•••••
— Мне неловко, что Вы снова за меня платите, — Юйци со странными эмоциями смотрит на чоу-мейн с курицей и ждёт, пока Сонхва закончит делать какие-то заметки в своём телефоне. Она ела в последний раз вчера вечером опять же вместе с Паком. И, не то чтобы у неё не было возможности сделать это утром, но с утра абсолютно нет аппетита. Ещё и когда просыпаешься за полчаса до начала пары. А вот к обеду лапша уже кажется самой желанной на свете вещью. — М-м, — Сонхва запоздало отвечает после того, как в недельное расписание в календаре добавляет съёмку. — Разве мы это не обсуждали? — Пак откладывает телефон и поднимает вопросительный взгляд, приступая к еде. — Покормишь меня, когда разбогатеешь. Я даже не помню последние цифры своего баланса, чтобы переживать об этих копейках за миску лапши. — Эх, звучит неубедительно. Не думаю, что когда-нибудь я смогу столько же зарабатывать, — Сун тоскливо поджимает губы и принимается есть только вместе с Сонхва. — Я слишком большая неудачница для такого. — Ну не говори так. — А как? — Ты права, если думаешь, что для большого дохода нужна удача. Хёнвон однажды сказал мне, что успех — это девяносто девять процентов труда и один процент таланта. Что на одном лишь таланте не вывезти и нужно много работать. Но я бы сказал, что успех — это девяносто восемь процентов труда, один процент таланта и один процент удачи. Ты ни в коем случае не станешь успешной и не поднимешься до высот, если чего-то не будет. Ты можешь быть безумно талантливой и много работать и не оказаться в нужном месте в нужное время, из-за чего тебя не заметят, и шанс будет упущен. Конечно, ты права насчёт удачи, но ты не права, думая, что ты неудачница. Разве твои шансы уже упущены? Разве они уже предоставлялись тебе? — Но их же может и не быть? — Да, может и не быть. Я не видел ещё ни одного очень успешного человека, который добился всего только своими трудом и силами. Никогда в жизни ты не получишь отдачу от того, во что ты будешь вкладывать силы и ресурсы без удачи. Поэтому не говори, что никогда не разбогатеешь и не станешь успешной — твои шансы ещё впереди. Я бы даже радовался, что они не выпадают раньше времени. Если ты не талантливый профессионал своего дела — ни одна удача не поможет. — Звучит сложно. Неудачница Шрёдингера. Непонятно, будут или нет эти шансы, но, так или иначе, я нищая. Но какой бы я нищей ни была, я всё равно куплю Вам обед, если будете валяться в канаве без денег. Сонхва чуть ли не давится лапшой со смеху, пытаясь сохранять лицо и не заржать на всё заведение. Пусть Америка и отобрала у него почти все корейские привычки и, может быть, отчасти и воспитание, но что-то да осталось. — Спасибо большое, — немного отдышавшись и всё прожевав, кивает Пак. — Вот такую чудесную инвестицию в будущее сделал, получается. Кстати, про инвестиции и будущее. У нас с Ёсаном скоро будет два года, и я не знаю, что ему подарить. Вернее, знаю, но не знаю, какого цвета. — Это как? О чём речь вообще? — Юйци поднимает заинтересованный взгляд и внимательно наблюдает за тем, как Сонхва резко начинает что-то искать в своём телефоне. Пак для неё — довольно авторитетная личность, и если он решит советоваться, то Сун будет вне себя от счастья. — Что Вы хотите ему подарить? — Он сейчас ездит на восемьсот двенадцатой Феррари, — в доказательство своих слов Сонхва протягивает Юйци телефон, демонстрируя найденное изображение машины. — Вот на такой, красной. Но я знаю, что он хотел четыреста восемьдесят восьмую, — Пак убирает телефон и быстро возвращает обратно, показывая другую машину. — Вот такую. Я не знаю, какого цвета стоит заказать. — Ам, — Сун несколько ошарашенно смотрит на фотографии, которые до этого могла видеть только в кино или интернете. Вроде бы эти машины очень дорогие. Настолько, что Юйци