Если бы ты видел то, что вижу я

Гермиона смотрела на три платья, зависших в воздухе перед ней. Первым было тёмно-синее платье длинной до пола. Оно было прекрасно, именно такое платье она всегда мечтала надеть на её двадцать первый день рождения. Тяжёлый вздох вырвался из груди девушки. Это платье не подходило домашнему ужину. Хотя, для Трёх Метел оно тоже не очень-то подходило. Это было платье, которое следует надевать на большую вечеринку со множеством друзей и шампанским, с прекрасными декорациями, да и то, только если уверенности в себе у тебя предостаточно. Гермиона потрясла головой и отправила платье в шкаф. У неё не будет большой вечеринки, будет всего несколько людей, и все они будут одеты весьма повседневно. Да там скорее всего и шампанского-то не будет, это не та вечеринка, о которой мечтает каждая маленькая девочка. Да и Гермиона не на столько уверена в себе, чтобы надеть это платье. Она купила его шесть месяцев назад, влюбившись сразу же, как только увидела. В любом случае, она сомневалась, что у неё когда-нибудь будет фигура, подходящая этому платью. Девушка была «слишком фигуристой». Гермиона снова громко вздохнула и достала простенький сарафан лазурного цвета, именно его она и наденет сегодня. Закончив приводить себя в порядок, девушка аппарировала обратно в дом Люпина. — С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, МИОНА! — было первым, что она услышала, прибыв в гостиную комнату. — Спасибо большое. ОХ! — Гермиона ахнула. Гостиная была полностью покрыта голубыми и серебряными украшениями: шарами, лентами, мебель тоже была голубой и серебряной. Даже одежда гостей была в этой цветовой гамме. — Почему вы, я имею в виду, вам вовсе не надо было… — она немного заикалась, но её прервала, теперь голубоволосая, Тонкс. — Глупости! Это твой двадцать первый день рождения, что означает, что ты должна делать всё, что скажу тебе я! А я говорю, что у тебя должна быть подходящая вечеринка! Я имею в виду, вечеринка, которую ты заслужила. — Внимание, внимание! — прокричал голубой Сириус. Его волосы были голубые, его кожа так же была голубой, а сам он был одет в костюм серебряного цвета со словами «команда Мионы» на спине. Гермиона взглянула на Сириуса и разразилась громким смехом. — Сириус, какого гиппогрифа с тобой произошло? Сириус усмехнулся. Мерлин, да даже его зубы были голубые. — Ты не знаешь? Это день Мионы, а Миона любит всё голубое и серебряное. Я так одет, чтобы угодить. Тут вмешался Ремус, одетый в той же расцветке, но в разумных количествах. — Ага, угодить слепым трансвеститам, простите за выражение. — ОУ! Я думаю, ты должен знать, что Сириус Блэк выглядит чертовски горячо в любом виде, — серьёзно заявил Сириус. — Никто не может отказать такому мужчине! Спросите Лиру! Ремус усмехнулся и невинно спросил: — Ну и где же она сегодня, Бродяга? Сириус нахмурился и надменно ответил: — Что ж, ей пришлось остаться на работе допоздна, Лунатик. А так, в свободное от работы время, она не может находиться далеко от меня. Ремус фыркнул, на что Сириус очень дружелюбно показал ему средний палец. Сириус взмахнул палочкой и принял человеческий вид. Его голубым джинсам удалось выгодно продемонстрировать пятую точку мужчины, что не скрылось от взгляда Гермионы. Плохо, Гермиона, — подумала она, — не пялиться. Хотя, не поддаться чарам Блэка было довольно непросто. Про таких мужчин бабушка Гермионы говорила «по-дьявольски хорош» — изящный, его серые глаза, которые, казалось, смотрят прямо в душу, обрамлены рядом длинных чёрных ресниц, волнистые чёрные волосы доходят до плеч, мускулистый и загорелый, с ростом 6'2(188см) футов, за такое тело любой мужчина готов был бы убить. К тому же, в той завесе, из которой выбрался Сириус, время не существует. Поэтому, пока все вокруг стали старше на пять лет, Сириус остался по-прежнему 35-летним. Ремус был почти