•••••
Вернувшись в свой отель, Сонхва не очень уж удивляется тому факту, что Юйци не у себя. Под один лишь свет прикроватных светильников она лежит поперёк кровати на самом краю и на вытянутых руках листает найденный здесь журнал. Её длинные мокрые волосы откинуты назад и едва ли не достают до пола, свисая с постели. — Вы приехали? Знаете, что я прочитала? — улыбается она, глядя на вошедшего Пака. Уже третий час ночи, и Сун не рассчитывала, что он вообще вернётся. — Что же? — Сонхва устало бросает свою сумку в кресло и снимает верх. Он падает рядом с Юйци на кровать, так же поперёк, закрывая глаза сгибом локтя. — Что на трассе, где завтра будет заезд, погибло тридцать девять пилотов! Представляете? Будьте осторожнее. — Потому что это спидвей, — Пак тяжело вздыхает и прикрывает глаза. Ещё тут ему не нудели о безопасности, но сил отвечать и просить так не делать нет. Разве что немного подушнить. — Но именно наскаровских пилотов погибло только двенадцать, остальные в мотогонках. — А на Вашей машине номер «тринадцать». — А ты сейчас домой поедешь. — О-о, — недовольно тянет Юйци. — Ну и ладно. А почему спидвей? Чем спидвеи отличаются от обычных автодромов? — Тем, что спидвей проходится без сброса скорости. Обычно трассы устроены так, что на поворотах нужно немного притормозить, но здесь из-за конструкции проходить нужно целиком и полностью в полный газ. В «Дейтоне» менее острые и не такие плоские повороты и перроны, как обычно, которые, как правило, затрудняют прохождение и снижают общую скорость. Геометрия этой трассы создаёт очень благоприятные углы падения ещё и за счёт расширенных фартуков поворотов. Это даже одна из двух трасс в серии Наскара, которая использует ограничительные пластины для замедления автомобилей из-за высоких скоростей. — Вы уже ездили на спидвеях? — Конечно, — Сонхва зевает и поднимает руку. — В Калифорнии спидвей, — он загибает первый палец и продолжает на каждый город. — В Вегасе, в Атланте, в Бристоле, мой в Канзасе тоже спидвей, я специально попросил, — Пак продолжает, но теперь разгибая пальцы. — Техас, Конкорд, где мы были неделю назад, Индиана, Бруклин, Майами и Атланта. — Атланта уже была. — Это чтобы проверить твою внимательность. — Хах, так и подумала, — смеётся Сун, опуская к себе на грудь журнал. — Всё хорошо? Как там Ваш жених? — Простыл, как он это любит делать. Всё в порядке. Я приготовил ему, выпроводил идиота Сана, заставил его поужинать и уложил спать, — Пак с теплом улыбается, вспоминая, как полчаса назад Ёсан, благополучно вернувшийся в сознание, со слезами на ресницах обнимал его и ругал за присутствие рядом. Только Кан может со своим больным горлом, почти лишившись голоса, выговаривать Сонхва претензии за то, что приехал и потратил на него время, притом цепляясь пальцами за одежду и притягивая к себе. Конечно, по итогу Ёсан выгнал Пака, опасаясь, как бы тот тоже не заразился, особенно прямо перед заездом. Сонхва не стал говорить, что целовал Кана, пока тот был в полудрёме. У этого могут быть последствия в виде негодования и ещё больших лекций от Ёсана про его больное горло. Ни в коем случае Пак не станет напрягать своего мальчика хоть как-то, и, победив своё эгоистичное желание остаться, пришлось уехать. Что угодно, лишь бы Кан выспался в тишине и спокойствии. — Ты, кстати, выпила для профилактики простуды то, что я тебе говорил? — Сонхва расплывается в улыбке, кажется, начиная чувствовать тяжесть в голове и теле. Может, он устал, может, это будущая температура. — Угу. Да, конечно. А что? — Сезон простуд. Не заразись ни от кого.15
2 мая 2022 г. в 19:17
— Спасибо, что приехал, — без каких-либо приветствий довольно холодно произносит Сан.
Пусть он и выглядит спокойным, но Чхве ждал здесь Сонхва последние двадцать минут в ужасной тревоге. Как, в целом, и последние часы.
— Где мой мальчик? — так же без прелюдий начинает Пак.
— Пойдём, — кивает Сан, направляясь к лифту.
