Your chemical romance

Это задание удачным назвать было нельзя, да что там, это была одна из самых провально исполненных миссий за всё их проведённое в мафии время, всё, что могло пойти не так, пошло, всё, что могло помешать продуманному ими плану, случилось, и потому, сейчас, двое опаснейших боёвиков портовой мафии были чертовски не в настроении и наверняка готовы были вспороть брюхо или прострелить башку любому вставшему у них на пути любителю не тех мест и моментов, а сдержать от этого их могла разве только что объявшая их обоих усталость и апатия от которых в удручающие моменты жизни не избавлен ни один человек, даже наёмный убийца-мафиози. — Проебом, всё пошло проебом! — Не скупился на острые выражения Тачихара которые в общем-то предназначались для него одного, но в силу его взрывного характера и импульсивной манеры речи, были слышны и его напарнице по провалу. — Не скули, и без тебя тошно. — Уколола товарища по организации Гин которая имела привычку переживать неприятности молча, про себя, ни с кем ими не делясь и ни как их не выражая, и сейчас шла погружённая в свои мысли, очевидно что-то усиленно обдумывая. — Ты всё только хреновее делаешь. — Ну знаешь, не у всех язык засунут в задницу, некоторые люди испытывают потребность разговаривать чаще, чем раз в год и то, только по приказу начальства. — Используй свой язык для чего-нибудь полезного! — О, я языком такое могу, ты не представляешь! — Опять твои шуточку дурацкие! — И твоё поведение стервы! Знаешь, я заткнусь — с такой компанией, чем разговаривать, лучше язык себе отрезать! — Вот и отлично! — Да пожалуйста! — Прекрасно! — Замечательно! — Не повторяйся! — Заткнись сама! — Ррр! Непродолжительное время напарники прошли в тишине, но Тачихара своему обещанию был верен недолго: — Между прочим, в том, что всё пошло по пизде, твоя вина тоже есть! — Конечно, это же я открыла пальбу на этаже заполненном охранниками пока мы незаметно пробирались мимо них! То есть, планировали незаметно пробраться, но после прогремевшего звука выстрела эта задача стала невозможной! — Мне нужно было стоять и смотреть, как тебя нашинковывают как колбасу?! Это ещё надо было умудриться, крадучись не заметить, как за тобой увязался какой-то хер! — Я справилась бы с ним самостоятельно! — Как?! С шампуром торчащем из шеи?! — Это уже была бы не твоя забота! — О, извини меня конечно, но по-моему, когда здоровье и жизнь моего напарника подвергаются угрозе, это как раз моя забота! При обычном раскладе дел, Тачихара никогда не сказал бы этих слов, но сейчас он был на взводе, а потому мог взболтнуть лишнего. — Вот и глупо! Дитя Ночи не должно думать ни о ком кроме себя! Ненавижу быть кому-то обязаной! — Замечательно, когда будут убивать меня, просто оставишь это без внимания! — Дурак ты, Тачихара. — И это всё, что я получаю за спасение товарища вместо спасибо! — Что, хочешь чтобы я поблагодарила тебя?! Этого хочешь?! Этого?! — Ну вообще-то было бы неплохо! — Ладно! Хорошо! Слушай — спасибо! — Вот и отлично! Можно было бы и раньше это сделать! — Вот! На некоторое двое молодых людей опять погрузились в молчание, которое на этот раз прервала Гин: — Думаешь, у нас будут проблемы? — С чего бы? Задание мы выполнили, этот жирдяй Бостанака кормит червей, засекреченные документы у нас. Для начальсва всё прошло чётко, а подробностей они не знают. — Тачихара серьёзно посмотрел на подругу. — И не узнают. — Сказал он многозначительным тоном. — Расслабься, можно подумать я хочу, чтобы кто-то знал о том, что произошло сегодня. Я как могила. — Хоть в чём-то мы можем быть согласны. — Раз в год и палка стреляет. И опять между часто конфликтующими приятелями по отряду наступила тишина, по традиции, продлившаяся немногим дольше минуты: — Слушай, Гин. — Ааа, опять. — Да погоди ты. Гин, почему мы обязательно должны ссориться? — Шутишь