***
Аран тихонько вздохнула и достала романчик с нежной обложкой. Но отвлечься не получалось. Страшно. Как же поступить? Аран хорошо разбиралась в снадобьях и на свою голову разок упомянула запретную траву грез. Под ее действием техники Архи помогали даже при ослабленном теле, но трава накапливалась и проявляла страшные побочные эффекты, особенно в старости. Ее применение, за исключением критических ситуаций, было строго запрещено. Применить запретные снадобья значило расписаться в бессилии как целитель. Если кто-то узнает, что траву грез использовали не на том, кто при смерти, сразу лишат всех званий и отправят на черную работу. А еще побочные эффекты страшные, пусть и отложенные. Интересно, что лучше — умереть от болезни сразу или спустя годы, но мучительно долго сходить с ума от кошмаров и боли от растворения связи души с телом? Старейшина так настаивает, будто не понимает... Аран сжала книжку. Своими глазами, конечно, не видела таких больных, но опытные наставницы рассказывали во всех красках, как умирали когда-то спасенные ими. Тогда она твердо решила, что никогда использовать запретное лекарство не будет. И все-таки... А если не выживет? Он совсем плох, активация барьера — огромная нагрузка на тело. И никто не узнает, чем лечили старейшину. По крайней мере, несколько лет. «Нет, так нельзя!» Аран покачала головой, отгоняя опасные мысли. За те две недели лечения, что она провела с двумя другими сестрами Архи рядом со старейшиной, Аран глубоко зауважала его. Поднявшись из самых низов, она сталкивалась со многим, в том числе и от элькринов, слывших благородными и порядочными. Но этот отступник с дурной репутацией, назначение целителем к которому она восприняла с дрожью, внутренне готовясь ко всему, ее приятно удивил. Однажды Аран случайно подслушала его разговор с разъяренным Главой общины Кона, который требовал выдать троих бесполезных целительниц на опыты. Старейшина прикрыл их, объяснив, что сам нарушает все рекомендации, и им приходится делать совершенно невозможное, достигая хотя бы такого эффекта. Глава возмущался очень долго, но в итоге старейшина и его успокоил, и их защитил. Аран покрылась холодным потом, замерев за дверью. Слушая Главу, она была уверена, что с этим ничего уже поделать нельзя и их правда сдадут на опыты. Он тогда приводил настолько убедительные аргументы, пересыпая их сверх всякой меры эмоциями, что Аран и сама поверила, что годится только на опыты. После того случая она была готова всю жизнь служить этому старейшине, ее герою-спасителю. Но когда Аран заявила об этом, он ей предложил вместо этого в качестве компенсации пережитого сегодня отдохнуть. Будто это он ей был должен! Аран точно знала, что в ее общине подобный разговор завершился бы совсем иначе. Никто из старейшин даже не посмотрел бы на безродную служительницу, которая не могла справиться с работой. Правда, в общине Архи не сдавали на опыты, а приставляли к опасным заразным больным. Например, отправляли в зону Изоляции. Они уже не раз докладывали о состоянии старейшины в общину, но вместо реальной помощи получали завуалированные угрозы в свой адрес и отмашки «на все воля Архи». Интересно получалось: воля Архи, а ответственность за жизнь старейшины на них. Целительницы уже голову сломали, но старейшина был слаб, работал много, часто возле прорыва, отдыхал мало. Укрепляющее помогало плохо, следовательно, и все техники Архи в обессиленном теле, кроме внешнего исцеления — тоже. В подобных ситуациях был строго показан полный покой, но даже так не было гарантий излечения. В итоге сведущая в составлении снадобий Аран потихоньку экспериментировала с лекарствами, каждое утро они с сестрами применяли внешнее исцеление, осматривали старейшину два раза в день. Ничего лучше этой схемы лечения не придумали. Нужны были лекарства, к которым у больного не было устойчивости, и полный покой. Аран вздохнула и наложила Сон Архи. Пусть хотя бы немного, но лучше выспится перед активацией.***
Ни с трудом разлепила глаза и посмотрела на опустевшие схемы. Смеркалось. Снова весь день проспала, и еще хочется! Желудок резануло, и она обняла себя. Как же больно! И исцеление не пробивается из-за дыхания Иста. — Проснулась? Там новости пришли, говорят, барьер второй зоны активировали. — О! — Ни оживилась. «Может, Иркрин придет?» — Ты так рада, будто тебя это касается, — проворчал Тан. Ни ничего ему не ответила, только поднялась и, опираясь на посох, заковыляла к пункту. Дойдя до кровати, Ни поняла, что силы кончились. Но что, если Иркрин придет? Когда она в последний раз переодевалась и мылась? Ни тяжело поднялась, скинула плащ с уже крепко попахивающей формой и ужаснулась, увидев костлявые бедра. Такая тощая! Она бросилась к зеркалу. Отражение было насмешкой над