таким же высоким, как и Сириус, со взлохмаченными волосами песочного цвета, голубыми глазами, которые становились янтарными, когда волчонок выходил поиграть. Он вовсе не выглядел на 40 лет. Тонкс с ним очень повезло. Да и Ремус был счастливчиком. Тонкс была маленькой, худенькой волшебницей, с лицом в форме сердца, с прямыми шелковистыми волосами, которые обычно были розового цвета. Она перестала менять свою внешность, вернувшись к её естественному виду, потому что Ремус говорил, что она прекрасна такая, какая есть. Однако, розовые волосы Тонкс оставила, чтобы добавить изюминку в её вид. Тедди был прекрасным мальчиком с метаморфическими способностями. Гермиона вспомнила, как однажды они все вместе гуляли по Косому Переулку и Тедди убежал от них. Чтобы найти его потребовалось более часа, так как он полностью изменил свою внешность. Так, почему она уделяет так много внимания их виду сегодня? Словно бы она их больше никогда не увидит! Тем не менее, Гермиона не могла оторвать взгляда от этих четырёх людей. Все они были особенными для неё. Они были всем, что она теряла, уезжая. Гермиона отбросила эти мысли и заметила, что Сириус говорит с ней. — …вызвали в последнюю минуту, она шлёт свои извинения и желает счастливого Дня рождения. Ах. Лира. Девушка Сириуса была целителем в больницу Святого Мунго и её часто вызывали на службу не зависимо день это или ночь. Маленькая, тридцатилетняя блондинка с кудрявыми волосами, Лира производила ошеломительный эффект на людей. По-видимому, её вызвали на работу и сегодня. Это не волновало Гермиону, Лира почти не общалась с ней. Она не была с ней груба, просто ей было нечего сказать. В любом случае, Гермиона была благодарна, что Лира оказалась не из ревнивых и не стала подозревать Сириуса в том, что он якобы ухлёстывает за Гермионой. Девушка усмехнулась сама себе, разве вообще было что-то, за что можно было бы ревновать Сириуса к ней? К девушке с едва управляемыми волосами, слишком широкими бёдрами и с самым обычным лицом. Вряд ли кто-то мог бы назвать это соревнованием. — Всё нормально, Сириус, я понимаю. Поблагодари её за меня. Почему девушка Сириуса позаботилась о том, чтобы поздравить меня, хоть и не лично, а мои, так называемые, лучшие друзья даже не вспомнили о моём дне рождения? — думала Гермиона. — Достаточно, — строго сказала сама себе девушка, — они больше не часть моей жизни. Тонкс попросила следовать Гермиону за ней, подвела её к дивану и похлопала по подушке: — Садись, милая, и я принесу тебе выпить. Сливочное пиво? Гермиона кивнула, смотря как Тонкс вызвала напиток быстрым акцио, и поблагодарила её, когда он оказался в руках. Она потягивала свой любимый напиток и разговаривала с Ремусом. Гермиона поняла, что настало время поделиться со всеми своей новостью, когда Ремус сказал: «Когда придут остальные? Я удивлён, что Гарри всё ещё не здесь, он всегда приходит первый». Гермиона опустила взгляд на свои руки, затем снова подняла его, обнаружив, что Ремус, Тонкс и Сириус выжидающе смотрят на неё. Гермиона собрала всё своё мужество и тихо произнесла: — Они не придут. Ремус взял девушку за руку и ласково погладил её. — Почему, Миона? Почему они пропустили твой день рождения? Гермиона практически рявкнула, горько засмеявшись. — Возможно, они даже и не знают, что сегодня мой день рождения. — Как они могли не знать? Мы все знали и все планировали пойти в Три Метлы, — удивился Ремус. — Что случилось, Гермиона? Девушка осторожно высвободила свою руку из руки Ремуса и поднялась с дивана. Она аппарировала в её библиотеку, взяла записку, которую получила вчера, и вернулась в гостиную Люпина и Тонкс. В комнате была тишина, когда она шла, чтобы отдать записку Ремусу. Тонкс и Сириус встали позади него, желая увидеть, что было написано на пергаменте. Ремус закончил читать и нахмурился. Тонкс подняла голову с широко