Эрлин разбирал письма. Хотя скорее больше смотрел на портрет Аркина на стене, чем работал.
Учитель. Почему же ты оставил общину? Неужели ничего нельзя было сделать? Эрлин тихо вздохнул. Он знал, знал, как произошла это ужасная ошибка! Отец часто не смотрел бумаги, конечно, но как можно было подписать такое! Проклятие рода, какое позорище! И как поднялась рука исполнить жуткое решение, Эрлин тоже не знал.
Глава Ёйлир, прежде всего, сильнейший друид, а не политик. Он предпочитал заниматься полезными делами, которых у лесной общины было бесчисленное множество: урожаи, животные, лесные народы, борьба с осквернением… От одной поступи Ёйлира все расцветало. Он невероятно одарен. Но вот бумаги ненавидел и сразу спихнул всю переписку и другую канцелярскую работу полностью на второй род. Было бы странно, если бы они не злоупотребляли и не попытались устранить основного конкурента — издревле влиятельный род исследователей. Все эти интриги, ядовитые шпильки, низкие подставы… И молчание других родов в страхе.
Старик Аркин, глава исследовательского рода, был мудр и искренне предан общине. Превыше всего он ставил общее благо. Он поддерживал Главу, незаметно решая исследованиями вопросы всех родов, примиряя и объединяя остальных, был верной тенью и опорой молодого Ёйлира. Аркин пользовался невероятным авторитетом, но в итоге, в очередной раз защищая своих юных ученых и отказавшись выдать на суд молодого гения, не смог преодолеть сопротивления совета старейшин, пропитанного ядом интриг. Отказавшись выполнить решение совета, хитрый старик рассчитывал на поддержку Главы. Но Глава, как это частенько бывало, подписал бумаги, подготовленные вторым родом, не глядя. Их прокляли.
Аркин той же ночью покончил с собой. У них больше не было будущего — с проклятием рода у всех его членов навсегда запечатывают связь с Эрвом. Да, будущее поколение может попытаться искупить вину — всем, кто еще не сдал первый экзамен, оставляют силы. Но как вырастить детей, если нет магических сил, без которых не найти работы? А быть зависимым от сильных, даже если ошибку исправят, точно не в характере гордого Аркина. Интересно, Крину тоже запечатали связь с Покровителем? Или он успел сбежать?
Ах, как Эрлин был тогда молод и наивен! Никто не называл это решение вслух ошибкой. Если бы он сразу узнал правду! Хотя что он мог сделать?
Как бы там ни было, потеря рода исследователей стала огромной трагедией для общины. Эрлин наблюдал своими глазами, как второй род наглеет все больше, устранив конкурента. Ёйлиру была безразличны внутренние дрязги, гораздо больше его интересовало процветание и конкретные достижения — урожаи, животные, сохранение баланса. А древние роды добивались этого любой ценой, изо всех сил цепляясь за них, как за спасительную соломинку: те, кто не справлялся, быстро теряли остатки влияния. Да, он скорбел и сожалел, и даже начал читать бумаги. Но разве это могло воскресить Аркина?
Поначалу молодой Эрлин, в глазах остальных оказавшийся заменой исследователей, их учеником, хотя и скорбел, и все же был невероятно горд. Пересыпаемый лестью, он даже потихоньку сам начал верить в свой талант, не затененный больше старшим учеником и бранью строгого Учителя. Но чем сложнее появлялись вопросы, тем больше ему хотелось посоветоваться хоть с кем-нибудь. Но было не с кем! Весь исследовательский род уничтожен. Остался только Отступник, его недостижимый старший, сразу ставший старейшиной темной общины и общепризнанным гением будто в насмешку над беспомощностью Эрлина.
Ранее задвигаемый лесной общиной, сдерживаемый строгими запретами и жесткими рамками допустимого, Отступник наконец-то расправил крылья, проявив свой талант, и стал грозным оружием общины Кона. О нем распускали множество мрачных слухов, но тому было не привыкать к подобному с детства. Как и обычно, он, кажется, даже не замечал этого, всецело отдаваясь работе.