что-ли?! Это ты, ты всё первый начал! Ты подкалывал меня, грубил мне, нёс всякую чушь про маску! — Так это было раньше, когда я думал, что ты пацан. — И что это меняло? — Я хотел тебя разговорить, вывести на эмоции, заставить сказать что-то, а то ты только всё молчала и ножом тыкала. — Что меняет факт того, что я девчёнка?! — Ну как… Раз ты девчёнка, значит ты того… Ну типа, это уже другое. — Почему? — Просто другое. — Какой ты дурак, Тачихара! Идём, у меня нет ни малейшего желания остаться ночевать на улице, как бродячая собака. — Знаешь, я тоже таким желанием не блещу. — Тогда двигай! — Раскомандовалась. На улице была глубокая ночь, потому что именно под её покровом обычно вершила свои тёмные дела эта преступная группировка. Они застряли в какой-то глуши, сюда не приедет такси и общественный транспорт уже не ходит, до ближайшего населённого пункта не один километр пути который совсем не хочется преодолевать поздно ночью, да ещё после утомительного сражения и с хреновым настроением. Прибежищем чёрным ящерам стал потрёпанный, старый, жуткого вида отель со скрипящими петлями в дверях, для которого три звезды из пяти уже были бы неслыханной роскошью, так что ситуаций из разряда «нужно было заранее бронировать номер» напарники не опасались. За стойкой регистрации их встретил пожилого возраста мужчина с лысиной и в очках, активно пытающийся завязать разговор: — А как вы оказались посреди ночи так далеко от города? Потерялись? — Нет. — Рефлекторно ответил Тачихара. — У меня суставы ломит, наверно скоро будет дождь. — Да. — Равнодушно согласилась Гин. — А вы наверное пара? — НЕТ!!! — Синхронно ответили оба мафиози. — Вы нашли для нас свободные номера?! — Задала вопрос девушка. — Что? А, да, найдётся несколько. Есть один пустующий, из тех, что поприличней. Есть несколько свободных попроще, но, скажу вам честно, ребята, обстановка там так себе, но они подешевле конечно. — Отлично, тогда нам… — Начал Тачихара. — Один, тот что поприличней пожалуйста. — Перебила рыжеволосого парня Гин. — Давайте нам его. — О, конечно-конечно, сейчас только запишу ваше имя и ключ найду, одну минутку… Пока раздражающий старик рылся ища нужную ему вещь, ошарашенный Тачихара одёрнул Гин: — Ты чего?! Ты как это представляешь?! — А ты как? Придём мы к боссу на ковёр и такие «Простите, босс, всех кого надо мы убили, документы которые надо было вернули, но вот незадача, пока мы их возвращали, их по дороге съела моль!» Да из нас самих ковёр сделают! — Но как мы будем… — Есть желание делить койку с клопами? Не смею мешать твоим предпочтениям, но вот мне ходить покусанной не улыбается, а привычки брать с собой кошелёк на дело нет! Так что ты идёшь со мной и ты платишь тоже! — Если ты так уверена… — Хватит ломаться, если так не нравлюсь я, там наверняка будет кресло, а если нет, ты всегда можешь расположиться на коврике у двери! — Я имел в виду не это! — Так и завались! Спустя десять минут потраченного времени и ста попыток завести разговор, болтливый старик нашёл наконец ключи и пара мафиози смогла подняться в номер. Обстановка в комнате была весьма скромной, но, по крайней мере, не настолько убогой, как весь остальной отель, вероятно это был один из лучших номеров здесь. Как Гин и предполагала, в комнате оказалось кресло. Как показалось Тачихаре, Гин чему-то рассердилась. — Эй, ты впорядке? — Спросил парень подругу. — Да, конечно. Безумный был денёк. Давай ложиться. — Ага. Повернувшись спинами друг к другу, молодые люди принялись стягивать с себя одежду. — Будешь подглядывать — умрёшь медленной мучительной смертью. — Пригрозила девушка. — Да я даже не думал! — Пообещал Тачихара. Не привыкшая доверять словам, девушка украдкой оглянулась проверить утверждение товарища. — Сейчас подглядываешь только ты. — Обратил внимание Тачихара. — Я проверяю, держишь ли