даже не думает о существовании подобных вещей, ведь они никогда не будут ей по карману. А Сонхва говорит о них, словно это что-то обычное. — А какие варианты? — Конечно, я бы взял ему красную. Но в свете последних событий очень хочется подарить белую. — Почему? Просто купите его любимого цвета и не думайте. — В том-то и дело, что его любимый цвет — красный. — А-а, — Сун удивлённо приподнимает брови, и у неё в голове начинает складываться вся картина. — А Ваш? — О, — Пак задумчиво поднимает глаза и трёт подбородок. — Думаю, чёрный. Да, чёрный. — Тогда… Подождите, тогда почему цвет Вашей гоночной команды не чёрный? Неужели… — Потому что это любимый цвет Ёсана, — кивает Сонхва, подтверждая все догадки. — И я купил бы ему красную Феррари не потому, что красный — цвет моей жизни, а потому что он её окрасил в алый. — Тогда почему Вы вообще думаете? Конечно же стоит выбрать красную, — Сун говорит с набитым ртом и совершенно этого не стесняется. — Потому что он ушёл в другую команду, — Пак говорит это с явным негодованием, опуская взгляд в свою тарелку. — И теперь носит белое. — Что? Вы серьёзно хотите подарить любимому человеку на годовщину подарок, который он хотел, с такой издёвкой? — Юйци от возмущения стучит кончиками пальцев по краю стола и хмурится. — Не вздумайте! Ни в коем случае! Не будьте мстительны по отношению к тому, с кем собираетесь прожить жизнь. Вот сколько стоит эта машина? — Ну, — Сонхва закусывает губу, поднимая взгляд в потолок. — В той комплектации, которую он хотел, чуть больше половины миллиона. — Д… Долларов? — Конечно. — Сколько?! — Сун чуть ли на месте не подпрыгивает, закрывая рот рукой. Не считая её стипендии, те пару тысяч долларов, которые она умудряется зарабатывать на еду и жизнь, кажутся сейчас вообще пылью. Она даже посчитать не может, сколько веков ей нужно копить такую сумму. — Подождите. Вы что, серьёзно подарили бы ему такой дорогой подарок не в том цвете, который он хотел бы? — Ну да, — Пак не совсем понимает удивление девушки. Он помнит те годы, когда у него не было денег, и именно поэтому сейчас ни в чём себе не отказывает. — Знаешь, от такого не откажешься, но белый цвет будет колоться, — Сонхва негромко смеётся, забавляясь негодованием Юйци. — Ужасно! Отвратительно! Не вздумайте! Как Вы можете? Это же Ваш человек. — Ну ладно тебе, это всего лишь подарок. — Это подарок на два года ваших отношений. Тот, который он хотел. Что у Вас за приоритеты? — Сун сама не замечает, как начинает на ровном месте раздражаться. Ей нравится Сонхва, как человек, и именно поэтому она желает ему добра. Но какой же Пак местами тупой и упёртый баран. — Мистер Кан и его чувства должны быть для Вас на первом месте, а не удовлетворение собственных амбиций. — Это ещё почему? — Как это почему? — Юйци шумно вздыхает, начиная понимать, почему Ёсан и Сонхва не вместе. — Потому что со своими амбициями и со своим эго Вы родились и умрёте, они от Вас никуда не денутся. А вот мистер Кан уже делся. Любите его больше, чем себя, и тогда… — Достаточно, — довольно угрюмо бросает Пак и тяжело выдыхает, когда Сун не умолкает, а начинает говорить быстрее. — И только тогда Вы действительно будете его заслуживать. Вы ведь совершенно не думаете о его чувствах и не пытаетесь его понять… — Хватит. — Он вернётся к Вам, как только избавитесь от синдрома дракона — скриньте. Вернее, чекайте, — Юйци моментально остывает, запинаясь на новомодных английских словах, которые только недавно появились в её обиходе. Несмотря на то, что она уже несколько лет живёт в Америке, английский всё равно периодически подбрасывает что-то новое. — Вернее, почекайте, когда вернётся… Вернее… — Я понял, — кивает Пак. — Да? Ох, замечательно. Это как сленг, который постоянно появляется из Тиктока. Я сначала не понимала, почему