◇◇◇◇
Хотя комната была той же, что и две недели назад, Чонгук чувствовал себя в ней по-другому. Более нервным. Красный свет уже не успокаивал, как прежде, а наоборот — заставлял испытывать необьяснимое волнение. Чонгук понимал, что это, скорее всего, связано с окончанием прошлой сессии и тем, что он себе позволил, но это не мешало ему беспокойно ерзать коленями по ковру. Когда дверь открылась, Чонгук вздрогнул, сразу же подняв глаза. Чимин был еще красивее, чем он помнил. Черная рубашка, брюки, открытые ключицы и чокер — все это ударило Чонгуку под дых и он тяжело выдохнул. Доминант с тихим щелчком закрыл дверь и медленно подошел. В руках он держал небольшую коробочку. — Сэр, я... — набравшись смелости, начал Чонгук. — Закрой рот. Чонгук так и застыл на полуфразе. Он никогда не слышал от Доминанта такого тона. В нем было обещание того, что Чонгук не хотел бы испытать, поэтому он оставил попытки заговорить и опустил глаза. Несколько минут ничего не происходило, будто Чимин размышлял, что с ним делать. Затем он присел перед Чонгуком и открыл коробку. Увидев ошейник с двумя клёпками и железным свисающим колечком по центру, Чонгук громко сглотнул. Чимин лишь ухмыльнулся и погладил кончиками пальцев его шею. Это можно было бы принять за ласку, если бы не взгляд: темный, властный, неизвестно что за собой скрывающий. Когда ошейник оказался затянут на его шее, Чонгук, к своему удивлению, почувствовал успокоение. Будто бы этот аксессуар говорил: "теперь ты не один, у тебя есть Хозяин, и он о тебе позаботится". Материал мягко ложился на кожу, не натирая, только слегка сдавливая, напоминая, где его место. Вот, что Чимин хотел ему показать. Его место. Доминант просунул два пальца в колечко и с силой потянул на себя. — Единственное, чем ты можешь сегодня нарушить тишину — это стоп-слово, — прошептал он в губы Чонгука. — Слушайся, или тебе придется произнести его очень быстро. Он поднялся и быстро зашагал в сторону дивана, таща за собой Чонгука за кольцо на ошейнике. Из-за скорости ворс ковра невыносимо натирал колени, шея начала ныть из-за натяжения ошейника, а волосы упали на глаза, закрывая обзор. Несмотря на все это, член Чонгука стоял так крепко, как никогда прежде. Когда его буквально притащили к деревянной конструкции, которую Чонгук заприметил еще в прошлый раз, он не чувствовал колен. Чимин вытянул пальцы из колечка и поманил ими Чонгука вверх. — Руки подними, ноги расставь. Чонгук чувствовал себя безвольной марионеткой, будто от него ничего не зависит. Он просто тело для удовольствия этого властного мужчины. Это по-извращенному возбуждало. Иногда ему так хотелось почувствовать себя вещью. Инструментом в руках у Мастера. И сейчас Чимин давал ему это. Прикрепив его руки и ноги к конструкции, Чимин сделал шаг назад, разглядывая обнажённое тело перед собой. Его взгляд был нечитаем, но твердый член, натянувший ткань брюк спереди, указывал на то, что Доминант доволен видом. — Я заметил, твои соски очень чувствительны, — сказал он, подходя так близко, что влажная головка Чонгука уперлась в чужой ремень. — Думаю, я уделял им недостаточно внимания раньше. Продолжая удерживать взгляд Чонгука, Чимин со всей силы сжал его левый сосок. Чонгук зажмурился, закусив нижнюю губу, и откинул голову назад с глухим стуком. Его, словно током прошибло. Все ощущения сконцентрировались в одной точке. Чимин продолжал играть с его соском: царапал короткими ногтями, оттягивал, прокручивал между подушечками пальцев. От всего этого Чонгук задыхался, сжимая прикованные руки в кулаки, сильнее зажмуривая глаза и полностью отдаваясь в руки Доминанта. Чонгуку казалось, что с каждой минутой в комнате остается все меньше кислорода; его грудная клетка горела и изнутри, и снаружи. Когда Чимин принялся мучить второй сосок, ему захотелось плакать, всхлипывать, умолять это прекратить, умолять не останавливаться. Головка его влажного члена потиралась о чужой ремень, оставляя на нем разводы смазки, и все, что Чонгук мог, — лишь беззвучно открывать рот, крепко зажмурив глаза. Под веками взрывались фейерверки, голова была восхитительно пуста, все, что Чонгук чувствовал — острое покалывание в сосках, на грани боли и удовольствия. Он не мог выбрать ни одну из сторон. Холодное прикосновение заставило Чонгука распахнуть глаза и взглянуть вниз: металический зажим с утяжелителем на цепочке касался распухшей горошины. Чимин еще не зажал сосок, а просто играл, поглаживая гладким металлом, но у Чонгука уже задрожали колени. Он одновременно и хотел почувствовать эту острую, ни с чем не сравнимую боль, и боялся ее. Его глаза заслезились, когда он посмотрел на Доминанта, взглядом умоляя его непонятно о чем. Когда Чимин закрепил два зажима одновременно, отпустив цепочку с утяжелителем болтаться между ними, Чонгук, кажется, потерял сознание. Его чувствительные соски были максимально простимулированы зажимами, а утяжелитель тянул их вниз, не давая Чонгуку привыкнуть к этим ощущениям. Слеза покатилась по его щеке и он всхлипнул, поднимая взгляд на Чимина — глаза Доминанта были прикованы к его соскам. Он смотрел, не отрываясь, на красные припухшие горошинки, пока Чонгук, обнаженный и распятый, распадался перед ним на кусочки. Чимин медленно с особым садизмом потянул за цепочку к себе, натянув при этом