"Sex Is Not Enough"

      

Oomph! — Im Licht

             Попасть к Фенцио в тот вечер мне не удалось. Только получила вялую отмашку и ворчливое: «Позже». После чего продолжился разбор полётов на педсовете. После него ангел был выжат как лимон, пришёл в башню стандартным образом, проверил комнату на наличие меня, отсутствие любовников и ушёл спать. Было смешно, но я смиренно отложила всю повесть до утра. Более того, уже всерьёз задумываясь о том, стоит ли вообще говорить о том, что обнаружила Бонта…       Предсказуемые страхи мешали трезво мыслить. Отпросившись с занятий, которые и без того проходили в вялом для меня формате отработки щитов, я с утра слетала в лагерь, доставив беглецу пропитание на предстоящие сутки, и уже хотела было пройти к себе, чтобы в очередной раз напрячь извилины в теориях развития дальнейших событий, но была ловко отторможена за локоть Геральдом, получила нагоняй за безответственное отношение к обязанности докладываться о своих перемещениях. Покаянно вздыхая, выслушала поток недовольства, получила очередной учебник и рекомендацию по поводу главы, которой стоило бы уделить побольше внимания.       Уже выдохнув, вышла из кабинета, услышала громыхнувшее в спину знакомое и привычное:       — Уокер!..       Стараясь не улыбаться, опустила голову и пошла в сторону открытой двери кабинета Фенцио. Вопроса о том, казнить меня сегодня будут или миловать, не возникало. На любую реакцию была готова, потому спокойно вошла в помещение, привычно запирая дверь и прижимая к груди учебник. Настроение стремительно ползло вверх, улыбка тоже. Я обернулась, завороженно наблюдая за меряющим шагами кабинет ангелом. Сдерживаемый гнев, злость, отчаяние. Первая мысль — опять повздорили с Дино. Но нет…       Он отодвинул стул, приглашающе указав на него:       — Садись. Сейчас будет короткий ликбез из найденного. Передали из столицы. Тот Престол, которого ты видела во второе посещение. Книга из служебной библиотеки цитадели, и мне необходимо будет её вернуть уже завтра, чтобы не вызвать подозрений и не подставить Камаэля…       Перед моим носом раскрыли ветхий осыпающийся талмуд в золотом теснении, которым при желании можно было убить даже Шепфа, пожалуй. Как это тащили из столицы в школу — не совсем понятно. И ещё более непонятно, как его планировалось вернуть без того, чтобы не рухнуть с небес под немалым весом. Пергаментные страницы, переложенные тонкой бумагой, смахивающей на пищевую, чтобы не склеились от времени и не повредились пролистывались, выделяли ни с чем не сравнимый запах старой книги. Красивые буквы, выведенные каллиграфическим почерком.       Сглотнув, я отложила учебник на край стола, когда Фенцио указал пальцем на единственную, пожалуй, страницу из всех, где не было завитков и готических закорючек. Словно вписали позже. Разборчивый текст, но для меня не читаемый. Я виновато вскинула глаза, показывая, что для меня это просто набор символов, который я и прочесть-то не смогу. Ангел проворчал что-то про необходимость введения древних языков, как дисциплину и обошёл стул, вставая позади меня. На виски легли тёплые пальцы, и в глазах зарябило.       — Читай, — тон повелительный, спорить бесполезно.       Нервно закусив губу, я знакомилась с частичным подтверждением своих теорий. Ритуал слияния сущностей. Едва ли он использовался бы для воскрешения Мальбонте, но суть оставалась той, что и ожидалось. Ряд формул, связывающих разделённые элементы, построение ритуальной части, которая в подготовке позволяет использовать зеркало, как экран для переноса. Можно бы применить абсолютно любое зеркало, судя по всему. Но если брать упор на артефакт и мощность той сущности, что подвергается слиянию… Кубок, аккумулирующий и усиливающий компонентный состав крови для запуска финальной части ритуала.       Ангел, в тело которого будет помещена тёмная, утраченная часть, даёт кровь, как ключ к себе, демон… «Сын демона, что никогда не ступал на землю…» — прочитала я. По спине прошёл холодок: Сатана порывался спуститься на землю, чтобы сорвать ритуал, но не преуспел из-за нежелания Шепфа вытащить задницу из своего чертога. С другой стороны… Можно выбрать любого другого демона… А у многих ли из них есть сыновья и кто из них не спускался на землю?.. Сложный вопрос. Едва ли я вообще когда-то такое узнаю даже для собственного развития. Его кровь активировала тёмную сторону, позволяя ей вернуть свою прежнюю мощь…       Особенно с учётом пояснения последнего компонента. «Дочь серафима, рождённого на Земле» — по кабинету пролетел мой нервный вздох, но я стоически продолжила читать. Дитя, рождённое для заклания, которое использовалось как проводник, способный совместить в себе обе стороны, ещё не сделав выбора. От моей крови объединяемые сущности получали право на слияние двух сил — Света и Тьмы и свой… талант. С учётом моих текущих колебаний и развития… Это было закономерным и опять же шло на руку Мальбонте. Усиление за счёт того, как я себя развила…       — Так… Стоп… — хрипло проговорила я, оторвавшись от последней строки.       — «Жертвенный агнец, отдающий жизнь». Чёрным по белому. Ты не выживешь по результатам обряда. Надо найти Бонта, вернуть в башню и…       Я отрицательно качнула головой, потирая виски, и откинулась на спинку стула. В голове выстраивалась какая-то нелепая комбинация, которая корни имела куда более глубокие, чем я могла предположить. Поднявшись со стула, я прошлась к двери, вернулась назад и неожиданно застыла, рассматривая Фенцио:       — Ты понимаешь, что это значит?..       — Я понимаю, что ритуал проводить нельзя, — отрезал он.       Снова помотав головой, я усмехнулась:       — Дочь серафима, рождённого на Земле, сын демона, никогда на Земле не бывавшего. Бонт, помнится, с твоих слов — создание чистого света, которому нельзя ни в Ад сойти, ни на Землю, — начинало снова ломить виски от притока информации, и я сжала их пальцами до начавших мелькать перед глазами ярких пятен. — План вынашивался куда раньше… Значительно раньше. И есть… последователь на много уровней выше.       — О чём ты?.. — Ангел встал напротив, приподняв моё лицо пальцами, чтобы улавливать эмоции.       Я нервно закусила губу, перебирая все факты и пытаясь ответить максимально чётко и правильно:       — Как мы знаем, Шепфа и Сатана не могут в одиночку спускаться на Землю. Только вместе для сохранения баланса. В противном случае на мир смертных обрушаются кары и катаклизмы. То же самое происходит, если кто-то из высших ангелов и демонов ступает на Землю, но в куда меньшем масштабе… Осенью, когда мама погибла, была серия терактов в Индонезии. Нападения были совершены на католические и протестантские церкви. Жертв… порядка двадцати человек… — опять притянуто за уши, но так это становилось всё более похожим на правду, — Но почему именно она?.. Сколько на Земле ещё женщин, у которых есть дочери?!.. Нет-нет, я не желаю никому зла, не хочу никого оскорбить, но можно было выбрать кого-то другого…       Дыхание сбивалось, подступали слёзы, катящиеся по лицу горячими крупными каплями. «Просто выбранные случайные люди, которые переломались в угоду плана полукровки и сломали остальных… Продолжаем ломать. Даже я сейчас. Я продолжаю его ломать, довершая начатое Ребеккой…» — стиснув руками голову, я с диким взглядом отступила, глядя на Фенцио.       — Виктория, в чём дело?! — он обеспокоенно шагнул вперёд, начиная злиться из-за того, что мысли прочесть не мог, но нервный плеск жимолости улавливал.       — Почему именно я?.. — срывающийся шёпот пролетел по кабинету, — Неужели не нашлось… Господи…       Я опустилась на колени, пытаясь сжаться, спрятаться, скрыться… Только срывающиеся ежесекундно теперь уже бесполезные вопросы: «Почему?», сыпались с губ, словно горошины в жестяную банку. Не укладывалось в голове, не вязалось. Истерика вступала в свои права. Пожалуй, впервые мне было до такой степени жаль саму себя, свою семью, своё прошлое и право на обычную, пусть и короткую жизнь. Даже мать, ставшую такой же пешкой… Всё же обычной пешкой. Просто выбрали случайного, или не случайного человека, убили, чтобы получить одно из звеньев.       Фенцио опустился рядом, перетягивая меня к себе за плечи, кутая руками и крыльями. Молчал, позволяя просто выплакаться. Вторые сутки в состоянии близком к срыву, штопору. Чем больше информации открывалось для меня, тем всё становилось проще и понятнее. И тем больше я начинала ненавидеть всех их. Даже… даже того же полукровку, который прежде в моих глазах был жертвой трусости Шепфа. Ведь он мог взять кого-то… другого…       Захлёбывалась плачем, обессиленно уткнувшись лбом в грудь ангела. Обидные слёзы жгли лицо и разъедали душу. То, что от неё осталось. Возвращались мысли о том, чтобы всё же позволить себе… умереть. Снова смешать всем карты. Теперь я знала наверняка, что, если лишусь жизни — всё полетит к чертям. Найти другого демона шанс был, Бонта в уравнении не сменить. Зато меня… Натаскивать нового серафима… «Угробив еще полдесятка жизней… Для чего?..» — продолжая выть, подумала я.       Вспышкой в памяти пролетели слова покойного Адмирона: «Будь осторожна, моя девочка. Поиск ответов на вопросы иногда приносит отвратительный результат… Не всегда правда бывает утешительнее лжи…». На сей раз правда оказалась до того убийственной, что мне невероятно хотелось ущипнуть себя и проснуться — не может всё быть… так. И всё же… всё же было. Стать либо последней жертвой в цепочке смертей, либо первой в битве Мальбонте против Равновесия.       Утратить жизнь, чтобы позволить её обрести другим?.. Я никогда не была склонной к самопожертвованию и не готова, кажется, была выставить всё, что у меня осталось от себя самой, на аукцион чужих амбиций… Но эти руки, что держат меня в минуты страха и боли, на которые я даже права-то не имею… Разве не достойны они, чтобы, пожертвовав когда-то собой, получить ответный дар? Испытать заново любовь, начать жить и чувствовать что-то кроме ненависти, отвращения и боли? Разве не достойны те, кто был унижен устоями, вкусить истинное равенство и справедливость? Разве не достойна любовь между теми, кто удерживает выдуманное Равновесие, права на своё существование?       «Цена велика, или всё же соизмерима?.. Я только пылинка… Перо на чаше весов…» — пронеслось в голове.       Слёзы закончились, словно кто-то выключил кран. Продолжая подрагивать в объятиях Фенцио, я подняла лицо, пытаясь уловить под горечью и сожалением на его лице хоть каплю собственной решимости.       — Нужно провести ритуал.       — Нет.       — Да. Хотя бы для того, чтобы я плюнула в глаз этому гадёнышу, — поджав губы, проговорила я. — А вообще, если серьёзно…       — Виктория, ты бредишь… — он обхватил ладонями моё лицо, убирая солёные дорожки со щёк большими пальцами, — Обряд убьёт тебя. Я не хочу терять… снова. Только обретя…       Пришлось со вздохом прикрыть глаза:       — Теория. Снова теория, подтверждение которой необходимо найти в сжатые сроки: я проводник. Та, кто объединит в себе прежнюю силу Мальбонте. Его мощь. В теории, его таланты, энергия и всё, что принадлежит бестелесной части, пройдёт через меня и вольётся в Бонта, верно?..       Фенцио раздражённо вздохнул:       — К чему ты клонишь?..       — Сосуд, — напомнила я. — Мой талант — быть сосудом. Бонт говорил: «Чем наполнят, тем и станешь…». Мы искали не там. Я не могла обрести скрытую силу, поскольку она уже есть. Осталось лишь впитать то, что мне не принадлежит. Как энергию, как магию лекарей в лазарете перед первым полётом в столицу. Как восстановление перед соревнованием Непризнанных, как после конфликта с Сатаной. Наполнить тем, что будет перетекать, и тем, что по сути меня убьёт, — он попытался что-то сказать. Пришлось приложить ладонь к поджатым в нарастающем гневе губам, — дослушай. Мой резерв уже сейчас позволяет откалывать номера, которые неподвластны львиной доле Непризнанных. Полагаю, «сосуд» так же не остался в малом объёме и способен удержать часть того, что будет переливаться в тело Бонта…       По кабинету пролетел почти страдальческий вздох. Невольно улыбнувшись, я всматривалась в обеспокоенные серые бури, улавливая, как мятный ветер пытается унять, прогнуть, надломить, чтобы прислушалась к голосу разума. Разум упорно твердил, что у меня просто нет выбора. На сей раз — действительно нет.       — Тебя убьёт то, какой объём скопленных Мальбонте сил придётся перелить. Да, ты — развитая, да, сильная в той части себя, которая для прочих недоступна будет, скорее всего, даже после обряда признания. Просто подумай, если сам Шепфа решил его разделить?!.. — Фенцио осторожно встряхнул меня за плечи, — Ты не сможешь регенерировать такие повреждения. Это не физические травмы, понимаешь? Изнутри всё сгорит. Попытка аккумулировать такой поток не пройдёт бесследно, и твоей энергии банально может не хватить на восстановление связей!       Я качнула головой:       — Шепфа просто трус. Это будет уже не только моя энергия.       — Что ты задумала?.. — устало выдохнул он, поднимаясь на ноги и утягивая меня следом, — Стоп… Нет. Иди к себе. Я спрячу книгу и приду, когда сядет солнце. Всё это можно будет обсудить спокойнее.       Согласно кивнув, я подалась вперёд, поднимаясь на цыпочки и стоически выпрашивая поцелуй. Очередной болезненный вздох, но поддался нежности, склоняясь в ответ, снова обхватывая моё лицо ладонями. Прикрыла глаза, чувствуя, что возвращается трезвый рассудок, понимание, что всё можно будет исправить и сделать так, как нужно. Как минимум до тех пор, пока мы вместе — всё будет получаться. Поцелуй всё глубже, впиваясь в губы до сбитого в порыве дыхания. Охнула от знакомо стянутых на затылке волос и скользнувшей на талию ладони, прижимающей так тесно, что невозможно отступить при желании.       Чуть припухшие губы оторвались от моих с неохотой. Встревоженный взгляд чуть смягчился. Молчаливый кивок, и он отступил. Я забрала учебник и выскользнула из кабинета, силясь не начать снова паниковать. Сейчас стоило собраться, включить все свои извилины. Чуть вздрогнув от мысли, что сразу не рассказала про обнаружение Бонта, я прислонилась к одной из колонн около лестницы, вжавшись затылком в мрамор. Казалось, уйди я дальше от кабинета, всё опять рухнет к чертям.       «Соберись, Уокер… Не ты ли называла себя созидателем разрушенного?» — сурово одёрнула я себя, решительно отлепившись от опоры и бредя по полупустым коридорам школы, — «Правда, в этом случае, как с песчаным замком на берегу моря — смыть песок, долго таскать камни и создать что-то более долговечное. То, что, может хотя бы частично устоять после прилива. И мне должно хватить на это сил. В противном случае, вся похвальба, все реверансы и та самая «гордость» преподавателей, о которой не так давно говорила Мисселина — не более, чем аванс, который я не оправдаю…».       На женском этаже было тихо. Половина комнат пустовала из-за занятий. Я почти преодолела коридор, когда из своей обители выглянула Ости. Молчаливый приглашающий кивок, и я шагнула в её спальню.       — В чём дело?..       — Кажется, у тебя проблемы, — хмуро проговорила демоница. — Полный запрет на посещение Ада, до тех пор, пока ты не определишься окончательно.       Я хмыкнула:       — Ожидаемо. Факультет для меня теперь тоже под запретом? — она нервно кивнула. — Прекрасно. То есть ещё и обучение ограничено… Ты говорила с матерью?       