Asmodei

Lil Wayne, Bruno Mars — Mirror Robot Koch, John Lamonica — Nitesky Evanescence — Bring Me To Life Thirty Seconds To Mars — The Kill NF, Britt Nicole — Can You Hold Me SEJEONG — Meet Again Так странно, что люди совершенно не знают, что на самом деле творится в Кроувиле, и продолжают свою обычную жизнь, несмотря на то, что пару дней назад погибло около десяти человек за одну ночь. Взрослые, как всегда, спешат на работу и думают о своих проблемах, а дети и студенты думают об учебе. Их жизнь течет в прежнем режиме. Никто из них не знает, что все чертовы городские легенды о «Делькур» лишь вершина огромного айсберга. Это только кусочек того безумия, что происходит прямо под их носом. И, признаться честно, Чонгук завидует им. Он хотел бы не знать всего этого. Хотел бы жить как раньше и не думать о том, что беспокоит его в данный момент. Хотел бы никогда не видеть то огромное количество крови на полу торжественного зала или не купаться в ней во рве. Хотел бы не видеть никогда, как Эврин обгладывает труп знакомой ему девушки. Хотел бы никогда не встречаться лицом к лицу с настоящим демоном в облике прекрасного человека. Но увы, в его жизни все совсем иначе. Сейчас его голова забита вещами, которые прежде были для него просто глупой чушью. Так много сомнений грызет его по поводу того, действительно ли он способен что-то сделать, чтобы изменить все это? У него нет никаких выдающихся талантов. Он не обладает особенной магической силой, кроме той, что позволяет ему видеть мертвых. Тогда каким же образом он должен выкрутиться из этого дерьма? На своих плечах он ощущает такой груз ответственности, будто обязан спасти планету, но Чонгук не уверен, что сможет оправдать чьи-то ожидания. Он лишь думает, как бы не сойти с ума от всего происходящего. Лучше бы он вовсе никогда не поехал в это поместье. Зачем он только взял на себя смелость написать этот проект? Вероятно, потому что у него не было выбора. Все это было подстроено, ведь так? Неважно каким образом, рано или поздно он все равно оказался бы на пороге этого чудовищного дома. Это же его миссия на этой земле, как все говорят. Мог ли он знать, что все это приведет в итоге вот сюда, а душа давно умершего человека станет ему настолько дорога, что он будет готов лезть ради нее в самое пекло этого ужаса? Никогда в жизни. Парень тяжело вздыхает и плотнее застегивает куртку, глядя на спешащих в колледж ребят. Сегодня еще холоднее, чем обычно, несмотря на пробивающееся сквозь тучи солнце. Морозный ветер обжигает щеки, но он продолжает сидеть на лавочке у парковки, приехав сюда за полчаса до занятий. Ему нужно увидеть одного человека и убедиться, что он на самом деле уехал домой подальше от поместья, а не остался навечно в той жуткой яме с кровью. Почему-то ему неспокойно в душе, будто предчувствует, что Асмодей просто так Чонсона не отпустил бы. Странно, что он беспокоится об этом заносчивом придурке, но та страшная ночь открыла ему глаза на него. Глубинные секреты, вынутые демоном из его сердца, показали ему, что причина именно такого его поведения кроется в огромной душевной ране, которую ежедневно наносит Чонсону родной отец. Наверное, поэтому Чонгук в какой-то степени сочувствует ему и сейчас на самом деле нервничает, гадая, жив ли он. Студенты приезжали друг за другом, проходя мимо него и бросая в его сторону странные взгляды. Некоторые откровенно шептались и таращились, будто видели его впервые. Видимо, столько внимания он получал из-за пластыря на лбу и нескольких ссадин на щеке. Со стороны, наверно, он похож на парня, побывавшего в пьяной передряге, и их интерес абсолютно понятен. Он из тех людей, кто не дрался совсем, а обычно разбирался словесно, как это было тогда в аудитории перед лекцией. Именно словом можно было ударить гораздо сильнее, чем кулаком. Синяки заживали не так долго, а вот душевные раны затягивались иногда годами. А бывает, что они кровоточат и всю жизнь. Это более опасное оружие. Словом можно было буквально уничтожить человека, и этой опасной силой, к счастью, он обладал и умело пользовался при необходимости. Все же чувствуется легкое напряжение из-за того, что произошло недавно. В этот раз в списке пропавших на первом этаже появились имена, знакомые всем в этом месте. Девчонки из «Баунти» были королевами колледжа, и поэтому для большинства их пропажа, а фактически смерть, стала полным шоком. Все уже знают, что девушки мертвы, но никто не произносит этого вслух. Только все же кто-то из ребят принес живые цветы и положил их на лавочку, которая негласно всегда принадлежала только их компании. Несколько знакомых девушек из другого факультета проходят мимо, мило улыбаясь Чонгуку, и он закатывает глаза, когда они уходят подальше. Такие глупые. Двое из них все еще продолжают надеяться на какие-то знаки внимания от него, хотя он их давно отшил. Если бы знали они, кто на самом деле глубоко поселился в его сердце, то посчитали бы психом. Проходит еще примерно пять минут, и наконец-то на парковку заезжает серебристый блестящий мерседес с хорошо знакомым номером. Чонсон лихо паркуется на своем привычном месте, выкидывая крутой трюк, и после глушит громкую музыку в салоне. Он выходит из машины, как типичный бэд-бой из фильмов про студентов