Белоснежка, или Вся правда о злой мачехе

      Новая жизнь в землях Бертена начинала мне нравиться. Мне удалось поладить с придворными и премьер-министром, я даже свела знакомство с придворным магом по имени Эмрис — молодым человеком, к которому мне понравилось забегать в подземную лабораторию и учиться готовить различные колдовские зелья, изучать заклинания, боевую магию. А что? Никто не запретит! В стране моего мужа магия не под запретом и так же уважается, как и другие профессии, никто не преследует волшебников на законодательном уровне. Как и у меня в Фиренсии, где я жила до замужества, никто не отправляет на эшафот колдунов с колдуньями и предсказателей с гадалками. Волшебники даже объединились и создали свои гильдии, свои цеха, профсоюзы, даже магические школы. Что для меня стало открытием — так то, что король Марк три года назад принял закон, отделяющий церковь от государства, и отныне деятели религии не могут вмешиваться в принятие законов, по которым жить простым бертенцам и бертенийкам. Подумать только, в Бертении есть закон, запрещающий церкви лезть в дела государства! Я годами бодалась с маменькой и папенькой, чтобы этот закон приняли в Фиренсии, но моя идея отклика ни в ком не встретила! Надо же, как сходятся мысли у меня и моего мужа… На этом страна, королевой которой я стала, не перестала меня удивлять. Отстранение церкви от дел государства было не единственным сюрпризом. Многое из того, что хорошо прижилось в Фиренсии — вроде помощи бедным, также имелось и в Бертении. Как и у меня в родной стране, Бертения насчитывала множество приютов — где самые незащищённые слои населения могли какое-то время жить и овладеть профессией, способной прокормить. Конечно, проблема бедности среди населения не относится к тем, которые можно решить по щелчку пальца, но мой супруг действительно заботился о народе своей страны. Он не делал вид, что то, как живут люди в стране, его не касается, и жители Бертении любили своего короля. Приятно поразило меня то, как в Бертении было устроено образование. Первый положительный момент был в том, что король Марк не пренебрегал качеством и доступностью образования в школах и институтах для всех — возможность получить знания была не только у тех, кто обладает толстыми кошелями. Второй положительный момент был в том, что в школах и институтах совместно обучались люди мужского и женского пола, и женщинам можно было всё то же самое, что и мужчинам. Попутно с тем, что я стремилась узнать как можно больше о стране, которой буду править вместе с супругом, нередко устраивала дни приёмов для жителей — чтобы выслушать обо всём, что не устраивает их, навещать с проверками больницы и приюты, я готовилась к предстоящей инаугурации как королевы Бертении. Муж внял моей просьбе не закатывать пышные торжества, а вместо этого создать пункты выдачи горячего питания и питья для бедных и бездомных, церемонию же провести очень скромную. Как я должна была предположить, дворянство Бертении смотрели на меня как на белую ворону или как будто у меня выросла вторая голова. Хоть не все понимали, зачем я добровольно отказалась от пышных торжеств, но возражать влиянию и воле моего мужа не посмели, а я была очень благодарна Марку за поддержку. Мой муж держал своё слово, позволив мне жить так, как мне нравится, и как я привыкла в своей родной стране. Никто не мешал мне заниматься творчеством, пробовать себя в науках, продолжать осваивать рукопашный бой и фехтование, и главное — никто не указывал мне, как королевам надлежит себя вести. Марк оставался верен своему обещанию не только не мешать моим увлечениям, которые у меня были до свадьбы, но и не давил на меня в вопросе супружеского долга, относился с уважением к моим границам. Из той симпатии, которую я к нему ощутила в день нашего знакомства, родились дружеские чувства, и я часто ловила себя на мысли, что мой муж — очень красивый мужчина. Причём его внешняя красота дополняется