***
Нехотя разлепив глаза, я посмотрел на яркую лампу на потолке. С минут пять я совершенно не понимал, где находился и кто я такой, тупо уставившись в одну точку, после же я сел на кровати, и на меня лавиной обрушились все вчерашние воспоминания: от придуманной нами игры в столовой до казни Вика Фуэнтеса. Потянувшись и разминая спину, я направился к двери, чувствуя себя чертовски голодным. Закрыв комнату на ключ, я направился в столовую, в которой почему-то было очень тихо. Насторожившись, я вошёл в помещение, где сидел лишь Райан в обществе своей гитары. — О, Звёздкин, проснулся, — он старательно выговорил мою фамилию. Я хмыкнул; все привыкли произносить моё имя (причём делая это правильно!), но по фамилии меня за всё наше пребывание здесь ещё никто не называл, поэтому реплика Райана прозвучала довольно смешно. — А где все? Неужели ещё не проснулись? — спросил я, беря в руки завтрак и садясь рядом с Райаном. — Ха! — воскликнул Росс, улыбаясь во весь рот. — Как раз наоборот: завтрак давно закончился и многие находятся в той самой аудитории Вика, где он устроил свое ритуальное, чёрт подери, агентство. — Как? — я по привычке оглянулся в поисках часов, которых, конечно, здесь не оказалось. — Как я мог пропустить всё… Это? На мой вопрос Райан лишь пожал плечами. Медленно завтракая, я недоумевал от самого себя. Не проснуться из-за звуков наипротивнейшего голоса Дэла? Да как такое вообще может быть? Да и как мог организм, который привык спать не более трёх-четырёх часов в сутки, сам не проснуться? За этими раздумьями и фоновым брыньканьем Райана на гитаре я почувствовал запах гари в столовой, и, сделав соответствующие выводы, отказался от завтрака из-за вмиг пропавшего аппетита. — А что они там делают? В аудитории Вика? — спросил я. — Толком не знаю. Скорее всего, ищут какие-нибудь ещё улики, или решили прибраться, или же просто смотрят, что он там делал, ведь всем это было в каком-то роде интересно, — снова пожимает плечами Росс. — А ты почему не пошёл? — Спасибо, я вчера уже всякого насмотрелся, — сдержанно ответил парень. Я понимающие кивнул, встал из-за стола, бросив на ходу «спасибо, Райан», и поспешил в нужном направлении, оставив недоеденный завтрак на столе. Ещё за несколько метров до аудитории я услышал несколько голосов, в одном из них узнав Брайана, и улыбнулся, радуясь, что ещё никто не разошёлся. Запыхавшись, я остановился у двери, оперевшись о неё рукой. Когда я заглянул в саму комнату, моя челюсть успешно покатилась по полу, а глаза, похоже, вылезли из орбит. Аудитория действительно стала похожа на место сбора какого-нибудь мистического культа: плотные чёрные шторы, скорее всего, найденные на складе, которые, в принципе, здесь были не нужны, потому что окна заблокированы, и были повешены, скорее, для большего пафоса и страха; сдвинутые, как и на фотокарточке, в один угол и поставленные друг на друга парты, на которых лежали книги, на доске были нарисованы какие-то символы и написаны слова, а прямо по центру аудитории белым мелом начерчена пентаграмма с оккультными знаками внутри; на концах нарисованной звезды расставлены пять стульев, словно тут должен были сидеть ещё кто-то, а в самом помещении стоял запах плавленого воска. — Спящая принцесса удостоила нас своим визитом, — заметил меня, обернувшись, Майки. Остен тоже радостно взглянул на меня и широко улыбнулся, держа в руках стопку книг. — Извини, — зачем-то сказал я. — Я слишком устал за эти дни, вот и так долго спал. Майки понимающе кивнул и предложил войти в аудиторию, на что я согласился. — Мы решили проверить, чем же тут таким занимался Вик, — вынырнул из-за парт Брайан. — А ещё прибраться. Вдруг аудитория пригодится. — Но было принято решение оставить всё, как есть, — вклинился в разговор Ремингтон. — Выглядит слишком жутко. — Мне кажется, он действительно тут вызывал духов, — Брендон с опаской взглянул на пентаграмму на полу. — Ага, а сейчас эти духи бродят по университету, — саркастично выдал я, подходя к доске и начиная изучать непонятные символы. — Ой, не говори так, и без этого нервы на пределе, — Брендона передёрнуло. Остен издал тихий смешок. — Тогда можно отсюда уходить? — Майки, отряхнув руки, словно выполнял особо пыльную работу, направился к выходу, держа в руках стопку библиотечных книг. Чтобы помочь ему, я тоже взял несколько книг в руки, и все мы вышли в коридор, после чего благополучно закрыли аудиторию, словно оставляя таким образом Вика Фуэнтеса, его дела и злодеяния в прошлом. После того, как мы покинули аудиторию, все разошлись в разные стороны: я, Остен и Майки направились в библиотеку, а Брендон, Брайан и Ремингтон ушли кто в «студию» на втором этаже, кто в свои комнаты. По пути в библиотеку я увлечённо болтал с Майки о какой-то революции пятнадцатого века, про которую он прочитал в одной из исторических книг, но чуть позже заметив, что Остен плетётся сзади, я немного притормозил, чтобы идти на одном уровне с Найтом. — Спасибо, что вчера помог дойти до комнаты, и… За всё остальное, — смущённо улыбаюсь я, откашливаясь. Остен широко улыбается и кивает. — Нет, правда спасибо, я вчера был не в лучшем состоянии, да и ты, наверно, тоже, просто… — начал я тараторить, но Остен прервал мою речь, освободив одну из рук от книг и кладя её мне на плечо. — Вася, всё нормально, правда, — отвечает парень. Тут книги из его рук с грохотом посыпались на пол. Я еле сдержал смешок, а Найт, было показавшийся недовольным, широко улыбнулся. — Чего вы там? — Майки недовольно обернулся на нас, пока мы собирали книги с пола. — Небольшая черезвычайная ситуация, — улыбаюсь я.***
Слухи о том, что Фуэнтес действительно мог вызывать духов в своей жутко обставленной аудитории, быстро разлетелись среди остальных. Думаю, этому поспособствовал Райан, которому Брендон наверняка рассказал о том, что мы увидели в аудитории. Во всяком случае, половина из нас была уверена, что где-то по университету гуляют разгневанные духи, которые будут убивать нас, мстя за Вика, а другие относились ко всему этому довольно-таки скептично. К числу последних принадлежал и я. Я действительно не считаю, что по университету могут разгуливать духи, и действительно думаю, что никаких привидений на самом деле и быть не может. Ведь были ли какие-нибудь исторически зафиксированные появления мстительных духов? Или другие доказательства? Конечно же, их не было, так что вся эта потусторонняя чушь пусть таковой и остаётся. Кто-то явно просто пересмотрел эпизодов «Сверхъестественного». Но теперь каждый шорох Брендон списывал на привидение, каждый неясный шум пугал Райана, который тут же бежал к Брайану или, на крайний случай, Остену, чтобы рассказать об этом. Меня порядком удивило то, что Остен верил в привидений. Как-то за обедом я пытался ему объяснить, что никаких духов не бывает, но, кажется, это мало на него подействовало. Эту ситуацию с привидениями не облегчало и то, что нас осталось всего двенадцать. Однако в определённый момент мне тоже пришлось на секунду поверить, что по зданию бродят духи. После ужина, пока я шёл в жилые комнаты, я услышал, как Отто, который, кстати говоря, не верил в привидений, рассказывал Хейли и Брайану, что до ужина шёл в спортивный зал и услышал в библиотеке, мимо которой проходил, странные шорохи и звук падающего предмета. — Вряд ли это привидения, — я обернулся к троице и пошёл спиной вперёд, смотря на вытянувшееся лицо Брайана. — Да ну? Тогда сходи и проверь, — с вызовом проговорил Молко. — Ладно, — мой голос немного дрогнул, но я легко пожал плечами, соглашаясь на идею и как будто принимая правила игры. — Прямо сейчас и пойду. Я, отсалютовав им рукой, ускорил шаг в сторону библиотеки. Уже подходя к назначенному месту, я пожалел, что согласился на это — может, призраков здесь и не водилось, но потенциальный убийца как раз мог выбирать следующую жертву. И ею я бы очень не хотел оказаться. Сжав кулаки и сразу приготовившись бить потенциальных обидчиков в лицо, я завернул