168 °С

      — Подождите, пожалуйста, здесь, — HR-менеджер с приветливой улыбкой открывает перед Сонхва дверь. — Лидер подойдёт в течение, — девушка опускает глаза на часы, — десяти минут.       — Ок, — Пак проходит в «переговорку» с длинным столом, множеством стульев и кучей различного мерча.       По периметру всей комнаты — три длинных полки, на которых расположены книги самых разных жанров на корейском и английском языках, альбомы как американских, так и корейских исполнителей, наскаровская атрибутика и фигурки — от девочек из аниме до маленьких копий некоторых машин прошедших сезонов. Сонхва не отказывает себе в удовольствии рассмотреть поближе вещи, особо привлекшие его внимание. Среди них даже оказывается награда с какого-то корейского музыкального шоу? Пак ещё не знаком лично с хозяином команды, но он слышал, что это какой-то популярный корейский айдол. Наверное, он стаскивает в эту комнату всё то, что он любит, но по каким-то причинам не хранит дома?       — What's up, — без каких-либо эмоций бросает вошедший юноша и сразу опускается за стол, убирая телефон в карман. — Садись за любое удобное тебе место, — он говорит по-английски, хотя Сонхва кажется, что тот тоже кореец.       — Добрый день, — также по-английски отвечает Пак и садится прямо напротив парня.       Тот невероятно красив, пусть и выглядит почему-то замученным. У него странно-бледная кожа, синяки под глазами и абсолютно пустой, ничего не выражающий взгляд. Без интереса, без неприязни, без холода. Будто стеклянный. И светлые волосы, зачёсанные назад и делающие его образ ещё более нереалистичным и враждебным.       — Моё имя Кан Ёсан, — юноша говорит негромко и в какой-то степени скучающе. — Я глава выездной команды Team Star Racing. Нам требуется инженер для разработки и модернизации действующей гоночной машины. Команда не самая большая, положения в рейтингах хорошие, но не первые места, поэтому машина всего одна. Как и пилот. А значит, права на ошибку нет ни у кого. У нас просто нет возможности заменить машину в случае неточности с чьей-либо стороны. И пилота. Это всё скорее хобби хозяина команды, и у него нет желания сейчас расширяться на несколько экипажей, при этом господин Че требователен и строг. Временами суров. Так что работать здесь довольно напряжно, оклад не самый большой в лиге, при этом делать надо красиво и без осечек. Понимаешь, о чём я? Результат должен радовать господина Че, и при этом зарплата не будет такой же большой, как у команд из первой десятки. Вопросы?       — Мы можем перейти на корейский? — Сонхва не может перестать любоваться этим чудом перед собой. Его умиляет то, как этот симпатичный блондин рассказывает ему столь серьёзные вещи.       — Нет.       — Почему?       — Потому что здесь полно иностранцев, а мне важно, чтобы инженер хорошо владел английским и мог свободно и легко донести свои мысли всем членам команды.       — Ладно, без проблем, — кивает Пак. — Вопросов больше нет.       — Тогда моя очередь. Я ознакомился с твоим тестовым заданием и мне понравились размышления и предложения. Но у тебя нет опыта, верно?       — Верно.       — Расскажи о себе. Я, если честно, не смотрел твоё резюме. Почему ты решил пойти инженером в наскаровскую команду? — Ёсан бессовестно заваливает вопросами очередного кандидата, что, в общем-то, отличается от других и имеет все шансы. Кан был бы рад его взять. В команду, конечно. — Что собираешься делать с отсутствием опыта? Какие планы на ближайшее время? Есть собственная машина? Разбираешься в ней? Что по образованию?       Тихо выдохнув, Сонхва начинает с самого начала и по порядку. И под конец собеседования ему впервые в жизни так сильно хочется куда-то скрыться или сбежать. С Каном очень тяжело разговаривать, потому что тот пристально и прямо смотрит, почти не моргая, никак не поддерживая разговор и не выказывая ни одобрения, ни каких-либо собственных мыслей. У Пака складывается ощущение, что он говорит со статуей. Прекрасного греческого бога, конечно, но статуей. Тяжело и не очень приятно. Ёсан словно подавляет молчанием и равнодушием, напоследок бросив, что он подумает несколько дней и если надумает, то Паку перезвонят.       Покинув спидвей, Сонхва кажется, что в нём абсолютно не заинтересованы и точно не перезвонят. Но спустя время, когда Пака взяли на испытательный срок, он начинает понимать, что подобное поведение Кана — норма, и к нему все привыкли.       