Как и сейчас. Эрлин хотел переговорить с ним, но в очередной раз не сдержался от его вечных подколов и вспыхнул. Но Отступник, как и старик Аркин, думал лишь о всеобщем благе! Он смотрел шире: не только община, весь мир и народ были важны ему. Отступник придумал и построил спасительные барьеры для всех. Он знал и о том, как тяжело его младшему соученику, и даже протянул ему руку помощи. Правда, в своей особенной насмешливой манере, но все же! Гений готов сотрудничать, но все переговоры велись вторым родом, боявшимся его вмешательства в дела общины и возвращения, как огня.
Эрлин смел со стола запросы древних родов и горько рассмеялся. Разве мог он один заменить целый исследовательский род? Пора окончательно признать: его талант как ученого посредственный. Он слишком узко мыслит, ему не хватает размаха подняться и взглянуть выше, не опасаясь запретного. Он передвигается по земле и иногда взбирается осмотреться с дерева. Мрачный гений же парит в небесах, посмеиваясь над его усилиями и протягивая руку помощи, приглашая познать торжество полета вместе с ним!
Но разве может наследник главного рода принять это приглашение? В отличие от нагулянного полуэльфа из свободного рода он связан по рукам и ногам этикетом, правилами и грузом ответственности. Каждый его шаг должен был быть примером для остальных. Каждое его решение имеет последствия. Как же он устал! Хочется свободы, но он глубоко увяз в общине, взращен и пропитан ею, будто священное древо.
«Спасибо, Отступник, что веришь в меня. В то, что я смогу продолжить дело Аркина и объединить общину, поборов междоусобицы. Но что же я могу? Совет старейшин подавлен вторым родом. Глава не интересуется политикой.
Но я постараюсь. Как наследник я обещаю, что обязательно приведу лесную общину к процветанию. Благодаря тебе я понял. Твои работы созданы для всех. Аркин всегда говорил об этом — поддержи других. Вместе вы станете сильнее. Всеобщее благо во взаимодействии: как внутри общины, так и вовне».
Эрлин решительно поднялся и рассмеялся от своей поспешности. Нет, нужно сначала подумать. Конкретно сейчас лучше поскорее закончить с барьером, ритуалы почти не помогают от все усиливающегося излучения. А как закончат с этим, обязательно постепенно наладят контакт. Оставить бы друг другу проводники. О Ловы, Отступник опять будет над ним смеяться!
Эрлин поправил одежду и сел разбирать запросы. Холодает, скверна распространяется, живут на пяти клочках, а кто должен всех прокормить? Разумеется, община Эрва! Пока запасы есть, но надолго ли их хватит? Нужно найти способ избежать голода. Пока ничего лучше, чем засеять безопасные зоны, укрытые барьерами, питательными травами и овощами, стимулировать урожайность прежними методами и поддерживать посевы ночью волшебным огнем, не придумали. Конечно, так они смогут избежать голода, но кто же захочет питаться одной похлебкой и хлебом? Такое примитивное решение! Нужны новые идеи, новые методы! Где их взять? Лесная община процветает: пятая безопасная зона заселена негусто и переполнена волшебными садами друидов. Но плоды и ягоды из них совершенно недоступны для остальных. Жаль, сейчас у него недостаточно веса в совете, чтобы продвинуть идею поделиться. Сейчас если общедоступные волшебные фрукты и продают, то по безумным ценам богачам и знати других общин… Как бы поступил Аркин?