Ости мрачно хохотнула:       — Она не так близка к правящим кругам. К тому же, после заточения отца она в низшей части приближённых фрейлин. Слухи доходят, но не те, что могут быть фактами. Точно удалось понять одно — Сатана решил, что у тебя роман с Люци…       Я удивлённо хлопнула глазами:       — С чего он это взял? После попытки защитить меня? То есть дружба и нормальные, не враждебные отношения, это уже не повод для того, чтобы прикрыть чью-то задницу? — выдавив горькую усмешку, я посмотрела в её озабоченное лицо. — Впрочем, откуда бы ему знать, что есть что-то помимо власти и борьбы за неё… С одной стороны, я его прекрасно понимаю — в этом мире слабый и неспособный убить противника просто не выживет. С другой, жить по принципу «бей своих, чтобы чужие боялись» — тоже ублюдочная позиция.       Демоница мрачно опустилась на кровать, глядя на меня. В зелёных глазах мелькали мысли, которые ей безумно хотелось озвучить, но страхи были сильнее. Наконец, она решительно тряхнула головой, пытаясь совладать с эмоциями, и тихо произнесла:       — Дино опасается, что ты расскажешь Фенцио о… нас с ним.       Я вскинула бровь:       — Если бы хотела рассказать, думаю, вы бы уже не имели возможности даже одним воздухом дышать. Мне это не нужно. Он нравился тебе задолго до…       — Уокер, если ты сейчас начнёшь заливать мне про полукровку… — выдохнула Ости.       Пожав плечами, я прислонилась бёдрами к столу:       — Нет нужды. Просто подумай о том, что может наступить время, когда твои чувства не будут под запретом. Любить не по указке, а того, к кому тянет.       Демоница потёрла пальцами виски, почти тоскливо глядя на меня:       — Виктория, ты понимаешь до какой степени это выглядит нелепо для мира, где тысячи лет выше Равновесия не существовало ничего? Для мира, в котором за отношения с другой частью тебя ждёт только смерть или изгнание?       — Так может, пора это менять?       По комнате пролетел истерический смешок:       — Какой толк тебе, Непризнанной, от обрушения древнейших постулатов?       Я поджала губы:       — Мы в равных условиях, Ости. Больше, чем ты можешь себе представить. И я скажу тебе такую вещь: даже если Сатана будет упираться, я буду демоном. Пусть хоть без позволения попадать «на вотчину». И вот тогда-то наше положение сравняется полностью…       Она непонимающе взглянула на меня. Качнув головой, я шагнула в сторону двери, продолжая прижимать к груди книгу. «Она также, как и я, имеет право на счастье. Не меньше, а может, даже и больше…» — крутилось в голове. Как и многие в этом мире. Так ли высока цена — одна жизнь, за счастье сотен тысяч, миллионов, может быть?..       Вот только быть разменной монетой мне претило. Значит, пора искать выход из положения. Я уже ухватилась за дверную ручку, когда в спину долетел тихий неуверенный вопрос:       — Ты тоже с ангелом?       — Да…       Тяжёлый вздох почти со всхлипом:       — Разве не страшно?.. Нас казнят, если мы воспротивимся…       — Или убьют, если не сделаем выбор тогда, когда придёт время. Как и убьют тех, кому мы отдали себя и свои сердца. Рано или поздно это произойдёт. Вопрос только в том, на чьей крови будет выстроен новый мир: на нашей, или на крови тех, кто создал Равновесие, как механизм влияния и ограничения возможностей этого мироздания. Я предпочту второй вариант, — поджав губы, я прижалась лбом к дверному косяку, глотая очередной плач, слыша, как на сложенные на коленях руки Ости падают крупные слёзы страха. — Только нам делать выбор, кем быть. Демонами или ангелами, пешками или высшим эшелоном партии, слепо двигаться по чужой указке или выбирать свой ход самим, кого любить и за кого сражаться. Иначе жизнь не имеет смысла.       Кивнув, словно в подтверждение собственных слов, я нажала на ручку, собираясь всё же пойти к себе, когда в спину долетело:       — Революционеры гибнут первыми, не забывай, — прошептала Ости. — Но лучше быть мучеником, павшим за свою правду, чем пойти на корм червям, встав на защиту того, что нас губит. Я… я на твоей стороне…       Выдавив улыбку, я чуть оглянулась через плечо:       — Надеюсь, мы справимся.              Из шкафа на голову вывалилось очередное недоразумение светлых оттенков в виде юбки и блузки, которые я, не раздумывая, натянула на себя. Выходить из комнаты уже не планировалось. Тем более, после душа я действительно полностью ушла в мысли. Попытка отвлечься книгой, которую дал Геральд, привела к тому, что я открывала и закрывала её раз десять, отложив в конечном итоге на полку и судорожно мечась по комнате. Раньше было проще — обдумала сама, не делясь ни с кем соображениями. Сейчас требовалось трезвомыслие и критическое мышление, которое было свойственно Фенцио, как преподавателю и тому, кто был на порядок старше меня.       Рука непроизвольно дёрнулась к учебнику с рунами и взятому в школьной библиотеке справочнику с формулами исцеления. Понимая, что с такими темпами до захода солнца я просто свихнусь, переключилась на вычисления. Ненавидела математику, физику, химию в школе и университете, здесь же, кажется, всё встало с ног на голову. Либо формулы здесь были легче, и, напрямую ориентируясь в практических данных, выстроить их оказывалось проще.       Один исписанный лист, второй. Что-то не укладывалось в концепцию.       — Что это? — из-за спины поинтересовался Фенцио.       Я вздрогнула, но испуга не показала.       — Наброски. Пока сама не понимаю до конца, как это работает…       Он задумчиво взял первый пергамент, молча скользя взглядом по рядам формул. Нервная усмешка. Потёр лицо ладонью, задержавшись на губах, кажется, собираясь разразиться руганью насчёт моей излишней поспешности и неспособности всё же расставить приоритеты верно. И, думая о приоритетах, он едва ли имел в виду последовательность значений. Второй лист с уже почти готовой формулой. Я нервно таращилась в одну точку перед собой, ожидая вердикта.       — Слишком много неизвестных. Мы не знаем объём «сосуда» и не можем его рассчитать. Не знаем скорость передачи энергии, сил Бестелесного и тем более не знаем её объём. Ко всему прочему, даже если удастся, то нам необходимо запечатать «сосуд»…       Я со вздохом забрала листок и дописала хвост формулы, закончив руной «клеймо».       — Просто не успела закончить.       — Излишне громоздкое построение, но, допустим, сработает. Только вот достаточной ли будет такая «заплатка»?       — Можем выяснить опытным путём…       Он отступил от стола, нервно запустив пальцы в волосы:       — Есть десятки вариантов, чтобы решить эту проблему. Сбежать…       — И жить на пороховой бочке, ожидая, пока нас найдут. И искать будут не прислужники… Нет. Искать будут представители Ада и Цитадели. Затаиться? Хорошо… Думаешь не сдаст рано или поздно кто-то беглого ангела и Непризнанную?.. Или же спустя пару тройку десятков лет получить тот же результат от тех, кто не сможет это контролировать. Погибнет ещё с десяток представителей сторон и Непризнанных. Если не больше, — хрипло проговорила я, поднимаясь из-за стола. — Мы знаем больше половины ритуала. Точнее, не знаем только одну деталь — выживут ли те, кто отдаёт кровь. Точнее… Бонт выживет так или иначе. Люцифер… скорее всего тоже — его регенерация куда сильнее моей. В конце концов он прирождённый. Я смогу выжить в случае, если всё сделать правильно и рассчитать приблизительные показатели «неизвестных». В противном случае это просто оттягивание неизбежного, которое погребёт под собой всё, чего удалось достичь и узнать за прошедшие два месяца…       «Господи, это даже звучит смешно. Рассказывать о достижениях «двух месяцев» тому, кто прожил не одну мою жизнь…» — истерически хохотнул внутренний голос. И всё же сделала несколько шагов вперёд, испытующе всматриваясь в глаза Фенцио. Он видел выходы наиболее привычные собственной природе, но которые нам категорически не подходили. Пальцы успокаивающе скользнули по выбритой щеке, отводя платиновые пряди в сторону, силясь хоть немного успокоить.       Сглотнул шумно, прикрыв глаза:       — Я не хочу терять. Снова, понимаешь?..       — Понимаю. Но если всё пустить на самотёк, потерять придётся во сто крат больше. Я потеряю только свою жизнь. Потому что больше нет ничего, никого, кроме тебя. А ты? Дино, работу, пусть ты её и ненавидишь… остатки приятелей… Право на вечность. Не та цена, верно? — я привстала на цыпочки, скользнув кончиком носа по его щеке. — А если получится? Свобода, право не скрываться, просто сделать то, что от нас ждут и уйти. Обрести своё место здесь. Начать заново, зная, что это уже не будет происходить в одиночестве.       — Будет, Уокер. Одиночество вернётся, если ты не переживёшь обряд. И я категорически не согласен на то, чтобы всё стало как прежде, — с тяжёлым вздохом проговорил Фенцио.       — Тогда помоги мне выжить… — почти шепотом ответила я.       Отойдя от него, я шагнула к постели, сев на край. В комнате повисла тишина. У каждого из нас было право выбора. Я давала ему такое право. Зная, что он единственный, кому я могу доверять слепо и безраздельно. Побег мог стать лишь кратковременным решением. День, неделя, месяц… неизвестность, вынуждающая вздрагивать от каждого шороха и бежать постоянно. И исход всего один в конечном итоге: казнь. Для обоих. Аналогичная кара была в случае, если план провалится.       «Мы ограничены сами собой, а не тем, что даёт нам выбор…» — пролетело в голове. Я настороженно наблюдала, как он вдохнул, словно силясь прогнать остатки сомнений. Знакомые тяжёлые шаги, словно с каждым из них вспыхивала уверенность в принятом решении. Преображение, которого прежде я не видела в его исполнении. Не так мгновенно… И не из предвкушения ужаса в уверенность. Что-то шло совершенно не так, как мне виделось. Вот только понять — что именно, я не могла…       До тех пор, пока он не опустился на корточки напротив постели, взяв меня за руки… Уверенность и желание уйти в Небытие, если не получится стабилизировать меня после ритуала. «К чему я веду тебя, ангел?.. К свету или ещё глубже во тьму, откуда уже даже вместе не выбраться?..» — панически отбилось в голове. Пальцы коснулись его лица, скользя от щёк к вискам, я склонилась, прикрыв глаза и прижавшись своим лбом к его. Выбор был сделан. Спорить было бесполезно — подчиниться и пожинать плоды своих решений.       — Я попробую сделать примерный расчёт, чтобы приблизить результат и подогнать твою формулу. Теперь объясни мне то, что говорила насчёт убийства людей в церквях.       