незаурядным умом и добрым характером. В череде дней, проходящих в заботах и хлопотах о предстоящем торжестве, я пыталась найти подход к малышке Изабелле. Я считала, что ни к чему быть с девочкой отстранённой эмоционально и делать вид, будто меня не касается её жизнь. Я выходила за Марка, прекрасно зная, что до меня ему доводилось любить женщину, быть в браке и стать отцом дочери. Даже если девочка не будет во мне видеть материнской фигуры, то стоит постараться стать для неё кем-то вроде старшей сестры и подруги, хотя бы на душевное тепло с моей стороны у девочки есть право. Вот только я не предполагала никак, что мои попытки душевно сблизиться с принцессой Белоснежкой будут ею встречены настороженно, с недоверием, даже более того — что девочка всё равно будет меня бояться. Я пыталась найти для нас совместное занятие, которое не будет скучным для ребёнка трёх лет: предлагала почитать девочке её любимые книги, вместе погулять и поиграть в королевском саду, разыграть какие-нибудь представления с её куклами. Но все мои идеи Белоснежка встречала тем, что испуганно смотрела вовсю на меня своими огромными голубыми глазами, качала нервно головой и пряталась позади своей няни Берты, держась за юбку наставницы. Наладила отношения с падчерицей, называется. Наверно, стоит дать девочке время привыкнуть ко мне. Не так давно отцовское внимание, когда Марк не занимался делами государства, было отдано только ребёнку. Теперь же в жизни Марка и Изабель появилась я, и девочка не знает, чего можно от меня ожидать, да и меня посещали подозрения, что кто-то настраивает против меня малышку. Вот только кто?.. Чтобы не мучить себя догадками, я закрылась в своих отдельных покоях и решила спросить совета моего волшебного зеркала. — Зеркальце, прошу, дай ответ. Принцесса Изабель почему-то не особо стремится к тому, чтобы найти общий язык, она явно меня побаивается и не доверяет. Кто за этим стоит? — в напряжённом ожидании я смотрела в ровную зеркальную гладь. — Хорошо, Элиза. Смотри же, — ответило зеркало, подёрнувшись розовато-фиолетовой дымкой, и спустя какие-то мгновения перед моим взором предстала сцена в покоях принцессы Белоснежки. — Берта, ведь Элиза хорошая. Почему мне нельзя с ней общаться? — девочка вопросительно смотрела на няню, которая придирчиво выбирала ей платье для прогулки и обувь. — Ваше Высочество, я не доверяю этой девушке. И не думаю, что стоит ждать от неё что-то хорошее. Я подозреваю, что королева Элиза намерена изгнать из сердца вашего отца память о вашей покойной матушке, светлая ей память. А потом она просто от вас избавится, отослав в провинцию, или колдовством, уговорит вашего отца спихнуть вас в монастырь. Не думаю, что у неё доброе на уме, — делилась Берта со своей воспитанницей тем, что всё это время она думала обо мне, и иногда сердито сдувала падающие ей на глаза рыжие пряди. Так вот почему ребёнок так меня воспринимает! Явно принцессе Белоснежке помогли проникнуться ко мне недоверием и боязнью, причём делала это нянька девочки, которой я ничего плохого не сделала! Видение в зеркальной глади исчезло, зеркальце вновь приняло свой обычный вид. — Спасибо тебе, зеркальце. Теперь я знаю чуть больше о причинах такого отношения ко мне ребёнка. — Радо было услужить, Элиза. Ты всегда можешь обратиться ко мне, — был ответ волшебного зеркала. Закрыв его крышечкой, я убрала обратно подарок прабабушки в чехол на шёлковом шнурке, висящий на моей шее. Свою реликвию я тщательно спрятала в вырезе платья. Первым моим побуждением, которое диктовал мне бурлящий гнев на няньку принцессы, было тут же пойти к Марку и пожаловаться ему на то, что Берта настраивает против меня Белоснежку. Но трезвый рассудок заставил меня отказаться от своей первоначальной идеи. Ведь если я расскажу мужу правду о том, кто науськивает против меня ребёнка, он может и уволить Берту, выгнав из дворца, чего доброго. Изабелла очень привязана к своей няне и будет