О, интересный запрос! Урожайный род. Совсем скоро они вместе отправятся в новый мир, чтобы вырастить что-то и запасти для переселенцев на первое время. Пути пока совсем слабые и разрешили только маленькую группу. К тому же нельзя взять много груза, при этом урожая нужно неслыханно много — на год на все население старого Эрва! Глава урожайного рода беспокоился. Формально он выражал воодушевление и готовность, конечно, но между строк явно читалось: «Я не могу гарантировать исполнение подобного запроса привычными методами. Не хватит рабочих рук, да и семян не получается много унести. И непонятно еще, какие есть подводные камни: по докладам в новом мире даже местные то и дело голодают. Нужно тщательно подойти к выбору того, что сажать».
Эрлин нахмурился. Если засеять сытной травой, как в безопасных зонах, у них не хватит элькринов для ухода за ней, это очень трудоемко. В новом мире нет ограничений в земле, а вот рабочих рук и груза мало. М-м… Если отстраниться от привычного хода мыслей… Если бы он решал вопрос для себя, а не для всех общин… Да ни за что бы не стал питаться одними лепешками! Например, то же питательное дерево способно прокормить огромную семью. Оно прихотливо, конечно, требует техник Эрва, и потому может быть выращено только друидами. Но у них и нет других работников, а для служителей Эрва мороки с одним питательным деревом намного меньше, чем с полем трав или огородом овощей. А еще его плоды намного полезнее и вкуснее похлебки и хлеба. А что? Отлично подходит! И контроля от Совета никакого, они с главой урожайного рода в новом мире — единственные старейшины.
Если бы кто в Совете услышал, что он хочет прокормить население целого мира дорогущими плодами, пришел бы в ужас. Почему-то питательное дерево считается элитным. На его плоды сильно завышают цену из-за того, что без техник Эрва не растет. Что же, отличный шанс познакомить целый мир с друидской кухней! Эрлин взял кисть и набросал несколько идей. Основа — питательное дерево. Еще возьмут семян всех известных растений этого мира для экспериментов и сохранения. И местные тоже опробуют, вдруг с техниками Эрва вырастут лучше, чем у местных? Позже посмотрят, что лучше, тогда и скорректируют план. Лучше проверить все, а запасы постепенно переправят с другими группами.
Эрлин перечитал свой ответ и отложил. Получилось ли у него сегодня мыслить чуть шире? Подумает еще. Время есть, торопиться ни к чему. Он взял следующий конверт. Приглашение на семейный ужин. Отложил. Следующий. На внесезонное цветение священного древа Эрва. Отложил. На торжество. Он нахмурился. Древние роды праздно гуляют в то время, когда мир рушится! Хотят породниться с молодым наследником, как же…
Эрлин криво улыбнулся. Он не готов к созданию семьи. Все девушки из древних родов казались ему одинаковыми: ухоженными, почтительными, праздными и совершенно пустыми. Им нужен был его статус и деньги. Второй род всячески намекал, что ему уже по всем меркам пора остепениться. Но с кем остепеняться-то?
Он хотел ту самую, что полюбит искренне и взаимно. Но как наследник Эрлин не мог выбирать любую: он должен смотреть прежде всего на чистоту крови избранницы и ее наследственность, главный род должен хранить свой статус. Эрлин знал в лицо всех девушек общины Эрва, соответствующих этим двум критериям, но не одна не вызывала того самого чувства. Он не хотел приводить в свой дом женщину, с которой будет неуютно.
В юности Эрлин тайно влюбился в сестру Отступника. Она была редкой красавицей, яркой и живой. Но та гуляла с кем-то другим, да и смысл ухаживать за ней? Полуэльфийку никто бы не позволил ему привести в дом Главного рода. Разве что служанкой, но такой судьбы благородный Эрлин своей возлюбленной не желал. А сейчас ее и вовсе не было. Знал бы, что так обернется, забрал бы служанкой. Лучше хоть как-то, но живой. Но теперь прошлого не вернешь.
Перебрав письма, он собрал все приглашения и подписал сверху для помощника: «вежливо отказать, слишком занят». Можно отложить этот вопрос до двух сотен лет. Отец тоже женился поздно, правда, по несколько иной причине, он склонен к мужчинам. Поговаривали, что он даже в жены выбрал худенькую женщину, больше похожую на мальчика.
