Asmodei

Panik — Was Wurdest Du Tun Black Veil Brides — Scarlet Cross Evanescence — Use My Voice Marilyn Manson — The Nobodies Katy Perry — Rise UNSECRET, Sam Tinnesz — Losing You Really Slow Motion — Unbroken Чонгук бежал на пределе своих возможностей, дыша с большим трудом. Холодный воздух обжигал кожу и легкие. Ноги болели и заплетались от усталости, а под ребрами все жгло от неровного дыхания. Сердце колотилось в груди как безумное. Казалось, что оно прямо сейчас выпрыгнет из-за преграды в виде ребер и побежит быстрее него самого по сухим листьям. От страха и резкого выброса адреналина в кровь все инстинкты обострились, и он сам не понимал, почему все еще не упал без сил. Чонсон бежал чуть впереди, ловко перепрыгивая через сломанные ветки и большие корни деревьев. Его скорость и выносливость была выше из-за того, что тренировки для него были привычным образом жизни, но он постоянно оглядывался, боясь увидеть, что его напарника больше нет за спиной. Серый густой туман следовал за ними по пятам, а звук, напоминающий раскат грома, раздавался все чаще и ближе. Эта погоня была какой-то невыносимо страшной гонкой со смертью. Они оба понимали, что рано или поздно ее костлявые руки схватят их, но отчаянно боролись за каждый сантиметр расстояния между ними. Паника просто разрывает сознание. Они не понимают от чего или от кого убегают, но точно знают, что если остановятся, то им конец. Они ощущают себя героями какого-то фильма ужасов и не понимают, как себя спасти. Куда бежать? Выход все дальше и дальше от них с каждой секундой. Они сами же и загоняют себя в ловушку, потому что совершенно не знакомы с этим жутким лесом и просто бегут вслепую. За их спинами снова раздается этот громкий трещащий звук, и Чонгук оглядывается, вздрагивая всем телом и слегка пригибаясь. Он недоуменно сводит брови, продолжая бежать. В этот раз его пугает не туман, а то, что среди него спокойной и размеренной походкой, словно на модельном показе, идет тот самый приятель Чимина, которого он видел на балу. Мужчина с элегантной укладкой, одетый в костюм тройку, и, держа в руке трость, спокойно идет за ними, как будто для него это легкая прогулка в выходной день. Чон с трудом рассматривает его лицо, и тот вдруг только по понятным ему причинам улыбается, а затем игриво приподнимает брови, словно спрашивая его о чем-то. В очередной раз раздается знакомый звук, когда он ударяет тростью о землю, и парень спотыкается о большую сломанную ветку. Он сильно ударяется виском и резко оглядывается, сжимаясь в один маленький комок. Серый туман быстро приближается к нему, ползая низко по земле, а странный преследовать продолжает медленно идти в их сторону. Кто он, твою мать, такой? Тоже демон? Он смотрит прямо на него, и в его глазах сверкает неподдельный интерес. В этот момент он задается тем же вопросом, что и Пак Чимин все это время: что особенного в этом мальчике? Чонгук чувствует, как Чонсон хватает его под руки со спины и помогает встать. Он крепко держит его за предплечье и тянет вперед, заставляя ускориться. Чон несколько секунд смотрит на загадочного мужчину, а после разворачивается и продолжает бежать, на ходу вытирая рукавом кровь с лица. Чонсон сворачивает куда-то в сторону и пробегает между деревьями в какие-то густые заросли, но потом резко останавливается, а парень сталкивается с его спиной. Перед ними возникают большой обрыв и жутко ветхий мост, ведущий на другую сторону. Черт. Он выглядит очень хлипким и явно может оборваться в любую секунду, но у них нет выбора. За спиной погоня, а впереди темная пропасть. Чонсон нерешительно стоит у него и смотрит вниз. В обрыве ни черта не видно кроме тьмы. Скорее всего, на дне камни, а может и река, но выглядит он очень глубоким, поэтому он начинает дрожать от паники и отрицательно качает головой. Парень оборачивается и замечает, что туман все ближе к ним. — Дерьмо, — шепчет он и тяжело дышит. — Вот дерьмо. Нет. Я не пойду. Он обвалится же. Мы упадем. — Давай, у нас нет других вариантов, — отвечает Чон, глядя на преследователя, который спокойно продолжает идти за ними среди серой дымки. — Я… я… боюсь высоты, черт. Нет, я не пойду. — А умереть ты не боишься, как и остальные? Давай! — Не могу. Нет, я не могу, — дрожащими голосом говорит он и отступает от обрыва. — Хрен с тобой, я первый пойду, — говорит Чонгук, проходя вперед. Как только его ноги наступают на гнилую деревянную перекладину, то вся хрупкая веревочная конструкция начинает шататься из стороны в сторону и скрипеть, вызывая дрожь по всему телу. Ноги трясутся от жуткого страха и усталости после долгого бега, но нужно продолжать идти. Если он этого не сделает, то парень точно не решится даже попытаться. Чон осторожно делает шаг, и мост скрипит еще сильнее. Он смотрит вперед, и внутри все сжимается от страха, а от гулко бьющегося сердца начинает подташнивать и кружиться голова. Он такой длинный, что кажется просто бесконечным, и уходит в темноту, будто ведет прямиком на тот свет. Господи, как вообще можно перейти его? Вдруг на той стороне что-то еще хуже, чем то, что за спиной? Нужно собраться и двигаться. Необходимо показать Чонсону, что все нормально и он может идти сюда. Чем дольше они стоят, тем ближе к ним преследователь. Он начинает передвигаться медленными шагами, едва дыша. Дрожащими пальцами он прикасается к веревкам, пытаясь удержать равновесие, и делает еще несколько шагов. Где-то на противоположной стороне раздается треск, будто мост сейчас обвалится, и он резко замирает. Конструкция качается, но все же держится. Чонгук продолжает делать боязливые шаги и постепенно доходит до середины. — Чонсон! Давай! Мы должны уходить! — кричит он. — Я боюсь, Чон. Я… — Ты должен побороть свой страх прямо сейчас! От этого зависит твоя жизнь! Нужно сваливать! — Я знаю! — кричит парень в ответ, и его голос срывается. — Но я не могу. — Ты должен! Давай, придурок! — кричит Чонгук, делая шаг, и слышит вдруг громкий хруст под ногами. Прогнившая перекладина ломается под его весом, и он падает вниз. Раздается его громкий крик, скрип моста и треск ломающегося дерева. Он чудом успевает ухватиться ладонями за веревку и кричит. Кажется, он ломает ребро, потому что от