***
Он зашёл в кабинет, и свет как будто сосредоточился только на его фигуре: на развевающемся за широкими плечами золотом плаще, на чёрном традиционном облачении, украшенном по краю древними письменами, и сверкавшем на бедре мече со словом «Истина» на рукояти. Магистр Ричард Рал. Искатель Истины. Она шла за ним, такая же величественная, какой её запомнил Джонатан. Высокая, в белоснежном платье, символизирующем неподкупность правосудия. Мать-Исповедница, Кэлен Амнелл. Джонатан думал, что у него остановится сердце и он рухнет прямо здесь, но в этой жестокой реальности истерзанный орган лишь забился чаще, гулом отдаваясь в висках. Он так их себе и представлял: даже с начавшими оставлять свои следы морщинами из-за улыбок, которые они дарили своей семье и друзьям, и лишь слегка посеребренными сединой головами. Он видел их внушающими благоговение и трепет, а их глаза… Их глаза — серые и зелёные — были все так же ясны. В своих снах, в своих несбыточных грёзах к Джонатану они приходили именно такими, даже если были почти обессилены глубокой старостью: их глаза оставались незамутнёнными ничем — только чистый разум. — Джонатан, — короткая заминка, лёгкий прищур отцовских глаз и медленно растягиваемые слоги, — верно? Не та интонация. Не облегчение и не радость узнавания. Это интонация человека, который сомневается, правильно ли он вспомнил имя незнакомого ему человека. Джонатан смотрел на людей с лицами его родителей. И недоумение и подозрение на них ясно говорило: он, Джонатан, — здесь чужой. Он не имел права это спрашивать, но просто не смог остановить себя: — У вас всё хорошо? Четыре простых слова, которые он так хотел сказать. Десять лет он думал, что следует спросить первым делом, когда настанет черёд Джонатана спуститься в царство Владетеля. «Вы разочарованы мной?» «Вы ждали меня?» «Вы упокоились, когда я свершил свою месть, или же я лишь заставил вас страдать ещё больше?» «У вас всё хорошо? Мама, папа, у вас всё хорошо?» Ричард Рал, двойник его отца, слегка склонил голову набок, изучая его, Джонатана. На самый кратчайший миг его глаза встретились с глазами его четырех взрослых детей — Лоры, Эддарда, Дайлин и Эллии, на лицах которых теперь, в присутствии лорда Рала и Матери-Исповедницы, отражалось спокойствие. Вот о ком он подумал, услышав это «вы». — Я полагаю, да. Всё ли хорошо у вас… лорд Джонатан? — произнес он с очевидной неловкостью, а Джонатан даже малейшего внимания на это не обратил. «Да». Он едва удержался от улыбки, осознав, что в этом мире у его родителей всё было хорошо. Всё ли хорошо у него? Он не знал. Точнее, Джонатан прекрасно знал, что всё совсем не хорошо — невыносимо плохо, но признать не мог. Пока закрывал на это глаза — находил силы бороться. Он сделал вид, что не заметил лишь на мгновение промелькнувшее под маской безэмоциональности беспокойство в глазах Матери-Исповедницы. Так было проще для них всех. Она, указав на кресла, произнесла: — Давайте мы сядем и обсудим ситуацию. Я думаю, что никто не откажется от чая. Где-то за спиной Джонатана одновременно выдохнули с облегчением около пяти человек, когда атмосфера перестала быть настолько удушающей.***
