"Sex Is Not Enough"

      

Oomph! feat. L'âme Immortelle — Brennen de Liebe

             Бонт завороженно смотрел на меня:       — Я даже не понял, как это произошло. Просто накатила усталость, а проснулся уже здесь. Ты так и не сказала, кто он и как это смог провернуть!       — Он тоже ангел, и его силы куда более развиты. В лагере становилось опасно. Если бы тебя обнаружили — вернули бы в башню. А так — перестраховались. К тому же, здесь хотя бы есть постель и какая-то менее спартанская мебель, книги…       «И уже скоро всё закончится… Ты переродишься либо в убийцу, либо в мессию. И я приложу все силы, чтобы всё шло по второму сценарию из возможных…» — с тоской подумала я, положив на стол стопку книг по психологии и бумажный пакет с провиантом. Бонт был недоволен «переездом», но чуть более доволен тем, что его передвижение с наступлением ночи никто не ограничивал. У стражи были занятия повеселее. Школа переходила на осадное положение. Создавались укрепления. Магические и обычные. Я лишь не совсем понимала, чем тут могут помочь физические. Крылья помогают преодолеть любую преграду, если только она не была приправлена стальным наконечником.       Сама я теперь ходила по школе с набедренными ножнами. На всякий случай и из серии: «А мало ли что, собственно…». С кинжалом я почти не упражнялась, но для собственного спокойствия лишним не стало. Скрытый юбкой с достаточным разрезом, он не мешался и почти не чувствовался.       — И всё же, мне не уютно, от того, что кто-то может вот так просто погрузить меня в сон! — ворчливо проговорил ангел. — Постоянное ощущение, что я опять усну навсегда или на долгие-долгие годы.       Я со вздохом обернулась к нему, сидящему на постели. Не знаю, что мной в тот момент двигало. Если бы это не выглядело со стороны нелепостью, зная, что он старше на тысячи лет, я бы сочла его ребёнком, которому хочется дать тепло. То тепло, которого я сама недополучила, но отчего-то было странное ощущение, что отдать его смогу точно и в нужной дозировке для самого Бонта. Хотя бы, чтобы ему не было страшно так, как теперь становится страшно мне самой.       На секунду замешкавшись, я подошла к постели и наклонилась над ним, обхватив лицо ладонями, заглядывая в ярко-серые глаза. Сказать хотелось многое, сделать ещё больше. В конечном итоге я со вздохом проговорила:       — Я приложу все силы, чтобы сон тебя больше не коснулся на столь долгий срок. И постараюсь сделать так, чтобы тебя миновала боль, — пальцы прошлись по пепельным волосам, гладя, словно ребёнка, в попытке успокоить. — Если же я причиню тебе её сама… прости. Иногда она является стимулом и лучшим учителем. Внутренняя, внешняя… любая. Главное — уловить свой предел и, пресытившись болью, нанести ответный удар обидчику.       Бонт удивлённо смотрел на меня минуты полторы, не решаясь двигаться и дышать, кажется. Робкое движение ладоней, накрывших мои руки на его лице. Взгляд стал серьёзным и проницательным:       — Что-то грядёт?.. — я со вздохом кивнула, — Мне будет больно?       — К сожалению. Но я постараюсь забрать часть твоей боли себе, — очередной порыв, и губы прижались ко лбу ангела, снова застывшего. — Мы должны быть сильными, чтобы ты обрёл заслуженную свободу. Понимаешь? Все мы сейчас, как ты прежде, в башне. Тысячи лет… Без права что-то изменить и выйти из опостылевших стен. Разве одна разделённая боль не стоит того, чтобы стены башни рухнули навсегда?..       Бонт сидел, закрыв глаза, всё ещё удерживая мои ладони на своём лице. Под щиты мягко скользнула энергия. Я не стала сопротивляться, понимая, что, как и Фенцио, возможно, он так успокаивался, понимал, что я не желаю ему зла. «Остаётся лишь верить, что он этого не забудет…» — подумала я, скользнув большими пальцами по его щекам.       Посерьёзневшая серость распахнулась, и он вздохнул:       — Ты странный демон, Тори. При всей отбрасываемой природе светлой части, в твоей душе невозможно оказаться, не зажмурившись. Есть риск ослепнуть от чистого сияния, — он чуть нервно улыбнулся. — Ты права… Права в том, что свобода стоит дорого. И боль… малая за неё цена. Только пообещай быть рядом, когда всё начнётся…       Я кивнула, снова тронув поцелуем его лоб:       — Обещаю.       «У меня нет выбора. Мы связаны… Возможно больше, чем даже планом твоей тёмной половины…» — подумала я, отступив от него на шаг и нервно озираясь. По рецепторам прошла третья энергия. Я чувствовала её прежде у себя в комнате. Бестелесный… По рукам пошли мурашки, поднимая волоски на теле. Успокаивало лишь то, что он пока безвреден. Ритуал приближался, и демоническая часть становилась всё более отчаянной и храброй в своём стремлении обрести свободу. Мне было сложно его винить… Но и злости, увы, это не убавляло.       — Иди. У тебя занятия… — бесцветным голосом проговорил Бонт.       Молча кивнув, я покинула заброшенную башню и взмыла над школой, чтобы немного запутать следы, на случай, если кто-то следил. Шансов было мало. Поиск Бонта перестал быть первостепенной задачей. Сейчас важнее было выдержать нападение на школу, если такое всё же будет. Шансы были невероятно велики и ожидание взрыва в момент сидения на пороховой бочке лишь действовало на нервы.       