Yes, sir

       Прошедшая неделя без оргазмов была настолько сложной для Чонгука, что теперь его член был твердым, хотя парень еще даже не вошел в комнату для сессий. Из-за запрета ему хотелось дрочить каждую гребаную минуту, а это очень мешает, когда ты работаешь хостес в элитном ресторане, и тебе нужно проводить гостей к их столикам.        Сегодня Хосок сказал ему идти в другую комнату для сессий, и теперь Чонгук переживал, не зная, что его ждет за темно-бордовой дверью. Почему его Доминант впервые за два с половиной месяца решил изменить привычную обстановку? От этого мурашки покрывали кожу под шелковой тканью черного халата, а ладони потели. Собравшись с силами, он открыл дверь.        Первым делом, зайдя в комнату, Чонгук заметил Чимина. Он вздрогнул от неожиданности — до этого Доминант всегда приходил позже — и застыл в дверях. — Закрой дверь, — как всегда холодным тоном приказал тот. Чонгук поспешил исполнить приказ. Затем он, неловко потоптавшись, прошел на два шага внутрь и огляделся. Комната была больше предыдущей, но темнее: красные светильники, стоявшие по периметру, служили единственным источником света. Атмосфера была завораживающей, мистической. Почему-то появилось ощущение, что здесь могут проводить жертвоприношения.       Чонгук несмело посмотрел в сторону Доминанта, пользуясь тем, что ему пока не дали никаких команд. Тусклый свет мягко очерчивал его фигуру, расположившуюся на кожаном диване. Он сидел, широко расставив ноги, слишком хорошо выглядя в полумраке. Опасно. За спиной громоздился шкаф с различными девайсами, сбоку стояла конструкция для подвешиваний. У дальней стены — деревянная конструкция в форме креста (Чонгук пытался вспомнить ее название, но не мог). (прим.автора — андреевский крест). Кровати не было. — Раздевайся.       Чонгук стянул с себя одежду, сбросил к ногам и остался полностью обнажённым. Кожа еще больше покрылась мурашками. Наступила тишина. Он буквально физически ощущал на себе тяжелый взгляд темных глаз, и позволил себе посмотреть в ответ. Чимин сегодня был весь в черном: рубашка, джинсы, ботинки, перчатки. И взгляд. Особенно взгляд.       Медленно поднявшись, Доминант подозвал его двумя пальцами. Чонгук старался идти грациозно и достойно, но его бедра дрожали, а румянец разукрасил щеки.       Окинув изучающим взглядом его тело, Чимин обошел по кругу. Медленно, лаская кончиками пальцев тонкую талию парня. Чонгук чувствовал, какую власть Доминант имеет над ним. В ней хотелось раствориться. Ей хотелось поддаться. — Дыши медленно и глубоко. Ты говорил мне, что хочешь попробовать что-то существеннее порки. Что-то, что будет на ином уровне ощущений и боли. Сегодня мы попробуем кое-что новое.       Сильные руки уверенно легли на плечи и потянули назад, вынуждая встать ровно. Пальцы впились в невидимые точки, легко выжав из мышц острую боль. От удивления и испуга Чонгук издал полустон.       Пальцы Доминанта тем временем выскользнули из соединений мышц, опустились вниз, под лопатками вновь впились в тело. Чонгук чуть не вскрикнул, почувствовав концентрированную боль, которая медленно разлилась по всему телу, обволакивая каждую клетку. Еще несколько таких же неожиданных нажатий в разных местах острыми уколами отзывались в каждом атоме тела. Чонгук никогда не ощущал ничего подобного — все его тело было большой болевой точкой со слабыми наплывами чего-то приятного. — Тебе нужен кляп? — прошептал Чимин на ухо. — Или ты будешь вести себя тихо?       Чонгук отрицательно качнул головой: — Нет, не нужен, сэр.       Доминант, тем временем, прошелся пальцами по его шее спереди, затем огладил плечи вниз до локтя, а затем резко схватил волосы на затылке, оттянув голову назад. — Я узнал твои болевые точки, и во время шибари ты ощутишь всю прелесть узлов, — его шепот на ухо пробуждал миллионы сладких мурашек. Чонгук с трудом понимал смысл слов.       Шибари... Чонгук знал, что это, и считал, что это очень красиво: обнаженное тело, опутанное веревками, что превращают человека в скульптуру. Но также он знал, что это сложно и не все Доминанты владеют этим японским искусством. Но, конечно же, Чимин владел. Разве существовало что-то в этом мире, что не смогли бы сделать эти сильные властные руки? Или что-то, чем Чимин не смог бы овладеть?       Доминант медленно обошел парня, мягко коснулся пальцами подбородка и приподнял его голову, заставляя смотреть себе в глаза, которые даже в тусклом свете были завораживающе кофейными. — Ты был послушным всю неделю, Чонгук? — Да, сэр, я был самым послушным для вас и не трогал себя.       