Ёсан абсолютно всегда не выспавшийся, иногда слишком напряжённый, резкий и грубый, но при этом в большинстве своём молчалив. Тишина Кана не мешает всем в команде ощущать исходящую от него агрессию и будто опасность. Ему не нужно говорить, чтобы все знали, что он недоволен. И Сонхва чуть ли не задыхается от нахлынувшей симпатии и моря чувств.       Пока все пытаются лишний раз не трогать Ёсана, пусть тот всегда компетентен и выполняет свою работу на тысячу процентов, Пак абсолютно игнорирует его барьер и холод. Сонхва почему-то не может избавиться от мысли, что Кан намного теплее, мягче и ярче, чем он хочет казаться, и совершенно не понимает, почему тот похож на промёрзший океан. Он уверен, что Ёсан заботливый, очень весёлый и ласковый. А что ещё думать, если Кан не только требует исполнительности, но ещё и не забывает отправлять членов команды на обед, если кто-то слишком заработался и упустил течение времени? Или если Ёсан замечает, что кто-то из инженеров или механиков не такой, как обычно, то всегда поинтересуется, всё ли в порядке в жизни и со здоровьем. Пак действительно не понимает, почему тот необщителен и тосклив. Особенно учитывая то, насколько Кан шикарен.       У Сонхва слюни текут от того, как он восхищается Ёсаном, что младше него на два года и уже является главой гоночной команды. Кан ещё учится в университете и уже катается на красной Феррари, которая Сонхва и не снилась. Он уже известен в мире автоспорта и это при том, что Ёсан очень хорошо разбирается в автомобилестроении. Те редкие моменты, когда он немного более приветливый и разговорчивый — это если Пак задерживается за работой допоздна и им удаётся поговорить о разработке новых деталей или улучшений. Только об этом. На остальное Ёсан либо не отвечает, либо произносит односложное «да» или «нет». Сонхва понятия не имеет, как получить больше внимания этого красавца и как его разговорить. Учитывая то, что в мессенджере он отвечает на сообщения только рабочего характера, и то вместо «да», «нет» и «ок» он пишет +, — и «кк». Невыносимый ледяной принц, раздражающий своей неприступностью.       Если бы только Пак знал, в каком пиздеце находится ментальное состояние Ёсана и как у него едет крыша без особых причин. Он ненавидит свою теперь уже спокойную, размеренную жизнь и полное отсутствие чего-то яркого в ней. Ощущение, что лёгкие сковывает изнутри потому, что больше нельзя гонять по улицам и получать эмоции от того, что радовало раньше. Что больше нет отношений, пусть они и были токсичными. Что нельзя пить, нельзя выпускать всех своих внутренних демонов там, где когда-то можно было. Ничего нельзя. Зачем Хёнвон вообще внёс за него залог и замял все его проблемы с законом? А с другой стороны, что потом делать с депортацией или тюрьмой?       Ёсан ответственный и вполне себе может быть серьёзным, ему нравится его работа, нравится, что здесь он может быть хорош. Радует собственная важность и результаты команды. Но, если честно, без адреналина от нелегальных заездов и ощущения власти как над машиной, так и над собственной жизнью хочется повеситься. И Кан обязательно повесился бы, если бы на это хватило смелости. А так, как вспомнит, что мама будет плакать, и не вяжется петля. Или он бы мог попытаться стать пилотом или пустить свои таланты в профессиональный спорт, но и тут почему-то не хватает ни смелости, ни желания. Ёсан и сам не объяснит, почему он обожает эстетику ночных гонок и хочет чувствовать себя её частью, но вообще никак не видит себя в автоспорте. Возможно, у него бы получилось, но Кан уверен, что ему это не принесёт радости. Автоспорт будто искусственный и пластиковый. Да, в нём есть эмоции и жар соревнования, но для Ёсана дом — в старых японских тачках и андеграунде. И не важно, что именно в автоспорте крутятся большие деньги и слава.       Ёсана безумно раздражает его «нормальная», пресная жизнь и полное отсутствие эмоций в ней. И какого хрена, если у него есть деньги, и немаленькие, шикарная должность, Феррари и собственная квартира в центре города? Он исполнил ту самую американскую мечту, так почему всё вокруг настолько сильно злит? В конечном итоге, всё, на что у Кана хватило смелости, денег, и чтобы без суицида — лёгкие и не очень наркотики. Возможно, теперь он зависим. Возможно, это не выход. Но, как ни странно, это единственное, что не даёт Ёсану сойти с ума и послать к чёртовой матери весь свет.       