или школьников с тупым сюжетом. Парень натягивает кожаную куртку и поправляет солнечные очки, а затем небрежно захлопывает водительскую дверь. Он здоровается со знакомыми ребятами у других тачек и идет к колледжу. На его губах, как всегда, лучезарная улыбка, которая сводит с ума противоположный пол, и лишь несколько глубоких ссадин на лице говорят, что у него был паршивый день совсем недавно. Он выглядит вполне живым и здоровым. По нему совсем не скажешь, что он пережил самый настоящий кошмар наяву. Чонсон проходит мимо Чона и лишь бросает короткий взгляд в его сторону. И он наполнен привычным для него высокомерием и холодом. Он медленно отводит глаза, с нескрываемым раздражением, шумно жуя жвачку, а после идет дальше. Что? И это все? Ни «привет», ни «пока» после всего, что они вместе пережили? Ну это совсем наглость. Чонгук хватает рюкзак и быстрым шагом идет вслед за ним. Он догоняет его и задерживает, уводя в сторону за локоть. Парень недовольно сводит брови и сразу же возмущается. — Ты что творишь, придурок? — Серьезно? — удивляется Чонгук, вскидывая брови. — Это все, что ты мне можешь сказать? — Не хватает только слов: «после всего, что между нами было». — Не паясничай. Я серьезно. — Что я должен говорить тебе? — удивляется Чонсон. — Ты мог бы хотя бы поздороваться. — С какой стати? Я никогда этого не делал. Разве это тебя еще удивляет? — Я думал, что после того, что мы пережили вместе, ты перестанешь вести себя, как идиот, — фыркает он. — Что? Ты под дурью, Чон? Ты что несешь? — весьма натурально удивляется парень. — Ты же мне спас жизнь. — Я? Тебе? — заливисто смеется Чонсон. — Ты совсем спятил? Я никогда в жизни не спас бы твою задницу, — бросает холодно он и уходит, толкая его плечом. Какого хрена? Он что, серьезно? Чонгук качает головой и хмурится. От напряженного мыслительного процесса в его голове между бровей появляется глубокая морщинка и он морщит нос, поправляя очки для чтения. Что-то не так. Не может он после такого вести себя подобным образом. Тогда в лесу он умирал от страха, даже одно упоминание об этом должно теперь стать триггером для него, который каждый раз до конца дней будет вскрывать внутреннюю травму. — Ты спас мне жизнь, а я тебе. — Чушь. Сдался ты мне. Я знать тебя не знаю. И никогда бы не пытался спасти твою жалкую тушу. Я скорее сам толкнул бы тебя в костлявые лапки смерти, — говорит безразлично он, продолжая идти. — Черт возьми, ты же признался мне в том, что на самом деле тебе нравятся парни, — говорит Чон. Тот резко останавливается и оборачивается, а затем буравит его спину недовольным взглядом. Не мог же он решить делать вид, что будто ничего не было? Это жестоко с его стороны, ведь он же не спятил, все это было на самом деле. Все это они пережили наяву и плечом к плечу. Тогда что это за глупые игры? — Ты сказал, что твой отец никогда этого не примет. Что для тебя приготовлена другая участь: жена со знатным происхождением и жизнь в его тени. Ты ради меня преодолел страх высоты и спас мне жизнь. — Ты несешь какой-то бред, — говорит парень, снова подходя к нему, и с силой хватает за предплечье. Он довольно сильно напуган тем, что его секрет произнесли вслух. — Заткнись, понял? — злобно шепчет он, глядя по сторонам. — Я не знаю, с чего ты взял это, но даже не думай распространять эти слухи обо мне. Иначе я тебя прикончу. — Я горжусь тобой, — тихо говорит Чон, глядя в его глаза. — Что? — выгибает бровь Чонсон. — Я сказал тебе, что горжусь тобой. Полагаю, что я единственный человек, который это делал в твоей жизни. — Не делай вид, что ты меня знаешь. — Нет, я совсем не знаю тебя. Но это не значит, что я не могу гордиться тобой. Ты открыл свои неожиданные стороны в экстренной ситуации. Ты помог мне. Проявил смелость и показал свое доброе сердце, поэтому я благодарен тебе и всегда буду. — Это что, какой-то развод? Что ты несешь? С чего такая милость? Где камера и куда нужно посмеяться? — спрашивает парень недоуменно. — Я в твои игры играть не намерен, так что отвали. Черт. Чонгук отрицательно качает головой и горько усмехается, все понимая. Асмодей заставил его забыть все, вот почему он был так спокоен. Умно, адский кусок дерьма. Нашел самый легкий способ избавиться от лишней проблемы. Но он его не убил, спасибо на этом, похоже, он тоже увидел в нем что-то хорошее. Чон тяжело вздыхает и бросает взгляд на сильно исцарапанные руки парня, которыми он хватался за ветки дерева, пытаясь спасти свою жизнь. — Откуда они? Ты знаешь? — спрашивает он, указывая на раны на его руках и лице. — Подрался, — отвечает Чонсон. — Ну конечно, — шепчет Чонгук с усмешкой. — А разве такие травмы похожи на те, что у тебя обычно остаются после драк? — Что ты докопался до меня? Тебя это каким образом волнует? Он совершенно не знает, что между ними произошло. Не знает, что он пережил вместе с ним. Не знает, что был в нескольких мгновениях от гибели. Не помнит, что видел смерти людей. Вернулся придурок Чонсон, который носил привычную для всех маску отмороженного и не больно умного человека. Теперь ему снова придется пройти огромный путь до того момента, чтобы вновь показать свое истинное лицо кому-то. А, возможно, он никогда больше не решится на это. Память он не в силах ему