Доминант мягко провел подушечкой большого пальца в перчатке по нижней губе Чонгука, заставив того громко выдохнуть. — Знаешь, в чем прелесть шибари, Чонгукки? Если долгое время нельзя пошевелиться, сменить позу, вытянуть затекшую конечность, в какой-то момент мозг отключает зону восприятия, отвечающую за мелкие осознанные движения, — Чимин убрал палец и отошел к шкафу с принадлежностями. — Приходит расслабление, умиротворение и покой. Человек впадает в состояние, похожее на транс.       Когда Чимин вернулся, в руках у него была крученая джутовая веревка красного цвета. — Что-то подобное испытывает жертва, когда понимает, что обречена. Это похоже на оргазм — тоже, словно маленькая смерть. А если сделать узлы на тех местах, где у человека болевые и эрогенные зоны, и оставить на продолжительное время, то можно отправить в сабспейс.       Доминант начал медленно распутывать веревку, глядя прямо в глаза Чонгуку. Он смотрелся настолько эстетично и красиво, что Чонгук собирался вот-вот опуститься на колени и преклониться. — Но то, чем мы займемся, Чонгук, не просто шибари. Это направление называется "кинбаку", с японского — жесткое связывание, — заметив то, как Чонгук вздрогнул на этих словах, Чимин усмехнулся. — Не переживай, малыш, я тебя не обижу. Я занимаюсь этим четыре года и у меня есть звание Кинбакуши — мастера связывания. Так что будь послушным и тебе понравится все, что я захочу с тобой сделать.       Распутав веревку, Чимин положил ладонь на плечо Чонгука, надавливая и безмолвно заставляя опуститься на колени. Затем он начал целый ритуал. Чонгук и не предполагал, что это будет так медленно. Ему удалось прочувствовать каждый миллиметр верёвки, каждый узел, что давил на невидимые точки его тела.        Чимин управлял им с помощью веревки и своих сильных жилистых рук, словно он марионетка. Чонгук чувствовал кожей, какое удовольствие приносит своей покорностью и отзывчивостью. И был счастлив, что Доминант доволен им.       Чимин не оставлял возможности двигаться свободно. Лодыжки притянул к бедрам, усадив так, что мышцы заныли от напряжения. Согнутые в локтях руки закрепил за спиной.       Прошло достаточно много времени, чтобы Чонгук успел полностью успокоиться. Поэтому острое касание кожаного черного кнута к спине стало неожиданностью. Он вскрикнул. Чимин обошел и остановился сбоку, поглаживая одной рукой кнут. — Ты так чертовски красив в своей беззащитности, Чонгук. Красный тебе очень идет.        Он медленно опустился на корточки и натянул веревки на спине: узлы сильнее врезались в нежные соски Чонгука и он надрывно простонал. — Так сильно хочу выпороть тебя этим кнутом, пока ты не можешь даже пошевелиться. Пока ты весь для меня. Твое тело принадлежит только мне, перевязанное словно подарок, — горячий шепот на ухо пустил миллион мурашек по напряженному телу Чонгука, а член дернулся. — Такой невинный и горячий.       Чимин резко, словно ему нетерпелось, поднялся во весь рост и отступил на метр от Чонгука: — Стоп-слово? — Красный, — хрипло прошептал Чонгук. В горле пересохло от слов Доминанта — раньше он никогда не говорил ему комплиментов. Видимо, связанный Чонгук сильно возбуждал и его самого.       Первый удар был почти несущественный. Просто игривый захват. Но уже после второго жгучая боль вспыхнула на спине, заставляя дернуться вперед, отчего узлы сильнее впились во все болевые и эрогенные точки. Чонгука накрыло сумасшедшим коктейлем эмоций. Он простонал настолько громко, что сам засмущался, сразу же максимально опустив голову вниз. — Сиди ровно, — угрожающе сказал Чимин.       Удары были точными. Там, где не дожимали узлы, добивал кнут. К седьмому удару Чонгук знал все свои болевые точки до миллиметра.       После десятого последовала остановка. — Тебе хорошо? — Да, сэр, — Чонгук осмелился поднять взгляд на Доминанта. Чимин возвышался над ним во всем своем великолепии: красный свет разукрашивал его медовую кожу, кнут лежал под ногами, а рубашка была расстегнута на три пуговицы, открывая острые ключицы.       Чимин снова присел на корточки, в этот раз перед лицом Чонгука, и медленно провел пальцем по веревке возле натертого припухшего соска. — Ты был великолепен, — сказал Чимин, глядя в глаза Чонгуку, — я разрешаю тебе кончить сегодня.       Чонгук был готов хоть сейчас. Ему было достаточно этого красивого лица прямо перед своим. Чимин снял перчатки и мягко обхватил его член ладонью. Чонгук всхлипнул. Он целую неделю мечтал о том, чтобы ощутить прикосновения этой твердой властной ладони к своему члену или дырке, и сейчас был готов разрыдаться от облегчения.       