Эрлин знал свою мать только по рассказам. Она умерла в сложных родах, несмотря на все старания целителей. Чистокровная тихая девушка из побочной ветви второго рода, как говорили, искренне восхищенная талантом отца. Считавшаяся некрасивой и внезапно избранная новым Главой, она не верила своему счастью. Впрочем, продлилось оно очень недолго, ровно до рождения наследника. Тихо пришла, тихо сделала то, ради чего Глава вообще женился, и тихо ушла, не доставляя проблем, цинично поговаривали порой.
Впрочем, сильных чувств к ней со стороны отца Эрлин действительно никогда не замечал. А у Эрлина к ней и вовсе почти никаких чувств не было, он ее не знал. Внимания и любви хватало с избытком — бабушка с дедушкой, вышедшим в отставку, с удовольствием игрались с внуком, балуя сверх всякой меры. Дедушка же и определил его в ученики к самому завидному учителю общины, Главе исследовательского рода. Старик Аркин брал только лучших из лучших и отказывал несколько раз. Эрлин из кожи вон лез, чтобы сдать вступительные. Не то что Отступник, с первого раза какой-то эльфийской хитростью сдал!
Но после смерти дедушки на Эрлина начал давить второй род, под предлогом родства приглашая то на одно торжество, то на другое, знакомя с девушками. Не то чтобы они не пытались установить контакт с наследником раньше, просто он бы огражден от их влияния с детства прозорливым дедом. Эрлин не знал, как себя с ними вести. Для него они были никем — родственниками матери, которую он никогда не знал, но Учитель настаивал на вежливости.
К счастью, осознание всей ситуации в общине в целом и Учителем в частности пришло к Эрлину уже в более зрелом возрасте. Он бы мог наломать дров, если бы понял раньше, что те, кто в глаза засыпали его лестью, за его спиной плели интриги против его Учителя, самого уважаемого им элькрина.
Эрлин вздохнул, посмотрел на портрет Аркина на стене и устало потер лоб. Подловив себя на этом, он невольно улыбнулся. Вот ведь привязчивая привычка Аркина! Лучше бы ему мозги Учителя достались, а не эта бесполезная привычка!
Он поднялся и потянулся. Надо бы к Отступнику сходить поговорить. Поправив перед зеркалом одеяния и регалии старейшины, Эрлин тихо вышел из родового дома и в одиночестве отправился в стабилизационный пункт. Миновав посыпанную гравием дорожку, он вышел в светлую рощу священных деревьев.
По поверьям, священные деревья могли помочь, если искренне попросить. Многие в общине Эрва, особенно женщины, верили в это и молились деревьям. Как ученик исследователя, Эрлин считал это поверье чепухой. Но все же… Он мысленно помолился, ступая по ухоженной тропке: «Священное дерево, помоги мне объединить общину».
Вечерело. Первые закатные лучи окрасили ароматную рощу оранжево-красным светом. Эрлин прибавил шагу. Некстати пришло осознание, что ночные одиночные визиты считаются интимными. Отступник бы точно не упустил такого случая пошутить над ним в очередной раз. Невыносимый!
Эрлин достиг стабилизационного пункта уже совсем поздним вечером, но не застал Отступника на месте. Какого Иста?! Эрлин, смутившись, проверил отчеты пункта, как бы придя не только ради Отступника. Все было в порядке. Работы шли согласно плану, даже, пожалуй, несколько опережали его. Проблем и жалоб, требовавших участия старейшины, не было. Ситуация становилась все более неловкой. Это был очевидный одиночный ночной визит!
Когда глубокой ночью в дверях пункта показался Отступник, устало опирающийся на черный посох, в сопровождении служительницы Архи, Эрлин растерял все слова. «Какого Иста ты так поздно?!», вертевшееся у него на языке, прозвучало бы совершенно неуместно и сделало бы сложившуюся ситуацию еще более двусмысленной, чем сейчас. Но как же начать?