Привычка, как выясняется, прививается за месяц. Оказавшись на крыльце, я по проторенному маршруту завернула на этаж преподавательских кабинетов, направляясь к Геральду. Фенцио уже был где-то в классах. Требовалось отметиться, что я готова к учебному процессу. Однако, демона на месте не оказалось. Я удивлённо вскинула брови и поплелась на занятия. Стало даже обидно — раньше меня дожидались для заветной галочки, а теперь… «Уокер, уйми свою гордыню. У них без тебя задницы горят в предвкушении войны…» — шикнул внутренний голос.       Уже на этаже аудиторий, я увидела наконец Геральда и сверкая пятками побежала к нему:       — Отчитываюсь, что жива, ни во что не вляпалась и иду на занятия! - Бодро отрапортовала я.       Демон расхохотался:       — Рад за тебя. Вот только наблюдение сняли.       «Мама, мать твою, мою бабушку…» — вызверился внутренний голос.       Я сморщилась:       — Плевать. Мне так удобнее. Алиби, на случай, если где-то кто-то навренётся на банановой шкурке, а виновата будет Уокер…       Геральд насмешливо развернул меня за плечо, подтолкнув для ускорения в спину:       — Иди, «алиби», а то опоздаешь…       С улыбкой и спокойной душой, я пошла в сторону учебной аудитории. Планировалось практическое занятие с Мисселиной. Преподаватель, в основном работавший в теории, которого обстоятельства вынудили перейти к практике, выглядела нервной и была бледна. Она сидела за столом, постукивая карандашом по стопке пергаментов, лежащих перед носом. На моё счастье, до начала урока была ещё пара минут, и я привычно шмыгнула за первую парту, выжидательно глядя на пустой стол. Тоже непривычно. Заботливая учительница, как правило, раскладывала перед каждым методички для упрощения подачи материала. Сегодня всё было как-то иначе.       Прошла пара дней с последних событий. Меня миновали встречи с матерью, зато возобновились занятия с Миндером. Тот оказался не слишком доволен тем, что из-за происходящих в школе беспорядков самообучение я почти забросила. Словом, за двое суток у меня было четыре тренировки. Да ещё таких, что едва хватило сил доползти до постели. При желании, уснула бы на лавке, но была рада. Рада потому, что на моём примере тех, у кого не открылся талант, стремительно распихали по стражам, которые обучали молодняк владению оружием.       Уже начался урок, все расселись по местам, не решаясь прервать тишину. В аудиторию вошёл Дино и ещё несколько ангелов. Они выстроились за преподавательским столом в ожидании начала. Мисселина продолжала созерцать пространство расфокусировано.       Дино деликатно кашлянул, привлекая её внимание:       — Урок начался. Пора приступать.       Учительница встрепенулась, выдавив виноватую улыбку, карандаш замер над пергаментами. По кабинету прокатился вздох, и она отложила принадлежность, оглядывая класс:       — Да, начнём… пожалуй, — взгляд стал уверенным и твёрдым. — Сегодня вы будете учиться блокировать сознание на чтение мыслей. Вашими противниками будут прирождённые, чтобы вы смогли в полной мере ощутить, как это происходит. Все они владеют навыком чтения по глазам в совершенстве…       Раздался робкий голос с «галёрки», и я едва не хохотнула от вида той же самой Непризнанной, что перебила когда-то Фенцио.       — Но мы уже изучили чтение и блокировки сознания…       Мисселина удивлённо вскинула брови:       — Когда это?!       Девушка шумно сглотнула:       — Месяца три назад. Ангел Фенцио проводил практики для Непризнанных. Мы это уже освоили.       Учительница на мгновение побагровела от волны сдерживаемого гнева, но всё же смогла взять себя в руки и смиренно кивнула:       — Что ж, может оно и к лучшему. И всё же, давайте повторим его уроки и закрепим материал, если вы не против… — прерывая споры, проговорила ангел. — По завершении практик просто посидите тихо, прошу вас…       Все согласно закивали. Я улыбнулась, радуясь возможной передышке, однако ко мне без предисловий подошёл Дино. Он опустился рядом за свободную парту и чуть склонился к моему уху. Я ждала речи, но ангел, кажется, не мог подобрать слов, либо привычно долго обдумывал и принимал решение. В конце концов его дыхание колыхнуло мои волосы, и он тихо произнёс:       — Я не знаю, в чём причина, что ты ещё не сказала отцу о том, что я… сошёлся с Ости, но спасибо.       Вскинув бровь, я повернулась к нему:       — С чего бы мне с ним это обсуждать? У нас только учебные отношения и ничего сверх…       Красноречивый взгляд заставил меня умолкнуть. Стараясь не краснеть, я отвела глаза.       — Ладно, это не моё дело, как минимум до тех пор, пока ты в безопасности от его поступков, — проговорил Дино. — Развернись ко мне, попрактикуемся, и я от тебя отстану.       