вернуть, значит, нет никого смысла пытаться достучаться до него. Чонгук мягко выдергивает руку из его хватки и молча идет в колледж. Он слышит его оклик за спиной и на несколько секунд замирает, чувствуя в глубине души сожаление, что только что потерял человека, в которого действительно поверил. — Что, твою мать, не так? Ты слишком странный сегодня. — Ничего, Чонсон. Ты все равно не поверишь, если я скажу. — Ты что, назвал меня по имени? — ошарашенно спрашивает парень. — Знаешь, ты очень удивишься от того, как же легко тебе станет жить, когда ты перестанешь быть таким идиотом в глазах остальных. Будь собой, другие роли тебе не идут. Не бойся, что ты не понравишься людям таким, какой ты есть на самом деле. Не лишай их этого выбора. Мне, например, ты настоящий понравился, — говорит Чон и идет к крыльцу, оставляя его в раздумьях. На последней ступени широкой каменной лестницы его практически сбивает с ног Джин, который подбегает и крепко стискивает в своих объятиях. Он сжимает его в теплое кольцо своих рук и протяжно стонет с облегчением. Как же хорошо ощущать рядом близкого человека. Не просто маму и папу, которые совершенно не знают, что творится, а того, кто выслушает все его дерьмо и поддержит в любом случае. Очень важно иметь в своей жизни того, кто не просто тебя слушает, но и слышит. Того, кто умеет читать между строк, даже когда ты пытаешься скрыть какую-то внутреннюю боль. — Боже, ты живой! — говорит Ким и ерошит его волосы на затылке. — Я так боялся за тебя. Где ты был, твою мать?! Почему телефон выключил? Ты обещал мне позвонить! Я уже собирался подключить отца, если ты не явишься на занятия. Ненавижу тебя, кто же так делает?! — Эй, полегче, — стонет Чонгук и морщится от боли. — Не так сильно, пожалуйста. Я еще не добрался до больницы. — Какого черта?! Что случилось?! — спрашивает друг с беспокойством, беря его лицо в ладони, и оценивающе осматривает. — Тебе нужно сесть, прежде чем я все расскажу. Это был очень долгий вечер. — Все так плохо? — Хуже некуда, — горько усмехается Чон.

***

— Вот так больно? — спрашивает мужчина, осторожно касаясь пальцами ребер в области синяка. — Да, — морщится Чонгук. — Больно дышать? На вдохе затруднения особенно чувствуются? — Да. Боль тупая во время покоя, а при движении усиливается и становится острой, — отвечает парень. — Есть небольшая припухлость, изменение цвета и температуры кожи в месте травмы, — говорит врач и берет его рентген в руки, рассматривая на свету. Он внимательно смотрит на снимок его грудной клетки, что-то бубнит себе под нос и делает пометки в медицинской карте. Чон коротко вздыхает и обводит внимательным взглядом кабинет. Лаконично, просто и неуютно. Пахнет лекарствами и хлоркой. Все, как в любой больнице и в кабинете травматолога. Он на сегодня последний пациент у доктора, поэтому парень замечает лежащие на стуле пальто и чемоданчик. Мужчина хотел уже уходить, так что пришлось очень его уговаривать принять в это время. Чонгук нагонял лекции за время своего отсутствия и засиделся допоздна в библиотеке. На самом деле он бы сегодня уже не пошел в больницу, но Сокджин настоял, ведь чем больше тянуть с этим, тем хуже могут быть последствия. — Вы можете одеваться, мистер Чон, — говорит врач и тепло улыбается. — Что скажете? — спрашивает парень, застегивая рубашку. — Перелома нет, трещины тоже на снимке я не вижу. Думаю, у вас сильный ушиб грудной клетки и мягких тканей, — говорит он. — Слава Богу, — облегченно вздыхает Чонгук. — Да, вам повезло. Подобные падения обычно заканчиваются травмами более серьезного характера. Хорошо, что вы пришли на прием. Нужно было убедиться, что это именно ушиб. Лучше подстраховаться. — Долго будет болеть? — Сложно сказать. Зависит от того, насколько быстро ваше тело будет поправляться. От двух недель до полного восстановления. Я выпишу вам обезболивающие препараты и мазь, они снимут боль, отек и предотвратят образование обширной гематомы. — Хорошо, — кивает парень, задумчиво глядя в пол. — Спасибо. — Лежать рекомендую на правом боку, где и расположена травма, так вам будет легче дышать. Никаких резких движений и нагрузок. Постарайтесь больше отдыхать. О да, было бы это так просто в его положении. Он то убегает от демона, то тонет, то падает в обрыв, то с ним просто играют, как с какой-то куклой. Чон снова медленно кивает, думая совершенно о своем и не слушая его. Слишком много всего свалилось на его плечи и сейчас ему кажется, что он просто находится на грани. Он вздрагивает от каждого шороха, стал слишком чувствительным ко всему и пока весь этот ужас рассказывал другу, то у него волосы шевелились на затылке, а он еще и умолчал некоторые вещи. Наверное, единственное, что ему сейчас действительно необходимо, так это помощь психолога, потому что сам он с этим не справляется. Но ни один специалист не поверит в его слова, и он поедет в психиатрическую клинику сразу же после своей речи о том, что его соблазнил настоящий демон. Чонгук тихо вздыхает, борясь с нервной дрожью в руках, а врач замечает его внутренне состояние, которое отражается на физическом, и сочувственно смотрит на него. Он складывает руки в замок перед лицом, опираясь локтями на стол, и ставит на них подбородок. — Мистер Чон, вас еще что-то