резкой боли в груди где-то справа темнеет в глазах и дышать становится очень трудно или это просто очень сильный ушиб. Все жжет внутри, будто кислород обжигает легкие. Черт, просто прекрасно. Он тяжело стонет и пытается на дрожащих руках подтянуть свое тело, но мост лишь шатается, а его сил не хватает это сделать. Он опускает глаза вниз и видит жуткую черную бездну, которая готова его сожрать в любую секунду. Замерзшие пальцы с трудом держат его на весу, и он понимает, что не выберется сам отсюда. — Чон! — кричит Чонсон, испуганно глядя в темноту. — Ты там живой? — Да, — говорит он и тяжело стонет от боли, — но мне нужна помощь. — Твою мать. — Прошу тебя. Я что-то сломал, кажется, или нет. Я не уверен, но вишу над чертовой пропастью и не могу вылезти. Я знаю, тебе страшно, но сам я не смогу. Парень тихо вздыхает, приоткрыв губы, и зажмуривается. Панический страх перед высотой атакует его все больше и больше, когда он понимает, что от него зависит жизнь человека. Он глубоко дышит и мысленно ведет обратный отсчет от десяти до нуля, давая себе секунды на то, чтобы успокоиться. Только от его решимости и смелости сейчас зависит, будет ли жить Чонгук. Невероятно. К такому он точно не был готов. Рисковать собой ради другого человека, который для него мало что значит? Ни за что. Он оглядывается и видит, что весь туман исчез. Значит, он может просто сбежать и уйти к дороге. Отец, скорее всего, уже приехал, или с минуты на минуту будет там. — Чонсон, пожалуйста! — просит Чон. Он нерешительно вновь смотрит на мост и хмурится с щемящим сердцем в груди. Разве может он на самом деле его бросить? Да, верно, они даже не друзья, чтобы он рисковал своей задницей из-за него. Но ведь он хороший парень, разве можно тогда бросить его в такой ситуации? Что же ему делать? Он вдруг ощущает на своем плече крепкую хватку ладони и сильно вздрагивает, но не оборачивается, потому что страх его просто парализует в этот момент. Ноги врастают в землю, а руки безвольно висят по швам. По позвоночнику ползет какой-то просто могильный холод от энергии существа за ним. Это преследователь, больше некому здесь быть. Он прямо за ним и, похоже, ему конец. — Какая же досада, — тихо говорит бархатный голос за спиной, и его обладатель шумно усмехается. — Что ты будешь делать, дитя? Такой сложный выбор для такого испорченного мальчишки. — Кто ты такой? — шепчет парень едва слышно. — Рыцарь Ада, — шепчет он в ответ с придыханием ему на ухо, практически касаясь его губами. — Пришел за вашими грязными душами. — Паршивое имя. Тихий колючий смех наполняет пространство вокруг, и его горячее дыхание обжигает кожу на шее. Он стоит так близко, что ему страшно дышать в его присутствии, будто это какое-то запрещенное действие. — А ты дерзкий. У меня имеется другое имя. Но ты же не думаешь в самом деле, что я скажу его жалкому человеку? — выгибает бровь он. — Что тебе нужно от меня? — Мы не закончили с тобой. Мой брат категорически запретил трогать очаровательного брюнета, который сбежал из его постели, но вот поиграть с тобой — нет, — снова смеется преследователь и смотрит на наручные часы. Он цокает языком и разочарованно вздыхает. — Ах, у меня осталось совсем немного времени до боя часов. Так что проведем его с пользой. Я так люблю обнажать человеческие секреты. — Что за… — Ш-ш-ш, — шепчет он, прикладывая палец в черных кожаных перчатках к своим губам. — Без паники. Ты можешь остаться в живых, если будешь вести себя правильно. Вся надежда на твою совесть и порядочность. Чонсон едва заметно качает головой и тяжело дышит, зажмуриваясь. Это какой-то сон. Чертов сон. Нужно просто заставить себя проснуться. Это не может быть реальностью. Кто он такой, чтобы общаться с ним так, будто правит всем гребаным миром и все зависит лишь от него? Но когда холодная ручка серебряной трости касается его кожи, парень понимает, что это все происходит, к сожалению, по-настоящему. Незнакомец медленно ведет ей по его щеке, слегка надавливая, а затем вниз к его челюсти. Он склоняет голову на бок, прищуриваясь, и поворачивает ей его лицо к себе. Они оба слышат болезненный стон Чонгука, разрывающий тишину, и скрип ветхого моста. И если Чонсона это пугает до одури, ведь он понимает, что тот может сорваться и погибнуть в любую секунду, то загадочное существо напротив — совершенно нет. Он лишь недовольно дергает щекой и ухмыляется, продолжая рассматривать свою жертву. — Красивый, — сухо говорит он с улыбкой. — Но нерешительный, несмотря на свою самоуверенность. Высокомерный и несчастный. Тебя никто не любит в этом мире, хотя полно людей вокруг. Чувствуешь себя одиноким и непонятым? — вновь выгибает бровь незнакомец и ловит его болезненный взгляд, зная, что прав. — Да. Обаятельная улыбка, а за ней скрывается сломленная душа, наполненная болью. — Откуда ты… — Вижу тебя насквозь. Тяжелое детство? Жестокость и холод близкого человека сделали тебя паршивой личностью. Сначала обижали тебя, а теперь — обижаешь ты. Из-за того, что ты никому не нужен, пустился во все тяжкие, — шепчет демон, грубо хватая его челюсть, и резко приближается к его лицу. — Зависть, похоть, гордыня и гнев управляют тобой. Много лжешь и причиняешь боль. Алкоголь, наркотики и распутство. Ты погряз в этом. Разве должен я пощадить такого, как ты? — Я не просил об этом, — шепчет парень. — Даже сейчас ты предаешься греху. Гордыня тебя может погубить, мальчик мой, — гипнотически говорит он и проводит кончиком языка по его щеке. Чонсон сильно дрожит от страха и зажмуривается от отвращения. — Как же вкусно ты пахнешь. Изумительно. Просто пир для меня, но перейдем к делу. — Что тебе нужно? — Ты можешь спасти себя и убежать прямо сейчас, — отвечает демон и отпускает его. — Или же, можешь помочь ему, прежде чем это сделать. Интересно, что же ты выберешь? — Ты не отпустишь меня. Я ведь не идиот. — Поступи честно. Так, как желает твоя душа, и тогда я оставлю тебя в живых. Будь честным сам с собой, трусливый мальчишка. — Чонсон! — кричит Чонгук голосом наполненным болью. — Пожалуйста! — Он в отчаянии, — смеется адское создание и его глаза становятся игривыми, будто все это его очень забавляет. — У тебя пятнадцать секунд, смертный. Покажи мне, кто