за угол, около которого находилась библиотека, но там никого не было. Я облегчённо вздохнул и, не переставая озираться по сторонам и периодически поглядывать через плечо, вошёл в библиотеку. И тут же остановился, прислушиваясь. Из самого тёмного угла действительно раздавались какие-то шорохи, правда, едва различимые, словно трение одежды о шершавую стену. Обходя стеллаж, я взял с полки самую увеситую книгу и на всякий случай крепко сжал её в руках. По пути я заметил разбитую вазу, которая ранее стояла на столике с тонкими резными ножками. Столик, кажется, тоже чуть не был опрокинут на пол, но в последний момент нашёл себе опору в виде того самого стеллажа. Внутри сжался тугой узел страха и переживаний за собственную жизнь, и я всё больше убеждался, что идти сюда было плохой идеей. Медленно подкрадываясь к цели, я услышал тихое сбивчивое дыхание. Спрятавшись за ближайшим стеллажом, я попытался разглядеть два мужских силуэта, чтобы понять, что именно происходит между ними, но, не выдержав, быстро включил свет в помещении. Спорим, вы ни за что не догадаетесь, что я там увидел? Это не был Дэл, который мог бы высасывать душу из какой-нибудь жертвы (а он мог это делать, я уверен; вы вообще видели его лицо? меня разубедило только то, что, судя по правилам, он не мог нас убивать), прячась в этом углу, ни, к счастью и удивлению, убийца, который мог бы убить кого-то из нас и навеки оставить здесь, а Майки и Пит, увлечённо целующиеся! Я был уверен, что на моем лице пробежал весь спектр эмоций, на который я только был способен. Парни тоже замерли в недоумении: красные и тяжело дышащие. — Ясно, почему вас не было на ужине, — едва сдерживая смех, сказал я. — Эм… Извини? — Майки скинул с лица тёмные пряди. Меня наконец прорвало, когда мы с минуту тупо смотрели друг на друга, совершенно не двигаясь. Пит и Майки застыли в довольно смешной и одновременно откровенной позе: Майки, закинув ногу на Вентца, был придавлен к стенке рядом с книжными полками, а Пит обнимал его двумя руками за талию. Такое их положение меня позабавило по той причине, что Пит был на добрых десять сантиметров ниже Майки, и тот, прижатый к стене, выглядел в каком-то роде смешно. Так они и стояли, пялясь на меня. — Ты же никому не расскажешь? — наконец смущённо улыбнулся Майки, отлипая от Вентца и отряхивая одежду. — Это не мой секрет, конечно, я никому не скажу, — отсмеявшись, говорю я, кладя книгу на столик рядом. — Спасибо, — благодарит Пит. — Что ж, не буду вам мешать, — я, со смешком взглянув на них, выключил свет и направился к выходу из библиотеки. — Чтобы во время отбоя были в разных комнатах! — крикнул я им на прощанье тоном заботливого папы, который заботится о своей дочери и говорит ей возвращаться до девяти домой. — Потеряйся! — одновременно крикнули мне в ответ парни, и я со смехом удалился из библиотеки. Направившись на третий этаж, который стал доступен после казни Вика, я задумчиво брёл по огромной оранжерее, находившейся там, и иногда покусывая губы. Не спорю, что вся эта ситуация с Майки и Питом смешная и забавная, но… Что, если у них произойдёт что-то в таком же духе, как и у Линдси с Артуром? Раш уже целые сутки не показывался на глаза и никого не пускал к себе, даже Майки, а ему (из всех выживших) он доверял больше всех. Что, если этот университет действительно не лучшее место, чтобы влюбляться? Безусловно, я не хотел портить парням всю романтику хоррора в закрытом учебном заведении, где нас постоянно держат в неведении, а каждый из нас ежесекундно опасается за свою жизнь. Однако романтизировать всё это тоже не стоит, иначе потом ты встретишься лицом с жестокой реальностью происходящего. Возможно, возможно, возможно… Но ведь сердцу не прикажешь, верно? Кажется, эта оранжерея занимает весь третий этаж — я только поднялся туда и зашёл за большие стеклянные двери, как тут же оказался среди благоухающих растений, рядов маленьких теплиц, цветных леек, которые стояли около небольших краников с водой; несколько хозяйственных складов находилось чуть вдали от всей этой природы, храня в себе нужные садовые инструменты. В паре мест я завидел винтовые лестницы; кажется, они вели на следующий этаж. Я понял, что никогда не задумывался о том, сколько в этом здании вообще этажей и что они в себе хранят. В этом месте можно было заблудиться: справа от входа находились ряды теплиц с различными овощами, слева — земляные грядки, а сзади — небольшой «живой» лабиринт, или, проще говоря, тропинка, со всех сторон которой растут экзотические деревья и растения; в центре этого всего находился фонтан диаметром в три метра. Там-то я и встретил Хейли и Отто. Первым, что я почувствовал, заходя в оранжерею, был несильный запах озона и ещё какой-то диковинный запах цветов, а после я уже услышал чьи-то тихие голоса. — Давно не виделись, — тихо говорю я, присаживаюсь на широкий бортик фонтана рядом с Хейли. — О-очень давно, — так же тихо тянет Отто, посмеиваясь. Я посмотрел на Вуда, который по-турецки сидел прямо на влажной из-за аэрозольных распылителей траве, пока Хейли, ловко орудуя ножницами, отстригала ему волосы. — Ты сходил в библиотеку? — спрашивает Отто, чуть поднимая на меня глаза, за что сразу получает возмушённый тычок ногой от Хейли. — Да, там… — я хотел уж было сказать «Майки с Питом целовались», но вовремя себя одёрнул, — там ничего нет. Тебе, наверно, показалось. А упали книги, кто-то на полке покопался и, видимо, неаккуратно сложил. — Возможно, — облегчённо выдыхает Отто. Я мысленно спрашиваю себя, сколько Майки и Пит уже скрываются и как долго собираются это делать дальше. — Часто вы здесь? — задаю я вопрос. — Как открыли этот этаж. Здесь тихо и спокойно, нам троим нравится ухаживать за растениями и просто здесь находиться, — Хейли просто пожимает плечами и отрезает очередную недлинную прядь волос, задумчиво разглядывая свою работу. — Троим? Брайан опять с Энди и Ремингтоном? — я сочувствующе смотрю на друзей. — Да. Он говорил, что ему действительно здесь нравится, но всё же парни для него несколько интереснее. А ещё он постоянно что-то бубнит про тату, — обиженно-саркастично выдаёт Отто, складывая руки на груди. — Но вас здесь двое, и, к тому же, вы всегда можете позвать меня с собой, — ободряюще улыбаюсь я. Я отмечаю, что всё это время мы говорили тихо, почти шёпотом. — А почему мы говорим так тихо? — Я не знаю, — Уильямс наконец кладёт ножницы рядом с собой, отряхивая плечи Отто от прядей его собственных волос. — Здесь такая атмосфера, аура. Просто невозможно говорить громко, будто это место глушит все громкие звуки. — Поэтому нам приходится говорить тихо, — Отто поднимается на месте и вертит головой, демонстрируя мне свою новую стрижку. — Тебе идёт, — улыбаюсь я. Яркие лампы на потолке слепят глаза, поэтому мне приходится прикрыть лицо рукой. — Да, Хейли наконец подстригла меня, — Отто довольно смотрит в отражение воды в фонтане. Я встаю рядом с ним и тоже смотрю на себя, потом мы переглядываемся, и я в шутку треплю его по волосам. Рядом с нами становится Хейли и начинает корчить смешные рожицы, из-за которых мы все смеёмся. — Знаете, если бы не вся эта обострённая обстановка, то я бы здесь остался, — говорит Отто, когда приземляется на бортик фонтана. Хейли садится рядом с ним, а я ложусь, и девушка в шутку бьёт меня по носкам ботинок, бормоча что-то про то, что я «слишком длинный» и «занимаю чертовски много места». Я посмеиваюсь, но затем вспоминаю фразу, сказанную Вудом, и слегка мрачнею. — Нет, — я отрицательно мотаю головой. Кончики моих волос едва касались прозрачной воды в фонтане, потому что я лежал на бортике спиной, перекинув голову за него; мои ноги касались тропинки, выложенной бежевой плиткой. — Нет, — ещё раз повторяю я. — Мне больше нравится за пределами этого здания, и я уже мечтаю о том, чтобы снова оказаться в своей квартире, — вздыхаю. — Но согласись, здесь не так уж плохо, — продолжает Вуд. — Здесь есть вода, душевые, комнаты, столовая, оранжерея. Я