беспокоит? — Нет, — качает головой парень и морщит лоб. — Нет, все в порядке. — Вы ведь честны со мной? Или есть что-то, что вы умалчиваете? — осторожно спрашивает мужчина. — О чем вы? — удивляется он. — Простите, что лезу не в свое дело, но ваши травмы и следы от них, — говорит доктор, указывая на его шею с засосами и запястья со следами от веревок. — Простите, но у вас синяки и ссадины по всему телу, ушиб ребер, разбита бровь. Я верю в то, что это травмы от падения, но следы на ваших руках и шее явно имеют совершенно другой характер. У вас тревожное состояние. Вы выглядите подавленным, морально уязвимым и напуганным… — Все не так, — говорит Чонгук, догадываясь, к чему он клонит. — Вы можете не говорить, если не хотите. Но поверьте, если над вами совершили сексуальное насилие, то я могу вам помочь. Это не должно оставаться безнаказанным. Сексуальное насилие. От этих слов почему-то передергивает, и парень ежится. Эта фраза звучит, как гром в чистом небе, и больно бьет по голове. Было ли над ним такого рода насилие? Сложно сказать. Фактически — нет, ведь его никто не принуждал ни к чему. Он сам пришел и разделся перед Чимином. Его никто насильно не держал. Но в каком-то смысле это можно назвать таковым. Это было моральное насилие. Осознанно он бы ни за что не пошел на это, его разумом управляли и использовали, будто он кусок мяса. Это жестоко и отвратительно, но изменить этого он уже не может. Самое ужасное во всем этом, что в момент, когда это происходило, он не сожалел. Он не думал о последствиях, а наслаждался. Да, черт возьми, он наслаждался. И за это он себя так ненавидит, хоть и понимает, что его вины в произошедшем нет. — Мистер Чон? — мягко зовет его доктор и прикасается к его плечу. Чонгук сильно вздрагивает и испуганно смотрит на него. Снова он выпал из реальности и слишком погрузился в себя, думая об этом. — Простите, я не хотел вас напугать. — Нет, все нормально. Я просто, — запинается он и надевает куртку. — Просто задумался. Спасибо, что приняли меня. — Постойте, я действительно могу помочь. Если вам потребуется психологическая помощь… — Не надо, — говорит Чон и тяжело вздыхает. — Спасибо, правда, но не стоит. — Но она ведь необходима вам. Я вижу, что вы в тяжелом состоянии. — Мне ни один врач не поможет. Мне никто не поможет кроме самого себя, — тихо отвечает парень и почему-то глаза вдруг начинает щипать от слез. Он несколько раз моргает, прогоняя их, а затем быстро уходит из кабинета. Чонгук практически выбегает на улицу и останавливается только у автобусной остановки, с трудом дыша. Воздуха совсем не хватает, а каждый вдох отдается болью. У него такое ощущение, что он сейчас просто задохнется. Почему вдруг в его груди образуется огромный отвратительный ком, который так хочется выплюнуть, но он не может? Возможно, из-за темы, которую поднял врач. Он не говорит о ней вслух, но это действительно приносит ему сильную боль и душевный дискомфорт. Он чувствует себя совершенно ничтожным и беспомощным, вспоминая об этом. А еще страшнее думать о том, что все это может повториться в любой момент, если Пак будет рядом с ним. Ему хочется просто спрятаться от всех и расплакаться, как маленькой девчонке, но он не позволит себе такой слабости. Он садится на лавочку в ожидании транспорта и смотрит по сторонам с опаской. Несколько людей торопятся домой, но в целом улица практически пустая. Совпадение ли, что Кроувиль выглядит особенно жутко именно в период вечерних сумерок и глубокой ночи? Определенно нет. Начинает моросить мелкий дождь, и по ногам Чонгука вдруг пробегает такой сильный холод, что он поджимает пальцы в тонких ботинках. Ветер начинает усиливаться, хаотично гоняя листву по асфальту, а тишина становится все напряженнее. Люди постепенно исчезают с улицы. Он единственный, кто сидит на остановке, а фонарь вдалеке неожиданно начинает мигать, будто сейчас будет что-то страшное. — Черт, только не это, — мягко качает головой Чон. Или у него уже паранойя, или в самом деле начинается какая-то непонятная чертовщина, в эпицентре которой снова находится только он. Чонгук смотрит на часы и понимает, что автобус задерживается уже на пять минут, а это сейчас совсем не на руку. Проходит еще пару минут, и ветер усиливается настолько, что начинает качать деревья из стороны в сторону. Он внимательно смотрит на фонарь и задумчиво сводит брови, замечая определенную цикличность. Свет трижды быстро мигает, затем три раза медленно, а затем снова трижды быстро. На несколько секунд он тухнет, и все начинается заново. — Интересно, — шепчет он, зачесывая волосы пятерней, и продолжает наблюдать. — Ну давай, повторись еще раз. Скажи, что я прав, и у меня не совсем поехала крыша. Боже, можно было хотя бы сегодня провести вечер спокойно? Ведь у него совершенно нет никаких сил ни моральных, ни физических бороться с этим всем. Фонарь снова зажигается, и парень тяжело вздыхает. Сердце начинает тревожно биться под ребрами, отдаваясь в ушах, а страх снова стремительно принимает самую острую форму. — Три точки, — бубнит Чонгук и медленно встает, глядя на свет, — три тире, — шепчет он и делает шаги назад по тротуару, — и три точки. Черт, ну нет. Это сигнал «SOS». Кто-то или пугает его или пытается предупредить. В любом