***
У Джонатана слова в глотке застряли, когда он по привычке — десять лет прошло! — при виде высокого и худого, как палка, волшебника окликнул его, чтобы получить совет. Первый волшебник Зеддикус З’ул Зорандер развернулся на пятках, крякнув, едва не поперхнулся куском ветчины, остатки которой были зажаты между узловатыми пальцами. — Эддард, мой мальчик, что ж ты так кричишь, будто впервые за десять лет увидел! Я никуда не убегу, уж поверь — годы уже не те. Джонатан прикусил язык. Эддард. Опять Эддард. Ему было двадцать шесть лет, и десять из них Джонатан самостоятельно правил огромной Империей. Конечно, он понимал, что это скребшееся под рёбрами, заставлявшее даже воздух царапать горло чувство ну до смешного детское. И тем не менее Джонатан — Магистр! — ревновал. Он только надеялся, что его сестра и братья никогда не чувствовали того же из-за него. Зедд же прищурился, подходя ближе к волшебнику, и, помахав кусочком ветчины, изрёк: — Ты не Эддард. — Не Эддард. — И правда, феноменально похожи. И какое заклинание ты использовал для перемещения сюда? Эддард сказал, что это была Петля, выполненная в канун Дня солнцестояния. — Это была Петля, совмещённая с одним из антиподов Огненной Цепи, чтобы я сохранил свои воспоминания. — Значит, ты решил вообразить, что обладаешь могуществом Создателя, и изменить историю? Услышь Джонатан подобное от кого-то другого, но не от Зедда, его реакция была бы совершенно другой. Гораздо холоднее. — Вряд ли для этого необходима мощь Создателя — тем более учитывая то, что ваш лорд Эддард уже путешествовал подобным образом на целых двадцать лет назад. Нынешний Джонатан, Магистр Д’Хары, имел мало общего с тем шестнадцатилетним мальчишкой, который еще имел опору своей семьи. Но даже года не смогли изменить в нем одну вещь: огрызаться на Зедда он никогда не считал правильным. — Вижу, тебе уже успели рассказать об этом, — Зедд вздохнул. Вряд ли те события были источником приятных воспоминаний и для него тоже. — Ваши ситуации отличаются не только тем, что для перемещения Эддарда был использован артефакт из Храма Ветров, но и тем, что он фактически находился в двух временах и в двух состояниях одновременно: его тело осталось в его времени, будучи чем-то вроде якоря, в то время как его душа полностью переместилась в прошлое, обретя там еще одно тело при помощи Сестер Тьмы — а его магия была привязана к его же нерожденной версии. — Ты сказал, что он был в двух состояниях, но я насчитал три. — Я сказал «в двух»? — Зедд потер подбородок. — Сложные были времена. Считай, что состояний было три. Но вернемся к твоей ситуации: ты, Джонатан, вместо того, чтобы преодолеть временной барьер, напрочь разорвал границы между двумя мирами, а составляющую времени оставил нетронутой. Джонатан нахмурился. Как ученик, пытающийся найти просчёт в задаче. — Я не подумал, что миров, повторяющих мой, может быть несколько. — До твоего появления подобные мысли не приходили в голову даже Ричарду, не говоря уже обо всех остальных, включая меня. Теперь я не удивлюсь, даже если узнаю, что где-то за пределами Благодати в этот же самый момент я ем пряный суп с гренками в полном одиночестве. — Это намек на то, что ты хочешь поесть, и желательно в тишине? — само собой вырвалось у Джонатана. Его губы дернулись в подобии спонтанной улыбки. Он не успел даже напомнить себе, что человек перед ним узнал его лишь несколько минут назад. Зедд быстро улыбнулся и лишь махнул рукой, садясь за стол. — Я не откажусь от твоей компании, тем более учитывая твои магические познания. Нам еще предстоит разобраться, как помочь тебе вернуться именно в твой мир, а не в очередной его двойник. — Судя по всему, двойников может оказаться очень и очень много. — В этом ты прав. Джонатан сел рядом с волшебником. Он и сам не понимал, чего он хотел больше: попытаться найти то, что потерял, в этом очевидно чужом мире, или вернуться домой и посвятить время чему-то более насущному, чем поиск иголки в стоге сена. Он не мог признаться себе, что никогда больше не увидит именно своих родителей, но шанс на успех был ничтожно мал. — Если дело не касается испорченной еды, то, поверь мне, мальчик мой, оно еще поправимо. Теперь, зная про существование множества похожих миров, мы заставим твое заклинание работать.***