не удивлюсь, если на следующем этаже есть кинозал, — хмыкает он. — Однако, даже без него не так уж и плохо. Я согласно киваю, улыбаясь собственным мыслям. — Как хорошо с новой стрижкой. Буду теперь ходить без шапки, — после минутного молчания говорит Отто. — Да, я всё же подстригла его. Обещала в споре несколько дней назад, — с улыбкой закатывает глаза Уильямс. Ей явно нравится её работа. Конечно, она же Абсолютный Парикмахер! — Чувствую, если мы тут застряли надолго, то тебе придётся стричь всех, — с печальным смешком выдаю я. Мы затихли; вода в фонтане тихо и приятно журчала. Хейли взяла жёлтую лейку с длинным носиком и направилась к грядкам. Отто поспешил за ней, кивнув мне. Я наконец сел на бортик, наблюдая за Отто и Хейли, которые вместо полива начали брызгаться водой, и улыбнулся. Может быть, Вуд прав, и в этом месте всё не так плохо? Я хлопнул себя по коленям и направился к выходу из оранжереи, оставляя друзей наедине. Как бы здесь не было прекрасно, мне хотелось найти Остена для своей же уверенности в том, что он в безопасности. Вспомнив слова Отто про «тату-студию» Бирсака, я решил заглянуть туда по пути, чтобы спросить, готов ли эскиз моей тату, а заодно и побывать в приятной компании. К счастью, добрался я без приключений; правда, проходя через библиотеку (лестницы в этом здании были расположены странно, так что в итоге мне пришлось пройти и через первый этаж), я услышал громкие вздохи, но решил игнорировать это, быстро пройдя мимо двери. В аудитории было слишком много народу, поэтому ещё за несколько метров до неё я различил шум. А причиной этого шума были Брайан, Брендон и Райан, которые громко о чём-то спорили. — Вам бы больше подошли звания Абсолютных Спорщиков, — сказал я громко, заходя в аудиторию. — О, Вася, ты нам как раз и нужен! — воскликнул Брендон, поворачивая голову. Он сидел за столом перед Энди, который, сосредоточенно склонившись над предплечьем парня, набивал ему тату. — Что такое? — я сел на парту недалеко от Брайана, который опять развалился на двух других, и стал мерно покачивать ногами. — Скажи, сколько максимум струн может быть у гитары? — спросил Райан, который сидел на полу и разглядывал свою гитару. — Честно? Сведения об этом всё время меняются. Но, насколько мне известно, самое большое количество струн у гитары — это тридцать две, — на мои слова Брендон невольно присвистнул. — Да-да, — с улыбкой продолжаю я. — «Гранд-садора»: тридцатидвухструнная гитара российского музыканта. В неё входит «ситарный» блок, увеличенная мензура, скаллопированные лады, особый строй, midi-датчик и еще куча аппаратуры. Она состоит из двух грифов и кучи струн, некоторые из них даже сдвоены. На ней очень трудно играть, но у такой гитары довольно интересное звучание, — пояснил я, смотря на удивлённые лица ребят. — Никто не выиграл, — хмыкает Энди, не отвлекаясь от работы. — Вы делали ставки? — догадался я. — Ага, — печально выдал Брайан. — Брендон ставил, что максимум у гитары может быть семь струн, я — что двенадцать, а Райан — что шестнадцать. — Зато теперь будете знать, — я спрыгнул с парты и направился к Энди, который только выключил тату-машинку и вытирал пот со лба. — Как там с моей тату? — спросил я, смотря на множество рисунков на столе. Брендон тем временем восхищенно разглядывал своё новое тату в виде клавиш пианино. — Эскиз почти готов, но… Показывать его я тебе не буду. Пусть будет сюрпризом, — весело говорит Энди, засовывая изрисованные листы в папку, найденную, возможно, в библиотеке. — Хорошо, — я пожимаю плечами. Парни снова начинают о чём-то спорить, Энди лишь хмыкает на их «весомые» аргументы, прибираясь на рабочем месте. Я под шумок вышёл из аудитории в надежде найти Остена.***
У нас теперь каждый раз такое будет? Затишье перед бурей? Несколько дней совершенно ничего не случалось: словно мы все — просто ученики самого обычного закрытого пансионата или студенты университета. Мы спокойно общались, так же спокойно передвигались с первого на третий этаж. Это настораживало. После случая с Виком я уже не был уверен, что все передумали убивать; кто-то явно готовит убийство, в этом я не сомневался. А, возможно, я просто параноик, который ищет подвох в каждом шагу и движении. Однако я всё же не мог спокойно передвигаться по коридорам; мне казалось, что это самое опасное место для жертвы и самое удачное — для убийцы. Я даже хотел как-то взять нож с кухни, но, вспомнив, чем такое закончилось в последний раз, решил не рисковать, поэтому приходилось полагаться на свою силу и быстроту реакции. За эти несколько спокойных дней почти все разуверились в существовании призраков, ведь, если бы они были, то давно бы всех перебили. Я часто задумывался над отношениями Майки и Пита, то есть, они реально не отлипают друг от друга, совсем, опять же, как Артур и Линдси! Я не знал, до какого момента они собираются скрываться, но мне кажется, что многие уже догадались, где они пропадают: в столовой они появляются редко, а если и появляются, то со смущением и некой жадностью смотрят друг на друга, думая, что того, как они раздевают друг дружку взглядами, никто не замечает. Я бы хотел прочитать пару поучительных лекций этим двоим, но решил, что не стоит вмешиваться в чужие отношения. Я уверен, они сами разберутся со всем. Райан и Брендон тоже проводят много времени вместе, я бы даже сказал слишком много, но, опять же, я ничего не могу с этим поделать. Эти касания Брендона руки Райана, будто невзначай, эти мимолётные нежные взгляды Росса — всё это говорило о том, что парни нравятся друг другу. Это радовало и угнетало одновременно. Артур, однако, за эти дни пару раз вылезал из своей комнаты, которая уже превратилась в его своеобразную крепость. Я даже видел, как он разговаривает с Майки о чём-то, и действительно был рад, что ему хоть немного, но становится лучше после потери Линдси. В течение нескольких дней я пытался где-нибудь поймать Остена и просто провести с ним время, но тот постоянно куда-то ускользал: например, он был в библиотеке, но как только я туда приходил, то он уже находился уже в спортивном зале. Иногда я всерьёз задумывался: а не избегает ли он меня? Но сегодняшний случай опроверг это предположение, потому что после ужина мы столкнулись в коридоре. Я как раз думал о том, где ещё может «прятаться» Найт, как вдруг он сам меня окликнул, стоя около дверей оранжереи. — Вася! — А? — я обернулся на его окрик, тут же узнав голос и засияв улыбкой. — Я тебя везде искал. Где ты всё время пропадаешь? — Остен в ответ улыбается мне, но слегка натянуто; впрочем, вскоре его лицо расслабляется, и он кивает на двери оранжереи, словно бы приглашая прогуляться. — Тот же вопрос могу задать тебе. Я ищу тебя уже несколько дней, мы разве что в столовой пересекаемся, — Остен направляется в оранжерею, а я послушно иду за ним. — Мы словно специально не можем встретиться. Как два самолёта, которые летят по разным курсам, — шутит Остен. Попав в оранжерею, я снова чувствую приятный запах растений и озона, слышу, как журчит фонтан в центре этого небольшого мира спокойствия и гармонии, как яркие лампы, которые заменяют растениям солнце, светят во всю мощь, даря искуственный свет и тепло, как трава едва слышимо зашелестела под ногами, когда мы ступили на ровно остриженный газон, срезая путь и направляясь к небольшой аллее. Несколько минут я и Остен шли молча по одной широкой тропинке; я, как любитель захаживать в оранжерею, повторно изучал уже сто раз изученные растения, читая небольшие надписи на горшочных цветах, или поднимал голову и смотрел на верхушки высоких деревьев. Между нами не было неловкой паузы: мы просто прогуливались среди растений, наслаждаясь обществом друг друга. Судя по лицу Найта, он был погружён в размышления, но они не были напряжёнными; было такое ощущение, что он уже решил некую проблему и теперь обдумывал, как реализовать это решение на практике. Неожиданно на Остена с большого пальмового листа упала