же ты такой на самом деле. Он отходит в сторону и ладонями опирается на трость, с улыбкой глядя на него. Он прожигает его тяжелым взглядом и глубоко дышит, питаясь неконтролируемым страхом. Вот чего он хочет: получить от него как можно больше ярких эмоций. Чонсон неуверенно подходит к обрыву и смотрит вниз. От паники его начинает сильно тошнить, а ноги подкашиваются. Это невыносимо. Самый большой страх, который он никак не может преодолеть в течение своих двадцати лет, он должен переступить прямо сейчас, чтобы помочь человеку, который даже не близок ему. Но он может этого не делать и убежать, спасти свою жизнь. Тогда Чонгук погибнет, а он останется единственным выжившим среди сегодняшнего кошмара. А если он поможет ему, то этот мост может просто не выдержать веса двоих людей, и они полетят вниз. Стоит ли тогда так рисковать из-за него? Парень слышит, как впереди, где-то в самой глубине темноты, снова стонет от боли Чон, а демон продолжает с интересом наблюдать за ним и его распутьем. На его губах играет ухмылка, а в глазах пляшут языки адского пламени. Ему нравится все происходящее. Он удовлетворен тем, в какую ситуацию их загнал. Чонсон медленно оглядывается и видит дорогу к свободе, а затем снова смотрит перед собой. Тьма и этот страшный мост с самой большой его фобией, от которой у него кровь стынет в жилах. Незнакомец приглашающим жестом указывает ему на свободную дорогу и выставляет ладонь перед собой. Он неторопливо начинает загибать пальцы, отсчитывая последние пять секунд, и тот начинает пятиться к выходу отсюда. — Я так и думал, — усмехается демон с неким разочарованием в голосе. Чонгук, сжимая зубы, сквозь боль и ужасный холод, пронизывающий тело, пытается держаться из последних сил. Пальцы онемели и совсем не слушаются. Они скользят по веревке, и он понимает, что больше не может висеть. Он громко кричит, с невиданным усилием сжимая их, но веревка выскальзывает из ладоней, и он срывается. Крепкая ладонь вдруг хватает его за предплечье, и он поднимает испуганный взгляд вверх. Волна облегчения сразу же накрывает его с ног до головы, и он улыбается уголком губ. — Ты остался, — шепчет он удивленно. — Возможно, я об этом пожалею. Но не хочу, чтобы ты сдох, Чон, — отвечает Чонсон, хватая его крепче, и с болезненным криком тянет вверх. — Давай! Парень помогает ему выбраться, и когда Чонгук оказывается на мосту, то сразу же падает на спину с трудом дыша. Каждый вдох отдается адской болью в груди, и он морщится от нее. Руки дрожат от усталости, а ноги от страха. Чонсон ложится рядом и шумно дышит, глядя в черное небо. Чон поворачивает голову, а затем рассматривает его профиль и поднимает дрожащую руку, сжимая кулак. — Спасибо, — шепчет он благодарно. — Пошел ты. Я чуть не обделался. Ненавижу высоту, до сих пор не знаю, как я это сделал, — фыркает парень, но все же ударяет кулаком по его руке. — Я горжусь тобой. — Спасибо, что сказал это. Мост неожиданно сильно шатается, когда по нему начинает идти это исчадие ада, хлопая ладонями, и смотреть на них в упор. Парни быстро поднимаются и вспоминают, что они все еще в опасности. — Браво, — говорит он и холодно смеется. — Все же в тебе не все сгнило, и это похвально. Но вот тебе жизненный урок на будущее: вынужденный героизм — не всегда оправданный. Иногда стоит думать только о себе. Они медленно пятятся от него, вздрагивая от каждого скрипа и хруста перекладин. Демон надвигается на них плавно и неторопливо, прекрасно зная, что они готовы умереть от ледяного ужаса, который он в них вселяет. Вокруг него снова появляется серая дымка, а глаза становятся совершенно черными, и его человеческий облик искажается. За его спиной появляются устрашающие крылья с продольным жилкованием, напоминающие крылья летучей мыши, и он скалится в злобной улыбке, глядя на них. — Святое дерьмо, — шепчет Чонсон, замирая на месте от страха. — Несмотря на то, что ты меня удивил, я все же разочарован. Первым твоим порывом было оставить его. Бросить на верную погибель и спасать свою жалкую жизнь. — Не слушай его, — говорит Чонгук, хватая парня за локоть, и тащит вперед по мосту. — Ты помог мне. Я жив только благодаря тебе. — Никчемный. Ты даже не смог достойно совершить хороший поступок, — продолжает он, наступая все ближе. — Ты считаешь себя хорошим человеком, раз сделал это? О нет, дитя. Ты гнилой внутри, и он так же думает. Все так думают. — Чонсон, уходим. — Да. Уходим, — шепчет парень, хмурясь. — Трусливый, глупый, завистливый. Ты так завидуешь ему, — указывает демон пальцем на Чона. — Завидуешь тому, какая у него семья, ведь у тебя ее нет, несмотря на красивую для всех картинку. Твой отец ненавидит тебя, потому что ты не оправдываешь ни одной его надежды. Ты для него настоящая заноза в заднице. Он жалеет о том, что именно ты его сын. — Идем, не слушай этот бред. Он специально выводит тебя на эмоции. Не поддавайся этому, — говорит Чонгук. — Ты завидуешь тому, какой у него друг. Он единственный, но преданный и любящий. А у тебя же нет никого, кроме паршивой псины, которая понимает тебя лучше всех людей на этом свете. Ты так жалок. Никто даже не будет плакать о тебе, когда тебя не станет. Ты так отчаянно пытался соответствовать своему образу плохого мальчика, что потерял себя настоящего. А настоящий ты — сплошное разочарование. Ты сделал шаги назад, хотя должен был рвануть вперед и спасать его. Так поступают хорошие люди, которые не заслуживают ада. Что было, если бы ты не успел схватить его? Он бы погиб, и его смерть была бы на твоей совести. Чон поворачивает лицо парня к себе и замечает в его глазах застывшие слезы. Ему страшно и больно все это слышать. Очевидно, каждое слово сильно режет по его сердцу, потому что в чем-то это горькая, но все же правда. — Не слушай это. Ты спас мне жизнь, и не важно, как именно ты это сделал. Ты преодолел свой большой страх и пошел на это ради меня. Ты смелый и хороший человек. Ты не жалок, Чонсон. Демон закатывает глаза и недовольно вздыхает. Он ударяет тростью по перекладине под своими ногами, а затем слегка взмахивает крыльями, от чего их обдает потоком ледяного воздуха. Он громко и жутко смеется, а затем раздается этот страшный звук, который пугал их, и