случае это не может быть просто совпадением. Мигание света повторяется трижды с одинаковой периодичностью. Кажется, нужно уносить отсюда ноги. Плевать на автобус, он сам доберется домой, и чем быстрее, тем лучше для него. Неожиданно все остальные фонари на улице начинают мигать быстро, будто происходит сильный скачок напряжения, а затем они резко гаснут. А вот это уже точно не какая-то случайность. Начинается какое-то дерьмо, а Асмодей, кажется, снова решает напугать его. Становится ужасно холодно, словно температура воздуха резко опускается ниже нуля. Из его рта вырывается облако пара, а он сам подрагивает до костей за несколько секунд, хоть достаточно тепло одет. В тишине вдруг раздается детский смех и Чонгук зажмуривается. Нет, только не сейчас. Он ощущает, как кто-то мягко тянет его за рукав куртки, и внутри все замирает от страха. Внутренности делают кульбиты, а затем сильно сжимаются. Конечно, он уже знает, кого там увидит, ведь этот смех слышал много раз. Парень медленно поворачивается, дрожа от холода, и видит знакомое лицо. Маленькая девочка с двумя косами, в праздничном платье, и снова босая. Господи, только не она. Только не в этот момент, когда он не способен защитить себя. Она поднимает на него мягкий взгляд и внимательно рассматривает, будто видит старого друга. — Поиграй со мной. Мне здесь так грустно, — говорит Селеста. — Нет, — говорит Чон, пятясь от нее, — Пожалуйста. — Поиграй, разве ты этого не хочешь? Мы же так любили играть в прятки, помнишь? — Не надо. Перестань. — Ты всегда меня находил, а сам прятался в комнате-театре между рядами кресел. Ты часто выбирал это место, чтобы я нашла тебя. — Прекрати это делать. Не своди меня с ума, я же не Тенши. Я другой человек. Кто-то мягко кладет ладонь на его плечо, и Чонгук кричит от испуга, оборачиваясь. — А со мной ты катался на лошадях. Помнишь, как мы не послушали матушку и пошли на ипподром в грозу? Она же говорила нам, что это опасно, а мы не верили. Твой конь испугался и едва не убил тебя, ударив по груди. Ты так и не подошел больше к лошадям ни разу. Как же я буду кататься один? — говорит Инсон. У него такой несчастный взгляд, от которого все обрывается внутри. Форма военной гимназии опрятна и чиста, но он тоже босой. Мальчик смотрит на него с некой ностальгией, будто действительно говорит с другом. Они видят в нем Тенши, говорят именно с ним, рассказывают о его жизни и не воспринимают то, что это уже другой человек. Сам же Чонгук никогда не сидел верхом на лошади, он боится их как огня. Все органы мгновенно переворачиваются, когда он осознает, что этот страх передался ему из прошлого. Черт возьми, так вот в чем причина этой глупой фобии. Это был большой страх его души в прошлой жизни. Невероятно. Парень продолжает отступать уже от двоих детей, но прямо перед ним неожиданно появляется еще один ребенок. Он его видел в своих кошмарах, но не знает как его зовут. Очевидно, это один из их братьев. Они что, будут приходить все по очереди? — Почитай со мной, — говорит он и протягивает к нему руку, но Чон успевает отскочить. — Мне не хватает твоих уроков. Я хотел, как и ты, наизусть знать красивую поэзию. — Что происходит? Что вы делаете? Что вам нужно от меня? — спрашивает Чонгук дрогнувшим от нервного напряжения голосом. Но никто из них не отвечает ему. Он был прав. Детей становится все больше, и они по очереди начинают говорить с ним, рассказывая о том, что делал при жизни человек, живший с ними в одном доме. Парень боковым зрением замечает, что они окружают его большим кольцом, и оно постепенно начинает сужаться, будто дети загоняют его в ловушку. Он сильно паникует от всего происходящего и испуганно смотрит по сторонам, мечась справа налево. Сердце просто с ума сходит и разгоняется до безумного ритма, но становится еще страшнее, когда фонари вдруг зажигаются, и все дети, как будто по щелчку пальцев, меняются. Их облик становится ужасным. Окровавленная одежда, затянутые черной пеленой глаза и их раны на шеях от кинжала вызывают дрожь по всему телу. Они все вместе наступают на него все больше и больше, говоря одновременно каждый свое, от этого начинает просто разрываться голова. — Хватит! — кричит Чонгук, закрывая уши ладонями. — Хватит! Но их голоса раздаются так же громко и вперемешку. Каждый из них будто стоит над его ухом и говорит свою речь. Этих голосов множество, и все они проникают в разум, как какой-то яд. Перед глазами все начинает кружиться, а черепная коробка раскалывается на куски. Он зажмуривается и сильно качает головой из стороны в сторону. — Прекратите! Я ведь не Тенши! — Тогда отдай его душу, — хором говорят они и стремительно подходят к нему. Чон вырывается и убегает по тускло освещенной улице, а дети следуют за ним. В этот раз они не оставляют его, а начинают бежать по пятам. Боль сразу же начинает пронзать грудную клетку справа от каждого движения, а дыхание дается с огромными усилиями. Он понимает, что не сможет далеко убежать из-за своего паршивого физического состояния, но нужно бороться. Голову разрывает столько вопросов. Почему они не ушли? Зачем гонятся за ним? Господи, что им вообще нужно от него? Конечно, ответ на один из вопросов ему известен. Их привлекает архейдж, сидящий внутри него, по