вода, которая осталась от аэрозольно-водяных распылителей. — Эй! — Найт возмущённо смотрит на несколько высоких пальм, что растут рядом, а после улыбается, трогая свои мокрые волосы и свитшот. — Пальмы тебе ответа не дадут, — смеюсь я, пока Остен растерянно улыбается. — Высушишься, ничего страшного. Парень кивает, и мы продолжаем идти в тишине, однако и она не длится так долго. — Ты разговаривал с Артуром? Я видел его пару раз в столовой, — спрашивает Остен. — М-м, нет, но я видел, как Майки с ним говорил, — я пожимаю плечами, как бы говоря, что не знаю темы их беседы. — Хотелось бы надеяться, что ему стало лучше, — со вздохом отвечает Найт. — Согласен. Терять близкого человека тяжело, — поддерживаю я парня, разглядывая какой-то сине-фиолетовый цветок, названия которого не было на цветочном горшке. — Я вообще считаю, что это место, то есть, весь университет — не место для отношений. Тут всякое может случиться, а из-за публичных казней, на которые нас заставляют смотреть, травма из-за потери близкого человека будет ещё хуже, — со вздохом говорю я. — Ты прав, — грустнеет Остен. — Это действительно совсем неподходящее место, чтобы влюбляться. Теперь между нами действительно повисает неловкое молчание. — Ну, а если наоборот? — Найт неожиданно резко останавливается на месте и поворачивается ко мне, заглядывая своими сероватыми глазами в мои. По телу пробегаются мурашки. — Что именно? — я неожиданно говорю ещё тише, чем обычно. — Что вся эта ситуация, — отличный повод, чтобы познать вкус любви? Если никто отсюда не выберется? Тогда сейчас самое время делать то, чего ты никогда не делал. — То есть... Ты никогда не влюблялся? Остен несильно хватает меня за плечи, и весь поток моих мыслей прерывается. Я ошарашенно смотрю в глаза Найта, пока он продолжает говорить. — Вдруг завтра кто-то умрёт? Или уже сегодня? Они ведь так и не узнают, что такое жить, ведь всем нам не больше тридцати, даже, может, двадцати пяти! Мы всё ещё дети, которые только адаптируются под взрослую жизнь: пусть у нас и есть Абсолютные таланты, и мы не вполне обычные люди, но это правда! Нас держат здесь, заставляя убивать друг друга ради свободы. Но разве это можно будет назвать свободой, когда мы выберемся отсюда? Разве можно будет спокойно жить после того, через что мы тут прошли? Так почему же сейчас не разбавить этот кошмар? — Это не тот наркотик, который нам всем здесь нужен, чтобы забыть о суровой реальности, Остен, — я сжимаю его запястья, убирая его руки с плеч и возвращаясь в реальность. — Сейчас нужно сосредоточиться на ситуации, ведь мы совершенно ничего не знаем о нашем враге, о том, почему именно мы находимся здесь, и почему вообще всё так повернулось, — твёрдо отвечаю я, смотря в глаза Найта. Теперь тот отводит взгляд и отворачивается. — Ты говоришь как реалист. Я же больше романтик, — он продолжает идти. — Но я всего лишь констатирую факты. — Ты замечал кого-нибудь, кто влюблён, кроме Артура и Линдси? Я чуть вспотел, вспоминая Майки и Пита, прячущихся то в библиотеке, то, вероятно, в своих комнатах. — Может быть, но, когда они сами захотят, чтобы об этом узнали, тогда ты и узнаешь, — я пожимаю плечами. — И ты всё так же против этого? — как-то обиженно произносит Остен. — Да. Спустя несколько мгновений молчания Найт произносит: — Люди боятся намочить одежду, потому что думают, что это плохо. Но они забывают, что она всегда может высохнуть. Ещё с полчаса мы ходили по аллее, больше не проронив ни слова. Каждый думал о своём, и я поражался тому, что творится в голове у Остена, Найт, наверняка, расстроился из-за того, что я не поддержал его идею, и я сам чувствовал себя виноватым из-за этого, хотя такого чувства не должно было быть, ведь я правда говорил по фактам. Я догадывался, что уже очень скоро должен был быть отбой, поэтому предложил Остену пойти в сторону жилых комнат. Найт кивнул, соглашаясь. Меня разделяли противоречивые ощущения. Как сказал Остен, одна часть меня принимает сторону романтика, другая же — реалиста. Когда было принято решение расходится по комнатам, Остен вдруг сказал чуть хрипловатым голосом, внимательно смотря на меня в тускловатом свете коридора: — Может быть, и со мной что-то такое происходит. Что-то хорошее в куче всей этой дряни, ну, ты знаешь. Я остался стоять в ступоре, пока Остен кивнув на прощанье, заходил в свою комнату. Теперь мне стало совершенно ясно, почему он так яростно защищал право на влюблённость здесь и сейчас, прямо в этом злосчастном университете. Когда мерзкий голос Дэла оповестил, что объявлен отбой, ещё добавив при этом (я едва сдержался, чтобы не кинуть стул в телевизор), чтобы мы не шалили по ночам, я впервые задумался над тем, что я чувствую к Остену, потому что… Потому что что-то было. Что-то маленькое и едва заметное шевелилось в груди ещё с первой нашей встречи, и это пугало, ведь если Найт и был влюблён в кого-то, то этот кто-то точно не я, а, например, Хейли. А если это действительно Хейли за простым неимением других вариантов? Если он не по парням? Стоп, а с каких это пор я по парням? Или я... А, чёрт! Кажется, я проведу очередную бессонную ночь в раздумьях.***
В продолжение последующих нескольких дней, которые прошли подозрительно спокойно, я боролся с собственными мыслями, постоянно вспоминая тот разговор с Остеном. Да, с тех пор я, естественно, разговаривал с Найтом, мы засиживались у Энди и Ремингтона, болтая на отвлечённые темы, гуляли по оранжерее, часто пересекаясь с Отто, Брайаном и Хейли, что-то рисовали в библиотеке и вообще довольно весело проводили время, но я не мог взглянуть на него, как на прежнего Остена. Будто что-то в нём изменилось, хотя, помимо длины волос (они слегка отросли, так как он отказывался от помощи Хейли, говоря «ну, как-нибудь потом») — совершенно ничего. Я всё также не мог разобраться со своими чувствами к Найту, размотать тот клубок, что был внутри, и конкретно для себя выявить, влюблён я в него или нет. Это по какой-то причине страшно звучит. Вот и сейчас, ближе к ужину, сидя в столовой вместе со всеми остальными ребятами, я, одновременно играя с Остеном в крестики-нолики, копался в себе и своём подсознании, в своей душе, иногда поглядывая на парня напротив меня. Брендон, Райан и Хейли пели какую-то песню на французском, причём Ури неплохо справлялся с довольно трудной для этой песни партией на гитаре. Думаю, это заслуга Райана. Брайан и Отто сидели напротив поющих и мерно качали головами в такт музыке, а Отто отбивал какой-то ритм у себя на коленках; Пита и Майки не было видно ещё с завтрака (но, вероятно, кто-то видел их и позже, раз мы тут же не подорвались их искать), хотя было нетрудно догадаться, что они увлечены друг другом в самом тёмном углу библиотеки или ещё где-то. Иногда я задавался вопросом, как у них ещё губы не стёрлись, если, конечно, они не дошли до более серьёзных вещей. Променять друзей друг на друга! Но, думаю, их нельзя в этом винить. Артур снова заперся у себя в комнате, пуская только Майки, и то очень редко. До того, как Брендон начал играть на гитаре, мы дружно пытались придумать, как помочь Рашу прийти в норму, потому что все были обеспокоенны его состоянием. В итоге, когда мы не пришли ни к чему толковому, Райан и Брендон отвлекли всех от насущной темы, ради которой мы собрались в столовой. — Я снова выиграл! — Остен победно вскидывает руку вверх с зажатым в ней карандашом, а потом как-то разочарованно смотрит на меня. — Вася, ты вообще тут? — он щёлкает пальцами у меня перед носом. — Да, извини, я просто задумался, — я растерянно смотрю на исчерченный крестиками и ноликами лист. — Ты в последние дни ходишь задумчивый. Что-то случилось? — с ноткой заботы в голосе спрашивает Найт, смотря мне в лицо, из-за чего мне тоже приходится поднять взгляд. — Нет, просто… Слишком много мыслей, — вздыхаю я. Остен хотел ещё что-то спросить, но его прерывает встревоженный голос Райана. Оказывается, они уже перестали петь. — Кто-нибудь видел Энди и Ремингтона? Их нет уже с завтрака. Все тут же вскочили на ноги. Если кто-то пропадает на такое длительное время, то он либо заблудился, что вряд ли возможно, либо уже мёртв. Я надеялся на первый вариант, хотя второй был куда правдоподобнее. Как здесь, действительно, заблудиться? Было принято решение разделиться: Хейли, Отто и Брайан направятся в комнату Артура, чтобы потом вместе собраться в одном месте, а все остальные, то есть я, Остен, Райан и Брендон, направятся в «студию» парней. Брендон чуть ли не с ноги вышиб в дверь в аудиторию, когда мы пришли. Перед глазами поплыло, когда я шагнул внутрь, потому что первым, что я увидел, был распластанный на партах Ремингтон, лицо которого, как и меховой воротник пальто, были в крови. Следующее, на что я обратил внимание — Энди, который сидел за своим столом, соприкасаясь с его поверхностью лбом. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что он не спит или что-то пишет. Он, как и Лейт, мёртв. Я начал задыхаться. Слишком много тел за один раз. Слишком много людей умерло. Интересно, один человек приложил к этому руку или двое? Откуда-то издалека я услышал, как Дэл объявляет о нахождении трупов. Я едва ли что-то чувствовал и ощущал, пока медленно скатывался по стенке, пока пытался сфокусироваться на лице Райана, что возникло передо мной, ища глазами Остена, — он стоял напротив тела Ремингтона, замерев, словно статуя. — Хей, хей, Вася, — я услышал голос Майки, который тоже, видимо явился на объявление. За его спиной маячил, кажется, Пит, не знавший, куда и смотреть: он обращал свой взгляд то на меня, то на Майки, то на тела Энди и Ремингтона. Уэй поднял меня, обхватив за талию, и поставил на ноги, а я замотал головой, стараясь унять страх и панику, стремительно растущие в груди. Нет, почему именно сегодня… Почему именно двое… Почему именно они?! Иногда я совершенно не понимаю убийц. — Да-да, всё нормально, — ответил я Майки и Райану, обходя Энди сзади. К горлу подступила тошнота, когда я увидел затылок Бирсака, что был весь в крови; часть её стекла вниз и засохла. Кто-то поднял его голову, и теперь стеклянные глаза смотрели в потолок, а изо рта стекала засохшая струйка крови, что пару раз капнула на одежду. Взглядом я заметил рисунки на столе Энди: различные тату и небольшие зарисовки. Среди них лежал аккуратный, немного испачканный кровью листок, эскиз тату, который был подписан ровным почерком: «Для Васи». К горлу невольно подступили слёзы. Я бережно схватил бумажку, и, не в силах разглядеть рисунок из-за пелены слёз перед глазами, тут же был отведён в сторону Остеном. В голове промелькнула мысль, что я ещё ни разу не плакал после чьей-либо смерти. И, крепко сжимая руку Остена, я мысленно дал себе обещание обязательно набить эту тату, как только выберусь отсюда. А я обязательно выберусь.* * *
Я старался не сжать листок с рисунком татуировки слишком сильно, чтобы не помять его, но эмоции брали вверх. Стараясь выровнять сбившееся дыхание и сфокусировать взгляд, я совершенно не замечал того, что Остен пытался привлечь моё внимание. В конце концов Найт встряхнул меня за плечо, и я смог на секунду прояснить взгляд и взглянуть на него. — Вася, тебе нужно выйти отсюда, — с нажимом проговорил Остен. — Что?... — перед глазами всё снова поплыло. — Просто пойдём, ладно? — Остен потянул меня к двери, ведущей из аудитории. Как только я оказался в коридоре, я вдохнул полную грудь относительно свежего воздуха и опустился на пол, прикрыв глаза. Здесь не так сильно пахло кровью и смертью, к тому же, Остен сел рядом, и это в какой-то мере успокаивало, но бешено стучащее в груди сердце безостановочно напоминало о произошедшем. Я сложил листок пополам и аккуратно засунул его в карман жилетки. Всё ещё не отпуская мою руку, Остен встревоженно смотрел на меня. Мимо нас быстрым шагом прошли Хейли, Отто, Брайан и Артур; последний тяжело дышал и что-то бормотал себе под нос, Отто поддерживал Хейли, которой, кажется, стало плохо, когда они остановились у дверей, а Брайан просто выглядел крайне напуганным. Отто, возможно, оттягивая время до того, как зайти в аудиторию, обернулся и сочувственно кивнул; после этого все четверо одновременно зашли в аудиторию. Теперь там собрались все. Все живые. Тут меня как током ударило. Расследование. Нужно начать расследование. Я подорвался с места, но обратно вниз меня утянула крепко державшую мою ладонь рука Остена. — Ты куда? — Расследование, — только и сказал я. Найт грустно улыбнулся. — Ты же понимаешь, что если ты вернёшься туда сейчас, то ничего хорошего не будет? — Да, — я, как бы нехотя, но согласно кивнул. — Я должен с этим справиться. — Уверен? Почему именно ты? — Да, уверен. Потому что расследование всегда проводил я, и... — Помимо тебя здесь есть ещё другие люди, Вась, — осадил меня Найт. — Но если ты так горишь желанием, то пожалуйста, — Остен свободной рукой погладил меня по плечу, пытаясь успокоить. Мои чувства сейчас действительно смешались в один ядерный коктейль, который мог вспениться и взорваться в любой момент. — Только посиди ещё немного, ладно? Пара минут, чтобы хотя бы несколько отвлечься, тебе не повредят. Я кивнул и снова прикрыл глаза, неосознанно положив голову на плечо Найта. Тот удивлённо хмыкнул, но приобнял меня за плечи, и несколько минут мы просидели в таком положении молча. Я пытался не думать о произошедшем, о том, что за стеной прямо сейчас лежат два мёртвых тела, и, на удивление, мне это хоть немного, но удавалось. Я задался вопросом, который быстро ускользал из сознания: «Почему?» Ответ напрашивался уже практически сам. Остен. Рядом с ним мне становилось настолько спокойно, насколько могло быть в данной ситуации. Я чуть сильнее сжал руку Найта, прижимаясь ближе и даже чувствуя запах его волос: что-то яблочное и домашнее. Однако долго в таком положении и состоянии я просто не мог находится из-за кричащей внутри обязанности «Я — мистер ответственный следователь, которого даже никто не провозглашал» мыслей, и вскоре я пробормотал, открывая глаза: — Пора, надо идти. — Да, наверное, — Остен всё ещё был не уверен в том, стоит ли давать мне снова войти в аудиторию. — Всё в порядке, — сказал я, чтобы больше убедить Остена в том, что мне лучше. Найт нехотя отпустил меня, а я наконец поднялся с пола и протянул ему руку, помогая встать. Мы зашли в кабинет, и я тяжело вздохнул. От увиденного всё ещё подкашивались ноги. Кажется, я думаю об этом не в первый раз, но ничего не было в порядке. Энди снова лежал лицом на столе; видимо, кто-то, как и я, не смог стерпеть этот безэмоцианальный, пустой взгляд. Вокруг да около ходил Майки, периодически что-то подмечая и делая записи на листах, взятых со стола. Вид, у него был, конечно же, не самый свежий, но он хотя бы не падал в обморок при виде тел. Видимо, уже привык к такому. Пит задумчиво смотрел в планшет, а остальные либо сидели по углам, либо пытались найти хоть что-то, что могло навести на теорию об убийце или на него самого. Я подошёл к Питу. Остен тем временем принялся рассматривать место, где сидел Энди. — Как продвигается расследование? — поинтересовался я, заглядывая в планшет и снова доставая блокнот. Да, Майки уже сделал какие-то записи, но проработать одну и ту же информацию дважды не помешает. Энди Бирсак. Талант: Абсолютный Мастер Татуировки. Статус: мёртв. Время смерти: 2:44 p.m. Причина смерти: сдавление головного мозга*. Место смерти: аудитория №21 Время обнаружения тела: 5:18 p.m. Ремингтон Лейт. Талант: Абсолютный Модный Дизайнер. Статус: мёртв. Время смерти: 11:57 a.m. Причина смерти: фатальная потеря крови. Место смерти: аудитория №21 Время обнаружения тела: 5:18 p.m. — Ремингтон умер раньше, чем Энди, — наконец ответил Пит, перепроверив файлы планшета, — ему сломали нос, поэтому всё лицо в крови, а затем разбили об голову какую-то посуду и острым осколком от неё перерезали горло, — Питу с трудом давалось говорить это, но он всё же кивнул на кучку осколков на полу рядом с