Вздохнув, я чуть отстранилась:       — Помнишь теорию о нарушении баланса высшими? Каждый спуск в мир смертных кого-то из них неизбежно влечёт за собой нарушение и случается катаклизм, война, болезни. Как я уже сказала, через несколько дней после того, как мать сбили насмерть, был совершён ряд терактов. А после всё складывается в очень сносную цепочку, если вдуматься. Часть деталей можно притянуть, остальная же мне кажется вполне логичной… — я поджала губы, — На крючке Мальбонте кто-то в совете, либо чуть ниже, но тоже не последний в иерархии, совершил убийство, дело о аварии с летальным исходом было закрыто слишком быстро. Отец не рассказывал об этом, но рискну предположить, что это было из-за того, что убийцы просто уже не было. Он вернулся на Небеса…       — Почему ты отбрасываешь идею, что это был кто-то из адских? — поинтересовался Фенцио. — Их тоже не стоит сбрасывать со счетов.       Я согласно качнула головой:       — Возможно. Но едва ли представители Ада стали бы проталкивать вчерашнюю смертную на пост серафима. Отсюда вывод… Кто-то из белокрылых. Совсем уж нелепо было бы предположить, что тебя она привлекла тоже не на пустом месте… Может, тоже какая-то руна…       Ангел горьковато усмехнулся, качнув головой:       — Привлекла она тем, что, как и ты, искала альтернативу любому заданию, любому поступку и решению. И зачастую находила его в обход заведённым правилам, за что получала выговоры. Знакомство состоялось как раз после одного из заданий. Ей влетело, и она была… растеряна, — виноватый взгляд. — Не думаю, что тебе хочется это слышать…       — Продолжай.       — Мазохизм, или попытка возненавидеть меня? — с наигранной усмешкой поинтересовался Фенцио.       Я отрицательно помотала головой:       — Ненависти нет и не будет. Просто попытка разобраться и выйти на точку отсчёта.       — В тот день я подтолкнул её к Раю. Что-то зарождалось. Поначалу любопытство, скорее всего — действительно ли понимает смысл сказанного?.. Понимала. Старательное стремление стать лучшей. Бесконечные разговоры, вопросы, уточнения. Я взялся обучать её свыше школьной программы, чтобы прогресс был ещё более ощутимым, — ангел хмыкнул. — А вот дальше, вполне возможно, когда сближение перешло в другое русло кто-то мог посодействовать. Но это было бы слишком явно… Мы не обменивались какими-то символами, как это было у неё с Винчесто. Просто вспышка и острая потребность быть с ней каждую минуту…       Старательно душа ревность, я пыталась сохранять бесстрастный вид. Злиться из-за прошлого смысла не было. Реальность подтолкнула в его руки не мать, а меня. С целью ли восстановить разрушенное, или просто показать нам двоим, что нет преград, если сопротивляться сложившимся стереотипам. Если попытаться оставить позади всё, кроме того, что есть в этот день, в эту минуту.       По комнате пролетел очередной вздох:       — Время в столице всё же движется. Медленнее, чем в остальном Раю, но всё же. У меня же было задание в такой части этого мира, где оно не течёт вовсе. Час за год… Я всерьёз опасался, что по возвращении уже не найду её. И признался совету в связи с Непризнанной, не сомневаясь, мы сблизились достаточно, чтобы после свержения Ребекка осталась рядом. Я был неправ. Она бывала в столице, в цитадели ещё будучи студенткой. Примелькалась, получила назначение, едва сдала последний экзамен, и в школе оставаться была не намерена, — уголки губ Фенцио дрогнули. — Власть, молодость, амбиции… Всё играло на руку. Белые крылья и стремительный взлёт к недостижимым вершинам. Должность в совете серафимов и прочие блага взамен чувств, которые были выдумкой… Моей выдумкой.       Я прикрыла глаза, абстрагируясь от сказанного и вычленяя из рассказа важное. Не связь, не влюблённость и желание заполучить женщину. Голос дрогнул, пришлось прочистить горло и задвинуть собственные эмоции, чтобы не выдать злости, не сорваться. Он этого не заслуживал. В какой-то мере, возможно, этого не заслуживала и мать… Но, если она не питала к нему ничего, это стоило бы сказать куда раньше, а не выматывать и доводить до падения.       — Хорошо, сделаем скидку на то, что твоя привязанность просто сыграла на руку. Полагаю, приводи ты в цитадель кого-то другого, результат мог быть куда хуже. Патронаж и протежирование, конечно, хорошо, но, если вдуматься, в ином случае тебе бы сразу высказали более откровенное «фи», — я отметила чуть не сорвавшуюся усмешку на его лице. — Юмор позже. Сейчас следует разобраться в насущном. Так вот… Было бы странным, если бы она просто так была приглашена сразу в цитадель на службу. А так, всё закономерно: её видели, знают, ты рядом. И вот тут начинается интересное — ей обещают блага, власть и справедливость, которой она не знала на земле. Уверена, ей сообщили, что убийца ушёл от ответственности… Началась грызня за каждую крупицу власти до той самой должности. Совет, как якорь — ей позволили закрепиться, чтобы по достижении срока сюда попала уже я и ритуал перестал быть призрачной перспективой. Осталось только выяснить, кто может быть тем самым серым кардиналом в совете, чтобы так яростно продвинуть её всего за двадцать земных лет.       Хриплый смех в образовавшейся тишине, Фенцио подтянул к губам моё запястье, запечатлев на сгибе короткий поцелуй:       — Не устаёшь восхищать. Смахивает на правду, но с некоторыми оговорками. Совету и его представителям много веков. Им элементарно не выгодно ради Мальбонте что-то подобное устраивать.       