зажимы, заставив Чонгука простонать громко и отчаянно, а его член дернуться, выпуская еще предэякулята. Доминант поднял темные глаза, встречаясь с чужими: — Вот какой ты на самом деле — чувствительный, нуждающийся, потерянный в удовольствии, покоренный. Не дерзкий и самоуверенный, каким пытаешься казаться. Ты думаешь, что я не вижу тебя насквозь? Чужой голос вытягивал Чонгука из той бездны непонятного удовольствия в симбиозе с болью, в которой он пребывал. Он вглядывался в чужие темные глаза и понимал, что да... его видят насквозь. Чимин одним резким движением потянул за цепочку, срывая зажимы, заставив Чонгука зажмурить глаза и заскулить. Он еще никогда не ощущал столько всего одновременно: соски горели огнем, дыхание застряло где-то в горле, член пульсировал, а под закрытыми веками взрывались фейерверки. Влажное, горячее прикосновение чужих губ к красному, припухшему соску послало импульс тока по позвоночнику. Чонгук раскрыл глаза, уставившись в чужой затылок и мелко подрагивая всем телом. Доминант водил мокрым языком по затвердевшему бугорку, покусывал, втягивал его в рот, вызывая пульсацию внизу живота. Чонгук тяжело дышал, кусая губы и стараясь не проронить больше ни звука. Он не хотел злить Чимина еще больше, боясь, что тот прекратит трогать его своими невероятными влажными губами. Доминант принялся усерднее лизать упругую чувствительную горошину, слегка покусывая ее, а затем поглаживая языком. Он потянулся к правому соску и со всей силы сжал его пальцами, одновременно прикусив левый. Чонгука всего затрясло в разрушительном оргазме, его член пульсировал, выбрасывая сперму прямо на чужую черную рубашку. Доминант тут же отошел на шаг назад, оглядывая свой торс. — А ты не можешь быть послушным даже на секунду, да? — сказал он сквозь зубы. Чонгук, еще не отошедший от оргазма, громко сглотнул. В горле пересохло. Чимин выглядел очень злым — его руки слегка подрагивали от нетерпения, когда он расстегивал ремешки на чужих конечностях. Когда Чонгука больше ничего не удерживало, его ноги подкосились и он упал на колени, больно ударившись о ковер. — Я с тобой еще не закончил, — послышалось сверху. Чонгук поднял глаза. Чимин, уже снявший рубашку, надевал черные латексные перчатки. Его смуглое подтянутое тело оглаживали красные лучи, а глаза были совсем черными. Закончив с перчатками, он взялся за чужие волосы на затылке и потащил Чонгука на коленях в сторону дивана.BONUS ІІІ
18 декабря 2020 г. в 20:14
Когда Чонгуку позвонили из клуба «CULT», он весь вспотел, покрылся мурашками с ног до головы и ощутил тахикардию. Ему никогда не звонили из клуба. Звонил он, чтобы записаться или перенести время сессий из-за работы. "Звонят сказать, что я ужасный сабмиссив и Чимин отказывается иметь со мной любые дела", — пронеслось в голове бегущей строкой, пока он дрожащими пальцами нажимал "принять вызов". Звонили не поэтому. Оказалось, его Доминант решил взять внеплановый отпуск на две недели и поэтому переносит все встречи, включая две сессии с Чонгуком.
Чонгук не знал, что у Доминантов бывает отпуск. Хотя неудивительно, это ведь их работа, а в любой работе есть отпуск. Даже если ты порешь людей. И ведешь себя, как высокомерный холодный засранец с аурой самого Дьявола.
За эти две недели Чонгук осознал, что ходить так долго нешлепанным ему не нравится. Его задница скучала по сильной властной ладони или хлестком ударе кнута, паддла или стека. Чонгук даже дал шанс одному парню с работы — Минхо казался ему уверенным, строгим, тем, что нужно. Казался. На деле Минхо почти сразу принял коленно-локтевую позицию, повилял голой задницей и ужасным тонким голосом аниме-девицы пропищал: "Папочка меня хочет?". "Папочка" не хотел. "Папочка" бросил ему его вещи и выпроводил, умоляя забыть все, что было.
Почему все мужчины не могут быть такими, как Чимин? С этим вопросом Чонгук засыпал все четырнадцать дней. Ему не нужны эти ролевые игры, когда твой партнер типа строгий каратель, а ты провинившийся котёнок. Ему нужно было чувствовать, что партнер действительно имеет над ним власть. Что его сила не столько физическая, сколько моральная. Чувствовать себя в его руках игрушкой, инструментом; наслаждаться его доминированием; желать быть самым лучшим для него.
Чонгук, зная Чимина совсем недолго, полностью доверял ему свое тело и свой разум. Чимин мог бы быть еще грубее, сильнее, но он хорошо различал жестокость, осознавал свои действия и понимал, что перед ним живой человек и он несет за него ответственность. Чонгук чувствовал заботу и участие Доминанта в каждом ударе хлыста. Он знал, что в безопасности, даже тогда, когда единственной опасностью был сам Доминант. Отдавать свое тело в его полное распоряжение, доставлять ему удовольствие — уже этого было достаточно.
Чонгук понимал, что простых игривых шлепков и тасканий за волосы во время секса уже будет недостаточно. Осознав всю прелесть шипов, он больше не мог находить удовлетворения в лепестках.
Чонгук отчаянно желал заполучить Чимина не только на время сессий, но и в свою повседневную жизнь. Узнать его не только как Доминанта, но и как Чимина. Чонгук понимал, что ступает на скользкую дорожку и играет с огнем, но ему было ужасно мало. С каждым разом он чувствовал все большую жадность к Чимину. Он должен был хотя бы попытаться.