Они во Флориде, в домашнем городе Чхве — Дейтона-Бич. Таком же «солнечном», как сам Сан. Наверное, в одном из самых привлекательных и самых дорогих городов, который может представлять пилот. Культовый спидвей «Дейтона», где проходит престижнейшая гонка Наскара — домашний автодром Сана. Надо же. И несмотря на то, что Чхве — буквально хозяин в этом маленьком городе, они сейчас в отеле. Ёсан ни в какую не захотел оставаться у Сана, и Сонхва несказанно этому рад. Он не знает точно, но уверен, что Чхве приглашал к себе Кана. Сообщество обсуждало, какой шикарный дом себе приобрёл Сан, ещё когда Камаро Пака была бирюзовой, а его имени никто не знал. Уж у Чхве достаточно гостевых комнат, но они в отеле.
— Как он?
— Всё по-прежнему. Он точно простыл? Я не сообщал менеджеру, потому что…
— Да, всё нормально, — Сонхва внаглую перебивает и проходит за Чхве в лифт. 19-й этаж.
— Почему Ёсан так странно себя ведёт?
— Ты про то, что он постоянно крутится и говорит?
— Ну, — Сан опускает глаза и скрещивает руки на груди. — Да.
— Потому что у него температура. Из-за температуры болят мышцы, и он не может уснуть, хотя пытается. По итогу Ёсан оказывается в полудрёме, толком не засыпая, но и не присутствуя в сознании. Мешает в первую очередь боль в теле, из-за которой он постоянно переворачивается, потому что не может найти комфортное положение. Это нормально, — Пак откидывает волосы назад, глядя на себя в зеркало в лифте. Красивый даже после перелёта. — Ему нужно просто немного поспать, и он вернётся в нормальное состояние. Или наоборот довести себя до такого истощения, чтобы потерять сознание и организм смог восстановить силы.
— Звучит не очень, — Чхве выходит первым и ведёт за собой в номер 1904. — И чем ты ему поможешь?
— Всем. Я знаю, какие лекарства наш врач ему в этом случае прописывает и что делать, чтобы он смог уснуть.
Устало выдохнув, Пак бросает свою сумку на ближайшее кресло и скидывает куртку. В просторном светлом номере тепло, но первое, что бросается Сонхва в глаза — расстеленная кровать и свернувшийся в дрожащий клубочек Кан под пушистым объёмным одеялом.
— Я купил всё, что ты написал, — совсем тихо произносит Сан.
— Молодец, — Пак достаёт из своей сумки несколько вещей. — Где здесь ванная?
— Та дверь, — Чхве указывает на нужную. — Послушай, я могу сделать что-то ещё?
— Уволить его и отправить домой, — Сонхва следует в указанном направлении и даже не оборачивается на источник негромкого шума.
— Ты думаешь это хорошее время для подобных колкостей?! — возмущённо, но всё ещё тихо бросает вслед Сан.
— Шучу, — усмехается Пак. — Конечно же я сожру тебя, если ты его уволишь или хотя бы расстроишь.
И Чхве есть, что ответить, но Сонхва оставляет последнее слово за собой, скрывшись за дверью ванной. Быстрый душ и чистые домашние вещи сейчас так же необходимы, как и совсем немного парфюма на шею и волосы. Почти за два года отношений Ёсан ловит простуду более чем четвёртый раз, и Пак уже прекрасно знает, что делать.
Покинув ванную, Сонхва направляется к нескольким пакетам, целиком и полностью игнорируя Чхве. Тот лишь сидит за столом, больше похожим на барную стойку посреди огромной спальни, переходящей в кухню, и выглядит, словно потрёпанный кот. Нервы из-за заезда и Ёсана не позволяют расслабиться. Пока что Сан слабо представляет, что будет завтра, учитывая то, что Пак попросил не освещать менеджерам проблему на данный момент. Но может Сонхва и правда знает, чем помочь?
— Что мне делать? — сразу начинает Сан. — И что мне сказать менеджерам?
— Ничего, — Пак находит несколько нужных лекарств и привычными движениями выдавливает из блистера пару таблеток. — Завтра он будет на заезде, не беспокойся.
Набрав в стакан прохладной воды, Сонхва возвращается к кровати и садится рядом со своим мальчиком.
— Малыш, — совсем тихо зовёт Пак и ставит стакан на тумбочку рядом с другим таким же. — Я здесь.