Джонатан осторожно коснулся чашки, не отрываясь от дыма, поднимавшегося над поверхностью тёмной жидкости. Смотрел на тонкую полупрозрачную струйку, тлеющую вместе с его надеждами, и пытался затолкать своё разочарование глубже, забить его, задушить — что угодно. Илейн сидела по его правую руку и, он знал это, кидала на него взгляды, полные беспокойства. Но не вмешивалась. Когда они окажутся одни, он с благодарностью заключит её в свои объятия, но разговор с этими людьми — та вещь, с которой Джонатан должен справиться сам. У него всё-таки не получилось. Люди перед ним — не его семья. Да, это их лица, их тела, даже их слова. Но они — другие. И Джонатан для них — всего лишь посторонний. — Полагаю, ты использовал экспериментальное нестабильное заклинание, да еще и в канун зимнего солнцестояния, когда воздух буквально звенит от магии, чтобы попасть в прошлое? — заметил двойник, сидевший от него по правую руку на некотором отдалении. — Должна быть веская причина, чтобы так рисковать. Или это был не ты, и в твоей ветке тоже Джегань постарался? У него совсем нет фантазии, я погляжу. — Ну прямо параллельная вселенная какая-то, — тихо заметила Илейн, чем привлекла внимание двух Исповедниц, сидевших слева от нее. Те все еще смотрели на Джонатана с явным недоверием, но уже не со страхом. Взгляды, которые ловила иномирная, были несколько приветливее. — Что? — Джонатан подумал, что с такой тягой к провокациям править здешнему наследнику будет тяжко. Не особо разобрался в противнике, но уже лезет в драку. Глупо. А ведь на вид они ровесники. — Враги твоих родителей никогда не закидывали тебя в прошлое и не стирали память, чтобы убить их твоими же руками? Ты не знаешь, что такое веселье, лорд Джонатан. Справа от него Лора откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. — Ну да, Эд. И правда весело было, особенно родителям, — едва слышно прошептала она так, чтобы слышал только Исповедник. — Особенно отцу. Ни один мускул на лице Исповедника не дрогнул, хотя это и далось ему с большим трудом. Лора умела надавить на больное. Джонатан, в свою очередь, вперился в Исповедника взглядом. Тяжёлым, таким, что пробирает до костей, таким, который способен докопаться до самой сути. Он и не ожидал, что Эддард Рал даст слабину. В восторге от двойника Джонатан не был, но наглец всё же был Ралом. Вот только Исповедник думал, что пришелец хочет нагнать на него страху, и из чистого упрямства соревновался с ним в гляделки, тогда как Джонатану лишь нужно было убедиться, что самоуверенный наследник его слушает. Внимательно. — О, — улыбнулся Джонатан, прищурившись. Вышло жутко. Очень. Как маска, налепленная на лицо, растянутая в стороны по линии губ, — и правда весело, должно быть. Но, видишь ли, у твоих родителей нет врагов, если они мертвы. Молчание было таким густым, ещё чуть-чуть — и затвердеет, ложась на плечи присутствующих неподъёмной глыбой. Джонатан так и не отвёл взгляда от двойника, наблюдая, как Эддард Рал сжимает челюсти, играя желваками, напрягается. Его пальцы дёрнулись, словно Исповедник хотел сжать пальцы в кулак, но сдержался. Наследник ничего не сказал. Значит, понял, что вины Джонатана в этом не было. — Как это произошло? — Джонатан не смог перебороть себя и не вздрогнуть, услышав тихий вкрадчивый голос. Такой родной, разливающийся по венам теплом. И болью. Джонатан, увы, не мог знать, как выглядит сейчас. Но на побледневших лицах двойников его родителей, которые со стороны наблюдали за их коротким разговором, всё читалось предельно ясно: он представлял собой очень печальное зрелище, как бы ни пытался создать вокруг себя угрожающий фасад. Ричард и Кэлен смотрели на человека, как две капли воды похожего на их первенца. Ричард под столом потянулся к руке жены, порывисто сжав её в своей ладони. Они оба думали об одном и том же: этот мужчина, настолько потерянный, выглядевший ещё более одиноко в окружении их большой семьи — такая судьба могла быть и у Эддарда. И от их феноменального сходства становилось дурно до лихорадочного жара. Самый большой страх