страдать от того, что её нет рядом с ней. Пусть по отношению ко мне Берта повела себя как змея, но свою воспитанницу она очень любит. Было бы жестоко так разбивать сердце девочки. Я могу поступить гораздо более здраво. Поговорить с Бертой и дать ей понять, что я знаю о том, что она нашёптывает про меня Белоснежке. Пригрозить рассказать обо всём мужу. Преданных людей в окружении нужно ценить. Берта же всем своим существом верна покойной королеве Ингерде и малышке Изабель. Разлучать девочку и её наставницу я бы не хотела, иначе испорчу и без того не особо тёплые отношения с ребёнком. Следующим же днём после разговора с зеркалом я велела послать за Бертой, чтобы она явилась в мои покои. Заранее я отослала из моей личной спальной служанок и камеристку, чтобы мой разговор с няней Изабеллы проходил только с глазу на глаз и без свидетелей. Сидя за своим туалетным столиком, я в лёгкой задумчивости расчёсывала гребнем свои густые чёрные волосы, пока ожидала появления Берты. Она не заставила долго ждать её персону. Женщина несмело переступила порог моей опочивальни и закрыла за собой двери. — Ваше Королевское Величество, вы желали видеть меня? — произнесла женщина, покорно опустив голову и поклонившись в знак приветствия. — Берта, я не буду ходить кругами. — Я отложила в сторону гребень и повернулась к Берте, храня строгое выражение лица. — Не спрашивайте, откуда я это узнала. Мне прекрасно известно, что это именно вы настраивали против меня Её Высочество принцессу Изабеллу, — промолвила я ровным и твёрдым тоном. Хоть голова Берты была опущена, я видела, как побледнела наставница принцессы, пальцы её нервно комкали белый передник поверх бежевого закрытого платья. Видимо, мои слова заставили её волноваться. — В-Ваше К-королевское В-в-величество, вовсе нет… я не говорила ничего такого, — попыталась увильнуть Берта, прикусывая нижнюю губу. — Я правда не понимаю… — Берта, хватит лжи. Я прекрасно знаю, что это вы внушали принцессе Белоснежке, что я и память о королеве Ингерде изгоню из сердца её отца, принцессу колдовством изведу, уговорю мужа сослать её в монастырь или в провинцию, — пресекла я резко попытки Берты оправдаться. — Это были ваши слова. Вы настраивали против меня ребёнка. Я только не понимаю — зачем, — стало мне интересно. — Ваше Королевское Величество, я так боялась… Вы молоды и прекрасны, а Его Королевское Величество — молодой и красивый мужчина, ни от кого не укрылись бросаемые им взгляды в вашу сторону. Государь явно питает к вам очень сильные чувства. Королева Ингерда, упокой Господь её душу, была чудесной женщиной. Добра, милосердна, её любил народ и наш правитель, она так мечтала растить в заботе и любви долгожданного первенца, но умерла при родах, — Берта всхлипнула и принялась утирать льющиеся слёзы из глаз своим платком, прикусывая губы и грустно качая головой. — Я не хочу, чтобы забылась память о королеве Ингерде, чтобы наша принцесса называла мамой другую женщину… — Берта, я понимаю вас, понимаю вашу боль утраты такой великодушной госпожи как королева Ингерда, понимаю ваши страхи насчёт принцессы Белоснежки. Но зачем было пугать девочку сказаниями о злой мачехе, ответьте мне? Я не собираюсь претендовать на место матери в сердце ребёнка. Не собираюсь заставлять супруга перестать чтить память его первой жены. Я хотела только быть хорошей королевой для своего народа, хорошей женой своему мужу и поладить с его дочерью от первой жены, вот и всё! — выпалила я в полнейшем непонимании, почему Берта предпочла лепить из меня образ врагини в сознании Белоснежки, а не попыталась поделиться со мной тем, что её тревожит. Я же не злобная потусторонняя сущность, не какая-то нежить, уж не съела бы Берту за открытость и честность. Почему сразу со мной поговорить нельзя было?.. — Ваше Королевское Величество, быть может, я и правда напрасно повела себя так… я очень боюсь, что наша принцесса, очаровавшись вашими стремлениями стать ей