раскрытыми от шока глазами. Сириус выглядел разъярённым. Он обошёл диван и направился к Гермионе. — Это всё ещё не объясняет того, как они могли не знать, что это твой день рождения, любовь моя, — сказал он нежно, ласково поглаживая её щёку, несмотря на его очевидную злость. — Просто. Они не знали, потому что я не сказала, — горько улыбнулась она. — Но разумеется, они знали про твой день рождения и без напоминания, — удивлённо вскинул брови Ремус, — вы дружили десять лет, Гермиона. Как они могли не знать? Гермиона отошла к окну, смотря на залитую лунным светом улицу. Она не ответила. Она услышала, как кто-то направился к ней, и почувствовала теплые руки на её плечах. Сириус. — Миона, любовь моя? Гермиона не повернулась, смотря в окно. — Миона? Продолжая смотреть в окно, она тщательно подбирала слова. Гермиона не хотела лгать им, но есть то, что она просто не могла сказать. Гермиона никогда не повторяла своих ошибок и сейчас она не позволит себе подпустить кого-то достаточно близко, так близко, что можно было бы увидеть все её слабости. Она усвоила урок — не подпускай никого слишком близко, и тогда тебе не будет больно. — Гарри, Рон, Джинни и я не были так близки, как когда-то. Правда в том, что это началось уже давно, просто я старалась не замечать. Они были моими первыми друзьями, а я поддалась своей сентиментальной стороне и не хотела их отпускать. Мы отдалялись всё больше в этом году, а этот случай просто расставил всё по местам. Все мы повзрослели, а жизнь в свою очередь развела нас в разных направлениях. Всё так, — думала она, — просто я рассказала не полную историю. Я не могу рассказать им всего. Тогда они подумают, что я жалкая дура и, скорее всего, тоже бросят. Кому нужны бесполезные обломки жалкой девочки? Я не думаю, что смогу справиться с ещё одной потерей. В комнате несколько минут стояла тишина, каждый обдумывал то, что сказала им девушка. Руки с её плеч исчезли, но в то же мгновение они развернули Гермиону, заставляя смотреть в пару серых пронзительных глаз. — Что ты имеешь в виду, говоря «в разных направлениях», Миона? А вот и сложная часть. Если я смогу их убедить, тогда они сбавят напор. А если нет, они не отстанут до тех пор, пока всё не узнают. А они не могут узнать, они просто не могут! — Я имею в виду, что все они очень социальные люди, которые живут чарующей жизнью. Гарри — мальчик, который выжил, победил Волан-Де-Морта, к тому же великолепный аврор. Что насчёт Джинни, она его прекрасная, потрясающая, модная девушка, которая сражалась на его стороне в Битве за Хогвартс, что делает его даже более популярным. Золотая парочка. Рон — лучший друг героя, который благородно сражался рядом с ним, а сейчас у него работа мечты — вратарь в национальной команде по квиддичу. Он молод, красив, богат и одинок. У него отбоя нет от девушек, судя по фотографиям. Их жизнь вращается среди вечеринок, пышности, общественного внимания и прессы. — Гермиона глубоко вдохнула, прежде, чем продолжила, — Я же с другой стороны: спокойная жизнь с несколькими друзьями и книгами. Работаю в Отделе Тайн, вряд ли это столь очаровательно, и самая яркая вещь в моей жизни за последнее время — это то, что мне предложили на год уехать в Италию и работать на их Министерство Магии. Это практически обратная противоположность их жизням. Она оттолкнула от себя руки Сириуса, шаркая дошла до стены и облокотилась на неё. — Но, Миона, судя твоему рассказу, ты тоже должна быть частью этой яркой жизни. В конце концов ты — Гермиона Грейнджер, мозги золотого трио, ярчайшая волшебница, героиня войны, да и к тому же лучшая подруга Гарри Поттера, которая всегда была на его стороне. В добавок к этому ты прелестная девушка, одинока и работаешь в очень мистическом месте, и я удивлён, почему ты считаешь свою жизнь совсем не такой. Да люди должны постоянно стучаться в твою дверь! Гермиона