Доминант медленно и нежно поглаживал пульсирующий ствол, глядя то в его глаза, то на губы. Чонгук машинально облизался и глаза напротив, казалось, потемнели. Или это просто игра света. Или воображения Чонгука – он был так близко к оргазму, что пальчики на ногах поджимались. Еще совсем немного...       Чонгук увидел, сквозь слезившиеся от удовольствия глаза, как Чимин слегка наклонился к нему, все так же не сводя темного взгляда с влажных губ. Его собственные губы раскрылись, и Чонгук, испугавшись собственной смелости, потянулся за поцелуем. И кончил, заляпывая спермой чужую ладонь и черную рубашку, в тот же момент, когда Доминант ответил на поцелуй. Чонгук сладко застонал ему в губы, ощутив чувственное касание языка, и все еще дрожа от мощного оргазма. Все мысли успешно покинули голову, внутренности упали вниз и свернулись в тугой ком внизу живота. Чонгук захныкал от той уверенной нежности, с которой Чимин пригладил его язык своим, прежде, чем отстраниться.       Он сидел, тяжело дыша и плотно зажмурив глаза, боясь встретиться взглядом с Чимином. Он чувствовал, как его тело осторожно освобождают от веревки за считанные секунды. Мышцы приятно ломило, спина горела, а губы словно пульсировали, ощущая фантомное прикосновение чужих пухлых губ. Когда он осмелился открыть глаза, Чимин уже сидел на диване, положив руки на спинку и широко расставив ноги. Выражение его лица было нечитаемо. — Сессия окончена, ты свободен, — после длительного молчания сказал он.       Чонгуку совершенно не хотелось уходить. Не после того, как Доминант позволил ему чуть больше, не после того, как он вкусил запретный плод. Ноги дрожали, когда он поднялся, но новообретенная смелость не давала ему передумать. Он решительно подошел к дивану и, немедля, опустился на колени между ног мужчины. — Я сказал, ты свободен, — повторил Чимин, но даже не пошевелился, чтобы остановить руки Чонгука, что легли на его твердые бедра. — Также вы сказали, что сессия окончена, а это значит, что вы больше не мой Доминант, а я больше не ваш сабмиссив, — Чонгук провел ладонями вверх по чужим бедрам к паху. — Я не должен больше подчиняться.       Чимин вскинул бровь, но не сопротивлялся, пока Чонгук разбирался с застежкой на джинсах. Его темные глаза следили за каждым движением Чонгука, пока тот, немного поколебавшись, подцепил резинку черных боксеров и высвободил его член. Толстый, тяжелый, с влажной головкой от долгого возбуждения.       Колени болели из-за соприкосновения с полом, но Чонгуку было похуй на все, кроме твердого горячего ствола у него в руках. Когда он коснулся острым кончиком языка дырочки уретры, Чимин откинул голову на спинку дивана, тяжело выдохнув. Терпкая солоноватая смазка была такой вкусной, что у Чонгука выделился полный рот слюны. Ему казалось, он мечтал об этом члене всю свою жизнь — ощутить его во рту или в заднице, чтобы он распирал его чувствительные стеночки, вбиваясь жестко и грубо. Он медленно накрыл темно-розовую головку горячим влажным ртом и услышал тихий стон облегчения. Чимин все так же сидел неподвижно, откинув голову на спинку, но теперь его грудь часто поднималась и опускалась. Чонгук обвел головку языком и опустился на всю длину, утыкаясь носом в щетинистый лобок. Мужчина хрипло простонал и запустил руку в его волосы на затылке, слегка ускоряя темп. С его губ все чаще срывались тихие стоны и порыкивания. Вторая рука тоже запуталась в темных кудрях, а бедра резко и грубо подавались вперед в податливое горячее нутро, насилуя чужие мокрые от слюны губы. Чонгук давился от такого напора, но продолжал самозабвенно отсасывать, закладывая корень языка, обеспечивая быстрое скольжение плоти внутри. Его член, снова твердый и требующий внимания, упирался в кожу дивана, пока он позволял трахать свой рот остро и ненасытно.       Чимин кончил тихо. Чонгук даже вздрогнул, неожиданно почувствовав в горле вязкую сперму. Чужие пальцы мягко перебирали влажные спутанные кудри, пока Чонгук медленно выпускал изо рта член. Он шлепнулся о черную рубашку, запачкав ее слюной и остатками спермы.       Пару минут они сидели в тишине. Чимин восстанавливал дыхание, все так же закинув голову. Чонгук разглядывал его красивую шею и ярко выраженный кадык. Во рту ощущался отголосок чужой спермы, и Чонгук провел языком по нёбу, по распухшим губам, пытаясь собрать все до последней капли. Затем он медленно встал и двинулся к выходу, покачивая голыми бедрами с узором от веревки, и чувствуя на себе тяжелый взгляд. На ходу подняв и накинув на себя халат, Чонгук оглянулся: — До встречи, Чимин.       В черных глазах, что уставились на него, полыхал огонь. Возможно, на следующей сессии ему будет нелегко.       Чонгук ни о чем не жалел.