Главный зал преобразился, когда в нем появилась ель, как бы Эддард ни ворчал на многолетнюю традицию: сначала встать на рассвете и съездить в лес, затем выбрать подходящее дерево, спилить вдвоем с Итаном и привезти — и это все ради того, чтобы каждый член его семьи побродил вокруг него порядка пяти минут (и то — ночью, чтобы незаметно положить подарки, при этом не видя ровным счетом ничего), а потом, уже спустя неделю, проворчал: «почему это дерево еще здесь, а поленьев для каминов еще нет?» — М-м, какой же у нее приятный запах, — Лора, что не удивительно, эту традицию любила всеми силами души, хотя и не появлялась дома именно в последних числах декабря в течение трех лет — пока Эд не лишил ее этой возможности два года назад. — Хорошо, что мама и папа не стали устраивать праздник, как обычно, — высказалась Лин, вешая яркую стеклянную игрушку на еловую ветку. Стоящая справа от нее Лора занималась тем же, только вот, младшая сестра была уже на полголовы выше нее. Эддард едва не хохотнул, увидев, как Лора уперла руки в бока, с завистью глядя на младшую Исповедницу, а Эллия, наблюдавшая за этим со стороны, едва спрятала улыбку. Поддразнивать Лору, самостоятельно добившуюся титула Консула малых народов Срединных Земель в Совете, можно было исключительно насчет ее роста (еще, может быть, насчет цвета волос), и это едва ли не стало семейной традицией. — Ваш брат предложил это, — ответила Лора, обмениваясь с Эддардом хитрым взглядом. Исповедник покачал головой, давая понять, что дальнейшее распространение информации обошлось бы ей достаточно дорого. Она поняла его. — Мне кажется, это хорошая идея. Мы давно не собирались в узком семейном кругу. — Жаль только, дяди Гарольда не будет, — вздохнула Эллия, вешая очередное украшение. — Мы заезжали в Галею на пути из Эйдиндрила, чтобы встретиться с ним, но не застали его. — Поэтому вы не переместились в Народный Дворец с помощью Сильфиды? — Отчасти. — Еще потому, что в Сильфиде путешествовать не так интересно. Лора закатила глаза. — Какие же вы все-таки избалованные, — беззлобно укорила она их. — Если бы я владела магией, я в жизни не села бы на лошадь. О, она знала, о чем говорила. Она начала путешествовать по Новому Миру в том же возрасте, что и Дайлин и Эллия, и уже к восемнадцати побывала едва ли не во всех районах Срединных Земель. К этому моменту платья практически покинули ее гардероб, будучи замененными дорожными костюмами. Нынешняя ситуация отличалась, но не кардинально. Эддард, принципиально не принимавший участия в женской части подготовки праздника, отстраненно наблюдал за происходившим, прислонившись к стене. Он не слишком-то вслушивался в их разговор, и лишь краем глаза наблюдал за тем, как елка пополнялась новыми деревянными, стеклянными и еще Создатель-ведает-из-чего выполненными игрушками. И все же, как бы он ни ворчал, ему было приятно понимать, что его усилия окупились тем, что Лора и его сестры, кажется, были рады быть здесь и заниматься тем, чем занимались — обсуждать всякие мелочи, подтрунивать друг над другом и, в общем-то, не задумываться ни над чем серьезным хотя бы в один из трех дней в году, когда это было возможно. Он мог бы разделить их настроение, если бы не его двойник, выставлявший свою магию напоказ при первом возможном случае, да еще и ознаменовавший свой приход дырой в куполе над Садом Жизни, и если бы выбор подарка для Лоры действительно оказался такой простой задачей, как он думал раньше. Впрочем, над порядком расстановки приоритетов еще стоило подумать. Когда Эддард отвлекся от