мост начинает трястись. — Хватит строить из себя святого. Давай по-честному, сейчас каждый из вас играет сам за себя, — говорит адское создание и приподнимает игриво бровь. Мост начинает медленно покрываться серым туманом, а затем он растворяется, и на его месте появляются какие-то растения. Сухие, черные и с огромными острыми шипами. Они стремительно разрастаются и ползут к ним. Чонгук едва заметно отрицательно качает головой, а затем хватает парня за рубашку и тянет подальше отсюда. Чонсон неуверенно пятится, глядя на демона, но быстро приходит в себя и разворачивается. Они бегут на другую сторону обрыва, и за их спинами раздается снова злорадный смех, будто это существо ожидало именно этой реакции. Старые веревки трещат, а гнилые перекладины хрустят, пока растения покрывают его полностью, словно сжирая все на своем пути. Чонгук несется впереди, и поэтому первый оказывается на земле, и сразу же оборачивается. Демон стоит на том же месте и улыбается, шумно втягивая воздух носом. Он питается их эмоциями, как и говорил Чонсон. И Чимин так же говорил, что это питает его. Черт возьми, так это правда. Выходит он на самом деле специально задевал больные струны души парня, чтобы получить его боль, злость и ненависть. Дерьмо. Чонгук видит, как преследователь поднимает ладонь и изящно перебирает пальцами несколько раз, будто прощаясь с ним. Они снова бегут по густому лесу, не зная совершенно, в какой стороне выход и что делать дальше. От холода он уже не чувствует пальцев, а его силы на исходе. Чонсон тоже уже сильно измотан и еле переставляет заплетающиеся ноги между корнями деревьев. Спустя несколько минут они понимают, что за ними больше нет погони и начинают замедляться, бросая друг на друга недоуменные взгляды. Вот так легко он их оставил? — И он просто так ушел? — спрашивает Чонгук, переступая через какие-то ямы в земле. — Похоже, его время истекло. Он сказал, что у него оно есть до боя часов. Без понятия, что это значит, но, — вздыхает парень, опираясь руками на свои колени и с трудом дышит, — не знаю. Слава Богу, что он свалил. — Бой часов? — тихо спрашивает Чон, разглядывая местность. — Точно, петля. Поляна впереди окружена большими деревьями с толстыми стволами и небольшими возвышенностями, будто она была дном какого-то совсем маленького озера много лет назад. Так странно. Среди сплошной равнины на противоположной стороне, это место особенно выделяется. Голые ветви кривых деревьев выглядят пугающе, как в фильмах Тима Бертона. И это не предвещает ничего хорошего. — Что будем делать дальше? — подает тихий голос Чонсон. — Я впервые в этой части леса. Не знаю, есть ли здесь выход кроме того через мост, — говорит Чон, опуская взгляд на землю, и хмурится. Он садится на корточки и веткой толкает странную находку среди листьев. Твою мать. Он бросает быстрый взгляд на парня и видит, как тот идет к деревьям на небольшом склоне, не замечая ничего странного под ногами. Чон снова смотрит на свою находку и внимательно рассматривает. Белая кость, лежащая среди листвы, словно обглодана, и выглядит довольно свежей, даже еще со следами крови. Это что еще за дерьмо? — Какого хрена? Это что, чья-то нога? — ошарашенно шепчет он и отшатывается назад. Волосы становятся дыбом, и Чонгук переводит взгляд на Чонсона. Тот испуганно поворачивается к нему, пригибаясь, и почему-то резко указывает на большое дерево недалеко от них. Парень подносит палец к губам и показывает, что нужно вести себя крайне тихо. Да что он там увидел? Они медленно и бесшумно подходят к укрытию и ложатся на землю, прячась от чего-то в центре поляны. Чонсон кивает туда, и Чон от шока забывает как дышать. Какое-то существо сидит к ним спиной над трупом Айл и издает странные звуки. Оно удовлетворенно мычит или рычит и словно чавкает. Какого черта? Парень замечает на листве вокруг них множественные следы крови, будто на ней что-то лежало. Неужели другие трупы? Что оно делает вообще? Что это такое? От страха сердце разгоняется до скорости света, и в глазах темнеет от резкого выброса адреналина. Это нереально просто. Существо вдруг резко оборачивается, и они прижимаются ближе к земле, прячась от его взгляда. Глаза Чонгука расширяются от невыносимого ужаса, когда он видит лицо этого создания. Он общался с ним не один раз и даже не догадывался, что все это время оно выполняло грязную работу. Эврин. Точнее, не совсем, но внешний облик частично принадлежит ему. Его бешеные глаза настороженно смотрят по сторонам, и он скалится, обнажая жуткие клыки, а цвет кожи что-то среднее между темно-синим и черным, как у тех мух, которые садятся на мясо. Он будто падальщик, который прибирается после массового убийства в поместье. Подбородок, шея и вся его одежда в крови, будто он искупался в ней. Он несколько секунд прислушивается, а затем продолжает свое мерзкое занятие. Он вдруг резко берет предплечье Айл и вонзается в него зубами, отрывая куски плоти, а затем и саму руку. О Господи, он же жрет ее труп. А точнее, выходит, что все тела людей, которых убивает Асмодей. Вот куда они исчезают бесследно. Чонгук зажимает рот ладонью от сильного приступа тошноты и удушающей паники. Каждый вдох дается с адским трудом из-за боли в ребрах и от всего увиденного. Бог мой, это омерзительно, он на несколько секунд просто задерживает дыхание, пытаясь унять внезапную паническую атаку. Его воспаленный мозг начинает быстро соображать, и он агрессивно перебирает в памяти некоторые детали. Дворецкий называет Чимина лишь «Господин», скорее всего, дело не в его статусе в доме. Он всегда крутится рядом с ним и беспрекословно следует его указам. Похоже, он какой-то мелкий демон и служит ему все эти годы. Осознание осеняет его в одно мгновение и больно ударяет по голове. Эврин — это неполное имя, а преобразование в более удобное для людей. Его зовут Эврином. Он знает это имя, потому что читал о нем в книгах по демонологии из библиотеки. Эврином — один из демонов, который пожирает мясо умерших, оставляя одни кости. ​‌‌​‌‌​Это просто сумасшествие. Прекрасно устроились: один пожирает души, а другой — тела. И никто, абсолютно никто и никогда не станет искать останки погибших в глуши жуткого леса у «Делькур», ведь