Если бы ты видел то, что вижу я

Площадь Пьяцца-делла-Ротонда, Рим: 13:30 по местному времени Гермиона с трепетом смотрела, как приближалась к римскому Пантеону. Это было поистине внушительное сооружение, о котором слагались легенды. Она хотела, чтобы у нее было время зайти внутрь и осмотреть красивый интерьер… «Ты тоже уже влюблена в Пантеон? Думаю, мне следует ревновать, не так ли?» Знакомый голос засмеялся позади нее. Гермиона покраснела и повернулась к Эмилио, сегодня одетому в темно-синий костюм в тонкую полоску. «Он такой безупречный, — в отчаянии подумала она, — ни капли не к месту!» Вежливо улыбнувшись, она протянула руку. «Привет, Эмилио, я так рада снова тебя видеть». Эмилио просто приподнял бровь и прижал ее к себе, поцеловав в обе щеки. «Вы, британцы, очень формальны, не так ли? А мы, итальянцы, воспользуемся любой возможностью, чтобы поцеловать красивую девушку». Он улыбнулся ей, его идеальные зубы блестели на солнце. Она лишь слегка улыбнулась ему, поправляя свой костюм, который сегодня категорически отказывался сидеть как следует. «Пойдем? Я должна вернуться в офис примерно через час…» — она замолчала, надеясь, что это не прозвучало грубо. Он кивнул: «Си, мы идем. Ресторан недалеко». Но это не так. Он проводил ее к Сэлита де Крестези, менее чем в минуте ходьбы от Пантеона, и остановился. «Видите ли, мы уже здесь». Гермиона ахнула. Он остановился прямо перед Армондо Пантеон, небольшой, но хорошо известной тратторией‚ в которой почти всегда бронировали места. Он считался одним из лучших в Риме, и, как известно, в нем было всего двенадцать столов. Он проводил ее внутрь, где официант с энтузиазмом приветствовал их и провел к маленькому уютному столику в дальнем углу. Гермиона с любопытством огляделась. Стены были украшены красивыми дубовыми панелями и картинами, в дополнение, конечно же, к необходимым полкам, заполненным банками с маринадом и бутылками вина. Это было уютное, удобное местечко, но с элементами классики, заметными в чистой белой льняной скатерти и прекрасных фарфоровых тарелках. Это было идеальное сочетание уюта и элегантности. Взглянув на меню перед собой, Гермиона разорвалась — она знала, что ей следует заказать что-нибудь маленькое и низкокалорийное на обед, но меню было слишком заманчивым… Паста выглядела просто чудесно… и мясо, оу..... Вырвавшись из этого, она взяла себя в руки и принялась за салат. Ее спутник, похоже, тоже выбрал себе еду, и официант вскоре вернулся. Эмилио заказал спагетти арабиата и блюдо анти-пасто. Гермиона выбрала салат Капрезе с сыром и помидорами. Когда официант ушел, Эмилио спросил Гермиону, как она живёт в Риме. Это привело к исчерпывающему обсуждению работы и проживания в Лондоне и Риме. «Не поймите меня неправильно в Лондоне есть свое очарование. Я скучаю по маленьким пабам, на которые всегда можно наткнуться, истории, знакомым улицам, моей семье… — она замолчала, прочищая горло. Рим обладает множеством соблазнов — красотой, историей, чистой живостью и духом, которые присущи самому Риму. И, конечно же, он славится своей кухней, своей модой… это чудесное место». «Си, это я знаю. Я миланец, как ты знаешь, но даже я вижу жизнь в Риме‚ она действительно прекрасна». Они продолжали в том же духе некоторое время, пока официант не прервал их и не доставил им еду. Как ни странно, Эмилио не ел, а просто смотрел на свою тарелку, нахмурившись и явно глубоко задумавшись. «Эмилио? Что-нибудь случилось?» Он удивил ее, тяжело вздохнув. Однако это было ничто по сравнению с тем удивлением, когда он тайком вытащил палочку из кармана и наложил несколько заглушающих чар и чар для уединения. У Гермионы отвисла челюсть. «Ты… ты волшебник?» Он кивнул. «Си». «Н-но почему? Зачем рисковать, показывая мне? Ты ничего обо мне не знаешь!» На его челюсти мелькнул мускул, но он ничего не сказал. Гермиона почувствовала ужас в животе. «Ты… ты знаешь — ты знал, что я ведьма. Ты знал, кто я, до нашей встречи, не так ли?» Он снова кивнул. «Си. Я искал тебя несколько дней. Было несколько мест, которые, как мне сказали, ты часто бывал. Когда я увидел тебя в очереди за билетами в Галерее‚ я увидел свой шанс и воспользовался им». Глядя на него с недоверием, она могла выговорить только одно слово. «Зачем?» Он знал, что она имела в виду. «Не секрет, что мисс Гермиона Грейнджер сражалась в Британских Войнах за чистоту крови и является национальным героем. Не секрет, что она лучшая в своем классе и лучшая ведьма своего поколения. Министр и все частные компании в Италии уже какое-то время пытаются заставить мисс Грейнджер работать на них». Гермиона недоверчиво покачала головой. «Но какое это имеет отношение к тебе?» Он сделал паузу, очевидно, тщательно подбирая слова. «Я здесь от имени клиента. Мой клиент, он знает, что вы собрали определенную команду. Он очень уважает вашу работу и просит лишь небольшую услугу. Он хочет, чтобы я подарил вам знак его благодарность и скромное уважение, если вы решите удовлетворить его просьбу». «Жетон?» Эмилио — предположив, что это его настоящее имя — кивнул. «Сумма в 1 000 000 евро или 500 000 Регина‚ в зависимости от того, что вам больше нравится». «А просьба?» — мягко спросила она. «Маленькая вещь — он желает только чести работать с вами в качестве члена вашей команды. «Понимаю.» Ее мягкие слова противоречили ярости, боли и унижению, охватившим ее. Эмилио, похоже, этого не заметил и продолжил. «У меня есть готовый для вас подписать контракт, в дополнение к заверенному чеку из банка. Вы, конечно, вольны накладывать на них любые проверочные заклинания по вашему выбору». «Конечно», — тихо заявила она. «И я полагаю, что ваша роль в этом вопросе — заставить… связаться… и… убедить… меня любыми средствами. Я права?» Она посмотрела ему прямо в глаза. Эмилио кивнул. «Си‚ моя работа — делать все необходимое для развития… подходящего взаимопонимания. Однако я понял, что в данном случае такой подход был бы ошибкой. Вы не из тех женщин, для которых этот подход подходит» Было совершенно ясно, что он имел в виду. Гермиона, которой надоело его признание, наслушалась. И снова она подумала, что кому-то, возможно, понравится ее общество, и снова показалось, что она глубоко ошибалась. Она встала, и ее слова были холодными и резкими. «Пожалуйста, передайте своему… клиенту… что Гермиона Грейнджер не продается за ЛЮБУЮ цену. Если вы попытаетесь связаться со мной снова или каким-либо образом подвести ко мне, я без колебаний арестую вас за попытку подкупа государственного чиновника. Доброго вам дня.» Бросив несколько купюр на стол, она кивнула официанту и решительно вышла из ресторана, высоко подняв голову. Выйдя на улицу, она нашла небольшой переулок и аппарировала обратно в свой офис. Она полностью погрузилась в работу до конца дня, не позволяя себе думать о том, что произошло в том ресторане. Она читала текст за текстом и писала бесчисленные резюме, пробиралась через многочисленные отчеты и очищала всю свою корреспонденцию. Оцепенев от любых эмоций, она работала, пока глаза не заболели от постоянного чтения. Протерев глаза, она отложила бумаги и встала, потянувшись, затем посмотрела на часы и обнаружила, что было уже больше шести. Она должна уйти. «Но, может быть, мне лучше предупредить Энрико» — без эмоций подумала она. Он должен знать, что кто-то пытается проникнуть в мой проект. Имея это в виду, она собрала свои бумаги в сумку и, заперев кабинет, пошла по коридору в комнату Энрико. Она дважды постучала и подождала. «Энтра!» Распахнув дверь, она вошла в его кабинет. Старик взглянул ей в лицо и тут же отложил пергамент, который читал. «Гермиона‚ что-то не так?» «Существует угроза безопасности, о которой вам следует знать», — тихо сказала она ему. Вкратце она описала свои встречи с Эмилио и завершила кратким описанием его внешнего вида. Энрико был в ярости. «Бастардо! Он осмелится сделать это? Я предупрежу авроров о его описании. Это невыносимо! Мне очень жаль, что тебе было больно, пиккола. Ты этого не заслуживаешь». Гермиона пожала плечами. «Рано или поздно это должно было произойти. По крайней мере, я относительно быстро узнал его мотивы». Энрико нахмурился. Он знал, что девушка расстроена, но она отказывалась признать это. Она оцепенела. «Пиккола, прости любопытного старика, но я волнуюсь за тебя. Нехорошо сдерживать эти чувства.» Она машинально улыбнулась. «Я совершенно здорова, Энрико, только немного устала. Думаю, что, возможно, хорошая ванна и ранняя ночь было бы как раз то, что нужно. Доброго вечера‚ Энрико». Старик вздохнул при очевидном увольнении. «Доброго вечера‚ Гермиона. Пожалуйста, звони мне, если тебе что-нибудь понадобится?» Она машинально кивнула и аппарировала обратно в свою квартиру. Взмахнув палочкой, она отправила портфель в кабинет, а затем пошла в спальню, чтобы переодеться во что-нибудь более удобное. Скинув туфли, она сняла куртку и брюки, а затем блузку. Повернувшись, чтобы вытащить из гардероба пару спортивных штанов и футболку, она увидела свое отражение. И отвернулась. Вся боль, которую она чувствовала, когда ее бросили лучшие друзья, вся боль и ненависть к себе, страдания и печаль, голод, истощение и крайняя ярость и унижение, с которыми она столкнулась сегодня, выплеснулись наружу… Она закричала. Она кричала всю свою боль и страдания. Она кричала о своей ненависти к себе. Она кричала и рыдала, как будто ее сердце разрывалось. «ПОЧЕМУ? ЖИРНАЯ! УЖАСНАЯ! БЕСПОЛЕЗНАЯ! УРОДИНА!» Она вопила и кричала о своем разбитом сердце каждым эпитетом, пока не подумала, что ее сердце разорвется в груди. Она почти не заметила, когда упала на пол, но продолжала кричать. «Помогите! Она плакала мысленно. О, пожалуйста, помогите мне!» Сириус, Лондон: 18:20 по местному времени. Сириус схватился за свой старый учебник итальянского и посмотрел на часы. Было шесть двадцать, что означало, что в Риме было семь двадцать. Чувствуя себя немного отдохнувшим после дневного сна, Сириус с нетерпением ждал встречи с Гермионой. Он знал, что Гермиона не будет возражать, если он приедет немного раньше, и решил немедленно переставить портключ. Убедившись, что охранники установлены, он взял портключ и крикнул: «Рим, активируй». Открыв глаза не более чем через двадцать секунд, Сириус увидел, что он прибыл, но прежде чем он даже успел пошевелиться, он услышал чей-то крик, и кровь в его жилах стала холодной. Гермиона. Отбросив книгу и портключ, он вытащил свою палочку и побежал к источнику звука. Это привело его прямо в спальню Гермионы. Испугавшись крика, доносившегося изнутри, он бросился прямо внутрь. И увидел Гермиону, свернувшуюся клубком на полу, в бюстгальтере и трусиках, рыдающую и кричащую, как будто ее сердце разрывается. Сириус замер; что случилось? Когда он услышал, что кричала Гермиона, его сердце забилось кровью. «БЕСПОЛЕЗНАЯ!» «УЖАСНАЯ! Ненужная!» Ему казалось, что каждое слово было физическим ударом, и он не мог больше стоять на месте. Наклонившись, он обнял ее, а затем сел на край кровати, прижимая к себе. «ЖИРНАЯ! Нелюбимая!» Сириус ахнул. «Нет, Миона, нет, любимая, нет, нет, никогда! Не говори такого о себе; никогда не говори такого о себе! Это неправда, все это неправда!» Она только вопила и кричала в ответ, цепляясь за него, как если бы он был плотом во время шторма; и, возможно, он был. Каждый крик разрывал его сердце. «Миона, любимая, поговори со мной, пожалуйста, поговори со мной! Скажи мне, что не так, и я исправлю это, обещаю, я исправлю это, я сделаю все! Пожалуйста, просто поговори со мной!» — умолял он, прижимая ее к себе, раскачивая взад и вперед. Она попыталась заговорить, но только еще больше заплакала. Сириус умолял и уговаривал, утешал и успокаивал, но безуспешно — она не могла перестать рыдать. наконец, в своем отчаянии он сделал последний призыв. «Пожалуйста, Миона, дай мне посмотреть. Я знаю, ты не можешь мне сказать, так дай мне посмотреть! Я просто хочу помочь! О, Миона, пожалуйста, впусти меня, я не могу видеть тебя такой! " Он знал, что она может отказаться. легилименция была опасным и агрессивным искусством, но он не мог думать, что еще делать. Однако, к его огромному шоку и облегчению, она кивнула, задыхаясь и запыхавшись. Он погладил ее