"Sex Is Not Enough"

      

Oomph! — Nicht von dieser Welt

             Я рассматривала себя в зеркале, оценивающе, придирчиво. Типично женское поведение, когда бок о бок обретаешься с тем, кто в тебе вызывает отклик. Стремление быть лучше, привлекательнее… умнее, сильнее, упорнее. Последние три качества требовались априори, остальное проявилось, когда пришло осознание, что меня всё устраивает, всё нравится, прекращать не планирую… По крайней мере до тех пор, пока это не будет угрожать его жизни. Ну и моей, разумеется.       На тумбочке ожило молчавшее до того зеркало:       — Тори?..       Нервно покосившись на раму, я натянула на губы вежливую улыбку и посмотрела на удивлённого Бонта:       — Привет. Я уже думала, ты передумал…       Парень чуть улыбнулся:       — К сожалению, даже пожелай я, не передумал бы. Мне нужна твоя помощь.       — Помощь в чём?       Он вздохнул:       — Я хочу попросить тебя помочь мне сбежать из башни…       «Угу, а потом всё покатится к дьяволу с геометрической прогрессией. Нет уж… Не моими силами. Но отвлечь тебя от этой задумки я попытаюсь…» — сглотнув, подумала я. С одной стороны, не знай я всей ситуации, не знай — кто он, скорее всего действительно попыталась бы. Помочь… Вечная проблема, ещё с земли. Никогда не проходить мимо тех, кто нуждается в помощи, какие бы последствия она не несла.       Бонт вздохнул:       — Я не знал другой жизни, — он дёрнул рукой, словно приглашая оглядеть свою комнату, — только эти старые стены, замшелые камни, бесконечные лестницы без конца и края…       Я склонила голову набок:       — Но ты же вышел как-то при нашей встрече?..       — Смена стражи. Иногда удаётся выскользнуть из комнат. Но… Покинуть их совсем я не могу. Башня зачарована. Её лестницы для меня бесконечны… Я родился в башне и всё это время обитаю здесь. Я не желаю никому зла, — он поджал губы, упрямо мотнув головой, полностью веря в собственные слова. — Мне лишь хочется полетать, подышать воздухом… Я много прошу?..       «Всё складно, но знал бы ты, каким источником проблем на деле являешься… Смертоносным, к слову…» — я смотрела в зеркало, испытывая весьма противоречивые чувства:       — Наверняка есть причины для твоего заточения… Не думаю, что тебя держали бы взаперти, не возникни в этом нужды и не будь это опасным прежде всего для тебя самого, — твёрдо ответила я погрустневшему отражению.       — Шепфа беспокоится за меня… Но какой толк от вечности, если вся жизнь протекает в четырёх стенах?.. — он смотрел на меня испытующе и с надеждой, — В тебе больше ангельского. Это хорошо…       Я нервно хохотнула:       — Да вы сговорились… Всеми силами пытаться стать демоном, но каждый второй упорно твердит, что это не моя сторона… — я потёрла лоб ладонью, — Разве все демоны так уж плохи?..       Бонт пожал плечами:       — Создатель говорит мне, чтобы я старался с ними не связываться…       «Наивен, что дитя… Жаль, что в его ситуации шанса выбраться без последствий не существует…».       — У меня для тебя не самые радужные новости, — я натянуто усмехнулась. — И ангелы бывают злыми, а демоны — добрыми. Градация слишком противоречива…       Виновато разведя руками, Бонт примирительно проговорил:       — Просто ты — первый «демон», встреченный мной.       — Увы, пока нет… — я улыбнулась, — И, судя по твоему мнению, всё ещё колеблюсь между сторонами. Но тому есть свои причины… — «Например, подпортить жизнь матери, но в то же время не разлучаться с тем, кто мне близок… Н-да, дилемма…» — Я не демон, но и не ангел.       — Но станешь им, если приложишь усилия…       Он проговорил это твёрдо до такой степени, что я невольно поёжилась. Будто видел то, что грядёт. Стало немного любопытно. Я пристальнее всмотрелась в его глаза, выискивая подвох. Но… Бонт был чист, словно младенец. Я помнила, что его жизнь началась не с «рождения», что вложено воспоминаниями создателя. Это был ребёнок, который взрослел во сне. Им и остался. Только… чистым?.. Пожалуй, да.       — И как думаешь, буду ли я сильна достаточно?..       — Смотря для чего… — задумчиво протянул Бонт.       Он вздохнул, прикрывая глаза. Лицо стало немного отстранённым. Как у Фенцио, когда он считывал мою энергию. Под блоки, поддевая их, словно те ничего не значили, скользнула его энергия. Я даже изумлённо вскинула брови: никакого определения. Чистый свет без полутонов. Без запахов, вкусов, оттенков чего-то чужеродного. Словно тёплый лучик, скользнувший где-то от середины груди к животу, выискивая что-то пока неведомое для меня самой и окружающих.       Давление на блоки пропало, и те, словно со щелчком встали обратно, заставив меня вздрогнуть. Бонт немного удивлённо взглянул на меня:       — Ты — пустой сосуд, Тори… Твоя сила и мощь зависят от того, чем этот сосуд будет заполнен и будет ли он заполнен в принципе…       Он резко вздрогнул, обернувшись, после чего снова взглянул на меня и прошептал, вплотную приблизившись к стеклу:       — Мне пора идти…       Зеркало погасло, отражая моё озадаченное лицо. Образ Бонта и его комнаты рассеялся, и я успела лишь уловить смутно знакомый голос. По спине пополз нервный холодок. Я пожевала губы, убирая зеркальце в карман платья, на случай, если Бонту приспичит поговорить. Мими не стоило впутывать в этот бардак. Её жизнь была ценнее, чем моя. Посвящать соседку в происходящее было бы безумием. Своей головы под лезвием топора хватит с лихвой…       Опаздывающие часы над дверью уже непрозрачно намекали на то, что я рискую не успеть на занятия из-за этого разговора. Пришлось торопливо нестись на урок. Коридоры, залы… Уже собираясь рвануться в аудиторию, я вспомнила, что всё будет происходить на улице. И тем интереснее было от мысли, что сегодня был урок по определению скрытых сил. «Пустой сосуд» — отбилось в мыслях, — «Чем заполнят, тем и стану…». Пока заполняют только проблемами…       — Кажется, Равновесию пора вводить третью «силу». Силу проблем с приставкой Уокер… — нервно рассмеялась я, несясь мимо прогуливающихся школьников, у которых сейчас было «окно».       