родителя — увидеть в глазах своего ребенка такую муку, и Ричард и Кэлен, однажды проходившие через это, отдавали все свои последние силы на поддержание внешнего спокойствия. «Как это произошло?» Джонатан молчал. Слова застревали где-то в горле, и язык как будто высох. Как описать те реки крови, тошнотворный запах гари и крики — свои и чужие? — Расскажите нам, — мягко попросила Мать-Исповедница. Илейн не переспрашивала. Понимала, что сам Джонатан не сможет это сделать — сорвётся. Она видела это в его дрожавших руках, бессознательно отставивших чашку, потому что не уронить её, когда почти не чувствуешь пальцев — невозможно. Она видела это в застывшем взгляде, в плескавшемся на самом дне чёрных зрачков ужасе. Конечно, она понимала, почему Джонатан выбрал не её. Илейн лишь дважды видела, что с ним делает одно-единственное упоминание о погибшей семье, и после этого порадовалась, что не помнит свою мать, то ли оставшуюся во вторичном мире, то ли не пережившую перехода в исходный. Если бы Илейн знала, что существует способ всё исправить, она бы сама сказала Джонатану уйти. Меньше всего она хотела видеть любимого человека сломленным агонией. Вот только жестокое мироздание опять над ним посмеялось, и Илейн сжимала кулаки, начиная ненавидеть и Бога, и Создателя, так несправедливо обходившихся со своим сыном. Она лишь могла надеяться, что здешние Магистр Рал и Мать-Исповедница мало отличались от тех, что знал Джонатан, и они не сделают хуже. В глубине души Илейн даже мечтала, что они смогут помочь. Хотя бы немного. — Десять лет назад правящая семья Д’Харианской Империи была убита во время теракта, спланированного иномирными. — Илейн пришла на выручку Джонатану, обращаясь к Искателю Истины и Матери-Исповеднице. — Кто такие иномирные? — Илейн застыла, не в силах отвести взгляда от Искателя. Они были похожи. Джонатан и его отец были очень похожи. Правильные, но грубоватые черты лица, рост и телосложение, и глаза. Такие же пронзительные серые, как будто разбивавшие душу на кусочки. Только взгляд Магистра Рала скорее наводил на мысли о любопытстве и желании докопаться до правды, и при взгляде на него откусить себе язык не хотелось. А вот если посмотреть на Джонатана… Можно было захотеть не только откусить себе язык, но и выколоть глаза, чтобы не разбираться, на кого на сей раз мог быть направлен его гнев. — Я знаю, что около тридцати лет назад Ричард Рал отправил людей Имперского Ордена в мир без магии, чтобы они строили свою жизнь, как хотят, там. По оценкам наших специалистов прошло около полутора тысяч лет, когда что-то пошло не так и некоторых из нас выкинуло обратно в исходный мир. Мы не знаем, почему. — Ваш народ подвергался гонениям в Д’Харе? Илейн вздрогнула, закрывая глаза. — Нет. Магистр Рал и Мать-Исповедница создали все условия, чтобы мой народ смог начать комфортную жизнь в их мире. Нам даже выделили земли Бандакара. Мать-Исповедница нахмурилась, обращая взгляд на своего мужа. Возможно ли, что в этой Вселенной они вовсе не знали о Бандакаре? Когда лорд Рал понимающе кивнул, стало ясно, что ему это название все же о чем-то, да говорило. Скрип кожи резанул по ушам, и Илейн посмотрела на Морд-Сит, сжимавшую в руке эйджил. У девушки было смутное ощущение, что она уже видела её где-то, но она никак не могла вспомнить, где. Это, конечно же, не Бердина: Морд-Сит перед ней была светловолосой и гораздо выше. И холоднее. Илейн вспомнила, что пару раз пересекалась с Нидой, но та была худощавее и черты лица были острее, хоть и цвет волос и глаз почти совпадал. Кто это? Джонатан говорил её имя в Саду Жизни, но Илейн не помнила