своих мыслей, он обнаружил, что сторона елки, «подконтрольная» его сестрам, была украшена почти до самой верхушки. Лора не могла похвастаться такими результатами, и это явно раздражало ее. Она, в отличие от сестер, облаченных в платья, была в брюках и свободной блузке, то есть в своем обычном наряде для пребывания в Народном Дворце, которым она обычно шокировала всех прогуливавшихся здесь лордов и леди со всего Нового Мира, на время визита доставших из закромов самые дорогие колье и запонки. Вчерашнее ее появление в платье было не более чем исключением по случаю намечавшегося торжественного ужина, который было решено отменить. Эддарду нравилось, когда она позволяла себе выглядеть женственно, но и отмена ужина его не удручала. Он не был готов делать вид, что все было в порядке, после того, как Лора едва не заплакала прямо в коридоре, а его родители… Его родители оказались, мягко говоря, дезориентированы из-за ситуации в целом и крайне удручены историей Джонатана в частности. Эддард решил отвлечься на новый способ потешиться над своими сестрами. Он быстро подошел к Лоре и присел рядом. Ей не нужно было предлагать дважды: она подошла сбоку и перекинула одну ногу через плечо Исповедника, и, как только она выпрямилась, поднялся, удерживая Лору на своих плечах. — Девочки, может подать парочку игрушек? Мне далеко тянуться, — в этот момент на лице Лоры, которая теперь возвышалась над Исповедницами, сверкнула самая невинная и очаровательная улыбка из всех возможных. Дайлин и Эллия закатили глаза, но выполнили просьбу, а Эддард усмехнулся. Он искренне полагал, что только он имел право подначивать Лору по поводу ее роста, потому старался пресекать чужие попытки. Разными, иногда очень изобретательными способами.***
— Ты ни разу не говорил мне, что у вас тоже празднуют Рождество, Джонатан, — в дверях Главного Зала появилась сенсация зимнего солнцестояния: Илейн и Джонатан. Голос первой звучал то ли удивленно, то ли недоверчиво, но эти чувства безнадёжно проигрывали свои позиции по-детски мягкой улыбке, расцветающей на губах и отражающейся в глазах, оглядывающих огромную ёлку в чистейшем восторге. — У нас нет понятия «Рождество», Илейн, — ответил Джонатан ей таким тоном, словно объяснял малому ребенку очевидные вещи. — Раньше мы устраивали трехдневные праздники в честь зимнего и летнего солнцестояния, но теперь — нет. Взгляд Джонатана, как только тот коснулся елки, мог бы заставить молоко скиснуть (ну или иголки — облететь). Очевидно, этот праздник не был ему по душе, хотя по волшебнику было сложно сказать, что вообще ему по душе было. Илейн не стала заострять внимание на ворчливости любовника. Всем и так было понятно, почему в их ветке не празднуют и как давно торжество отменено. Десять лет. Эддард даже не потрудился спустить Лору с плеч, а просто подошел к другой паре, чем вызвал у Джонатана мысли о том, что он попал во вселенную, в которой все вели себя как дети. Разве могли Ралы быть настолько… беспечны? — Илейн, расскажи про ваше Рождество. Как вы его празднуете? Судя по различиям в культуре народов Срединных Земель и Д’Хары, ваши традиции должны в корне отличаться от наших, — откуда-то сверху послышался женский голос. Илейн пришлось задрать голову, чтобы ответить. А Лора хорошо устроилась, однако. Даже завидно. Джонатан был слишком… вышколенным, чтобы вот так запросто поднять на плечах фаворитку. Какую-то там фаворитку. — Мы тоже наряжаем елку, — начала иномирная, пряча настоящие чувства за горящими глазами и широкой улыбкой, — дарим друг другу подарки, проводим время с семьей… — И что за удовольствие в том, чтобы наряжать труп дерева? — можно было бы подумать, что Джонатан просто забылся и озвучил мысли, но нет — Магистр Д’Хары ничего не делал просто так, и закатывающая глаза Илейн, для ушей которой предназначалась колкость, хорошо знала это. Он заметил. Как всегда, Джонатан заметил проблески настоящего