ближе, начнёт считать, что вы и есть её мама, а свою родную маму — которая ценой своей жизни дала жизнь ей — забудет… — Берта зажмурила глаза и покачала головой, утерев вновь набежавшие слёзы платком. — Берта, вы можете быть спокойны. Я буду стараться воспитывать принцессу Изабеллу в любви и уважении к памяти её покойной мамы. И я постараюсь стать для неё как старшая подруга или сестра. Всё же для её матери я слишком молода — мне всего восемнадцать, и я самая младшая в семье моих родителей, — промолвила я уже спокойно. — Ваше Королевское Величество, могу я спросить, вы же не расскажете Его Королевскому Величеству о том, что узнали? — опасливо спросила Берта, умоляюще глядя на меня. — Я так боюсь, что меня разлучат с принцессой Изабеллой, которую я люблю ничуть не меньше моих выросших детей… — робко проговорила женщина, не отводя от меня молящего взгляда. Мне вспомнилась моя няня и наставница Магда, которая преданно и с безграничной материнской любовью заботилась обо мне, вынянчила с самых первых дней жизни, не спала ночей — когда я болела или у меня резались зубы, помнящая каждую веснушку на моём лице, так желающую мне счастливой судьбы. Наверно, именно искренняя любовь Берты к принцессе Белоснежке и воспоминания о моей собственной няне заставили меня смягчиться. Ведь Берта любит свою подопечную столь же сильно, как меня всегда любила Магда. Я не могу себе позволить разбить сердце собственной падчерице и её няне, если Берту уволят и выгонят после моей жалобы мужу. — Вы можете быть спокойны, Берта. Я ничего не скажу моему мужу. У меня тоже была с самого детства няня и наставница, которая осталась в Фиренсии, и которую я очень люблю. Я не хочу заставлять страдать принцессу от разлуки с вами, — успокоила я Берту, мягко положив ладонь на её плечо, желая приободрить. Лицо женщины осветилось радостью, она благодарно взирала на меня своими всё ещё полными слёз глазами. — Я так благодарна вам, моя королева, так благодарна… всё же вы очень милосердны, — Берта наполовину склонилась, но я сделала ей знак, чтобы она перестала. — Я не буду держать на вас зла. При условии, что вы не будете впредь настраивать против меня ребёнка, — поставила я условие. — Слушаюсь, Ваше Королевское Величество, — покорно ответила Берта. — Вы дозволите мне удалиться? Я оставила принцессу Изабеллу под присмотром фрейлин, — попросила она меня. — Да, Берта, вы можете быть свободны, — разрешила я. — Ещё раз благодарю, ваша милость равна вашей красоте, — несмело улыбнувшись и поклонившись на прощание, Берта покинула мою спальную и закрыла за собой двери. Недопонимание между мной и няней принцессы удалось разрешить мирно и бескровно, я справилась сама и не посвящала в эти события мужа. Кто знает, вдруг со временем Берта станет моей союзницей — помня о том, что я не стала жаловаться мужу на её действия за моей спиной. Было бы очень жаль, потеряй принцесса Белоснежка свою любимую няню, почти заменяющую ей мать, счастливее от этого девочка явно бы не стала, пусть Берта где-то и повела себя неправильно. Месяц подготовки к моей инаугурации подходил к концу, весь месяц работали открытые по приказу моего мужа пункты выдачи бесплатной еды нуждающимся, которые пока не знали о местонахождении приютов. Весь этот месяц глашатаи оглашали новость о снижении налогов на двадцать процентов по воле новой королевы и законного короля. Соответствующий указ был подписан Марком. Большой зал же во дворце украсили изящно, утончённо, без помпезности, наняли много талантливых музыкантов — причём разных возрастов и социального положения, пригласили художников — запечатлеть столь важное событие. Кушанья к торжеству приготовили отменные, не особо разгуливаясь в изысках, но очень вкусные и красиво поданные. После церемонии намечался рыцарский турнир, веселье и танцы, всё это заставляло меня пребывать в небывалой эйфории. Разумеется, я не могла не пригласить заранее на церемонию моих родителей и