Я кивнула, со вздохом развернувшись к нему лицом, и без предисловий уцепилась за зрачки. Техника была отработана, но вот практики с незнакомцами у меня не было. Только с Фенцио и остальными студентами. Был ли Дино для меня чужаком? Этого я не знала, однако, кажется, к такому напору он был не готов. Чернота зрачков вокруг серо-голубой радужки привычно начала сливаться с окружающим мраком и погружение в прошлое, в память оказалось на удивление лёгким, безболезненным. Не так, как это проходило в столице с его отцом при насильственном чтении. В тот раз роль играло то, что я выдернула то, что он старался прятать. Воспоминания же Дино, похоже, были подняты со дна не так давно…       Я оказалась в теле Дино. Судя по высоте школы и переходов, он был ещё мал. Вокруг бегали и другие маленькие ангелы. Время отдыха в школе для тех, кто только в неё пришёл. Взволнован, немного смущён. Прежде он не встречал такого количества детей сразу. Таких же, как он сам.       События начали разворачиваться с появлением Фенцио. Мне захотелось поёжиться, податься вперёд, обнять, но запертое в теле Дино сознание продолжало плыть по течению. Дрожь в отцовских руках пугала, растерянное лицо того, кого он привык видеть несокрушимым и сильным. Защитой и главным примером для себя.       —...Я совершил ошибку…       В поле зрения показалась высокая длинноволосая женщина в тёмно-сером платье с серыми же крыльями. На её запястьях в честь окончания школы были завязаны длинные голубые ленты — символ принадлежности Раю. Мне хотелось отвести глаза, спрятаться, сбежать, только бы не слышать, только бы не ненавидеть мать больше, чем уже есть. Даже зная… теперь уже наверняка зная, что она просто попала под раздачу, как и я, волей Мальбонте. Искреннее удивление и непонимание собственной вины в чужом горе, словно так всё и должно было произойти.       Я усмехнулась внутренне, услышав знакомые слова:       — …Ты настоящая лисица, Ребекка…       Произошла метаморфоза, и безучастное лицо, застывшее во времени и возрасте исказила гримаса ненависти. Длинная тирада, завершившаяся словами, которые окончательно разрушили иллюзию:       — …Я надавлю своим каблуком на горло бессмертных и буду смеяться над тем, что вчерашняя смертная поставила их на колени… И даже ты не сделаешь мне больно… Ведь ты первым и угодил под мой каблук, Фенцио…       Из воспоминаний выбило, когда он шатнулся вперёд, в последний раз целуя губы, которые больше ему никогда бы не ответили…       Рассыпающееся воспоминание, разлетевшееся осколками, заставило меня всхлипнуть и судорожно спрятать лицо в ладонях. Перед глазами снова появился уже взрослый Дино, школьная аудитория… Меня била мелкая нервная дрожь. Мысли складывались в единую картинку. С этого момента всё началось. С разговора в школьном дворе началось обрушение того, кто теперь через ненависть и преодоление себя учился не причинять боли свыше того, что уже успел. А после они вернулись в столицу… И в памяти вспыхнуло уже то, что я нашла в воспоминаниях Фенцио.       Сглотнув, я, не открывая глаз, отняла руки от лица:       — Я не… прости, я не должна была лезть так глубоко.       Дино с усмешкой ответил:       — То, что вспоминалось недавно, легче вытащить из чужой головы. Я почему-то вспомнил эту историю несколько недель тому назад. Знаешь, я… — он умолк, и я распахнула глаза, внимательно глядя на него в ожидании продолжения; он вздохнул, — Я почему-то пытался подставить тебя на место Ребекки. Не получилось.       — За что? — хрипло спросила я почти шёпотом. — Ведь боли я ему не причиняю.       Он качнул головой:       — Знаю. Ты не способна делать больно тем, кто этого не заслужил. Вопрос только в том, заслужил ли отец такие поблажки, или…       Я потянула носом воздух, отрицательно мотнув головой и гоня подступающий гнев. Обсуждать это с ним я не хотела. У каждого из нас была своя правда. И в отличие от парня я знала куда больше. Уловив мою реакцию, он умолк, проницательно глядя на меня.       — Пробуй считать мою память и закончим на этом, пожалуйста, — хрипло ответила я.       — Пробуй? — он насмешливо вскинул брови. — Ты не слишком самоуверенна?       — Сейчас узнаем.       Сев ровнее, я расслабленно распахнула глаза, прекрасно зная, что Дино не добьётся ничего. Если даже Фенцио успеха не достиг, значит змеиный яд татуировки работал без сбоев. И всё же парень продолжая усмехаться выцепил мои зрачки. Бравада начала испаряться на второй минуте. Он нервно заёрзал, пытаясь пробиться. Не выходило.       — Странно…       — Я самоуверенна? — приподняв уголки губ, поинтересовалась я.       Дино нахмурился:       — Я не могу тебя прочесть… Как не усиливал напор, но пробиться не удалось. Даже отголоска в памяти нет, — он внимательно осмотрел меня на наличие амулетов, но ничего не нашёл, зато отметил новую деталь, выглядывающую из выреза платья. — Что это за татуировка?       Хмыкнув, я поднялась из-за парты:       — Символ. Символ проигравшего победителя. Я первой пришла к змею во время соревнования, но не стала его убивать. В благодарность за сохранённую жизнь он дал мне противоядие от воздействия на разум, которое стало татуировкой… — поджав губы, я сложила руки на груди, — Правда, Моника его потом всё же прикончила.       Дино озадаченно смотрел на меня:       — Ты когда-нибудь перестанешь меня удивлять?.. Это очень полезная сила, Виктория. Особенно с учетом обстоятельств. Не думаю, что без этой татуировки ты могла бы скрывать всё…       Я красноречиво вскинула бровь:       — Мы возвращаемся к тому, что ты намеренно меня выводишь. Можешь поинтересоваться у Геральда — пробить мои щиты и считать память он не смог даже до того, как я получила татуировку. А теперь, извини… — я отошла от парты и обратилась к Мисселине, — Я могу покинуть класс до окончания урока? Практику мы завершили.       