Стефания в чат группы почти после каждого сообщения с информацией пишет «fyi», пока мне не объяснили, что это за сокращение. Кстати, о Тиктоке. Я же обещала Вам показать, что делает Сяо, — Сун переключается с одной темы на другую моментально, полностью меняясь в настроении. И Сонхва спокойно выдыхает. Она как ребёнок: бежала, споткнулась, упала, разбила колени и расплакалась, а через минуту увидела бабочку и с радостным смехом побежала опять. Пака не напрягает это. Скорее наоборот — он не чувствует никакой тяжести или глубокого смысла в общении с Юйци. Оно просто есть и именно этим прекрасна. Как эта девчонка вообще додумалась заняться проституцией? Как бы Пака ни мучал этот вопрос — он никогда не сможет его задать. — Вот, — Сун протягивает свой телефон. — Это его твиттер. Он туда и свои тиктоки постит, и всё на свете. — О, — Сонхва мягко улыбается довольно старому мобильному с трещиной в углу экрана. Непривычно держать подобное в руках. — Я видел этот аккаунт. Он всегда в числе первых реплаит мне в твиттере. Мне казалось, это какая-нибудь девушка, потому что он всегда присылает множество сердечек и пишет, как он скучал и какой я сегодня красивый. — Серьёзно? — Да, он уже полгода с одним и тем же оформлением, — Пак усмехается, наблюдая себя же на чужом юпе. По сути, это не первый раз, когда Сонхва видит подобное, но до сих пор очень непривычно, что он может быть важен и интересен незнакомым людям. Просто эта истина не укладывается в голове. — Это что? — листая профиль, Пак включает первое же попавшееся видео. Конечно, с его Камаро. — Боже, ему тоже нравится моя малышка? — Сонхва расплывается в улыбке, глядя на эдит с красной бестией. — Не знаю, — Сун пьёт чай на молоке через трубочку, не беря стакан в руки, и про себя думает о том, как было бы славно, если бы мистер Пак любил своего Ёсана так же, как эту машину. — Я не подписана на него. — Так это молодой человек Яняна? — Угу. — Ам, — Сонхва листает дальше и стопорится на невнятном твите, где очень много раз повторяется один и тот же иероглиф. — Что это значит? — Он демонстрирует Юйци экран и быстро возвращает обратно, просматривая прикреплённое к твиту видео. Ещё один эдит, только теперь не с Камаро, а с тем, как Пак смотрит на Ёсана после одного из заездов примерно два месяца назад. Кажется, это была Атланта, и Кан здесь давал комментарии по поводу заезда журналистам, которые поймали их уже на выходе из спидвея. Сонхва припоминает это. И испытывает странные эмоции, глядя на то, с каким теплом и любовью он смотрит на Ёсана, пока тот говорит. — Это переводится примерно как, — Сун вскидывает руки и, покачиваясь из стороны в сторону, негромко тянет «а». — Вот так. — Понимаю, — соглашается Сонхва, испытывая сейчас примерно это же.21
10 августа 2022 г. в 00:30
— Как же меня заебала моя блядская натура, — Ёсан не спускает тоскливого взгляда с Уёна, который бесцельно листает соцсети, забыв, что зашёл поискать место для их будущего обеда. — Почему я не могу жить, как все нормальные люди?
— Это как? — Чон поднимает глаза на друга и слабо морщится. — И что ты имеешь в виду под «блядской»?
Из-за того, что Кану опять захотелось набить татуировку, Уён снова вынужден слушать монотонное жужжание машинки на протяжении нескольких часов. Он уже голоден и мечтает о ресторане, а Ёсану даже не начали заливку цветом делать. И, именно посмотрев на Кана, Уён вспомнил, зачем вообще полез в телефон. Поиск интересного ресторана.
— Мне опять хочется трахаться со всеми подряд под наркотой.
— А, в прямом смысле «блядской», — усмехается Чон и опускает обратно глаза на экран телефона. — Ну так я тебе давно говорил, что ты проститутка.
— Сам ты проститутка, — недовольно бросает Ёсан и с негодованием смотрит, как в своей манере злорадно смеётся Уён. — Мне же не нужны деньги.