Конечно, иногда всё идёт не по плану, и что алкоголь, что вещества действуют, как депрессанты, усугубляя состояние, но это редко. Чаще всего Кан забывает про тревогу, раздражение на весь окружающий мир, ненависть к себе, какие-то свои потребности, ответственность, одиночество в чужой стране, отсутствие друзей, кроме одного-единственного человека, и того в другом городе. Вот это всё на ночь перестаёт тяготить Ёсана, а затем снова на работу. И, с одной стороны, он рад, что сезон закончился и наступило время подготовки, больше нет перелётов каждую неделю и бешеного темпа жизни. А с другой стороны, блять, больше нет перелётов каждую неделю и бешеного темпа жизни. Разгар сезона отвлекал Кана от всего на свете, а сейчас его отвлекает только этот новый инженер, который постоянно пишет что-то хаотичное и рандомное и создаёт по десять конфликтов на дню, что приходится решать именно главе команды.       Нет, Сонхва, конечно, симпатичный на мордашку и довольно острый на язык и размышления, но Ёсан даже не знает, как на это реагировать. Он был увлечён автомобилестроением и уличными гонками лет с семнадцати, когда впервые сел за руль. Слава богу, в Америке не нужно ждать двадцати одного года, чтобы получить права. И вот уже как полтора года эта самая страсть чуть не довела Ёсана до тюрьмы и в то же время переросла в серьёзную работу. До этого Кан обучался в школе в Корее и пусть и был старостой класса, но не имел настоящих друзей. Ни на Родине, ни здесь у Ёсана не было никого, кроме одного Уёна, что учится и работает в Вегасе. И той самой компании, устраивавшей ночные заезды. Знакомство и общение с ними сразу началось с состязания и соперничества, и те ребята напоминают Кану скорее стаю волков. Даже бывший парень из той компании был слишком стихийным явлением.       Итак, Сонхва не стая волков, не слишком стихийное явление и не Чон Уён. И Ёсан понятия не имеет, зачем этот субъект набивается к нему в друзья и с какой целью скидывает мемы. Субъект, конечно, интересный и красивый, Кан бы такому дал. Да только жаль, что Ёсан слишком зациклен на собственной жизни, себе и попытке то ли выжить, то ли добить себя. Даже немного обидно, что Кан абсолютно не может найти в себе силы, чтобы попытаться пообщаться и познакомиться с этим ярким новичком. Только смертельная усталость от всего, хотя вроде бы жизнь налажена и успешна.       А тот подобен алому рассвету. Пак постоянно генерирует свежие идеи и вводит что-то новое в разработку. Не всегда удачное, но всегда успешное в долгосрочной перспективе. Сонхва много спорит, ещё больше предлагает и постоянно стоит на своём. Упёртый, как баран, но для Ёсана с его неопределённостью в этой жизни и сомнениями даже насчёт себя все действия Пака кажутся безумно сексуальными. Именно сексуальными. Как вообще новичок в инженерном деле может столько внедрять и вообще вести себя так, будто он идеально знает, что и как делать? Откуда в нём столько уверенности? Откуда в нём этот запал и непробиваемое упорство? Почему он продолжает писать Ёсану и беспечно болтать, пока тот всем видом демонстрирует отсутствие интереса? Да, Кан бы ему дал, если бы не потерял вкус к жизни без веществ и они бы не работали в одной команде. Сонхва слишком полыхающий, живой и яркий.       На это обращает внимание даже Хёнвон, который львиную долю времени проводит в Корее, а в Америку приезжает изредка и на выходные. Сонхва и хозяину команды не стесняется писать со всеми предложениями и мыслями. Он постоянно нагружает Кана своими идеями, даже касательно того, как следует строить рабочий процесс и чего им не хватает, поэтому, когда у того заканчиваются полномочия, Пак строчит целые полотна текста господину Че. Хёнвону кажется, что эта та самая инициатива, которой не хватало его команде, так что в большинстве своём он идёт навстречу Сонхва и даёт тому всё, о чём тот просит. С осторожностью, конечно, и всегда советуясь с Ёсаном. Но пока Кан даёт положительный фидбек касательно действий Пака, Че спокоен. Он поверил в Ёсана и не ошибся, когда целиком и полностью доверил тому команду. Хёнвону было не трудно на это решиться — хуже уже бы не стало, а по показателям команда не входила даже в двадцатку лидеров, не говоря уже о том, чтобы пройти в плей-офф. Он и не рассчитывал на победы в кубке и лишь радовался собственной команде, как одному из хобби, которое приносит дополнительный доход. Но с появлением Ёсана и его решений команда завершила сезон на четырнадцатом месте. Лучший результат за годы её существования. А теперь и этот Сонхва. Почему бы не дать дорогу молодёжи, если та настаивает и требует? Тем более что до начала сезона ещё больше полугода. У них достаточно времени осуществить все планы и присмотреться друг к другу.       