Белль

Кристофер Я чувствовал себя странно, рассматривая ее. Я знал ее еще совсем маленькой девочкой, а теперь передо мной сидела очаровательная девушка, слишком откровенно прикусывая губы. Ее впалые щеки покрывал алеющий румянец и я никак не мог отделаться от мысли, что пялюсь на ее шею, всякий раз, когда она поправляет завитые для меня волосы. О да, я не сомневался в этом, так же, как и в том, что она вполне могла совершить этот опрометчивый поступок не нарочно. Изумительная и такая прекрасная мисс Хейз, как же угораздило вас попасться на мои глаза? Очень, очень плохо. Мне нравится в тебе абсолютно все. Отталкивает лишь твой возраст. Ты слишком. Повторюсь, слишком юна для меня. Ты даже посмотреть на меня прямо не можешь, но обсуждаешь со мной перспективы нашего союза. Бесстрашная. Я хочу снова увидеть твою улыбку. Не прячь ее от меня. Не стоит. Я вижу, что тебе сложно, но обещаю позаботиться о тебе. Уже сейчас это желание явно сильнее всех моих эгоистичных качеств, преобладающих во мне. Странно чувствовать тебя почти моей. Между нами еще столько формальностей, но они ничего не стоят без твоего ускользающего, смущенного взгляда. Посмотри же на меня. Прошу, еще немного. Не стоит бояться. Я не причиню тебе умышленной боли. Я всегда забочусь о том, что принадлежит мне, и ты не станешь исключением, прекрасная мисс Хейз. Очередной твой вопрос почти выбивает меня из колеи, но я так старательно держу перед тобой лицо, словно меня ничего не тревожит и сейчас происходит какой-то обыденный диалог о покупке почти познавшей крах компании или же я пришел в салон за новой машиной, но ты не то и не другое, ты…ты… И когда ты только успела влезть в мою голову? Я ведь совершенно не думал о тебе раньше…совсем. Итак, о чем же мы говорим? Я потерял нить. Что-то о нас и будущих договоренностях. Я должен начать тебя слушать. Прямо сейчас ты снова задаешь робкий вопрос, а я все еще не могу оторвать взгляд от твоих тонких пальцев, касающихся мягких волос невыразимого оттенка. — Там ведь есть пункт о неразглашении? Разумеется, тебя интересуют условия контракта. Мои юристы как раз подготавливают его для нас. Кажется, они уже на завершающем этапе. — Есть, — выдерживая паузу, отозвался я. — Я хочу кое о чем попросить… Белль запнулась, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Я видел, как ее хрупкие плечи вздрогнули, словно она собиралась с духом, поэтому я кивнул, помогая ей сделать следующий шаг и выразить свои мысли словами. — Я говорила, что у меня есть парень и я не могу его обманывать. Я хочу рассказать ему правду. Только ему. Я не смогу ему лгать и не хочу делать больно так жестоко. Пожалуйста, Кристофер… Я почти забыл о нем, но ты возвращаешь меня в реальность. Конечно, нужно быть глупцом, чтобы верить в то, что у такой как ты не может быть бойфренда. Мое имя из твоих уст звучит подкупающе, Изабелль и я, конечно, не смею тебе отказать. Отрезав небольшой кусок от идеального на мой вкус стейка, я поместил его в рот, тщательно прожевывая, стараясь скрыть то, что меня это волнует, ее близость с другим мужчиной. Не представляю насколько далеко они могли зайти, но твои родные убеждали меня в том, что ты все еще невинна и в принципе не вступала в отношения, а на деле все оказалось немного иначе. Что ж, тебе придется через это переступить. — Хорошо. В любом случае, если он что-то скажет, моя пиар-компания с этим разберется. Выставим его как ревнивого бывшего, но будь к этому готова, это совершенно точно не будет приятно тебе. И это чистая правда, Изабелль, если он посмеет открыть рот, моя команда его уничтожит, и не будем забывать обо мне. К сожалению, я не тот человек, с которым стоит вступать в конфликт. Впрочем, для тебя это хорошо, ведь я всегда буду защищать тебя, пока ты будешь моей. — Спасибо, — робко отозвалась девушка, посмотрев на меня глазами полными благодарности. Я замер на мгновение, после чего кивнул и вернул все свое внимание изумительно приготовленной пище, отмечая, что ее тарелка осталась почти нетронутой. Бургер и картошка фри с двойной порцией сырного соуса. Я определенно спятил, если собрался развращать ребенка. Мой телефон завибрировал и я перевел свой взгляд на экран, наблюдая сообщение от лучшего друга, оповещающее о том, что к нему заявился Оскар в крайне паршивом расположении духа, сорвавший ему планы не вечер. Я не стал уточнять какие, примерно догадываясь, что речь шла о времени с его очаровательной сиделкой. Морган в подобных вопросах никогда не был терпеливым, и я ощущал его раздражение даже сквозь экран телефона, впрочем, вряд ли Уайльда интересовали его планы, когда в его жизни происходило то, что он считал трагедией. — Я бы хотела оплатить счет, — несмело произнесла Белль, вынуждая меня удивленно посмотреть на нее. — Повтори, — глухо потребовал я. Это прозвучало грубее, чем я планировал, но она была обязана повторить, потому как у меня сложилось