— Ах, точно, — Чон снова заглядывает за Кана, чтобы посмотреть, насколько продвинулся прогресс. Ни на сколько. — Постой, а с каких это пор тебя тянет на всех подряд? Насколько я помню, ты очень избирателен. У тебя всего три партнёра-то было, включая Сонхва, которого ты обожаешь. Кто эти «все»? Покажи мне этих всех, я хочу на них посмотреть.
— Сан предложил секс по дружбе, — Ёсан воровато оглядывается на мастера. Слава богу, тот всё ещё не знает корейского и просто делает своё дело на предплечье Кана. — И я поймал себя на мысли, что он ничего.
— Ничего? Да он охуенен, — Уён возмущённо вскидывает бровь и поджимает губы. Он, конечно, бисексуал и больше любит девушек, но даже ему понравился новый пилот Ёсана. Жаль, что Чхве целиком и полностью проигнорировал Чона, а теперь выкатил такое предложение Ёсану. — Я бы даже не думал. И в чём ваша проблема? Ты не знаешь, где взять наркотики? Ну и трахайтесь под веществами. А что, звучит, как отличный уик-энд.
— Уён, — Кан сводит брови к переносице и беспомощно вздыхает. — Ты должен бороться со злом, а не примыкать к нему. Во-первых, какой Сан? Во-вторых, какие наркотики? Я не посмею разрушить свою карьеру и жизнь такой глупостью. К тому же, я обещал Хёнвону, что больше вообще ничего не буду принимать. И Сонхва. И вообще, я не хочу никого, кроме Сонхва.
— Ой, блять, дался тебе этот додик. Ты уже второй раз сублимируешь свои эмоции через татуировки, потому что он доводит тебя. Почти селфхарм, только законный. А ещё ты хочешь другого мужчину. Если ты допустил мысль о сексе с Саном — ты уже изменил Сонхва, потому что он, выходит, не очень-то и единственный. Не понимаю, в чём твоя проблема делать что по кайфу и не париться. Кстати, может всё-таки пирсинг сосков?
Склонив голову с тяжёлым вздохом, Ёсан прикрывает глаза. Ему и без того тяжело разбираться и справляться с переживаниями, а Чон ещё сильнее путает. Но что поделать, если Уён — единственный близкий друг, с которым можно спокойно и открыто говорить на подобные темы? По сути, никто не знает Ёсана так, как знают Сонхва и Уён. При этом даже спустя почти два года отношений Кану до сих пор до одури тяжело поднимать некоторые темы о себе с Паком, которые он может запросто обсудить с Чоном. И не потому, что Сонхва не заслуживает, а потому, что они с Уёном знакомы уже как девятый год.
— Интересно, какой Сан в постели, — с ехидной усмешкой Чон закидывает ногу на ногу, продолжая смотреть с толикой издёвки. — Ты противоречишь сам себе, когда говоришь, что вы с Сонхва расстались, а потом не можешь переспать с тем, с кем хочешь.
— Блять, он сказал мне то же самое, — Кан резко вскидывает голову и с моментально вспыхнувшей злостью впивается взглядом в Уёна. — Что, мол, никуда я не ушёл и достаточно просто подождать, пока я вернусь.
— По факту же, — Чон пожимает плечами и искренне не понимает Ёсана. — Тебе буквально никто не верит. Кроме Сана, который предлагает секс по дружбе.
— Да что с вами всеми не так? — Кан готов взмолиться, радуясь, что сейчас ему вгоняют в кожу тройную иглу с краской и это отвлекает от возможных терзаний. — Нельзя идти на поводу у всех своих желаний. Я сожру себя потом, если на что-то сорвусь. К тому же всё, что мне хочется, ставит под угрозу как мою карьеру, которую я делал четыре грёбаных года, так и дружеские отношения с Саном.
— Ну так и секс дружеский, — Уён не может сдержать смеха, видя забавное негодование Ёсана. — Ну ладно тебе, чего скис? Когда там уже конец? Я есть хочу. Что будем есть, куда пойдём?
— Хочу, чтобы у меня в жизни было всё так же легко, как у тебя.
— А ты не усложняй ничего, и будет так же легко.
— А-а, — усмехается Кан. — Вот оно в чём дело. Как же я не догадался?