настроения Илейн и теперь пытался её расшевелить. — Это милая безобидная традиция, Джонатан. Не волнуйся, я объясню тебе, что означают эти два слова, но чуть позже, — парировала Илейн, скрестив руки на груди. — Лучше намекни мне, что ты хочешь в качестве подарка, мне же нужно успеть положить его под ёлку. Джонатан молчал, поджав губы. А потом вдруг наклонился со словами: — Кто тебе разрешит спать на холодном полу под осыпающимся деревом? — и легонько и быстро поцеловал в лоб. Настолько легонько и быстро, что Илейн не сразу поняла, что произошло. А Джонатан уже вернул то самое нечитаемое выражение лица. Но Илейн всё поняла. Он сказал: «Прости» и «Не расстраивайся». — Он всегда такой ворчливый и привередливый? — обратился Эддард к Илейн после того, как спустил Лору со своих плеч — негоже ей смотреть на всех сверху-вниз дольше, чем того требовали воспитательные мероприятия Дайлин и Эллии. Благодаря этому маневру он даже не заметил, как именно закончился разговор Джонатана и Илейн. Девушка не стала торопиться с ответом, чувствуя на себе ехидно-ожидающий взгляд Магистра. Она не собиралась тешить его самолюбие, но и чихвостить на потеху посторонним и поддаваться на провокации наследника Д’Хары не собиралась. — Хм, у Магистра Рала эмоциональная аллергия на иномирных, провокаторов и сыр. — Как можно не любить сыр? — донеслось одновременно от Лоры, Эддарда (сделавшего вид, что не уловил тонкий намёк про провокаторов, не иначе) и близнецов, внимательно слушавших разговор. Видимо, в них отцовские гены и воспитание оказались сильнее. — Я пошел в мать, — почти безобидно улыбнулся Джонатан. Эддард нахмурился. Еще чуть-чуть, и послышится гортанный рык ревнивого сына. Лора ткнула его локтем в бок, не отрывая взгляда от гостей. — Вы не хотите немного прогуляться? — в глазах девушки с серебряными волосами было что-то нечитаемо-заговорщическое, когда она переглянулась с Эдом. Вряд ли у Джонатана и Илейн действительно был выбор.***
— Ричард, это просто феноменально! Зедд заявил это прямо с порога, даже не закрыв за собой дверь. Пусть дед Ричарда уже был в годах, он все еще мог передвигаться по дворцу со скоростью фурии, если что-то его волновало. Так было и сейчас. Ричард поморщился от резкого звука, когда дверь все же закрылась — захлопнулась, вообще-то, и довольно громко. Утро первого дня солнцестояния прошло для Ричарда даже более шумно, чем если бы он провел его с детьми: сначала его ждала встреча с просителями, затем — разговор с мастерами, ответственными за восстановление купола Сада Жизни, и уже после этого — встреча с посыльными от лордов и леди Срединных Земель. Почти всем, как назло, ударила в голову магия праздника, и они, кажется, и сами не понимали, что говорили и зачем. — Уже познакомился со своим вторым внуком? — И не только. Мы успели обсудить использованное им заклинание, и, поверь, нам крупно повезло, что мы отделались лишь дырой в куполе и парой опаленных кустов. Ричард приложил руку ко лбу и откинулся в кресле, а Зедд с усталым вздохом опустился на другое кресло — по его правую руку. Благо, в кабинете, за исключением их двоих, не было уже никого, так что Ричард мог даже не скрывать свое утомление от постоянных официальных визитов. — Половина всей аристократии, съехавшейся в Народный Дворец, прознала про наши неприятности в Саду Жизни — у меня уже нет желания повторять каждому явившемуся сюда посыльному, что мы справимся своими силами. — «Нет, нет, нам вовсе не нужны ваши садоводы, чтобы выкорчевать эти три кустарника», — Зедд передразнил усталый тон Ричарда, причем крайне удачно. — Эти пройдохи никогда не упустят шанса пробраться в средоточие магии Ралов и посмотреть, нет ли там горы из черепов или рек младенческой крови. — Их упорству позавидовал бы даже Джегань, — усмехнулся Ричард, немного ободренный настроем Зедда. — Неужели ты решил отменить официальное празднование в качестве наказания для них? — сменил