Прекрасный герцог

Жан сидел у камина и читал недавно пришедшее письмо от матушки. Зима тысяча четыреста двадцать девятого года выдалась на редкость холодной и промозглой. Благо, покои Жана были теплыми и уютными, и от холода он не страдал. Разве Джон Бедфорд позволил бы своему дорогому пленнику мерзнуть? Дорогому…во всех смыслах этого слова. Выкуп, назначенный им за молодого герцога Алансонского, был поистине огромен — двести тысяч золотых салю.* С тех пор, как шестнадцатилетний юный Жан попал в плен, прошло уже пять лет. Пять долгих лет… За эти годы, из хрупкого юноши, он превратился в очень красивого молодого человека, с точеной фигурой и правильными чертами лица, уже утратившими детскую нежность, но приобретшими мужественность. Жану шел двадцать второй год, а он все еще находился в плену. В этом возрасте, молодых людей знатного происхождения, как правило, посвящают в рыцари.* А что ждет его? Станет ли он рыцарем когда-нибудь? Сможет ли защитить свою Родину, семью, своего короля, в конце концов? Как странно… Жан томился в заточении пять с лишним лет, но страдал ли по настоящему? В первое время да, но потом…потом он привык, и не просто привык, а искренне привязался к своему врагу. К Джону Ланкастерскому, герцогу Бедфорду — регенту Франции, при малолетнем короле Генрихе VI. Этому мальчику было уже около десяти лет. Еще каких-то лет пять или шесть, и он сможет править самостоятельно. Вот только, кем? Неужели английский король, сын кровавого Генриха V, будет править Францией, а законный наследник отправится в изгнание? Дела дофина Карла шли все хуже, и он подумывал о том, чтобы бежать в Испанию, на Родину своей тещи — Иоланды Арагонской, заменившей ему мать. Англичане уже несколько месяцев держали в осаде Орлеан — последний оплот власти дофина в Северной Франции. Если Орлеан падет, то деваться Карлу будет некуда. Придется бежать, ведь его не спасет уже ничто и никто. Последнее время, эти мысли неотступно тревожили Жана, он думал об этом долгими ночами…если рядом не было Джона. Когда его враг был рядом, Жан, казалось, забывал обо всем. В его объятиях было хорошо, тепло и спокойно. Они провели вместе немало жарких ночей, и Жан всегда испытывал наслаждение от близости с Джоном. Они проводили вместе время и днем, если регент Франции не был занят государственными делами. Им всегда было о чем поговорить, Джон даже умел рассмешить своего пленника. Он говорил, что любит Жана, что он его единственное и бесценное сокровище, что ни за что не желает с ним расставаться. А хотел ли Жан с ним расстаться? Ему казалось, что он знает ответ на этот вопрос, но боится признаться в этом даже самому себе. Он не хотел. Нет, не хотел, он бы остался с Джоном навечно. Но такие мысли греховны, этими мыслями и чувствами Жан предает свою Родину — свою Францию, своего короля, матушку и Жанну, память отца в конце концов! Отец… Если бы он только знал, что делал с его маленьким Жаном Джон Ланкастер! И если бы знал, что его сын стонет от наслаждения в объятиях врага. Он бы, наверное, проклял его, отказался от такого сына. Смотрит ли отец на него с небес? Хвала Господу, ни матушка, ни Жанна, ни кузен, ничего не знают о жизни Жана в плену, и он искренне надеялся, что никогда не узнают. Об этом никто не должен догадаться. Никто и никогда. Пусть уж лучше думают, что он страдает. Жан внимательнее вгляделся в строчки. Матушка писала, что Орлеан в осаде уже несколько месяцев, да он и сам уже знал об этом от Джона. Но, вот она пишет, что забрезжила надежда — при дворе кузена Шарло появилась юная девушка, утверждающая, что ее послал сам Господь, для того, чтобы освободить Францию и короновать дофина в Реймсе. Девушку зовут Жанна, и она проделала нелегкий путь из Лотарингии в Шинон,* для того, чтобы встретиться с Карлом и убедить его дать ей войско для выступления в Орлеан. «Как странно…» — подумал Жан. Юная девушка просит дать ей войско… Но, как же она будет сражаться? Жан вовсе не презирал женщин, более того, он не считал, что они менее ценны, чем мужчины или бесполезнее. Он искренне не понимал, как можно думать таким образом, ведь женщина это жена и мать, она хранит семейный очаг, она в муках дает жизнь детям. Продолжение рода в большей степени зависит от жены, нежели от мужа — выносить дитя и родить его, наверное непросто. Жан помнил, как его отец относился к матери, как они любили друг друга. Он видел, как относится к Джону его жена — леди Анна, как она верна и заботлива. Надо отдать должное Джону, он относился к жене с нежностью, ценил ее, быть может, даже любил, но тем не менее, не считал себе равной. Но, Жан никогда не слышал, о том, чтобы женщина, а тем более молодая девица командовала армией. Возможно ли это? Однако…если слова о том, что ее послал сам Господь, правдивы, то почему нет, если на то воля Господа. Матушка писала о том, что чувствует — этой смелой девушке суждено спасти Францию, и короновать дофина. «Помнишь, сынок, когда мы вынуждены были бежать из нашего замка, в Алансоне, я сказала тебе, что Франция будет спасена, что это случится и Господь поможет нам? Конечно, ты все помнишь, я не сомневаюсь в этом. Наверное, не было и дня в плену, чтобы ты не вспоминал о том злополучном, черном для нас дне. Теперь я убедилась, что была права, пусть я лишь неразумная женщина, но я была права. Франция станет свободной. Наши близкие будут отомщены. Эта