через этот ветхий мост явно никто не ходил десятки лет. Выходит, здесь даже не обыскивали ничего, раз так и не нашли следов. ​​​‌​‌ ​​​‌‌​ ​​‌​‌​ ​‌​​​‌ ​​‌​​​ ​​‌‌‌​ ​‌​​​‌ ​​‌‌‌​ ​​‌‌‌​ ​​‌​​​ ​‌​​​‌ ​​‌‌​‌ ​​‌‌​​ ​‌​​‌‌ ​‌​‌​‌​ ​‌‌​‌‌​ ​‌‌‌​‌‌ ​​‌‌‌‌ Чонгук качает головой, не веря в реальность всего происходящего, и медленно ползет назад подальше от этого ужаса. Чонсон двигается так же вслед за ним, и они остаются незамеченным. Но как только они поднимаются на ноги и делают шаги назад, то поскальзываются и проваливаются куда-то. Находясь в глубоком шоке и в темноте, они не заметили небольшой склон под ногами. Они летят кубарем с него и оказывается в каком-то водоеме. На удивление он очень глубокий, и они сразу же погружаются под воду с головой. Множество сотен иголок моментально пронзает тело Чона с ног до головы, просто в одну долю секунды словно погрузив его в воды Арктики. Это ужасное чувство напоминает ему о том, как он однажды в детстве провалился под лед на реке и едва ли не утонул. Тогда ледяная вода сразу же парализовала тело и одновременно обжигала его. Он не мог дышать, двигаться и открыть глаза, а просто замер, упираясь ладонями в толстый лед над головой, и пытался понять, как же выжить. Течение работало против него и толкало все дальше и дальше от места, где он провалился, унося по реке. Безысходность. Вот оно самое страшное чувство в такой ситуации, ведь он не понимал, как спасти себя. Именно это ощущение сейчас он ощущает вновь, как будто ему снова семь лет. Чонгук пытается вынырнуть из воды, но лишь больше идет ко дну. Он наконец-то открывает глаза, но совершенно ничего не видит. Просто тьма вокруг и толща ледяной воды. Значит, она жутко грязная, раз не видно даже собственных ладоней. Откуда этот водоем вообще здесь взялся среди леса, и почему он такой глубокий? Он начинает активно двигать руками и ногами, чтобы подняться наверх, и его пальцы случайно касаются чего-то или кого-то. Его и без того небольшой запас кислорода иссякает, и он зажмуривается, из последних сил толкая свое тело к поверхности. Он выныривает и жадно хватает воздух, продолжая двигаться и осматриваться вокруг. От холода конечности он практически не ощущает, и поэтому с трудом плывет к склону и старается ухватиться за что-нибудь, чтобы выбраться. Это невозможно. Угол слишком резкий, а пальцы сильно скользят по сырой земле и листьям. Все возможные пути спасения оказываются неэффективными. Он резко поворачивается на шумный всплеск и видит лишь голову Чонсона над поверхностью. Сердце мгновенно обрывается, когда Чонгук понимает, что это, черт возьми, не вода. В свете луны он видит, как по волосам и лицу парня стекают темные струи крови. Настоящей крови, и вся вода окрашена ей. Чон ошарашенно смотрит на свою ладонь, и его начинает жутко трясти от осознания этого. Нет. Нет. Нет. Это что, кровь людей, которых убивает Асмодей? Он неосознанно издает крик ужаса и следом слышит такой же громкий крик Чонсона, когда тот тоже понимает, в чем они плавают. Они паникуют и пытаются выбраться из этого дерьма, хватаясь за выступ земли, но ничего не получается. От ужаса мозг совершенно перестает здраво мыслить, и Чонсон начинает звать на помощь, заведомо зная, что ее здесь никто не окажет им. Здесь глубоко. Настолько, что скрывает их по самую шею, а с двух сторон они окружены возвышенностями. Фактически, они находятся на дне глубокой ямы, наполненной человеческой кровью, и захлебываются ею. Чонгук замечает поваленное дерево в стороне и понимает, что есть лишь один способ спастись. Для начала нужно выбраться отсюда, а потом они придумают, как подняться наверх. Нужно вытолкнуть отсюда Чонсона, если получится, а он потом поможет ему, ведь самому ему не выбраться из-за усталости и боли в ребрах. Тот тоже замечает сломленный ствол и сразу плывет к нему. Он старается вылезти из крови, хватаясь за ветки и издавая отчаянные крики. Они ломаются одна за другой, заставляя его лишь сильнее паниковать. Чон подплывает к нему, обхватывает его тело и старается вытолкнуть наверх, приподнимая как можно выше. Парень тянется из последних сил к толстой ветке дрожащими пальцами. — Давай же! — кричит он и облегченно стонет, когда ему это удается. Чонсон хватается за нее двумя руками, и Чонгук помогает ему подняться на этот островок безопасности. Он забирается на дерево и сразу же протягивает ему руку, но ухватиться за нее Чон уже не успевает, потому что что-то с силой хватает его за лодыжку и тянет вниз. Он снова оказывается на глубине и пытается вырваться, но что-то продолжает крепко держать его, будто специально желая утопить. Каждое резкое движение отзывается болью в груди, а кислород стремительно заканчивается. Становится еще страшнее, хотя куда сильнее уже? Он отчаянно машет руками, но что-то продолжает удерживать его за ногу. Его сопротивление становится все слабее и слабее, а сознание погружается все больше в темноту. Он несколько раз судорожно дергается, когда дышать становится нечем, и закрывает глаза. Тело постепенно наполняется какой-то слабостью. Кажется, он устает бороться, а силы покидают его в самый неподходящий момент. Его никто уже не держит, но он больше и не стремится выбраться. В какой-то момент кажется, что весь мир вокруг замирает. Каждая клетка его тела медленно погружается в такое знакомое состояние. Это не пугает почему-то в этот раз, а окутывает чувством спокойствия. Конечности окончательно расслабляются и его разум отключается. Чонгук слышит тихий и медленный стук своего собственного сердца в голове, а затем раздается его последний удар, и все вокруг меняется. Он открывает глаза и щурится от яркого света, потому что это сильно слепит после темного леса. Все вокруг белое и такое величественное. Это место напоминает светлый длинный коридор какого-то дворца, но без лишнего убранства. Лишь красивое строение, формы и несколько мраморных статуй в виде ангелов. Никаких окон или дверей, лишь пустое пространство с высокими стенами. Он с интересом рассматривает все окружающее и замечает, что у этого странного коридора нет потолка. Вместо этого над его головой видно чистое голубое небо с плывущими пушистыми облаками. Поразительно красиво, и выглядит так