крайней мере, так сказал ангел. Вот значит, как это работает? Они следуют за сгустком темной энергии, который все еще отравляет его. Чонгук замечает по пути здание заброшенного много лет назад пансиона. Несмотря на большую часть разрушенных строений из комплекса, внешний облик самого главного корпуса всегда завораживал жителей Кроувиля. В большей степени из-за того, что он напоминает чем-то западноевропейские готические замки. Раньше здесь была специализированная закрытая гимназия, где учились дети жителей городка из богатых семей. Ему приходит в голову спрятаться именно там, чтобы перевести дыхание, потому что бежать к нему можно петляя по дорожкам и сбить их со следа. Он оглядывается, оценивая ситуацию, а потом резко сворачивает в сторону и скрывается среди домов и темных улочек. Парень залезает в дыру между коваными прутьями в заборе и после забегает в старое здание из красного кирпича, закрыв за собой массивную дверь. Он дрожащими пальцами двигает ржавые щеколды и облегченно вздыхает. Кажется, они потеряли его из виду. Чон с опаской смотрит на улицу через грязное стекло и ищет глазами кого-то из детей, параллельно пытаясь успокоить дыхание. Конечно, никакая дверь для призраков не преграда, но может ему все же удастся спрятаться от них хотя бы на несколько минут и подождать пока утихнет боль от травмы. Он медленно пятится от двери, и спустя несколько секунд глаза привыкают к темноте. С опаской он вертит головой по сторонам и понимает, насколько здесь жутко. Обшарпанные стены в паутине, огромный слой пыли, какие-то деревянные ящики, пружинистые кровати сдвинуты в один угол. Повсюду разбросаны тетради, книги и несколько игрушек. Так все завалено старым хламом, и очень сильно пахнет сыростью, как бывает в подвалах. Где-то на верхних этажах слышен гул ветра, проникающего в дыры в стенах и в разбитые окна, а звук падающих капель дождя эхом отдается в голове. Ливень начинает барабанить все сильнее, усиливаясь с каждой минутой, все к одному, как специально. Кроме этого тишину внутри помещения заглушают быстрый и громкий стук сердца Чонгука и его едва слышное дыхание. Здесь ему становится так не по себе, но это гораздо лучше, чем снова встретиться лицом к лицу с мертвыми детьми, которые хотят его свести с ума. Парень идет к старому письменному столу и прячется за ним, пытаясь унять дрожь в руках. Так холодно снова становится, и страшнее с каждой секундой. Он достает телефон, чтобы набрать Джина и попросить забрать отсюда, но вспоминает, что устройство разрядилось еще часа два назад. Придется снова выбираться из всего этого в одиночку. Чон тихо дышит, держась за ушибленные ребра, и нервно теребит колечки в ухе. На полу у своих ботинок он замечает шахматную фигурку. Забавно, что это как раз пешка. Ведь из-за своей индивидуальной слабости в сравнении с другими фигурами, она в метафорическом смысле олицетворяет беспомощность, а именно это чувство сейчас разрывало его на кусочки. Он не знает, что делать и как в очередной раз спасти себя. Как найти правильный путь? Где найти клинок? Как освободить Суона? Как же разрушить этот идеальный мир демона, который он строит вокруг себя годами, и отправить его обратно в ад? Чонгук чувствует себя слишком слабым и жалким рядом с таким соперником на одном игровом поле, как Асмодей. Поставить «шах и мат» самому Королю Ада? Вряд ли это в его силах. Он вдруг испуганно вздрагивает, слыша за входной дверью какие-то звуки, напоминающие шаги. Неужели они все же здесь? Он медленно и беззвучно подходит к ней, а затем осторожно выглядывает в окно. Ветер качает деревья из стороны в сторону, и крупные капли стучат по асфальту плотной стеной. Так тихо, слишком тихо. Мягко мерцает свет фонарей по пустой улице, а вокруг никого. И снова появляется этот проклятый белый туман, а это значит, только одно — произойдет что-то плохое. Ничего хорошего никогда не бывает, когда он рядом. Где-то внутри здания в соседних комнатах раздается звук бьющегося стекла, и Чонгук резко оборачивается. Становится так страшно, что он задерживает дыхание и несколько секунд просто боится пошевелиться. Боже мой, только бы ничего хуже призраков. Тихим эхом плывет по всему помещению несколько разных по тембру шепотов и он все понимает. Они здесь. Дети нашли его. — Черт, — шепчет Чон и нервно сглатывает ком в горле. — А он бродит по темным уголкам земли и выбирает чьи души краше для его игры, — шепчет нараспев голос Селесты, и у парня ползут огромные мурашки по спине, а сердце, кажется, замирает от ужаса на несколько секунд. — Он забирает тех, кто тонет в грязной лжи. Лишь тех, чьи сердца гниют пороком и кто не знает обычной доброты. Он так умело сладкими речами дурманит разум смертных и разрушает все, что видит на своем пути. Веками души будет он пленить, покуда в доме бьют старые часы. Останови мгновение и своим светом все рядом озари. Девочка замолкает и стоит прямо за его спиной у двери. Какого хрена? Зачем она это говорит? Это напоминает какую-то страшную песенку, и она явно о демоне. Странный звук, похожий на треск льда на водоеме, быстро пробегает по стеклам и все пространство вокруг наполняет могильный холод. Белый пар вырывается из его приоткрытых губ, а все тело дрожит от страха и какого-то озноба. Ему