Asmodei

Within Temptation, Jasper Steverlinck — Firelight Blue Stahli — The Devil Marilyn Manson — Sweet Dreams The Tech Thieves — Fake BTS — Intro: Boy Meets Evil Посреди огромной столовой с высоким потолком, декорированным мрамором различных пород, стоит длинный стол и лишь два стула. Он покрыт черной резной скатертью и заставлен большим количеством еды. Здесь довольно мрачная атмосфера, несмотря на то, что по одной стороне идет ряд высоких окон с витражами. Наверное, все дело в том, что на улице уже совсем темно, и по стеклам действительно барабанит ливень, как и говорил хозяин дома. Всю комнату освещают лишь подсвечники на стенах и на столе, а по серебряной посуде мягко прыгает отражение пламени свечей. Стол просто ломится от разнообразия блюд, а пахнет все так невероятно вкусно, что у Чонгука резко сводит желудок от голода. Такое ощущение, что здесь ужин для десятерых, а не для двоих. Чимин с интересом наблюдает за гостем, сидящим напротив него, и берет со стола салфетку, раскладывая ее на своих коленях, а тот, поражаясь красоте дома, продолжает вертеть головой по сторонам. Он рассматривает натюрморты на стенах и резную лепнину. Вся комната в темных тонах с несколькими светлыми элементами, а дом в целом выдержан в викторианском и немного в классическом стиле. Сложно назвать один, ведь здесь все так умело сплетено. Это помещение настолько просторно, что здесь гуляет почти видимый сквозняк, и Чон замечает слабое колыхание тяжелых бордовых штор с ламбрекенами. Он легко ежится от внезапного холода за спиной и медленно переводит взгляд на стол. Перед ним лежит целый набор столовых приборов и стоит два бокала: с вином и с водой. От всего этого его снова накрывает ощущение, что он погружается в далекое прошлое. Такая интригующая атмосфера царит во всем поместье. Этот загадочный мужчина напротив с прекрасными манерами, изящный и элегантный, словно он родом из прошлого века и из знатной семьи. Молчаливая девушка в форме, которая лишь приносит красивые тарелки и ставит перед ними, а затем быстро и молчаливо исчезает. Дворецкий, одетый с иголочки и терпеливо ждущий в стороне. А еще нагнетающая тишина, которую разбивает только стук капель по окнам и раскаты нешуточного грома. Чимин замечает растерянность на лице гостя и легко улыбается от этого, медленно жуя. — Не волнуйтесь, мистер Чон. Вы можете ужинать так, как вам удобно, — говорит он. — Я чувствую себя неловко. Мне никогда не доводилось использовать столько предметов для приема пищи, — отвечает Чонгук и берет бокал с вином. — В процессе трапезы самое главное — наслаждение едой, а не этикет. — Легко так говорить, когда из нас двоих именно вы в этом разбираетесь, — усмехается парень. Пак тихо смеется, а затем элегантно щелкает пальцами и указывает на стол прислуге. Девушка мгновенно подлетает к ним и быстро убирает лишние приборы, оставляя лишь одну вилку и нож у хозяина и у гостя. Чимин удовлетворенно выгибает бровь, будто спрашивая, доволен ли он таким раскладом, и неторопливо пьет вино. — Теперь мы в равных условиях. — Вас слушаются просто беспрекословно все вокруг. Это поразительно, — говорит Чон, принимаясь за еду. — Власть. Влияние. Могущество, — отделяя каждое слово интонацией по нарастающей, говорит Пак и самодовольно улыбается, — мне нравится обладать этими качествами. Кто не хочет воздействовать на окружающих, несмотря на отчаянное сопротивление, и получать в конечном итоге желаемый результат? Правильно, все этого хотят. — Не думаю, что я бы этого хотел. Власть — не самое лучшее качество в людях. — Люди никогда не признают свои пороки. Жалкие создания, — едко фыркает мужчина. — Звучит довольно резко, — выгибает бровь Чонгук. — Людской род — это самая отвратительная форма жизни. Люди по каким-то непонятным причинам возомнили себя верхом божественного творения. Считают, что все принадлежит им, а мир у их ног. Ох, это далеко не так. Они так порочны и слишком слабы, чтобы признаться в этом даже самим себе. За все хорошее они всегда благодарят Бога, а во всех своих проблемах и плохих поступках винят Сатану. «Черт их попутал», «Бес в них вселился» — это самые любимые отговорки, когда они не находят оправдания своему мерзкому поведению. Они жалкие, — говорит Чимин с нескрываемым раздражением. — Забавно, — хмыкает Чон, увлеченно уплетая ужин. — Что именно? — То, что вы называете жалким людской род, но при этом являетесь его представителем. У вас что, психологические проблемы? Какой-то комплекс неполноценности? Или раздвоение личности? Вас в школе обижали или родители не любили? А может, вы и вовсе себя не считаете человеком? — спрашивает он и недоверчиво смеется себе под нос. Парень быстро замолкает, осознавая, что сказал лишнее, когда ловит на себе тяжелый взгляд пары черных глаз. Губы Пака быстро дергаются в наглой ухмылке, а затем его глубокий бархатный смех эхом раздается по всей комнате. — О, я считаю себя созданием гораздо