волшебно, что невозможно оторвать глаз. Из ниоткуда перед ним в нескольких метрах появляется фигура в белом плаще с золотой каймой и стоит к нему спиной. Голову этого человека покрывает глубокий капюшон, а руки скрываются в длинных рукавах. Фигура словно парит в воздухе, выглядит такой невесомой и легкой, что парень на несколько мгновений сомневается в ее реальности. Он ускоряет шаг и подходит к ней. Он совершенно не боится этого. От нее исходит мягкая и теплая энергия, которая дарит лишь какое-то умиротворение. Странно, но он не испытывает никаких эмоций. Ни хороших, ни плохих. И это удивительно, ведь несколько минут назад просто умирал от страха и физического бессилия, а сейчас находится в непонятном месте, но его это совсем не пугает. — Не стоит этого делать, — вдруг говорит фигура в плаще и мягко указывает на пол кистью с длинными пальцами. Чонгук бросает взгляд вниз и замечает широкую линию, проходящую по полу, стенам с двух сторон и потолку, как бы разделяя пространство на две равные части. Этот странный барьер мерцает словно какое-то иллюзорное поле, но более ярко и красиво. Парень резко останавливается и фигура медленно поворачивается к нему лицом. Это светловолосый мужчина на вид лет пятидесяти, с невероятно голубыми глазами, как небо в летний день и мягкой доброй улыбкой. Он легко кланяется, приветствуя гостя, и переходит через эту линию, делая шаг к нему. — Граница, — поясняет он, замечая его непонимающий взгляд. — Перейдя ее, обратно уже не вернешься. — Обратно? — удивляется Чонгук. — В твоей голове множество вопросов, я понимаю. Начнем с главного. — Что это за место? — Эта линия называется «Terminus vitae». Или, проще говоря, жизненная грань. Здесь заканчивается земная жизнь и начинается иная. Это то самое место, где оказываются все люди после смерти. Здесь я их сопровождаю, пока принимается решение о дальнейшей судьбе души, — поясняет мужчина. — Ад и рай, — догадывается парень. — Верно, — кивает он. — Я провожаю их к вратам Ада или Эдема. Но, перейдя границу, ты больше не вернешься в мир живых. — Я что, умер? — удивляется Чонгук, хлопая большими глазами. — Да. Твое сердце остановилось. — Но как же… — Не бойся. Твоя смерть наступит не от этого. Так что ты вернешься домой. — Кто вы такой? — Проводник или сопроводитель душ умерших на Страшный суд, который будет взвешивать грешные и праведные поступки людей. — Вы ангел? — Верно. — Почему вы не позволили мне пройти за границу, если я умер? — Смерть коснулась тебя, но совершенно случайно. Еще не время. Ты не исполнил свою миссию. Надеюсь, ты знаешь, в чем она заключается? — Кажется, но я не совсем уверен. Я должен отправить демона в ад? — робко спрашивает парень, глядя на него. — Асмодей на свободе среди людей и убивает их. — Не совсем так. Ты должен освободить невинную душу. Она наша и должна вернуться туда, где ей место. — Суон, — шепчет Чонгук — Да, — снова кивает ангел. — Я должен это сделать потому что единственный, кто связан с его прошлым в этом времени? — Все гораздо глубже, чем ты думаешь. Ты должен освободить части его души, и это под силу лишь тебе, поэтому тебя отправили обратно. Ты все поймешь в свое время. — Но почему именно я? Ведь это он мне обо всем рассказывает. Я же ничего не помню. Не совсем понимаю, в чем заключается моя помощь тогда. — Это совсем не так. Твоя душа рассказывает ему воспоминания, которые стираются вместе с его личностью. От них зависит то, насколько сильна будет его душа, а он — транслирует их тебе. Вы работаете подобно живому организму. Все взаимосвязано. Твоя помощь и роль в этой истории невероятно велика. — Асмодей знает, кто я? — спрашивает Чон. — Нет, твое происхождение ему неизвестно. Он не способен прочитать тебя из-за защиты, лежащей на тебе. Ты небесный посланник. Чистая душа с большим секретом из прошлого. То, каким образом ты связан с Суоном, для него загадка, а для тебя — преимущество. — Почему тогда высший суд не может наказать его сейчас за все, что он делает, если знает о происходящем? — Причина проста — души. Если мы его изгоним, не освободив пленника, то все заключенные с ним сделки людей будут считаться по-прежнему действительными. Он заберет их с собой, но ведь большинство из них невинны, — поясняет мужчина. — Все дети Делькур. — Верно. Они отправятся в ад после многих лет незаслуженных страданий, но и не только они. Душ, забранных Асмодеем, очень много. Мы не можем допустить этого. Нам нужно, чтобы ты помог, а дальше демон будет караться высшим судом за свои действия. Он нарушил закон неприкосновения между тьмой и светом. Это делает его более уязвимым, что на руку тебе. — «Тьма, коснувшаяся света, больше не будет иметь прежней силы. Тьма, посмевшая сломать и осквернить невинную душу, будет караться высшим судом», — шепчет Чонгук, хмурясь. — Вот что это значило. И слова Селесты. Он действительно слабеет из-за меня. — Все верно. Своим соитием с ангелом, хоть и земным, он все же нарушил закон. Он не понимает, что происходит, потому что ты все еще для него закрытая книга. — Откуда на мне такая защита? Разве он не должен чувствовать таких, как я? — Должен. Демоны знают нас по аромату души, но твоя его не имеет, — поясняет он. — Почему? И все дело в этой защите? — Верно, — кивает ангел. С ума сойти. Она так сильна, что демон не способен почувствовать аромат души, читать его и влиять на него в полной мере. Парень невольно прикасается к своему кулону и тихо вздыхает. Неужели в этой маленькой вещице такая мощь? Мисс Хаул говорила, что именно он защищает его. — Тебя беспокоит еще какой-то вопрос? — Дети Делькур меня преследуют, но я не думаю, что это их желание. Асмодей вынуждает их это делать? — спрашивает Чонгук. — Демон подсадил в тебя некую субстанцию. Хаотичный сгусток тьмы, который помогает ему воздействовать на тебя. Мы называем это «архейдж». Именно он позволил ему управлять тобой в тот момент, когда демон нарушил закон неприкосновения, и именно это привлекает в тебе эти души. Архейдж из тебя практически вышел. Они существуют разных видов. Более слабые и сильные. Тот, что сидит в тебе, довольно слаб. Видимо, опять же сила твоей защиты не позволила проникнуть в тебя более сильной тьме, а вот дети Делькур