Учительница удивлённо посмотрела на кивнувшего Дино и неуверенно перевела взгляд на меня:       — Хорошо, но вернись до того, как урок закончится. Или сразу приходи к лестнице в фойе. Будет… собрание… — она поджала губы.       Выдохнув, я побрела к выходу. Когда дверь за спиной закрылась, я прислонилась к стене, раскидывая по школе сеть. Главным опасением было то, что Фенцио ведёт урок. Но… нет. В кабинете. Пустые коридоры позволили мне беспрепятственно добраться до нужной комнаты. Я уже было занесла руку, чтобы постучать в дверь, но она распахнулась без этого. Молчаливый кивок, он отступил в сторону, позволяя мне прошмыгнуть внутрь.       На столе стоял кубок. Тот самый кубок из видений, подосланных Бестелесным. Я прикрыла глаза, пытаясь унять дрожь. Разрывала новая волна паники. Меньше получаса назад я увидела память Дино и хотела разреветься от боли. Теперь же ей на смену пришло понимание, что события начнут разворачиваться в ближайшие часы. Я сжала руки в кулаки, запуская ногти в ладони, чтобы немного отогнать болью панику. За спиной щёлкнул замок и провернулся ключ в двери.       — Последний шанс отказаться от затеи, Виктория… — тихо проговорил ангел.       — Мы должны это закончить, — я опустила голову, глядя в пол, голос дрожал. — Только…       Мягко поддетое пальцами лицо, и серые глаза заглянули в душу:       — В чём дело?       — Я обещала, что… Бонту не будет больно. Это возможно?       Фенцио вздохнул:       — Не знаю. Действительно не знаю, — привлекающее в объятия движение. — Что-то подсказывает, что дело не только в страхах Бонта, мой свет…       Я уткнулась лбом в его плечо и закрыла глаза. Перед внутренним зрением проплывали картинки воспоминания Дино. Жалости показывать было нельзя. Могло ранить. Я лишь крепче обняла его в ответ за пояс, успокаивающе скользнув пальцами по спине, чуть задевая белые крылья. Отвечать не хотелось, но по кабинету вязко начало растекаться напряжение.       — Я… я прочитала воспоминания Дино. И увидела то, что не должна была. Вашу ссору с матерью. Последнюю. Стало… больно.       Терпеливый вздох, руки на плечах сжались крепче:       — Сейчас это меньшее, что меня волнует, — спокойно проговорил Фенцио. — Всё это утратило значение. Теперь утратило и даже вспоминать уже не больно. Прошлое осталось в прошлом. Теперь необходимо создать будущее, которое будет чище и светлее.       — Справедливое, — тихо продолжила я.       — Мы справимся, — твёрдо произнёс он, и я подняла взгляд, недоверчиво вглядываясь в уставшую, но уверенную улыбку. — Должны справиться.       Эти слова были для меня почти мантрой. Твердила их днём и ночью себе и ему. Убеждая, уговаривая, обещая, что, достигнув цели, обретём куда больше, чем можем потерять. Не только из эгоизма и желания удержать всё в своих руках, не расставаться, когда придёт время занять свои ниши в жизни фракций. Почти молитва, почти гипноз для двоих. И сейчас… сейчас я в это поверила. Просто потому, что эти слова произнёс Фенцио, прежде лишь удручённо качавший головой из-за того, до какой степени это было опасным.       Я привстала на цыпочки, потянувшись к его губам и пытаясь до конца поверить в сказанное. Всё переставало быть отдалённой перспективой. Отсчёт пошёл уже не в днях, а в часах или даже минутах. Наваливались страхи. Нелепые и в то же время обоснованные. Страх смерти, страх что-то забыть, опоздать, не вынести, расстаться, потерять… На день, неделю, месяц… навсегда?.. Приходилось судорожно очищать голову от этого сора. Это лишнее, это отодвигает цель и мешает. Не позволяет полностью уйти в нужное состояние…       Тёплые губы приоткрылись… Пожалуй, впервые на моей памяти с ним рядом это было чистое чувство. Не вожделение, не страх, не гнев и не многое другое. Так была впервые почувствована его любовь. Слова были произнесены в Рождество без опасений, но ощущения… Когда всё начиналось со страсти, с боли и с попытки отпустить чужое предательство. Оставить прошлое там, где ему давно было самое место. Поцелуй с обещанием: «у нас всё получится, мы справимся, всё будет хорошо…». По щеке скользнул палец, смахивая сорвавшуюся слезинку. Движение губ, впивающихся уже всё более порывисто и жизнеутверждающе. С оглядкой вперёд. Язык прочертил верхнюю губу, нижнюю. Сплетение, и сбилось дыхание. Сместившаяся на затылок ладонь не позволяет отстраниться и всё входит в замкнутый цикл. Руки, губы, дыхание и частые удары сердца в прижавшемся теле Фенцио.       Отстранился первым, продолжая поглаживать пальцами моё лицо:       — Когда всё начнётся, прошу, будь осторожна. Переоденься во что-то удобное, возьми всё оружие, зелье регенерации, амулет для поиска меча, повтори формулу на всякий случай, — он мельком взглянул на часы. — Пора. Вот-вот начнётся собрание в вестибюле. Я сделаю всё, что от меня зависит…       Прикрыв глаза, я молча отступила. Кивок. Хочется столько всего сказать, но я понимаю, что это будет стимулом выжить. Самым сильным из возможных. Торопливые шаги к запертой двери, два оборота ключа в замке, ладонь легла на медную ручку, и я всё же проговорила, не удержавшись:       — Живи для меня, что бы не случилось. — голос сорвался на хриплый обрывистый шёпот: — Я люблю тебя…       — И я люблю тебя, Виктория.       