лучше человека, мистер Чон, — отвечает он невозмутимо и продолжает есть. — Вы слишком высокомерны, мистер Пак, — качает головой Чонгук. — Не вижу в этом ничего плохого, — пожимает плечами Чимин. Парень бросает на него недоуменный взгляд, но решает, что вступать в конфликт с таким человеком в его положении — не самая лучшая идея. Пак определенно странный тип, но он не похож на того, кто убивает людей. Он достаточно спокоен и гостеприимен с ним. У него великолепное воспитание, и он не выглядит глупым. Возможно, говорит довольно грубые вещи, но это лишь его субъективное мнение. Он имеет на него право. Единственное, что очень сильно приводит в замешательство, так это его странная способность к убеждению. Как он это делает? Гипноз? Ведь Чонгуку до сих пор не дает покоя мысль о том, что он не хотел оставаться, но почему-то все еще сидит здесь. В комнате повисает долгая и неприятная тишина, и они некоторое время ужинают лишь под стук вилок о тарелки и гром на улице. — Расскажите мне о себе, мистер Чон, — вдруг прерывает молчание хозяин поместья и продолжает неторопливо разрезать мясо. — Кто вы? Чем занимаетесь? Что вам интересно? Сколько вам лет? Вы родом из Кроувиля? — Да, я местный и всю жизнь здесь живу. Учусь на факультете журналистики в нашем колледже. Мне двадцать исполнилось несколько дней назад, — отвечает парень, складывая приборы. — О, — искренне удивляется Чимин и его брови ползут вверх, — потрясающе. Вы так юны. Впереди такая долгая жизнь. — Да. Что мне интересно? Фотографии и книги. Вы же не будете против, если я сделаю снимки в доме и на территории рядом? Сложно устоять перед этой красотой. — Вам разве требуется мое разрешение на это? — хитро усмехается Пак, откидываясь на высоком стуле, похожем на трон. Он пристально смотрит на него, дерзко приподняв подбородок, и Чон быстро хлопает большими растерянными глазами, понимая, что попался. Он уже фотографировал здесь кое-что без его разрешения. Ему становится немного неловко из-за этого. — Вовсе нет. Я не против, если это вдруг вас стало заботить. На втором этаже, кстати говоря, есть удивительная библиотека. Возможно, вам там понравится, — говорит мужчина и загадочно улыбается. — Я не планирую задерживаться здесь надолго. — По крайне мере, до рассвета у вас нет выбора. Поэтому можете осмотреться здесь. — Вы хотите, чтобы я остался? — удивляется Чон. — А вы хотите пойти пешком домой в такую погоду? — плавно выгибает бровь Чимин, и раздается сильный раскат грома. — Может, вы бы могли меня подвезти? — осторожно спрашивает парень. — Мне не требуется транспорт, так что машины у меня нет. — Как же вы передвигаетесь в современном мире? У всех сейчас есть автомобиль, — удивляется Чонгук. — Собственным ходом. — Удивительно. — Я не могу выгнать вас на улицу. Не так воспитан, поэтому оставайтесь, мистер Чон, — говорит Пак. — Ладно, — вздыхает он и смотрит в окно, за которым сверкают страшные молнии. — Я останусь до утра. — Не волнуйтесь так, я не убью вас, — ухмыляется Чимин, и его глаза игриво сверкают. — Пока что. — Не шутите так, мистер Пак. Ваш дом заслужил дурную славу, и вы тоже. Я приехал убедиться, что это все ложь, а вы усугубляете ситуацию, — говорит Чон и нервно сглатывает. — Насколько я помню, вы в это не верите. — Да, но… — Вы очень нервничаете. Я чувствую ваше волнение. Вы заинтригованы, но одновременно опасаетесь меня. — Да, верно. Нечасто встречаешь такую необычную личность. Вы довольно проницательны, — отвечает Чонгук и тяжело вздыхает. — Да, но, похоже, недостаточно. Я пытаюсь понять, что у вас в голове, — говорит Чимин и изучающе рассматривает его. — И как? — Не выходит. — Поэтому вы все время так пристально смотрите на меня? — догадывается парень. — Вам это не нравится? — спрашивает Пак, скользя долгим взглядом по его лицу. — Слегка смущает, — тихо говорит Чон, теребя салфетку на коленях. — Вас смущает не мой взгляд, а я сам. — Вы слишком самоуверенны. — Даже не буду с этим спорить. Чимин смотрит на него слишком пристально, практически не моргая. Он словно на самом деле пытается прочитать его мысли или заглянуть в самую глубину души. В этих черных глазах отражается пляшущий огонь от свечей и будто застывает вся Вселенная. Такие они глубокие и темные. Интригующие и завораживающие. От них невозможно оторваться, это на каком-то физическом уровне просто нельзя сделать. Будто какая-то неведомая сила дергает за ниточки и не дает управлять своим собственным телом. Он словно кукловод, а Чонгук его марионетка. Это странное воздействие не позволяет ему закрыть глаза или отвернуться. Как только Пак ловит его взгляд, то не отпускает до тех самых пор, пока сам этого не захочет. Возможно, это какой-то природный магнетизм? Черт его знает, но это просто поражает и пугает. — Значит, вы хотите написать проект о «Делькур», — говорит хозяин поместья, продолжая нагло пялиться на него. — Если я соберу достаточное количество доказательств