братьев, дедушку и мою бывшую наставницу-гувернантку — Магду. С моими родными и Магдой на второй день их приезда, когда все они пришли в себя после трудного пути, я смогла наговориться всласть. В первый день мы все были заняты ещё и тем, что разворачивали привезённые для меня многочисленные подарки в виде дорогих украшений, обуви и платьев с головными уборами, вуалями, всевозможные сладости… Я рассказала им правду, что мой супруг — человек очень доброго нрава, любит меня, уважает мои увлечения и интересы, не препятствует занятиям любимым делом, мы с ним живём душа в душу, многие мои увлечения Марк даже разделяет. Только я не сказала им, что пока я и Марк — очень хорошие друзья, а первая моя брачная ночь кончилась тем, что мой муж порезал себе запястье и запачкал кровью простыни. Марк заставил всех поверить, что брак был консумирован — не желая делать меня своей женой в полном смысле этого слова без моего согласия. Моя семья, моя дорогая Магда очень радовались тому, как сложилась в новой стране моя жизнь. Поздравляли меня, желали мне многих лет счастья и рождения на свет чудесных детишек. Ах, дорогая моя семья, даже не знаю, дойдёт ли ближайшие года два до появления детишек… В положенный час я пересекала порог королевского зала, облачённая в лиловое платье, скроенное по моей фигуре, с длинным шлейфом, расшитое золотыми нитями, мою голову украшал обруч из золота в виде ветви лавра, волосы я решила не заплетать. Я старалась держать осанку и не опускать головы, не запутаться в подоле и шлейфе моего платья. Окидывая помещение и весь собравшийся высший свет, я ловила счастливые и восхищённые взгляды моих близких людей, Магда улыбалась и утирала слёзы платочком. Рядом с моими родителями, дедушкой, Магдой и братьями сидела Берта и бережно прижимала к себе принцессу Изабель, что-то шепча ей на ушко и улыбаясь, чуть указывая на всё их окружающее. Звучала музыка, на моём пути по всей алой дорожке из ковра несколько мальчиков-пажей раскидывали разноцветные лепестки роз — нежно-розовые, красные и белые. Я шла к двум рядом стоящим тронам, обитым подушками из красного бархата. Мой супруг спокойно ожидал моего приближения. Иногда я обводила взглядом всё, что меня окружает. В звучании музыки было столько торжественности, а барельефы королей и королев в стенах взирали так строго, как казалось мне, что даже немного было страшно уронить величие в такой обстановке. Дойдя до ступеней трона, я улыбнулась мужу и в ответ получила такую же улыбку, исполненную тепла и ободрения. По традициям королевского дома Бертении я преклонила колено, Марк взял из рук пожилого мужчины в облачении епископа подушку из алого бархата с вышитым золотым львом, на которой лежала искусно выполненная золотая корона. Мой муж снял с моей головы обруч и положил его на подушку вместо короны — которую сейчас держал в руках. Даже если не оборачиваться, я чувствовала, как напряглись в ожидании все собравшиеся на церемонию, как многие затаили дыхание. — Властью, данной мне священными законами нашей страны, — начал сильным и твёрдым голосом Марк, держа корону над моей головой, — я нарекаю тебя, дорогая моя Элиза, королевой Бертении. — Муж надел с осторожностью и бережностью корону на мою голову, протянул мне руки и помог встать, касаясь губами моих ладоней. Улыбаясь друг другу и не размыкая рук, я и Марк сели каждый на свой трон. Меня колотила нервная дрожь, хоть удавалось скрывать это от всех присутствующих гостей, рука мужа успокаивающе гладила мои пальцы в плену его хватки, словно он хотел сказать мне: «Ты молодец! Не бойся ничего». Среди гостей разнеслись аплодисменты, многократное ура. Громкие пожелания «Долгих лет королю Марку и королеве Элизе» и «Да здравствует королева», «Счастья и крепкого здравия королю и королеве». В этот волнительный для меня день, когда мой муж ясно дал всем понять моё положение после нашей свадьбы, я была несказанно счастлива, тепло и ласково ему улыбаясь.