по волосам и поцеловал в лоб, пока она плакала. «Ты уверена, любовь моя?» Она не сказала ни слова, но взяла его руку и приложила ко лбу, все еще громко рыдая. Он снова поцеловал ее в лоб и прижался лбом к ее лбу. Глядя прямо в ее глаза, он поднял палочку и прошептал: « Легилименс» Внезапно он оказался в ее сознании, и воспоминание за воспоминанием бросилось на него. И он увидел. Маленькая девочка с густыми волосами и большими передними зубами читала в углу, похожего на школьную площадку. Он знал, что она любит свою новую книгу, подарок бабушки. Он не мог сказать, откуда он узнал, только то, что он знал. Внезапно на краю детской площадки появилось несколько девочек и мальчиков постарше. Он чувствовал ее страх, когда они приближались к ней. Одна из девушек ухмыльнулась. «Ой, смотри, это Бобер-Мозг! У нее новая книга! В чем дело, бобер? Твои родители пытаются снова помочь тебе почувствовать себя лучше, потому что у тебя нет друзей?» Маленькая девочка сжалась в себе, пытаясь спрятаться за своей книгой, но безуспешно. Один из мальчиков, смеясь, вырвал книгу у нее из рук. Маленькая девочка вскочила и попыталась вернуть книгу, но они передавали её от человека к человеку через ее голову. Они наконец устали от игры и небрежно бросили книгу в грязь. «Вот, бобер, ты можешь вернуть своего друга. Привыкай к этому, потому что это единственный, который у тебя когда-либо будет!» Когда девочка побежала за книгой, одна из старших девочек выставила ногу. Девушка упала лицом на тротуар и закричала от боли; Сириус видел, что у нее разбита губа и на щеке было несколько ссадин. Старшие дети просто смеялись. «Не волнуйся, бобер, посмотри на светлую сторону — не так, как будто ты можешь стать хуже!» Вспышка Гермиона чуть постарше была в классе и получила полную оценку за домашнее задание, когда на ее стол упала записка; дрожа, она открыла её. Она гласила: «Бобр-мозг, чудо-животное!» На ней также был рисунок, похожий на фигурку из палочек с крысиным гнездом на голове. Вздохнув, она сунула записку в сумку и попыталась смахнуть слезы, наполнившие ее глаза. Вспышка Гермиона бежала по коридору в библиотеку: ее впервые пригласили посидеть с другими девочками на ее курсе. Она может даже подружиться! У Гермионы никогда раньше не было друга. Войдя в библиотеку, она заметила других девушек и подошла к их столику. Они попросили ее помочь с домашним заданием. В конце концов, она закончила за них, прежде чем они оставили ее одну в библиотеке, и слова «Бобр-Мозг» звенели в ее ушах. Вспышка Сириус видел, как Гермиона обучает Рона чарам Левиоса, а Рон насмехается над ней. Гермиона в слезах побежала в ванную, прежде чем на нее напал гигантский тролль, а затем Гарри и Рон ворвались, чтобы спасти ее. Гермиона взяла на себя вину, чтобы спасти их. Он чувствовал ее отчаянное желание быть принятой. Вспышка Он увидел, как Малфой назвал Гермиону грязнокровкой и велел ей вернуться туда, откуда она пришла. Рон попытался проклясть его, в то время как Гарри выглядел смущенным. Она была убита горем, когда Хагрид сказал ей, что это означает, но утешилась тем фактом, что у нее было два друга, которые защищали ее. Вспышка Он шпионил за ней в библиотеке, пытаясь выяснить, что пугает учеников, чтобы она могла спасти Гарри от злобных сплетен учеников. Вдруг она увидела в зеркале два желтых глаза и больше ничего не увидела. Последней ее мыслью было то, что она подвела Гарри. Вспышка Сириус увидел Гермиону, стоящую в Большом Зале, в ужасе от таинственной Молнии, которую послал Гарри. Он видел, как мальчики кричали на нее, а затем игнорировали ее в течение нескольких недель, жестоко вырезая ее. Он увидел Гермиону несчастной и одинокой, и Малфоя, пытающегося проклясть Гермиону теперь, когда она была одна, и никто не мог ее спрятать. Вспышка Гермиона плакала в библиотеке, потому что ее единственные друзья вырезали ее из своей жизни ради метлы. Он чувствовал ее боль и замешательство, ее неспособность понять, почему они сделали это, когда все, что она делала, это пыталась защитить Гарри. Она плохо спала и пропускала приемы пищи, чтобы вообще избежать Большого зала. Она также была занята тем, чтобы помочь Хагриду со слухом Клювокрыла. Она заболела. Ей было все равно. Вспышка Она кричала на Рона в заброшенной гостиной Гриффиндора, окруженной личными палатами. «Он твой лучший друг, Рональд, и кто-то пытается его убить! Они заявили его имя в соревновании, в котором УМЕРЛИ взрослые волшебники! Он нуждается в нас сейчас больше, чем когда-либо, и все, что ты можешь сделать, — это завидовать вниманию, которое он оказывает? Как ты думаешь, Гарри хочет больше внимания? Он просто хочет быть нормальным; все, чего он когда-либо хотел, это быть нормальным! " Рон кричал в ответ. «Герм, он эгоистичный придурок! Почему тогда он не поделился со мной, перед тем как принять участие в соревновании, а? Потому что он не хочет делиться славой ни с кем другим, вот почему! У Поттера есть все — золото, слава и половина ведьм в этой кровавой школе пускают слюни над ним! Что, черт возьми, у меня есть?! У него есть все, и он даже не поделится!» Гермиона встала, грудь тяжело вздымалась, а ее рука снова опустилась на бок. На лице Рона была отчетливо видна красная отметина. «ВСЕ? У Гарри НЕТ РОДИТЕЛЕЙ! Его семья МЕРТВА, Рональд, ты понимаешь это? Причина, по которой он известен? Причина, по которой он известен, состоит в том, что. психопат-убийца убил его родителей, а затем взорвал себя, пытаясь убить Гарри! Он помнит, как УБИВАЛИ его МАТЬ. Ты бесчувственный ИДИОТ! На Гарри нападали и пытались убить каждый год, когда он учился в этой школе, и теперь его заставляют участвовать в нелепом турнире, который может легко убить его! Единственная его семья — это его крестный отец, который был заперт в Азкабане без суда и следствия и не может забрать Гарри, потому что он в бегах! Мы с Гарри чуть не умерли, чтобы спасти его, а Министерство пытается замять все это под ковер. Это похоже на человека, у которого есть все? вся твоя семья должна любить тебя, пока он вынужден жить с родственниками, которые презирают сам воздух, которым он дышит! Он даже не знал своего имени, пока не пошел в школу! Он ничего не знал ни о своих родителях, ни о волшебном мире. Какую часть этого вы бы хотели иметь, Рональд? «. Сириус был потрясен явной яростью в ее голосе. Он никогда не видел ее такой рассерженной и подумал, что идиот Уизли должен был прятаться под стулом. Однако оказалось, что мальчик был слишком глуп, чтобы распознать опасность, когда увидел ее. «Ты просто на его стороне — ты всегда на его стороне!» Она злилась: «Я не принимаю сторону, идиот, я говорю тебе ПРАВДУ!» «Ты такая чертовски властная, знаешь все — думаешь, что знаешь все! Ты просто надеешься, что если ты подлижешься к нему, он выберет тебя снова! Продолжай мечтать Гермиона, теперь, когда он Чемпион, Гарри, чертов Поттер каждая девушка в замке будет преследовать его, и он сможет добиться большего, чем Вы! " Сириус почувствовал ее потрясение и услышал ее безмолвный вопрос. «Откуда Рон узнал, что Гарри мне нравится?» Кровь текла с лица Гермионы, и, не говоря ни слова, она повернулась и поднялась по лестнице в спальню девушки. Вспышка Гермиона сидела на трибунах, впиваясь ногтями в лицо, наблюдая, как Гарри сталкивается с Хвосторогом. Он чувствовал, как ее сердце колотится от ужаса, но она держала палочку наготове. При первых признаках неприятностей она выйдет туда, и к черту правила! Гарри будет больно из-за ее мертвого тела! Вспышка Рон извинялся перед Гарри в палатке после первого задания, в то время как Гермиона смотрела, счастливая, что Гарри вернул его друга, но все еще обиженная ужасными вещами, сказанными Роном. Они вышли из палатки, и Сириус заметил, что Рон так и не извинился перед ней. Вспышка Гермиона была оскорблена тем, что Скитер написал о ней, в то время как Снейп читал статью вслух в классе. Никто ничего не сказал. Вспышка Он видел, как Гермиона кричала, когда ее руки горели из-за посланного ей гноя. Вспышка Гермиона сидела в лазарете, рыдая, что никто не встал, чтобы защитить ее, ни учитель, ни ученик. Вспышка Джинни стояла в спальне девочки, болтая с Гермионой, пока готовилась к уроку. Джинни подталкивала ее использовать косметику. «То, что ты простая, не означает, что тебе не следует прилагать усилий! Хотя я бы, вероятно, отказался от сладостей, если ты хочешь, чтобы тебя пригласили на Святочный бал — в конце концов, даже у тебя есть шанс! Кроме того, я уверен, что кто-нибудь из третьих курсов пошел бы с тобой, если бы ты их попросила, потому что они не могут пойти, если их не попросят «. Гермиона чувствовала себя большой и неуклюжей рядом со стройной рыжей, и она была совершенно оскорблена тем, что говорила ее подруга. Он мог слышать ее безмолвное желание быть кем-то другим. Вспышка Гермиона стояла в гостиной, одетая в платье из барвинка. Она выглядела потрясающе. Однако ее лицо было красным от гнева, и по щекам текли слезы. Рон снова стоял перед ней с красным лицом и тяжелой грудью. «Для того, кто должен быть таким умным, я не знаю, как ты можешь быть такой глупой! Очевидно же, он использует тебя, чтобы получить информацию о Гарри для турнира!» Гермиона закричала в ответ. «То, что вы не видите во мне девушку, не означает, что все страдают той же проблемой! Не твое дело, если Виктор сочтет меня привлекательной!» Рон практически побагровел. «Это мое дело, потому что он пытается саботировать Гарри, и если бы ты на самом деле использовала свои мозги, ты бы тоже это увидела! Он не интересуется тобой! Он выбрал тебя, потому что вы близки с Гарри! Посмотри в зеркало, Гермиона… ты думаешь, когда рядом с девушками вроде Флер Делакур он будет смотреть на густоволосого книжного червя? Просыпайся!» Гермиона побледнела. «Ну, если тебя так сильно беспокоит, что он спросил меня, тогда спроси меня сам в следующий раз, а НЕ в крайнем случае!» Сказав это, она повернулась и бросилась вверх по лестнице. Сириус зарычал, услышав ответ Рона. «Ты — последнее средство, и если бы ты запомнила это, этого бы никогда не произошло!» И так продолжалось. Сириус был поражен безразличием и жестокостью, с которыми к ней относились столь многие люди. Он вздрогнул, когда на пятом курсе добрался до Битвы за Отдел Тайн, и почти взвыл от отчаяния, когда увидел, что Долохов сразил ее. Ее последней мыслью было подумать, все ли в порядке с Гарри. Он пошел на шестой курс и почувствовал ужас, вызванный неизвестной книгой по зельям. Хотя ее реакция могла показаться многим чрезмерной, теперь он мог понять, почему она так отреагировала. Волдеморт открыто вернулся и убивал людей слева, справа и по центру. Она боялась, что эту книгу подбросил кто-то со злым умыслом — она не могла не вспомнить Тайную Комнату и Дневник на втором курсе. Он чувствовал ее разочарование и боль от мелких обвинений в ревности, когда все, что она пыталась сделать, это заботиться о Гарри. Он почувствовал ее боль и ярость, когда Гарри ударил Драко заклинанием сектумсемпраа — он не понаслышке знал, насколько опасно это заклинание. Он чувствовал ее боль, когда Рон хвастался своими отношениями с Лавандой ей в лицо. Это было особо жестоко, потому что Рон знал о ее зарождающихся чувствах к нему. Он почувствовал ее стыд, когда она пригласила Кормака МакЛаггена на вечеринку Слизнорта, и ярость, которую она испытала, когда все, что он, казалось, хотел сделать, — это ощупать ее. Однако это было ничто, к полному унижению, которое она испытала, когда услышала, как он жаловался другому мальчику, что все его «внимание» все еще не заставило ее убедить Гарри Поттера сделать его Хранителем Гриффиндора. Он использовал ей. Он почувствовал ее отчаяние и боль, когда Джинни повернулась к ней. Она начала публично критиковать и насмехаться над Гермионой, и не раз Гермиона ловила, как она говорила Лаванде, что ей стыдно быть с ней рядом. «Но она лучший друг Гарри, и я не хочу выглядеть плохой в его глазах, понимаешь?» Гермиона склонила голову и вышла из комнаты, прежде чем они узнали, что она там. Он видел ее храбрость и волю к борьбе в ночь нападения на школу; он также видел решимость, с которой она недвусмысленно сказала Гарри, что