того, что все эти рассказы ложь, то получу экзамен автоматом, — отвечает Чон и шумно сглатывает, продолжая тонуть во тьме его тяжелого взгляда. — И как же вы планируете это сделать? — Эм… ну, я… — Вы не знаете, — заключает Пак, поправляя и без того идеальные волосы. — Я хотел бы приезжать сюда в течение нескольких дней, чтобы убедиться, что здесь не происходит ничего странного. Позволите? — осторожно спрашивает парень. — Зачем же такие сложности? Вы можете просто остаться. Мистер Чон, дом в вашем распоряжении столько, сколько нужно, — почти шепотом говорит Чимин и вытирает уголки пухлых губ салфеткой. — Вы можете остаться здесь на любой срок. — Вы так дружелюбны ко всем посетителям поместья? — Только к избранным. — Почему же мне оказана такая честь? Пак медленно поднимается и неторопливо идет к нему, продолжая сверлить тяжелым, даже немного томным взглядом, и скользит пальцами по краю стола. Он двигается так плавно и грациозно, словно парит в воздухе. Его шаг такой легкий и воздушный, но его энергия словно жидкий яд. Она проникает внутрь слишком быстро, а затем распространяется с кровью со скоростью света по всему телу объекта его внимания. Как он это делает? Как вообще человек может быть способен на такое? Он заполняет собой все пространство моментально. Становится нечем дышать и хочется отступить, чтобы получить метры желаемого личного пространства, но невозможно это сделать, потому что он продолжает удерживать своим диким взглядом. Он словно приковывает к одному месту, и тело не реагирует на команды мозга. Это какая-то необъяснимая сила. Чонгук продолжает послушно смотреть на него, и тот аккуратно присаживается рядом с ним на край стола, а затем осторожно приподнимает его подбородок холодными пальцами. — Вы юны, красивы, умны и храбры, мистер Чон. Не бредите страшными сказками на мой счет. Вы здесь не ради меня, как многие другие, а ради себя. И мне это нравится. Вы хотите испытать свои нервы на прочность и свой пытливый ум. Для меня честь принимать такого гостя в стенах моего дома, — гипнотически шепчет он. — Что со мной происходит? Вы мне что-то подмешали в вино? — тихо спрашивает парень, ощущая мгновенное расслабление во всех мышцах и резкое помутнение в глазах. Его словно окутывает какая-то сладко-опасная дымка, и разум перестает совсем подчиняться. — А что с вами происходит? — Я чувствую сильную слабость. И я не могу сопротивляться вам. Ваш взгляд… — Это не физическая слабость. Вы слабы передо мной и моей энергией. Я подавляю вас. Пугаю и одновременно привлекаю, да? Вы мне симпатизируете, несмотря на то, что в глубине души вы боитесь того, что все страшные истории обо мне — чистая правда. Если это так, то тогда, — шепчет Чимин и медленно проводит пальцем по его линии челюсти, — я должен убить вас, не так ли? — Но вы же этого не сделаете. Я не верю, что во всех пропажах людей виноваты вы. Пак легко улыбается, а затем проводит кончиком языка по губам, будто смотрит на какое-то вкусное лакомство. — Вы пришли за истиной. Так на что же вы готовы пойти, чтобы узнать ее, мистер Чон? — Я не знаю. На многое, — шепчет парень с колотящимся сердцем. — На многое или на все? — Я… я… — Ш-ш-ш. Не волнуйтесь так, вы найдете то, что ищете. В поместье «Делькур» исполняются все желания. Так что думайте предельно осторожно и желайте чего-то крайне аккуратно, — предупреждает Пак, обходя его, и становится за его спиной. Он мягко кладет ладони на его плечи и шумно втягивает воздух, будто глубоко вдыхает его аромат. Чон облегченно и тихо вздыхает, словно его только что отпустил из крепкой схватки дикий хищник. И он сразу же чувствует, как опять возвращается в реальность, а дыхание то замирает, то учащается само собой. Что это было опять? От этого все внутри так взбудоражилось. Это действительно пугает и привлекает одновременно. — Вы очень странный человек, — с трудом произносит он. — Из ваших уст это звучит как оскорбление. Называйте меня просто Чимин или мистер Пак, мой юный гость. — Простите, — шепчет Чонгук. — Пойдемте со мной. Я покажу вам временную комнату для вас и отвечу на интересующие вопросы, — тихо говорит он у его уха словно демон-искуситель. От тона его низкого голоса у Чона ползут мурашки по позвоночнику, но совсем не от страха. Это необычно и интригующе, но ему это почему-то нравится. Парень старается быстро собраться и не подавать вида, что не понимает, что сейчас творится с ним. Он слышит удаляющиеся шаги Чимина и ощущает себя еще более странно. Он осознает, что каждое сказанное им слово — чистая правда. Пак словно видит его насквозь. Как, черт возьми, он это делает? Загадочный хозяин дома ожидает его возле лестницы, а затем жестом приглашает наверх. Он провожает его долгим хищным взглядом и медленно идет за ним. Парень удивленно рассматривает холл второго этажа и замечает часть потолка, которая выложена цветным витражом. Он замирает в изумлении и делает несколько фото. — Сколько