даже не нужно смотреть на ребенка, чтобы понять, что это не та хорошая девочка, которая хочет поиграть, а злобная стерва, управляемая архейджем. Она вдруг злобно смеется, и парень срывается с места, зная уже, что будет дальше. Она начнет хватать его и пугать. Нет никакого смысла ждать, пока она сделает что-то еще хуже. — Отдай мне его душу, — кричит Селеста ему вслед. Это так жутко, твою мать. Чон поднимается на верхние этажи и подбегает к нескольким дверям по очереди, но они все захлопываются прямо перед его носом. Он понимает, что прятаться в комнатах нет никакого смысла и бежит по лестнице на самый верх, чувствуя дикий ужас, леденящий кровь. Он не думает о том, что сам сейчас загоняет себя в тупик, а просто хочет убежать от этого кошмара. Закрыться в коконе, ничего не слышать и не видеть всего этого. Перед глазами все то плывет, то неожиданно темнеет. Ноги начинают заплетаться и он едва не падает на ступеньках. За ним слышно множество шагов и тихий детский смех, а значит, они продолжают преследовать его. Чонгук толкает железную дверь и оказывается на крыше. Ветер сразу же пронзает его тело, а холодные капли дождя мгновенно бьют по щекам. Волосы, быстро намокая, падают на глаза и закрывают обзор. Он делает несколько неуверенных шагов, убирая мокрые пряди, и голова слегка начинает кружиться, предчувствуя что-то неладное. Это что, ловушка? Он ведь стоит на крыше центральной части здания высотой более пятнадцати метров, а двери внутри они закрывали специально. Они вели его сюда, чтобы он оказался в этом безвыходном положении именно здесь. Неужели, эти дети хотят его убить? Бежать некуда, призраки уже здесь. Центральная часть пансиона частично разрушена, а боковые фасады лишены ограждений, поэтому крыша получается плоской, широкой и совершенно незащищенной. От осознания этого его начинает трясти, а ноги подкашиваются. Они хотят его столкнуть вниз? Под подошвами хрустят куски сломанных кирпичей и стекла, пока Чон медленно отступает от надвигающихся на него детей. Все они смотрят на него своими черными глазами, протягивают руки и одновременно, как одним голосом, шепчут неразборчивые слова. Они так сильно разрывают голову, что парень, кажется, начинает сходить с ума. Все это превращается в какой-то сплошной низкочастотный шум. — Пожалуйста, прекратите, — шепчет он, зажмуриваясь, и пятится от них. — Прошу вас. Дети подходят к нему все ближе, и когда Чонгук ботинком упирается в небольшой выступ крыши, то сердце обрывается. За его спиной пустота. Еще шаг, и он упадет. От смерти его спасает лишь несколько кирпичей, которые не позволяют ему упасть прямо сейчас. Вот теперь ему действительно некуда бежать. Никто не поможет ему избавиться от видений этих призраков, как в тот раз это сделала мама своим внезапным появлением. Что же ему делать тогда, черт возьми? — Хватит, пожалуйста, — говорит он с отчаянием, качая головой. Они все стоят прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки. Дети начинают говорить снова эту фразу, которая вызывает неприятные мурашки на коже. В этот момент Чонгук думает по непонятным причинам лишь об одном человеке, который приносит его сердцу успокоение. Где же он? Он сейчас так ему нужен. Парень мысленно зовет его на помощь и внутри него буквально все истошно кричит, надеясь, что тот услышит. Единственный, кто смог бы сейчас успокоить его разбитую душу и встревоженное сердце, пропал и сам находится, возможно, в каком-то заточении. Но он продолжает его ждать почему-то. Только его. В нем он находит свой покой, ведь Делькур всегда защищает его. — Отдай его душу. — Пожалуйста, не надо, — говорит Чонгук, начиная лихорадочно трястись всем телом. — Отдай его душу, — говорят дети хором. — Я не могу больше. Я не могу это выносить больше. Не могу, — шепчет парень, и пелена слез застилает глаза. Ему настолько страшно в данную минуту, что хочется просто самому уже прыгнуть к чертовой матери с этой крыши, лишь бы их голоса не сводили с ума больше. — Отдай его душу. — Хватит! — громко кричит он. Селеста делает шаг к нему и пытается схватить его за руку, но Чон резко подается назад и это становится его главной ошибкой. На скользкой крыше это неосторожное движение заставляет его ноги подкоситься, он моментально теряет равновесие и затем падает с крыши. Девочка смотрит на его падающее в темноту тело и тепло улыбается со слезами на глазах, будто совершила миссию, которую хотела. Из его груди вырывается громкий крик ужаса и отчаяния, когда он понимает, что летит вниз с огромной высоты. Все, что происходит с ним дальше, почему-то течет так медленно, словно время вокруг замирает. Он буквально чувствует каждой клеткой тела мощный поток воздуха, подхвативший его, и холодный ветер, проходящий сквозь пальцы. Он смотрит на темное небо, затянутое тучами, и ему в какой-то момент кажется, что в нем он видит какой-то слабый просвет. Он буквально ощущает прикосновение смерти к своей коже, потому что его пронзает холод, но в какой-то момент все меняется. Шум ветра становится практически незаметным и перестает свистеть в ушах, а страх почему-то утихает, несмотря на то, что сейчас он погибнет. — Доверься мне, — вдруг слышит Чонгук голос Суона в своей голове и задерживает дыхание от неожиданности. — Я