идет с ним на охоту за крестражами. А потом увидел седьмой год. Он был в ужасе от опасности, с которой они столкнулись с самого начала — атакованные Пожирателями смерти в маггловском кафе! «Что за черт?» Он думал. Он видел, как сильно она пыталась контролировать себя, имея дело с Кричером, отказываясь относиться к нему ни с чем, кроме уважения и доброты, несмотря на его предубеждения и безумие. Он видел лояльность, с которой она оставалась рядом с Гарри, а также огромные усилия и умение, которые она вложила в их план по извлечению медальона Слизерина из Министерства. Он чувствовал ее страх, когда Рон раскололся, когда они пытались сбежать, и ее вину, думая, что это ее вина. Он видел возрастающее напряжение между ними во время их стремления уничтожить медальон. Он видел последнюю драку между Роном и двумя другими. Сириус был потрясен, обнаружив, что Рон их бросил. Как он мог просто бросить своих лучших друзей посреди смертельной охоты? Он почувствовал боль Гермионы, когда она увидела, как мужчина, о котором она заботилась, бросил ее. Он был поражен глубиной ее преданности Гарри. Он с ужасом наблюдал, как они пошли в Годрикову Лощину и подверглись нападению Нагини, но сбежали только из-за умения и невероятного таланта Гермионы. Он почувствовал вину, которую она испытала, обнаружив, что палочка Гарри сломана. Он также почувствовал гнев, который она питала к Рону, когда он наконец вернулся, ожидая, что они просто забудут его предательство и двинутся дальше. Он был в ярости, когда наблюдал, как Ксенофилиус Лавгуд предал их, чтобы попытаться вернуть свою дочь, и с колотящимся сердцем наблюдал, как они снова сбежали только благодаря таланту и сообразительности Гермионы. Однако ничто не подготовило его к тому, что произошло в поместье Малфоев. Ему стало плохо, когда он наблюдал, как его сумасшедший кузен истязал Гермиону с помощью Круциатуса‚ снова, и снова, и снова. Как она могла это выдержать? Он плакал беззвучно. Она могла сойти с ума, но каким-то образом она осталась сильной. Он был поражен тем, что единственной мыслью в ее голове был Гарри; она не предаст Гарри. Она умрет, чтобы защитить Гарри. Ее крики совпадали с его собственным, когда Беллатрикс вырезала это слово на ее руке — ГРЯЗЬ. Когда она поняла, что не может больше держаться, он почувствовал перемену. Его сердце разбилось, когда он почувствовал, что она готовится к смерти, и собирала все свои оставшиеся силы и магию, чтобы попытаться предать забвению и Беллатрикс, и себя. Он увидел, как Добби пришел и помог им сбежать. Он почувствовал, как ее облегчение превратилось в ужас от того, чего им стоил этот побег — Добби. Он с ужасом и недоверием наблюдал, как она стала Беллатрисой и вместе с мальчиками забрала чашу у Гринготтса, но была предана этим ублюдкам, и сбежала на ДРАКОНЕ. Он видел их возвращение в Хогвартс. Он видел Последнюю Битву и ее храбрость, сражавшуюся до самого конца. Он зарычал на вздох ее борьбы с этой сукой Беллатрикс с Джинни и Лавгуд. Он почувствовал ее ужас, когда Хагрид внес Гарри, предположительно мертвого, и месть, которая пылала в ее сердце, только чтобы быть замененной пылающей радостью, когда обнаружилось, что он жив. Он видел ее унижение и боль, когда после битвы Рон разрушил всякую надежду на отношения между ними, объявив, что он и Лаванда Браун «попробуют еще раз». Ублюдок также сказал ей, почему. «Извини, Миона, но ты знаешь, что между нами это никогда не сработало бы. Ты слишком властна, и ты не выдергиваешь нос из своих книг достаточно долго, чтобы даже взглянуть на себя. Черт, держу пари ты даже не замечаешь эту штуку на руке! Лаванда красивая и веселая, она не спорит со мной — она все, что я хочу. Но не волнуйся, Миона, я уверена, что однажды ты найдешь парня, которому будет все равно, как ты выглядишь. Но мы все еще можем быть друзьями, верно?» Он видел следующие три года и то, как она постепенно исчезла из жизни обоих мальчиков. Джинни, казалось, частично виновата в этом, но большая часть вины лежала на самих мальчиках. Ни один из них не вернулся в Хогвартс и был озабочен своей жизнью вне дома — они не очень часто связывались с Гермионой, хотя он заметил, что то же самое не относится к Джинни. Он видел печальное признание Гермионы того факта, что Джинни стоила усилий для обоих мальчиков, а она, Гермиона, нет. Он видел, как это продолжается и продолжается, пока не увидел ее сегодняшнюю встречу с этим ублюдком Эмилио в ресторане. «Он мертвец», — прорычал он себе под нос. Измученный, Сириус выбросил себя из головы Гермионы. Она все еще рыдала, но теперь тихо, как будто вся энергия вышла из нее. Он попытался заговорить, но у него в горле было такое чувство, будто оно не могло издать ни звука. Его переполняло столько противоречивых эмоций, что он едва мог думать. Наконец ему удалось выдавить два слова. «Покажи мне.» Она вздрогнула — она знала, о чем он имел в виду. «Пожалуйста?» — прохрипел он. Закрыв глаза, она кивнула и отвернулась, не видя его реакции. Глубоко вздохнув, он направил палочку на ее левую руку. «Конечно», — тихо произнес он, закрыв глаза. Собрав все свои силы, он открыл глаза — и почувствовал, как будто кто-то ударил его в живот. Буквы были красными и сердитыми, глубоко вырезанными на ее гладкой плоти. Они выглядели так, будто их только что порезали. Он знал, что проклятые шрамы никогда не заживают. Ему потребовалось несколько минут, чтобы услышать, что Гермиона снова говорит, на этот раз мягко. «Урод… такой урод. Теперь ты видел. Ты тоже собираешься оставить меня?» Сириус побледнел, прижал ее к себе и заговорил в ее волосы. «Никогда! Никогда так не говори! Миона, как ты могла подумать, что я брошу тебя? Я никогда не смогу покинуть тебя, любимая, никогда!» Она говорила так тихо, что он почти пропустил то, что она сказала дальше. «Я бы тоже бросила себя, если бы могла. Отдал бы что угодно, чтобы быть кем-нибудь другим. Шрамы, ужасные. Позор для всех вас. Не буду винит вас…» Наконец, она перестала плакать, но он видел, что она устала. Даже ее слова становились невнятными. Он знал, что ей нущно будет отдохнуть после такого изнурительного испытания, но сначала ему нужно было что-то сказать. Взяв ее за подбородок, он осторожно повернул ее голову к себе. Он смотрел ей прямо в глаза, когда говорил. «Миона, ты НЕ такая! Ты красивая!» Она покачала головой, ее взгляд упал на гневные отметины, вырезанные на ее коже. Он приподнял ее подбородок, не заботясь о том, чтобы она могла видеть слезы, выступающие в его глазах, когда он моргнул, чтобы держать их. «Они не делают тебя уродливой! Они КРАСИВЫЕ!» Она пристально посмотрела на него. Взяв ее левую руку, он наклонил голову и начал слегка касаться губами каждой буквы, яростно моргая, когда его слезы падали на ее кожу. Он нежно ласкал ее руку, целовал ее, прерывисто шепча между поцелуями. «Красивая девушка. Смелая девушка. Такая смелая. Такая красивая». Когда он закончил, он посмотрел на ее потрясенное лицо, нежно отпустил ее руку и беззастенчиво вытер глаза. «Они прекрасны, Миона, потому что показывают твою силу! Они — знак чести! Они показывают, что несмотря на все, что эта сумасшедшая сука сделала с вами, вы были сильнее — ВАША воля восторжествовала, а не ее! храбрость прекрасна. Твой блестящий ум прекрасен. А ты… ТЫ прекрасна. Не качай на меня головой. СЛУШАЙ меня! У тебя такое красивое лицо, и твое тело. Боже, Миона, твое тело просто идеально — все красивые изгибы» Гермиона покачала головой и поморщилась — он подозревал, что после всего этого у нее ужасно заболела голова. «Не спорь, Миона, помни, я НИКОГДА не лгал тебе, и я клянусь тебе, что сейчас не лгу». Она просто посмотрела на него. Он тяжело вздохнул. «Послушай, любимая, я знаю, что ты устала и, вероятно, у тебя мать всех головных болей. Почему бы тебе не принять зелье от головной боли и не отдохнуть пару часов? Я буду здесь, так что не думай, что ты избавишся от меня. Мы можем поговорить после того, как ты отдохнешь.» Он вызвал зелье из ванной и дал ей. Слишком уставшая, чтобы спорить, Гермиона просто кивнула, морщась, затем проглотила зелье. Встав, он осторожно откинул покрывало, затем осторожно уложил ее на огромную кровать и подошел, чтобы натянуть одеяло на ее скудно одетую фигуру. Ее восхитительно мягкие и пышные формы с такой ласковой гладкой кожей. Он на мгновение застыл в шоке, затем отругал себя. Черт побери, она искушение — ей нужен друг, а не грязный старик, который на нее смотрит! Возьми себя в руки, чувак! Заставив себя не отрывать глаз от ее лица, он осторожно накрыл ее легким одеялом и поцеловал в лоб. Она выглядела так, будто уже заснула. Поглаживая ее волосы, он наклонился и слегка коснулся губами ее щеки. «Спи спокойно, моя Миона.» Двигаясь тихо, чтобы не беспокоить ее, он вышел из комнаты в гостиную, по пути к камину схватив пригоршню дымового порошка. Он молча наложил тселаю и тихо позвал: «Дом Люпинов‚ Лондон», затем сунул голову в камин. Как только мир закончил свое обычное вращение и вращение, он обнаружил, что смотрит в гостиную Люпина, где Римус сидел в своем любимом кресле и читал. Не утруждая себя тонкостью, он просто сказал: «Лунатик». Оборотень вскочил от неожиданного прерывания, затем увидел голову Сириуса в камине. Прежде чем Ремус успел сказать хоть слово, Сириус заговорил. «Приходи в квартиру Мионы. А теперь, если сможешь. Приведи Тонкс. И захвати немного успокаивающих зелий, если они у тебя есть». С этими словами он оторвал голову от камина и, ожидая, пошел в атриум. Не прошло и трех минут, как Тонкс и Ремус появились в атриуме, Тонкс сжимала небольшую сумку, в которой, как он предполагал, находились зелья. «Что случилось, Бродяга?» Сириус рассказал им, как он нашел ее, когда прибыл, и о состоянии, в котором она была. Он также рассказал им о проникновении в ее разум, но ничего не рассказал о том, что он там увидел. «Она в постели. Я дал ей легкое зелье от головной боли, но я не хотел оставлять ее в покое, чтобы не вернуться в свою квартиру и принести что-нибудь покрепче». Римус, видя, что Сириус близок к критической точке, попросил Дору пойти и посидеть с Гермионой некоторое время. «На всякий случай если она проснется и ей что-нибудь понадобится». Сказал он. Посмотрев сначала на мужа, а затем на кузена, она кивнула и направилась в спальню. Два мародера прошли в гостиную и молча сели на противоположных концах дивана. Затем заговорил Ремус. «Ты видел это, не так ли?» Сириус просто кивнул, не доверяя своему голосу. Римус нахмурился. «Я не хотел скрывать это от тебя, когда ты вернешься, но она попросила хранить секрет». Сириус подавился смехом. «Дело не в том, Лунатик — я — она… в ней столько ненависти! Она так сильно себя ненавидит. То, что она видит, когда смотрит в зеркало, Лунатик — это ненастоящее! Это совсем не похоже на нее!» Двое мужчин на мгновение замолчали. «Она думала, что я уйду от нее после того, как я это увидел. Как она могла думать, что я когда-нибудь… Я не могу оставить ее Лунатик, я никогда не смогу оставить ее!» Сказав это, Сириус закрыл голову руками и тихо заплакал. Ремус придвинулся ближе к другу и похлопал его по плечу, чувствуя себя совершенно бесполезным, когда он пробормотал: «Я знаю, Бродяга, я знаю». «Я помню, когда я это увидел — это было сразу после войны. Я видел ее сразу после того, как это случилось, и я почувствовал это. Я столкнулся с ней позже, и она показала мне». Его голос упал до шепота. «Я плакал и кричал часами. Если бы эта сука была жива, я бы убил ее сам». Плечи Сириуса дрожали, когда он рыдал, и ни звука не вырвалось у скорбящего человека. Наконец, слезы, казалось, прекратились. Протерев глаза, он посмотрел на своего старшего друга, дрожа. «Я останусь здесь сегодня вечером, Луни. Я сниму комнату рядом с ней. Я пойду и принесу кое-что из дома, если вы с Тонкс не возражаете остаться ненадолго». Римус грустно улыбнулся. «Как ты думаешь, мы оставим ее в таком состоянии? Мы тоже остаемся. Я пойду и соберу для нас, Дора может посидеть с ней тем временем. Я просто дам ей знать. Но ты продолжай». Сириус встал. «Увидимся через некоторое время». Он активировал портключ и ушел. Ремус тяжело вздохнул, думая о молодой женщине, отдыхающей в