горько рассмеялась: — Унылая заучка, которую бросили её знаменитые лучшие друзья, не очень-то интересует людей, Ремус. Она подняла руку, когда тот открыл рот, чтобы протестовать её словам. — Пожалуйста, не думай, что я хочу быть в газетах или, чтобы на меня глазел народ на улице, потому что это не то, чего я хочу. Я поняла, что мы с ними не вписываемся в жизнь друг друга. Взглянем в глаза фактам. Я не прекрасная, яркая личность, чьи фото будут на первых страницах газет. Я не принадлежу к такому стилю жизни, в отличии от Гарри и остальных. Я не видела их вот уже шесть месяцев и едва ли слышала от них больше двух слов за это время. Да к тому же именно я была инициатором встреч. А они были слишком заняты своими вечеринками и пресс-конференциями, чтобы уделить время мне. Доказательство тому у тебя в руках, они даже забыли, что это мой день рождения, оставив меня одну. Они не спросили, хочу ли я отправиться с ними! Я думаю, это время принять все факты. Мы отдалились, и теперь я для них очередное лицо, как многие другие. В комнате была шокирующая тишина, смешанная со странной комбинацией эмоций, которые испытывали находящиеся в гостиной люди. Ремус был взбешён. Он знал, лучше, чем Сириус и Тонкс, с какими ужасами пришлось столкнуться Гермионе в этой проклятой охоте на крестражи. Он помнил, об их встрече, сперва на площади Гриммо, в самом начале их охоты, а потом в коттедже «Ракушка», куда он отправился, чтобы сказать им о рождении Тедди. Он был в таком приподнятом настроении, что сразу и не понял то, что увидел. Позже, когда он сидел с Дорой и Тедди в их уютном доме, он стал собирать увиденное по кусочкам. Гермиона была бледная, а её конечности резко дергались без предупреждения. Флэр всё это время работала над зельем — она думала, что это последствия круциатуса. Ни от каких больше заклинаний нет такого эффекта. Он увидел длинный, тонкий порез на шее юной волшебницы, как он думал, он был оставлен очень острым ножом. И он увидел бинт, завязанный на её руке, он чувствовал запах крови. Уже после войны Люпин спросил об этом девушку. Гермиона старалась отрицать, что никакого бинта не было, но Ремус настоял, и Гермиона рассказала о том, как Беллатриса пытала её до беспамятства. Она показала ему руку, на которой было вырезано слово «грязнокровка» проклятым ножом. Рука перестала кровоточить, но никогда не исцелится, ей приходится скрывать этот шрам каждый день. Она показала только ему и попросила не говорить ни Тонкс, ни Сириусу. Ох, но Гарри и Рон, — прорычал он про себя, — они то знали. Черт, они знали! Они обо всём этом знали! Они слышали её крики! Ремус снова почувствовал ту ярость, что испытал, увидев порез: в тот раз ему потребовалось четыре часа мучительных криков и рыданий в одиночестве в открытом поле прежде, чем он успокоился достаточно, чтобы можно было вернуться домой. Эта девушка — его семья, и услышав то, как больно ей было, волк внутри него пришёл в безумие. Ремус был уверен, если бы Молли Уизли не убила Беллатрису Лестрейндж во время войны, он бы превратился в сумасшедшего убийцу и разорвал бы эту Лестрейндж голыми руками, и плевать, если потом бы его отправили в Азкабан. А хуже всего то, что Гермиона могла бы этого избежать — она могла бы сбежать из страны со своими родителями и жить на тропическом острове или переехать в Европу или Америку и делать всё, что пожелает. А вместо этого, она стёрла у родителей воспоминания о ней и отправила их прочь. Она решила участвовать в ужасной и опасной миссии — ради Гарри. Она отправилась с ним, чтобы поддерживать его, помогать ему своим невероятным умом и навыками. Он мог бы и вовсе не дожить до встречи с Волан-Де-Мортом, если бы не Гермиона. К заслугам Гермионы относится и верность к Гарри, которая протянулась с самого начала их дружбы. Ремус чувствовал столько недосказанности. До сих пор никто, кроме