никого по имени Кара. — То есть, — голубые глаза могли бы подернуться корочкой льда, будь это физически возможно, — твои люди откусили руку, которая их кормила? — Кара… Джонатан запнулся, ошарашенный приказным жестом Илейн замолчать. Она резко вскинула руку в его сторону, не отрывая взгляда от Морд-Сит. Безрассудная девчонка! Он закроет глаза на то, что она затыкает Магистра, но, если Илейн спровоцирует Морд-Сит, весь этот фарс превратится в настоящую проблему. — Госпожа Кара, — голос иномирной был тихим, но чёрта с два люди вокруг услышат в нём страх. Она лично ничего не делала, и оправдываться иномирной не за что. Илейн просто считала, что говорить на повышенных тонах будет неуместно. — Я понимаю вашу позицию как телохранителя. Я не оправдываю своих вероломных сородичей и считаю их наказание справедливым. Но давайте просто сойдёмся на том, что мой народ уже хлебнул из-за идиотизма кучки трусов. Конечно же, вы, вероятно, станете наблюдать за мной наиболее пристально, но это можно делать и без открытых конфликтов. — Кара, всё хорошо, — шепнула Мать-Исповедница Морд-Сит. Она перевела взгляд на Джонатана: — Сколько было жертв? Он сжал челюсти, а когда заговорил, каждое имя падало в сердцах присутствующих камнями, больше похожими на надгробные плиты. — Среди погибших на месте: Магистр Ричард Рал, Мать-Исповедница Кэлен Амнелл, Морд-Сит Кара Мейфферт и генерал Первой Когорты Бенджамин Мейфферт, Морд-Сит Рикка и колдунья Никки. Десятилетние Джейден и Нейтан Ралы получили тяжёлые ранения, Первый Волшебник Зеддикус З’ул Зорандер умер от истощения в попытке спасти близнецов, но дети также умерли. К концу недели скончались ещё восемь слуг и стражников, находившихся поблизости. Джонатан уронил голову на ладони, пытаясь спрятать за трясущимися руками дрожащие губы. Ком давил на горло, и он задыхался, сгибаясь под тяжестью потери и одиночества. Дайлин и Эллия ахнули, и короткий звук, который едва ли мог уместить весь их шок, послал дрожь по спинам остальных присутствующих. Ричард и Эддард переглянулись, но оба продолжили хранить гробовое молчание: даже Исповедник, которому пришелец не нравился от слова «совсем», не мог вымолвить ни слова. Лора отвела взгляд, и никто из присутствующих не мог сказать, что было у нее на уме. — Как они выглядели? — Кэлен прервала затянувшуюся тишину своим шепотом, без зазора сбрасывая маску Исповедницы. Она не желала прятать сердце, болевшее за этого ребёнка. Хотя она боялась, что своим вопросом еще сильнее растревожит старые раны, сейчас, поймав взгляд их с Ричардом дочерей, до невозможности похожих на своего деда, она знала, что не может отменить уже сказанное. — Как…? — Нет, не как Даркен Рал. Как вы. Один в один. И глаза у них были такие же. У меня и у сестры отцовские, а близнецы родились зеленоглазыми, — Джонатан усмехнулся, давя глубоко в лёгких всхлип. — Младшие были шкодливыми до безобразия. Служанок своими выходками до обмороков доводили, за ними солдаты Первой Когорты приглядывали чаще, чем няньки. — А твоя сестра? — спросил Ричард. — С ней все в порядке? — Эрин… — Джонатан поджал губы, подбирая слова, в которых сам себе не всегда признавался. — У нас непростые отношения. Ей стало тяжело находиться рядом со мной после… — Ты изменился. Я прекрасно понимаю, — Ричард неожиданно перебил его, вспомнив, что происходило с ним, когда он убил своего отца. Едва ли он был похож на того, кем был раньше — тогда его едва узнавал даже Зедд. — Какая она, Эрин? Она тоже не пошла в Даркена Рала? — Нет. Но в семье есть человек, на него похожий. Ричард приподнял брови, всматриваясь в лицо сына. Или не сына, смотря как глянуть. — Кто? — Я. В повисшем могильном молчании послышался только довольный смешок Кары, сложившей руки на груди. Она смотрела прямо на иномирную: — Понятно, как именно хлебнули твои люди.***