партами, на которых лежало тело Лейта. Я пригляделся и обнаружил, что среди них была ручка от кружки; кажется, орудием убийства стала именно она. — Ладно, — я нервно сглотнул и отвёл взгляд от трупа. — Что скажешь насчёт Энди? — Его чем-то сильно ударили по затылку, — произнёс Вентц, почесав нос и отведя взгляд от Бирсака. — Майки, что ты там говорил про травму Энди? — А, Вася, — Майки, увлечённый расследованием, только-только заметил меня. — Ты как, в порядке? Я слабо кивнул. Конечно, это было не совсем правдой, но говорить о том, что мне в действительности плохо, казалось неуместным и, отчасти, эгоистичным; решив промолчать, я продолжил слушать: — Я уверен, что удар такой силы не мог быть нанесён руками, и нам ещё предстоит выяснить, чем именно ударили Энди, но понятно одно: если их убил один человек, то зачем он вернулся через три часа после убийства Ремингтона, чтобы убить и Энди? Почему Энди, найдя тело Ремингтона, сразу не позвал на помощь? — Так много вопросов и так мало ответов, — горько усмехнулся я, записывая в блокнот полученную информацию. — Подождите, правила что-нибудь говорят о том, что происходит, когда происходит двойное убийство? — Да, в правилах написано, что если убийц всё же двое, то сначала мы должны расследовать и обсуждать на собрании то убийство, которое произошло первым, — со вздохом ответил Майки, глядя на тело Ремингтона. — То есть сначала у нас на очереди Ремингтон. Энди мы займёмся позже. — Но ведь существует вероятность, что их убил один человек, — замечает Пит, ещё раз окидывая аудиторию взглядом. — Да, но мы не можем утверждать этого наверняка, — говорю я, тоже присматриваясь ко всем собравшимся. — Поэтому надо оттолкнуться от этого и понять, кто и где был во время убийства Ремингтона. — Мы с Питом пошли к Артуру, — почти сразу отвечает Майки. — Долго у него сидели, пытались разговорить, но ничего особенного, вроде как, не получилось, и мы провели там кучу времени, так что уже слегка опаздывали на обед к двенадцати. Правда, мы встретили по дороге Отто; он сказал, что долгое время был в оранжерее и подумывал даже пропустить обед, но ему очень уж хотелось есть. Он был там вообще один, — понятия не имею, почему. — Я правильно понимаю, что время убийства Ремингтона вы просидели у Артура? — спрашиваю я, стараясь подытожить слова Майки. — Да, так и есть. — А Артур не выходил из своей комнаты? — Нет. Строго говоря, он выпроводил нас и лёг спать; он был слишком уставшим, чтобы делать что-то ещё, — ответил Пит. — Хорошо, — я вздохнул. — Я всё ещё был в столовой, читал книгу, которую ты, — я кивнул на Майки, — мне посоветовал. Мы её с Остеном обсуждали. А после мы играли в крестики-нолики. Остен? — Да-да, — Найт лишь обернулся и кивком подтвердил мои слова, а затем вернулся к разглядыванию светильников на стене возле доски; один из них располагался прямо над головой Энди. Пит вздохнул. — Нужно допросить остальных. В итоге оказалось, что Отто действительно просидел это время в оранжерее, правда, этого никто не мог подтвердить; Брайан сообщил, что интереса ради заглянул в спортивный зал, но вместо того, чтобы заниматься, нашёл там забытую кем-то книгу и зачитался; Хейли ответила, что была у себя в комнате, а Артур, как все мы понимали, действительно был у себя и спал; оказалось, что пришедшие за ним перед обнаружением тел Отто, Брайан и Хейли разбудили его, а свидетельства Майки и Пита подтвердили то, что во время убийства Ремингтона он был у себя. Последними мы подошли к Райану и Брендону. Ури в это время осматривал аудиторию, так что говорили мы (я и Майки; Пит отошёл, чтобы немного попробовать разговорить Артура) с Райаном. — Мы были в библиотеке. Там никого не было, было тихо и спокойно, так что... Идеальное место, чтобы поиграть на гитаре, знаешь? У меня вырвался тихий смешок. «Поиграть на гитаре» могло быть дурацкой отмазкой в какой-нибудь параллельной вселенной, чтобы сбежать ото всех в тихое место и побыть наедине. Хотя, может быть, и в этой вселенной это было так? — И я просто учил Брендона, — продолжил Райан. — А потом он предложил после обеда остаться в столовой и поиграть для всех. Конечно, я согласился, почему нет? Так что мы пошли обедать, чтобы закончить с этим побыстрее, и, пожалуй, в момент убийства мы были уже там и пытались приготовить себе что-нибудь нормальное. Итак, мысленно я попробовал подвести некоторые итоги. Кто-то сломал Ремингтону нос, разбил об голову невесть откуда взявшуюся кружку и потом перерезал ему осколком горло. Причём единственными, кто мог это сделать, были Отто, Брайан или Хейли. Хотя, честно говоря, я стал настолько не уверен в других, что уже начал подумывать, что кто-то из тех, кто ходил парами, убийцы: один убил Ремингтона, а другой — Энди, и они покрывают друг друга, но вскоре быстро отмёл эту идею, так как вряд ли из них кто-то был способен на убийство. Да, я так уже говорил, ну и что? Кроме того, как бы всё не повернулось, выжить всё равно сможет максимум один из пары убийц, так что выгоды от этого никому и никакой бы не было. Я уже в десятый раз перечитывал собственные записи и те, что сделал Майки, но не мог сделать ни одного дельного вывода. Ко мне подошел Остен. — Слушай, я так подумал... Как ты думаешь, Майки читал что-нибудь о том, как быстро человек умирает после такого удара по голове? Просто у меня появилась одна мысль, которую было бы не лишней проверить… — прошептал он, оглядывая всех. Скорее всего, он больше не боится, а, скорее, стесняется говорить при других, хотя, думаю, доля страха в этом тоже есть. И тут меня осенило. Ведь мы знаем лишь время смерти Энди, но что, если он потерял сознание и умер лишь через несколько часов? Если он был первой жертвой одного и того же убийцы? — Да, точно! — я хлопнул Найта по плечу, а затем в порыве эмоций слегка приобнял его, на что тот, скорее всего, инстинктивно обнял меня в ответ. — Иди спроси у Майки, мне нужно кое-что проверить. Остен нехотя отстранился от меня и слегка улыбнулся, а я благодарно кивнул ему и принялся осматривать кровь на местах происшествия. Если моя теория неверна, то тогда кровь, окружавшая Ремингтона, должна была отличаться от той, что была возле Энди. Я рассуждал, вспоминая однажды прочитанное мною исследование: если Энди действительно умер примерно тогда же, когда и отключился, то есть на три часа позже Ремингтона, то его кровь должна была засохнуть не так сильно и выглядела бы она иначе. Но, к моему удивлению, радости и одновременно печали, Бирсак, похоже, лежал здесь даже дольше Лейта. Я продолжил осмотр места смерти Энди, чтобы понять, чем могла быть нанесена травма, но ничего не мог обнаружить, пока ко мне снова не подошел Остен, на этот раз с Майки. — Да, — сразу подтвердил Майки, отвечая на безмолвный вопрос. — Скорее всего, Энди умер не сразу после удара, а через несколько часов. Порядка четырёх или пяти, я полагаю, но, как минимум, — трёх. Я не знаю, каким образом убийца был все ещё здесь, но есть предположение, что он ждал, пока Бирсак умрёт. Это было плохой идеей, так как кто-то его мог его застукать, и, полагаю, это и случилось. Таким образом произошло второе убийство. — Похоже на то, — ответил я и тут же прояснил друзьям различие между кровью. — А насчёт того, чем его убили… — Остен протянул руку к светильнику, одному из тех, что висел возле доски. — Смотрите, он не горит. Когда я решил попробовать понять, почему, я позвал Брендона, чтобы он взглянул на него, и он сказал, что лампа не перегорела, как я думал; дело было в том, что провода были отключены от декоративной части светильника, в которой и находится сама лампа. Из этого мы сделали вывод, что кто-то снимал эту часть. Когда мы попробовали снять её, она, во-первых, оказалось действительно тяжелой, так что вполне могла быть орудием убийства, в чём мог помочь декоративный металлический наконечник, а, во-вторых... Смотри. Я внимательно уставился на светильник, чтобы понять, о чем говорит Найт, и увидел то, что должен