Трио, точно не знал, что происходило во время той охоты. Как они могли бросить её после всего? Как они могли отдалиться от неё, словно она была мимолётным увлечением? Ремус чувствовал боль, злость и страх, исходящие от этой молодой девушки, стоящей возле стены. Когда эти трое вернутся из своего путешествия, они узнаю, с чем столкнулись! Я научу их тому, что значит предать верность, забыть семью! — Ремус был так разъярён, что не замечал лёгкого рычания, вырывающегося из его груди до тех пор, пока Дора не положила свою руку поверх его. Он глубоко вздохнул, успокаивая себя. Тонкс так же была очень зла. Она знала, что Гермиона не всё им рассказала, и подозревала, что будет ещё более разъярена, узнав тончайшие детали. Она была особенно зла ещё и из-за того, что видела, что Гермиона на самом деле была не так холодна и собрана, какой старалась выглядеть. Тонкс знала, что девушка скрывала свою боль, чтобы не показывать её им. Гермиона по праву могла чувствовать боль или, как минимум, огорчение. Но она отмахивалась от этих чувств, дабы не принести ещё больших неудобств. Тонкс знала, каково это — хотеть ощущать себя ценной и нужной самой себе, а не кому-то ещё. «Читая между строк» то, что сказала Гермиона, Тонкс знала, что Гермиона сомневается в своей важности и считала, что её присутствие или отсутствие в жизнях друзей не будет значит ровным счётом ничего. Так как Гермиона была весьма скрытной личностью, Тонкс знала только фрагменты из жизни девушки. Тонкс вздрогнула, вспомнив, как Гермиону чуть не убили в Министерстве Магии на пятом году обучения. Она также знала об охоте на крестражи с Гарри и Роном и о финальной битве. В любом случае, всего того, что она видела и слышала от других было достаточно, чтобы убедиться, что Гермиона Грейнджер была верным другом, очень умной волшебницей и замечательным человеком. Ремус рассказывал Тонкс, как Гермиона первая поняла, что он был оборотнем, но продолжила относиться к нему с тем же уважением, что и прежде. Она рисковала жизнью, чтобы помочь Сириусу всего лишь, спустя час после того, как узнала, что он невиновен. Она защищала домовых эльфов, она защищала отверженных — у Гермионы Грейнджер золотое сердце. Уж кому-кому, а ей стоит проявить к себе самоуважение. Так же, Тонкс поняла, что Гермионе несколько совестно за то, кем она является, кто вообще ей сказал, что она «унылая заучка»? Почему её, так называемые, лучшие друзья за все десять лет не помогли ей увидеть то, какой она прекрасный человек? Тонкс догадывалась, что такая оценка самой себя, скорее всего, заслуга Джинни Уизли и её братца Рональда. Тонкс слышала, как однажды они сказали Гермионе, что она всего лишь на всего «самая обычная Джейн». Гермиона, казалось, даже не заметила этих слов, приняла их как должное, как будто бы они подтвердили то, кем она сама себя считает. Но, на сколько знала Тонкс, Гарри никогда не говорил Гермионе ничего подобного, но, он и не защищал её и не противоречил тем двоим. Если я доберусь хоть до кого-нибудь из этих троих мерзавцев, я заколдую их до такой степени, пока их кожа не станет синей! Как они могли так поступить? — тихо бушевала Тонкс. И только рука её мужа, — мужа, который всегда чувствовал её злость и помогал справиться с ней, — помогла Тонкс не потерять контроль. Тонкс неожиданно задалась вопросом, как Сириус воспринял это, она знала, как он любит Гермиону. Она посмотрела на него боковым зрением и вздрогнула. Его лицо было полностью пустым, а зная Сириуса, это было в разы хуже, чем ярость. Сириус стоял, уставившись на Гермиону. В то время как его лицо было лишено каких-либо эмоций, внутри него всё бушевало, внутри него словно бы был бурлящий водоворот эмоций и мыслей, которые вот-вот могли взорваться. Он чувствовал ярость. Он чувствовал боль. Он чувствовал огорчение и даже вину. Он чувствовал недоверие. Но более всего