ты слово. — Это уже как-то нечестно. Девушка свою одежду аккуратно складывала, а парень просто повесил куртку на спинку стула. Избавившись от выходных костюмов, Гин лягла на кровать, а Тачихара расположился в кресле. — Тачихара. — Обратилась к товарищу Гин. — А ты правда так сильно беспокоишься о товарищах? — Чего? — Когда мы входили в эту развалюху, ты сказал: «Когда здоровье и жизнь моего напарника подвергаются угрозе, это — моя забота». — Часть предложения, в которой Гин цитировала Тачихару, девушка специально произнесла карикатурно противным голосом. — Для тебя это правда так важно? — Что, так и сказал? — Прямо так. — Ого. — Вот я тоже сильно удивилась, выразимся так. — Просто, знаешь, смотреть как кого-то, до кого тебе есть дело режут у тебя на глазах как ветчину… — Без этого сравнения я могла бы обойтись, спасибо. — По-мудацки оно как-то. Я знаю, любой выросший на улицах скажет это, заботиться стоит только о себе, всё остальное не имеет смысла, но мне как-то не впадлу, знаешь, оно само выходит. Типо, мы же всё-таки напарники как никак, пускай и срёмся постоянно, мне это кажется правильным. Как-то так. Гин, чего молчишь? — Понятно. — Что понятно? — То, что объясняешь ты очень так себе, больше ничего. — Ой, да ну тебя, опять ты за своё. Будь у парня под рукой подушка, он бы непременно запустил ею в свою непослушную подругу, но он спал на кресле и подушки у него не было, а потому, предприняв попытку устроиться поудобнее, что было крайне затруднительно, ведь кресло было очень старым и жёстким, Тачихара замолчал и вознамерился провалиться в сон. — Тачихара. — Обратилась к нему Гин. — Тебе спать сильно неудобно? — Такое себе конечно, но бывало и хуже. — Например? — Семья меня не жаловала и порой не хотела видеть дома, а перекантоваться было не у кого. Вот и приходилось на лавочке в парке… Или в лачугах по-хлеще этой, где даже крыша дырявая была. — Не сладко тебе приходилось. — Прокомментировала Гин историю напарника впрочем без видимого сожаления. — А, херня, я думаю так — если есть на чём лежать, значит уже нормально. Я не привык к большему. — Требования у тебя конечно грандиозные. — Не хочешь слушать, не надо было спрашивать! — Тачихара… — Гин, ты меня задрала. — Ложись со мной. Если бы юный мафиози сейчас что-то жевал, он бы совершенно точно подавился. — Чего-чего?! — Оглох что-ли?! Можешь лечь со мной, если хочешь конечно. — А, это, знаешь, мне будто и тут нормально. — Ты скрючился в позе в какой эмбрионы в брюхе матерей не сжимаются! Ложись со мной! — Это будет неловко. — Что неловкого? Мы ляжем друг к другу спинами по разные стороны кровати, и всё. Не знаю о чём ты подумал, но можешь губу не расскатывать! — Не думал я ни о чём таком! — Тем более проблем не вижу. Что ты ломаешься? Так хочешь заработать к концу ночи сколиоз? Ты и так сутулишься! Ложись пока предлагают! — Гин, я… — Тачихара собирался что-то сказать, но на полуслове передумал. — Хорошо. — Ему предлагают, а он ещё ломается. — Недовольно пробурчала Гин. Рыжий парень присел на край кровати. — Раз я буду лежать, можно мне снять футболку? — Спросил он. — Делай, что хочешь, я не нянька тебе. — Ответила девушка. Тачихара стянул футболку и лёг на кровать. Кровать не была широкой, но когда оба занимающих её человека лежали на боку, между спинами лежащих оставалось небольшое расстояние. Тачихара лежал на спине, Гин сначала тоже, но потом перекатилась на левый бок оказавшись лицом к парню, их руки слегка касались. — Прохладно что-то. — Сказала Гин. — Есть такое. — Ответил Тачихара и немного приобнял её. Гин слегка к нему прислонилась и коснулась рукой его торса. Юный мафиози подскочил и фактически навис над девушкой. — Гин… — Произнёс он её имя. — Тачихара… — Назвала она его. Их полуобнажённые тела были в опасной близости, их лица практически касались друг друга. В