лет уже этому дому? — спрашивает Чонгук. — Примерно около ста пятидесяти. Его строили несколько десятилетий. Это не удивительно, учитывая масштабы поместья. А после кое-что переделывали, в основном это касалось удобств. Интерьер оставался прежним, — отвечает Чимин, грациозно расхаживая рядом с ним. — Выходит, он девятнадцатого века. — Верно, мистер Чон. — Это заметно. Стиль и используемые материалы. А вы давно живете в нем? — спрашивает парень, глядя на него. — Не так давно, — безразлично пожимает плечами он. — Кроме Делькура был еще один хозяин, как говорит история. Вы о нем что-то знаете? — Насколько мне известно, он работал в театре. Прожил здесь недолго, а затем бесследно исчез. Вероятно, был убит, — отвечает хозяин дома, жестом приглашая его в какую-то комнату. Парень оказывается в большой спальне. Интерьер внутри в классическом стиле и в более нежных тонах. Здесь больше светлых элементов, и выглядит комната более уютной, чем другие. Огромная кровать с большим количеством мягких подушек выглядит невероятно соблазнительно, потому что Чонгук действительно устал. У окна стоит письменный стол с какими-то книгами, а на старом комоде располагаются деревянные игрушки, слегка покрытые пылью. Он осторожно проводит по ним кончиками пальцев и легко улыбается. На дальней стене висит портрет ребенка в красивом костюме и с бабочкой. Мальчику на вид около тринадцати лет, у него идеальная осанка и очень добрый взгляд. — Инсон Делькур. Один из сыновей Вильгельма, который погиб вместе со своей семьей в этих стенах, — поясняет Чимин, садясь в стеганое кресло у небольшого камина. — Это была его комната? — догадывается парень. — Да. — Здесь достаточно мило. — Располагайтесь, мистер Чон, — говорит дружелюбно Пак и поправляет серый пиджак, откидываясь на спинку кресла. — Это самая уютная и теплая комната. В осеннюю погоду в доме довольно холодно. — Значит, кое-что из легенд все же правда? Смерть целой семьи в стенах дома, — спрашивает Чонгук, садясь на край мягкой кровати. — Да. Это действительно правда. — Что же случилось? — Кровавая расправа. Им всем перерезали горло кинжалом. Самому младшему ребенку было четыре, а старшему шестнадцать. — Господи, — выдыхает Чон. — Но тел ведь не нашли. — Не нашли. Но крови было целое море. — Как же так? Кто это мог сделать? — Вильгельм, — равнодушным тоном Чимин, будто в этом нет ничего плохого. — Что? — удивляется парень, и его глаза округляются от шока. — Он сам убил свою семью? Тот человек с портрета? — Супругу, ее матушку, отца и девять общих детей, а затем умер и он сам, — медленно кивает Пак. — Большой семьи не стало за один вечер. — Боже мой. Но зачем же он это сделал? — тихо спрашивает Чонгук, с сожалением на сердце рассматривая портрет невинного ребенка. — Кто теперь знает? Столько лет прошло. Истина известна лишь самому мистеру Делькуру и стенам этого дома, — отвечает Чимин и безразлично пожимает плечами. — С ума сойти. Значит, все же в этом есть доля правды, и все эти легенды не берутся на пустом месте, — вздыхает парень и хмурится. — И что же обо мне говорят простые жители? — выгибает бровь он и смотрит на него с интересом. — Всякое. Например, что вы демон, — говорит Чон. Чимин поправляет прическу и начинает вдруг громко смеяться. Его низкий смех наполняет комнату, словно какая-то липкая субстанция, и внутри парня от этого что-то неприятно шевелится. Этот звук красивый, но в то же время какой-то злобный. Его что, правда забавляет то, что люди сравнивают его с чудовищем? У него что-то не так с головой? Хотя это не удивительно. Кто, будучи в себе, будет жить в доме, где убили тринадцать человек? — Ужас, — с сарказмом говорит Пак, закатывая глаза, и резко прекращает смеяться, — никто еще меня так не оскорблял. У дома такая мрачная слава, а я лишь демон? Проявили бы немного уважения и креативности. Называли бы меня Верховный правитель Ада, что уж там. — Вас это совсем не обижает? — удивляется Чонгук. — А должно? — насмешливо спрашивает Чимин. — Даже не знаю. Вас многие боятся, а вас это совсем не беспокоит. Они рассказывают такие чудовищные вещи, а вы не оправдываете себя никаким образом. — Бесполезно кричать в тишину, мистер Чон. Люди не умеют слышать, а только слушать. Кое-кто не умеет и этого. Но, знаете, меня и не беспокоит мнение жалких людей о моей личности. Если им хочется нарекать меня монстром, пусть будет так. Я люблю одиночество и мне комфортнее, если меня избегают. Этот страх мне нравится. — Вам нравится, когда вас боятся? — недоверчиво выгибает бровь Чонгук. — Мне нравится вызывать противоречивые эмоции у людей. Они самые искренние. За всю свою жизнь я понял, что они питают меня лучше, чем что-либо, — улыбается Пак. — Сколько же вам лет? — Иногда кажется, что несколько сотен или тысяч. В глубине я ощущаю себя очень старым. — Но таковым не выглядите, — почти шепотом говорит парень. — А каким же я выгляжу? — Ну, — пожимает плечами