он ощущал привязанность и восхищение этой девушкой. Семь лет назад четырнадцатилетняя девочка стояла перед ним, — перед человеком, убившим кучу людей, — она закрывала своим телом своего лучшего друга, готовая умереть, чтобы защитить его. Не прошло и двух часов, как это же девочка повернула маховик времени, рискуя собой и своим лучшим другом, чтобы спасти этого самого человека от участи, пострашнее смерти — поцелуя Дементора. Они столкнулись с дементорами и с оборотнем. Девочка, которая, как Сириус узнал позже, до ужаса боится полётов на метле, сидела на спине Гиппогриффа, существа, несправедливо приговорённого к смерти, и всё для того, чтобы спасти Сириуса Блэка. Она спасла его, потому что он был невиновен. Мерлин, да она спасла Гиппогриффа, потому что он был невиновен. Но более того, она спасла Сириуса ради её лучшего друга. Сириус никогда не забывал, что он обязан жизнью этой девушке. Она стольким рисковала для Гарри, чтобы у того был крёстный. Да и для самого Сириуса, чтобы он мог жить. Она дала им те два драгоценных года. Конечно, Сириус не мог жить вместе с Гарри, но он мог быть рядом, когда тот так в нём нуждался. Он мог видеть своего крестника, разговаривать с ним, быть частью его жизни, и всё это заслуга Гермионы. Но она сделала гораздо большее… Гермиона была с Гарри во время этого трижды проклятого турнира, когда все остальные, включая Рона, отвернулись от него. Гермиона научила Гарри заклинанию вызова, потратив на это уйму часов. Гермиона успокаивала его во время первого испытания на турнире. Гермиона была с ним, когда он вернулся с кладбища, где был свидетелем смерти Седрика Диггори. Гермиона с тревогой ждала Гарри всё лето на Площади Гриммо, злясь на Дамблдора за его запрет говорить Гарри что-либо. Фактически, Молли Уизли поймала Гермиону несколько раз, когда та пыталась послать письмо Гарри. Гермиона доложила МакГонагалл о пытках Амбридж. Гермиона пыталась остановить Гарри от похода в Министерство Магии, ожидая там ловушку. Но она всё равно отправилась с ним, преодолев страх и полетев на невидимом фестрале. Она сражалась с ним до тех пор, пока могла. Она останавливала Пожирателей Смерти, пока не была ранена так, что практически умерла. Гермиона сражалась вместе с Роном, чтобы защитить школу от Пожирателей Смерти. Гермиона бросила школу, чтобы отправиться с Гарри и Роном в поиски крестражей по всей стране. С этого момента Сириус не знал ничего, что происходило до Финальной Битвы. Гермиона была той, кто отправился с ним в Больницу Святого Мунго, когда он вернулся из Завесы. Гермиона была единственной, которая осталась с ним на Площади Гриммо, помогая поправиться в течение месяцев. Конечно, Гарри тоже был с ним, но она единственная взяла два месяца отпуска на работе, чтобы присматривать за ним без перерывов. Гермиона спала в кресле возле его кровати, чтобы успокаивать его во время кошмаров. Она забыла о том месяце, перед тем, как он упал в Завесу, месяце, когда он так по-детски относился к ней, забыла о тех пустых ссорах. Она держала его за руку, когда он просыпался и весь дрожал, когда ему было трудно дышать из-за слёз, и никогда и слова не сказала об этом, успокаивая его уязвлённую гордость. И всё это ничего не говорит о её помощи Рону и Джинни, Джорджу и кто знает кому ещё. Она столько всего сделала и вот как они отплатили ей? Сириус был зол, несмотря на то, что она сделала для Гарри, для Рона, для Джинни и даже для Сириуса, её бросили. Он не мог поверить, что за эти три года никто так и не спросил её о родителях. Ни один из них! Как они могли? Как Гарри может быть таким бездушным? Сердце Сириуса, казалось, разлетелось на миллионы кусочков от той боли, которую должно быть сейчас испытывала Гермиона. Но то, что действительно убивало Сириуса, это выражение её глаз — они были словно онемевшие, сдержанные. Она прячется от меня, от