— Темно, — тихо бубнит Кан в подушку.
— Котёнок, — Сонхва принимается осторожно стягивать одеяло. — Ёсанни.
— Слишком глубоко, — Ёсан хватается за одеяло и судорожно выдыхает. — Разве можно? Можно?
— Что можно, любимый? — Пак продолжает ласково отнимать одеяло, стараясь расцепить родные пальцы, удерживающие край.
— Можно быть так глубоко? — Кан быстро перестаёт сопротивляться, переворачиваясь на другой бок, к Сонхва лицом. — Под водой?
— Ёсанни, — стянув одеяло, Пак осторожно касается плеча и сжимает пальцами. — Открой глаза. У тебя жар, а это всё кошмары. Я рядом. Посмотри на меня.
— Везде вода, тебя нет.
— Котёнок, — Сонхва чуть встряхивает Кана и хмурится. Тот приоткрыл глаза, но взгляд абсолютно пустой и безжизненный. — Посмотри на меня?
Ёсан ничего не отвечает, лишь через небольшое количество времени снова закрывает глаза.
— Ёсан.
— Ну что? — резко, с раздражением в голосе отвечает тот и приподнимается, опираясь на руки.
— Ты здесь? — Пак торопливо оборачивается и берёт лекарства и воду.
— Нет.
— Малыш, — Сонхва подсаживается чуть ближе и приподнимает руку с таблетками. — Тебе нужно принять лекарства.
— Где ты был, пока я был один под водой?
Ёсан опускает невидящий взгляд, но берёт из рук Пака и таблетки, и воду. Он выпивает все разом, сделав, правда, буквально несколько глотков воды. Сонхва недовольно цокает языком, пусть и сам забирает стакан из рук. Слишком мало выпил. Но куда деваться, Кан тут же безвольно падает обратно на подушку и снова несколько раз переворачивается в попытках лечь, чтобы было не больно. Ничего страшного. В прошлый раз пришлось намного дольше уговаривать Ёсана принять жаропонижающие.
— Котёнок, — поставив стакан на тумбу, Пак возвращается к своему мальчику.
Он медленно залезает к нему на кровать под одеяло, устраиваясь поудобнее.
— Ёсанни, иди ко мне, любимый, — Сонхва нежно берёт того за руку и тянет на себя.
На удивление, Кан покорен, пусть почему-то и говорит вещи грубее обычного.
— Ненавижу тебя, — Ёсан позволяет притянуть себя и лишь удобнее укладывается. Неосознанно, скорее по памяти устраивая голову на родном плече и закидывая ногу. — Где ты был? Мне темно и страшно. И холодно. И мокро. Почему я в океане? Надо мной проплывают киты, закрывая свет. Из-за них темно.
Кан говорит тихо, хрипло и очень медленно, словно подбирая или вспоминая слова. Пак же не понимает, о какой воде и китах речь. Наверное, Ёсана морозит, и из-за пота ему видится что-то подобное. Как минимум, его сильно трясёт. Сонхва касается губами лба с испариной — горячий.
— Прости, родной, — Сонхва ждёт, пока его мальчик уляжется, и лишь ласково обнимает того за талию. — Я прилетел к тебе сразу, как узнал. Я должен был быть рядом, мне нет оправданий.
— И в горе, и в радости… Мы ведь клялись друг другу, — Кан хмурится и крупно вздрагивает. Он устал от этого напряжения и состояния. Оно ужасно. Даже глаза ноют так, будто в них насыпали горячего песка, не говоря обо всём остальном.
— Ёсанни, — Пак ни слова не понимает, но ему не нравится присутствие Сана. Он бы выслушал весь лихорадочный бред Ёсана, но не при чужих. — Иди ко мне, — бережно взяв за подбородок, Сонхва разворачивает к себе личико и с любовью целует в губы.
Кан слишком слабо, но отвечает, ощущая на ином уровне восприятия тёплое спокойствие. Запах, родные объятия и губы успокаивают даже на подсознательном уровне. Сам по себе Ёсан против подобных поцелуев и всегда ругается, потому что Пак заболевает следом. Сонхва же готов в прямом смысле разделить любые невзгоды и огорчения напополам. Особенно учитывая то, что он всегда намного легче переносит простуду и температуру. Это всё не страшно. Единственное, что для Пака важно, это его мальчик, которого сейчас успокаивают объятия и ласковые поцелуи.