Через несколько минут после того, как лорд Рал и Мать-Исповедница приказали сопроводить Джонатана и Илейн в выделенные им покои, Лора вылетела в коридор. За ее спиной осталась вся ее семья, с которой она провела двадцать шесть лет своей жизни, но прямо сейчас больше всего ей нужен был воздух, а не поддержка со стороны родных. Она боролась с призраками прошлого всю сознательную жизнь, но сейчас, после всего, что рассказал почти-что-брат-Эддарда, она не могла не представить себя на его месте. Каждое его слово отдавалось глухим ударом в висках, и она думала, что рыдания разорвут ее прямо в кабинете, но смогла сдержаться, пусть ей и пришлось вцепиться в колено Эда под столом, чтобы заземлить свои мысли и взять под контроль эмоции. Лора прислонилась лбом к стеклу, которое отделяло ее от морозной зимы, царствовавшей за пределами Дворца, и позволила холоду обнять ее существо, успокоить ее нервы. Счастливого, к гарам бы его, праздника зимнего солнцестояния. Джонатан жил со своей ношей десять лет, она — двадцать шесть, но ни одно число не могло превратить проигравшего в победителя. Эддард, который по определению не мог не заметить ее состояние, вышел из кабинета спустя всего несколько минут после нее. Он тронул ее за плечо и развернул к себе, не говоря ни слова. Ей потребовалось встать на мысочки, чтобы обхватить руками его шею, но усилия оправдывали себя. — Я всегда гадала, почему судьба дала шанс на выживание мне, а не моим родным. — Должно быть, он задавал себе тот же вопрос, — заметил Эддард, обнимая ее за талию. В его голосе не было горечи — только усталость. — Думаю, ответ вроде «потому что я — следующий Магистр» звучит достаточно паршиво. — Я могу лишь догадываться, что он чувствует, — Лора сделала глубокий вдох, чтобы успокоить гонки своего сердца, готового в любой момент сократиться одним-единственным движением и больше никогда не забиться вновь. — Я почти не помню своих родных, потому что была слишком мала, когда они умерли, но это ничуть не умаляет боль от их потери, а Джонатан… он вырос с ними. Ты можешь представить, каково ему сейчас? Она почувствовала, как он покачал головой. Никто не мог представить подобное. Лорд Рал и Мать-Исповедница заменили ей мать и отца, стали ее наставниками и друзьями. Потерять их было все равно что лишиться опоры, сломать внутренний стержень. — Он, конечно, не подарок, и вряд ли нуждается в нашем сочувствии, а впрочем… Пусть я и не собираюсь заменять ему потерянных братьев, но если есть что-то, что облегчит его терзания — я сделаю это. — Обещаешь? — А ты сомневаешься в моей искренности? — Ну, вы ведете себя как два бойцовских петуха, и я подумала… — Сейчас возьму свои слова назад. — Какой ты обидчивый, — пробормотала она, крепче обнимая его. — Я тебе верю, Исповедник, хотя иногда ты невыносим. — А ты, кажется, стала очень эмоциональной. Лора замерла на миг, воспользовавшись им, чтобы взять себя в руки, и только после этого отстранилась от Эддарда. Теперь соприкасались только их ладони, но этого было достаточно, чтобы придать ей уверенность. Она подняла голову и заглянула в его пытливые серые глаза. — Я искренне сочувствую ему, и… — очевидно, это была не единственная причина. Но договорить она не успела бы при всем желании, потому что в этот момент из кабинета вышли Ричард, Кэлен, Дайлин и Эллия, и стало очевидно, что семейное собрание еще не было окончено.