Показалась площадка у беседки. Мисселина чуть строго посмотрела, как я нервно прибилась к остальным, состроив виноватое лицо. Черты учительницы смягчились, и она продолжила лекцию.       — Сегодняшняя тренировка скрытых способностей будет первой для большинства Непризнанных. Настоятельная рекомендация: никому о своих силах не рассказывать. Это — ваш «туз в рукаве». Боевое или необходимое в мирное время — покажут лишь обстоятельства. Однако, это даёт вам некое преимущество перед противником. Тем не менее, на этом уроке вам придётся раскрыться до конца. Это скорее исключение из правил.       Я сглотнула, глядя, как она подозвала пару Непризнанных из учащихся для демонстрации. В сущности, из серокрылых я не общалась почти ни с кем, кроме Энди. Эту пару так и вовсе видела впервые. «Может, более старший курс?». Однако, они встали друг напротив друга, и я едва сдержалась, чтобы не расхохотаться над их боевыми стойками, словно скопированными из какого-то невероятно старого фильма о боевых искусствах. Удалось сдержаться с трудом…       Тем временем Мисселина рассказывала о том, как следует управляться со скрытой силой. Техника накопления, выброс…       Я невольно шатнулась, как и остальные, кто лишь недавно попал в школу. Донни, так звали парня, окружил себя ледяной коркой, его противница — Моника, наоборот — управляла огнём. Завораживало — боевые природные стихии. Я судорожно копалась в себе, пытаясь снискать хоть что-то похожее. В ответ была полная тишина…       — Просто так сгенерировать поток силы, чтобы её выпустить, не выйдет. Это физическое проявление. Здесь действует правило: «Где-то убыло, где-то прибыло». Стоит понимать, что, заимствуя пламя где-то, вы рискуете лишить кого-то необходимого тепла, оружия, — она окинула чуть строгим взглядом любопытные лица учащихся. — Каждому из вас следует найти свою сильную сторону, чтобы суметь комбинировать её с силой, что даровало вам бессмертие.       Учащиеся разбились на пары. Напротив меня встала Моника. По едкой улыбке я поняла, что начинается локальный апокалипсис:       — Не рекомендую долго думать. Тут действует не разум, а чувства…       Я не успела собраться, когда в лицо уже нёсся горячий поток воздуха. Я дрогнула, но стоически выдержала удар, представив, что тело огню не подвластно, как было неподвластно холоду на вершине горы с Люцифером не так давно. Жар прокатился по телу, не причинив вреда, но одежда стала исходиться паром, словно после горячего утюга.       — Твою мать… — сквозь зубы пробубнила я, сдерживаясь от более резких слов.       Лицо Моники вытянулось:       — Ты ненормальная…       Я выдавила улыбку, больше похожую на судорогу:       — Открыла Америку…       — Твоя очередь. Показывай, на что ты способна…       Снова попытка под ворохом противоречий между светом и тьмой выискать в себе хоть что-то. Ничего… Совершенно ничего. Опять на нервах шатнулись блоки, которые я торопливо схлопнула, едва уловив привкус жимолости на губах. Начинало злить бессилие. Ухватившись за знакомую соломинку гнева, я с надеждой тронула энергию. И снова без результата…       Моника притопывала ногой в картинном ожидании. Неожиданно её потеснил Донни:       — Давай махнёмся, — он оттолкнул её плечом, встав напротив меня. — Всё получится, просто нужно больше времени. Мы всё-таки подольше в школе, чем ты. Если быть усерднее…       Я скривилась:       — Значит буду тренироваться упорнее…       Он чуть азартно усмехнулся, окинув меня куда более любопытным взглядом:       — Хорошо, если слова с делами не разойдутся, — улыбка стала шире, — Есть мысль, но она тебе точно будет не по душе…       Хлопнув глазами, я смотрела, как он сделал шаг ко мне:       — Какая мысль?..       Однако, в моё озадаченное лицо, словно издеваясь, уже летел поток льда. Снова на первый план вышло чувство самосохранения. Я совершила ошибку, развернувшись спиной и собираясь взлететь, чтобы уйти с линии атаки. Стоило льду коснуться перьев, они стали обрастать ледяной коркой, замерзая на глазах и осыпаясь. От боли перед глазами пошли цветные пятна, и я завопила.       — Направь на меня злость!..       Ещё удар. Прямо по замороженным крыльям. Я рухнула на колени, шипя от прокатывающейся по телу волны холода… Промёрзшие до основания перья, кожа под ними… всё трескалось и разваливалось кусками льда, осыпалось на дорожку школьного парка, ошмётками перьев и плоти. Я сжалась в комок, держа в себе готовые сорваться слёзы. Спину жгло холодом и болью, но почему-то показывать слабость казалось ещё более страшным.       На ноги поднялась, дрожа и мутным взглядом следя за кроваво-водяными дорожками, быстро оттаивающими на солнце. Руки взметнулись, словно я готова была вот-вот без всяких «сил» свернуть шею противнику. Злости было с избытком… Захоти я сейчас реализовать какие-то сторонние чары — вышло бы светопреставление. Но чтобы активировалась сила… Видимо, этого было слишком мало. Либо злость здесь не имела значения: нужно было что-то другое…       По плечам, пуская обезболивающий импульс энергии, скользнули ладони Мисселины:       — Тебе больно. Сейчас не получится сосредоточиться…       — Я просто пуста, — я едва не оскалилась от злости и обиды на себя саму. — Дело не в боли. Совершенно не в ней…       Спину снова жгло. Мысли спутались. Я не успела даже подумать, как от толчка силы извне появились новые крылья, заставляя выгнуться и беззвучно хватать воздух ртом, стараясь не орать. Боль… Опять. Иногда мне казалось, что она — неизменная составляющая моей жизни на небесах. По лбу, смахивая испарину, скользнули прохладные пальцы Мисселины. Ещё попытка вытолкнуть немного обезболивающих чар. По спине, пачкая платье, скользнули горячие струйки крови.       