соседней комнате. «Держись, Миона, — подумал он. Мы все будем сражаться за тебя — ты больше не одинока. Завтра мы будем сражаемся за тебя.» Квартира Гермионы, Рим. Два часа спустя Сириус сидел, собирая еду на своей тарелке. После того, как они с Луни достали все необходимое для ночевки, Луни приготовил легкий обед. Никто из троих не был особенно голоден и сидел молча, едва успев съесть больше нескольких порций вилки. Сдаваясь, Сириус открыл рот, чтобы извиниться, когда тишину прорезал громкий стон. Зная, что это результат громкого чар, которые они наложили на комнату Гермионы, Сириус вскочил на ноги и поспешил по коридору в комнату Гермионы. Он мягко подошел к кровати и вгляделся в ее бледное лицо. Она все еще спала, и он не видел, что ее беспокоило. Кошмары? Он задумался. Мерлин, он знал, что у нее достаточно плохих воспоминаний, чтобы разжечь тысячу кошмаров. Когда он собирался отступить, она захныкала. Сириус сел на край ее кровати и потянулся, чтобы убрать ее волосы со лба, надеясь, что этот жест утешит ее в любом сне, который она видела. Когда его рука коснулась ее кожи, он нахмурился; она была необычайно теплой. Полностью положив руку ей на лоб, он вздрогнул. Она горела. Осторожно встав, он вышел в коридор, где ждали Римус и Тонкс. Они нахмурились, когда увидели выражение его лица. Его слова обеспокоили их еще больше. «У нее жар». Тонкс протиснулась мимо него в спальню и быстро подошла к кровати. Мягко положив руку на лоб спящей девушки, она нахмурилась. Розоволосая женщина достала свою палочку и наложила несколько медицинских чар, которым научилась у своей матери; первый измерял температуру тела, второй измерял кровяное давление, а третий проверял на наличие инфекции. Результаты сканирования обеспокоили ее. Она осторожно встала и вышла из комнаты, наложив односторонние заглушающие чары, чтобы их разговор не мешал спящей Гермионе. Однако они все равно смогутуслышать Гермиону, если она крикнет. Глубоко вздохнув, она сказала Мародерам. «У нее очень высокая температура, ее кровяное давление крайне низкое, и я не смог найти никаких следов инфекции. Я. я не знаю, что вызывает жар. Я думаю, нам нужен целитель. Это может быть опасно; если она не ела, у нее может не хватить сил, чтобы бороться с чем бы то ни было «. Римус обеспокоенно поморщился. «Но кого мы можем спросить? Я не знаю, где здесь волшебная больница, и в это время ночи могут потребоваться часы, чтобы выяснить это. Уже почти десять часов! И я почему-то не думаю, что завещание Святого Мунго позвольте нам сбежать с Целителем в неизвестное международное место. Я знаю, что ей это не понравится, но я думаю, что нам, возможно, придется отвезти ее в церковь Святого Мунго. Плечи Сириуса поникли. «Что, если это усугубит ситуацию? Подумайте, что может случиться, если она проснется и увидит, что снова в Англии, в окружении людей, которых она незнает, и от стресса ей становится еще хуже? Посмотрите, какой стресс уже нанесен ей! Это может быть небезопасно для нее в данный момент. Тонкс поджала губы и повернулась к Ремусу. «А как насчет моей мамы?» Ремус удивленно моргнул. «Андромеда? Что ж, я согласен, это лучше, чем отвести Гермиону к Святому Мунго, и я уверен, что она не раскроет местонахождение Гермионы. Да, может быть, лучше всего привести Андромеду сюда». Однако в этот момент они услышали мужской голос из гостиной. «Гермиона? Гермиона, ты здесь, пиккола?» Сириус зарычал. «Кто это, черт возьми?» Ремус повернулся, чтобы скрыть легкую улыбку. Собственность Сириуса забавляла его, несмотря на тревожные обстоятельства. Дора, тоже пытаясь скрыть улыбку, ответила ему. «Хорошо, почему бы нам не пойти и не выяснить?» Сириус просто хмуро посмотрел на нее и зашагал в сторону гостиной, ухмыляющийся оборотень и улыбающийся метаморф следовали за ним. Они были удивлены, обнаружив у камина седовласого, довольно красивого (по крайней мере, так думала Тонкс) старика, с тревогой оглядывающего комнату. Точнее, его голова была в камине, он с тревогой оглядывал комнату. Когда они вошли, он поднял глаза и удивился, увидев этих людей вместо Гермионы. Сириус заговорил первым. «Кто ты?» Старик с любопытством посмотрел на него. «Я Энрико Мартинелли, коллега Гермионы по работе. Думаю, я могу догадаться, кто вы, синьор Блэк. И эти очаровательные люди, должно быть, и синьор, и синьора Люпин?» Тонкс озадаченно кивнула. «Да, как ты…» Сириус толкнул ее локтем. «Это начальник отдела Мионы. Это человек, который санкционировал наши проездные документы». Повернувшись к Энрико, он спросил: «Почему ты пытаешься связаться с Мионой? Есть проблемы с Министерством? Она сейчас отдыхает.» Взгляд старика стал более острым. «Она нездорова? Прости‚, но ты позволишь мне пройти? Я думаю, это будет не короткий разговор, и мои старые колени начинают протестовать». Сириус кивнул. Мгновение и Энрико стоит отряхивая свою одежду. Он пожал руку Сириуса, повторил этот жест с Ремусом, а затем повернулся к Тонкс, касаясь губами суставов. Румянец Тонкс сделал ее щеки почти такими же розовыми, как и волосы. Повернувшись к Сириусу, он объяснил причину попытки связаться с Гермионой так поздно вечером. «Сегодня произошел инцидент, и Гермиона, она была ранена. Она сказала мне, что она здорова, и не хотела говорить со мной об этом. Но я любопытный старик, и я. как вы говорите? Люблю? … да, люблю Гермиону, поэтому я беспокоюсь о ней. Поэтому я звоню ей, чтобы проверить, как она. Вы говорите, что она больна?» Сириус ответил «Да, это так.» В тот момент, когда Ремус выпалил: «Инцидент? Какой инцидент?» Сириус бросил на него необычно резкий взгляд и сказал: «Позже, лунатик». Вернувшись к Энрико, он объяснил ситуацию, в которой они оказались. «Гермиона больна, у нее высокая температура и низкое кровяное давление, но мы не можем найти никаких признаков инфекции. Ее нужно обследовать у целителя, и Тонкс — синьора Люпин — предложила обратится к ее матери. Я думаю, что это лучший вариант, потому что Миона не будет благодарить нас, если мы привлечем к ней ненужное внимание, особенно после сегодняшнего инцидента. Андромеда скрытна и не будет возражать против присяги на секретность. Однако у нее нет никаких итальянских проездных документов.» Старик сразу встал. «Если вы назовете мне ее полное имя, это будет сделано немедленно». вздохнув с облегчением, Сириус призвал перо и пергамент и написал имя Андромеды, а затем отдал листок Энрико. Большое спасибо‚ синьор Мартинелли. Я не знаю, как вас благодарить». Энрико улыбнулся. «Зовите меня Энрико. И не нужно меня благодарить — Гермиона особенная, не так ли?» Сунув пергамент в карман, он сказал им: «Документы будут заполнены и поданы через десять минут. Ваша мать, она сможет свободно въехать в Италию после этого времени. Я возвращаюсь с ее документами». Повернувшись на месте, он аппарировал. Тонкс повернулась к Сириусу. «Я пойду за мамой, как только он вернется с бумагами. Ты действительно думаешь, что нужна клятва о неразглашении?» Сириус резко кивнул. «Да, я знаю. Люди, кажется, пытаются заполучить Гермиону, как здесь, так и дома. Я не оставлю им лазейки, чтобы они могли добраться до нее, и если это означает быть таким же параноиком, как мой собственный отец. Так тому и быть.» Тонкс сузила глаза. «Что именно произошло сегодня, Сириус?» Он вздохнул и рассказал им об Эмилио. Тонкс яростно выругалась, ее волосы стали темно-красными, а лицо исказила ярость. «Этот ублюдок! Он сделал ее такой, как он! Она думала, что он хочет быть ее другом, а он просто пытался заставить ее подписать чертов контракт?» Вдруг она ахнула. «О, Боже. Он не пытался… соблазнить ее, не так ли?» Сириус сильно вздрогнул. «Нет, слава богу, он этого не сделал. Он увидел, что с ней это не сработает, и сказал, что она не из тех, кто соблазняет. Она не… так о нем заботилась.» Его голос начал прерываться. «Она была просто счастлива, что красивый мужчина добровольно ее разыскал — она никогда не думала, что это превратится во что-нибудь еще. Она думала, что это было самое близкое, что она когда-либо могла подойти к свиданию, и она приняла это». Он прерывисто закончил. Тонкс покачала головой, бормоча и ругаясь себе под нос. Однако Сириус наблюдал за Римусом. Вервольф сидел неподвижно и не проронил ни слова. Однако, прежде чем Сириус успел сказать хоть слово, они услышали «хлопок» в Атриуме и голос, кричащий: «Синьор Блэк?» Сириус выбежал из комнаты и обнаружил, что в Атриуме ждал старик с пачкой бумаг. «У меня есть ее проездные, а также разрешение от главного целителя на то, чтобы она могла практиковать свою профессию в Италии». Сириус почти выхватил бумаги из его рук, нетерпеливо их просматривая. Старик посмотрел на него, и в его глазах блеснули огоньки. Он подозревал, что чувства этого. молодого человека к Гермионе уходили гораздо глубже, чем дружба. «Если ты хочешь забрать синьору Тонкс сейчас, ты можешь сделать это. Я оставляю тебя сейчас, но, если ты позволишь, я свяжусь с тобой по каминной сети утром. каждый раз, когда Гермионе нужно поправиться, она у нее». Он повернулся, чтобы уйти, затем остановился, чтобы посмотреть на Сириуса. «И синьор, позаботьтесь о ней». С этими словами он выскочил из комнаты. Сириус быстро вернулся в гостиную и протянул бумаги Тонкс. Получив портключ Люпинов, она повернулась к Сириусу. «Я позабочусь, чтобы мама принесла клятву, прежде чем я приведу ее». Кратко поцеловав мужа, она активировала портключ и исчезла. Ремус не двинулся с места. Сириус осторожно подошел к Ремусу и сел рядом с ним. «Лунатик» Ответа не последовало. «Лунатик?» Он попробовал еще раз. Ликантроп повернулся к Сириусу. Мерцающие янтарные и голубые глаза сказали Сириусу, что волк пытается захватить власть, а Ремус изо всех сил пытается удержать, контроль. «Мы должны найти его». Резкий, хриплый голос сказал Сириусу, насколько волк был близок к тому, чтобы захватить власть.Сириус знал, что здесь нужно действовать осторожно, не говоря уже о сдерживании собственной ярости по отношению к этому беспринципному ублюдку. «Мы не можем убить его. Он нам нужен.» Осторожно сказал он Римусу, оценивая его реакцию. «Он причинил ей боль. Он причинил боль нашему товарищу по стае. Он умрет». Сириус вздохнул. «Кто-то пытается добраться до Гермионы и нанял этого ублюдка, чтобы тот приблизился к ней. Если мы убьем его, он пошлет другого. Мы должны выяснить, кто за всем этим стоит, и остановить его. В противном случае он причинит ей боль, особенно теперь, когда она отказалась от его первого предложения. Нам нужен этот Эмилио, чтобы расставить ловушку». Похоже, это немного успокоило волка, позволив Римусу вырвать контроль у волка. Римус вздрогнул, и его глаза снова приобрели свой обычный синий цвет. «Прости, Бродяга, я не мог…» Сириус перебил его: «Лунатик, я говорил тебе снова и снова. Ты мой лучший друг, и я принимаю вас, всех вас такими, какие вы есть. В том числе и волк». Он невесело усмехнулся. «Кроме того, я боролся со своими низменными побуждениями с тех пор, как увидел, что он сделал. Должен признаться, мне до сих пор хочется раздавить этого ублюдка, но безопасность Мионы значит для меня больше, чем излияние моего гнева. Она на первом месте. Всегда.» Ремус устало улыбнулся. «Ты прав — мы должны попытаться поймать того, кто это делает.» Он слегка нахмурился. «Честно говоря, мне не нравится, что она сейчас живет одна. Я знаю, что она более чем способна позаботиться о себе, но…» Сириус кивнул. «Я чувствую то же самое. Когда она проснется, думаю, я спрошу ее, что она думает о том, чтобы взять собаку». Он ухмыльнулся. «В конце концов, я приучен к дому». Рыжий мужчина улыбнулся. «Я думаю, что это прекрасная идея; с портключами достаточно легко каждый день добираться туда и обратно в Министерство. Думаю, Тонкс, Тедди и я тоже будем частыми гостями дома». Двое мужчин сидели молча, каждый глубоко задумался. Тишина была внезапно прервана появлением в Атриуме двух женщин. Тонкс быстро проводила свою мать в спальню Гермионы и ввела ее, неся маленькую черную сумку. Андромеда, красивая женщина средних лет, очень напоминавшая свою сестру Беллатрикс до заключения, подошла к кровати и начала читать диагностические заклинания. Наложив еще несколько