был заметить в первую очередь, если бы осматривал тело Энди и место преступления более подробно: на наконечнике лампы была засохшая кровь. — Ладно, — произнёс Майки. — Скорее всего, убил их один человек. Но кто именно это мог быть? — У нас всего три варианта, — нехотя отвечаю я. — Отто, Брайан и Хейли. Они все ходили где-то поодиночке, и можно подозревать каждого. Я очень не хотел обвинять кого-то из друзей, но нужно смотреть на эту ситуацию твёрдым и решительным взглядом. Особенно мне было жаль Отто, на которого уже в который раз вешают ярлык потенциального убийцы. — Хотелось бы сказать, что это чертовски очевидно и это Брайан, но это просто не может быть он! — восклицает Остен, почёсывая подбородок. — Он все время был с Энди и Ремингтоном, они сдружились, и он вряд ли стал бы убивать кого-то из них. Не говоря уже об обоих. — Как бы не хотелось сказать, что подозревать нужно абсолютно кого угодно, но ты прав, — Майки кивает. — Значит, Отто или Хейли. — Выходит, что так, — подытоживаю я, и мы продолжаем осматривать комнату в поисках улик. Ясно, что никто не собирается просто так говорить, что является убийцей, так что повторный допрос ничего не даст. Всё было довольно сильно запутано, чтобы конкретно выдвинуть какие-то гипотезы, а улик «против» было ничтожно мало — впрочем, как и всегда. Вскоре, как я ожидал и чего одновременно боялся, нас позвали на собрание.* * *
Ох, чёрт, время ещё никогда не тянулось так долго, даже во время казни. Я устало откинулся на спинку стула и потёр глаза, пытаясь разобрать хоть что-то сквозь крик Пита, плохо различимые бормотания Отто, который снова пытался убедить всех в своей невиновности, вопли Хейли и речь Майки, который пытался вести собрание с помощью наших общих записей, а также голоса остальных, наперебой кричащих и обвиняющих кого-то. Сосредотачиваться у меня не получалось, потому что перед глазами всё ещё стояли трупы Энди и Ремингтона, кровь повсюду, да и, к тому же, мешала буквально раскалывающая голову на две части боль; я не слышал половины обсуждения, звуки будто проходили сквозь меня, и в итоге я всё глубже уходил в свои мысли, иногда забывая про неприятную пульсацию в голове. Казалось, только благодаря ей я изредка выплывал из океана своих мыслей, в котором тонул, и пытался вникнуть в происходящее. На самом деле, первые полчаса я ещё пытался разобрать этот гул голосов. Мы коротко обрисовали всем картину, которую сложили у себя в головах, и теперь все поочерёдно обвиняли то Хейли, то Отто, пока я старался не вмешиваться. Возможно, мне стоило, но я боялся сделать всё хуже; к моему мнению могут прислушаться, но мы можем сделать неверное решение, и тогда... Я затряс головой, отгоняя ненужные мысли, что лишь ухудшило головную боль, и вдруг почувствовал руку у себя на плече. Обернувшись и сфокусировав взгляд, я обнаружил там Остена; он обеспокоенно смотрел на меня. — Вася, ты здесь? Ты всё время как будто отключаешься. — А... да, — я вздохнул и помассировал виски, пытаясь вернуться в реальность. — Что сейчас происходит? — Если коротко, — Найт понижает голос, наклоняется ко мне и буквально шепчет на ухо, — мы тут как в горячую картошку играем, только вместо неё наше терпение. Хейли обвиняют, кто-то говорит, что обвинения ложные, и это перебрасывается на Отто, и наоборот. В конце концов кто-нибудь да сорвётся, — Остен вздыхает и добавляет. — Знаешь, я жалею о том, что сказал. Мои мысли улетают куда-то далеко, и я сразу думаю, что Найт говорит про наш разговор в оранжерее. Я пытаюсь подсобраться, но в итоге как-то неуверенно бормочу: — Нет... Это я, наверное, сказал ерунду, и всё нормально, если это Хейли... — Да при чём тут Хейли! Ты вообще понимаешь, о чём я? Я зря сказал, что с Брайана можно снять подозрения только потому, что он дружил с ними! — А!... — я понимаю, о чём говорит Найт, стараясь удержать это в голове. Неожиданно я проваливаюсь в самую пучину своего сознания, предварительно вскрикивая и падая в обморок, чувствуя исчезающим сознанием, как голова стала болеть больше из-за соприкосновения с полом. Очнулся я, пока меня несильно трясли за плечи. Все столпились вокруг и смотрели на меня, а прямо перед моим лицом предстал встревоженный Найт; его сероватые глаза пытались найти признаки сознания на моём лице. Я пробормотал что-то вроде того, что я в порядке, и несколько человек сразу же вернулись к спору, а Остен облегчённо выдохнул; Майки же повернулся в мою сторону. — Ты как? — поинтересовался Уэй, тоже внимательно смотря на меня. — Плохо, — признаюсь я. — Голова всё ещё болит. А потом в голове резко вспоминаются последние слова Остена перед тем, как я упал в обморок. Я мигом вскакиваю, игнорируя пульсацию в голове и отстраняя Остена в сторону, и выкрикиваю: — А если это Брайан?! И всё собрание снова оборачивается ко мне. Я вижу, как Молко начинает потряхивать; это уже не очень хороший знак, но я списал это на нервы. — Я имею в виду, — вздохнул я, пытаясь собрать мысли в кучу, — что это может быть и он. И, вероятно, вы зря просто перебрасываете обвинения с Хейли на Отто и обратно... Нам просто нужно ещё раз рассмотреть всю информацию, что мы имеем. — Да, возможно, — за мной раздаётся тихий голос. Я ожидал, что заговорит Майки, но нет; это Остен, он держал в руках блокнот, который передал ему Уэй. — Майки и Пит видели Отто прямо перед обедом, около двенадцати, одного, когда подходили к столовой, опаздывая, а Ремингтон умер всего за три минуты до обеда, смертельную травму Энди, правда, получил ещё раньше... Конечно, можно было бы сказать, что он убил их и пошёл в столовую, но он не бросил бы истекающего кровью Ремингтона просто так умирать и убедился бы, что он мёртв. Потому что, вероятно... — Найт остановился, чтобы вдохнуть ещё немного воздуха и продолжить; я видел, как он стремительно бледнел, так как ещё не привык так много говорить, особенно когда на него было устремлено столько пар любопытных глаз и одна странных — глаза весело ухмыляющегося Дэла. Остен искренне пытался мне помочь. — Вероятно, потому, что если бы Ремингтон вдруг каким-то образом выжил, то он указал бы на убийцу тем или иным способом. — Но выжил бы он после такого? — поинтересовался Райан, скептически поднимая бровь. — Остен, вообще-то, прав, — вдруг подал голос Артур. — Горло не было перерезано так уж глубоко, так что был мизерный шанс, что он пережил бы это. — Значит, не Отто, по времени не подходит, — согласился Пит. — Тогда почему не Хейли? — Убийца должен был опоздать на обед, правильно? — задумался Брендон, почесав в затылке. — Мы все опаздывали, более или менее. Правда, мы с Райаном пришли раньше всех, помимо нас, все опоздали... — Почти все, — поправил Райан. — Ведь там была Хейли, правильно? — Хейли?! — Майки подпрыгнул на месте. — И когда вы пришли? — Минут за десять или пятнадцать до начала обеда, — уточнил Брендон. — И она всё время была там? — Точно. Во время убийства точно, — кивнул Райан, — Брендон попытался, я говорил, нарезать салат, позвал он меня только потом, уже незадолго до двенадцати... — Вот чёрт, — послышалось со стороны всё это время молчавшего Брайана. — Ты сам себя загнал... — в шоке проговорил я. Уже через минуту помещение разрезал противный голос Дэла: — Голосуем! Время вышло! Пора голосовать! — разные лапы существа взметнулись вверх, словно по этой команде должен был начаться праздничный салют. Неужели это... Брайан? Брайан Молко? Абсолютный Артист Театра, тот, кем я восхищался, был способен на такую низость? Самое время начать разочаровываться в людях. — Вы проголосовали абсолютно верно! — провозгласил Дэл, когда все нажали на кнопки. — Было интересно наблюдать, как вы собачились, спасибо вам за такое представление, — Дэл злобно захихикал, в предвкушении потирая лапы. Все взгляды были обращены на Брайана. — Я отказываюсь что-либо говорить, — неожиданно тихо, но твёрдо ответил он. — Ладно, — сказал Дэл нетерпеливо. — А, нет, погодите! Мы хотим помучить его, а вы все получите