такое чувство, будто мне послышалось. Это даже звучало унизительно. — Я должна тебе, — несмело начала Белль, вынуждая меня нахмуриться. — И я хотела бы оплатить счет, — более уверенно добавила. Мне едва удалось сдержать смешок, чтобы это не выглядело бестактно. — Нет, — односложно ответил я, нажимая на кнопку вызова официанта. Кажется, она ждала каких-то пояснения, потому как ее взгляд выглядел довольно вопросительным, но я не собирался пояснять ей столь простые вещи. — Кристофер… — Изабелль, прошу, не заставляй меня читать лекцию на тему того, что в моем обществе девушки за себя никогда не платят, — прервал ее я, оплачивая счет, отмечая, как молниеносно подоспевший официант, нервно поправляет бабочку, замечая количество оставленных ему чаевых. Что ж, он их заслужил. Правильно забронированный уединенный стол от посторонних глаз, немного чрезмерная романтичная атмосфера, но Белль явно понравились все эти цветочные композиции и зажженные для нас свечи. С другой стороны, в следующий раз мне нужно четче обозначать свои пожелания. — Извините, а я могу забрать бургер с собой? Картошка оказалась слишком сытной, — смущенно проговорила моя спутница, обратившись к молодому человеку. — Разумеется, я сейчас же упакую его для вас, — открыто улыбнулся парень, исчезая из поля нашего зрения с тарелками. Поднявшись из-за стола, я подал руку Белль, сомневающейся лишь секунду, прежде чем протянуть мне свою ладонь. Ее пальцы оказались такими холодными, что я неосознанно сжал их сильнее, стараясь поделиться своим теплом. Впереди нас ждало бессчетное количество совместных ужинов и это откровение грело меня изнутри. Я не помнил, когда в последний раз меня тянуло к кому-то так особенно. Странное чувство, но одновременно крайне приятное, заставляющее оборачиваться и смотреть на нее, пока она доверительно следовала за мной к выходу из заведения. Ты так красива, Хейз, если бы ты только могла посмотреть моими глазами на себя. Все эти дамы разодетые в шелка, с головы до ног усыпанные бриллиантами от своих мужей или состоятельных любовников, каждая из них смотрит на тебя не потому, что ты как-то не так одета. Они смотрят, потому что завидую тому, как ты несравненно выглядишь в этих простых джинсах, которые следует сжечь, потому что они так особенно подчеркивают твои стройные ноги, что всю дорогу сюда я старался думать о чем угодно, только не о том, как ты сжимаешь свои бедра и елозишь на кожаном сидении. Тебе понравится быть моей… Мне пришлось убрать от нее свои руки, чтобы попытаться хоть немного перестать фантазировать о ней. Это было неправильно. Я не должен был допускать таких мыслей. Фиктивный брак не предполагает никаких телесных контактов. Это может все испортить, и определенно испортит. Как перестать тебя желать? Белль снова оказалась в моей машине, в руках она держала бумажный пакет с упакованным для нее бургером, и я был рад, что вид на ее стройные ноги для меня частично перекрыт. Выжав газ, я плавно тронулся с места, заполняя тишину между нами полившейся из колонок музыкой. Не то чтобы нам не было о чем поговорить, но я не хотел мешать ей думать, отмечая, что с каждым мгновением она ощущалась для меня слишком подавленной. Я собирался отнять у нее привычную для нее жизнь, с намеченными планами, сформированной компанией друзей, милашкой бойфрендом, а взамен предлагал так мало…или много, не уверен, как именно она расценивала мою помощь. Пять лет большой срок для заточения, тем более, если сокамерником выступаю я, но она согласилась, ведь именно такой посыл имел весь сегодняшний вечер. Не уверен, что она правильно расценила все то, через что ей предстоит пройти, но я определенно намерен помочь ей в этом. У нее будет лучший университет, лучшее окружение, лучшая жизнь. Я слишком глубоко окунулся в свои мысли, совершенно не замечая, как мы въехали в спальный район частного сектора. До дома Белль оставалось всего несколько десятков метров, когда я заметил сидевший у ее крыльца мужской силуэт. Мне не нужно было прислушиваться, чтобы услышать, как моментально сбилось ее дыхание. Она взволнованно сжала бумажный пакет в своих руках, шумно сглотнув. Сомнений в том, кто это, оставалось все меньше, особенно, когда фары выловили его смазливое, молодое лицо. — Твой парень? — спросил я, приказывая своему голосу оставаться выдержано холодным. Меня это не должно волновать. Она сама должна разобраться с этим вопросом. Я обязан дать ей время. — Тебе не обязательно объяснять ему все сегодня. Но лучше это сделать до нашего совместного выхода в свет. Рекомендация вырвалась из меня непроизвольно и я даже не смотрел в ее сторону, но ощущал тяжесть ее волнения пеплом, усеявшим легкие, отчего дышать становилось невыносимо трудно. — Да, — едва слышно, отозвалась Белль, бросив в мою сторону тревожный взгляд. — Можно я сама выйду из машины? Не хочу разборок под окнами родителей. Я хмыкнул, удивленно вскидывая