Я вышла из кабинета, чувствуя, как подрагивают руки. Нужно было успокоиться, снискать свою спокойную адекватную часть. Мне нужен был холодный расчётливый ум, а не белка-истеричка, которая поминутно ждёт взрыва. Время истекает? Пускай. Я успею и смогу всё, что потребуется. И просто умереть мне не позволят. «В мире, где тебя считают безнадёжной, можно надеяться не только на себя?» — бредя к вестибюлю, думала я.       В зале уже собралась почти вся школа. Даже демоны. Я отыскала глазами Мисселину и встала к своей группе, ожидая, как и все прочие. Послышался привлекающий внимание свист. Я чуть повернула голову, увидев махнувшего рукой Ади. Извинившись перед преподавателем, я пошла к демону и тут же угодила в объятия. Чертёнок со вздохом приобнял меня за талию, скривившись от вида лестницы:       — Делаю ставку на то, что «утка» будет снова проедать нам уши о тирании Сатаны и предательстве демонов.       — Моя бы воля, отправила бы его на пенсию. Мало того, что мы в положении заложников, так ещё и до кучи эти идиотские собрания, обязательные к посещению. Я бы лучше весь день сидела на занятиях Фенцио, — подошедшая Мими бросила хмурый взгляд на вершину лестницы, — чем слушать его хвастливые захлёбывающиеся восторгом речи о том, какой у нас директор хороший.       Я выдавила улыбку:       — Может, он скромен в быту…       — Угу, ещё скажи молится перед сном и не сквернословит. То собирался в отставку, то теперь чуть ли не наместник Шепфа в стенах школы…       Рассмеявшись, я покачала головой. Первые ряды начали затихать, расслышав шаги. Тишина усиливалась, опускаясь вязкой толщей, словно я начала глохнуть. Словно шёл великан, однако это лишь резонировали мраморные стены и высокие потолки, отражая звук, словно раскаты грома. Стук каблуков. Эти шаги я успела выучить, и по спине потёк отвратительный холодок.       Мать вышла на середину лестницы, окинув всех надменным ледяным взглядом:       — Спасибо, что собрались.       Поведение уже не как у пленницы. Словно не было заточения. Никаких оков, никаких нитей на крыльях. Свобода, выкупленная ценой жизни адмирона, а прежде возвышение… ценой будущего Фенцио. Меня обуревали всё более сильные желания сбить эту маску, показать истинное лицо той, кто готов пролезть по головам, но не запятнать и края своей юбки.       Она хотела было продолжить, но по вестибюлю пронёсся возмущённый ропот. В сложившейся обстановке ни её вид, ни показное хладнокровие спокойствия не добавляли. Лишь стало хуже. У демонов всё ещё бурлил гнев в крови, они были заперты в школе без права покинуть её стены, когда вчерашняя пленница свободно разгуливает по коридорам, ещё и созывает студентов на разговор. Самоуверенность на грани с самоубийством.       Она нахмурилась, подняв руку и призывая к тишине:       — Я собрала вас, чтобы попросить прощения за свою ошибку, — все поражённо замолкли, ожидая продолжения. — Можно было бы начать оправдываться, пытаться обелить свою репутацию, но словам веры нет. Потому, скажу так: даже сильные могут дать слабину.       «А слабину ли ты дала?» — насмешливо подумала я. Откуда-то из толпы вылетела аналогичная по своему содержанию реплика. Пробрал хохот, но я его подавила, продолжая неприязненно сверлить её взглядом. Остальные, правда, эмоций не прятали. Зал от смеха содрогнулся, кажется. Но мать это даже не сбило с мысли и не тронуло, кажется. Она лишь выпрямила спину, бросив на учащихся полный надменности взгляд.       — То… происшествие не повод для обрушения тысячелетних постулатов, которые привели вас к миру и процветанию. Сатана требует моей казни не ради Равновесия, а лишь для собственного удовольствия. — она поджала губы, проговорив громче: — Показать свою силу, власть, влияние… Доказать, что не утратил хватку за века правления. Вот только сильным не требуется ничего доказывать. Они уже всем всё давно доказали. Эта война может стоить всем трём мирам излишне дорого. Война амбиций и утешения собственного эго…       Снова злой ропот, прокатившийся по демонической половине школы. На сей раз даже Геральд сверлил её едва ли приязненным взглядом. Первые гневные выкрики, заглушающие её речь. В полемику стали вступать и ангелы. Я с удивлением прислушивалась к толпе, улавливая слова поддержки, а не попытки осадить. Многоголосый гул оглушил лишь на мгновение. Вновь повисла тишина, когда из толпы вылетел цветок, упав к ногам Ребекки.       — О-о-о… начинается… Это чёрный обелиск. — встревоженно протянула Мими.       Мать сморщилась, поднимая чёрный цветок с пола:       — Кто это кинул?!       Снова ропот, но, разумеется, никто не признался.       — Что это за хрень ещё? — тихо спросила я.       Позади стоял Дино, так же тихо ответивший мне:       — Когда восстанавливалось перемирие меж сторонами Равновесия, возводились белые обелиски. Символ победы. Но стоило схваткам вспыхнуть вновь, как эти символы разрушали. На их развалинах стали появляться магические цветы, которые по форме напоминали обелиск, но только лишь черного цвета. Снова символизм — неосознанный цвет краха и уничтожения. Эти цветы имеют в нашем мире значение ненависти и правосудия.       