Непризнанные с удивлением вытаращились на меня. Я же мутно окинула взглядом площадку, улавливая, что начинает подташнивать беспощадно, болевой порог действительно перешагнул все допустимые рамки сегодня. Уловив не менее удивлённый взгляд учительницы, я сморгнула слёзы и оглянулась через плечо, едва слышно просипев:       — Какого хрена?!..       Крылья были светлыми.       «Н-да… Демон из меня точно не фонтан…» — нервно хохотнул внутренний голос.       — Думаю, на этом урок мы закончим… — озадаченно проговорила Мисселина.       Я уходила с занятий как могла быстро. Хотелось запереться в комнате и проораться в подушку. От боли, от обиды. От всего. В голове паршиво укладывалось, что при всём «хорошем потенциале» я на деле более пуста, чем торба нищего странника. Там хоть что-то могло заваляться.       — Виктория, ты как?.. — Донни осторожно тронул меня, догнав.       — Убери руку, пока я тебе её не сломала и не засунула в задницу кулаком вперёд… — прошипела я, выворачиваясь.       Он поднял ладони, отступая:       — Ух… Понял, не лезу…       — Вот и хорошо, — я сжала зубы и пошла дальше.       Взгляд выхватил Дино, тренирующего ангелов и непризнанных во внутреннем дворе школы. Скользнула глазами абсолютно безучастно. Я почему-то ловила себя на мысли, что должна была, кажется, сторониться его из-за того, что происходило. Но почему-то это казалось таким ребячеством, что я лишь приветственно махнула ему рукой, выдавив судорожную болезненную улыбку. В ответ просто кивок и он отвернулся, возвращаясь к наблюдению за учащимися. Невольно закрались мысли, что он уже всё понял. И я даже не знала — плохо это или хорошо…       Карман платья отозвался голосом Бонта, стоило войти в галерею школьного перехода:       — Ты тут?..       Было и без того паршиво, сейчас ещё столкнуться с кем-то из школьников и учителей, когда всё болит, говоря с зеркалом — потом поди докажи, что рассудок от нагрузок не накренился. Я выдернула зеркальце из складок платья, строго глядя на обитателя башни:       — Ты с ума сошёл?! Я сама с тобой свяжусь… — «А как?» — деловито осведомился внутренний голос, — Как-нибудь! Не смей так появляться!.. У меня и без тебя проблем выше крыши!       Голос Фенцио за спиной заставил подпрыгнуть:       — Уокер!..       Бонт исчез из зеркала, и я с тоской обернулась, показывая глазами на зажатую в пальцах раму. Ангел покачал головой, жёстко разворачивая меня за плечо и уводя из перехода в сторону кабинетов. Молча, с предельно суровым лицом. Я опустила голову вниз, давя нытьё. От его ладони на плече боль усилилась. Сжимал… вроде, как обычно, но после повреждений всё и так было на грани. Стараясь не скулить, я глотала слёзы, позволяя себя увести.       Опять сочувствующие взгляды на этаже преподавательских кабинетов. Кто-то уже перестал удивляться тому, что я зачастила. Понимающие усмешки в спину, сопровождающие знакомый картинный тычок в лопатки, от которого я едва не вскрикнула. Торопливо проскочив в кабинет, я подавила судорожный вздох и болезненно поморщилась, застыв посреди помещения, начиная дрожать: сейчас можно, сейчас безопасно… Может, даже пожалеют… Ну хоть капельку…       Требовательно распахнутая ладонь, куда я покорно вложила зеркало. Снова знакомые манипуляции. Шкаф, коробка, створки захлопнулись с едва уловимым щелчком.       — Не таскай с собой зеркало, пожалуйста… — тихо проговорил Фенцио.       Я поджала губы:       — Ну да, лучше, если оно сработает, когда меня не будет в комнате, и Бонт перепугает Мими…       — Оно работает только когда ты рядом. В остальных случаях это просто зеркало, — он отметил мою дрожь, озабоченно всматриваясь в лицо. — Виктория, в чём дело?..       Я вскинула брови, поднимая голову. «Он правда не заметил, что крылья другие?.. Вот тебе и небесные мужчины… Ничем не отличаются. Ладно, если цвет волос и стрижку не заметят… Но крылья?!..» — я нервно хохотнула, продолжая дрожать. Лицо ангела стало предельно озадаченным. Снова разбирал хохот с долей горечи.       — Ну, скажем так — я сменила причёску…       — Всё как и было… Я бы заметил… — настороженно проговорил он.       — Угу… — я с усмешкой развернула крылья за спиной, морщась от боли, — Я вижу…       В кабинете повисла пауза. Фенцио отвёл взгляд, уголки губ подрагивали. Мне хотелось расхохотаться, но попытка сложить крылья обратно вынудила заскулить и обхватить себя за плечи руками. Опять прокатывающаяся от шеи до крестца боль.       — Ещё не пришло время менять, как я знаю… — он подошёл ближе, осторожно разворачивая меня за плечи и осматривая повреждения, — Это явно не Мисселина…       Я вздохнула:       — Это неудачный эксперимент с пробуждением силы… Которой у меня нет. Зато есть вот это бежевое недоразумение и желание сдохнуть уже сейчас, — я сглотнула, чувствуя, как мятный ветер заботливо охлаждает повреждённую кожу, — как-то так…       — Раздевайся… — короткий приказ за спиной.       Вскинув брови, я оглянулась через плечо:       — Прямо так сразу?..       — Не помню, чтобы это прежде являлось проблемой… — немного насмешливо проговорил ангел, — Просто хочу обработать кожу ранозаживляющей мазью. Лишним не будет, а платье мешает.       