Я вздохнула, поджав губы:       — И всё же, не будем отбрасывать такую теорию. Может пригодиться когда-нибудь, если всё начнёт так стремительно разворачиваться. И… — сглотнув, я всё же твёрдо взглянула в его глаза, — И когда я выживу после ритуала… — на моём лице вылезла ехидная улыбка, — Представляешь, какой для неё удар будет, знать, что все достижения — пыль. Просто элемент плана, которому не один век.       Ангел закатил глаза:       — У меня уже даже аналогия со змеями не проходит. Демон с невинным взглядом.       Я лукаво прищурилась, чуть подавшись вперёд, касаясь его губ почти невесомым поцелуем. Голова подбрасывала неожиданный вариант решения: как убедить младшую Уокер в том, что теперь мужчина принадлежит ей всецело?.. Ответ был самым простым. Язык ловкой змейкой прочертил, дразня приоткрытые губы. Едва ощутимо проскользнув меж них и тут же просто обжигая дыханием. Скользнувшие в платину пальцы перебрали пряди, чуть путаясь, притягивая ближе.       Распахнувшаяся от поддразнивания серость полыхнула волной гнева — игры не моя вотчина. От колена по внутренней стороне бедра под юбку медленно и плавно скользнула тёплая широкая ладонь. Поглаживая кожу, чуть шире разводя мои колени. Процесс возбуждения запускается без осечек. Остаётся лишь торопливо перебирать пальцами пуговицы белой рубашки, стремясь расстегнуть её прежде, чем восторг его прикосновения накроет волной.       Не успеваю катастрофически. Попытка дёрнуться — привлекающее за шею движение. Нет поцелуя, только взгляд. Чтение невозможно только в одностороннем порядке, его разум открыт, но копаться в нём я не стану, но ценю, что позволяет узнать о своей прежней связи любую деталь. Вопросы стираются, когда пальцы осторожно проходят по ластовице белья, чуть надавливая, чуть раздвигая плоть через тонкую ткань. Усмехается от подступающей через несколько движений влаги.       Толчок в плечи, валящий на постель. Сбившаяся от движения ладоней на пояс юбка. Нетерпеливый рык, в попытке справиться с застёжками. Рывок за полы блузки, обстреливающий комнату градом пуговиц. Становится смешно: всё равно светлое почти не ношу. Стянутая с бельём юбка улетает куда-то в сторону. Стремительное привлекающее движение за талию ближе к краю кровати. Разлетающиеся в стороны колени, и мир размывается… Поцелуй в низ живота, внутреннюю часть бедра, чуть прикусывая, оттягивая нежную кожу. Слишком близко и складки плоти обжигает дыхание. Прочерчивающее движение языка, срывающее с губ всхлип и попытку извернуться, но прижимающая поперёк живота к постели рука ограничивает манёвр…       Снова скольжение от напряжённого комка нервов вниз, вверх. Дразня, раззадоривая. Взгляд плывёт и остаётся только вцепиться мёртвой хваткой в край покрывала. Язык вбуривается в тело, пробивая себе путь, лаская податливые лепестки. Закинутая на плечо, всё ещё укрытое не до конца снятой рубашкой, нога. Более напористое глубокое движение. Скользящие по животу вверх ладони сжимают в пригоршнях грудь, чуть оттягивая поднявшиеся на волне возбуждения соски. Несдержанно, крепко, обводя пальцами ареолы, перекатывая их между фалангами. Сжатая губами пульсирующая бусина, заставляет изогнуться в пояснице, вскрикнув несдержанно, слишком громко.       Движение и снова крик… Сжатая до пятен талия, не позволяя отползти и получить передышку. Сдерживаться сложно, кусаю губы, срываясь на нечленораздельный писк.       Тело напрягается от очередного скольжения горячего языка по не менее распалённой ласками плоти. Изогнулась, чувствуя, как распахнувшиеся под лопатками крылья дрогнули в сладкой судороге. Жимолость рванулась следом, затапливая комнату яркими вспышками, похожими на мерцание звёзд. Волна жара прокатывается от макушки до пяток и очередным криком знаменует излишне быструю разрядку.       Почти обидно от того, до какой степени всё быстро…       Хрипловатый смех от моего подрагивающего от наслаждения растёкшегося по постели тела. Шевелиться нет сил, а ведь по сути всё только начинается. Сознание собирает себя по кускам само. Улетает куда-то в сторону блузка, белая мужская рубашка, брюки. Едва шевелясь, заползаю глубже в постель, понимая, что положение не самое удобное. По ощущениям кости из тела вынули. Остались лишь нервы, натянутые перед второй частью этого танца под крышей спящей небесной школы.       Ощущение нависающего на вытянутых руках тяжёлого тела, привычно выводит на второй виток напряжения, и я невольно распахиваю глаза, силясь уловить почему-то волну эмоций от первого вхождения. Но ничего не происходит. Только какое-то удивлённое созерцание. Веду руками от его поясницы к плечам, чуть двинув бёдрами навстречу. Пальцы прочерчивают напряжённые мышцы спины, рук.       Подрагивающий от возбуждения голос, почти шёпот:       — Смотри…       Покорно выцепляю зрачки, проваливаясь в зрелище. В созерцание себя в его руках. В объятиях. Во время поцелуев. В моменты близости и не только. Но самое яркое — именно секс. Встрёпанная, с огромным зрачком, перекрывающим голубую радужку, опухшими губами, усыпанная метками и пятнами на прикрытых одеждой участках. Рассыпающиеся по постели волосы, раскрытые подрагивающие крылья — сначала алые, затем светлые. Смех, улыбка, стоны, закатывающиеся от оргазма глаза, стиснутые в пригоршни края подушек, край стола. Кабинет, дом в столице, эта самая комната… Податливое невероятно желанное им тело. Действительно желанное, больше, чем чьё-то когда-то прежде.       