Сан рад появлению того, кто знает, что делать в подобной ситуации, но отчего-то он грустно наблюдает за тем, как ластится и жмётся Кан в бессознательном состоянии к Сонхва. Чёрт, неужели он влюблён настолько, что доверяет Паку на всех уровнях, даже в агонии? На что там вообще пытался претендовать Чхве? Шансов абсолютно нет. И чем дальше, тем сильнее это осознание вколачивается в голову Сана.
Сначала Ёсан всё-таки укладывается в одном положении рядом с Сонхва. И пусть он весь напряжён и крупно дрожит, от родных тёплых объятий становится легче. Напряжение постепенно уходит вместе со снами о темноте и холоде, успокаивая воспалённый разум. Судорожное учащённое дыхание Кана медленно, но выравнивается, забирая с собой последнее напряжение. Ёсан больше не борется ни с собой, ни со своим состоянием, не понимая, но ощущая себя в полной безопасности. Он проваливается в сон, а Сан почему-то чувствует себя ничтожеством. Меньше десяти минут, и одним своим присутствием Пак успокаивает чужую лихорадку. Всего лишь чёртовым присутствием рядом.
Чхве не понимает, какого дьявола они вообще додумались поругаться и «расстаться», если продолжают хранить верность и оставаться самыми важными друг для друга людьми. Какой в этом всём смысл? Сейчас у Сана не складывается, как они могли не прийти к взаимопониманию в осознанном состоянии, если у них настолько крепкая связь в неосознанном.
Дождавшись, когда Ёсан целиком и полностью расслабится и действительно крепко заснёт, Сонхва ждёт ещё около пятнадцати минут. Он знает, что теперь уже сон Кана не так просто потревожить и можно подниматься, но нужно теперь успокоить и себя. Выдохнув, Пак думает о том, как тяжело жить вдалеке от своего мальчика. Тот всего лишь простыл, а по итогу и одному, и другому приходится провести на нервах и иголках несколько часов, пока все не вернутся на места. А как им жить дальше?
Сонхва нежно поглаживает белые волосы и снова целует в лоб, думая о том, что Ёсан уже вряд ли вернётся в его команду. Как минимум, у компании Чхве намного более жёсткие условия и неустойки в несколько раз больше. Уйти так легко, как от Хёнвона, не выйдет, да и… Кану вроде бы нравится работать с Саном? Пак зарывается носом в жёсткие волосы и думает лишь о том, как им жить дальше. Когда всё закончится. Вернее, когда закончится их холодная война и они вернутся друг к другу. Сейчас конец сезона, и команды летают по разным городам, но до этого ещё несколько месяцев проходит подготовка к сезону, а то и дольше. Всё зависит от команды и машины, но минимум два-три месяца Ёсан будет проводить во Флориде, в домашнем городе команды Чхве. И это не считая того, что Чхве приглашается и допускается во всякие ивентовые мероприятия и заезды вроде «Дейтоны 500», гонки «Всех звёзд», как обладатель кубка и тому подобного. Спасибо хоть Сан участвует только в высшем регулярном дивизионе, который у них проходит на данный момент, игнорируя два остальных, рангами ниже. Но как им дальше жить с Ёсаном, если Чхве не просто медийная личность и хороший гонщик, а чемпион, которого хотят видеть все и везде? Камеры смотрят на него на фотосетах и в интервью в разы чаще, чем на Сонхва. Неудивительно, что Сан не знает даже устройства своей машины — он до бокса добирается только перед заездами. И, ладно, Паку это всё не было интересно до тех пор, пока на разворотах глянцевых журналов и в каждом втором интервью Чхве не начал появляться с Ёсаном. Сонхва, конечно, раздражает видеть сторис и публикации в инстаграме от Кана с очередных съёмок вместе с Саном, но не так сильно, как от осознания того факта, что и жить им теперь придется порознь. Домашний спидвей Сонхва и всё прилегающее в Канзасе, домашний автодром Сана в Дейтоне, на солнечном даже осенью побережье. Между ними пять часов на самолёте, и Паку хочется выть от тоски и от того, что он уже заранее скучает по Ёсану. Пусть они даже ещё не помирились и не наладили отношения. Может, бросить всё до начала сезона и просто переехать вместе с Ёсаном во Флориду, чтобы ему проще работалось? А может Сонхва не возьмёт кубок, и Хёнвон выгонит его из команды? Тогда переехать за Каном будет ещё легче.