Я разочарованно фыркнула:       — Поня-я-ятно…       Снова тихий смех в ответ…       Впрочем, до застёжки добраться оказалось проблематичным. Пока я, кривясь, пыталась дотянуться до заветного крючка и молнии, он уже всё подготовил и со вздохом шагнул обратно, сноровисто справляясь с преградой. Ткань, прилипшая от подсыхающей крови, отделилась от спины почти с хрустом. Я снова зашипела, стискивая зубы до скрипа. Перед глазами поплыли искры. Платье скользнуло вниз, оседая у ног, щелчок застёжки бюстгальтера и перепачканное кружево улетело следом.       Сглотнув, я почему-то внезапно подняла руки, думая прикрыться, но в итоге просто сложила их под грудью, представляя до какой степени сейчас нелепо буду смотреться в режиме недотроги. Подведя меня чуть ближе к столу, он взял какую-то баночку с кремом. Нос резанул резковатый травяной запах — ментол, шалфей, ромашка… Ещё какие-то неизвестные компоненты. Тёплые пальцы с прогретым на них кремом скользнули по лопаткам, заставляя чуть поморщиться на микросекунду. Действие, кажется, было мгновенным. Не то чтобы боль начала отступать, но кожа словно онемела, при этом сохранялось ощущение бегущих по ней пальцев…       К щекам прилила кровь. Я прикрыла глаза, ловя себя на мысли, что наслаждаюсь прикосновением. Стало даже немного смешно — после всего, что здесь происходило уже дважды, краснеть было глупым. Улыбаясь, закусила губу, чувствуя очередные втирающие мазь спирали. По спине рванулись мурашки. Реакция не осталась незамеченной. Снова пробежавшая по телу энергия, заставившая дрогнуть. Поднялись соски, и я судорожно выдохнула носом, подавляя рефлексы.       Фенцио опустился на стул:       — Аккуратно раскрой крылья и чуть приподними.       Глаза распахнулись, я настороженно выполнила команду. Боль прокатилась уже отголоском. Невольная улыбка от облегчения. Хотелось изогнуться от снова скользнувших по спине тёплых пальцев. Я переступила с ноги на ногу, чувствуя поднимающееся в теле напряжение. Пришлось сжать бёдра, приказывая себе остыть. «Приказчик» из меня был таким же хорошим, очевидно, как и демон. В кабинете становилось… душновато. Даже с учетом скользящей по коже успокаивающей мятной энергии.       Из полубредового желания с визгом сбежать из кабинета прямо через окно вывел голос:       — Легче?       — Более чем… — хрипло проговорила я, краснея ещё гуще, — Спасибо…       Хотела было шагнуть в сторону платья, отчаянно матерясь внутри на перевозбуждение. Однако, резкий разворот за руку заставил почти рухнуть на пол. Почти, потому что поймали, удержали, усадили верхом на ангельские колени. Я сглотнула, привычным кроликом вглядываясь в потемневшие серые глаза. Снова мурашки по телу, хотя руки просто держат за талию. Но этого взгляда более чем достаточно. Голова немного закружилась от очередного прилива возбуждения, заставляя облизать мгновенно пересохшие губы…       Широкая ладонь отпустила талию, скользнув пальцами по подбородку, по шее, привычной манерой поглаживая горло, чуть сжимая. Скользнула ниже, обхватывая и слегка сминая грудь, ещё ниже, прошлась по животу, ловя сбивчивое дыхание. Большой палец скользнул по промежности, чуть надавливая через бельё на уже увлажняющуюся до предела плоть. «Ещё немного и я поплыву…» — вяло пронеслось в уже затуманенном нарастающим удовольствием разуме.       Я зажала губы рукой, стараясь сдержать рвущийся наружу поток нечленораздельных звуков. Чуть сузившиеся в насмешке глаза, отведённая подрагивающая ладонь, привлекающее движение, заставляющее склониться, давя хриплые стоны, готовые вот-вот сорваться, но благодарно улетающие в требовательный поцелуй. Отведённая в сторону ластовица, скольжение пальцев, заставляющее жалобно заскулить, судорожно вцепиться руками в спинку стула за его плечами. Дыхания не хватает предельно и перед глазами яркие салюты. Губы опускаются ниже, ладонь на пояснице заставляет немного отклониться, позволяя обжечь дыханием шею, уходя куда-то вдоль линии подбородка под волосы, сжимая зубами мочку уха.       Сглотнув, я позволила себе расслабиться, молясь о том, чтобы кабинет был заперт. Считал в зрачках мысль. Движение ладони за спиной и щелчок ключа в замочной скважине.       — Мы забываем о предосторожностях… — прошептала я, кусая губу.       — Скорее, мы вообще всё забываем. И это даже немного пугает… — отозвался он, — Но стоит того, верно?..       — Определённо…       Шелест молнии, притягивающее за бёдра ближе движение. В тело врывается уже на пределе возбуждения, заставляя зажмуриться от глубокого резкого толчка. Воздух сорвался с приоткрытых губ. Я сглотнула, найдя опору коленями в подлокотниках. Дерево слегка впилось в кожу, уже обещая разводы и пятна. Немного робкое движение, позволяющее привыкнуть, подстроиться. Руки обвивают плечи Фенцио почти бессознательно. То ли для опоры, то ли для того, чтобы дать себе убедиться, что я ещё не спятила окончательно с учётом происходящего.       Сжавшие бёдра ладони начинают задавать ритм, клочьями разгоняя туман и поднимая внутри жар, в очередной раз бросающий в лицо кровь. Стараюсь подстроиться под настойчивые движения в своём теле и не растечься бесформенной лужей — остро, невероятно остро. Робко мелькнувшая из-под блока энергия… Рывок под щиты, сдёргивающий их к чёртовой матери, заставляя захлебнуться в двух рванувшихся навстречу энергиях. Словно коктейль со льдом, мятным сиропом и терпким соком ягод. Немного горечи, прокатывающейся на языке, свежести, сладости. Глубоким поцелуем закрепляется всей вкусовой гаммой, растекаясь по телу, выжигая сердце, грохочущее в ритме какой-то ритуальной пляски.       