брови. Неужели я похож на ревнивого подростка, который выбежит из машины и начнет разбрасываться тестостероном? — Я не устраиваю разборок с малолетками, Белль. Доброй ночи и спасибо за компанию. Девушка робко кивнула, прижимая к себе пакет с бургером так, словно это было что-то невероятно ценное, а после направилась в сторону дома, бросая на меня короткий, обеспокоенный взгляд, словно я мог передумать. Да уж, даже против моей воли ты окунаешь меня в давно забытое прошлое, когда я действительно творил подобные вещи, порой даже и похуже. К тому же, я никогда не старался лгать себе и я признаю, что наличие твоего парня у тебя под дверью, не вызывает во мне ничего, как желания поскорее разъяснить эту ситуацию. Но я держу свое слово. Я могу дать тебе время во всем разобраться. Не особо много, но она у тебя есть. Две недели, Изабелль. Ни днем больше, ни днем меньше. У тебя есть время до благотворительного вечера, на котором я представлю тебя элите бомонта. Не могу обещать, что это знакомство вызовет в тебе положительные эмоции, даже я испытываю рвотные позывы на подобных приемах, но мое положение обязывает меня их посещать, как будет обязывать и тебя, когда ты станешь носить мою фамилию. Развернув машину, я направился в сторону дома моего лучшего друга, жившего на другом конце города, где дома передавались из поколения в поколение и прикупить что-то себе в том районе было невозможно даже за все деньги мира.

***

Тяжелые тучи заволокли небо, погружая знакомую местность в непроглядный мрак. Проливной дождь хлестал по раскаленному капоту мгновенно испаряясь, остужая металл. Вдалеке прокатился мощный разряд грома, а следом за ним посыпались вспышки молний. Я наблюдал, как с гор спускается туман, окончательно поглощая собой очертания хвойного леса, чувствуя, как на меня свинцовой волной накатывает усталость. Захлопнув дверцу автомобиля, я направился в дом Моргана, сразу огибая его со стороны зимней кухни и малого уличного бассейна, будучи твердо уверенным в том, что застану его в зале панорамных окон, открывающих потрясающий вид на озеро и лес. Не то чтобы он восхищался непогодой, в отличие от меня, но он любил проводить особо холодные, промозглые вечера рядом с дровяным камином, неспеша потягивая бурбон или выкуривая кубинскую сигару, изучая метаморфозы, происходящие на финансовом рынке. Эрик Морган был для меня особенным человеком. Близким по духу и стремлениям. Сильная личность с волевым характером, отсутствием комплексов и с такой степенью уверенности, что его можно было сравнить с локомотивом, для которого не существовало препятствий. Он был единственным наследником многомиллионного состояния династии Морганов. Впрочем, некоторые источники указывали на то, что общее наследство его семьи уже давно исчислялось триллионами, вот только никаких материальных доказательств на этот счет не было. Слухи так и оставались слухами, в то время как Эрик продолжал укреплять силу своего влияния. За всю свою жизнь он ни разу не слышал слова “нет”. Его не существовало в его лексиконе. Стоило лишь младшему Моргану вылезти из утробы матери, а мир уже был склонен в коленно-локтевой, со всем обожанием распахнув рот, чтобы вобрать все, до последней капли. Он был рожден охренительно удачливым ублюдком. У которого получалось абсолютно все, к чему он имел хоть какое-то отношение. Словно он подтирал свой зад четырехлистным клевером или единолично трахал Фортуну. Я бы этому не удивился, откровенно говоря, учитывая количество женщин, которое побывало в его постели. У него было все, пока один несчастный случай не перевернул его мир на “до” и “после”... Открыв стеклянную дверь я зашел внутрь, снимая с себя намокшее пальто и вешая его на стойку для верхней одежды. Мой слух в сию же секунду окутала невероятная, трогающая само сознание, мелодия “Лунная соната” Бетховена. На мгновение я заслушался, предугадывая руку мастера, который позволял этому потрясающему творению оживать и струиться в пространстве, под звук кряхтения дубовых бревен в камине и танцующих языках пламени на стенах. Оскар полностью растворился в музыке, именно он сейчас сидел за фортепиано, позволяя наслаждаться его гением. Эрик же расположился недалеко от камина, задумчиво изучая что-то на экране своего лэптопа, грея в руке бокал с виски. — Добрый вечер, господа, — оповестил я о своем присутствии, разглядывая этикетку бутылки, тут же присматривая бокал и для себя. — И тебе не хворать, — отозвался Морган. Оскар даже бровью не повел в мою сторону. Он был натянут как струна, собран и хмур. Я видел, как сильно была напряжена его спина и как зверски он расправлялся с клавишами, стараясь излить все свои эмоции в музыку, теперь исполняя Шопена Ноктюрн Op 9 № 2. — У нас кто-то умер? — присаживаясь рядом с Эриком, я вопросительно покосился в сторону друга. — Он вроде не фальшивит, — нахмурившись, отозвался Морган. — Хотя, пару часов назад