прекрасная девушка излучает свет, она подарит нам спасение, я уверена.» — Жан нахмурился, не от прочитанных строк, а от злости на себя. Его бедная матушка уверена, что он ни на минуту не забывал о том дне, когда они бежали из родного дома, когда оставили врагам земли и замки. А Жан ведь почти и не вспоминал о нем все эти пять лет… Как он мог забыть, как мог не думать об этом?! Забыть о Родине, о своих близких, друзьях, о мести за отца… Его друзья готовятся к наступлению, они собираются отбить Орлеан, короновать дофина законным королем Франции, изгнать захватчиков. Жанна из Лотарингии — восемнадцатилетняя девушка, готова взять в руки меч и биться за спасение Франции. А он? Жан, герцог Алансонский, кузен законного наследника, сидит в теплом замке, как какая-нибудь девица на выданье, и наслаждается жизнью со своим врагом. Жану стало невыносимо стыдно и больно. Стыдно за то, что он забыл кто он, и к чему должен стремиться, о чем думать и мечтать. А больно… больно, оттого, что он все-таки любит Джона. Он любит своего врага, несмотря ни на что, и скрывать это от самого себя бессмысленно. Если бы они жили в другом мире, в другом времени, где нет вражды их народов, где нет войны, нет ненависти. В том мире они могли бы быть счастливы… Но, увы, они живут здесь и сейчас. Господь даровал им такую жизнь, и этого не изменить. Жан до боли закусил губу, наверное Господь посылает ему испытание, хочет проверить его волю и мужество, хватит ли у него сил исполнить свой долг, достоин ли он своего отца. Конечно, он справится с ним, он сумеет выполнить Божью волю. Матушка написала в письме, что выкуп уже почти собран, осталось немного, и он будет свободен. По законам рыцарской чести, Джон обязан будет его отпустить. Жан знал, что, для того, чтобы собрать такую огромную сумму, они с Жанной заложили все свои драгоценности, матушка продала оставшиеся земли англичанам и бретонцам. Посуду, фамильное серебро тоже пришлось продать. Так неужели же, он не оценит всех этих жертв, на которые его близкие пошли ради него? Неужели променяет их на объятия врага? Нет, никогда! Отец никогда бы не простил его за это. Там, в райской обители, он ждет, что его мальчик возьмет в руки меч, и будет защищать свою Родину от захватчиков. Так же, как он сам когда-то. «Эти страшные годы неволи закончатся, мой мальчик. Совсем скоро ты станешь свободным. Ты обнимешь меня и Жаннет. Твой кузен очень соскучился по тебе, мы отпразднуем твое возвращение. А еще, ты познакомишься с Жанной, девой из Лотарингии. Она тебе понравится, я уверена в этом. Она замечательная — приветливая и любезная, и вместе с тем, в этой девушке чувствуется несгибаемая воля. Вы подружитесь, и вместе завоюете победу для нашего короля. Вы изгоните захватчиков с нашей земли, у вас все получится, верь сынок, как верю я. Пять ужасных и долгих лет навсегда останутся позади, ты позабудешь о них, как о кошмарном сне. Потерпи еще немного, да пошлет Господь тебе сил, не оставит тебя своею милостью. Мое сердце всегда с тобой.» — Жан горько усмехнулся, — «Страшные годы неволи…да уж…страшнее некуда.» Он должен искупить свой грех, и он это сделает. Жан станет достойным титула герцога Алансонского. Он докажет всем и отцу, что достоин. — Отпусти его, Джон. Отпусти. Ты должен. Так надо, — Анна не узнавала свой собственный голос. Она никогда прежде не говорила со своим мужем таким твердым тоном. Да и потерпел бы Джон Бедфорд подобный тон от женщины? Но, теперь она не чувствовала страха. Анна знала, ЧТО желает сказать мужу, и она это скажет. Джон должен отпустить Жана Алансонского. Время пришло. Да, выкуп еще не был полностью уплачен, но Анна была уверена, что час настал. Мальчик вырос, ему надо исполнить свой долг — стать рыцарем, взять в руки меч, и защищать свою Родину. Он пойдет против них, он их враг, он всегда был и будет их врагом. Она знала это. Еще она знала, что ее муж любит его, и что Жан отвечает ему взаимностью. Но так же, Анна прекрасно понимала, что такое долг рыцаря перед Родиной и королем. Жан, герцог Алансонский — француз, он любит свою страну, своего короля и свою семью. Он будет защищать их до последней капли крови. Жан никогда не перейдет на сторону врага. Еще пара лет в плену, и он возненавидит Джона, ее, и главное — себя самого. Годы идут, Жан не всегда будет прекрасным молодым человеком. Будет ли он нужен Джону так же, как сейчас? Быть может. Но, будет ли он нужен сам себе? Анна чувствовала, что Жан опостылеет сам себе, станет себе противен. Пусть уж лучше Джон запомнит его красивым и любящим. Таким юным, каким был Жан, когда он привез его в их замок. Таким возмужавшим и прекрасным, как сейчас. Пусть запомнит его улыбку, глаза, губы… Пусть навсегда запечатлеет в душе образ своего любимого врага, ведь Анна понимала, что Жан навеки останется в сердце ее мужа, что он не забудет его до конца своих дней. Нет, ей не было больно, она не соперничала за Джона с Жаном, и благодарила Господа за свой удачный и счастливый брак. Но, сейчас пришло время отпустить их пленника. Надо перевернуть эту страницу жизни. У прекрасного герцога свой путь, он должен следовать ему. Жан пойдет к своей цели, за своей мечтой. — Отпустить… — Джон поставил фужер с вином на стол и посмотрел на жену. Анна готова была увидеть ненависть или гнев в его глазах. Но глаза Джона не сузились от гнева, в них отражалась лишь боль.