Чон и неловко мнется. Он пытается подобрать подходящие слова, но не знает, что сказать. Что он выглядит пугающим? Красивым? Странным? Загадочным? Притягательным? Это было бы нетактично, поэтому он просто переводит взгляд в сторону и делает вид, что осматривается. Губы Чимина расплываются в самодовольной улыбке, а он медленно поднимается, направляясь к выходу. — А здесь есть электричество? Я заметил, что дом освещается только свечами. Или сотовая связь? Мне не удалось дозвониться до друга, когда я застрял в лесу, — спрашивает Чонгук, глядя на него. — К сожалению, нет. Со связью здесь действительно часто трудности. Все дело в расположении поместья. Но, возможно, на холме будет работать ваше устройство, — отвечает Пак, останавливаясь у двери. — Про интернет даже спрашивать не стоит, видимо, — шепчет себе под нос парень, рассматривая дорогой ковер. — Поживите в реальном мире некоторое время, мистер Чон. Вы удивитесь, насколько много вам о нем еще не известно, — произносит хозяин поместья и загадочно улыбается. — Если вам что-то потребуется, то вы можете обратиться к дворецкому или непосредственно ко мне. Чувствуйте себя как дома, мой юный гость. — Спасибо, мистер Пак. — Доброй ночи, Чонгук, — говорит он и выходит из комнаты. — Да. И вам доброй ночи, — вздыхает студент и вздрагивает от раската грома за окном. Чимин плотно закрывает дверь за собой, и его шаги постепенно удаляются куда-то по коридору. Да, определенно, этот человек странный, и дом этот не менее странный. Но это никак не говорит о том, что пропажи студентов связаны с ними. У поместья очень страшная история из прошлого, с которой Чонгук обязательно разберется. Но, пока что, в этих стенах он не видит ничего необычного, кроме странной и жуткой истории убийства семьи Делькур. Приняв горячую ванну и переодевшись в чистую одежду, парень несколько раз пытается отправить Сокджину сообщение о том, что ему нужна помощь с машиной. К сожалению, связи все же нет, поэтому телефон сразу выдает ошибку раз за разом. Если завтра у него не получится починить автомобиль и уехать, то придется идти на холм и попытаться найти сотовую сеть. Иначе ему отсюда никак не выбраться. На улице все не утихает страшная гроза, тонкие ветви деревьев бьют по стеклу в окно спальни, когда усиливается ветер. Начинается настоящая буря. Давно не было такой плохой погоды в Кроувиле. Чону долго не удается уснуть из-за шума ливня, но все же спустя время усталость его сваливает, и сон оказывается таким странным. Лишь темнота, которая окутывает его все сильнее и сильнее. Он проваливается в нее, как будто падает в какую-то глубочайшую бездну, но никак не может достигнуть ее дна. Его тело будто парит в воздухе и летит куда-то вниз с большой скоростью. В ушах словно стоит шум ветра, а затем появляется странный голос. Он ему не знаком и он произносит: «Уходи. Вернись домой. Найди путь». Эта фраза звучит несколько раз, а затем Чонгук чувствует, как чья-то ледяная рука хватает его за предплечье, и он внезапно просыпается резко и быстро. Он зажмуривается от фантомного ощущения удара о землю, будто его полет во сне заканчивается падением. Парень закрывает лицо ладонями и тяжело дышит от испуга. Сердце просто выпрыгивает из груди, а кончики пальцев легко подрагивают от плохого сна. Ему не снились кошмары ни разу за всю жизнь. Что это, черт возьми? Похоже, все же влияние этого проклятого места. Он вдруг вздрагивает от того, что снова слышит голос. Тот самый, что был в его сне, но сейчас гораздо тише и едва ли различимо. Он недоуменно хмурится и напряженно прислушивается. Этот чей-то тихий шепот проникает словно в сами стены и будто молит убегать его отсюда. Парень растерянно смотрит на свою руку в слабом свете и замечает на ней синяки именно в том месте, где ощущал чью-то крепкую хватку. — Какого… Он быстро подносит ее к свету свечей на тумбочке и изучающе проводит пальцами по коже. На его предплечье действительно маленькие синяки, похожие на следы чьих-то пальцев. Как же такое возможно? Чертовщина какая-то. Чонгук глубоко вздыхает и быстро моргает, пытаясь найти этому хоть какое-то логическое объяснение, но его нет и не может быть. Если только кто-то не хватал его за руку наяву, пока он спал. Неожиданно парень слышит тихую мелодию, которая льется по поместью и поворачивается к двери. Прекрасные звуки струнных и клавишных инструментов разносятся в его голове, вызывая приятные мурашки на коже. Мелодия такая нежная и прекрасная, но посреди ночи? В доме, где нет даже электричества? Не играют же ее вживую на инструментах. Бред какой-то. Это просто невозможно. Он сводит брови, совсем ничего не понимая, а затем берет подсвечник и выходит в темный коридор. Он медленно двигается на звуки музыки, настороженно осматриваясь по сторонам. По его босым ногам пробегает жуткий сквозняк, а половицы в какой-то из комнат едва слышно скрипят. Во всем доме очень тихо, и вокруг ни звука, кроме этой