он был немного бодрее. — Что случилось? — Точно не знаю, — делая неспешный глоток из своего бокала, поделился друг. — Упомянул имя своего отца, открыл бутылку и уселся за инструмент. — И давно он так? — Часа два или три, — бросив в сторону блондина скептический взгляд, заключил Эрик. — Я немного занят, как видишь, — указывая на монитор, добавил. — Его дробежка по клавишам помогает концентрации. — Ладно, будем разбираться. Я поднялся, наполнив еще один бокал до краев и поднес его к Уайльду, смотрящему впереди себя, но словно ничего не видящему, ушедшему глубоко в свои мысли, при этом продолжающему безупречно играть. В этом не было ничего удивительного. Он был человеком голубой крови, белой кости. Рожденный в платиновой колыбели, с родословной, которой можно только позавидовать. Его с детства приучали к высокой культуре и любви к искусству, через боль, пот и кровь. Так что, он с закрытыми глазами мог сыграть вам все, что угодно. Кажется, он на память знал более четырехсот произведений. Сейчас же он восхитительно исполнял Канон ре мажор — Кевина Маклауда, продолжая погибать в своих мыслях. Он поступал так всегда, когда ему было необходимо время на подумать, побороть внутренних демонов, подавить проснувшуюся агрессию, раздражение или гнев. Поэзия, музыка, холст с красками — были его лекарством. И это не могло не нагонять жути, учитывая, до какой степени он все это ненавидел и равносильно любил. — Земля, Уайльду. Земля, Уайльду, — позвал я, поставив прямо перед его нордическим профилем бокал, вынуждая его прерваться. — Пей. — Мистер Вуд, не соизволите ли вы пойти на хрен? — раздраженно оскалился Оскар, бросив в мою сторону негодующий взгляд. — Не соизволю. Пей, — четко разделяя каждое слово, твердо проговорил я. — Вот как, — цокнул языком друг, длинными пальцами, аккуратно обхватив бокал. — В моей душе закралась безумной тяжести тоска. Я мертв. Разбит. И более не способен я воскреснуть. Пойми же ты меня, ведь я действительно убит. Я обезврежен и повержен. Растерзан я влияньем твоим. Отравлен ядом, что ты, губительная, источаешь. Он лился медом из сладостных уст твоих, но тебе не очаровать меня и не повергнуть. Я сам себя убил. Не сдался я и не склонил коленей. Жалеешь ты? О нет, я не уверен. Губительная ты, празднуешь свою победу. — Так, минутка поэзии — это какая стадия его пиздеца? — отвлекшись от созерцания финансового отчета на своем лэптопе, не скрывая иронии, подметил Эрик. — Расскажешь, какая грусть-тоска, твое израненное сердце сжирает? — облокотившись о фортепиано, театрально начал я, на что Оскар демонстративно закатил глаза. — Джентльмены, к моему величайшему сожалению, ваша скудная душевная организация не в состоянии постигнуть всю степень моего разочарования сегодняшним днем, — опрокидывая в себя бокал целиком, язвительно подметил Уайльд. — Куда уж нам до короля драмы, — хохотнул Эрик, прикуривая сигару. — Ладно, хорош гонять говно по трубам. В чем вопрос? Мои губы покривил оскал, и я отпил немного бурбона из своего бокала, наблюдая, как Оскар кинул в сторону Моргана один из своих убийственных взглядов. Он поднялся и направился в сторону барной стойки, чтобы обновить содержимое своего бокала. Каждый его шаг эхом отбивался от пола и стен, в то время, как шум грозы усиливался, сопровождаемый мощными разрядами грома. — Отец собирается включить бимбо («бимбо» называют ухоженных, но не очень умных девушек, чья цель — гламурный образ жизни и поиск богатого мужчины.) в завещание. — Алиша вернулась? — задал я уточняющий вопрос, обменявшись взглядом с Эриком. Мне сложно было понять о чем он думал, но я слишком хорошо его знал, чтобы не заметить, как нервно дернулся его кадык, при упоминании ее имени. Прошлое лето оказалось слишком жарким для них. — Нет. Пока что, — отрезал Оскар, наполняя очередной бокал. — У нее, как я понял, намечаются каникулы после сессии. Предположительно, она вернется в мае, а в июне родители отплывают в круиз на время, пока в их доме будет проводиться полная реставрация. И мой отец, с какого-то хрена решил, что я изъявлю желание пригласить ее остановиться в моем доме. Помимо этого он хочет, чтобы я взял под контроль активы, которые он собирается передать ей, так как эта дура в этом ни черта не соображает. Стоит добавить, что он собирается переписать на нее родовое поместье Уайльдов. Не особняк, но все же. Дьявол! Этой шлюхе не может принадлежать то, к чему она не имеет никакого отношения! — Оскар со всей силы ударил кулаком прямо в кирпичную стену, и ни один мускул на его лице, перекошенном яростью, не дрогнул. — Прошу прощения за мою несдержанность, — добавил, аккуратно закатав рукава, стараясь не измазать хлопковую ткань кровью, выступившей на сбитых костяшках. Я бросил в сторону Эрика предостерегающий взгляд, отмечая, как он вопросительно вскинул брови вверх: “мол не идиот, с хера ли пялишься”. — Что дальше? Он впишет эту суку в семейное