168 °С

      Ёсан — без преувеличений самый сложный человек в жизни Сонхва. Паку было в разы легче разобраться со строением и особенностями Камаро, с её требованиями и характером, чем с требованиями и характером Ёсана. Несмотря на то, что их отношения сдвинулись с мёртвой точки и Кан всё-таки согласился на свидание, и не на одно, проще не стало. Напротив, если раньше Ёсан был неприступно-понятным, то теперь он вроде как идёт на контакт, но тут же словно одёргивает себя сам. Они только делают полтора шага вперёд, как Кан упирается и возвращается на шаг назад. И эти полшага как результат уже безумно радуют Сонхва.       Однако Паку всё равно совсем не понятны постоянные перепады настроения Ёсана, его систематически возвращающаяся отстранённость и будто тревога. Вернее, Сонхва теперь понимает, почему так. Без ведома Кана он получил консультацию врача-нарколога, чтобы понять, что вообще делать с ним и как правильно помочь. Вероятнее всего, это всё вытекающие последствия из-за того, что может принимать Ёсан. И самое сложное для Пака — это отсутствие какой-либо информации об этих веществах. Он не может просто взять и спросить у Кана, чем тот закидывается. Сонхва вообще не поднимает эту тему и общается с Ёсаном так же, как и раньше, потому что даже это даётся с небывалым трудом. Пак буквально чувствует, как Ёсану иногда становится рядом с ним то ли некомфортно, то ли не по себе. Он замыкается резко и без особых на то причин, и Сонхва уверен целиком и полностью, что если попытаться предложить Кану помощь или заговорить о его зависимости, то тот сбежит далеко и надолго. Ёсан и без того избегает любых тем о себе, своём прошлом, своих вкусах. Он с трудом рассказывает самые простые вещи о своём детстве, семье, доме или обучении в школе или университете. И Сонхва прекрасно видит, с каким трудом это даётся Кану. При этом Пак старается не показывать, с каким трудом ему самому даётся общение с Ёсаном. По ощущениям, он взламывает самый неприступный сейф мира, на самом деле слабо надеясь на отдачу и живые эмоции в свою сторону. Всё, что позволяет Кан — это говорить с ним и иногда находиться рядом. И очень-очень редко касаться. Ну как касаться? Не то чтобы в их взаимодействиях мог бы быть романтический подтекст, скорее Сонхва просто пытается приучить этого дикого хищника к себе. Он берёт руки Ёсана в свои, когда рассматривает его новое кольцо; тыкает пальцем в бок, пока тот слишком задумывается над рабочей задачей; поправляет воротник; волосы, если Кан не насторожен; позволяет себе приблизиться и глубоко вдохнуть, чтобы впоследствии сделать комплимент парфюму.       Правда, Ёсан практически ни на что не реагирует и максимум может сказать сухое «спасибо». Но и не просит не делать подобное. Сонхва совершенно не понимает Кана, но пытается его чувствовать, и, вроде бы, это даёт свои плоды.       По крайней мере, рассказывая о сложившихся обстоятельствах сестре, Сонхва успокоили её слова поддержки. Пак лишь надеялся упорядочить собственные мысли и разобраться, надо ли ему это всё. Ему самому до конца не понятно, почему он настолько пытается тащить их общение и что-то делать. Нет внутреннего понимания ситуации и того, правильно ли это или нет. Даже никаких толком ощущений. Будто не происходит ничего особенного, лишь обыденные вещи. Но Шиён была крайне удивлена и сказала, что если уж её бедовый бесноватый брат кем-то настолько заинтересовался, то этот человек точно необычный и стоит продолжать в том же духе. Она пожелала удачи и посоветовала никак и ничем не давить на Ёсана, как, собственно, Сонхва уже и делал. Или пытался делать. Рабочие моменты же не считаются? Работа — это совсем другое, поэтому спорить с Каном, который бывает не менее упёртым, или критиковать его действия — святое. И не важно, что Пак всего несколько месяцев в индустрии, в то время как Ёсан там не первый год. Не важно, что Сонхва далеко не всегда прав.       — Ну, я даже не знаю, какая часть трансмиссии у тебя полетит первой, если будешь так ездить, — Кан старается оставаться спокойным, при этом чувствуя весь спектр тревоги и переживаний за будущего пилота, что пока что даже на пустой трассе не способен сделать чистый круг. Сонхва не плохой гонщик, но и не отличный. — Нет, не нужно…       — Да что блять не так?! — Паку, конечно, приятно слышать спокойный и негромкий голос Ёсана, но сейчас он вспыхивает уже который раз. Не из-за Кана, само собой, а из-за себя.       — Ты снова слишком пережимаешь тормоз на входе в поворот, — уже в которой раз повторяет одно и то же Кан. — Попробуй не тормозить перед поворотом, а заходить в него с…       — Да-да, с заноса, ты говорил это уже сотню раз, — фыркает Сонхва и не может угомонить своё раздражение, хоть он и понимает, что не прав. — Только так тоже никто не делает.       — Много кто так делает.       — Это ситуативная фишка, — Пак сердито сжимает пальцами руль и изо всех сил пытается почувствовать правильный заход в поворот на этой Камаро.       Он никогда не сталкивался в своей жизни со скоростью до этого месяца, и это, чёрт возьми, безумно тяжело. У Сонхва есть успехи, и он очень быстро учится, но почему-то не всему. Есть моменты, в которые он упирается, как баран, и не хочет делать, как надо.       — Это техника, которая позволяет не сбрасывать скорость на поворотах. Давай я тебе ещё раз объясню?       — Да не надо мне ничего объяснять.       — У тебя же не получается, — Ёсан выдыхает и подпирает подбородок рукой, с унынием глядя на показатели мониторов. — Даже не на полных оборотах.       — Потому что я её не чувствую, а не потому что мне непонятна техника.       — Ты сможешь делать это правильно и без «чувства», если научишься технике, о которой я тебе говорю.       — Сильно в этом сомневаюсь.       — Сомневаешься в моём опыте? — Кан вскидывает бровь и усмехается.       Сонхва ещё даже не стал пилотом, и его будущая карьера целиком и полностью зависит от Ёсана, ведь именно по обратной связи того Хёнвон примет решение либо о дебюте новичка, либо о драфте более опытного пилота. И Пак позволяет себе подобные вольности и сомнения в более опытном операторе? Это веселит и умиляет Кана, немного расшатывая его застой. С ним никто обычно не спорит, даже Че, который просто целиком и полностью доверяет главе своей команды. Ни одна живая душа из подчинения и выше. Это и странно, и возмутительно, и одновременно вместе с тем внутри сыпятся искры от нашедшей косы на камень.       — В опыте не сомневаюсь, а вот вживую на большой скорости тебя ни разу не видел, — угрюмо отвечает Сонхва, снова чуть ли не улетая в ограждение вместо входа в поворот. — Да ёбаная жизнь!       — Возвращайся в бокс, у тебя резина уже стёрлась, и под капотом горячо, — Кан откидывается на спинку стула и усмехается, с тяжёлым сердцем глядя на ещё одну неудачную попытку.       — Уже?       — Не вижу смысла продолжать.       — Что? Нет, — взмаливается Пак. — Можно мне ещё один комплект резины?       — Как только ещё раз разберём с тобой основы.       — Не всё настолько плохо, — Сонхва болезненно морщится и сбавляет скорость, возвращаясь на пит-лейн. — Пожалуйста.       — Нет.       — Да почему нет-то?!       — Потому что ты не умеешь входить в повороты, как надо. Просто сотрёшь ещё один комплект.       — А то ты умеешь, — огрызается Пак, без радости и желания возвращаясь в бокс.       — Вообще-то, да, в отличие от некоторых, — смеётся Ёсан и снимает наушники, направляясь вниз.       