Пока он размышлял, Отступник, не обращая на него ни малейшего внимания, скрылся в своей комнате. О Ловы! Эрлин вздохнул, запоздало поднялся из кресла, подошел к двери и постучал. Из-за двери отозвался знакомый голос с эльфийскими переливами:
— Входи.
— Отступник, я…
Эрлин открыл дверь и осекся, испуганно рассматривая как ни в чем ни бывало раздевающегося соученика, уже обнаженного по пояс.
— Я НЕ ЗА ЭТИМ! — выпалил он.
— Я уже понял, Ринрин, давай ближе к делу, — устало вздохнул Критир и, закашлявшись, тяжело сел на кровать.
Только сейчас Эрлин обратил внимание, насколько Отступник истощен. Всегда казавшийся сильным и насмешливым, сейчас Отступник представлял собой страшное зрелище: исхудавший, со впалыми щеками, воспаленными глазами, бледный как сама смерть. Без привычных просторных одеяний старейшины он вдруг перестал казаться сильным и насмешливым небожителем и стал доживающим свое насквозь больным обтянутым кожей скелетом.
— Что с тобой? — в ужасе прошептал Эрлин.
— Уже ни для кого не секрет, что я не совместим с Коном и болен. Видишь же, сестрички Архи за мной таскаются.
— Я знал, но… — Эрлин растерянно рассматривал насквозь больного, постаревшего с виду на пару сотен лет бывшего соученика.
— Давай к делу. Завтра рано вставать, — Критир устало потер лоб.
Эрлин растерялся. Слова в голове смешались.
— Я думал оставить проводник для связи. Ты говорил об ученике и…
— Оставляй.
Эрлин растерянно передал ему изумрудный кристалл и, столкнувшись с выжидающим взглядом, как бы спрашивающим «Все?», не нашелся, что ответить, скомканно попрощался и поспешно вышел, забыв даже взять проводник для ответной связи. Уже выйдя на улицу и освежившись ледяным ночным воздухом, Эрлин почти застонал. Как же он глупо поступил и выглядел! Ну почему с этим отступником всегда все так?!
***
Критир с улыбкой рассматривал изумрудный проводник в руке. Как всегда. Ведет себя в его присутствии, как влюбленная девица. Вроде и мозги на месте, и руки, но видел бы он себя со стороны! Вспомнив бесцеремонные шутки деда про самый реальный шанс его женитьбы — на соученике, Критир усмехнулся. Как же старик Аркин его гонял! «Эльфийское отродье, какого такого опять творишь?! Я за тебя на совете краснеть не собираюсь! Не возьмешься за ум, всю жизнь в посыльных продержу!» И все равно защищал на каждом совете. И все равно наказывал сам, никогда не выдавал общине. Он был строг и вместе с тем горячо любил их всех. Всю семью и учеников. За всех стоял горой, как бы ни ругал их наедине. Критир сжал в исхудавшей руке изумрудный проводник. «Глава, я продолжу твое дело. Похоже, вместе с напророченной тобой «невестой». Хороший парень, только вечно переживает о пустом».
В дверь коротко постучали и сразу вошли.
— Готов к осмотру? — бодро спросила курносая веснушчатая женщина, на ходу снимая капюшон.
— Я еще не мылся, — устало вздохнул Критир.
— Тот паренек же давненько уже ушел? И ты не помылся до? Или после? Или вообще? — растерялась та.
— Вообще, — Критир, посмеиваясь, убрал проводник в сумку.
— Какой нетерпеливый! Весь вечер тебя ждал, а тут душем пренебрег…
— Так что, Лана, будешь здесь ждать или пойдешь?
— Подожду. Все равно всю ночь дежурить, делай, что нужно.
— Как скажешь.
Критир нехотя ушел в ванную, наскоро обмылся и вернулся уже в халате. Лана сидела в кресле, листая журнал наблюдений.