древо? — залпом осушая еще один бокал, добавил Оскар. — Мне проще пристрелить ее, чем стерпеть очередное унижение по ее милости. Эрик шумно хрустнул шейными позвонками, встречаясь с моим взглядом. Сделав затяжку, молча кивнул, красноречиво посылая меня по кускам. — Странно, что тебя не радует этот факт, — подметил я, отворачиваясь от Моргана. Ему это точно не понравится. — В том смысле, ты ведь хотел иметь над ней власть? Теперь у тебя будет картбланш, что тебя не устраивает? Оскар нахмурился, а его глаза вспыхнули, как у хищника, почуявшего добычу. Эрик же запрокинув одну руку за голову, зажимая сигарету между зубов. Он быстрее Уайльд сообразил к чему я веду и теперь ожидал от меня объяснений. — Воспринимай ее как актив. Как только твой отец передаст тебе в руки предназначенный для нее счет и все, что ей там полагается, ты получишь над ней полный контроль. Не знаю, чем он руководствовался, учитывая, что он прекрасно знает, как сильно ты ее ненавидишь. Думаю, даже твоя мать была бы к ней более снисходительна, чем ты. Возможно, он считает, что так ты будешь чувствовать какую-то ответственность за нее или же он нашел для нее подходящую партию, и в таком случае, хочет избежать вмешательств в ваш бизнес извне. Эту версию я бы проработал, — я выдержал паузу, позволяя своим мыслям “пошуметь”, немного отпивая из своего бокала. — Если это кто-то из высокого круга, то ей нужно внушительное приданое. Она не просто должна носить вашу фамилию, а за ней что-то должно стоять. Она слишком молода для бизнеса, но у нее будет подходящее образование, поэтому ваше родовое поместье придаст ее имени значимость. Якобы она полноценный и полноправный член вашей семьи несмотря на то, что она приемная. — Отец не позволит мне оставить ее ни с чем, — смочив горло, заключил Оскар. — Тебе и не нужно этого делать. В этом нет смысла. Гораздо приятнее чувствовать власть над ней и ее жизнью. Ты будешь знать о каждом ее шаге. Контролировать ее финансы, — я взмахнул руками, стараясь указать ему на очевидный факт под его аристократически правильным носом. — Она будет твоей. Если захочешь, то она будет обязана сначала отчитаться тебе о том, что ей нужна какая-то сумма. Даже самая мелкая, не знаю, поставишь ограничение в триста баксов по карте и все. Ты можешь управлять ей. Если захочешь, конечно. — Гениально, — раздраженно протянул Эрик, громко похлопав размашистыми ладонями. — Что может быть лучше, чем в который раз утвердиться за счет хрупкой девочки, которую ты так мало кошмарил в своей жизни? Если она тебе так настоебала, то просто всучи ей миллион и позволь самой распоряжаться своей жизнью. Она с тобой даже на одном континенте не останется. Гарантирую. Отставив бокал в сторону, Уайльд бросил беснующийся взгляд в сторону Эрика, сквозящий опасностью и жаждой крови. Все, что так или иначе касалось его сводной сестры — Алиши, сводило его с ума. Его пожирала неконтролируемая и неосязаемая ненависть к ней, словно ему оголили нерв, посыпав его сверху солью, спрашивая: “а вправду больно?”. Оскар терпел так много унижений с детства. Ему всегда твердили что правильно, что хорошо. Воспитывали грубой силой, если он вдруг путал вилку для улиток с вилкой для устриц или не дай бог фальшивил на мероприятиях для сливок общества, собравшихся в их доме, чтобы посмотреть на юное дарование. Он был обязан всегда и во всем быть лучшим. Никогда не смел даже подумать о том, чтобы замарать дарованную ему фамилию, а тут в его доме появилось чадо какой-то женщины, раздвинувшей ноги перед его отцом, решившим, что он не может бросить бедную девочку после того, как он не смог помочь ее матери не умереть от рака, тем самым поставив репутацию семьи на кон. Младший Уайльд был в гневе. В сокрушающей его ярости, когда понял, кто она и на что обрек их отец. Тысячи сплетен и скандалов. Их семью поставили на смех даже самые захудалые газетенки, которые раньше никто и не читал до этого. Как же это так, ведь это неимоверные Уайльды, с самыми высокими семейными ценностями и тут такой скандал. Оскару необходимо было держать лицо и вежливо улыбаться публике, показывая, что они совершенно нормальная семья, что они это все перебороли, пережили, что он воспринимает ее как сестру, что каждый может ошибиться, даже его отец — человек твердых нравов. Ему приходилось быть с ней учтивым. Постоянно брать ее с собой в высший свет. Помогать, подсказывать, чтобы их семью перестали мешать с грязью и они не потеряли своего положения. Вся ответственность вновь возлежала на нем, потому что он был наследником всего и на него смотрел весь бомонд, отслеживая каждый его шаг, предвкушая, когда же он ошибется, чтобы смертельно его ранить. Все было прямо как в детстве, когда ему стоило лишь раз сфальшивить, чтобы потом обматывать руки и ждать, когда кровавые раны заживут, но они не успевали зарастать, постоянно лопались, источая сукровицу, ведь его мучения