заклинаний, она повернулась к дочери и жестом попросила ее выйти за ней из комнаты в коридор, где ждали Сириус и Ремус. «Ты не сказала мне, что я буду обследовать Гермиону Грейнджер». Тонкс вздрогнула от тона матери. Однако Сириус спас ее от ответа. «Андромеда, есть причина, по которой мы заставили тебя дать эту клятву, и почему Тонкс привела тебя сюда так быстро. Гермиона, похоже, привлекла внимание некоторых сомнительных персонажей, и мы не рискуем ни на что из ее безопасности, чтобы сэкономить время, да, это была Гермиона Грейнджер, и да, мы находимся в Риме. Гермиона переехала сюда недавно и никому не рассказала, кроме нас троих — и Тедди, конечно. Кстати, если вы здесь, кто смотрит за Тедди? » Андромеда нахмурилась. «Августа Лонгботтом пришла к чаю. Она будет присматривать за ним, пока я не вернусь. Думаю, я справлюсь со своим внуком без твоей экспертной помощи, Сириус Блэк!» Сириус смущенно посмотрел в пол. «Эээ, верно…» — перебил Ремус. «Что не так с Гермионой?» Андромеда вздохнула. «Она сильно напрягла свое магическое ядро и истощила свое тело. Я обнаружил легкое недоедание из-за значительного периода, близкого к голоданию, истощения и серьезного стресса. В результате ее тело черпало силы из ее магии, чтобы продолжать функционировать‚ и поэтому исчерпал себя.» Сириус побледнел. «Будет ли это иметь постоянный эффект?» «На данный момент, я думаю, она должна выздороветь без серьезных повреждений. Еще одна-две недели, но результат мог быть совсем другим. А так ей нужны питательные зелья и зелья сна без сновидений. Сейчас вы примете питательное зелье, она должна принять утром еще одно. Я предлагаю дать ей снотворное зелье без сновидений и снотворное сразу после того, как вы дадите питательное вещество — ей понадобится все остальное, что она может получить. Дайте ей спать без сновидений и снотворное каждую ночь на следующей неделе. Ей также потребуется улучшенная диета; я не знаю, что она делала, но сейчас нужно прекратить. Я дам Доре список предлагаемых блюд, чтобы облегчить ее спину. чтобы поесть. Если кто-нибудь из вас будет так любезен, чтобы забрать меня утром, я осмотрю ее еще раз.А теперь, извините, Я должен вернуться к Тедди.» Пожелав Сириусу и Ремусу спокойной ночи, они с Тонкс схватились за портключ и исчезли. Через пять минут снова появилась Тонкс с небольшой сумкой. «Мама дала мне список диеты и зелья. Я пойду и дам ей первые несколько. Просто надеюсь, что я смогу не дать ей заснуть достаточно долго, чтобы сделать это.» С этими словами она повернулась и вошла в комнату Гермионы. Сириус повернулся к Ремусу. «Я снял комнату рядом с комнатой Мионы, на случай, если что-нибудь случится…» Ремус попытался успокоить обеспокоенного друга. «Вы слышали Андромеду — пока она отдыхает и снова начинает нормально есть, тогда с ней все будет в порядке! Слушайте, сейчас 11 часов, и у нас вчера была адская ночь, и мы обязательно ее устроим» адское утро завтра. Поспи, Сириус, тебе нужен отдых». Сириус кивнул, затем повернулся и зашагал по коридору в свою комнату, закрыв дверь. Ремус последовал его примеру. Он надеялся, что сон окажется не слишком ускользающим, но почему-то сомневался, что сможет легко отдохнуть этой ночью. У него было слишком много мыслей. Квартира Гермионы, Рим: 2:00 по местному времени Сириус лежал на спине, глядя в потолок, не мигая. Он, как и Ремус, сомневался, что уснет этой ночью; его разум не мог перестать прокручивать все, что произошло за последние двадцать четыре часа. Однако, если быть полностью честным с самим собой, он признал бы, что Лира и ее предательство, план разоблачения ее и его потеря из-за шанса на семью и счастье были очень плохой секундой по сравнению с тем, что произошло здесь сегодня. Его сердце заболело, когда он подумал о том, что видел в разуме Гермионы. Все это. время она несла эти мысли, эти воспоминания в одиночестве. Ее игнорировали и подавляли снова и снова, до такой степени, что она больше не видела себя такой, какой она была на самом деле. Он беспокойно перевернулся, сбрасывая одеяло. Как она могла так себя ненавидеть? Он почти закричал от волн отвращения, которые он чувствовал в ее разуме. Как могла Миона, такая храбрая, такая блестящая, такая красивая, такая добрая, такая совершенная ‚ видеть в себе не что иное, как ужасное смущение, лишенное всякой ценности? Он все еще не мог поверить в отражение, которое она видела всякий раз, когда смотрела в зеркало; искаженная, отталкивающая женщина, полная недостатков. Это было то, что она видела? Такой она видела себя? Ему хотелось плакать. Застонав от разочарования, он откинул одеяло и сел на край кровати. Взглянув на маленькие часы на тумбочке, он снова застонал. «Два часа ночи черт!» Проворчал он. «Мне нужен хороший сон!» Вздохнув, он решил немного почитать. Возможно, это поможет ему достаточно расслабиться, чтобы заснуть. Имея это в виду, он встал, подошел к своей ночной сумке и стал рыться в ее содержимом, пока не нашел свои пижамные штаны. Надев темно-синие хлопковые брюки для сна, он босиком прошел в коридор и повернулся к кабинету Мионы. Однако на полпути он усльшал тихий хныканье из комнаты Мионы. Быстро повернувшись, он направился прямо в ее комнату и увидел, как она бормочет и беспокойно ерзает. Мягко подойдя к кровати, он осторожно сел на край матраса и разгладил волосы с ее лба. Увидев, что это ее успокаивает, он повторил действие, а затем, не в силах сдержаться, поцеловал ее в лоб. Спящая девушка тихо вздохнула. Он невольно улыбнулся. Теперь она выглядела более расслабленной. «Мой прекрасный спящий Ангел» — подумал он. Видя, что его присутствие успокаивает ее, он решил остаться. В конце концов, она сделала то же самое для него, месяцами спав в жестком кресле у его кровати, чтобы успокоить его кошмары. Поглаживая ее щеку, он встал и превратился в Бродягу. Перебравшись на другую сторону кровати, он вскочил, несколько раз повернулся на месте и устроился у изножья кровати. Положив голову на лапы, Бродяга закрыл глаза. И спал. Тем временем Ремус стоял и смотрел в дверном проеме, будучи встревоженным с постели магически усиленным хныканьем Гермионы. Улыбаясь, он повернулся и пошел обратно в комнату, в которой жил с Дорой. Проскользнув в кровать, он обнял беспокойно спящую жену и притянул ее к себе. «Люблю тебя», — прошептал он ей в волосы и закрыл глаза. Квартира Гермионы, Рим: 9:00 по местному времени Уши Бродяги задергались, когда он слышал приближающийся тихий гул. Большой черный пес открыл глаза и широко зевнул. Он встал и потянулся, сначала задние ноги, а затем передние, и осторожно спрыгнул с кровати. Подойдя к другой стороне кровати, он посмотрел на спящую девушку. Удовлетворенный тем, что она мирно спит, он тихонько заскулил и нежно лизнул мягкую руку, лежащую на покрывале. Затем он повернулся и тихо вышел из комнаты в свою, снова превратившись в черноволосого мускулистого волшебника в темно-синих хлопковых пижамных штанах. Порывшись в сумке, он собрал все необходимое и прошел в ванную, чтобы принять душ и подготовиться к предстоящему дню. Пятнадцать минут спустя он вошел на кухню, одетый в синие джинсы и белую приталенную футболку, его шелковисто-черные локоны развевались на плечах, и увидел Андромеду и ее дочь, сидящих за кухонным столом за чашкой чая. Обе женщины подняли глаза, когда он вошел в комнату и подошел к холодильнику. «Доброе утро, Тонкс, Меда. Спали хорошо?» — рассеянно спросил он, роясь в холодильнике в поисках бекона. Он знал, что Миона любит хранить свое мясо в маггловском устройстве, а не в заколдованном шкафу. «Доброе утро, Сириус, Дора сказала мне, что у Гермионы была несколько беспокойная ночь, несмотря на зелье сна без сновидений». Она нахмурилась. «Это очень необычно. Это происходит только тогда, когда пациент страдает от сильного психического расстройства и стресса». Обнаружив бекон и яйца, Сириус нагревал сковороду. Однако после слов Андромеды он повернулся к ней и пристально посмотрел на нее. Андромеда вздохнула. «Я имею в виду, Сириус, что она страдает от сильного стресса, и ее разум не может» выключиться «достаточно, чтобы дать ей полностью отдохнуть. Я совершенно уверен, что она намного разумнее, чем нынешний лорд Блэк!» Сириус покраснел. «Извини, Андромеда, я просто… она так сильно пострадала, я…» Черноволосая женщина смягчила тон. «Я понимаю, Сириус, и очень рада, что все вы так хорошо о ней заботитесь. Теперь, поскольку она не отдыхала так много, как хотелось бы…» Она внезапно остановилась, услышав тихий зовущий голос из гостиной. Сириус уронил бекон. «Это, должно быть, босс Гермионы-Энрико», — добавил он в пользу Андромеды. «Он тот, кто организовал ваши визы. Вчера вечером он очень беспокоился о Мионе». Он поспешил из кухни в гостиную. «Доброе утро, Энрико. Мы только что завтракаем. Не хочешь присоединиться к нам?» Они в большом долгу перед этим человеком — его быстрое вмешательство позволило Гермионе немелленно пройти обслелование и лечение. Он содрогнулся при мысли. что случилось бы, если бы они подождали. Старик кивнул. «Си‚ если бы это не доставляло особых хлопот, я был бы рад». несколько мгновений спустя оба мужчины шли на кухню, где Сириус представил старика Андромеде. «Синьора, врач» — произнес Энрико, кланяясь и целуя ее руку. Она любезно склонила голову. «Синьор директор». Тонкс была очарована; она редко видела, чтобы ее мать играла роль «благородной леди из дома Блэков». Она была удивлена, насколько комфортно она выглядела в этой роли. Сама Тонкс все еще безумно краснела каждый раз, когда кто-то целовал ее руку. К этому моменту Римус уже вышел из душа, одетый в светло-голубые джинсы и темно-серую рубашку-поло, и варил яичницу с беконом, которую Сириус начал готовить. Быстро взмахнув палочкой, он отправил тарелки с едой к столу, когда остальные сели. Взглянув на Сириуса, который кивнул, Андромеда продолжила то, что говорила до прибытия Энрико, когда все начали есть. «Как я уже сказал, Гермиона не спала так хорошо и не так крепко, как мне хотелось бы, и поэтому я предлагаю дать еще один снотворный напиток вместе с другими зельями, которые я прописала. Полдозы этого напитка будет достаточно, и я не давай ей заснуть до четырех часов или около того. Теперь я знаю, что Римус и Нимфадора здесь» Тонкс передернуло, « и Сириус имеющий напряженную предыдущую помолвку, которая займет их по крайней мере до двух или трех часов дня здесь с Гермионой и следите за тем, чтобы ее состояние внезапно не ухудшилось. Это вряд ли произойдет, заметьте, но кто-то все равно должен остаться. В настоящее время за Тедди наблюдает Августа Лонгботтом, но мне нужно скоро вернуться домой неотложные дела, которыми нужно заниматься, и я не думаю, что будет хорошей идеей привести сюда Тедди, пока Гермиона болеет. Кто останется с ней?» Через мгновение Сириус заговорил, кладя столовые приборы. «Я останусь с ней». Ремус покачал головой, налаживая себе еще ломтик бекона. «Нет, Бродяга, сегодня утром ты нужен где-то еще. Это то, что мы должны сделать, ты это знаешь». Энрико, озадаченно наблюдавший за происходящим, рискнул задать вопрос. «Простите, но не могут ли родители Гермионы навестить меня? Я знаю, что они не обладают магией, но я могу предоставить им портключ». Остальные молчали, опустив глаза, за исключением Андромеды, которая вопросительно смотрела на свою дочь. Тонкс ответила ему, раскладывая яйца по тарелке. «Ее родители погибли во время войны». Глаза Энрико, обычно дерзкие, черные, были наполнены печальным пониманием, когда он вытирал рот и кладет столовые приборы. «А, теперь я понимаю, почему она не говорит о них. Я предлагаю остаться сам, но я думаю, Гермиона, возможно, ей не легко найти меня здесь, пока она больна». Ремус кивнул. «Думаю, ты прав. Либо Дора, либо я останемся с ней». Встав, старик кивнул собравшейся группе. «Хорошо, я возвращаюсь к Министру. Если я могу быть полезен, пожалуйста, вы камин, позвоните мне, и я приду немедленно. О, и, пожалуйста, скажите Гермионе, что я… как вы говорите… покрываю ее рабочую нагрузку и встречи, и она должна не волнуйтесь. Сегодня она должна отдохнуть. С этим Энрико ушел. Сириус выдохнул и повернулся к Ремусу. «Я знаю, что мы хотели, чтобы