тему вечно голодный волшебник. Его тон, то ли оскорбленный, то ли обиженный, звучал так, словно отмена пира была его личным наказанием. — Конечно, нет. Вообще-то, это предложил Эд. Зедд нахмурился, сводя брови на переносице. Наследник дома Ралов и вынужден был присутствовать на всех подобных мероприятиях исключительно в силу статуса, но это не меняло того факта, что его отношение к ним было скорее нейтральным, чем отрицательным. — Что это он задумал? — Кажется, он мотивировал свое предложение тем, что «Джонатану, раз уж он так хотел встретиться со своей семьей, было бы полезно провести время с ней, а не с кучкой пьяных лордов, которых предостаточно и в его мире, и во всех остальных», — Ричард тоже продемонстрировал свои актерские способности, сымитировав подчеркнуто небрежный тон своего сына. — Мы с Кэлен не смогли не согласиться с ним. — Когда я случайно назвал Джонатана «Эддардом», он выглядел так, будто его облили прокисшим молоком. Не подумал бы, что они сильно ладят. — А они и не ладят, — улыбнулся Ричард. — У Исповедников высокий уровень восприимчивости к чужим чувствам, но Эд, кажется, иногда просто душит в себе эту способность. Так что, если случится конфликт, боюсь, у них обоих хватит сил на то, чтобы камня на камне не оставить от Народного Дворца. Во избежание этого мне лично пришлось напомнить Эддарду о правилах приличия, чтобы он не играл на нервах Джонатана. — М-м-м, — понимающе протянул Зедд. — Кажется, Лора помогает тебе в этом. За его предложением явно кроется ее влияние. Ричард кивнул. Лора и правда понимала, причем на собственном примере, что должен был чувствовать Джонатан, оказавшись среди людей, которые могли быть его родителями — хотя по факту ими не были. Он вспомнил, как впервые встретил ее и ее мать среди беженцев так много лет назад — мог ли он подумать, что все сложится так? Вряд ли в то время Ричард смог бы предположить, что именно такая страшная судьба ждет ее семью. Теперь ему казалось, что они с Кэлен стали родителями уже тогда, когда она забрала осиротевшую девочку в Народный Дворец, еще до рождения Эддарда. А потом Никки рассказала ему правду о Томасе, и… О духи, как давно это было. — Как вы с Кэлен восприняли появление Джонатана и его спутницы? — спросил Зедд с некоторой осторожностью. — Сначала — с опаской. Но потом мы увидели его, и стало скорее… больно, — старый волшебник видел, с каким трудом Ричард говорил об этом. Он воспитал четырех детей — разве он мог просто так отстраниться от страданий человека, который, в каком-то роде, был его сыном? А страдания стали очевидны еще тогда, когда Джонатан утратил дар речи на вопросе про его семью. — Как бы странно это ни звучало — нам не привыкать. Если мы можем дать ему что-то в качестве его родителей и облегчить его терзания — мы сделаем это. — Я даже не сомневался в этом, — лицо волшебника неожиданно расплылось в морщинистой улыбке и он, подмигнув внуку, спросил: — Спутница-то у нашего залётного мальчика симпатичная? Ни разу не видел, но проходил мимо обедавших стражей. У неё должны быть потрясающие ножки, если им запомнилась только эта часть тела. Ричард умудрился поперхнуться воздухом, вспоминая моду народа, хм… Невестки? В последний раз он нечто подобное видел у Дю Шайю, но ведь то было далеко не зимой. Хвала Создателю, он больше не молодой мальчишка, не способный скрыть покрасневшие от таких вольностей уши. А у Джонатана вообще выдержка, как у фундамента Замка Волшебника: даже если трещина поползёт — устоит. — Симпатичная, не переживай. Маленькая такая, бойкая — настолько, что рискнула заткнуть Кару за пояс. В общем — Лора, только в более раннем возрасте. — Ага, значит, не такие они и разные, наши наследники, — Зедд тут же запнулся, оглядываясь на закрытую дверь. И только озорные искры выдавали его истинные мысли. — Не говори, мой мальчик, что я так сказал. Обоим не говори. — Конечно, мне ведь ещё дорог этот Дворец.