никогда не прекращались. — Да я сам его ей дам, — добавил Эрик, складывая руки на широкой груди. — Чтобы она сдрыснула от тебя подальше. У тебя вопросы не к ней должны быть, а к твоему папаше, который ширинку застегнутой держать не умеет. — Морган, лучше следи за своим членом. Ты имена девушек забываешь быстрее, чем снимаешь презерватив. Не нужно мне рассказывать о том, что может, а что не может делать мужчина, — твердо проговорил Оскар. — Она девять лет отравляет мою жизнь. Вся такая милая, невинная, мерзость, а на деле такая же шлюха, как и ее мамаша. Если бы ей была так отвратительна жизнь рядом со мной или моей семьей, почему она до сих пор не отвалила от нас? Она совершеннолетняя. Может собрать свои манатки и свалить на все четыре стороны. Куда захочет. Никто ее не остановит. Может у нее даже как-то получится заработать на фамилии моей семьи. Но она не хочет отказываться от жизни, которую мы ей даем. Она продолжает паразитировать на моей семье и пользоваться всеми благами, которые у нас есть. Маленькой шлюхе нравится богатая и беззаботная жизнь. Она могла бы стать одной из твоих постоянных, которые рот открывают только тогда, когда им велено поглубже заглотнуть твой член. Ценности у них симметричны и пересекаются в точке G, заточенной на бабле. Чем больше денег, тем шире она раздвинет ноги. Кажется, сейчас был единственный в жизни момент, когда я был рад положению Эрика, да простит он меня, но его глаза, налившиеся кровью и та степень яда, что сочилась изо рта Оскара, могли бы сыграть с ними злую шутку. Откуда-то сверху послышался глухой удар, а за ним посыпались проклятья. Я задрал голову вверх, наблюдая какое-то движение на лестничном проеме, отмечая, что Эрик с Оскаром тоже отвлеклись. — Божечки, как же больно! — прыгая на одной ноге, всхлипнул женский голос. — Дурацкая лестница! Не-на-ви-жу! Второй раз за сегодня. Ай, блин, еще и ноготь сломала, — удрученно добавила девушка, и я скосил взгляд на Эрика, пристально следящего за лестницей, по которой сейчас спускалась его очаровательная помощница. Изначально мне было очень сложно понять, чем именно руководствовались родители Моргана, когда нанимали на роль сиделки для своего сына такую юную и привлекательную девушку, еще не окончившую учебу в медицинском вузе, но их замысел дошел до меня довольно быстро, в отличие от хозяина дома. Она выступала в роли буфера, который мешал ему окончательно скатиться в депрессию из-за своего нынешнего положения и старательно настраивала его на позитивный лад, перед предстоящей операцией на позвоночник. Алексис Лоуренс была молодой, красивой и почти на все сто процентов соответствовала вкусу Эрика, поэтому он вел себя с ней немного более снисходительно, чем со всеми предыдущими сиделками: немолодыми и опытными. Улыбчивая блондинка, со спортивной, подтянутой фигурой, среднего роста, с четкой жизненной позицией и стремлениями. Умная, усердная, чрезмерно радостная, но для вечно угрюмого Моргана — это отличное противодействие. Сейчас она спускалась вниз прихрамывая, прихватив с собой спортивный рюкзак и прижимала что-то жутко розовое к своей груди. Красиво накрашенная, с уложенными волосами, в огромном худи и лосинах, подчеркивающих ее стройные ноги, вот только высокие вязанные носки портили этот странный образ. Я нахмурился, отмечая, как брови Эрика вопросительно взлетели вверх. Погода явно была не летная, да и на часах время было позднее. Даже если она вызвала такси к посту охраны при въезде, ей как минимум нужно пропилять по дороге минут пятнадцать под ливнем, пока она дойдет до ворот. Ее смоет к херам, с ее-то бараньим весом. — Куда тебя несет, Лоуренс? — требовательно проговорил Эрик, а Оскар хмыкнул, обменявшись со мной красноречивым взглядом. — Мистер Морган, у меня есть личная жизнь. Я не обязана отчитываться, — напомнила Лекси, открыто нам улыбнувшись. — Добрый вечер, мистер Вуд, мистер Уайлд. — Добрый, Алексис, — учтиво кивнув головой, отозвался Оскар и я поздоровался в ответ. — Скалиться завязывай, — фыркнул Эрик. — Я твоя личная жизнь и другой у тебя быть не может. Куда лыжи навострила, спрашиваю? — Я еду к друзьям, можно? — состроив гримасу, ответила Алексис и я едва сдержался, чтобы не хохотнуть от того, как шумно выдохнул Эрик и как вздулись вены на его руках. — Драма, — насмешливо протянул Оскар, обновляя свой бокал, тут же поднимая руки в жесте сдаюсь, под уничтожающим взглядом друга. — Нет, не можно, — перекривлял ее Морган. — Иди переодевайся и в постельку. Не доросла еще по ночам шляться. От его легкомысленного тона и звучащей в голосе отвратительной насмешки, глаза Алексис сузились, словно ей очень сильно захотелось стереть эту самодовольную ухмылку с его лица, а мы с Оскаром откровенно почувствовали себя лишними. — Снова издеваетесь? — прямо спросила девушка, уверенно спускаясь ниже. — А ты обиделась? — выбивая из пачки сигарету, обманчиво равнодушно