нас, — думал Сириус. Эта тёплая, открытая, любящая девушка возвела барьер. Она боится снова почувствовать боль и теперь она никого к себе не подпустит. Это глубоко ранило Сириуса. Его Миона, их Миона пытается скрыть то, что делает её такой особенной, чтобы никто не смог причинить ей боль. Он знал, что она скрыла большую часть истории. Он так же знал, что она собирается справиться с этим в одиночестве. Сириус был разочарован, что Гарри, его Гарри, сын Джеймса, забыл всё, что эта девушка сделала для него, забыл верность, которую она давала ему, забыл из-за очарования и какой-то мелкой похвалы. Так же он чувствовал себя немного виноватым. Гарри его крестник и он сделал это, он забыл Гермиону. Только теперь Сириус понял, что едва ли несколько раз видел Гарри и остальных с Гермионой, если бы он мог сделать хоть что-то… Он вздохнул. Нет, это то, что сделали Гарри, Рон и Джинни, и это то, что они должны исправить. Он, Ремус или ещё кто не могут помочь ничем. Не важно, как сильно он этого желает. Когда эти трое приедут, они сядут и ВЫСЛУШАЮТ ВСЁ, что я им скажу. Они причина всему этому и они будут думать, как это исправить, и пусть молятся, что ещё не поздно. Она не заслужила такого! Они не заслужили дружбы с ней! Сириус посмотрел на Гермиону, посмотрел на то, как жёстко сдерживает она себя. Он знал, что она переживает за то, какая реакция у них будет. И как бы сильно он сейчас не хотел разглагольствовать и ругаться, он сдерживал себя ради нее. — Им повезло, что я не знаю, где именно они сейчас, — сказал он тихо, — поверь мне, когда они вернутся, они пожалеют обо всём. Гермиона вздрогнула. Если Сириус говорит так, значит, тем, на кого он зол, лучше бежать. Немедленно. Чёрт, даже Ремус выглядевший разъярённым, теперь выглядит взволновано. Гермиона не хотела быть причиной таких неприятностей. Она знала, что ей следует высказаться. — Сириус, я ценю то, что ты хочешь помочь, но пожалуйста, не надо. Не от моего имени, — прошептала она. — Миона, то, что они сделали — неправильно, безответственно. А то, что они сделали это с тобой, ещё больше всё усугубляет. Что-то надо сделать. А как никак Гарри — мой крестник. Если не для твоего блага, то хотя бы для его, дай мне всё решить. Гермиона покачала головой, смотря в пол. — Нет. Пожалуйста, это больше не имеет значения. Просто… забудь. Пожалуйста. — Только не говори, что ты серьёзно! Как мы можем относиться к ним по-прежнему, разговаривать с ними так, словно ничего не произошло, когда они выбросили тебя, словно кожуру от банана? — прорычал Ремус, пока Тонкс смотрела на неё. — Это уже не важно, — Гермиона была непреклонна, — К тому времени, когда они вернутся, уже не будет никакой разницы от того, поймут они, что сделали или нет. Сириус нахмурился, обдумывая то, что это могло значить. Вдруг то, что она говорила ранее, поразило его. «Самая яркая вещь в моей жизни за последнее время — это то, что мне предложили на год уехать в Италию и работать на их Министерство Магии» Сириус почувствовал, словно он тонет в своих эмоциях, потому что внезапно он всё понял. Он понял, что за новость была у Гермионы и на его лицо появилось выражение грусти. — Ты уезжаешь, — это был не вопрос, а утверждение, произнесённое его шелковистым баритоном. Гермиона закрыла глаза, стараясь не видеть боли в его глазах, затем открыла их, посмотрев на Тедди, который сидел на полу рядом с ней и играл со своим ботинком. — Да. — Что это значит? — потребовала ответа Тонкс. — Я решила принять предложение итальянского Министерства Магии и уезжаю на год в Рим. — Рим? — разинул рот Ремус. — Но, но… твоя жизнь здесь! Гермиона грустно улыбнулась. — Это именно то, о чём я думала. Но вчера я поняла, что это не так. Вчера я поняла, что моя жизнь там, где я захочу, — она смягчила тон, — я всё ещё хочу, чтобы вы были в моей жизни. Я не бросаю вас. Я хочу начать новую