подвержены влиянию сильных архейджев, они не могут избавиться от них. Демон полностью управляет ими. Их ничто и никто не защищает, — объясняет мужчина. Все сходится. В тот момент, когда Селеста говорила с ним в лесу, как обычная девочка, прося о помощи, то Асмодей, скорее всего, был слаб. Но после, когда она изменилась, видимо, он пришел в обычное для себя состояние. Он действительно полностью их контролирует и заставляет пугать его. А дети видят в нем Тенши, поэтому просят отдать душу. — Практически вышел? То есть не совсем? Это сидит во мне до сих пор? Значит, Асмодей снова может оказывать на меня такое сильное влияние, если захочет? — начинает паниковать парень. — Пока он не выйдет из тебя — да. — Но как же мне избавиться от этой субстанции? — Тебя должна наполнить энергия противоположная архейджу. Большой поток светлой и теплой энергии. Чонгук тяжело вздыхает и задумчиво смотрит в пол. С ума сойти, то есть все, что произошло этой ночью, может повториться, если он не избавится от этой тьмы? Чимин продолжит играть с ним, если он не найдет способ помочь себе. — Селеста Делькур мне говорила о каком-то клинке, что я должен найти его. Для чего? — тихо говорит парень. — Ангельский клинок, — кивает он. — Оружие, которое ты можешь наполнить своей силой и призвать тем самым небеса на помощь. Оно противоположно тому, каким вызвали демона на землю, соответственно, оно способно его отправить обратно. — Но где же мне его найти? — Ты должен понять это сам. Ты наблюдал за ним со стороны. Демон прячет это где-то на виду, чтобы постоянно проверять его местонахождение. Подумай, что это может быть за место, и ты найдешь. — Как он хотя бы выглядит? Как обычный клинок? — спрашивает Чонгук. — Ты его сразу узнаешь. Он среагирует на твою энергию, ведь только ангел способен наполнить его силой. — Но что же мне делать до того момента, пока я смогу все это исполнить? Люди ведь погибают. — Твоя задача освободить фрагменты души и найти клинок. Люди погибают каждый день по различным причинам. Нас беспокоит только тот, с кого началась эта чудовищная цепочка. Освободи его, и мы вернем все души домой. — С кого началась цепочка? — переспрашивает парень, и хмурит брови в недоумении. — Вы хотите сказать, что Суон заключил первую сделку с ним? Поэтому он единственная душа в плену? — Да, — кивает ангел. — Боже мой, — вздыхает он, качая головой. — Постарайся помочь ему, а еще… — Выжить, — заканчивает за него Чон. — Верно. И это тоже. Если ты погибнешь, то второго шанса не будет. Слишком много пройдет времени от момента твоего нового перерождения, до того, пока ты снова столкнешься с этим. У сосуда нет для этого времени. — Если я не успею, то он погибнет. Я понимаю. — Хуже, — говорит мужчина и глубоко вздыхает. — Он навсегда исчезнет. Его тело будет разрушено, облик забыт, а душа расщепится и растворится, будто его никогда не существовало. Чонгук поднимает на него испуганный взгляд. От этих слов все внутри неприятно шевелится. Вот так просто? Будто его никогда не существовало? Он неожиданно сильно вздрагивает от мощного и громкого удара внутри своей груди. Сначала он не понимает, что это, но когда удар раздается снова, то его тело наполняет тепло. Это удары его сердца которые возвращают его к жизни. Кажется, что проходит целая вечность, пока он здесь находится, но на самом деле не больше минуты. Время в этом месте течет совсем иначе. Его тело наполняет ощущение сильного тепла до самых кончиков пальцев. Кровь начинает быстро двигаться по венам, наполняя его жизнью. Он постепенно возвращается к реальности, но сознание наоборот погружается в темноту. Чон чувствует себя полностью лишенным сил, и когда все вновь начинает плыть перед глазами, он просто закрывает их и проваливается куда-то, снова отключаясь.

***

Парень приходит в себя уже в комнате Инсона спустя долгое время. Он совершенно не помнит, как выбрался из той жуткой ямы с кровью и кто вообще его вытащил, а после привел в чувства. Он медленно поднимает руку к лицу и кладет прохладную ладонь на лоб. Голова жутко трещит, а у брови он чувствует пластырь. Все тело ломит, и дышать по-прежнему еще больно. Острая боль пронзает грудь при каждом вдохе. Черт, похоже, все же придется обращаться в больницу. Он тихо и глубоко вздыхает, слыша шевеление в углу комнаты, и с большим трудом садится на кровати, замечая знакомого гостя. Чимин сидит в старом стеганом кресле, закинув ногу на ногу и подперев пальцами висок. В его руках небольшая потрепанная книга, и он сосредоточенно бегает по ее страницам глазами. Внутри Чона мгновенно образуется ком страха, и сердце ускоряется за несколько секунд. Он не был готов его увидеть вот так сразу после всего, что произошло. Больше всего он мечтал сбежать отсюда, а оказался снова в одной комнате с ним. Пак спокойно перелистывает страницу и улыбается уголком губ, не обращая на него никакого внимания. — «Бродить в потемках больше не желаю, Где на вопрос ответа не найти. Из царства мрака я хочу уйти И отдохнуть под ярким солнцем мая. Я много дней бродил бесцельно. Кроме путей без выхода нашел я огоньки, Ведущие в глухие тупики. Я — запертый ребенок в темном доме. Я тягой к свету дальнему томим, Как к маяку, что мрак лучом пронзает. Светлеет и земля в дорогу направляет На дальний свет, чтоб просто слиться с ним», — с выражением читает он, а затем тихо смеется иронии в этих строках, понятной лишь ему. Чонгук недоуменно хмурится, слушая его, а затем подтягивает выше одеяло, как будто защищая себя от его взгляда. Чимин смотрит на него пристально и внимательно, а затем откладывает книгу, небрежно бросая ее на стол. — Поэзия со смыслом всегда особенно увлекательно звучит. Дети Делькур все так любили читать. Поразительно, — говорит он и медленно поднимается из кресла. Демон изящно поправляет алую рубашку и рукава пиджака ей в тон, а затем подходит к нему и садится на край кровати. — Доброе утро, Чонгук. — Давно ты здесь сидишь? — спрашивает парень настороженно. — Довольно, — отвечает он, глядя на наручные часы. — Ты спал несколько часов. Практически сутки. — Так долго, — шепчет Чонгук. — Полагаю, что это нормально после того, что ты пережил. Тебя вытащили с того света в прямом смысле этого