ней прошлой. Никто бы не связал истощенную до выступающих костей страшилу с той милой красавицей с аппетитными формами, какой она была до этого. «Мне нельзя так показываться перед ним! Я совсем перестала следить за тем, сколько ем! Мой желудок все сильнее болит и все меньше хочется есть…» Ни в панике принялась чистить энергией тело и форму, поспешно оделась, чтобы не видеть пугающих костей, и откопала в сумке запечатанный временем надкушенный плод со специями. Когда она начала его есть? Вспомнить не получалось. Ни проглотила кусочек и сжалась. Выступили слезы. Как больно! Нет, нужно съесть еще. Она поставила воду с лечебными травами на волшебный огонь и потерла живот. Но и чай уже не особенно помог — желудок болел от специй и гнили, почти не смягчаясь от теплого лечебного питья. Ни проглотила еще пару кусочков и расплакалась. Ей нужно есть хотя бы по плоду в день, а она не может и крох одолеть! Ни отдышалась и, подавив рвотный позыв, попыталась применить Исцеление Архи. Но оно, даже не достигая желудка, поглощалось дыханием Иста. «Эй, не ешь чары! Я же умру! И ты тоже. Хотя… Не ешь и все!» Но изголодавшееся дыхание явно радовалось вкусным чарам, с аппетитом поедая их снова и снова. «Нужно что-то делать. Я не могу использовать высокоуровневые техники Архи, а те, которыми владею, не помогают, растворяясь в его дыхании… Попросить о помощи? Хотя поздно уже…» Ни подскочила с кровати и, пошатнувшись, схватилась за изголовье. Голова закружилась. «Не стоило так резко вставать». Она осторожно доковыляла до лазарета и попросила дежурную позвать к ней старшую сестру. Дойти обратно до комнаты. Бросить заглушку. Запечатать Источник, чтобы его нельзя было обнаружить обследованием. Живот ныл, возмущаясь съеденному, и мешал. Ни погладила его. «Ты вообще на чьей стороне? И где же эта сестричка?» В дверь постучали. — Входи, — с нетерпением бросила Ни. Внутрь заглянула и неуверенно прошла фигура в белом балахоне. Целительница заметно нервничала, немного дрожа. Она не понимала, чем провинилась, почему ее позвали ночью, и уже, кажется, искала оправдания. — Не бойся, я пригласила тебя по личному делу, — настолько тепло, насколько была способна, сказала Ни. Но слова произвели прямо противоположное ожидаемому действие: служительница Архи вздрогнула, упала на колени и стала бормотать какие-то бессвязные извинения и оправдания. Ни вздохнула про себя. «Как там ее зовут?» Вспомнить не получилось. — Поднимись. Я… мне нужна помощь целителя. Но это строго между нами, — пояснила она, протянув ей руку и помогая присесть на стул рядом с кроватью. Девушка стала дрожать меньше и выразила готовность помочь. Ни нехотя сняла плащ, открывая замотанное лицо и истощенное тело в обвисшем одеянии. — Я отравлена дыханием Иста. Мой желудок отказывается принимать пищу. Я пробовала доступные мне техники Архи, но они растворяются в дыхании и не помогают. Возьми защитную ткань, чтобы не надышаться, и посмотри, пожалуйста, можно ли что-то сделать, — она протянула целительнице повязку. Та трепещущими руками приняла ткань, плотно завязала на лице и использовала обследующую технику. Нахмурившись, она усилила ее, затем еще и наконец-то пробилась сквозь дыхание. — Старшая… я постараюсь, но не могу обещать. Но я не понимаю, почему дыхание не убивает. Оно такое густое, отравило все ваше тело, не только желудок. — Остальное по ощущениям пока отказать не должно, — морщась от покалывания энергии Архи, отозвалась Ни. Сестрица применила высокоуровневое исцеление, пытаясь пробиться к желудку. Потом снова и снова. По лбу стекал пот. Ни с надеждой заглядывала в лицо. Только паника и животный ужас. «Неужели настолько страшная даже в повязке?» Сестрица Архи пыталась снова и снова, бледнея все сильнее. Легче не становилось, только кололо. Ни уже пожалела, что запечатала Источник, со своей энергией хотя бы от лечения не мучилась бы... Наконец, колющее тепло достигло и желудка. Ни скорчилась. Едва не вывернуло. — Тихо-тихо, почти, — пробормотала целительница. Резко стало еще хуже, и Ни заскулила. — Потерпи, — прошептала сестричка обескровленными губами. Мучения продлились целую вечность, как показалось Ни. Начало отпускать. Кололо меньше, теплело сильнее, боль и тошнота отступали. Наконец утерев пот со лба, сестрица строго сказала: — Если дальше питаться гнилью Иста, ситуация повторится. — Я не могу ничего с этим поделать. Спасибо за помощь, — слабым голосом поблагодарила Ни. — Если станет хуже, зовите еще, — девушка вежливо поклонилась и попятилась к выходу. Ни кивнула и, едва целительница закрыла дверь, распечатала Источник, достала энергией остаток плода и съела. Кажется, вышло много с непривычки, но совсем не больно. Теплый чай смыл жгучие специи. Сонливость навалилась с новой силой.