— Эй, — совсем тихо окликает Сана Пак.
— М? — оживляется тот и вскидывает вопросительный взгляд.
— Чтоб ты усрался, и воды тебе не было, — раздражённо шипит Сонхва и приподнимается.
С одной стороны, он рад, что его мальчика форсят, как он того заслуживает, печатают в журналах, обсуждают в интернете. С другой стороны это всё на данный момент заслуга Чхве.
— Чего? Спасибо, тебе того же, — Сан не понимает агрессии в свою сторону на ровном месте, оттого лишь скрещивает руки на груди и сердито смотрит. — Вот прям от всего сердца.
— Угу, — Пак медленно выбирается из объятий и подкладывает вместо себя подушки. — Хуердца.
Он осторожно слазит с кровати и с удовлетворением наблюдает, как Ёсан удобнее укладывается с подушками. Кан не проснулся, и это самое главное. Можно вернуться на кухню.
— Почему ты такой? — Чхве взглядом следит со своего места за Сонхва, что даже не смотрит в его сторону. Его всегда раздражало то, как Пак ходит мимо со вскинутым подбородком и ни с кем, кроме друзей, не здоровается, но сейчас это выглядит ещё хуже. В комнате только Сан, а он игнорирует. — Я тебе что сделал, чтобы видеть подобное неуважение в свой адрес? Тебя злит, что Ёсан теперь зарабатывает больше тебя и в лучшей компании? Может проблема в тебе, а не во мне?
Сонхва ничего не отвечает. Его страшно злит всё, что там вякает Чхве, и Пак совершенно не собирается оправдываться и говорить, что Сан бесил его всегда. Для Сонхва Чхве абсолютно фальшивый. Вернее, тот образ, который Сан подсовывает фанатам и окружающим, совершенно не соответствует тому, что у него внутри, на взгляд Пака. Сонхва чувствует море токсичности, лукавства и самолюбия, которые могут отравить жизнь окружающим. Пак не станет утверждать, что этого всего нет в нём, но он хотя бы не врёт, что этого нет. Сонхва тошнит от необходимости улыбаться неугодным и подстраиваться под других, как это постоянно делает Сан, поэтому уважения к нему ноль целых ноль десятых. Пусть Хёнвон и говорит, что Чхве — образцовый показатель того, как стоит подавать себя хотя бы медиа. И уж объясняться с ним он тоже не намерен. Единственное, что успокаивает Пака, это тот факт, что такая акула, как Сан, не даст никому в обиду Ёсана.
— Это все твои комментарии? — Сан говорит шёпотом, но в голосе звенит злорадное раздражение.
— Я не говорю на собачьем, — Сонхва с абсолютно спокойным лицом разбирает из пакетов то, что просил купить. Всё в лучшем виде.
— Боже, какой ты конченый, — устало вздыхает Чхве, наблюдая, как его коллега по цеху ловко орудует ножом, открывая упаковки с зеленью. — Что он вообще в тебе нашёл?
— Какая тебе разница? — Пак замирает и медленно поднимает настолько острый взгляд, что Сану явно становится не по себе. И не зря. У Сонхва слишком быстро складывается в голове цепочка, ведущая к корню вопроса. — Почему ты об этом думал или думаешь?
— Потому что он заслуживает лучшего отношения к себе, — Чхве старается не робеть и находит нейтральный ответ крайне быстро. Глядя в глаза Сонхва, который, судя по взгляду, готов убивать, особенно с ножом в руке, не хочется говорить провокационных вещей.
— Послушай сюда, умник, — Пак кладёт нож на стол и подходит к Сану, опуская руку ему на заднюю часть шеи и притягивая к себе. Зрительный контакт не теряет напряжения, только сокращается в расстоянии. — Ты друг семьи, чтобы лезть в наши отношения? Или может ты в курсе, что для него будет лучшим? — Сонхва хищно ухмыляется тому, насколько хорошо держится Чхве. Красивый сукин сын со своими вздёрнутыми от возмущения уголками бровей, не поспорить. — Не смей нарушать наши границы. И не вздумай лезть к нему. То, что у нас на данный момент есть разногласия, абсолютно не касается тебя. Можешь смотреть на него, — Пак расплывается в улыбке и немного откидывает голову назад, чтобы, даже будучи на одном уровне, смотреть свысока. — С осознанием, что он мой. Мне не жалко. Он шикарен, правда? Уверен, ты тоже видишь, насколько он красив. Да только ты постоянно кладёшь ему руку на поясницу и засматриваешься на его задницу…
— Так, ты, — Сану надоело это.