— Старейшина, тебе бы с таким здоровьем на лекаре жениться.
— Я ее обучил основам, — кивнул тот и забрался в постель.
— Ученицу, что ли? Не молода она для тебя?
— Эй-эй, мне полторы сотни, а не три! — рассмеялся он, запечатал канал связи с Коном и начал сливать энергию в сосуд.
Лана отложила записи и начала осмотр.
— Поговаривают о ней всякое. Будто с Истом связана.
— Красивая очень, растопила даже сердце гнилого лича, — покивал тот, морщась от покалывания.
— Вот так взяла и понравилась?
— Почему бы не уточнить это у него? — хмыкнул Критир.
— А ты шутник! — рассмеялась Лана и закусила губу.
— Я забыл выпить укрепляющее, — Критир потянулся за бутыльком и глотнул.
— Я так-то смотрю! — возмутилась Лана.
— Да что там смотреть, каждый день смотрите втроем! Опять немного хуже, но жить буду. Сейчас укрепляющее подействует, подлатаешь немного. Только утром, прошу, начните с головы. Я так страдаю от этого зелья…
— Только от зелья? — хмыкнула Лана.
— Если бы, — Критир зевнул, прикрыв рукой рот.
— Спи давай. Сон тоже лечит.
— Спокойной ночи, Лана.
***
Наутро Критир вновь проснулся с нестерпимой головной болью и, поморщившись, с трудом нащупал бутылек с лекарством. Но оно кончилось! Проклятье! Чья-то прохладная мягкая рука вручила ему другой, обдав запахом мирры.
— Благодарю, Данар, — слабо улыбнулся Критир и отпил.
— Если действительно хотите отблагодарить, не ходите сегодня в запретную зону барьера, — позевывая, ответила та.
— Ты же все равно уже замоталась так, будто в прорыв прыгать собралась. Зря, что ли, наряжалась? — усмехнулся он.
— Вы еще даже глаз не открыли.
— Будто не знаю! Полечи мне голову уже… — взмолился Критир.
— Мы пойдем сегодня к прорыву? — повторила вопрос Данар.
— Это шантаж!
— Это сделка.
— Я тоже так умею! Давай или лечи, или я так пойду, — уперся Критир.
— Лежите уже, — хмыкнула Данар и приступила к лечению.
Критир поморщился от покалывания. Данар так плохо контролирует количество и концентрацию энергии!
— Ты бы хоть определилась, что ты хочешь, убить меня или вылечить… — прошипел он.
— От этого еще никто не умирал.
— Ты бы хоть немного постаралась!
— Я стараюсь! — возмутилась она.
— Как ты вообще с таким контролем энергии стала старшим адептом? Тебе бы потренироваться в этом.
— В контроле? — растерялась та.
— Да, ты не чувствуешь, как неравномерно подаешь энергию?
— М-м, не обращала внимания.
— Обрати, — вздохнул Критир и сел, одеваясь.
— Старейшина, только не к прорыву! Я хочу остаться здоровой, молодой и красивой!
— Я тоже много что хочу. Не хочешь — не ходи. До сих пор не падал и сегодня не собираюсь.
— Не положено, — вздохнула та.
— Тогда не ной. Скорее закончим — быстрее дежурства прекратятся.
Критир высосал на ходу питательный плод, глотнул воды с травами и отправился на работу. Данар уныло потащилась за ним.
«Ну не к прорыву и не к прорыву. Все равно выбор есть… Тогда, может, начать со своего надела?»
Легкие ноги сами донесли к границе цветущих садов и самой мрачной запретной зоны Эрвилессина — Гнилого леса. Критир нахмурился, увидев скверну в землях общины Эрва, и принялся искать барьер Эрлина.
— Старейшина, да ты издеваешься надо мной! — простонала Данар.
— Сказала же, что к прорыву не хочешь. Между прочим, это мой бывший надел, Кошачий лес.