Он быстро сбегает по лестнице и чуть ли не сталкивается с Сонхва у входа в бокс. Тот лишь вскидывает брови и вопросительно смотрит, скрещивая руки на груди.       — Ты ко мне шёл? — Кан не может сдержать улыбки, наблюдая за этим неугомонным юным драконом.       Он проходит к машине и открывает капот, пока Пак остаётся на месте и чувствует смешанные ощущения. С одной стороны, он сейчас раздражает сам себя и бесится на то, что что-то не получается, с другой стороны, кажется, это забавляет Ёсана. В конце концов он улыбнулся?       — Весело тебе, да? — Сонхва подходит к Кану и становится рядом, наблюдая за его действиями под капотом. Уже все механики ушли домой, и Ёсан сам делает то, что должны делать они.       — Немного, — кивает Кан и достаёт втулку клапана, поднимая перед глазами Сонхва. — Вот, посмотри, что ты сделал с ней за семьдесят кругов. Учитывая, что в одном заезде двести кругов, ты убьёшь двигатель ещё в первой половине.       — Ой блять, — Пак и сам это прекрасно понимает. Он закатывает глаза и отворачивается, собираясь уйти переодеваться. — Что непонятного в том, что я её не чувствую, как нужно? Мне нужно сблизиться с машиной, а не вот это вот всё.       — Да что ж ты будешь делать? — Кан негромко смеётся и отрицательно машет головой. — Там, где ты сейчас учишься, я уже могу преподавать. Хочешь, давай проедемся вместе? И когда я выиграю у тебя на поворотах, ты, может быть, наконец доверишься мне и моему опыту.       — Это вызов? — Сонхва останавливается у двери и оглядывается, подозрительно щурясь.       — Ну такое, — Ёсан возвращается к работе. — Вызов не на состязание, а скорее на избиение младенца, конечно. Но, кажется, ты по-другому не понимаешь.       — Но у нас нет второй машины для подобного перфоманса на трассе.       — Можем на улицах, — Кан пожимает плечами, чувствуя, как эти искры от косы внутри превращаются в пожар. — У тебя ведь есть машина.       — Ты серьёзно? У меня старая Импала, а у тебя Феррари. Они буквально небо и земля.       — Знаешь, ты прав, — Ёсан захлопывает капот и протирает руки, всё так же не глядя на Пака. — Хочешь, я для полного разъёба дам тебе свою Феррари и сяду за твою Импалу?       — Разъёба, значит? — Сонхва совершенно не может себе дать отчёт в том, насколько это хорошая идея. Но даже если данное предложение сомнительно с законодательной точки зрения, то, кажется, это возможность познакомиться с Каном ближе. По крайней мере, почему-то тот сейчас улыбается и выглядит живым. — Хорошо. Сегодня?       — Да, сразу как переоденешься. Только пообещай, что моя Феррари будет в порядке.       — Нет, отгрызу ей крыло, — Пак закатывает глаза и всё-таки уходит переодеваться.       Ему жутко интересно, что же сможет продемонстрировать Ёсан и как он вообще планирует провести этот заезд. Предложение звучит довольно странно и провокационно. Да и в целом Сонхва заметил, что Кан с ним говорит больше, чем с другими, при этом не особо подбирая слова. Конечно, в Америке в принципе мало кто подбирает слова, но, наверное, это хороший знак? Лучше, чем ничего.       Пак заходит в раздевалку и одним движением расстегивает гоночный комбинезон, без которого не пускают за руль. Сонхва, правда, не видит смысла в его огнеупорности, если в большинстве своём аварии случаются такие, что уже ничего не поможет. Ладно уж. Скинув верх, но не снимая низ, Пак лезет в свою сумку за одеждой, когда распахивается дверь.       — Хва, — Кан замирает в дверном проёме и несколько раз часто моргает, с трудом поднимая глаза на лицо.       И нет, Ёсан не смущается при виде чужого тела. Особенно мужского. Особенно открытого только по пояс. Скорее, ему резко бьёт в голову воспоминание, как он не мог справиться со своим желанием прикасаться, целовать и кусать. Красивый.       — Что? — Сонхва достает футболку, но не спешит надевать её. Он совсем слабо улыбается, рассматривая лёгкое замешательство на красивом лице.       — Тебе скинуть маршрут или лучше на словах обозначить? — Кан смотрит в глаза крайне старательно. — Предлагаю заправки недалеко отсюда и по окраине города.       — Думаю, лучше скинуть.       — Тогда ключи, — Ёсан без предупреждения подбрасывает свои в сторону Сонхва, и тот их без проблем ловит.       Кан проверяет чужую реакцию при любом удобном случае. У пилота Наскара она должна быть дьявольская.       — Вот мои, — Пак же предпочитает подойти ближе и просто отдать.       — Встретимся на месте, что я тебе скинул, минут через пятнадцать, — Ёсан забирает ключи от Импалы и выходит, оставляя Сонхва в одиночестве.       Он спешно направляется к выходу из спидвея и не понимает, как вообще мысль зайти в раздевалку без стука могла прийти в его светлую голову. Ну почему Сонхва такой красивый и притягательный? Он не выглядит опасным со своими каштановыми волосами и совсем немного неровной осанкой, за которой постоянно забывает следить. Тогда почему Кан чувствует себя атакованным?       Опускаясь за руль Импалы, Ёсан не может сдержать слабой улыбки и не подумать о том, что этот парень умудряется привносить в его жизнь эмоции и разнообразие отчасти одним своим присутствием. Удивительно. Это ни у кого не получалось последний год точно. Будет забавно, если они с Сонхва и правда смогут стать ближе.

•••••

      Подъезжая к обозначенному месту, Сонхва узнает зад собственной Импалы. Та непринуждённо стоит на левой полосе перед светофором, и Пак думает о том, что такое может быть только в Америке. В определённое время суток мегаполисы пустеют, а в некоторых местах города машин не бывает и вовсе. Поэтому Импала может себе позволить ждать кого-то посреди дороги.       Выравниваясь бамперами, Пак тяжело выдыхает. Ему немного волнительно и нервно из-за того, что Ёсан пустил его за руль своей Феррари. Это уже второй раз, но в предыдущий Сонхва не надо было разгоняться. А набрав скорость на ней по пути до сюда для ощущения машины и дороги, Пак ощутил, как его сердце в пятки ушло от того, насколько эта машина дерзкая и быстрая. С ума сойти. Почти как Камаро, только тяжелее и комфортнее.       Из всех волнений и мыслей Сонхва насильно вырывает рёв двигателя Импалы. Пак косится на Ёсана, а тот с невозмутимым видом газует на месте, глядя на жёлтый сигнал светофора. Наверное, зелёный окажется стартом? Сильнее сжимая довольно мягкий люксовый руль, Сонхва думает о том, что этот жёлтый горит целую вечность. И не важно, что по факту до старта проходит всего несколько секунд.       Мягко и щадяще вжимая педаль газа в пол, Пак всего за несколько секунд разгоняется до сотни, оставляя Импалу позади. Ей подобное не по зубам, и она не выдаст подобных результатов. Сонхва прекрасно знает об этом, и ему совсем не понятно, как вообще Ёсан решил предложить подобное. Как ни крути, но преимущество в скорости решает. Ровно до второго поворота, когда чёрная Импала с громким озорным свистом на всей скорости въезжает боком в поворот, с галантной наглостью объезжая Феррари. И, вероятно, в этот же момент Ёсан решает проучить своего соперника на следующем длинном куске дистанции. Когда через пару секунд Феррари догоняет, Импала издевательски блокирует и не позволяет пойти на обгон. Ёсан демонстрирует тот самый скилл, который Сонхва видел у других пилотов Наскара, когда они либо цепляются сзади кого-то и едут на хвосте, либо блокируют спереди. И Пак уже чувствует собственное поражение, потому что его буквально насильно заставляют сбросить скорость и играть на чужих правилах.       — Хорош, — смеётся Сонхва, у которого не получается отвязаться от Кана.       У того настолько хорошая реакция, что он в ту же секунду виляет за Паком, не пуская того вперёд. Ситуация меняется только на последней части дистанции. Здесь Ёсан уже специально отпускает Сонхва, чтобы взять небольшой замах для поворота. Виляет влево для мягкости и заходит в последний поворот так филигранно, что Пак никогда не подумал бы, что такое возможно. И, особенно, что подобное сумеет его Импала. Почему Кан не рассказывал о том, что он ас? Это умения гонщиков кубка, не меньше. Сонхва кажется, что ещё немного и он загорится от восхищения Ёсаном и тем, насколько он крут. Это потрясающе. Настолько потрясающе, что Пак теперь признает опыт и авторитет Ёсана и готов на коленях умолять обучить абсолютно всему, что тот умеет.       На самом последнем отрезке Кан не даёт Сонхва и шанса, целиком и полностью продолжая контролировать Феррари. Ни малейшей лазейки, ни единого просвета. Ёсан в полной мере демонстрирует, как стратегия и навыки без особых усилий и резвой машины сотрут в порошок одну лишь скорость и напор.       Кан пересекает обговорённую линию финиша победителем, и в этот же момент отпускает из-под контроля Феррари, что и без того сразу же останавливается посреди дороги.       В крови Ёсана столько адреналина и удовольствия, что он не отказывает себе в небольшой шалости. Развернувшись, Кан возвращается к Феррари и демонстративно идёт в занос вокруг неё. Он настолько скучал по ощущениям как гонки, так и доминирования над кем-то на дороге, что сегодня, кажется, обойдётся без наркоты. И без этого впечатлений достаточно.       — Потрясающий, — Сонхва смеётся с этого ребячества и носящейся вокруг него в заносе Импалы, что, к слову, тоже требует определенных умений.       Пак следит за ней взглядом и пытается восстановить сбитое из-за подскочившего пульса дыхание. Ну разве можно смотреть на этот шедевр без эмоций? Сонхва кажется, что он влюблён. Если раньше были сомнения и колебания, то сейчас Пак думает о том, что добьётся этого позёра любой ценой.       Выходит Пак из машины, только когда Импала останавливается ровно напротив, а Ёсан покидает водительское и обходит спереди, усаживаясь на её капот. Старая привычка. Кану нравится тепло, а особенно сидеть на горячем капоте.       С Ёсана спадает всё озорство, когда он видит, с каким взглядом и настроением к нему идёт Сонхва. Будто собирается убивать. И Кан даже немного пугается, когда тот хватает его за воротник и притягивает к себе, впиваясь в губы. Ёсан отвечает сразу же.       Сонхва без ума от парня на капоте своей машины, который тут же приоткрывает губы и позволяет углубить поцелуй. Блять. Кан отвечает с той же жадностью и пылом, с удовольствием лаская чужой язык своим. Это настолько горячо и мокро, что ещё немного и Сонхва точно слетит с катушек.       Слава богу, Кан отстраняется первым.       — Ты чего? — Ёсан улыбается и тут же ловит ещё один короткий поцелуй.       — Это было божественно.       — Что? Поцелуй?       — И это тоже, — Сонхва смеётся в ответ и трётся носом о щеку, не желая отстраняться. — Но я про тебя. Научишь меня всему?       — Хах, — Кан усмехается и снова коротко касается своими губами чужих. — И почему ты не сделал этого раньше?       — Не поцеловал тебя? — Пак любуется самым красивым мальчиком на свете и чуть ли не задыхается от щемящей нежности в груди.       — Не попросил обучить, когда я и так пытался.       — Я ошибался. Кстати, выходи за меня замуж?       — Что? — Ёсан смеётся и даже не напрягается от услышанного, хоть это и предвестие их возможных отношений. — Я подумаю, вот только кто так делает предложение? Ни кольца, ни цветов.