Опускающиеся всё более резко бёдра, цветные пятна перед глазами. Шёпот в шею… Уже знакомо гладящий жаром кожу. Всё более порывистые толчки, нехватка воздуха. В очередной раз встречающиеся в шторме поцелуя губы, вынуждающие жадно сплестись языками до той меры, когда соединение настолько полное, что уже не соображаешь — где заканчивается своё тело и начинается чужое… Чужое?..       Глаза закрываются, прижимающиеся лбы, покрытые испариной, нарастающая внутренняя пульсация и стремительные рывки внутрь становятся совершенно безумными. Чувствую на себе взгляд, рассматривающий напряжённое лицо, сведённые от сдерживания стонов брови, закушенную губу, подрагивающие веки. Неожиданно отпущенное бедро, сжатое пальцами горло, шёпот в губы:       — Смотри на меня…       Бездонная серость. Строгая, властная, терпеливая… Теряющая сдержанность, теряющая осторожность. Словно каждое проникновение становится отправной точкой от одного человека к другому в одном теле… От одного ангела к другому. Пронзительная серость, читающая всё, что хочет, поскольку мой разум раскрыт для него, словно книга. Пустая книга… Лишь на последних страницах — лёд, кровь, опадающие на дорожки тёмные перья старых крыльев. Сочувствующая серость — он знает, что это больно — лишаться крыльев. Но и знает… Теперь знает — каково их обрести.       Поджатые губы, движения становятся более обрывистыми. Рывок под ягодицы, подложенная ладонь, позволяющая не удариться затылком о грубую кладку. Лопатки упираются в стену. Зафиксированные широкими ладонями бёдра… Ещё секунда и мои щиколотки сошлись в замок на его пояснице, позволяя расслабиться под градом ударов тела о тело. В мозгу вяло проплывает, что спина не болит совершенно, а времени прошло катастрофически мало. Но… не больно. Сладкие спазмы внутри начинают сводить с ума, заставляя выгнуться, прижаться теснее, ловя шеей горячее дыхание.       Усиливающиеся толчки и звуки сливаются в какофонию перемежающихся стонов, срывающихся с мужских губ, моих всхлипов, хлопков тел, нашедших вершину собственного слияния. Словно мало — ещё быстрее и глубже, словно стремясь пробить насквозь, что-то доказать… Успеваю лишь обхватить пальцами лицо, баюкая, собирая поцелуем стон почти одновременной разрядки.       Мир пылает, заполняя голову насыщенными красками… Сглатываю пересохшим горлом, продолжая вглядываться в глаза ангела и скользить пальцами по щекам. Снова прижавшиеся вспотевшие лбы. Символ чего-то, кажется. Дыхание выравнивается крайне неохотно. Хочется улыбнуться, но могу лишь податься вперёд, чуть касаясь губ поцелуем, чувствуя крепче сжавшиеся на теле от этого руки. Молчание не смущает… Кажется, мы говорим на другом уровне восприятия… Или мне упорно хочется так думать…       Сколько времени проходит в этом положении я не знаю. Камни холодят спину, сердце успокаивается, тело перестаёт полыхать всеми огнями преисподней.       Я чуть улыбнулась:       — Был бы здесь диван — упростило бы жизнь…       Ангел неожиданно рассмеялся:       — Сразу постель — чего мелочиться?..       — Фраза «жить на работе» приобретает новое значение.       Вздох:       — Она полностью соответствует действительности. И я даже не знаю — к счастью или к сожалению…       Меня осторожно опустили на ноги, продолжая придерживать на всякий случай. Не напрасно. После всего ощутимо пошатывало. В основном от удовольствия. По щеке скользнули пальцы, заправляя волосы за ухо, я перехватила ладонь, чуть задерживаясь в ней щекой и жмурясь. Нравилось. Нравилось знать, что после обжигающей страсти, порой граничащей с болью, можно получить нежность… От того, кто уже достаточно давно её никому не отдавал.       — Будь осторожна… Сегодняшнее происшествие может быть не просто совпадением.       Я подняла глаза:       — Это был несчастный случай…       — Не уверен… Обновление крыльев должно состояться только после рождества. Когда все получат третьи, у тебя уже будет велик шанс заработать четвёртые… — он вздохнул, — Кто-то стремительно подталкивает тебя вперёд, и мне это не нравится.       Я нервно дрогнула, мотнув головой:       — Какой в этом смысл, если у меня нет никакой силы? Я бесполезна, понимаешь?.. Четвёртые крылья? Летать быстрее и уносить ноги, когда противопоставить врагу больше нечего?       Поддетый пальцами подбородок, пристальный взгляд:       — Так не бывает. Просто не пришло время. Быть может, сказываются твои метания между светом и тьмой. Стоит определиться и всё нормализуется, — Фенцио испытующе посмотрел в моё лицо. — Упрости жизнь себе и мне…       Он отступил, поправляя одежду. Я с тоской вздохнула, поправляя бельё и натягивая на себя бюстгальтер. Хотелось начать ругаться — крылья были непривычными, слишком большими, хоть боль и прошла, но до застёжки теперь дотянуться становилось проблематично. Тёплые пальцы справились с мудрёным карабином, прочертив линию под кружевом. Снова привлекая в объятия… Я невольно сглотнула, стиснув его запястья на своём животе пальцами и откидывая голову на плечо:       — Я даже подумать не успела о стороне, когда крылья вышли из спины. Почему светлые?..       — Подсказка от твоей сути. Ты можешь и дальше вести себя, как все демоны вместе взятые, но это не отменит того, что делает тебя ангелом — энергию. Она светлая…       Поджав губы, я опустила голову, кутаясь в него, словно силясь отогреться. В спину упрямо колотилось чужое сердце. Хотелось рассказать, поделиться мыслями. Только надо ли… Он может всё ещё видеть одну женщину перед собой — и это не я. Голова невольно повернулась в сторону полки. Письма, перетянутые бичевой, исчезли. Внутри что-то оборвалось — спрятал?..       — Выбросил, — ответили из-за спины. — Жить прошлым опасно. Я в этом убедился.       Я развернулась в его руках, всматриваясь в глаза, стараясь не начать хныкать. Разрывало то ли от благодарности, то ли… я даже не знала от чего. Слишком много всего за какие-то полдня. Опять перебор событий…       — Если крылья оставлю белыми — мать будет давить, толкая выше, когда придёт время. Или вовсе решит, что я добровольно по её стопам иду. Мне это не нужно. Я хочу сама решать, в каком направлении двигаться, — вздохнув, вжалась лбом в его плечо, чувствуя крепче сжавшиеся руки на себе. — Вот только Равновесие… Скрываться вечность?..       Ангел вздохнул:       — Если идеи Мальбонте продолжат развиваться, то о Равновесии можно будет забыть. Ему оно ни к чему. Он — доказательство того, что это не более, чем ложная истина. Просто сдерживающий фактор, внушающий страх перед силой, способной выкосить всё живое, — он отступил. — Одевайся, ты уже продрогла.       Я надула губы, ворча и подбирая с пола платье:       — То раздевайся… То одевайся…       По кабинету пролетел смех:       — Ты несносная…       — Что-то не замечала, что тебе это не по душе последнее время, — скользнув в наряд, повернулась спиной, чувствуя, что ткань покоробило от засохшей крови. — Помоги, пожалуйста. И не только с молнией.       Движение тёплых пальцев, справляющихся с застёжкой:       — С чем ещё, например?..       — Мне нужно раскрыть силу. Я не знаю — как это будет выглядеть, не знаю, чего ждать?.. Вдруг её вообще нет?!       Пальцы сжали плечи, дыхание обожгло шею:       — Ещё раз говорю — так не бывает.       — И тем не менее…       Вздох:       — Хорошо. Послезавтра утром. Перед занятиями. Прилетай в сад. Туда где мы…       Я хохотнула:       — Туда где ты меня снёс тараном…       — Именно… — разворот головы за подбородок, снова пристальный изучающий взгляд, чуть скользнувший по нижней губе большой палец, очерчивающий контур, неожиданная усмешка, — Повторим выходные?       Сглотнув, я хлопнула глазами. «Формат одноразовой акции приобретает постоянный характер?.. Или очередная проверка моего доверия?..» — просвистело в голове. И хочется и колется… Там проще и спокойнее. Здесь… Меньше вопросов от окружающих на тему моих исчезновений.       — Если это не опасно… — настороженно выдавила я.       — Не более, чем находиться в школе. Опасно сейчас везде. А там я могу уверен, что ты под защитой и никто не подберётся.       Я задумчиво склонила голову набок, пытаясь сообразить, что из только что сказанного греет меня больше: желание обезопасить, возможность оказаться наедине без посторонних ушей, дополнительные навыки, которые спешно внедряются в стремительно распухающую от знаний голову?.. Похоже, что всё вместе…              Из кабинета я выскочила в пустой, слава Шепфа, коридор, стискивая пальцами зеркальце в кармане. Если контакт возможен только в моём присутствии, значит его можно спокойно оставить в тумбочке и не опасаться, что не вовремя вылезший собеседник попытается что-то выкинуть. Ноги стремительно несли по школьным переходам в сторону жилого крыла. Хотелось свалиться в постель и переварить произошедшее. По телу, кажется, всё ещё носились энергии, и я ловила себя на отрешённой улыбке.       «Попытки обеспечить безопасность могут быть тщетными… Но он пытается. Это уже много… Много значит для меня. И всё же… Если Равновесие устоит — быть демоном?.. Запрет на дальнейшее, запрет на всё — остаток вечности скрываться, как сейчас, прятаться, только бы всё не оборвалось. Выдержим ли мы? Выдержу ли я?..» — отчаянно скакало в мыслях. Я мотнула головой, сворачивая за угол, почти бегом, пытаясь отогнать всё это подальше. Ещё не время…       Удар в грудь, и я шатнулась, чуть не рухнув. За плечи удержали спокойно, уверенно. Едва не расхохотавшись от мысли, что это точно не Лилу, я подняла глаза, глядя в лицо архангела Йора.       — Добрый вечер, Виктория, — он отпустил мои плечи, почтительно отступив.       — Добрый вечер…       Меня несколько удивляли его манеры. Только ли от того, что он был приближённым матери, или были другие причины? Вспомнилась ситуация в лазарете, когда он устроил разнос, разбирая ситуацию с моими травмами. Тогда был зол, и из бархатного спокойного голоса прорезалась жёсткая упрямая сталь, хлёстко разящая повинные головы. Возможно, всё же на случай моих действительно ощутимых забот, он приставлен наблюдать исподтишка…       «Это может быть на руку…».       Я выдавила улыбку:       — Спасибо, что были в лазарете. Но не стоило. Я бы разобралась…       — Пустяки… Порой бессмертные ощутимо перегибают палку со своими «шутками» в отношении тех, кто попал на небеса с Земли. Думаю, это послужило уроком остальным… — он качнул головой, словно сам соглашался со своими словами.       Мать не упомянул. Видимо, действительно была его инициатива. Но что он делает в школе, раз разбирательство завершилось и его присутствие здесь уже не требуется?       — И всё же не стоило утруждаться. Я должна доказать окружающим, что достойна здесь находиться. Без поддержки.       Архангел вздохнул, рассматривая меня с любопытством. Внезапно погрозил пальцем:       — Виктория, вы очень похожи на мать. В очень и очень многом. Пробивная, с характером, сильная, амбициозная и стремящаяся убедить всех в своей способности самостоятельно решать проблемы… Очередное подтверждение, что вчерашние смертные сильны в своём стремлении доказать право на то, чтобы самостоятельно вершить свою судьбу, — он улыбнулся, — но я дам вам совет… Если появляется покровительство, к нему следует подходить избирательно и видеть подводные камни…       «Этим и занимаюсь… И избирательно подхожу, и вершить собираюсь самостоятельно… Вот только вы, достопочтенный архангел, юлите…» — выдавив ответную улыбку, я внимательно посмотрела в его глаза. В голове неожиданно промелькнула идея, которую, пожалуй, можно было бы реализовать, раз уж мне так прозрачно намекают о протекции.       — Может и похожа… — проговорила я, опустив голову, — Я могу попросить вас об одном одолжении, если оно не вызовет затруднения?..       Он что-то взвесил в уме, но кивнул:       — В пределах разумного.       — Мне нужен наставник по мечному бою…       Брови Йора поползли на лоб. Смотрелось комично и мне стоило невероятного труда сохранить серьёзное лицо. «Уокер умеют вводить в ступор», — хохотнул внутренний голос. Он собрался, словно прикидывая, что может служить причиной такого внезапного желания. По коридору прокатился задумчивый вздох:       — Думаю, это возможно. Но зачем?..       Я пожала плечами:       — В жизни всё может пригодиться. В школе есть охрана, но успеют ли стражи прийти на помощь, случись что-то? Здесь происходят по истине жуткие события. Мне бы хотелось иметь возможность защитить себя и своих друзей… — я выдавила авансовую благодарную улыбку, надавив на последнюю «кнопку» его согласия, — Думаю… Серафим Уокер была бы довольна моим желанием развиваться в максимальных плоскостях, которые может предложить обучение в небесной школе.       Архангел задумчиво потёр пальцами подбородок. Его, кажется, несколько напрягло, что я назвала мать по фамилии, а не по родству. Выказать уважение, чтобы получить плоды. Хотелось верить, что возымеет эффект. Он размышлял, а я не торопила. В голове уже складывалась определённая картинка развития событий. В любом случае…       — Думаю, это возможно. Я задержусь в школе на ближайшие пару месяцев и смогу согласовать с кем-то из тренеров ваши занятия, если гарантируете прилежность в обучении.       Я просияла, получив сразу два ответа на поставленный вопрос:       — Разумеется! Полностью сосредоточусь на тренировках. Как мне найти вас, чтобы уточнить результат?       — Не утруждайтесь, Виктория, я сообщу вам сам, как только всё прояснится, — архангел взглянул на меня внимательно и неожиданно почтительно склонил голову. — Мне пора. Всего доброго…       — Приятного вечера, — вежливо улыбнувшись, я пошла дальше, заставляя себя не оглядываться.       «Прекрасно… Значит, всё же наблюдает и бдит. Не пристально. Иначе уже донесли бы матери о романе, о посещении столицы, о моих непоседливых попытках изменить ситуацию в свою пользу… И, без всяких сомнений, полетели бы головы. В условиях, если сила всё же не пробудится, навыки фехтования и боя будут весьма кстати. Ещё эта оговорка про «сосуд»… Интересно, что Бонт имел ввиду?» — размышляла я, внутренне потирая руки и празднуя какую-то смутную победу.       В комнату ввалилась, оглядываясь по сторонам. Мими всё ещё была на занятиях, либо они с Ади снова слиняли в вагончик. Впрочем, это не имело такого уж принципиального значения. Я, морщась, стянула с себя платье и бельё, после чего с явным сожалением полезла в душ. Часто ловила себя на мысли, что после выходных бессознательно пыталась определить на себе запах акации. Его не оставалось… Всегда выветривался.       Отжав волосы, стёрла конденсат на зеркале, рассматривая себя. Под волосами снова наливался укус. В этот раз я даже его не ощутила. Прежде начала бы психовать. Но Фенцио был предусмотрителен. Никаких отметин, которые невозможно было бы спрятать. Что ж — если ему так нравится и боли это не приносит — почему нет?.. Но появилось стойкое желание отчитать себя саму… Прежде такого не позволялось никому, так с чего вдруг столько поблажек?..       — Просто это в его характере… И в его исполнении все эти причуды не вызывают отвращения и какого-то чувства неправильности… — честно ответила я себе, натягивая на тело ночную сорочку.       Из ванной вышла, суша волосы полотенцем. Зеркало на кровати ожило, снова показывая немного виноватое лицо Бонта. Я поджала губы, предвкушая, что сейчас буду скандалить. Если бы в коридоре оказался кто-то другой, а не Фенцио — всё могло бы закончиться плачевно.       — Ещё раз здравствуй, Тори…       — Привет-привет, — проворчала я. — Больше так не делай. Ты меня очень здорово мог подставить!       — Прости, я понял тебя… Я просто не знал…       Я вздохнула, гася раздражение:       — Не знал, что у меня есть занятия, дела? Я ведь не могу постоянно сидеть и караулить твоё появление…       — Что с тобой?.. — прервав моё словоизвержение поинтересовался он, испытующе глядя на меня.       Я откинулась головой на подушку, разместив зеркало над лицом:       — В каком смысле?       — Ты грустная…       Поджав губы, я отвела взгляд:       — Сегодня на занятиях учились определять свою скрытую силу, — я сглотнула, испытывая нечто между стыдом и отвращением к себе, снова. — У меня нет ничего. Я пуста…       — Так не бывает. Сила есть у всех… Рано или поздно раскроется.       «Где-то я это уже слышала… Ах да… Мисселина, Фенцио… Теперь ещё и ты…» — тоскливо подумала я.       — Бонт, я не смогу тебя вытащить. Если ты появляешься только с целью уговорить — бесполезно. Меня и так чуть не отчислили после того, как мы встретились в башне впервые.       Он отвёл глаза:       — Мне снилось, что ты выводишь меня из башни. В этом мире сны…       — Пророческие, да. Знаю… Только они, как я знаю, относятся к той самой редкой силе. И тем страннее, что они вещие у каждого второго… — я вздохнула и извиняясь проговорила, — Прости… Не самый хороший день…       Неожиданно ангел в моём зеркале улыбнулся. Я настороженно примолкла. В его голове явно роились мысли о том, что стоило бы надавить, подкупить, вынудить помочь всё же сбежать… Едва ли он станет дальше ждать, пока я раскачаюсь просто так.       — Хочешь, я покажу тебе в этом зеркале того, кто тебе дорог?..       — Зачем?.. — неуютно поведя плечами поинтересовалась я.       — Аванс нашей дружбе, чтобы ты знала, что я не злой и могу быть полезен…       Я хмыкнула:       — О твоей бесполезности никто не говорил. Просто, на мой взгляд, в башне тебе безопаснее, — его лицо чуть дрогнуло, но я испытующе заглянула в серебристые глаза. — Впрочем, хорошо…       Он просиял:       — Ура! Кого тебе показать?..       «Отца видеть — только себя огорчать. Земля больше меня не держит. Там остался только он… И испытывать собственное терпение, чтобы потом судорожно гнать от себя вернувшееся желание навестить… Не очень мудро. И опять же — опасно. Для него в большей мере, чем для меня. Маму?.. А хочу ли?.. Впрочем, как говорится: «врага стоит знать в лицо», верно?.. И неизвестно — враг ли она. Но хоть взглянуть. Может, станет ещё легче забыть всю эту историю?..» — я мотнула головой, всматриваясь в выжидающее лицо своего собеседника.       — Сможешь показать мою мать?..       — Легко… — Бонт улыбнулся, отступив от зеркала, которое заволокло темнотой.       Из мрака соткался силуэт, торопливо бредущий по бесконечному, кажется, хранилищу каких-то невероятно старых книг. Полки взметались на множество человеческих ростов к самому потолку. Но, кажется, женщину, чьего лица я до сих пор не видела, это не интересовало. Поворот за поворотом, уверенно шагая куда-то вперёд, она наконец приблизилась к искомому. В руке возникла свеча. Шепоток зачитанной формулы и та вспыхнула, разгоняя полумрак старинного книгохранилища.       Пламя наконец осветило черты лица матери. Я едва не скривилась в усмешке — ни капли не изменилась. Едва ли она возвращалась в школу хоть раз, чтобы сохранить эту молодость с тех пор, как возвысилась. Пограничное место, позволяющее небожителям познать все прелести старения… В уме промелькнули образы из воспоминания Фенцио, его нынешний вид и… эта застывшая на лице маска вечной молодости. Отстранённая, словно не живая вовсе.       Я уже хотела отступить от зеркала и проговорить, что увидела всё, что хотела, но… Старинный талмуд на деревянной подставке. Смявшиеся, истрёпанные от старости страницы. Мать распахнула её, пролистывая страницу за страницей. Взгляд был настороженным. Она тщательно прислушивалась, опасаясь, видимо, быть пойманной. Бесконечные строчки имён… Понимая, что рискует не успеть, пролистнула половину, потом ещё… В самом начале откинув ещё несколько страниц, она торопливо заскользила по ним пальцем…       Судя по всему, искомое было найдено. Из зеркала срывающимся шепотом донеслось:       — О, Шепфа, помилуй… — она опустилась на колени перед книгой, держась за сердце, — Не может быть…       Мне показалось, что время замерло вместе с картинкой, но в следующую секунду она протянула руку, сминая и выдёргивая из книги неугодный пергамент. Пальцы сноровисто запорхали по обрывку, разрывая его почти в пыль. В самые-самые мелкие кусочки… Фанатичный блеск в глазах, сведённые брови от натуги, снова и снова оглядываясь через плечо… Когда на пол посыпались ошмётки бумаги, она тронула их пальцем, и те вспыхнули, в мгновение истлев до пыли. На губах в сполохах пламени заиграла плотоядная усмешка…       Я отступила от зеркала, сложив руки на груди. «У каждого здесь секретов до луны и обратно… Вопрос только в том — что именно я только что видела и как это можно использовать теперь?..» — тревожно отбилось в голове.       — Просто великолепно… — неожиданно тихо проговорила я.       Усмешка с лица матери пропала, и она вдруг резко обернулась, уверенно глядя в мою сторону, словно видела, понимала, что кто-то наблюдает. Брови поползли вверх, но видение растаяло, снова показывая мне довольного Бонта. Я помотала головой:       — Она ведь не могла меня увидеть?..       — Невозможно, — спокойно проговорил мой зазеркальный собеседник, — Почувствовать, впрочем, могла, что за ней наблюдают. Всё же она — Серафим. Но тебя и твоей энергии она там точно не обнаружит… Тебя это так взволновало?..       Я суетливо отмахнулась, садясь на край кровати:       — Всё в порядке. Просто… её даже время не берёт… — я выдавила болезненную улыбку, — Спасибо, что показал её.       — Рад, если смог тебе помочь… — он с надеждой посмотрел на меня, — Может хотя бы попытаешься…       От неуютного продолжения разговора спасло распахнувшееся окно. В комнату ворвался Фыр. Дракон рухнул на мою постель, затем свалился на пол, рыча и щёлкая зубами. Я вскинула бровь, рассматривая беснующегося зверя. Зеркало, слава Шепфа, опустело.       — Фыр, ну что тебя вечно несёт на все эти разборки… Думала, хоть у вас жизнь спокойная, а тебя вечно носит по передрягам, — я неожиданно хмыкнула. — Прямо моя драконья вариация. Такой же искатель проблем на свою бедовую голову…       Дракон тяжело вздохнул, вытянувшись на полу. Пришлось приводить бедное создание в порядок, стирая кровь и обрабатывая раны. Вздохнув, я рассматривала синюю чешую, розовеющую в ведёрке воду. Действительно, животные мало чем отличаются от своих хозяев даже здесь. Впрочем, кто сказал, что я его хозяйка. Взгляд Фыра всегда был до невероятного разумным. «Очередная загадка Небес…» — вздохнула я, зачем-то поцеловав его в благодарную морду.       Дракон скосил глаза на место поцелуя и резко выпорхнул в окно.       Я же насмешливо покосилась в лежащее на тумбе зеркальце…       «Не в этот раз, Бонт… И ни в какой из последующих… Твоя свобода будет стоить слишком дорого всем, включая тебя самого…».