Он мог потерпеть то, что говорил Сонхва в начале, но это выбивает из равновесия. Ему казалось, что эти жесты и прочие моменты незаметны. Даже Кан не обращает внимания, а этот прямо говорит о них. Вот только Чхве не позволяют отстраниться. Сонхва лишь хватает пальцами чёрные короткие волосы на затылке и заставляет замереть, приближаясь ещё больше.
— Ты думаешь, я не вижу?! — Пак чуть ли не рычит и не скалится, пока выплёвывает слова. — Ты думаешь, я слепой и не замечаю, как ты смотришь на него на фотографиях и мероприятиях?! Да с вами двумя уже миллион эдитов сделали, которые мне зачем-то постоянно кидают в директ. Это все видят. Вот только ты заглядываешься на успешного и красивого Ёсана, который может махнуть хвостом и уйти из команды посреди серии плей-офф без страха за своё будущее. Ты ослеплён его вайбом, я уверен, но не им самим. Ты понятия не имеешь, кто он такой и что из себя представляет на самом деле. Не знаешь, какая на самом деле его душа. Ты смотришь на то, что он приобрёл в отношениях со мной: на его уверенность, бесстрашие, силу, экстравагантность. И я разрешаю на них смотреть, потому что мы построили друг друга и мы с ним давно одно целое. Но не говори о том, что для Ёсана лучше до тех пор, пока не узнаешь, кто он. Договорились?
Сонхва отпускает Сана и возвращается к овощам, не совсем понимая его реакцию. Тот не зол, и это странно. Но и хорошо. Может, больше не будет лезть с тупыми вопросами.
— Ладно, — Пак выдыхает и думает, что даже немного переборщил. На Чхве нет лица. — Завтра заезд, ему там надо будет быть часам к пяти. Либо ты, либо кто-то из менеджеров пусть проследит, чтобы с утра, в районе девяти, и после обеда, в районе четырёх, он выпил лекарства за час до еды. Я подробно распишу, какое и в каком количестве. Там противовирусное, которое ему подходит, и жаропонижающее, ничего криминального. И важно проследить, чтобы он поел через час после лекарств. С этим могут быть проблемы. Судя по голосу, у него разболелось горло, и ему больно говорить. Это очень плохо, он может отказаться от еды. Если это случится и будет упираться, как баран, то позвони мне. Но в целом, я приготовлю ему сейчас то, что он ест в таких ситуациях, поэтому всё должно быть в порядке. Ёсан не сможет съесть что-то с сильным запахом, чтобы это ни было. Так что в дальнейшем пусть ваши менеджеры проследят за его питанием, чтобы оно вообще было. Если он не будет знать, что съесть, то стоит предложить ему салат с собственно салатом и ещё парой несильно пахнущих растительностей. Я обычно беру рукколу и шпинат. Можно пекинскую капусту. Туда же авокадо и моцареллу. Заправить оливковым маслом. К этому он ещё скорее всего согласится съесть слабосолёного тунца либо лосося. Обычно он выбирает тунца. Или сашими. Может захотеть его, конечно. И микрозелень с манго. Это всё нарезать и подать по отдельности. Это важно.
— Угу, — отстранённо кивает Сан и достаёт телефон, чтобы сделать соответствующие заметки. — Хорошо.
— И не заставляй его много говорить завтра, ладно? Уверен, ты не способен ездить без оператора, — Пак ухмыляется и с довольным лицом отворачивается, чтобы найти салатницу. — Но побереги его.
— Конечно, я же не долбаёб, чтобы ездить без оператора, — Чхве вскидывает бровь и не понимает этого позёрства. Да, Сонхва уже четыре заезда провёл без Ёсана и не поставил никого на замену, но Сан не видит в этом повода для гордости. Для него это примерно как вставить себе палки в колёса и кичиться этим.
— Конечно не долбаёб, — кивает Пак, с тихим смехом умело разделывая авокадо. — Ты просто ублюдский хлыщ.
— Хлыщ?
— Хлыщ.
— Ты невыносим.
— В каком месте я спрашивал твоё мнение?