красивой мелодии и спокойного дождя за окнами. Чонгук медленно идет по коридору, держа перед собой канделябр, и затем заворачивает за угол. Он не знает, куда именно идет, но его просто немыслимо тянет на эти звуки. Музыка сама собой приводит его в другую часть поместья, где он еще не был. В середине коридора он останавливается из-за странного и неприятного ощущения. Он совершенно точно чувствует чье-то присутствие за своей спиной. Так обычно бывает, когда точно знаешь, что за тобой кто-то намеренно идет. Парень учащенно дышит, легко приоткрывая губы, и его сердце начинает колотиться как ненормальное. Он буквально чувствует кожей на себе чужой пронизывающий взгляд. Она прямо пылает от него. За ним снова будто бы кто-то наблюдает, как и вчера в лесу. Он резко оборачивается назад, выставляя вперед руку с подсвечником, и затем разочарованно вздыхает. Его окружает лишь пустота и темнота. Чонгук нервно сглатывает ком в горле и отрицательно качает головой. Это чушь какая-то, чего он ожидал? Похоже, у него уже развивается паранойя. Он медленно разворачивается и продолжает идти туда, где играет эта красивая музыка. Ноги сами приводят его к какой-то двери. Она старая и расположена в самом конце длинного холла. Чон осторожно прислоняется ухом к деревянной поверхности и слышит оттуда скрипку очень громко, будто за дверью прямо сейчас действительно кто-то играет. Чувственная и эмоциональная мелодия все сильнее нарастает и задевает какие-то неведомые струны его души. Он легко вздрагивает и делает шаг назад, когда вновь слышит этот голос, который просит его уйти, а затем свечи внезапно гаснут, словно кто-то задувает их своим дыханием, стоя рядом с ним. Парень сейчас находится в полнейшей темноте и абсолютно не понимает, что в этом гребанном доме происходит. Он делает несколько неуверенных шагов назад, прикасаясь рукой к стене. Волосы вдруг начинают шевелиться на затылке, когда по его коже на шее скользит странный холод, будто кто-то легко прикасается пальцами к ней. Это ощущение плавно опускается к плечу, проходит возле края футболки, а затем скользит по его руке. Страх так сильно сковывает его, что он просто замирает и боится даже пошевелиться. Сейчас снова у него появляется ощущение, что он здесь совсем не один. И оно сильнее, чем когда-либо. С этим домом происходит что-то очень странное. Пока не совсем понятно, что именно, но здесь совершенно точно есть что-то необычное и необъяснимое. Возможно, это призраки? Хотелось бы, чтобы только они, а не маньяк, убивающий студентов. Чонгук медленно поворачивается, чтобы посмотреть, что есть за ним. Он лишь зажмуривается на несколько секунд, а затем собирает всю свою смелость в кулак. Но за его спиной пусто. Ничего и никого нет. Как же так? Он же чувствует что-то. Он несколько раз глубоко вздыхает, пытаясь успокоиться, а затем разворачивается, чтобы уйти, но вдруг громко вскрикивает от неожиданности, и его голос эхом разносится по всему коридору. Прямо перед ним, в сантиметрах тридцати от него стоит сам Пак Чимин. Его лицо освещает яркая молния, сверкнувшая за окном, и парень тяжело выдыхает. — Господи! — Нет. Это всего лишь я, мистер Чон, — ухмыляется мужчина. — Вы… вы… простите, я просто не ожидал здесь кого-то встретить, — шепчет Чонгук и смотрит на него, как напуганный зверек. — Не спится на новом месте? — спрашивает Пак и подносит старинную зажигалку к свечам, постепенно поджигая их. — Мне приснился кошмар. — Да что вы говорите. Чимин как-то странно смотрит на него, и затем его губы изгибаются в слабо скрываемой усмешке. Чонгук замечает, что тот надел белую рубашку с широкими рукавами и открытым воротом. Сейчас он выглядит не таким строгим и высокомерным. Парень пробегает взглядом по его зачесанным назад волосам, а затем скользит им вниз, и обращает внимание на элегантные и тонкие ключицы. Почему-то у него вдруг перехватывает дыхание от красоты его кожи и изящных изгибов. Он сплошное искусство какое-то, а не человек. Даже так он выглядит безупречно, хотя просто готовился ко сну. Комната заметно становится светлее из-за канделябра в его руках, и это приносит легкое успокоение, но совсем не надолго. Чимин, который стоит и без того слишком близко, вдруг делает шаг к нему, а Чон рефлекторно отступает назад, касаясь спиной холодной стены. Все внутри подрагивает от сильного напряжения. Снова этот проклятый взгляд, в котором пляшет пламя, держит его, словно под каким-то гипнозом. — Может быть, попросить приготовить для вас успокаивающий чай? — интересуется Пак, разглядывая его. — Нет, что вы. Не стоит. Просто я… неважно. Наверное, меня все это напугало. Ну, знаете… гроза, старый дом, туман, ворон, загадочный… — замолкает Чон и облизывает пересохшие губы, — вы. — Как вы прошли в эту часть дома? Не зная его, и в темноте, можно легко заблудиться, — удивляется Чимин, склоняя голову на бок. — Простите, мне не стоило этого делать. Если честно, сейчас я не