— Что-то кошек не видно.
— Забрели в Гнилой лес, исказились и заразились. Я их вылечил, а меня изгнали, вот такая история.
— До глубины души. Так себе из тебя сказочник, — фыркнула Данар.
— Это правда! — возмутился Критир, чертя барьер.
Данар развернула карту. Кошачий лес найти несложно — здоровый кусок вдоль границы Гнилого леса вплоть до земель общины Эйрола.
— Место паршивейшее тебе дали, конечно.
— Второй род долго выбирал и в итоге великодушно потеснился, — хмыкнул тот.
— Неслыханная щедрость, — зевнула Данар.
— Можешь помочь с начертанием, дело пойдет быстрее.
— Я в Гнилой лес ни ногой.
— Так он дальше, это почти другой край Кошачьего леса.
— По гнили же ступаете!
— До Гнилого леса тут еще идти и идти. Это осквернение расползлось. Видишь, местный барьер не справляется? — Критир потыкал посохом в защитный узор под ногами, тускло полыхнувший изумрудным.
— И часто такое раньше случалось?
— При мне никогда не было так запущено. Конечно, «доброжелатели» иногда подтирали мне границы Изоляции, но подобное вижу впервые.
— Ага…
Критир вздохнул. Вечно чем-то недовольна эта Данар. И вообще будто где-то видел ее раньше, вспомнить бы, где…
***
Совсем немного времени до активации. Вот этот кусок, затем проверить еще на разочек и все. После примет траву грез, встанет на ноги и вернется за ней. Как раз по последнему отчету Ни в зоне Изоляции осталось работы на месяц. Успеет и барьер активировать, и подлечиться немного. Критир с воодушевлением ускорился.
Проверив за пару дней чертеж и ингредиенты, он столкнулся со «своевременными» усилениями Эрлина. В итоге пришлось ждать и проверять чертеж снова. И опять после еще одной правки.
Ни уже писала, что осталось очистки на пару недель. Критир улыбнулся. «Постараюсь закончить за неделю и приду за тобой». Но Эрлин принес еще какую-то правку. Да где ж он был раньше?!
***
Критир проверил чертеж в последний раз и положил руку на огромный кристальный шар вместе с Эрлином. В последние дни Критир так спешил, что даже отчеты Ни не успевал читать. Хотелось приступить к активации как можно скорее, пока Эрлин не придумал еще несколько идей, как улучшить несчастный барьер.
Но сияющий, как новенький кристалл, Эрлин, правки больше, похоже, вносить не планировал. Он с нетерпением понемногу выпускал из руки изумрудные искры в шар. Критир неловко улыбнулся.
— Ну что, приступим?
Эрлин кивнул.
«Главное, разделить энергию сразу. Заметит ли поток энергии Нелы?» Впрочем, особого выбора нет. Скоординироваться оказалось легко: Эрлин контролировал энергию Эрва, собранную многими друидами точно, выверенно, словно по учебнику. Критир влил темную, окружил ее тонким слоем энергии Нелы и собрал остальные потоки.
Они заполнили две формы, соединили, и переглянулись.
— Запускаем! — распорядился Эрлин чуть сорвавшимся от напряжения голосом.
В заклинание влили энергию в полную силу. Несмотря на защиту Нелы и обезболивающее, истерзанное тело от мощных потоков дико взвыло. Критир сжал зубы и прикрыл глаза, удерживая форму. Барьер вспыхнул. Напряжение спало.
Сработало!
Критир, капая кровью из носа, с облегчением прикрыл глаза и оперся на посох. Эрлин вне себя от счастья что-то вопил про уровень, про Учителя, про настоящих соучеников, подвиг, обнимал и снова говорил-говорил-говорил так громко, что казалось, что сейчас кровь потечет еще и из ушей.
«Наконец-то это кончится. Получится ли удержаться?» Но темнота все же медленно заволокла сознание полностью. Зато Эрлина теперь не слышно...