Контакт обрывается от резкого уверенного толчка. Выгибаюсь, теряя мысли, видя перед глазами всю эту россыпь кадров. Медленное, глубокое движение на малой скорости, проникая до конца и выходя почти полностью. Раскрывающиеся белые крылья, укрывающие от всего мира и снова пляска ярких искр жимолости и мяты. Слишком медленно, но так прекрасно, смывая остатки негативных мыслей уверенным напором. Выбивая их и оставляя только очередную картинку в его памяти.       Увеличивается скорость заставляя извиваться, тянуться ближе, чувствуя его доходящего до предела. Глаза закрываются от слияния энергий. Ещё одно проникновение, сжимающее всё изнутри, стягивающее до предела каждую часть ментального и физического тела в тугой узелок удовольствия, которому ещё нельзя порваться — слишком рано. Чуть надавливаю на поясницу ангела, пытаясь задать скорость, чтобы не взорваться сию секунду. Усмешка, но пощада всё же следует за ней. Замедление на несколько десятков секунд. Просто перевести дыхание…       Опускается на локти, несдержанно впиваясь губами в шею, оставляя неровную полосу ярких росчерков поцелуев и снова ускорение до любимого ритма. Протиснутая под спину рука поглаживает крылья, поднимается выше, сжимая шею пальцами, фиксируя, чуть сдавливая. От этого жеста запрокидываю голову, чувствуя очередную серию глубоких толчков. Заведённое почти до плеча колено, придержанное тёплой рукой, и мир снова осыпается карточным домиком.       По комнате разлетаются обрывистые стоны, и обжигает губы дыхание. Безумный глубокий поцелуй, сходящийся в напоре и скорости с каждым пошлым звуком удара тела о тело. Пальцы отводят густую спадающую на лицо платину, сминая её в пригоршнях, тяну ближе, бессознательно выписывая языком на его губах неведомые символы. Лёгкий укус в поцелуе и прокатывающийся по рецепторам медный привкус крови, хриплый перевозбуждённый рык и новый катализатор.       Тело выгибается бессознательно и теряется пространство. Размытый взгляд улавливает только две созерцающие бури, лёгкую улыбку на губах. Входящие в плечи ногти, шипение от острой грани между болью и удовольствием. Более жёсткие толчки: наблюдение, улыбка шире от громкого крика, собранного поцелуем, его губами. Внутренние струнки натягиваются, и узелок, завязанный в самом начале, начинает с треском лопаться. Медленно, позволяя насладиться очередной волной жара, зарождающейся внизу живота и готовой взорваться и погрести под собой остатки разума.       Дыхание опаляет висок, прижимаются губы, собирая с мужской шеи соль испарины и удары стремительно грохочущего под кожей пульса. Скольжение языка по ярёмной вене и дрожь под пальцами в напряжённых плечах, волна мурашек, увлекаемая от места поцелуя по всему его телу.       Отталкивается, распрямляясь во весь немалый рост, оставаясь на коленях, рывком притягивая за бёдра. Резкие обрывистые толчки до упора выбивают воздух, заставляя скулить, скрести ногтями широкие запястья удерживающих за талию рук. Закушенные губы и острый привкус металла. Сладкий, острый, пряный… Толчок энергии с оттенками мяты проскальзывает по напряжённому телу срывая в бездну последние крупицы собственных чувств, оставляя только чистый экстаз от ощущения его в себе. До конца. До последнего.       Разрядка, прокатываясь по телу, срывает с губ крик. Задыхаясь от предельно быстрых глубоких толчков в попытке угнаться за мной, за этим стремительным потоком жара. Взрыв внутри, взметнувшиеся белые крылья и вторая вспышка жара привычно заполняет нутро, растекаясь в теле, сжигая дотла остатки нервов.       Опавшее сверху тело снова вдавливает в постель. Веду ладонями по вспотевшей спине, очерчивая кайму крыльев. Отчего-то улыбаюсь — подрагивают от ласки, как мои, открываясь во всю ширь. Просто надо гладить иначе…       Фенцио шумно потянул носом воздух, откатившись в сторону:       — Иногда меня мучают мысли куда страшнее, чем ритуал…       Я вскинула бровь, не в силах показать как-то иначе удивление:       — Какие?       — Что это сон, он закончится, и всё снова встанет на свои места. Разбирательство с Люцифером, соглядатай по воле администрации школы и совершенно чужая Виктория… Не моя…       Сдержав пакостливую усмешку, я чуть подняла руку, ущипнув ангела за бок:       — Сон прервался?       — Ты нарываешься, Вики…       Закатив глаза, подалась вперёд, прижимаясь к его боку:       — Кто бы говорил… — голова привычно устроилась на всё ещё натужно вздымающейся груди, слушая грохот сердца о рёбра, — Хватит потрясений на сегодня. Завтра их будет ещё больше…       — К сожалению… — устало протянул Фенцио, погасив ночник, — Спи, мой свет…       Я прочистила горло:       — Мне удалось найти Бонта… Точнее… он сам нашёлся, — прошептала я в темноту.       Фенцио вздохнул, запечатлев на моей макушке поцелуй:       — Догадался… Только не говори мне, где он… Хотя догадки есть, но проверять не стану. Скажешь, когда придёт время. Когда выбора не будет…       — Спасибо… — прошептала я, — Спасибо, что не ругаешься… И что не сдаёшь назад. Это важно для нас обоих.