помню, как сюда пришел, — хмурится Чонгук. — Я просто услышал музыку. — Музыку? — выгибает идеальную бровь мужчина. — Да. Вы разве не слышали? Играла мелодия. — Нет. — Странно. Приснилось, наверное, — шепчет Чон. — Вероятно, — улыбается Пак. — А что за той дверью? — спрашивает Чонгук, указывая на нее. — Ничего особенного. Одна из давно пустующих комнат, что-то вроде мастерской. — Там есть музыкальные инструменты? — Да, но играть на них некому. — Простите мою настырность и любопытство. — Что вы, я же сказал, что дом в вашем распоряжении, — отвечает с улыбкой Чимин и убирает непослушную волнистую прядь волос с его лица, а парень чувствует такое сильное смущение, что ноги готовы подкоситься от этого простого жеста, — но будьте осторожны, мистер Чон. Вы ведь находитесь в доме чудовища. Вдруг я вас съем? — Это не смешно, — шепчет Чонгук и учащенно дышит, глядя на него. — Хорошо. Сегодня не съем, — шепчет Пак. — Вы меня пугаете. — А вы меня интригуете. Что же у вас на уме? — тихо спрашивает он, обдавая горячим дыханием его губы. — Сейчас там… кажется… ничего нет, — запинаясь, отвечает Чон и чувствует мурашки по всему телу. Хозяин поместья снова странно улыбается, но затем резко хмурится, когда раздается бой часов где-то внизу. Они бьют два часа ночи. Он глубоко вздыхает и неторопливо опускает глаза. Чон наблюдает за тем, как он делает шаг назад и затем забирает из его руки подсвечник. На его лице мелькает какое-то странное выражение, будто он хочет что-то еще сказать, но так и не решается. Пак жестом указывает ему в сторону и вежливо кивает. — Я провожу вас до комнаты, а то вдруг заблудитесь, — говорит он. — Спасибо, мистер Пак, — тихо отвечает парень и идет с ним к своей комнате.

***

Утром Чонгук просыпается невероятно уставшим, будто вовсе не спал. У него не выходят из головы неизвестный тихий голос и та музыка, а еще черные глаза. Какие-то демонические, но притягательные. В тот момент, когда Чимин привел его к двери, в них было что-то другое. Доброта и мягкость. Совсем мимолетно, но они казались совсем другими. Хозяин этого поместья не менее необычный, чем и оно само. И загадок, похоже, у них обоих предостаточно. Чон решает сходить и проверить свою машину, вдруг получится починить. Он быстро собирается и спускается на первый этаж. Внизу, как всегда, тихо. Слышно лишь, как тикают напольные часы, когда качается маятник из стороны в сторону. Было бы прекрасно еще знать, где в этом огромном доме искать хозяина или дворецкого. Он идет в сторону столовой, где был вчера по памяти. Как можно жить в такой мертвой тишине и в полном одиночестве? С ума же можно сойти от собственных мыслей. Даже ему, интроверту до мозга костей, кажется, что это слишком. Он заглядывает в несколько комнат по пути, но не находит ни одной живой души, и после идет в противоположную сторону через длинный коридор в гостиную. Да где все, черт возьми? — Вы кого-то ищите, мистер Чон? — раздается громкий голос за его спиной. — Боже! Да чтоб вас! — вскрикивает парень от испуга, хватаясь за сердце, и поворачивается. Дворецкий смотрит на него с виноватой улыбкой, держа руки за спиной. — Простите. — Все в порядке. Я понимаю. Это вы простите. — Все в этом доме подкрадываются так незаметно? — Я не хотел вас напугать. Хотите, мы подадим завтрак? — Нет. На самом деле я искал хоть кого-то, — говорит Чонгук, подходя к нему. — Вам что-то нужно? — Инструменты. Я собираюсь пойти к машине и посмотреть, что я могу сделать. Есть что-нибудь? — Разумеется. Я подготовлю все необходимое, — кивает мужчина и быстро уходит. Следующие десять минут Чон ждет его и осматривается в огромной гостиной. Он делает несколько снимков, а затем прячет фотоаппарат в рюкзак. Интересно, каково это жить среди всей этой роскоши? Сидеть у потрескивающего камина, читая какую-нибудь книгу. Пить чай, сидя с гостями на этом антикварном диване. Слушать старую музыку из этого граммофона. Ты и сам, наверное, будто становишься экспонатом из музея. Хочется выглядеть более изысканно, а вести себя более воспитанно. Хотел бы он родиться на пару веков раньше, чтобы посетить бал и ощутить на себе эти ни с чем не сравнимые чувства, когда кружишься по большому залу под живой оркестр. В книгах это всегда описывают, как что-то удивительно волнительное и восхитительное. Спустя некоторое время наконец-то дворецкий возвращается и отдает ему небольшую сумку с инструментами. — Это все, что у нас есть. Надеюсь, вы сможете разобраться с вашей проблемой. Может быть, нужна помощь? — вежливо спрашивает он. — О нет. Что вы, спасибо… — запинается Чонгук и виновато морщится. — Простите, а как я могу называть вас? — Просто Эврин, — улыбается мужчина и коротко кивает. — Хорошо. Так будет удобнее, полагаю. Спасибо вам, — отвечает с улыбкой парень и идет к двери. — До скорой встречи, мистер Чон, — говорит тихо дворецкий, но тот его уже не слышит. Вчерашняя гроза не прошла бесследно. Практически