комнате повисло напряжение, что-то вот-вот должно было случиться. — Гин… — Да? Парень крепко прижал девушек к себе. Гин уже хотела вытянуть руки чтобы обнять его, но тут… — Гин, давай спать. Не отпуская подругу из объятий, Тачихара, как ни в чём не бывало, лёг обратно с тем лишь отличием, что сейчас девушка находилась в прижатом к нему положении. Гин потребовалось некоторое время чтобы понять, что случилось. — Что?! — Давай спать, а то ты так устала, я ещё тебе весь день нервы мотал. Спать, ты ведь этого хотела? Голос Тачихары звучал так обыденно, так спокойно, он ни разу не дрогнул и в нём не проскочило ни смешинки. — Что-то не так? — Всё так же невозмутимо озаботился состоянием подруги Тачихара. — Всё впорядке. — Прорычала сковозь зубы Гин тоном который говорил решительно об обратном. В её глазах от злобы били молнии, по телу, вызванные только что произошедшим между ними, чуть не произошедшим, бегали мурашки, внизу живота, в предвкушении того, что должно было произойти, порхали бабочки. — Тогда спи. Девушке показалось, что в этот момент парень слегка улыбнулся, но она не успела этого рассмотреть, так как он слишком быстро принял вид настроенного на сон человека. В разуме наёмной убийцы бушевали озадаченность и бешенство одновременно. Широко раскрытыми, ошарашенными глазами она смотрела в потолок. Не привыкшая опускать руки и отказываться от желаемого девушка перевернулась на бок, уткнулась вплотную в тело Тачихаре грудью и несколько раз, будто бы случайно, потёрлась ею об его туловище. Не добившись реакции на свой поступок, она повернулась на другую сторону и попробовала провернуть похожий трюк, только уже бёдрами, несколько раз поёрзав вверх-вниз ими. Всё бестолку, Тачихара либо очень убедительно играл роль спящего, либо уже по-настоящему заснул. — Тачихара, тебе нормально? — Задала недовольным тоном вопрос Гин. — А, что? Ты что-то сказала? — Спрашиваю, нормально ли тебе. — А, да, конечно. А что, что-то не в порядке? — Да нет. — Гин, скажи честно, тебя что-то беспокоит? — Нет, что ты. — Фух, хорошо. Тогда ложимся. Спустя несколько секунд громогласного молчания, Гин переспросила: — Ты уверен, что прям ВСЁ нормально? — Да, конечно. Тебя что, волнует что-то? — Поинтересовался парень голосом самой невинности. — Нет. — Ответ девушки скорее напоминал шипение кошки чем человеческую речь. — Вот и славно. Закипая, Гин приняла сидячее положение повернувшись к Тачихаре лицом: — Вот ты прям уверен? — Да, абсолютно. Девушка внимательно всмотрелась в лицо напарника, но не считала в нём ничего, что указывало бы на насмешку или розыгрыш. — Ладно, давай спать. — Полным неудволетворения тоном заключила Гин вернувшись в лежачее положение. — А я тебе о чём. — С показательно наивной инотонацией ответил ей Тачихара. — Спокойной ночи. В комнате было тихо с минуту, разве что шелест листьев за окном да неизвестного происхождения скрежет этажом ниже разбавляли повисшее молчание, больше Гин не выдержала и из её рта вырвался смешок. Девушка зажала рот рукой чтобы не засмеяться, но это оказалось чуть менее чем поностью бесполезным и в скором времени номер отеля наполнил её неудержимый хохот смешавшийся со смехом Тачихары которому тоже стоидо больших трудов сдерживаться всё это время. — Скотина! — Сквозь смех беззлобно сказала Гин. — Которая тебе нравится. — Также не переставая смеяться ответил Тачихара. — Ага, конечно. — Попыталась саркастично среагировать на его замечание Гин, но из-за безудержного хохота охватившего её, нужный тон не получилось изобразить. — Как, не нравлюсь?! Гин, никогда бы не подумал, что ты можешь вот так вот лечь в койку с первым встречным! Не ожидал от тебя такого, что потом скажет несчастный которому ты разобъёшь сердце на утро! — Театрально воскликнул Тачихара. — Всё не так. — Находясь под воздействием каверзной ситуации