Я перевела взгляд на мать, гневно взирающую на студентов с цветком, стиснутым в руке:       — Вы ведёте себя хуже земных детей!       — И давно ли ты земных-то видела?.. — с кривой усмешкой спросила чуть ли не шёпотом.       Терпение демонов лопнуло. Чернокрылые хлынули на лестницу, тесня Ребекку к статуе. Всё более ожесточённые лица, сжимающиеся в кулаки руки. Я осталась стоять, не решаясь больше вмешиваться. Блокатора её таланта поблизости не было. «Справится, или просто задавят массой?..» — едко поинтересовался внутренний голос, невзирая на всё же плещущееся где-то в глубине желание защитить и обезопасить. Взгляд невольно сместился к обычно прерывавшему все попытки бунта Геральду. Тот продолжал стоять.       Ребекка сделала несколько непроизвольных шагов назад, выставив перед собой руки. То ли готовясь дать отпор, то ли в попытке защититься от приближающейся толпы. Из-за угла показались архангелы, прикрывшие её от подступающих разгневанных демонов. Она снова надменно дёрнула подбородком и отступила под защиту охраны, которая помогла ей покинуть зал.       «Она реально не соображает, что своими словами и действиями лишь хуже делает?..» — встревоженно подумала я, двинувшись следом за ней. Нагнать удалось уже в крытом внешнем коридоре школы. Она услышала шаги ещё до того, как я окликнула. Обернулась и кивнула архангелам, чтобы те отошли в сторону. Я беспрепятственно подошла ближе, готовясь высказаться.       — Обстановка не из лучших… — спокойно проговорила мать.       — Вашими стараниями, серафим. — ответила я. — К чему было добавлять угля в и без того незатихающий пожар ненависти такой речью? К чему этот фарс и наглость? Вы позволяете себе разгуливать по школе, когда должны были понести наказание, как и Винчесто…       Она сморщилась:       — Нашей вины не было! Уж тебе-то это должно быть известно не меньше других, — она раздражённо дёрнула подбородком, снова совладав с лицом. — Это проблема демонов, что ведут себя как покорное стадо, которым легко управляют.       — Это общая проблема. Вместо того, чтобы исчерпать конфликт, вы подливаете масла в огонь, унижая Сатану и его подданных. — теряя терпение выпалила я.       Мать криво усмехнулась, смерив меня уничтожающим взглядом:       — Ты защищаешь демонов мне назло или потому, что действительно определилась с тем, к кому хочешь примкнуть?..       — С каких пор вам нужна моя поддержка или защита? В темнице я услышала достаточно, как и уже утром следующего дня после нападения легиона демонов.       Снова холодный пренебрежительный взгляд:       — Я не нуждаюсь ни в том ни в другом, тем более в твоём исполнении, — она сложила руки на груди. — Значит хочешь быть всё же демоном? Стать под знамёна того, кто тебе без предисловий шею свернул?.. — она усмехнулась, — Наслышана… Думаешь, оступившись раз, он позволит тебе второй?.. Наивная. Твоими костями побалуют гончих…       «Господи, когда ж я уже увижу этих долбанных собак, которыми все так пугают?..» — обиженно прогундел внутренний голос.       — Демоны хотя бы честны.       — Ты выбираешь заведомо проигравшую сторону, — с сожалением произнесла мать.       Поджав губы, я посмотрела в её глаза почти с отвращением:       — Я принимаю сторону того, кто не позволил бы связи ангела с демоном оборваться казнью. Мальбонте…       Мать шагнула вперёд, угрожающе прошипев в моё лицо:       — Умолкни, и никогда больше этого имени не произноси. — в крытом переходе становилось всё более людно, она раздражённо махнула архангелам, отпуская их, и снова взглянула на меня: — Пройдёмся.       Она развернулась, не дожидаясь отказа или согласия, и пошла в сторону парка. Снова. Мне оставалось лишь закатить глаза и брести следом. Однако, маршрут сменился. Она неожиданно свернула в сторону сада Адама и Евы и подошла к статуе Равновесия. Мраморная беседка давно была отмыта от крови Лоры. Я знала, от чьей руки она пала, и почему-то не испытывала ничего, кроме горечи. «Просто не наша вина… Не сделал бы он — сделал бы кто-то другой. И едва ли Маль не отомстил бы за отказ… Убив Дино, например… Не было выбора…» — словно силясь себя убедить, думала я, — «И тогда он сломался бы окончательно…».       Ребекка опустилась перед статуей на колени, сложила в молитве руки и замерла. Закрытые глаза, неподвижные губы. Статуя у статуи. И не известно, какая из них имела сердце. Сдерживая кривую усмешку, я сложила руки под грудью и прислонилась плечом к мраморной колонне, наблюдая эту идиллическую картинку.       Она поднялась на ноги, отступив к скамье и сев на неё, собираясь с мыслями. Я не выдержала:       — Каково это, серафим, молиться Равновесию, о которое вы вытерли ноги, пожертвовав адмироном, который вас любил?.. Или молиться Шепфа, который своим бездействием привёл к тому, что за прошедшие века всё стало рассыпаться в труху под гнётом вполне реальной опасности?..       Мать продолжала молча разглядывать статую. Прозвучавший голос показался чуть охрипшим:       — Мне не нравится столь официальное обращение от своей дочери.       — А мне не нравилось пренебрежительное отношение матери с того момента, как я здесь оказалась, — ответила я спокойно. — Не нравилось, что я как недостойная копия… Негатив от идеального снимка. Вы не сделали и шага навстречу, пока не стало излишне горячо…       — «Ты». — требовательно поправила она. — На «ты», Вики… Виктория.       «Уже лучше… Но если она ещё раз назовёт меня «Вики», вернёмся к официозу и задушим им до кровавых соплей…» — подумала я.       — До первого разноса. — я кивнула.       Она окинула меня почти насмешливым взглядом, но не стала спорить. Глаза снова переметнулись к статуе и стали ледяными:       — Когда я попала в эту школу, часто проводила время именно здесь. Это помогало привести мысли в порядок. Молиться я стала позже… но и это утратило свою функцию, когда пришло понимание, что вера ничто иное, как обманка. Всё только в моих руках… в наших, — она умолкла и со вздохом продолжила, сменив тему с такой резкостью, что я вскинула брови. — Бонт сбежал, и его даже не ищут. Кроули хватается за десяток дел, но не в состоянии довести хоть одно до конца. — взгляд скользнул по мне: — Почему у меня острое ощущение, что ты как-то связана с его побегом?..       Я закатила глаза:       — Господи, у тебя дочь, а не сын, если ты забыла… Я была у себя, когда ангел сбежал. С маской на лице и накрашенными ногтями. Какое ещё алиби ты хочешь узнать? Геральда позвать, чтобы подтвердил запах лака и посмеялся над моим зелёным панцирем на физиономии, когда они обыскивали комнаты?..       Она сморщилась:       — Эту историю я уже слышала. Скажи мне, где прячется мальчишка.       Я улыбнулась от такого откровенного давления:       — Понятно, вспышка материнской любви снова вылетела в трубу, обнажив истину. Лишь поиск информации и никакого желания сблизиться.       — Я могла бы это узнать, проникнув в твоё сознание. — холодно проговорила мать, — Но предоставляю тебе право быть честной со мной.       Азартно потерев руки, я шагнула вперёд, наклонившись так, чтобы наши лица были на одном уровне:       — Валяй… Что найдёшь — всё твоё, мамуля, — она удивлённо вскинула брови, но уставилась в мои зрачки. Минута, вторая, пять… у меня уже начала затекать спина, когда Ребекка неверяще хлопнула глазами. — Не вышло? Жалость-то какая. Мне вот интересно: теперь я снова выпаду из круга твоего внимания, не дав никакой полезной информации?       Мать помотала головой:       — Как это возможно?       — Возможно, — отрезала я. — Не имеет значения. Ни ты, ни кто бы то ни было в мою голову не проберётся. Что насчёт второй части моего вопроса?       — Что ты хочешь от меня услышать? Что мне жаль? Что я должна была примчаться в первый же день с оркестром и ковровой дорожкой встречать тебя вместо Мисселины у обрыва? — устало поинтересовалась она.       Я поджала губы, стараясь не выдать обиды:       — Судя по всему, ты даже улыбнуться мне не в состоянии или что-то приятное сказать. А дорожки и оркестр своему тщеславию оставь, — снова прислонившись к мраморной колонне, я уже без всяких эмоций поинтересовалась. — Зачем ты всех подталкиваешь к войне? Она тебе выгодна?       В глазах матери вспыхнула мимолётная заинтересованность. Маршрут был выбран верный. Однако, скорее всего достоверного ответа я не получу. И всё же она расправила плечи и золотые крылья за спиной чуть приоткрылись от этого жеста:       — К чему этот вопрос? — прозвучало резко, словно желая всё же избежать неуютной темы.       — Для общего развития. В чём твоя выгода от предстоящей мясорубки?       Проницательный взгляд, не сумевший пробиться в мой разум, попытался считать жесты, но я оставалась расслабленной и беспристрастной. По беседке пролетел её вздох:       — Откровенной выгоды в ней нет. Скажу лишь, что я её не боюсь и, если я увижу в ней пользу для себя — выжму всё до капли. Это назревает давно, и я готова к любому исходу. — она прижгла меня почти оскорблённым взглядом: — Но подвожу к этой «мясорубке», как ты изволила выразиться, совсем не я.       Я подняла руки в жесте отступления:       — Вопрос исчерпан. Ведёшь не ты, но свой процент срубишь. Я уже даже почти привыкла. Только впредь не удивляйся, что я по другую сторону осадного рва, мама…       Хотелось продолжить, но моё внимание привлёк шум во внутреннем дворе школы. Удивлённо вскинув брови, я напрочь забыла о существовании матери и побрела в сторону нарастающего гула голосов. Они уже почти срывались на крики. Уже у поворота Ребекка нагнала меня, и мы почти одновременно выскочили из-за живой изгороди сада. Шум усилился, лишившись преграды.       Мать без промедления, словно час назад её не пытались пустить в расход, шагнула к орущей друг на друга толпе ангелов и демонов:       — Что здесь происходит?.. — спорящие умолкли, расступаясь и пропуская её вперёд.       На одной из стен школы криво и размашисто было выведено: «Мальбонте был прав?».       Побледнев, мать развернулась к собравшимся одним движением, словно марширующий солдат. Гневно поджатые губы. Взгляд скользил по лицам студентов, и я буквально видела, как в их глазах мелькают последние считываемые ею воспоминания. Без усилий, без напряжения. Так же, как Фенцио в самом начале. Чуть ли не с усмешкой и азартом. Она разъярённо упёрла руки в бока, поняв, что при желании даже всех не проверит.       