Night changes

Ручка выпадает из скрещенных пальцев и с глухим стуком опускается на пол. Гарри чувствует, как подступает истерика. Он роняет голову на стол и моргает, вынуждая скопившиеся слёзы вытечь. Луи наблюдает за всей этой картиной с дивана и, едва завидев снова неладное, осторожно подкрадывается сзади. Он целует Гарри в линию роста волос и абсолютно ни в чем не винит. Он позволит Гарри сдаться, потому что думает, что в этом году они слишком долго были сильными. Луи обнимает его за плечи, и они перемещаются на кофейные подушки, плавно, как лебеди по синим волнам. Гарри немного стыдно за то, что он беспардонно рыдает в огромную джинсовку Луи, но он не в силах остановится, да и не тщится, потому что иначе Луи начнёт задавать вопросы, а Гарри хотелось побыть беззащитным и маленьким как можно дольше. Ему всегда нравился запах Луи, но сейчас что-то в нем изменилось. — Все хорошо. Конечно все хорошо. Гарри пытается взвесить мысленно все, что имеет и не имеет: у него есть дом, любовь, мама, Робин и сестра, которых он так любит. У него есть неколебимая репутация в любимой работе, хотя, последнее время, даже она доводила его до слез — Луи на время запретил заходить в соцсети, чтобы не нарваться на очередной гневный комментарий. У Гарри есть музыка и друзья, которые всегда поддержат (в особенности бывшие коллеги из группы — пусть они и не общались больше года после распада, зато теперь готовы горы друг для друга свернуть). А ещё у Гарри скоро будет ребёнок — а это главная причина срывов. — Ну же, не плачь, сладкий. Луи чувствует, как он по капле успокаивается и ослабляет хватку, однако Гарри явно протестует и вцепляется крепче. — Может, лекарство какое? Успокоительное или вроде того? — Ты — моя таблетка, — он глухо выдыхает в грудь. — Думаешь, стоит отменить вечеринку? Я вижу, ты уже третье приглашение с именем Бетти выкинул. — Я не знаю, Луи. Я очень устал. — Не изводи себя, не хочешь — не надо. Никто не вынуждает — это то, что ты должен решить сам. — Думаю, можно просто ограничится одним тату, — у Гарри безумная мания рисовать на коже бессмысленные, а для них одних — склеенные важным контекстом, картинки. — Конечно. Для тебя — все, что угодно. — Я просто боюсь, что что-то может пойти не так. — Да, я вижу, ты очень переживаешь за Бетти и детку, но, по-моему, с излишком. С ними ничего не случится, более того, это не первая для неё беременность. — Ты же понимаешь, что это измеряется не в количестве, а в качестве? — Малыш, ну, что такого может случится на безобидной вечеринке в честь дня рождения? — Не знаю. Там будет алкоголь. Он всегда значит что-то плохое. — Нет, неправда. Пьяный Гарри — очень милый. Он ко всем лезет обниматься, а потом тихо засыпает. — Я просто тревожусь за нашего ребёнка и его суррогатную мать, имея на это все причины. — Ты слишком вымотал себя. У тебя сейчас истерика, потому что ручку уронил. Может, хоть сходим куда? Ресторан, боулинг, бильярд. — Первое. Я устал от твоих «кулинарных шедевров». Пока их ем сам чувствую себя беременным. — Ох, просите великодушно, мсье Повар. Гарри прячет усмешку в груди Луи. Он понял: парфюм изменился.

***

— Я заказал нам мидии. Не знал, что взять, но тебя не было. Все вылетело из башки — помню только, что рыбу любишь. — О, хорошо, — Гарри отодвигает стул за спинку и присаживается. Сказав, что ему нужно в уборную, он вовсе не планировал провести перед зеркалом вечность, крутясь и поправляясь в попытках быть лучшим для Луи, и также вовсе не планировал вступать в конфликт с техничкой, а ещё совсем не хотел убегать от туда со рдеющими щеками. — Знаешь, может, эта вечеринка действительно и не нужна вообще. Нам уже не по восемнадцать, в конце концов. — Да, я с самого начала подумал, что эта идея не сулит ничего хорошего. К тому же, собирая такую обширную свиту, (у нас на свадьбе меньше было, честное слово), ты не учёл того, что там могли бы и интервьюеры с папсами затесаться. Их каверзные вопросы и ужасные фотографии наверняка расстроили бы тебя. — Да, наверное… спасибо, что отговорил. После мидий, когда Гарри, отклонившись на спинку, довольно поглаживал живот, а Луи салфеткой стирал соус с блестящих губ, шёл маленький сюрприз. Свет везде нежданно погас, заставив Гарри даже вздрогнуть на мгновение, но, краем уха заприметив знакомую с детства мелодию «с днём рождения», однако, успокоился, но ненадолго. — Какого хрена… Луи?! Официант приятно улыбнулся своими неестественно безупречными зубами и поставил поднос с огромным тортом прямо у его глаз. Гарри бросил взгляд на Луи. Тот кивнул. Набрав как можно больше воздуха в лёгкие, так, что они вот-вот, казалось, лопнут, Гарри задул разноцветные свечи. Он хотел бы много чего на разные темы: насчёт зреющей семьи, насчёт ребёнка и работы, но пожелал почему-то только одного: любви.