подстроенной её другом, девушка не нашлась с остроумным ответом и ограничилась прозаичным отрицанием. — Погоди, если это не симпатия, и не секс без обязательств, остаётся только… Гин, ты меня любишь? Подкол был очевидным, но девушка от него сильно смутилась, даже перестала смеяться: — Ой, всё. Ты всё испортил. — Ага, сейчас, конечно. Тачихара подскочил, навис над девушкой и впился ей в губы. Весь смех от устроенной ими комедии тут же выветрился из головы у обоих. Тачихара может и убедительно сыграл непонимающего намёков, не реагирующего на женские уловки недотёпу, но всё это было не более чем притворство устроенное для того, чтобы разыграть подругу и под этой маской невозмутимого дурачка прятался парень на которого многочисленные прикосновения Гин возымели прямой эффект, в чём девушка теперь имела возможность убедиться, ощущая как между ног ей упирается возбуждённое мужское достоинство, так что ни одна из существующих в мире сил не смогла бы сейчас остановить его. Гин была в растерянности — конечно, она сама синициировала происходящее сейчас между ними, но она не думала, что всё будет происходить вот так, не по её плану, что она потеряет контроль. Гин никогда не заботили романтические чувства, она представить себя не могла с мужчиной во всех смыслах, даже влюблённой в него, даже принимающей от него любовь, не говоря уже о более интимной связи, не говоря уже о близости с ним. Гин не могла представить себя вовлечённой в это, для неё плотские удовольсвия были чем-то чужим и пугающим, а мужчины товарищами или соперниками, мысль о том, чтобы подпустить к себе одного из них, была для неё невообразимой, если не неприятной, позволить кому-то взять верх над собой, раскрыться перед кем-то в своём неравнодушии. Она могла решиться на это при условии, что сможет быть главной, что будет контролировать процесс, но всё пошло не по плану, она потеряла лидерство, её обхитрили, переиграли, прочитали намерения и перевернули ситуацию с ног на голову, а самое неправильное, самое пугающее и волнующее в этом повороте событий было то, что ей это нравилось, чертовски нравилось, так сильно, как она ни разу не могла себе это представить. По телу бежал электрический шок, внизу живота разгоралось пламя. Гин хотела сохранить некоторое подобие первенства, сама избавившись от одежды, но сильные, мускулистые руки не оставили ей и шанса, стянув с неё короткую белую майку, а затем и трусики. Девушка хотела ответить любовнику тем же, раздев его, но она раньше никогда не раздевала мужчину и пряжка на мужском ремне её неопытным рукам не поддавалась, сколько бы девушка не прилагала усилий. Гин надеялась, что это останется без внимания, но Тачихара конечно не мог не заметить этого. — Тс-с, тише, я сам. Это проявление заботы, эти слова, предназначением которых было успокоить и без того сильно взволнованую девушку, окончательно сиутили Гин. На её щеках выскочил предательский, выдающий её румянец, особенно сильно заметный на её бледной коже. Тачихара никогда прежде её такой не видел, даже не мог представить — одна из опаснейших воинов портовой мафии, всегда собранная, сосредоточенная, насмешливая и саркастичная, сейчас лежала под ним, смущённая и робкая, с растрёпанными волосами и красными щеками. Парень залюбовался девушкой. — Чего смотришь? — Ты так мило краснеешь. — И ничего я не краснею! — Значит я заставлю. У Тачихары уже было несколько девушек до Гин, они то и научили его всему тому, что он знал и умел в этом деле. Первая была чрезмерно любвеобильной, сама цепляющаяся к парням, чуть ли не ведущая на них охоту кокеткой, по всей видимости считающая, что переспать с бандитом ебать как круто, сама повесившаяся на него, но тем не менее именно на него из всех его товарищей, с которой он пожалуй не стал бы делить койку, если бы это не был его первый шанс побыть с девушкой