Только Кан не понимает, как дожить до следующего сезона и не сдохнуть от бед с головой или передоза. Он никому не причиняет проблем, кроме себя самого, и даже, вроде бы, старается сдерживать все свои приступы агрессии, злости и язвительности. Это всего лишь побочки, которыми его уставший разум вопит и просит о помощи и которые Ёсан старательно подавляет и игнорирует. Чёрт, да как вообще дошло до того, что он имеет в этой жизни всё и в то же время не может договориться с собственной менталкой? Почему его собственный мозг делает с ним это? И почему именно в этот тяжёлый для него период в команду пришёл бесноватый Пак, который постоянно скандалит и что-то делает? Дошло до того, что из-за него ушёл пилот, а он убедил Хёнвона, что никто не справится с рождающейся заново Камаро. Не то чтобы Ёсан его не поддержал, но внутри свербит непонятно из-за чего.       — Что здесь делать? — Сонхва впервые на мероприятии такого рода. — Это и есть эти ваши светские тусовки?       — Вроде того, — Кан равнодушно смотрит на шампанское на дне бокала и думает о том, что если запивать колёса алкоголем, то получается веселее. — В крупных городах богатые команды часто устраивают званые вечера. Ну и господин Че каждый раз, как приезжает Джексон Ван. На тебя похож, кстати, такой же чёрт. В общем, развлекайся.       — А делать-то здесь что? — Пак чувствует себя некомфортно на своей первой закрытой вечеринке. Все какие-то важные и высокомерные.       — Что хочешь.       — Что ты обычно делаешь? Мне не по себе. Здесь обязательно находиться?       — Гм, — Ёсан иногда взорваться готов от того, насколько Сонхва приставучий и как он беспринципно к нему липнет с разговорами, вопросами и какими-то рассказами. С одной стороны, Кану приятно, с другой стороны, его, вероятно, раздражает, что другие могут то, чего не может он сам. Поэтому, пытаясь не агрессировать просто так на коллегу, Ёсан выдыхает. — Обычно я здороваюсь со всеми, кого знаю, болтаю со знакомыми, которые хотят перекинуться парой фраз, и, если здесь нет никого особенного, в том числе господина Че, сбегаю домой от всех подальше где-то через час. Если ты собираешься стать пилотом, то посещение подобных мест — обязательная программа. Правда, спойлер — тебе здесь не рады, и никто не захочет с тобой дружить. Америка — свободная страна, но к иностранцам здесь до сих пор относятся, как к экзотике. Максимум, с Накамото подружишься. Он клёвый. Или с Чхве Саном, но я с ним сам не знаком, и он почти не посещает подобные места. Это который выиграл в этом году кубок. Но господин Че считает, что важно не только быть классным пилотом или оператором, но ещё и уметь держать лицо на публике и управляться с медийностью. Он айдол в Корее, и для него репутация и лоск слишком важны, так что тем, кто является лицом команды, придётся светить им на светских вечерах.       — Вот как? Невкусно и грустно, конечно, — Пак слабо морщится и делает глоток из своего бокала. Он слишком интроверт для подобного. — Тогда познакомь меня с Накамото?       — Познакомься сам.       — Я не знаю, как он выглядит, — Сонхва не может сдержать улыбки от собственного лукавства и скептического взгляда Ёсана. Тот выглядит милым, когда сердится.       — Ты не знаешь, как выглядит Накамото Юта? — Кан вскидывает бровь и отводит взгляд. Ему почему-то тяжело смотреть на улыбку Пака. Она слишком тёплая и уверенная. Она смущает. — Мне тебя за ручку, как маленького ребёнка, водить?       — Есть вариант держать тебя за ручку?       — Боже, — Кан уставши выдыхает и, пробежавшись взглядом по присутствующим, направляется в нужную сторону. — Идём.       — Эй, у тебя очень красивые руки, — Сонхва не может перестать улыбаться. Ему, наверное, больше всего на свете нравится говорить Ёсану вещи, от которых тот смущается. Наверное, смущается. Отведённый взгляд, раздражённые вздохи и закатанные глаза можно считать смущением? — Мне нравится, как выглядит этот ошейник.       — Какой ошейник? — Кан не оборачивается и правильно делает. Когда до него доходит, что Пак назвал его руки ошейником, внутри снова вспыхивает раздражение, граничащее со смущением. — Хватит говорить подобные вещи.       — Хорошо, красавец с шикарными руками.       — Юта, — Ёсан игнорирует ребячество Сонхва и натягивает улыбку. Он бы уже сбежал отсюда, но его чувство ответственности за возможного нового пилота сильнее. — Доброго вечера, дорогой.       — Привет-привет, — Накамото оборачивается и становится так, чтобы видеть подошедших. Он сегодня вместе с девушкой и в лучших традициях сразу же представляет свою спутницу. — Это НинНин, модель и начинающая певица. НинНин, это Кан Ёсан, овнер команды Хёнвона, я тебе про него рассказывал. И, — он переводит взгляд на Сонхва, а после вопросительный на Кана.       — Приятно познакомиться, — Ёсан мягко жмёт девушке руку и улыбается ей. — Это Пак Сонхва. Если ничего не изменится, а Хёнвон не решит сделать драфт, то новый пилот команды, изъявивший желание с тобой познакомиться, — Кан кивает сам себе и делает шаг назад. — А я вас пока покину.       — Очень приятно, — Сонхва жмёт руку и Юте, и НинНин, несколько непонятливо оглядываясь. Почему Кан так быстро убежал? — Он всегда такой?       — М? Ёсан? — Накамото смеётся, склоняя голову набок. — Вы вроде в одной команде? Тебе должно быть виднее, разве нет? Но вообще да, мы знакомы полгода, и я знаю про него только то, что он не любит подобные светские сборища. А также, что он очень талантлив для своих лет. Я ещё не видел настолько молодых овнеров команд.       — Да, он и правда потрясающий, — Пак не может сдержать тёплой улыбки. — Прямо как твоя спутница.       — Я? — брови НинНин подлетают, а сама она дружелюбно смеётся, приобнимая Юту за руку. — Спасибо, мне очень приятно.       — Итак, значит, ты новый пилот команды? — Накамото окидывает Сонхва оценивающим взглядом, при этом без капли враждебности. — Как это вышло? Я нигде никогда не видел твоих выступлений. Из какой серии ты переходишь в кубок?       — Ам, — Пак несколько нервно допивает свой второй бокал и уже всей душой ненавидит подобные мероприятия. Хочется скорее сбежать, а не отвечать на подобные вопросы. — Не из какой. Я впервые выступлю на Дейтоне. Если результаты заезда будут хороши, Хёнвон позволит выступить в серии кубка.       — Серьёзно? Что ж, — Юта хлопает Сонхва по плечу и даже не знает, завидовать такому доверию или сочувствовать. — Наверное, ты очень крут, раз на тебя не боятся делать такие высокие ставки. Береги себя и будь готов к тому, что на Дейтоне будет примерно десятая часть всего того пиздеца, что ожидает тебя в кубке серии. Не убейся, друг. Но, вообще-то, многие скептически отнеслись и к Ёсану, когда того сделали главой команды, а он оказался очень даже грамотным и крутым. Уверен, мистер Че знает, что делает, так что буду с нетерпением ждать твоего дебюта.       — Спасибо, — Пак с благодарностью принимает слова поддержки, делая глоток уже из нового бокала. — Американцы напрягают меня своим менталитетом и подходом. В этом решении сомневается даже наша команда, и я сильно переживаю.       — О, американцы ёбнутые на всю голову. Я до сих пор не могу привыкнуть к их менталитету. Поэтому, всё, что я могу тебе посоветовать — быть ещё более ёбнутым и смелым. Хочешь, можем обменяться профилями в социальных сетях. Вы же из Канзаса, верно? Я обитаю в Атланте, но всегда буду рад встрече.       Ладно, может быть, если на всех этих тусовках будет Накамото, то переживать их будет легче. Однако, ещё спустя пару бокалов, Сонхва понимает, что заглушать свои нервы алкоголем — не лучшая идея. Будет вообще не круто привлечь чьё-то внимание своим неумением пить. Пак прекрасно контролирует себя и речь, но тело всё равно даёт реакцию на градусы, так что он совершенно неторопливо направляется в сторону туалета. Сонхва не знает, почему, но если он несколько минут моет руки под холодной водой и концентрирует всё внимание на этом процессе, то становится намного легче. Может быть, это самовнушение, может, и правда помогает, но так или иначе Пак планирует уделить этому пару минут и найти Ёсана, чтобы узнать, можно ли уже откланяться или есть необходимость светить лицом ещё какое-то время.       Как кстати, что Кан оказывается в том же туалете. Повезло-повезло. Тот просто стоит у длинного ряда зеркал и раковин и смотрит сам на себя в отражении, не обращая внимания на вошедшего. Не то чтобы Сонхва привык к его странностям, вообще ни разу. Но он не окликает Ёсана и принимается, как и планировал, мыть руки.       Девушка, вышедшая из кабинки и подошедшая тоже мыть руки, неловко косится сначала на Ёсана, что как стоял несколько минут назад у зеркала, так у него и остался, и на Сонхва, что методично неторопливо моет руки без цели их вымыть. Она думает про себя, что эти корейцы странные, и покидает быстрым шагом комнату, не чувствуя себя комфортно в их присутствии.       Когда через пару минут Сонхва завершает свой ритуал, он берёт пару салфеток и подходит к Кану, не понимая, на что тот залип.       — Мы можем покинуть это место? — Пак вскидывает бровь, когда Ёсан медленно поворачивается и продолжает молчать. — Ёсан?       — Мне показалось, или ты сейчас сто часов мыл руки?       — Показалось, — Сонхва не может сдержать себя и не наклоунить. — Такого не существует.       — Ёмае, — Кан поворачивается обратно к зеркалу и глубоко вдыхает. Он слишком опрометчиво принял чуть больше обычного. Возможно, нужно было либо немного меньше, либо не запивать алкоголем. — Не подкинешь до дома?       — Я? Тебя не смущает, что…       — Я не могу оставить машину тут, — Ёсан достаёт ключи от своей Феррари из кармана и не глядя бросает их в сторону Сонхва.       — Такси для кого придумали? — Пак ловит ключ и выглядит крайне недовольным. — Что с тобой не так? Ты вроде не пил.       — Что со мной? Детка, я грёбаный долбаёб, который своей пустой головой подумал, что закинуться колёсами не дома — нормальная идея, — Кан говорит это абсолютно спокойно, и Сонхва поначалу даже не понимает, серьёзен ли тот вообще. — Просто подкинь меня домой, либо же верни ключи.       — Подожди, ты не шутишь? — Пак заглядывает в зеркало и, немного присмотревшись, понимает, что в карих глазах Ёсана расширены зрачки. Это не сразу понятно из-за того, что глаза сами по себе тёмные. — Ёб твою мать, совсем дурак что ли? Ну, пойдём.       Сонхва выдыхает и направляется на выход. Единственное, что он чувствует — радость, что удастся поехать домой. И благодарность самому себе, что вовремя остановился пить. Откровение Кана как-то не вызывает ни отрицательных, ни положительных эмоций. Скорее вопросы, и то Пак не станет задавать их сейчас.       — И всё, что ты скажешь? — Ёсан догоняет и хватается за рукав Сонхва, следуя за тем.       — А что мне тебе сказать? — Пак улыбчиво прощается с теми, с кем успел познакомиться, пока следует к воротам на выход. — Я не Хёнвон, это он бы прочитал какую-нибудь лекцию.       — Ах, — Ёсан усмехается и чуть ли не врезается в Сонхва, когда тот останавливается у его машины и открывает дверь. — Хёнвон выкинет меня из команды, когда узнает, — он опускается на пассажирское и позволяет закрыть за собой. — Какой ты очаровательный.       — Ну и зачем тебе это надо? — Пак садится рядом на водительское и на секунду думает, что переоценил себя. Сам он водит средних лет Импалу и впервые видит перед собой интерфейс Феррари. — Почему ты рискуешь? Это вредно как для твоей карьеры, так и для здоровья. А если что-то случится? Если ты помрёшь? — Сонхва осторожно проворачивает ключи в зажигании и чувствует смятение, когда красная красотка здоровается с ним тихим и ощутимо мощным урчанием двигателя.       — Что значит «если»? — Кан вскидывает бровь и приоткрывает окно. Ему слишком жарко и душно, пусть на улице и царит осенняя прохлада. Что поделать, если давление вместе с пульсом, как обычно, подлетело. — Я, вообще-то, очень надеюсь на возможность помереть.       — Не говори таких вещей. С чего вдруг? — Пак выезжает с парковки и понимает, что понятия не имеет, где живёт Ёсан. — Куда тебя отвезти?       — Куда-то.       — Мистер Кан, — Сонхва фыркает и краем глаза наблюдает, как часто Ёсан дышит. — Назовите свой адрес.       — Ещё чего, — Кан усмехается и потягивается. Он впервые едет в своей машине на пассажирском и думает о том, что абсолютно не чувствует и не понимает ситуацию, в которой оказался. Как всё вокруг странно. Вроде бы он в хорошо знакомом месте, но при этом ни черта не в тех обстоятельствах, что и всегда. Вот это трип. Надо принимать не полторы, а одну, если с алкоголем. — Пиздец.       — Боже, — Пак качает головой и решает отправиться к себе. Легче уложить Ёсана у себя и удостовериться, что тот в порядке, чем пытаться узнать у того адрес. — Как ты можешь это с собой делать? Ты знаешь вообще, насколько наркотики вредны?       — Ой, да завали ебало, пожалуйста, — Кан морщится, пусть и произносит это с улыбкой. — Если бы ты знал, как мне похуй, ты бы заплакал. Не разговаривай со мной об этом.       — Но это ведь может и правда погубить твою жизнь. Ты поэтому такой закрытый и необщительный? Тебе не кажется, что стоит сменить приоритеты и ценности?       — Тебе не кажется, что тебе стоит сходить нахуй? — Ёсан вообще не подбирает слова. Ему сейчас слишком не до этого, хотя он искренне рад, что вовремя покинул вечеринку. — Ты мне кто, чтобы читать морали и беспокоиться?       — Я бы хотел с тобой подружиться и сблизиться, уверен, ты замечательный человек и мы могли бы…       — Ты гей? — довольно неожиданно бросает Ёсан.       — Нет, — уверенно отвечает Пак, при этом немного задумываясь. — Думаю, я пансексуал. Мне вообще не важно тело человека.       — Я тебе нравлюсь? — Кан оборачивается и немного склоняет голову, щурясь. — М?       — Что? Думаю, — Сонхва останавливается на светофоре и переводит взгляд на Ёсана. — В какой-то степени…       Может, зря? Потому что Кан, вообще не церемонясь и не думая ни о чём, кладёт Паку ладонь на щеку и подаётся вперёд, целуя того в губы. Нагло, мокро и слишком неожиданно для второго. И несмотря на то, что Сонхва не был готов к подобному, он отвечает. Ему приятен и интересен даже такой Ёсан и даже такой поцелуй. Тот же отстраняется, негромко засмеявшись.       — Вау, парень, — Кан снова утыкается носом в приоткрытое окно, потому что воздуха совсем не хватает. — Ты горяч, но что ты творишь?       — Не стоит так делать, пока мы мало знакомы.       — Не стоит так говорить, пока ты отвечаешь на мой поцелуй, — абсолютно бесстыдно ухмыляется Ёсан и подмигивает. — Или стоит повторить?       — Почему я не должен отвечать? Ты мне симпатичен, но я бы предпочёл повторить в более располагающей к этому обстановке, — Сонхва до последнего пытается остаться адекватным, но, кажется, его старания здесь никому не нужны. — Может, сходим на свидание?       — Какое свидание? Нет, конечно.       — Почему нет? Что не так?       — То, что у меня есть зависимость и ментальные проблемы, которые никак не должны пересекаться с другим человеком, — неожиданно серьёзно выдаёт Ёсан, а после снова отворачивается к окну. Он молчит до самого дома Пака.       shouse — love tonight       Сонхва тупит взгляд и не знает, что сказать. Он и не думал, что Ёсан может оказаться настолько странным и отбитым. Тот выглядел ледяным неприступным королём, а по факту является совершенно распущенным дьяволёнком. Настолько, что ломает о себе вообще все представления и в то же время не вызывает у Сонхва ни капли отрицательных эмоций. Пак и сам не ответит почему, но его вообще не смущает, что у Ёсана вот такие скелеты в шкафу и он, оказывается, не любит жить в реальности. Сонхва относится к этому факту, как к тому, что у Кана осветлены волосы. С беспокойством, что это может быть вредно и проблематично для здоровья, но никак не с отторжением. Собственно, Пак совершенно спокойно принимает и тот факт, что Ёсан матерится, как сапожник, хотя никогда этого себе не позволял на работе. И, что Кан, вероятно, легко возбуждается.       Сонхва вообще ничего не ожидал от Ёсана, и, если честно, в особенности того, что тот полезет целоваться или попросит больше. Максимально странные ощущения, когда Кан вжимает Сонхва в дверь собственной квартиры и сначала тычется носом в шею, а после несколько раз целует, поднимаясь к подбородку и губам.       — Эй, ты, кажется, говорил про свидание? — восприятие мира и всего вокруг плавится для Ёсана, и он сейчас слишком чувствителен. Он знает, что психотропные вещества могут дать спектр самых разных как положительных, так и отрицательных эмоций, и довольно часто Кан остаётся наедине с тревожностью, беспокойством, плохим самочувствием и тьмой в голове. Но не сейчас. Сейчас он ощущает лишь безопасность, азарт и полыхающее желание получить человека напротив. — Я бы сходил с тобой на свидание.       — Ох, — Сонхва не особо пытается убрать от себя чужие руки, но отворачивается, тут же получая поцелуи в шею. — Вот и чудесно. Не будем торопиться, сходим, как все нормальные люди, на сви…       — Мне страшно. Завтра я снова закроюсь и не заговорю с тобой. Моя жизнь замкнулась, и я… Блять, — Ёсан с жадностью впивается зубами в шею и оставляет яркий засос, прижимаясь ближе. — Как ты пахнешь, — его голос дрожит, как и судорожное сбитое дыхание. — Я, — Кан не знает, вправду ли Сонхва настолько сексуален или это всё вещества в крови, но он проводит языком по шее и снова кусает. — Оттрахай меня так, чтобы это было ярче ощущений от наркоты. Чтобы я захотел вернуться к тебе, — Ёсан не может оторваться от шеи и продолжает усыпать её поцелуями, то ли вымещая то, что чувствует, то ли продолжая выпрашивать. — В конце концов, ты можешь сделать, что захочешь. Мне сейчас вообще всё равно.       В целом, Кан уверен в себе и всегда готов ответить за свои слова и поступки. Но, открыв глаза утром и болезненно поморщившись от слабой боли в пояснице и заднице, он готов пристрелить себя. До Ёсана далеко не сразу доходит, что вообще произошло и где он находится. Утро начинается с немого шока, когда он пытается подняться, а рука на талии не позволяет, и с шумным вздохом сзади крепко прижимаются. Кан замирает и даже затаивает дыхание, пытаясь вспомнить, где он и с кем. В голове пусто, а воспоминания обрываются на том моменте, когда Ёсан в первый раз залип в зеркало. Господи боже, с кем он уехал? И, судя по силе, с которой его обнимают, точно не с женщиной. Блять.       