жизнь, без горьких воспоминаний, без лживых надежд. Оглянитесь. Что мне здесь терять? Родителей нет. Гарри, Рон и Джинни бросили. Да и похоже, что Джорджу я больше не нужна. Всё здесь мне напоминает о войне и о том, что она забрала у нас. Я проживу год в месте, где всегда хотела побывать, в шикарном месте. Спрошу ещё раз, ради чего мне оставаться? — Ради нас, — грустно улыбнулся Ремус. Гермиона по очереди посмотрела на Сириуса, Тонкс и Ремуса. — У меня есть вы и это значит практически всё для меня. Вы всё, что я теряю! Но больше мне терять нечего. Здесь я потеряла слишком многое. Я решила начать всё заново и завтра в 2 часа дня я использую свой порт-ключ и отправлюсь в Рим. По прибытии я создам три других порт-ключа, они работают по принципу обычного портала. Я хочу дать вам два из них, чтобы вы могли навещать меня, когда захотите. Они будут отправлять вас прямиком в мою квартиру. А я буду использовать третий, чтобы навещать вас здесь. — Гермиона остановилась, переводя дыхание, и посмотрела в глаза Сириусу, — Ты примешь порт-ключ? — Ты действительно посчитала нужным спрашивать меня об этом, любовь моя? Конечно я приму, — грустно улыбнулся он. Если кто и понимал её нужду в новом начале и побега от плохих воспоминаний, так это он. Он бы никогда не обиделся на неё за это. Просто он надеялся, что это не зайдёт так далеко. Она и Ремус были его лучшими друзьями, а мысль, что она будет так далеко от него, ранила. Сириус прочистил горло и заключил девушку в свои объятия. — Я так ценю, что ты доверяешь мне и хочешь, чтобы я был в твоей жизни. Гермиона мягко поцеловала его в щёку и отступила. — Как я могу не хотеть иметь Сириуса Блэка в своей жизни? — ухмыльнулась она. — Наконец-то, хоть кто-то осознал это! — он наградил её ухмылкой, от которой замирает сердце и подмигнул. Гермиону всегда поражало то, как Сириусу удавалось прятать свою заботливую и чувствительную натуру за его любовью повеселиться и нахальной Мародёрской личностью и как легко он мог переключаться между этими двумя его сторонами. Гермиона глубоко вздохнула и повернулась к Ремусу и Тонкс. — А вы? Вы примете порт-ключ? Ремус мягко улыбнулся, в то время, как Тонкс просто фыркнула. Его тихое «конечно» утонуло в возмущённом «чёрт, да конечно мы примем!» Гермиона была так благодарна, что они не попытались уговорить её остаться. Они поняли и незамедлительно приняли её решение. — Что нам сказать им? — задал вопрос Ремус. Не было никакой нужды в том, чтобы уточнять, кого имел в виду Ремус. Гермиона вздохнула. Как бы сильно она не хотела исчезнуть бесследно, она знала, что это глупо. — Просто скажите, что я работаю за границей. И что я запретила говорить им, где именно. — А если они захотят узнать почему, может, тогда мы сможем рассказать им всё? — вопросительно поднял брови Ремус. Гермиона пожала плечами. В этом не было нужды. Ремус, Тонкс и Сириус решительно собирались разобраться с ними, не зависимо от того, что она скажет. Лучше, если он просто поставит условия. — Ладно. Вы можете сказать то, что я сказала вам, и то, что я не хочу, чтобы они знали, где я. В любом случае, скажите это только, если они спросят, где я. Скажите, что я была для них пятым колесом и что так больше не могло продолжаться. Пожалуйста, пообещайте, что не расскажите ничего, если они не спросят. Тонкс, Ремус и Сириус посмотрели друг на друга, а затем согласно кивнули. Ну, хоть что-то, — думала Гермиона. Она благодарно улыбнулась своим друзьям, своей семье. Тедди потянул её за сарафан и сказал: — Голоден, Тедди хочет ням-ням. Все усмехнулись и грустно посмотрели друг на друга, прежде, чем Тонкс хлопнула в ладоши и сказала: — Что ж! Хватит страданий! Мы здесь, чтобы веселиться! — Сначала ужин, потом вечеринка. Мне нужно подкрепиться, — улыбнулась Гермиона. Громкий визг согласия со стороны Тедди заставил всех идти в столовую.