и все его товарищи по банде, среди которых он был единственным у кого ещё не было женщины, это ни разу вслух обсуждалось, но он точно это знал, в тот момент его не подбадривали и не подстрекали, и он сам воспринимал это нечто вроде боевого крещения — надо пройти рано или поздно и чем раньше пройдёшь, тем лучше, особого удовольствия в тот раз он не получил. Вторая — вульгарная, грубая девица, которая хотела в тот вечер внимания их главаря, но тот был занят другой девчёнкой, и она, от нечего делать, чтоб не быть без внимания, переключилась на Тачихару. Пожалуй обе они были похожи между собой в ряде вещей — обильный слой яркого макияжа, откровенная одежда, вроде топа с мини-юбкой, самовлюблённость и грубое, вульгарное поведение. Может быть не слишком много, но, тем не менее, достаточно чтобы научить его кое-каким знаниям о женском теле и, как следствие, представлению о том, как доставить ему наслаждение. До сих пор, находившейся со своей любовницей в положении лицо к лицу, колено к колену, мафиози стал спускаться ниже, приближая лицо к её бёдрам. — Что ты задумал? Гин мало что знала, о классическом соитии мужчины и женщины, не говоря уже о различных его вариациях, но сейчас, будь тому причиной подсушанный нечаянно или не совсем у кого-то неприличный рассказ о чём-то подобном или банальная догадка вызванная рефлексами тела, она сообразила, чему именно её хотят подвергнуть. — Не смей! В попытке восприпятсвовать порыву Тачихары сделать ей приятно, девушка встала на локтях и машинально, стремясь высвободиться из-под него, подтянула бёдра вверх, выше, тем самым только облегчив ему задачу. — Попалась! Он обхватил её бёдра так, что теперь она не могла больше дёргаться и препятствовать его ласке. Его взору предстал аккуратный, маленький кустик тёмных жёстких лобковых волос и розовый, выглядывающий из-под них холмик. — Ты не знаешь как это. Будет приятно, обещаю. Если нет, я остановлюсь. — Я сказала, только попробуй! — И попробую. Гин рефлекторно сомкнула ноги с целью защитить свои прелести, но голова Тачихары уже находилась между её бёдер, так что сильные, стройные ноги мафиози обвились вокруг шеи парня фактически только сильнее вжав его в неё. Гин вытянула руки с целью схватить за голову и оттолкнуть нахала, осмелившегося подобраться вплотную к святая святых в тот момент, когда его язык коснулся её гениталий. Из уст Гин вырвался явно свидетельствовавший об получаемом ею удовольствии стон. — Я же говорил. Поскольку причин останавливаться не было, мафиози продолжил покрывать поцелуями внутренние стороны бёдер девушки, её губы и то, что было за ними под сначала сдерживаемые, а потом уже ничем не прикрытые стоны Гин. Руки протянутые для того, чтобы оттолкнуть наглого любовника, нежно легли ему на голову, зарылись ногтями в рыже-каштановые волосы, но уже через секунду с силой надавили на тыльную сторону головы, что есть мочи вжав парня в девушку, в её внутренности. — Тебе нравится? — Ненадолго остановившись спросил у подруги Тачихара, хотя и так всё прекрасно видел — по её крикам, и по реакции её тела. — Да. — Не споря и не пытаясь отрицать ответила девушка, что было для неё совсем нетипично. — А как же «не вздумай! убью»? Передумала? — Спросил Тачихара улыбаясь. — Заткнись. — Девушка властным движением вжала его голову между бёдер и парень принялся за прерванное. Под его языком, Гин раскрылась, он чувствовал, как с каждым движением языка, её напряжённое, настроенное сначала будто не на ласку, а на кровавый бой, тело, расслаблялось, становилось мягким и податливым. Поняв, что она готова, что удовольствия доставляемого языком ей скоро станет недостаточно, Тачихара поднялся до уровня её лица, от его внимания не укрылось, что оно больше не выражало стеснения или испуга, только расслабленность и удовольствие. На его теле было множество шрамов — длинный, тянущийся вдоль рёбер с левой стороны туловища, по всей видимости, оставленный каким-то холодным оружием, на правом плече, совершенно точно от пули, она даже помнит день когда он появился, в крупную передрягу же они тогда попали, ещё один, неизвестного происхождения, скорее напоминающий большую царапину, на груди, немного левее того места, где находится сердце, и это не считая многочисленных ссадин и синяков которых было не сосчитать. Её тело отличалось не многим — оно не меньше его было разукрашено орнаментом из порезов и шрамов. Если Гин, взглянув на шрамы любовника, испытала уважение к нему, характерное сочувствие и дрожь перед силой, того, в чьих она находится руках, ведь все эти следы минувших битв явственно говорили о том, в скольки сражениях участвовал Тачихара, и из скольки вышел победителем, на парня же, от увиденного орнамента на теле девушки, нахлынул приступ ярости — он почувствовал жгучую злость от того, что кто-то смел так обращаться с этим прекрасным телом, телом которое сейчас принадлежало ему и он чувствовал потребность его защищать. Тачихарой с неимоверной силой овладело сразу два желания — перемолоть кости всем тем, кто был причастен к шрамам той, которая находилась сейчас под ним, но увы, это было невозможно — у Гин был с обидчиками разговор короткий и наверняка, практически все они уже кормили червей в сырой земле, и немедленно овладеть ею, что он тут же привёл в исполнение. Резким движением Тачихара вошёл в партнёршу. Он упёрся в оказавшуюся перед ним преграду которую неожидал встретить и Гин широко распахнула глаза от резкой боли пронзившей её в низу живота. — Гин, ты… Хоть бы предупредила. Он не задумывался над тем, первый у неё это раз или нет, хотя, как он сейчас это понимал, это было крайне не осмотрительно. Яростная и неукротимая в бою, готовая до последней капли крови отстаивать интересы и без раздумий кидающаяся в схватку, в личной жизни, эта девушка становилась стеснительной и даже неуклюжей, когда дело доходило до неформального общения, не говоря уже о выражении личных чувств, какие были шансы, что она уже подпускала к себе кого-то так близко? С Гин никогда ничего просто не давалось, будь то её поражение в бою или заслуга расположения и симпатии в личной жизни, так было и с её становлением в женщину. Преграда поддалась далеко не сразу и Тачихара неспешными, медленными движениями растягивал её до тех пор, пока не почувствовал, что внутри девушки что-то порвалось и он смог войти в неё глубже, чем раньше. В момент, когда это произошло, Гин вздрогнула от неожиданности и боли, вдобавок к этому, ей нужно было время, чтобы привыкнуть к находящемуся в её теле постороннему предмету. — Тише, это скоро пройдёт. — Успокаивал подругу Тачихара для которого эта ситуация была, на самом деле, не меньшим шоком, чем для Гин, если не большим, ведь он впервые лишал девушку девственности и мало что знал об этом процессе, но, сознавая свою ответственность, преодолевая шок, юный мафиози во чтобы то ни стало, решил, что нельзя в такой момент лишать Гин ощущения, что о ней может позаботиться более опытный партнёр. Сдерживать себя, двигаться медленно и в пол силы было тяжело, мучительно тяжело, когда она лежала под ним, такая красивая и беззащитная, когда весь воздух в комнате был пропитан её телом, не парфюмом, что она стала использовать после того, как была раскрыта её истинная личина, содержащим в себе нотки арахиса и чёрного шоколада, а запахом маскировавшимся под ним, природным и гораздо более манящим, а он сам был сжат внутри неё в тугой тёплой влажности, но он делал это чтобы не причинить вреда девушке. Гин слегка отвернулась чтобы не смотреть парню прямо в глаза, для неё это было слишком интимно, но чёрта с два Тачихара собирался упускать такое удовольствие. Он взял девушку за подбородок и развернул