поинтересовался Эрик. — Не дождетесь, — в тон отозвалась Алексис. — Выпейте перед сном таблетки. Они на вашей тумбочке. И перестаньте пить, это огромная нагрузка на вашу печень. Хотите к тридцати с циррозом слечь? Еще и курите. Это вы принесли? — теперь она обращалась к нам и я увидел, как брови Оскара возмущенно поползли вверх. — Вы же знаете, как это для него вредно. Это ему не помогает, а только отдаляет его от выздоровления. — Ого. Кажется, меня только что отчитали, — оскалился Оскар, посмотрев на нее так, словно она вошла в церковь голой. — Любишь работать плеткой? Ее щеки вспыхнули и она поджала губы, физически ощущая жар румянца, внезапно проступившего на безупречной коже ее красивого лица. Телефон Уайльда разразился трелью и он подмигнув, удалился во двор, захватив с собой пальто. Лекси осталась стоять, напряженно уставившись в пол, пытаясь бороться со своим дыханием. — Вы должны перестать вести себя так беспечно, мистер Морган. Это нужно вам, в первую очередь. Ваши друзья не на вашем месте и если вы хотите поправиться, то прекращайте мешать вам помочь, — сбивчиво проговорила девушка, прямо посмотрев в его глаза. — Хорошего вечера. Она направилась к двери, на ходу накидывая на себя куртку, дождевик того же жуткого розового цвета, что и резиновые сапожки, которые она обула. Эрик молча затянулся, провожая ее долгим взглядом, сжимая и разжимая кулаки, балансируя на грани. Он ненавидел, когда его отчитывали или пытались воспитывать, а она позволяла себе эту шалость на регулярной основе. Дерзкая девчонка, с определенно испорченным чувством самосохранения. — Ты в нее вмазался, — констатировал я, когда дверь за девушкой захлопнулась. — Отьебись, — показав мне средний палец, сверля уничтожающим взглядом, отозвался Эрик. — Она хотя бы не школьница, — секунду поразмыслив, добавил. — Я не собираюсь засовывать в нее член, — заверил я, не в силах сдержать улыбку. — А я значит собираюсь? — раздраженно спросил друг. — А разве нет таких мыслей? — подначил я, обновляя свой бокал, наблюдая, как слетают крепления на крышке заколоченного гроба его терпения. — Блять, да иди ты на хуй! — вспенился Морган, швырнув бычок прямо в пламя. — У тебя со зрением проблемы? Совсем схуевило? Ты ее видел?! А теперь на меня посмотри, — грубо указывая на свои ноги, фактически выплюнул. — На кой хер я ей сдался? Или ты думаешь, она всю жизнь мечтала инвалиду отсасывать? — Ага, конечно, — покривив губами, кивнул я. — А красненькое вы так, без повода распиваете? Ее рабочий день до скольки? До девяти? Что-то я не припомню, когда она в последний раз уезжала, если не считать сегодня, и то, уверен, она свалила лишь потому, что думает, что мы опять устроим тут вакханалию. Не нравится ей слышать, как ты девок трахаешь. Ревнует, скорее всего, но куда уж там, через твою броню хуй кто пробьется. Ты же не слышишь никого, кроме себя. Входная дверь хлопнула, пропуская поджарую фигуру Оскара внутрь, а вслед за ним промозглую сырость, остужающую наш пыл. — У нас дебаты? — спросил аристократ, обновляя свой бокал, наблюдая за нашей зрительной борьбой. — Да так, пытаюсь Моргану свет на очевидные вещи пролить, — пояснил я, пока друг выбивал очередную сигарету из пачки. — Касаемо очаровательной сиделки? — уточнил Уайльд, тут же сталкиваясь с наполненным дерьмом взглядом Эрика. — Как же вы меня заебали. — Мы тоже тебя любим, Морган, — иронично отозвался Оскар. — Кстати, Крис, как прошел твой ужин? Я неопределенно пожал плечами, задумываясь над тем, что я мог рассказать. Изабелль Хейз вызывала во мне слишком много различных эмоций и я никак не мог определиться с тем, что именно я к ней чувствовал, помимо очевидного желания. Возможно, мне просто нужно немного больше времени в ее компании, с другой стороны - это может стать фатальной ошибкой. — Она ребенок, в котором тонна наивности и скопившийся груз никому не нужных убеждений. Я понимаю, что этого не избежать и мне придется ломать ее под себя, а это довольно трудоемкий процесс, учитывая то, что я испытываю смешанные чувства от общения с ней, — я замолчал, смочив горло алкоголем, выдерживая паузу, взвешивая то, что собираюсь сказать. — Вы не должны позволить мне увлечься, — откровенно поделился я, выбивая из пачки сигарету. Я не хотел о ней думать. Она определенно мне нравилась. Подкупала своей харизмой, наивностью, упертостью, живыми эмоциями и реакциями на меня. Сложно было не заметить, как она мнется, краснеет, отводит взгляд, как сбивается ее дыхание и как, притягивая взгляд, кусает обветренные губы, заламывает пальцы, и все это из-за моего присутствия рядом. Осознать всю степень влечения к ней было той еще задачей, особенно учитывая то, что я прекрасно помнил наше детство, когда она не упускала любой возможности побыть рядом со мной. Когда она искренне восхищалась каждой моей победой, даже самой незначительной. Когда рассматривала меня влюбленными глазами, с