Кан осторожно приподнимается и оборачивается. Блять, блять, блять. Какой же пиздец. Ему радоваться или плакать, что рядом с ним в постели Сонхва? Ёсан обращает внимание на то, что плечи и шея Пака усыпаны засосами и царапинами, и сильно краснеет. Он обрывками вспоминает, что с ним происходило этой ночью, как он плакал от переизбытка ощущений и просил не останавливаться, как он умолял закончить внутрь и как он не отпускал Сонхва. Два раза. Второй раз Ёсан почти не помнит, потому что он позволил Паку придушить себя и частичное отсутствие кислорода ещё хуже отразилось на качестве воспоминаний. Кан закрывает лицо руками и пытается сделать вдох, но ему кажется, что он либо сгорит со стыда, либо умрёт прямо сейчас. Это же его сотрудник, с которым они работают в одной команде. И как им теперь быть?       Может быть, Ёсану уволиться и покинуть Америку? Или уволить Сонхва? Или попросить сделать вид, что ничего не было? Точно.       Кан аккуратно, насколько это возможно, вылезает из чужих крепких объятий и собирает с пола свои вещи, не переставая мысленно себя ругать. Хотел красок в жизнь? Получай. Полный спектр стыда, вины и ахуя.       Совсем тихо, на цыпочках, Ёсан покидает спальню в поисках ванны. Это не занимает много времени — у Сонхва пусть и симпатичная, но небольшая квартира с обычной планировкой. В целом, Кану здесь понравилось бы, не проснись он в таких обстоятельствах.       Заперевшись в ванной, Ёсан прижимается спиной к двери и пытается понять, что ему делать сейчас. Просто сбежать? Дождаться Сонхва? Что?       Кана радует то, что он не чувствует себя грязным и на нём нет никаких следов, хотя он абсолютно не помнит, чтобы принимал ванную или душ. Не важно. Ёсан спешно одевается и, уже застёгивая рубашку, заглядывает в зеркало. Блять. Вся его шея в следах, а губы искусаны, и на нижней видна трещинка. Что с ним делал Пак? Но зато макияж смыт. Это Сонхва позаботился о лице Кана?       Ладно, в таком виде можно добраться домой. Осталось только понять, где телефон, ключи и куртка. По пути в ванную Ёсану нигде не попадались собственные вещи, а значит придётся сейчас их поискать. Желательно тихо. Кан выдыхает и покидает ванную. Осмотревшись в гостиной, он решает, что стоит вернуться в спальню и поискать хотя бы телефон там. Ёсан уже готов пешком домой уйти, к чёрту ключи. Только Кан стопорится в дверном проёме — в спальне нет Сонхва. Чёрт, прямо как в фильме ужасов.       — Ты проснулся? — откуда-то сбоку доносится вопрос Пака, судя по всему, из другой комнаты, и Ёсан снова роняет сердце в пятки. Ему настолько не по себе, что ком в горле стоит. — Всё в порядке?       Кан медленно оборачивается в сторону, вероятно, кухни и пытается справиться со своим напряжением и паникой. Слава богу, Сонхва одетый, уютно-растрёпанный и не выражает никаких эмоций. Ёсан сейчас бы не хотел ни радости в свою сторону, ни грубости.       А вот Пак напрягается. Он вообще не понимает, как и каким образом общаться с этим сокровищем, напоминающим сейчас испуганного зверя. Вчера тот был слишком разговорчив и говорил всё, что вздумается, сегодня не отвечает совсем.       — Что будешь на завтрак? — Сонхва решает не давить и возвращается на кухню. Это самый странный партнер, который у него был. — В ванной слева шкаф, там на нижней полке в корзине новые щётки, полотенца и всё, что может понадобиться. Прокладки для сестры, если что, у меня нет девушки, не подумай.       — Я, — Ёсан не решается куда-либо сдвинуться. — Я делал вчера что-то странное или говорил что-то обидное?       — Да и да. Меня ещё никто никогда не посылал нахуй, если честно, — Пак усмехается, пока занимается готовкой на скорую руку. — Ты долго там стоять будешь?       — Прости, пожалуйста, что бы там ни было. Думаю, мне лучше уехать. Давай сделаем вид, что…       — Не давай, — Сонхва возвращается в коридор и скрещивает руки на груди. — Мы не сделаем вид, что этого не было. И, более того, ты обещал сходить со мной на свидание, если тебе понравится. Тебе не понравилось?       — Тебе не стоит трахать людей, которые под наркотой. Особенно им верить. Это была ошибка.       — Тебе не понравилось? — Пак приподнимает бровь и смотрит так, что Ёсану снова становится не по себе.       — При чём здесь это? Этого вообще не должно было быть.       — Тебе не понравилось? — Сонхва не может выбросить из головы то, какой Кан отзывчивый, любвеобильный и теплый. Любящий и нежность, и грубую силу, и до сумасшествия чувствительный. Его стоны в поцелуи до сих пор не отпускают Пака. Он весь вообще не отпускает Сонхва.       — Послушай…       — Тебе не понравилось?       — Да понравилось, — выдыхает Кан и хлопает ресницами, когда Сонхва кивает и возвращается на кухню.       — Ты пойдёшь со мной на свидание. А пока умойся, прекрати паниковать, и давай позавтракаем. И, если ты не против, поговорим.