всегда буду защищать тебя, ангел мой. Боже мой. Спустя столько времени впервые он слышит его. Он в самый нужный момент рядом. Он услышал его мольбу и вернулся. Все внутри начинает ликовать, ведь даже просто услышать эти короткие слова, подобно подарку для него. Значит, Суон не «пустота», он все еще здесь. Сердце от осознания этого начинает просто сходить с ума в груди. Чон так рад его слышать, ведь он впервые пришел к нему сам без помощи дневника. Кулон на его шее вдруг начинает мягко светиться. Он парит вместе с ним в воздухе, а после совершенно неожиданно разлетается на кусочки. Золотистое свечение вырывается из него, ослепляя все вокруг ярким лучом света, и Чонгук ощущает, как его в этот момент окутывает какое-то сильное тепло. По его ладоням ползет поток горячего воздуха, затем поднимается по рукам и окутывает талию. Как будто заботливые руки обнимают его и крепко прижимают к себе, хоть он и не видит их. Он чувствует за своей спиной какую-то странную тяжесть, которая при этом дарит легкость и невесомость. Невероятно просто. Он смотрит в стороны и видит, как под его руками в воздухе появляется силуэт больших крыльев. Словно сотни маленьких светлячков соединяются в один большой рисунок и это выглядит невероятно красиво. Это какая-то совершенно удивительная магия или волшебство. Слишком красиво, чтобы быть правдой. Крылья ярко мерцают и будто действительно замедляют все вокруг, борясь со скоростью падения и потоком воздуха. Все тело стремительно наполняет легкость и покой, а в какой-то момент вдруг перед глазами Чонгука появляется Суон. Парень держит его в своих руках, как он и чувствовал. Его темные волосы развеваются от потока ветра, а нежные и добрые глаза смотрят с такой искренней любовью, словно он самое драгоценное сокровище в этом мире для него. На ресницах Чонгука трепещут слезы радости, потому что именно сейчас он видит того, кого так ждал. Этот взгляд, трепет, нежность и любовь он всегда чувствует лишь от него. Суон ласково улыбается ему, а затем его образ исчезает, будто это лишь мираж, но самый приятный на свете. Стоило упасть с крыши, чтобы увидеть его. Настоящего его, а не только физическую оболочку. Уже перед несколькими метрами над землей сияющие и огромные крылья резко закрываются, сжимая его в некий безопасный кокон, и он аккуратно падает на асфальт. Они в ту же секунду растворяются, так же быстро, как и человек, подаривший их ему прямо сейчас. Чонгук лежит на сырой земле с глупой улыбкой на губах, жмурясь от капель дождя, и наблюдает за тем, как от этих прелестных крыльев остались лишь мерцающие частицы в воздухе. Они мягко кружатся, подобно снежинкам в спокойный снегопад, и после оседают на его теле. Бог мой, как же это красиво. От макушки до кончиков пальцев его наполняет чувство облегчения и даже боль в ребрах проходит. Он закрывает глаза и глубоко вздыхает полной грудью. С ума сойти. Он выжил, упав с такой огромной высоты. Его спасло настоящее чудо, и зовут это чудо Суон. Чон машинально хочет прикоснуться к кулону, но его больше нет. Он исчез, как и крылья, которые спасли его жизнь. Парень снова открывает веки и видит, как в воздухе, подобно какому-то волшебству, маленькие частицы разрушенного кулона медленно соединяются вместе, притягиваясь друг к другу, как магниты. Они медленно кружатся извилистой спиралью, опускаются все ниже и ниже и светятся, а после образуют какой-то предмет, который падает на землю рядом с ним. Он садится и бережно берет его в ладонь, внимательно рассматривая. Небольшой драгоценный камень, напоминающий бриллиант, но небесно-голубого оттенка, так сказочно красиво переливается в его руке. Такой невероятный. Никогда он не видел подобных. И самое удивительное, что он имеет овальную форму, такую же как была у кулона. Надо же, он лишился своего особенного наполнения, но при этом не потерял своей значимости и остался со своим владельцем. Несмотря на легкую грусть из-за всего этого, внутри сейчас Чонгук испытывает почему-то такое безумное ликование. Радость, восторг и волнующий трепет наполняют его душу, сердце и тело. Такое потрясающее чувство, будто он заново учится дышать, а все плохие эмоции, включая боль и многие страхи, выходят из него. — Тебя должна наполнить энергия противоположная архейджу. Большой поток светлой и теплой энергии, — шепчет задумчиво парень, вспоминая слова ангела, и вытирает с лица капли дождя. — Боже. Сгусток тьмы вышел из его тела благодаря энергии, которая все это время была заточена в этой маленькой вещице столько лет. Кулон разлетелся на множество маленьких кусочков, и Суон спас ему жизнь. Значит ли это тогда, что только что освободилась часть его души? Черт возьми, если это так, то выходит, он действительно способен ему помочь. Значит все, что говорил тот ангел и мисс Хаул, это чистая правда. Он переродился снова, чтобы провести эту маленькую войну со злом, спасти плененную душу и освободить остальных, призвав небесные силы. А для того, чтобы победить, ему необходимо найти оружие — ангельский клинок, который спрятан где-то перед носом демона. Черт. Это значит лишь одно: как бы сильно он не стремился сбежать оттуда подальше, он не сможет, пока все это не закончится, а поместье «Делькур» снова ждет своего гостя.