признание. Это честный обмен, верно? — эта идиотская игрушка (или варежка, как назвал её как-то раз Энди) снова засмеялась, и у меня мурашки побежали по коже. Головная боль отходила на второй план, но всё так же продолжала стучать по черепу изнутри. В зале воцарилось молчание. Никто понятия не имел, что отвечать Дэлу, потому он свалил уже мало сопротивлявшегося Брайана с ног и потащил к сцене: там уже стоял выглядевший совершенно обычным стул с подлокотниками, который явно скрывал в себе намного больше. Так и оказалось: когда Молко силой был усажен на стул, его руки и ноги обвили несколько кожаных ремней, не давая освободиться. — Да начнётся пытка, — Дэл явно злоупотреблял своими полномочиями в тот момент, но ему было уже плевать. Вокруг Брайана появились, будто бы из ниоткуда, сотни мелких иголок, висящих на нитках; они пугающе поблёскивали в свете прожекторов сцены. Иголки, словно раскачиваясь на маятниках, начали попеременно впиваться в кожу Брайана всё сильнее, пока не начала проступать мелкими каплями кровь. Кажется, вскоре Молко понял, что так быстро его мучения не закончатся, так что собрался с силами и заговорил, превозмогая боль: — Я планировал убить только Энди! Я долго ходил вокруг да около, планируя убийство, выбирая лучшее время и предмет, которым я смогу убить его так, чтобы его было тяжело опознать, как орудие убийства. Но, когда я повесил светильник на место и собирался отчищать его от крови, пришёл Ремингтон. Пытаясь заставить его замолчать, чтобы он не позвал на помощь, и ударил его в лицо, а затем разбил об голову кружку, которая стояла у Энди на столе, и решил, что должен быстро расправиться с ним, чтобы никто никому и ничего не рассказал, — Молко горько усмехнулся и умолк, явно не намеренный говорить больше ни слова. Он устремил пустой взгляд на стены напротив себя и закусил губу. Иголки начали погружаться всё глубже в его кожу, а ремни наверняка натирать запястья, но он лишь стоически молчал. Я не понимал, как Брайан терпит такую боль, и, даже несмотря на совершённое им двойное убийство, проникся каплей уважения к выдержке парня. А затем ремешок, появившийся откуда-то из-за спинки стула, охватил горло Брайана и сильно стянулся, перекрывая воздух. Я даже был не уверен, в какой момент Молко задушили до смерти, эта казнь была слишком тихой, и от этого становилось всё более некомфортно, я буквально ощущал всё это кожей. От вида безжизненного тела на стуле внутри что-то скрутилось и резко оборвалось. В конце концов, через несколько минут разглядывания произошедшего, Остен кивнул на дверь прежде, чем Дэл или кто-либо ещё успели что-либо сказать.* * *
Мы быстро, как это можно было в таком смешанном состоянии, поднялись по лестницам и оказались в оранжерее, где Найт устало опустился на бортик фонтана, похлопав по месту рядом с собой. Я послушно присел и, оперевшись локтями о колени, зарылся пальцами в волосы. Это место успокаивало, и я понимал, почему Остен привёл меня именно сюда, но сейчас, когда внутри был ураган эмоций и нескорчаемый поток мыслей, красота этого места отходила на второй план. Я повернулся к Остену, чтобы спросить о его самочувствии, но он успел перебить меня. Я ожидал, что он скажет всё, что угодно, но не «Отвернись на минутку», которое он произнёс почти неслышимо. Это были первые слова, что он произнёс после своей речи на собрании, и я, недолго думая, послушался. Пока он делал... Что бы он там ни делал, я рассматривал верхушки пальм, вдыхая воздух оранжереи, и подумал о том, что моя головная боль начала проходить. Было ли это влияние этого места или, наконец, проходящий стресс, так как собрание закончилось относительно благополучно, а казнь не была особенно громкой. Я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем отреагировать на слова Найта. — Смотри, — позвал Остен. Я обернулся, и он уже сидел буквально в двадцати сантиметрах от меня, и я заглянул в его сероватые... Нет. Его глаза были не серыми. На меня смотрели удивительно красивые глаза, в которых плескался, казалось, целый космос, — один зелёный, а другой — серовато-голубой; в каждом из них виделись жёлтые крапинки, которые, при таком маленьком расстоянии, можно было бы даже сосчитать. Взгляд Найта был слегка нерешительным, пожалуй, даже смущённым; я тоже едва заставил себя смотреть на него. В моей груди медленно распутывался тот комок, что мучил меня последние несколько дней, разливая по венам тепло; я даже не знал, что мне следовало сказать или сделать, я мог лишь смотреть и был готов ручаться, что в глазах Остена была, пожалуй, целая вселенная странных оттенков. Тишину, которую до этого наполняло лишь журчание фонтана, нарушил Остен: — Это было единственным, что я, пожалуй, помнил, кроме своего имени, когда очнулся: я ношу линзы. А потом я снял их перед сном и понял, почему. Чёрт, мой настоящий цвет глаз совершенно идиотский, — Остен опустил взгляд, но я сразу наклонился, касаясь пальцами его подбородка и снова стремясь заглянуть ему в глаза, и тихо рассмеялся. Найт нахмурился. — Я смеюсь не над цветом твоих глаз, а над тем, что ты считаешь его идиотским, — пояснил я, внимательно смотря прямо на Остена. — У тебя самые прекрасные глаза. Найт тихонько охнул, переводя взгляд на меня, а я продолжил, совершенно не соображая, что говорю: — Я не хочу, чтобы такой замечательный и удивительный человек, как ты, который, к тому же, мне ещё и очень сильно нравится, думал, что его глаза идиотского цвета, — клубок в груди размотался окончательно, вновь скручиваясь тугим узлом, когда до меня наконец доходит, что я сказал. Я тут же в прямом смысле прикусил язык, отводя смущённый и испуганный взгляд. Я заметил, как Остен вздрогнул, улыбнулся и крепко обнял меня, пододвигаясь вплотную, и тихо, но звонко засмеялся: — Так ты поэтому про Хейли говорил, да? Решил, что я про неё? Вася, чёрт тебя возьми! — он заливисто смеется. — Я не хочу, чтобы такой замечательный и удивительный человек, как ты, к тому же, который мне ещё и очень сильно нравится, думал, что меня привлекает какая-то девушка, — фыркает Остен, точь-в-точь повторяя мои слова. И всё. Я крепко обнимаю Остена в ответ, чувствуя, как весь негатив просто улетучивается, как меня наполняет радость и... Счастье? И мы сидим, сжимая друг друга в объятиях и просто не веря в происходящее, и даже не думаем о том, чтобы отпустить. Моя неуверенность мигом испаряется, и я нахожусь лишь в этом моменте, не думая больше ни о чём. А потом Остен чуть отстраняется, смотрит на меня со слегка грустной улыбкой и говорит: — Ну, может, ты и был прав, и это место не совсем подходит для отношений. Моё сердце пропустило удар, а затем застучало как-то глухо и печально. Остен заметил, как я изменился в лице, и поспешил добавить: — Я имею в виду... Господи! Это просто чёртов запертый университет, и здесь больше нечего делать, кроме как в страхе зажиматься по углам, а для таких вещей, — Найт подмигнул, — нужно куда больше свободы и ощущение стабильности. Так что, когда мы отсюда выберемся... — Ты отведёшь меня на свидание? — довольно интересуюсь я, снова смотря Найту прямо в глаза и поднимая бровь. — Хоть сколько, — Остен снова улыбается. — Так ты согласен? — Конечно, чёрт возьми! А ты сомневался? — я вновь прижимаю Найта к себе крепче, и он утыкается лбом мне в плечо, обнимая, а я растрёпываю его волосы свободной рукой и мягко целую в макушку, на что тот, глуша смущённый звук и какой-то смешок моим же плечом, тянется, чтобы погладить меня по голове. И из моей головы действительно на время вылетает всё то, что на самом деле происходит в этом проклятом месте, забирая с собой головную боль и оставляя лишь лёгкое, но хорошо ощутимое приятное чувство, которое свободно гуляет в голове, заставляя взлетать на месте, прыгать, кричать и танцевать от радости. Впервые за долгое время я могу сказать, что абсолютно спокоен. Лишь моё сердце всё ещё бьётся как бешеное из-за переполнявших меня эмоций. Пожалуй, я даже счастлив.