все мы были здесь сегодня утром, но этого не произойдет. Если вы не хотите, чтобы я остался с Гермионой, то либо вам, либо Тонкс придется остаться.» Тонкс вздохнула, запустив руки в короткие розовые волосы. «Я думаю, что мне лучше остаться — наверное, лучше иметь здесь женщину, на случай, если ей понадобится помощь в купании или что-то в этом роде позже». У Андромеды, однако, было другое решение, когда она взмахнула палочкой, чтобы очистить свою тарелку и отправить ее обратно в шкаф. «Во сколько у вас встреча?» «Одиннадцать часов в Лондоне, мама». Андромеда кивнула. «Хорошо, тогда я предлагаю следующее. Одиннадцать часов по британскому времени — полдень по итальянскому времени, верно?» После их кивков она продолжила. «Если вы сможете остаться здесь до 12:30 по итальянскому времени, то есть до 11:30 по английскому времени, я верю, что смогу покинуть Тедди с Августой, поскольку она завершит свои дела в Гринготтсе. Если бы кто-то мог прийти и забрать меня, Я легко могу остаться здесь, пока вы все не вернетесь». Тонкс облегченно улыбнулась. «Спасибо, мама. Ты не представляешь, что это значит для нас. Мне жаль, что мы не можем сказать тебе больше, но.». Ее мать улыбнулась в ответ. «Все в порядке, я понимаю. Никогда не ожидал, что ты сломаешь уверенность». Благодарно обняв мать, Тонкс вызвала портключ из гостиной. Кивнув Андромедой, они активировали портключ и исчезли. Ремус встал и наложил несколько очищающих чар, отправив всю теперь безупречную посуду в свой шкаф, в то время как оставшаяся еда завернулась в фольгу, которую он затем поместил в холодильник. Несколько мгновений спустя Тонкс снова появилась и села за стол, за ней двое других. «Я никогда не привыкну к тому, как легко теперь передвигаться с портключом. Думаю, я слишком привык оставлять свои внутренности где-нибудь за Британским проливом». Ремус печально покачал головой. «Точно так же. Типичная процедура министерства — игнорировать все разработки любой ценой просто потому, что они были созданы «Иностранцами». Сириус, однако, вернул их всех к делу. «У нас есть около двух часов до встречи с Гарри и остальными. Как мы собираемся это сделать?» Ремус нахмурился. «Я думаю, что мы можем сделать только одно — сказать им правду». Тонкс яростно кивнула. «Увидев, что случилось с Мионой сегодня, я не в настроении щадить их чувства. На этот раз они увидят, что именно они сделали». Сириус медленно кивнул. «Однако, прежде чем мы их увидим, я думаю, вам следует знать несколько вещей» Квартира Сириуса Блэка, Лондон: 11:00 по местному времени Гарри и остальные должны были появиться в любую минуту, а Сириус был слишком полон беспокойной энергии, чтобы сесть более чем на шестьдесят секунд. Он стал ходить по гостиной по полу. Напротив, Ремус неподвижно сидел в кресле, казалось, спокойный и собранный. Только его руки, сжимавшие его колени, пока его костяшки не стали белыми, давали хоть какое-то представление о бушующих внутри эмоциях. Ни один из них не разговаривал с момента прибытия. Фактически, Ремус не произнес ни слова с тех пор, как Сириус передал Люпинам сильно отредактированную и сокращенную версию того, что он видел в сознании Гермионы. Некоторые вещи он не раскрыл; он не думал, что это его место — раскрывать секреты Гермионы. Тем не менее, он рассказал им в общих чертах об обидном поведении мальчиков, о жестокости Рона и обидных унижениях Джинни, а также об их пренебрежении к ней в последний год обучения. Их реакция была очень похожа на его собственную, и теперь они ждали; они ждали встречи с виновными в таком поведении. Несмотря на то, что они этого ждали, внезапный звонок в дверь напугал их обоих. Сириус взглянул на побледневшего Ремуса, который сидел, пытаясь сдержать свои эмоции, и, глубоко вздохнув, пошел открывать дверь. Он попытался улыбнуться стоящему перед ним черноволосому зеленоглазому молодому человеку. «Сириус! Как ты?» Веселый голос Гарри подогрел и без того противоречивые эмоции Сириуса, и он слабо улыбнулся молодому человеку, который заключил его в объятия. «Щенок, я рад, что ты зашел. Привет, Рон, Джинни», — сказал он, кивая им, проводя их внутрь. «Пройдите в гостиную. Лунатик тоже здесь, и Тонкс присоединится к нам чуть позже». Гарри позитивно просиял. «Великолепно! Тогда мы сможем рассказать вам новости вместе». Сириус снова попытался улыбнуться и последовал за ними в гостиную. Ремус поднялся с внешне спокойным лицом и вежливо улыбнулся троим. «Привет, вы трое». Сириус сел и жестом приказал им сделать то же самое. Все трое сидели на кожаном диване напротив двух стульев, на которых сидели они с Луни. Он заметил, что Гарри и Джинни тут же пожали друг другу руки, а Рон снисходительно им улыбнулся. Сириус начал формировать представление о том, какие новости могут быть у них, и внутренне съежился. После всего, что он видел в воспоминаниях Гермионы, он ненавидел думать о своем крестнике, обрученном с этой женщиной. Судя по тому, что он видел, он подумал, что она была несколько материалистичной, ревнивой девушкой с полосой подлости шириной в милю. Он отметил, что в то время как Гарри и Рон были одеты в джинсы и рубашки с воротником, хотя и были лучшими дизайнерскими джинсами и рубашками, Джинни была одета в сшитое на заказ зеленое шелковое платье с подходящим жакетом и каблуками и с ниткой черного жемчуга. Конечно, это немного преувеличено для неформального визита к крестному вашего парня, не так ли? Он задумался. Он прочистил горло. «Кто-нибудь из вас хочет выпить?» Гарри покачал головой, после чего двое других отказались. Откинувшись на спинку стула, Сириус вопросительно посмотрел на Гарри. «Итак, что это за новости?» Его крестник улыбнулся и, лаская руку Джинни, на которой, как теперь заметил Сириус, было кольцо с бриллиантом размером с мяч для гольфа, объявил: «Теперь вы смотрите на ту, которая скоро станет леди Поттер!» Сириус внутренне вздрогнул. Он вспомнил похожий случай двадцать два года назад, когда Джеймс и Лили объявили о своей помолвке своим друзьям. Он никогда не забудет глупую улыбку на лице Джеймса, когда он схватил Лили за руку и крикнул: «Она сказала да! Она моя!» С одной стороны, он был счастлив за своего крестника; его сердце согревало, когда он видел его таким счастливым и довольным. С другой стороны, он беспокоился о том, на какой женщине выбрал жениться его крестник. Добавьте к этому его беспокойство о Гермионе, лежащей в сне, вызванном зельем, в Риме, и его ярость на трех человек, сидящих перед ним, за то, что они помогли привести ее в такое состояние, и в результате Сириус просто замер. Его горло, казалось, временно утратило способность издавать какие-либо звуки, поэтому он сел, глядя на сияющего Гарри и искусно скромную Джинни. Ремус, к счастью, сумел взять себя в руки и вежливо поздравить пару. Однако Сириус заметил, что, несмотря на его почти кататоническое состояние, улыбка Луни не доходила до его глаз. Заставив себя отреагировать, Сириус попытался улыбнуться и поздравил счастливую пару. К счастью, они были настолько увлечены друг другом, что не заметили, что поздравления двух пожилых мужчин были несколько неестественными. Сириус и Ремус переглянулись, однако, прежде чем кто-либо из них успел произнести хоть слово, Джинни начала подробное описание того, как Гарри сделал предложение. «Это было так романтично», — хмыкнула она, моргая ресницами Гарри. «Он сделал предложение за ужином в нашем пентхаусе в отеле Магиппег». Сириус моргнул. «Вы останавливались в самом дорогом люксе в Каннах на две недели?» Даже для таких семей, как Гончары и Черные, которые легко могли себе это позволить, почти семь с половиной тысяч галеонов за ночь были довольно чрезмерной расточительностью для обычного отпуска. Он содрогнулся при мысли о том, сколько они потратят на свой медовый месяц. Джинни блаженно вздохнула. «Гарри так добр ко мне. Этот наряд — лишь один из многих, что он мне купил. В Каннах такие прекрасные бутики. Еще он подарил мне подходящую одежду». Сириус проигнорировал ее болтовню и вместо этого решил сосредоточиться на предыдущем комментарии, который послужил адекватной отправной точкой для разговора, который он имел в виду. «Леди Поттер, вы говорите? Значит, вы все-таки решили присвоить себе титул Поттера, Гарри? Я думал, вы не хотите иметь с этим ничего общего. Я должен сказать, что Джеймс будет доволен». Гарри пожал плечами, по-прежнему с обожанием глядя на Джинни. «Я не собирался, но моя Джинни хотела быть леди Поттер, поэтому я решила заняться этим. Я надеюсь, что ты поедешь со мной в Гринготтс на обряд?» Сириус нахмурился. «Гарри, я, конечно, буду сопровождать тебя, если ты решишь пройти обряд наследования, но титул лорда или леди Поттер — не просто социальная принадлежность. Это серьезная ответственность. Вы должны будете проголосовать или назначить представителя каждого заседание Визенагамота. Вы также обязаны управлять финансами и инвестициями Поттера. Вы должны будете делать различные благотворительные взносы в соответствии с условиями Семейной хартии. Кроме того, как только вы получите титул, другие главы домов будут ожидать вы должны вести себя и реагировать в соответствии с обычаями волшебной знати. Любая неудача в этом отношении может нанести дурную славу Семье Поттеров, тем самым уменьшив ваше влияние. Влияние имеет важное значение при попытке принять новые законы через Визенагамот и попытаться внести изменения. Позвольте мне сказать так: вы бы хотели, чтобы вся власть находилась исключительно в руках таких семей, как Малфои?» Гарри уставился на крестного и покачал головой. «Нет, но я всего этого не знала…» Сириус выпрямился. Ремус с интересом наблюдал; не было сомнений, что теперь они обращались к лорду Блэку, главе благороднейшего и древнего Дома Блэков. Сириуса Блэка, заклинателя и экстраординарного шутника, в настоящее время нигде не было видно. «Гарри, прежде чем ты решишь принять или отклонить свой титул, ты должен узнать об ответственности и обязанностях, которые его сопровождают. Я пытался рассказать тебе об этом с тех пор, как вернулся с завесы. Если ты того пожелаешь, я организую правильные инструкции для вас. Я предлагаю вам ничего не делать до тех пор». Гарри тупо кивнул. Ремус чуть не хихикнул — все трое казались совершенно ошарашенными, услышав, как Сириус говорит об ответственности. Все они, конечно, знали, что он работал старшим аврором, но, очевидно, они не имели представления об обязанностях, которые он нес как лорд Блэк. Отказавшись от своего формального поведения, Сириус немного расслабился. «Гарри, я знаю, что ты удивлен, но ты должен понять — твой отец был моим братом как и Луни, а ты мой крестник. Я всегда буду делать все возможное для тебя и пытаться направлять тебя, но это также означает, что когда ты сделал что-то не так, я не буду скрывать этот факт. Я буду честен и ожидаю, что ты отнесешься к этому как мужчина». На этот раз Гарри удалось заговорить. «Э… спасибо Сириус. Да, я думаю, было бы хорошо получить эту инструкцию, чтобы хоть немного иметь представление. Я. я, честно говоря, понятия не имел, что это было настолько сложно. Я думал, что это просто…» Сириус впервые за день искренне улыбнулся. «Ты думал, что это просто глупое старое название, за которое было много денег? Я тоже однажды. Но я узнал иначе. И теперь ты тоже. Нет ничего постыдного в том, чтобы исправлять, щенок, ошибки и попытаться замять их под ковер, или, что еще хуже, попытаться свалить вину на кого- то другого». Гарри задумчиво кивнул. «Да, вроде как делал Фадж. Как бы он ни облажался, он никогда не признает этого, и все станет только хуже». «В яблочко» Ремус сидел тихо, ему нечего было добавить к обсуждению. Однако внутри он сиял гордостью за своего друга. Так много людей видели в Сириусе обаятельного, приветливого человека, красивого мужчину, одного из любимцев судьбы, и большинство игнорировало другую, более серьезную сторону Сириуса Блэка. У него было мужество льва, преданное и любящее сердце и внутренняя сила, которая могла бы посрамить самую прочную сталь. Большинство людей также забыли, что он был чрезвычайно умным человеком и хитрым, как любой слизеринец. Однако его приятные мечты были прерваны (что вполне предсказуемо) знаменитым красноречием Рональда Биллиуса Уизли. «Черт возьми, Сириус, никогда не думал, что ты будешь читать лекции! Тогда ты говорила так же, как Гермиона. «Тебе нужно отнестись к своим обязанностям более серьезно, Рональд». Он заскулил высоким гнусавым голосом, прежде чем от души рассмеяться над собственной сообразительностью. Ремус сердито открыл рот, но Сириус поднял руку, чтобы остановить его, его стальные глаза впились в рыжеволосого мальчика перед ним. «И он был мальчиком, — язвительно подумал Ремус. Казалось, его разум еще не догнал его тело. «И что, скажи на молись, Рон, в этом так забавно?» — тихо спросил он. ЕГО тон заставил Джинни перестать хихикать, а улыбка на лице Гарри исчезла. Однако Рон, как всегда наблюдательный, продолжал идти вперед. «О, ты помнишь, какой она была, когда училась у тебя на пятом курсе. Это была одна лекция за другой. Она сводила меня с ума. Помни, она тоже сразу разозлила тебя своими нудными лекциями и правами эльфов. Всегда была книжным червем». Взгляд Сириуса был подобен расплавленной стали. «Я помню, что она спасала вам жизни больше раз, чем я могу сосчитать. Я помню, что она была всего лишь добра ко мне, несмотря на то, что я был жалкой, эгоистичной задницей большую часть ее пятого года. И я помню, как она «книжный червь» спасла твою ленивую задницу от провала в Хогвартсе. Какая часть этого забавляет тебя, Рональд?» Рыжий наконец заметил, что «что-то гнилое в гостиной Сириуса», и попытался отступить. «Сириус, приятель, не надо злиться, это была просто шутка, да?» Ремус не мог больше молчать. «О, конечно, это была шутка, тогда все в порядке! Во что бы то ни стало, давайте все обязательно посмеемся над женщиной, которая стояла рядом с каждым из нас! Ах, да, очень забавно», — прорычал он. Сириус бросил на него успокаивающий взгляд, затем снова посмотрел на извивающуюся рыжеволосую цель. Гарри вопросительно посмотрел на Ремуса. «Ремус, он не имел в виду никакого вреда, это была глупая шутка, что…?» Ремус повернулся к черноволосому молодому человеку, который так походил на его мертвого брата, кроме крови. «И что, — прорычал он, — такого забавного в том, чтобы высмеивать женщину, которая страдала неописуемо для вас обоих, которая провела вас через все ваши проблемы и никогда не просила ничего взамен?» Гарри озадаченно посмотрел на него. «Мы всегда были рядом друг с другом, никто больше, чем другие». Сириус просто смотрел на них, его кровь закипала. «О, вы так думаете, не так ли?» — спросил он убийственно тихим тоном. «Ты думаешь, ты одинаково отплатил ей за дружбу?» Зеленые глаза Гарри вспыхнули. «Конечно, есть! Она наш лучший друг! Что это за вопрос, Бродяга?» Видя, что Сириус изо всех сил пытается сохранить контроль, Ремус вмешался. «Совершенно справедливый вопрос, Гарри. Но вот твой шанс доказать, что я не прав. Поскольку ты ее лучший друг, ты, несомненно, знаешь о важном событии, которое пропустил две недели назад. Не могли бы вы рассказать мне, что это было?» Этот вопрос ошеломил Гарри. «Какое знаменательное событие? Это был просто ужин, она время от времени их устраивает». «Это так? Может, вы хотите назвать мне дату этого обычного ужина?» нахмурившись, Гарри на мгновение подумал. «Я думаю, это было восемнадцатого или девятнадцатого сентября, в Дырявом котле». «На самом деле, к вашему сведению, это было девятнадцатое сентября в» Трех метлах «. Джинни прервала его. «Я не понимаю, какая разница, когда это было! Это было неофициальное мероприятие в совершенно непонятном месте — какое это имеет значение?» Сириус обратил на нее свой стальной взгляд. «На твоем месте, Джиневра, я бы пока молчал. Скоро твоя очередь отвечать». Не обращая внимания на бормочущую девушку, он перевел взгляд на Гарри. «Ну, Гарри? Заметили что-нибудь важное в встрече?» «Нет… Я так не думаю…» Сириус зарычал, не в силах остановить звук, исходящий из его груди. «Не думаю, что ты помнишь, в какой день года родилась Гермиона?» Гарри покачал головой, но остановился, его глаза расширились от понимания. «Девятнадцатое… Она родилась девятнадцатого сентября» — перебил Ремус. «О, и становится лучше. Не думаю, что ты знаешь, было ли что-нибудь значимое в этом конкретном дне рождения?» И снова Джинни прервала его. «Конечно, нет! Это просто еще один день рождения! Хорошо, мы пропустили ее чертов день рождения! Мы пришлем ей открытку и покончим с этим!» Она немедленно замолчала, когда Сириус снова обратил на нее взгляд. Рон сидел с выражением замешательства на лице. Похоже, он еще не понял, что происходит. Ремус, однако, наблюдал за Гарри, ожидая, когда упадет пенни. «Что ж?» Он потребовал. Видя, что Гарри еще не установил связь, вмешался Сириус. «Что, — тихо спросил он, — разница в возрасте между вами двумя?» Гарри в замешательстве потер лоб. «Думаю, она на одиннадцать месяцев старше меня». Сириус кивнул. «Действительно. А сколько тебе лет, Гарри?» Гарри посмотрел на своего крестного, как на сумасшедшего. «Вы знаете, мне двадцать». Затем пенни упал. «Что означает, что она… О боже, ей двадцать один год. Мы пропустили ее двадцать первый день рождения». Он выдохнул, его зеленые глаза широко раскрылись. Сириус недоверчиво покачал головой. «Ты пропустил больше, чем ее день рождения. Ты полностью забыл о двадцать первом дне рождения своего так называемого лучшего друга!» Рон наконец догнал. «Ладно, мы это пропустили! Это ничего не значит! Люди всегда забывают дни рождения! Неужели она жаловалась вам на нас? Типично! Сама не может смотреть в глаза, эй?» Сириус сжал кулаки, когда его контроль немного ослаб. «Нет, Рональд, она не просила нас поговорить с вами! На самом деле она умоляла нас вообще ничего не говорить вам! А что касается твоего оправдания, то да, люди иногда забывают дни рождения, хотя и не часто тех, кого они любят. Однако люди не забывают двадцать первый день рождения своего так называемого лучшего друга! На самом деле, это традиция, когда друзья человека устраивают большую вечеринку в честь своего двадцатилетия; однако, вы трое, очевидно, положили начало новой традиции — полностью ее игнорировать! " Гарри вмешался. «Я знаю, что это не компенсирует это, но… может быть, мы сможем поужинать с ней на этой неделе и поздравить ее с днем рождения?» Джинни повернулась к жениху с привычным надуванием лица. «Но, Гарри, наш социальный календарь на этой неделе заполнен. Сегодня мы ужинаем в этом новом ресторане в Кенсингтоне, у нас есть столики на две недели! А. завтра вечером мы должны открыть новый клуб в Мейфэре! Все, кто есть кто будет там, не говоря уже о прессе! В четверг вечером мы обещали Пророку интервью у Флориана Фортескью, и мы просто не можем пропустить это — это показывает публике, что мы не забыли свои корни! » Ремус фыркнул. Она проигнорировала перерыв и продолжила читать расписание на неделю. «В пятницу вечером мы собирались поужинать с Роном и его новой девушкой, а в субботу вечером наша помолвка в Фламбойс» Гарри медленно кивнул. «По крайней мере, мы увидимся с ней в субботу». Выражение отвращения промелькнуло на дорого накрашенном лице Джинни. «Ну, я полагаю, мы можем пригласить ее, если ты действительно хочешь…» Здесь ее прервал не один, а три разных голоса. «Вы имеете в виду, что вы вообще не собирались приглашать ее?» «Что ты имеешь в виду, если я действительно хочу?» «Я бы не стал беспокоиться на твоем месте». Джинни на мгновение застыла, пытаясь понять, кто что сказал. Прежде чем она смогла произнести хоть слово, Тонкс вошла в гостиную и остановилась прямо перед диваном. «Здравствуйте, дети. Похоже, я прибыл как раз вовремя. Теперь, поскольку принцесса, кажется, натолкнулась на камень преткновения в своем мыслительном процессе, я повторю свой вопрос: вы не собирались приглашать своего так называемого лучшего друга на свою помолвку? Гарри в шоке уставился на нее, затем повернулся к Джинни. «Я… я думал, что мы. Что ты имеешь в виду, ты пригласишь ее, если я действительно захочу? Ее все равно следовало пригласить» Под их коллективным пристальным вниманием Джинни покраснела. «Я… я просто подумала, что она может быть немного не в себе в Натрове, и что было бы лучше встретиться с ней отдельно. Вы все, конечно, приглашены. Я просто подумал, знаете ли, с прессой и всем остальным‚, а Гермиона, ну, знаешь». Она замолчала. Сириус прищурился, глядя на нее. «Продолжай, Джиневра. С Гермионой что?» Рон снова обрел голос. «Эй, не дави на нее! Разве она не в стрессе? У Джинни тонкий темперамент, да!» Тонкс хрипло рассмеялась. «Нежная? Джиневра? На случай, если ты не заметила, дорогой Ронни, твоя сестра такая же хрупкая, как кувалда! Я уверен, что один крошечный вопрос не заставит ее упасть в обморок». Обратившись к вышеупомянутому хрупкому человеку, она ухмыльнулась. «Ну, Джинни? Ответь на вопрос Сириуса! Что с Гермионой?» Гарри нахмурился, увидев ее резкое поведение, но повернулся к своей невесте, чтобы она услышала ответ. Джинни отбрасывать вокруг правильные слова, «Ну… вы знаете, что она будет очень стесняется, а скорее социально… неудобно‚ и она ненавидит того, сфотографироваться, не то, что я могу винить ее. И я не хочу‚ чтобы она чувствовала себя смущенной‚ потому что она не знает, какой нож и вилку использовать, да и перед всеми этими важными людьми тоже! И… ну, она испортит фотографию», — пробормотала она. Контроль Сириуса теперь висел на волоске. «Я только что слышал, как вы сказали, — спросил он убийственным тоном, — что она испортит фотографию?» Джинни поежилась под его пристальным взглядом. «Вы должны понять, Сириус, что пресса будет там, и по крайней мере одна или две фотографии будут напечатаны на страницах общества, и.» Сириус перебил ее. «ТЫ. ПРОСТО. СКАЗАЛА. ЧТО. ОНА. БЫ. ИСПОРТИЛА. ФОТОГРАФИЮ?» Джинни дрожала и цеплялась за руку Гарри. «Да», — пробормотала она. «Но ты же знаешь, какая она, Сириус! Она никогда не беспокоится о своей внешности, и она просто появится в любом деле! Перед приличным обществом! Было бы намного добрее с ее стороны не просить ее попробовать функционировать в такой среде!» Гарри в шоке повернулся к своей невесте, в то время как Рон кивнул, соглашаясь со всем, что она говорила. «Слишком верно, Джин! Я должен был знать, что приходилось мириться с ней в школе, не так ли? Ее волосы всегда были ужасным крысиным гнездом, чернильные пятна на руках, без макияжа, без стиля, ничего! А теперь с и этот кровавый шрам, держу пари, она забыла его украсить «. Последняя нить контроля Сириуса оборвалась, он встал и зашагал к дивану. Схватив потрясенного рыжего за воротник, он приподнял его и прижал к стене, игнорируя протестующий крик Гарри и мольбу Ремуса к нему успокоиться. «Если ты КОГДА-ЛИБО скажешь это снова, Уизли, так что помоги мне, Боже, я разорву тебя на части голыми руками! Ты полный ублюдок! Ты полный Идиот! У нее были эти шрамы, пытаясь защитить тебя и Гарри, она отказалась сдаться. ЛЮБАЯ информация, чтобы вы могли продолжить, если она умрет! Она готовилась УМЕРТЬ, она собирала последние силы, чтобы взорвать и себя, и эту сумасшедшую суку Беллатрикс!» Здесь он услышал вздох Тонкс и тихий шепот Ремуса, объясняющий, что произошло в поместье Малфоев. Однако Сириус был сосредоточен только на идиоте, бормочущем от ужаса перед ним. «Она пролежала под крестом черт его знает сколько времени, и она выстояла. Бог знает как! Она боролась до конца! Эти шрамы ПРЕКРАСНЫ, они показывают, насколько сильна, верна и красива она внутри и снаружи! Но это не единственные шрамы, которые у нее есть, не так ли? На ее душе есть шрамы, которые ВЫ вырезали там! " В комнате было тихо, за исключением хныканья Рона. Внезапно Ремус заговорил. «Бродяга», — мягко сказал он. «Опусти его. Он того не стоит». Сириус некоторое время стоял неподвижно, тяжело вздымаясь в груди, глядя на рыжего. Затем он глубоко вздохнул и, казалось, обретя контроль над собой, позволив ступням мальчика соскользнуть по земле. Он повернулся, чтобы посмотреть на Гарри и Джинни, которые в шоке уставились на него. «Гермиона Грейнджер больше похожа на леди, чем вы могли когда-либо надеяться, Джиневра Уизли», — прорычал он. «К вашему сведению, она знает, какой нож и вилку использовать, и, вопреки