слова. — Да. — Как чувствуешь себя? — спрашивает Пак. — Ужасно, — морщится Чон. — Неудивительно, — усмехается он. — Что именно произошло вчера? — спрашивает парень, делая вид, что ничего не помнит. — Ах, — вздыхает Чимин и качает головой, — по непонятным причинам ты со своим приятелем из колледжа забрел вчера на другую сторону, которую давно никто не посещал. Не знаю, что же вас так сильно напугало в ночном лесу, что вы убежали туда. Вы провалились в ров с водой, окружающий границы поместья много лет. Чудом оба выжили. Ну конечно. Чонгук тихо вздыхает и отворачивается, избегая зрительного контакта с черными глазами напротив. Сейчас он совершенно не уверен в своих силах, чтобы попытаться сопротивляться ему. Тем более после того, что между ними произошло. Это неловко и неприятно. Он все еще чувствует стыд и злость, потому что Пак использовал его тело. А еще мысленно ненавидит себя за то, что в тот момент ему это все нравилось. Парень осматривает свою чистую одежду и понимает, что его отмыли от крови и переодели. Вот черт, ключ. Он же был в его кармане. Если Асмодей или Эврин нашли его, то, скорее всего, они уже прекрасно знают обо всем. — Где мои вещи? Мне нужно найти телефон и позвонить другу. Он там с ума сходит, наверное. Вдруг все же мой смартфон выжил после воды, — говорит он непринужденным тоном, потирая бровь. — Твоя грязная одежда там, — отвечает Чимин, указывая ладонью на бесформенную кучу у шкафа. — Я переодел тебя, но Эврин не успел еще заняться стиркой. Так что, вероятно, твой телефон все еще там, но вряд ли работает. Ты долго был под водой. — Хорошо. А где Чонсон? — Его забрал отец, насколько я понимаю. — С ним все нормально? — интересуется Чон. — Разумеется, только ты едва ли не утонул. Он выбрался раньше. Ты о нем беспокоишься? — выгибает бровь Пак. — На балу мне показалось, что он тебе не нравится. — Он все еще мне не нравится. Просто спросил, — лжет парень, отводя взгляд. — С тобой точно все в порядке? — спрашивает Чимин, прищуриваясь, и склоняет голову на бок. — Выглядишь напуганным. — Удивительно, правда? — с сарказмом говорит он. — Я же всего лишь чуть не умер. — Что вчера произошло в лесу до момента с водой? Вы будто бежали от чего-то, — спрашивает Пак, пристально глядя на него. — Мы искали дорогу и, кажется, заблудились. Был туман, странный и громкий шум. Думаю, мы просто были напуганы неприятной атмосферой, и на самом деле не знаю, от чего мы бежали. Я не помню, чтобы что-то там произошло действительно страшное. Может, Чонсон помнит больше меня. Нужно поговорить с ним. — Возможно, у тебя посттравматический шок после случившегося. Конечно, поговори с ним, когда снова увидитесь. Чимин знает, что Чонгук ему нагло лжет, но продолжает играть в эту увлекательную игру вместе с ним, ведь он все еще не приблизился к разгадке его происхождения. Сейчас его защита отчего-то стала будто бы сильнее. Чон подозрительно смотрит на него и замечает в его иссиня-черных волосах маленькое перо, похожее на то, что он нашел в лавке мисс Хаул. В его памяти всплывает момент, когда он тонул в человеческой крови и отчаянно звал на помощь. Было так страшно, что у него до сих пор холод пробегает по спине. Пак был там. В облике ворона он сидел на дереве и наблюдал за всем происходящим. Он не позволил его душе погибнуть просто так, ведь в его планах забрать ее. Парень хмурится, думая о том, действительно ли этот демон не знает, что он все помнит? На долю секунды в его глазах мелькает страх, и он быстро опускает их на свои руки, опасаясь столкнуться с ним взглядом. Он может все понять, и тогда не отстанет от него. Почему он сам так спокоен? Почему не боится, что Чонсон разболтает кому-то что-то лишнее? Интересно, он на самом деле жив и уехал домой, или завтра к утру тоже будет в списках пропавших? Слишком спокойно Чимин реагирует на это. Наверняка что-то сделал с ним. Чон вдруг вздрагивает всем телом и закрывает глаза, когда ощущает, как Пак аккуратно убирает его волосы за ухо, а затем кладет холодную ладонь на его шею. Он изучающе скользит взглядом по его лицу, затем переводит его на красные отметины на шее и ключицах от засосов. Парень замирает и практически не дышит, когда он проводит по ним большим пальцем. Так мягко и осторожно, будто сожалея о том, что осквернил его тело этими грязными отметинами. — Извини, у тебя очень нежная кожа, — говорит он, сверля темными глазами его шею так сильно, что ее начинает жечь. — Я немного увлекся. — Все нормально, — тихо отвечает Чонгук, разглядывая его элегантный костюм и необычные пуговицы. — Мне стоило быть с тобой ласковее, но иначе я не умею. — Это неважно. — Действительно? — удивляется Чимин, выгибая идеальную бровь. — Да, ведь это больше не повторится никогда. И я не думаю, что нам стоило… Парень не успевает договорить, потому что его губы неожиданно накрывают губы Пака в грубом поцелуе. Он прижимает его к себе за шею и бесцеремонно вторгается в его рот языком. Чонгук забывает, как дышать в одно мгновение, а все внутренности сжимаются от страха. Он бегает глазами из стороны в сторону, но все же отвечает на поцелуй, чтобы не вызвать лишних подозрений. Самое главное сейчас свалить отсюда к чертовой матери. Лучше держаться подальше от этого демона, пока внутри него сидит какой-то сгусток тьмы и пока он слишком слаб. Он не хочет снова стать марионеткой, когда ему захочется поиграть с его телом. Это отвратительно и жестоко. Да, его влечет к его внешней оболочке, но не сам Чимин. Его тело так реагирует только потому, что эти глаза, губы, нос, улыбка, все это принадлежит Суону. Пак разрывает поцелуй и ухмыляется, не подозревая того, что Чон даже не смог закрыть глаз, находясь эту минуту в сильнейшем напряжении. — Не произноси слово «никогда», если не знаешь, чем закончится сегодняшний день. Ты ведь не уверен, не так ли? — обаятельно улыбается он и мягко проводит пальцами по его подбородку. — Скажу Эврину принести для тебя что-то поесть. Ты должен набраться сил. Будут какие-то особенные пожелания? — В этом доме же все желания исполняются? — обдумав ответ несколько секунд, говорит Чонгук. — Разумеется, — кивает Чимин и легко улыбается. — Тогда я хочу уехать домой, — тихо говорит парень.