замиранием сердца сжимая мою ладонь, пальцами размером с наперсток. Я слишком хорошо помнил, как присматривал за ней, как играл с ней, как ухаживал, когда она болела, пока я не стал слишком взрослым для девчонки, которая постоянно хотела увязаться за мной, учитывая нашу немалую разницу, в семь лет. — Думаешь, до этого дойдет? — шумно выдыхая дым, спросил Эрик, взяв свои эмоции под контроль, прерывая мой поток мыслей. — Мы рассматривали этот вариант, разве нет? — обновив свой бокал, изрек Оскар. — Пять лет довольно долгий срок. Нереально быть запертым в одном помещении с девушкой отвечающей твоему вкусу и не испытывать при этом к ней влечения. К тому же, если ты не дашь ей себя, она найдет того, кто тебя заменит. — Она девственница, — напомнил я, глубоко затягиваясь. Во всяком случае, я на это искренне надеялся, хоть и наличие симпатичного парня-качка немного откорректировали степень моего убеждения в этом. — Аргумент не в ее пользу, — скривив рот в циничной усмешке, прокомментировал Уайльд. — Не смотри на меня так. Это не я охочусь за всеми девственницами мира. Меня в принципе малоопытные особы не привлекают. — Согласен с лучезарным, — вторил ему Эрик, скалясь. — Мы все тут прекрасно знаем, что ты с ней сделаешь, если ее цветочек сорвет кто-то другой, пока ты будешь думать, на кой хер оно тебе все надо, строго соблюдая правила контракта. Или ты уже вписал в него пару пунктиков о вторничных минетах, анальных пятницах и воскресных погружениях в недра вулкана? — Очень смешно, — прямо посмотрев в его глаза, раздраженно ответил я. К юмору Моргана даже в гробу не привыкну. — Я не тот, кто ей нужен. — Тот, кто ей нужен, скоро пойдет на хуй по твоей же милости, — припомнил мне Эрик. — Квотербек футбольной команды не лучшая для нее компания, — огрызнулся я, на что Морган оскалился, демонстрируя белоснежную улыбку. — О да, человек страдающий манией контроля и сующий свой член в каждую привлекательную дырку, всяко лучше молодого и горяченького паренька со стоящей балдой, — прокомментировал Эрик, зажимая сигарету между зубов. — Это ты мне говоришь? — возмущенно вскинув брови, озадаченно переспросил я. — Это я член сую в каждую дырку? — Не в каждую, а в привлекательную, — откровенно насмехался надо мной Морган, вызывая желание огреть его чем-то потяжелее. — Я с октября в завязке. Это раз, два, три… семь месяцев получается как я почти что евнух. — Разве? То есть, очаровательная Лав просто так навещает тебя каждый вторник и не только? Следивший за нашей баталией Оскар откровенно расхохотался, разливая по нашим бокалам очередную порцию спиртного. — Тут был такой душевный разговор, а вы как обычно все опошлили, друзья мои, — вклинился Уайльд, картинно закатывая глаза. — Кстати, Крис, я кое-что узнал по твоему вопросу. Есть один вариант для подстраховки. Не уверен насколько он рабочий, но проверить стоит. — Когда? — Можем сегодня, чтобы не терять время. Я согласно кивнул, сделав затяжку, наблюдая, как Эрик строчит гневное письмо своей помощнице, едва сдерживая ухмылку, тут же переключаясь на входящее сообщение от только что упомянутой Лав, единственной эскортнице на моей памяти, которая смогла пробраться и задержаться в его постели дольше, чем на пару тройку раз. — Сейчас поедем? — уточнил Оскар, потушив сигарету о резную пепельницу. — Да, — односложно отозвался я, покосившись на Эрика, увлеченного перепиской. — Правильно, съебитесь в закат. Раздражаете, — делая затяжку, изрек Морган, зажимая сигарету между зубов, обращая на нас внимание. — Когда сегодня будешь засовывать в Лав свой член, не представляй на ее месте лицо своей миленькой помощницы, — хохотнув, подначил я, поймав в свой адрес парочку особо непечатных выражений. — Благодарю за радушный прием, — поправляя ворот пальто, сказал Оскар. — Если завтра погода не улучшится, я заеду поиграть еще. — У меня что, проходной двор? — возмущенно сдвинув брови на переносице, возразил Морган. — Обещаю пополнить твои запасы, — торжественно заявил Уайльд, поймав в ответ одобрительные “м-м” от хозяина дома. — Я напишу список, — мастерски отфутболив бычок в камин, ответил Эрик. — Договорились. Оскар придержал для меня дверь и я вышел вслед за ним, попрощавшись с ворчливым товарищем. Промозглая сырость тут же бросилась прямо в лицо и я с упоением пропал в какофонии разрывающих пространство звуков шквального ливня и грома, беснующих снаружи. — Я введу тебя в курс дела по пути, — оповестил Уайльд, выуживания из кармана смартфон. — Рискованно, лишние уши, — высказал я свои опасения, хоть и прекрасно знал, какой жесткий отбор проходит все окружение Оскара. С другой стороны, жизнь научила меня быть бдительным. — Ты забыл кто стоит рядом с тобой? Я же Оскар Уайльд — конфиденциальность мое второе имя. Ты умело задел мои чувства. — Конечно, как я мог. Все такие обидчивые, — затягиваясь, ответил я, слыша, как друг хохотнул, набирая номер своей охраны.