вашему беспокойству, она знает, как правильно одеваться. Что еще более важно, она может разговаривать на любое количество тем, от развития заклинаний до текущих дел. Она умна и красива и украсит любое светское мероприятие. Однако еще важнее то, что она никогда не опустится, чтобы унизить другого человека, чтобы чувствовать себя лучше. Она благородная душа, истинный признак настоящей леди, того же нельзя сказать о тебе». Гарри заговорил, в его голосе был заметен гнев. «Сириус, не разговаривай так с Джинни». Сириус повернулся и посмотрел крестнику прямо в глаза. «А почему бы и нет? Было ли что-то неверное в том, что я сказал? Гермиона не леди? Разве она не обладает этими качествами? Разве Джиневра не пыталась высмеять Гермиону, чтобы оправдать свое поведение?» Зеленый взгляд Гарри дрогнул, и он посмотрел себе на колени. Несколько мгновений он молчал, к большому огорчению Джинни, затем, к ее облегчению, внезапно поднял голову. однако ее облегчение было недолгим, когда она услышала его слова. «Сириус, как ты узнал о шрамах?» Сириус вздохнул. Здесь ему придется действовать очень осторожно. Он не хотел смущать Гермиону, но в то же время хотел, чтобы все трое ощутили всю тяжесть того, что они сделали. «Я их видел». Гарри склонил голову. Мерлин, он был похож на Джеймса, когда делал это. «Но тогда как вы узнали, кто это сделал и что ее поместили под крест? Она никогда не говорит об этом». «Она показала мне», — вот и все, что он сказал. Гарри уставился на него. «Она показала тебе? Как? У нее нет Омута памяти, и у тебя». Его глаза расширились, когда его поразил очевидный ответ: «Легилименция! Она позволила?» Он ахнул. Сириус кратко кивнул. Воспоминание о том, что он видел в ее разуме, превратило его гнев в раскаленное добела пламя. «Да, я видел, Гарри! Тебе не нужно знать почему. Все, что тебе нужно знать, это то, что я видел и видел ВСЕ! Я видел, как ты относился к ней, ко всем вам, и мне было ОТВРАТИТЕЛЬНО!» Сердито ответил Гарри. «Что ты имеешь в виду, как мы с ней обращались? Мы были ее друзьями, мы заступились за нее! Мы сражались за нее с чертовым троллем! заступились за нее, когда Малфой и его головорезы называли ее так-этим словом! Где черт возьми, ты что, кричишь на нас за то, как мы относились к нашему другу, когда тебя даже не было рядом! Сириус зарычал. «Да, меня там не было большую часть времени, но в первый раз я увидел ту девушку, которая стояла перед тобой с протянутой палочкой, пытаясь, спасти тебя от меня, думая, что я кровавый убийца! И это было после ты безжалостно вырезал ее из своей жизни из-за ЧЕРТОВОЙ МЕТЛЫ, когда все, что она пыталась сделать, это убедиться, что ты в безопасности!» Он глубоко вздохнул и продолжил. «Я видел ВСЕ, Гарри! Я видел, как ты всегда становишься на сторону Рона, когда они ссорились! Я видел, как вы двое высмеивали ее интеллект и прилежную натуру, но вы были совершенно готовы к тому, чтобы она использовала те же самые черты характера, чтобы делать твое домашнее задание! Я видел, как она была единственной, кто остался с тобой во время этого ЧЕРТОГО турнира, она была единственной, кто защищал тебя! НЕ ТАК, РОНАЛЬД? " Рыжий побледнел при мысли, что Сириус слышал то, что он сказал о Гарри и его стремлении к славе. «Она была единственной, кто помогал тебе! Я видел, как она учила тебя заклинанию призыва часами, я видел, как она снова и снова пыталась уладить разрыв между тобой и Рональдом, когда все, что он мог сделать, это завидовать тебе участвовал в конкурсе. Разве это не так, РОНАЛЬД? «Я видел, как, когда Рон вернулся, вы двое ушли вместе, как обычно, а Гермиона снова отошла на задний план! Я видел, как она получала письма с ненавистью и постоянно высмеивалась студентами, не говоря уже об этом ублюдке Снейпе, и НИКТО НЕ БЫЛ НИЧЕГО… Даже Молли Уизли поверила этой чуши, которую написала Скитер, и холодно отнеслась к Гермионе. Да, я действительно видел, что это был единственный раз, когда ты заступился за нее, Гарри. Я видел, как она наряжалась и танцевала, замечательно проводя время на своем первом балу, только здесь Рональд все испортил для нее. Я слышал, как он кричал на нее, что она была идиоткой, полагая, что Крам захочет пригласить ее на бал, что он пытался получить информацию о Гарри, и что никто в здравом уме не увидит в ней ничего, кроме крайней меры!» Гарри в шоке смотрел на Рона, который мудро решил ничего не говорить. «Я видел, как она пыталась и пыталась тайком украсть вам письма тем летом после четвертого курса, и Молли Уизли продолжала их конфисковывать, но вы не выслушали ее, когда приехали на Гриммо-Плейс! Нет, вы сошли с ума, а она взял на себя вину! Я видел, как она пыталась помочь тебе с этой сукой Амбридж, а ты продолжал откусывать ей голову. Я видел, как она пыталась помочь тебе в твоих первых отношениях с девушкой! Я видела, что она пыталась не дать тебе упасть с головой, попала в ловушку в Департаменте Тайн, но она все равно пошла с тобой и сражалась на твоей стороне, пока ее чуть не убили! Я видел, как она пыталась присмотреть за тобой, когда книга зелий, полная мерзких проклятий, внезапно появляется из ниоткуда! И это просто происходит в то время, когда у психа, убившего ваших родителей, есть последователи, которые задаются вопросом, кто будет только счастлив, чтобы сбить вас с толку! Я видел, как ты игнорировал ее и не защищал ее, даже когда здесь Джиневра публично нападала на нее — но не волнуйся, Джиневра, я вернусь к тебе через мгновение». Он остановился на мгновение, чтобы перевести дыхание, и продолжил. «Я видел, как она дралась в ночь, когда на школу напали. Я видел, как она говорила тебе, что будет стоять рядом с тобой после похорон Альбуса — а потом, Гарри, я видел, как она это сделала. Я видел весь этот седьмой год! Я видел, как она спасла Ваши задницы бесчисленное количество раз! Чье сострадание заставило Критчеру помочь вам? Чье планирование вернуло медальон? Она даже сумела вытащить вас из Министерства, только Мерлин знает, как?! У нее была целая палатка, упакованная в ее сумку, и припасы для каждого! Даже когда Рональд бросил вас ради хорошей домашней еды, ОНА ОСТАЛАСЬ С ВАМИ! Она спасла вашу задницу в Годриковой Лощине, когда эта грязная змея попыталась убить вас обоих, и ей удалось вытащить вас обоих оттуда примерно за двадцать секунд до этого. Появился псих Волан-де-Морт! Кто СНОВА спас тебя в Лавгудс после того, как Рональд снова появился? Кто был схвачен и подвергнут пыткам… — его голос сорвался, но он все равно продолжал действовать, — у Малфоев и был готов умереть, чтобы ты мог сбежать? Кто выпил полужидкий сок, чтобы превратиться в сумасшедшую суку, которая пытала ее, рискуя получить наказание, выдав себя за клиента Гринготс? Кто сбежал с тобой на драконе и последовал за тобой в Хогвартс? Кто дрался с Беллатрикс? Кто с тобой боролся до конца? КТО?!» Он прокричал последнее слово. Гарри молчал, потрясенно глядя на крестного. Глубоко вздохнув, Сириус тихо заговорил. «Кто стер воспоминания ее родителей и отослал их прочь, чтобы она могла следовать за тобой до самого конца?» Он повернулся к двум Уизли. «Кого здесь снова и снова унижали и высмеивали Джиневра и Рональд из-за ее внешности и воспринимали это как не более чем должное? Кому постоянно говорили, что она простая и непривлекательная, и что единственный способ заинтересовать ей — это если бы они вообще не замечали ее взглядов? Кто снова и снова слышал, какое смущение она испытывала из-за своей отвратительной внешности? Кому сказал мужчина, к которому она испытывала чувства, что он выбрал кого-то другого ПОТОМУ ЕЕ ВЗГЛЯД и ВПЕРЕДИ ВСЕЙ СЕМЬИ! Как вы думаете, насколько униженной она себя чувствовала?» Он отступил назад и окинул всех троих своим горящим взглядом. «Кого игнорировали в Хогвартсе, когда война была закончена, и ей почти не было послано письмо? Кто заботился обо всех после войны, только для того, чтобы все остальные постепенно вытесняли ее из своей жизни? Когда вы в последний раз даже видел ее или говорили с ней? Ты даже не удосужился вспомнить ее двадцать первый день рождения! Скажи мне, Гарри, как я ошибся в том, что я сказал? Гарри от стыда опустил голову, не в силах говорить, в то время как Джинни, казалось, разрывалась между гневом и страхом. Рональд просто выглядел разъяренным. Когда он, наконец, смог, Гарри поднял голову. «Ты прав, Сириус», — начал он тихим голосом, игнорируя протестующие крики Рона и Джинни. Он внезапно встал и посмотрел на Сириуса. «Я… я должен найти ее. Я вернусь». Прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, он тут же повернулся и разочаровался. Сириус покачал головой и, подойдя к своему стулу, тяжело сел. Тонкс молча смотрела. Она приказала, чтобы Ремус позволил Сириусу взять под контроль разговор, потому что ему это было нужно его любовь к Гермионе и Гарри не приемлет меньшего. Тем не менее, розоволосому аврору пришлось добавить несколько слов. Однако, прежде чем она смогла открыть рот, Гарри вернулся с испуганным видом. «Я не могу ее найти! Я не могу попасть к ней в квартиру, и заместитель начальника Отдела Тайн сказал мне, что она там больше не работает!» Сириус вздохнул, закрыл глаза и потер лоб. «Сядь, Гарри». «Но Сириус, я должен ее найти! Она могла быть…» Ремус перебил его, в его голосе звучал холодный гнев. «Вы не найдете ее». «Что ты имеешь в виду, я не найду ее? Подожди, она навещает своих родителей?» Ремус грубо рассмеялся. «Сомневаюсь, но ты можешь пойти и посмотреть». Гарри нетерпеливо вскочил. «Какой адрес? Где они живут?» «Кладбище Фримантл в Перте, Австралия». — тихо сказал Сириус. Гарри в шоке снова упал на диван. «Как?» «Они погибли в автокатастрофе во время войны. Но, конечно, вы знали об этом? Она ваш лучший друг — конечно, вы знали, что ее родители погибли!» Заговорила Тонкс. Гарри вздрогнул от ядовитости в ее тоне. «Я… они мертвы? Но… почему она нам не сказала?» Тонкс невесело рассмеялась. «Когда вы когда-нибудь спрашивали? Вы знали, что она изменила их воспоминания и отправила их в Австралию еще до охоты на крестражи? Вы когда-нибудь удосужились спросить ее, нашла ли она их, когда все закончилось? Конечно, нет. И она была так занята заботясь о Джордже и остальных из вас, чтобы она не сказала ни слова. К тому времени, когда Джордж выздоровел, ей было больно, что НИ ОДИН из вас не подумал спросить о них, и решила, что она ни черта не скажет, пока ты не удосужился спросить. А где она?» Тонкс нахмурилась. «Друзьям не нужно гоняться за своими друзьями, чтобы заботиться о них!» Гарри закрыл голову руками. «О, Боже, все это время… я ничего не знал». Джинни, которая до сих пор была удивительно тихой, фыркнула. «Мне, конечно, грустно слышать о ее родителях, но на самом деле, к чему все эти драмы? Она должна была что-то сказать». «Она ничего не сказала, потому что была чертовски занята заботой обо всех, когда на нее никто не наплевал! Думаешь, ей не снились кошмары о войне, как всем остальным?» — зарычала Тонкс. Ремус покачал головой. «И КОГДА она сказала бы что-нибудь после этого? Во время вашей бурной переписки с ней в Хогвартсе, Гарри? Или во время ваших многочисленных взаимодействий, когда вы соизволили вспомнить, что она существует, Джинни? Или, может быть, во время ваших многочисленных общественных встреч? Нет? Или, может быть, это должно было быть во время многих разговоров, когда вы потрудились спросить, черт возьми, о ЧЕМ-нибудь в ее жизни!"Он крикнул. Тонкс похлопала его по руке, пытаясь успокоить, в то же время хмуро глядя на трех человек перед ней. Гарри поднял глаза. «Послушайте, я знаю, что я… мы… облажались. Я знаю, что мы причинили ей боль. Я знаю, что мы ее подвели! Но, пожалуйста, скажите мне, где она — я должен ее увидеть! Мне нужно извиниться, мне нужно спросить ее прощение. Пожалуйста, где она? " В комнате было тихо. Момент наконец настал. Сириус ответил ему. «Она ушла.» «Что ты имеешь в виду, что она ушла? Пытается вызвать немного драмы, не так ли? Где-то прячется, ожидая, когда мы прибежим?» К сожалению, Рон, казалось, снова обрел свой голос. Взгляд Тонкс немедленно заставил его замолчать. Сириус проигнорировал его и посмотрел прямо на Гарри. «Она ушла, Гарри, она уехала из Англии».