её лицо к себе: — Посмотри на меня. Ты что, стесняешься? — Спросил Тачихара. — Д… Да. — На удивление ответила правду девушка. — Смотри на меня. Я хочу, чтобы ты это видела. Ты сейчас моя женщина, не стесняйся меня. К его большому удивлению, Гин не стала брыкаться и спорить, а продолжила, как он и сказал, смотреть на него, вероятно потому, что сама этого хотела, но привычные закрытость и робость давали о себе знать. Некоторое время Тачихара удерживал девушку за подбородок пальцами, опасаясь, что она может отвернуться опять, но он отпустил её лицо как только понял, что она намерена, и даже больше того, хочет исполнить его просьбу. По-началу, во взгляде Гин преобладали робость и неуверенность, только подогреваемые дерзкой нахальной улыбкой Тачихары повисшей у него на губах, но с каждым толчком, они растворялись, постепенно уступая место нежности и ласке, до тех пор, пока не были вытеснены ими полностью, и Тачихаре казалось, что любоваться этим поэтапным процессом, смотреть как теплеет её взгляд, есть самое большое удовольствие какое только существует в мире. Постепенно, боль в низу живота прошла, а дискомфорт сменился приятным ощущением которого постепенно, в силу характера медленных и осторожных толчков партнёра, стало не хватать. — Можно. — Дала отмашку девушка, что сдерживаться больше нет нужды. Тачихара направил ладонями её бёдра навстречу его движениям дав девушке понять, что ей следует делать. Гин быстро смекнула, что от неё требуется и Тачихара разжал её бёдра начав исследовать руками её тело, блуждая по нему, стремясь охватить каждый его уголок, от груди и до живота. Гин свои руки закинула ему на спину и вонзилась короткими, выкрашенными в бежевый цвет ногтями в его спину, что только сильнее раззадорило юного мафиози. Девушки, с которыми у Тачихары было до Гин, были опытнее её, раскрепощённее, умелее, они ничего не стеснялись и прекрасно знали, что нужно делать мужчине, чтобы ему было приятно, но ни с одной из них ему не было так приятно, так хорошо как с Гин. Больше никто из любовников сдерживаться не пытался — он входил в неё резко и на всю глубину, и ей это нравилось, ей этого хотелось, по-другому ей было бы мало, она откинула стеснительность и идею всё контролировать и сейчас дешёвый номер дешёвого отеля наполнился её стонами, и плевать, услышат ли это другие постояльцы гостиницы и что об этом подумают, плевать, просто плевать. Его достижение пика удовольствия совпало с её, и он отдал себя ей в тот момент, когда тело девушки затряслось в оргазме. Гин лежала положив голову ему на плечо, Тачихара приобняв её рукой и оба они смотрели друг на друга, без напряжения, желания задеть или готовности защищаться, так по-нормальному, любяще и очарованно, как это делали бы все влюблённые по всему миру. — Гин… — обратился к девушке Тачихара. — Тебе того… Понравилось? — Мне то да, а вот ты не на шутку испугался когда понял что я того… Девочка. — Со смешком ответила Гин. — Ещё б не испугался, ты даже не предупредила. Но мне приятно. — Ты так мужественно это вынес, я тобой горжусь. — Смеясь подкалывала друга Гин. — Ты каждый раз теперь будешь спршивать понравилось мне или нет? — А будут ещё разы? — Посмотрим на твоё поведение. — Будет таким же раздражающим, как и обычно. — Значит будут. И парень, и девушка смеялись, без единой причины на то, просто потому что им было весело и хорошо, и легко на душе, и они нравились друг другу. Огоньки мелькающие во тьме от выкуренных сигарет, разговоры ни о чём и обо всём одновременно тематику которых невозможно было бы отследить, долгожданные минуты обменивания нежностью без страха быть непонятым и отвергнутым, и пара молодых, неугомонных, непокорных неуловимых для закона и не слушающих правил людей провалилась в сон, она чуть раньше, а он следом за ней, чтобы вместе встретить утро завтрашнего дня.