всю и без того плохую дорогу размыло, превратив ее в сплошную грязь. Кое-где буря поломала ветви и целые деревья. А сейчас погода была прекрасная, только снова туман и немного прохладно. Обувь Чонгука застревала в грязи, и ноги провалились в толстый слой земли смешанной с листвой. Боже, это было просто отвратительно, и эта последняя пара обуви, которая у него с собой, была безнадежно испорчена. Что самое странное, так это то, что он никак не мог найти то место, где бросил свою машину. Точнее, по карте он его нашел, но автомобиля здесь не было. В тот раз он добрался до поместья за десять минут, а сейчас прошел уже даже дальше, чем нужно было, и вернулся обратно. Обошел по разным сторонам от главной дороги, но не мог найти ее. Он бродил по лесу уже полчаса и начинал просто выходить из себя. Он ходил кругами вокруг этой точки в навигаторе, но не видел ни машины, ни следов от нее. Что это за хрень еще? Как такое было возможно? Куда мог пропасть бесследно целый автомобиль? Чон морщится от резкого потока холодного ветра, надевая капюшон, и смотрит на землю, где видит ползущий прямо к нему белый туман, ставший уже нормальным явлением. Он медленно приобретает более плотное состояние и извилистыми линиями покрывает землю, все быстрее подбираясь к его ногам. Складывается впечатление, что он какой-то живой организм и будто чувствует, где человеческое тепло, и тянется к нему. Парень тяжело вздыхает и поднимает глаза, ощущая на себе чей-то настойчивый взгляд. Он иронично ухмыляется, замечая на толстой ветке старого дерева знакомое живое создание. Тот самый большой черный ворон спокойно сидит на дубе и с интересом смотрит на него, вертя головой. В этот раз Чонгук даже рад почему-то его видеть. Наверное, ему просто уже ничего не страшно после этого загадочного дома. Эти знакомые ему уже глаза-бусины пристально изучают его, будто ожидая, прогонит ли он гостя в этот раз. — Привет, приятель, — говорит парень и снова смотрит в телефон. — Помнишь мою тачку, которую ты пытался подпортить? Я ее потерял, не видел? Ворон издает странные звуки, а затем громко каркает. — Так и думал, — вздыхает с досадой Чон. — Вот и я не понимаю, куда она делась. Черт, отец меня убьет. Не понимаю. И что мне теперь делать? Идти на холм? Птица медленно расхаживает по ветке и расправляет крылья, а затем снова прячет их. — Придурок. Я разговариваю с вороном, — качает он головой. Чонгук снова глубоко вздыхает, ощущая полное отчаяние, и медленно подходит к дубу, чтобы не спугнуть птицу. Он разглядывает ворона с не меньшим интересом и осторожно протягивает руку к нему. Тот тут же бьет его острым клювом до кровавой ссадины и громко каркает. — Ай. Ладно, я это заслужил за прошлую нашу встречу, — шепчет он и морщится от боли. — Прости, приятель. Я был напуган, не хотел тебя обидеть. Ворон смотрит на него настороженно и подходит немного ближе, когда парень протягивает руку снова. — Ты очень красивый мальчик. Большой такой, и перья настолько черные, что отдают синевой. Невероятной красоты цвет. Как глубокая бездна океана, — говорит Чонгук и подставляет ладонь к его когтистым лапам. — Не бойся, я тебя больше не обижу. Птица вертит головой и топчется на месте, будто решаясь к нему подойти еще ближе. — Давай же. Ты ведь ручной мальчик, да? Интересно, кто твой хозяин? Он раскрывает большие крылья и несколько раз взмахивает ими, но Чон даже не вздрагивает. Ворон смотрит на него так внимательно и пристально, будто пытается понять, насколько можно доверять ему, а затем делает неуверенные и маленькие шаги к его ладони. Он садится на его руку и издает какие-то удовлетворенные звуки. Уголки губ Чонгука слабо дергаются в улыбке, и он аккуратно гладит пальцами его перья на груди. Он рассматривает это удивительное создание и замечает на его лапе что-то, напоминающее кольцо. Он, похоже, действительно ручной, там даже что-то написано. Чон приподнимает предплечье выше и изучает сверкающее украшение. Это похоже на серебряное кольцо с маленькими драгоценными камнями, а по всему кругу идет надпись, похоже, на латыни с переплетающимися буквами. — Rex omnium daemonum, — читает с трудом парень и задумчиво хмурится. — И что это значит? Птица недовольно ерзает и снова бьет его клювом. — Звучит как призвание какого-то дьявола, если честно. Надеюсь, это не твое имя? Слишком длинное, я не запомню. Тот громко каркает в ответ, и Чонгук улыбается, продолжая осторожно гладить его. Красивая птица и, по всей видимости, дрессированная. Ворон долго смотрит на него, а затем несколько минут просто наслаждается лаской, прикрыв глаза. Но длится это недолго. Его новый друг будто бы вспоминает, что у него скверный характер, и неожиданно недовольно ворчит, говоря, что чужая ласка ему надоела. Он резко улетает, и Чон снова видит стаю воронов, которая послушно следует за ним. Почему все в этом месте такое необычное, черт возьми? Даже эта птица кажется ему не такой как все.