Появилась презрительная усмешка:       — Ну же, храбрецы! Кто ответит на этот вопрос?.. — все молчали, и её взгляд наткнулся на меня, — Виктория, как ты считаешь, прав ли Мальбонте, что демонов притесняют и Равновесие уже утрачено?       «С огнём играешь…» — насмешливо подумала я. Кажется, мать подумала о том, же, считав в моих глазах сарказм и ведро иронии, готовые сорваться с языка. Выражение лица стало каменным в предвкушении, что я сейчас снова ляпну какую-нибудь хрень, о которой она пожалеет. Я широко улыбнулась, давая понять, что Ребекка угадала.       — Мальбонте — спорный персонаж. По мнению общества, он был ошибкой и опасностью. Однако не стоит забывать, что своего пути он не выбирал. На мой взгляд он явственный пример столь желанной справедливости. Предвестник нового Равновесия и его исходная точка… Он не меньше демон, чем ангел, а значит, его идеи правильны…       Раздалось улюлюканье со стороны демонов и даже некоторых ангелов. Это внушило мне какую-то смутную надежду на то, что в результате возрождения полукровки вся эта честная компания не поубивает друг друга, а хотя бы попытается задуматься о том, что всё может быть иначе. Взгляд мазнул по Дино и Ости, молча стоящих рядом, не решаясь присоединиться или опровергнуть нарастающий гул толпы. «Хотя бы в них я могу быть уверена…» — почему-то подумала я.       Мать раздражённо скривилась, складывая руки на груди:       — К сожалению, моя дочь так же подвержена бунтарству, — она со вздохом махнула рукой в сторону входа в школу. — Что ж, возвращайтесь в школу. Полагаю, занятия ещё не закончены.       К моему удивлению, перечить ей никто не стал. Студенты спокойно уходили в школу, посмеиваясь над провалом «несокрушимого серафима» по воле языкастой дочери. Я с усмешкой чувствовала благодарные хлопки демонов по плечам и спине. Мои занятия на сегодня закончились. Стоило перевести дух. Не желая больше задерживаться, я шагнула в сторону дверей и уже представила, как сяду за зубрёжку формул и рун для подготовки к ритуалу, но…       Перед глазами всё поплыло и неожиданно померкло. Я слишком расслабилась и недостаточно внимания уделила щитам. По нервам прошёл ток, и перед глазами ярко и контрастно всплыла картинка подсылаемых Мальбонте видений. Ещё ярче и отчётливее. Снова вкус пепла горящего дерева, лязг капель крови, разбивающихся о дно чаши, которую я сегодня видела в кабинете Фенцио. Подкатил комок тошноты к горлу. Шатнувшись, я зажмурилась, мотая головой и облокотилась спиной о стену. Поверх всего этого перед смеженными веками промелькнуло лицо Люцифера, отчаянно что-то кричащего.       Я дрогнула, сползая по стене на пол. Головокружение отступало неохотно. Я выделила часть шкалы резерва, чтобы восстановиться как можно скорее. «Люци всё ещё в башне… Стоит наведаться… Узнать хотя бы, как он…» — разлепив глаза, подумала я. Ноги слушались плохо, но удалось подняться. Коридор опустел удивительно быстро. На меня, кажется, даже внимания никто не обратил. Я со вздохом посмотрела на башню и уверенно направилась ко входу.       У ворот стояла пара стражей-архангелов. При попытке пройти внутрь, они скрестили перед моим носом билли.       — Куда?..       Я вскинула брови состроив невинную гримасу:       — Навестить Люцифера. Группа поддержки, исповедь… Вдруг покается в грехах и примкнёт к Раю, неся слово Шепфа в рогатые массы.       Над башней прокатился созвучный хохот стражей. Один из них, всё ещё улыбаясь, окинул меня внимательным взглядом:       — Это та ученица Миндера, которая Саферия на ступеньках отходила, как молокососа, — он посмотрел на своего напарника, тот, продолжая посмеиваться, кивнул. — Проходи, но быстро и без глупостей. Договорились?..       Я радостно кивнула:       — Если будет орать, сделайте вид, что не услышали, — чуть отведя в сторону юбку, продемонстрировала край ножен на бедре. — Пальцем больше, пальцем меньше…       Снова хохот, второй страж прокашлялся, утирая выступившие слёзы:       — Главное, голову отрубить не пробуй. А то знаем мы…       «Миндер… трепло…» — беззлобно улыбаясь, подумала я, рванув по лестнице в сторону темниц. На этаже было тихо. Меня пробрала нервная дрожь от воспоминаний о сырых камерах и спёртом воздухе, пахнущем плесенью. На всякий случай отведя край юбки, я положила ладонь на рукоятку кинжала и побрела вперёд. Становилось холодно, и пришлось задействовать возможности бессмертного тела.       Ряд пустых камер. Пять или шесть. Я уже собиралась пройти мимо последней, но раздался шорох в углу и кто-то начал приближаться.       — Уокер?..       — Нет, монахиня. Пришла отпустить твои грехи, — я улыбнулась вышедшему из сумрака демону. — Будешь каяться или сразу перейдём к пыткам?..       Сквозь прутья резко выскочила рука, пытаясь сгрести меня за запястье. Я с усмешкой отскочила назад, показав Люци язык. Демон устало улыбнулся:       — У меня всё чаще ощущение, что ты переоцениваешь бессмертие. Ничего не боишься, — он вздохнул.— Зачем ты всё же тут? Решила побывать на экскурсии? Вроде, уже посещала эту часть школы буквально несколько суток назад.       Я со вздохом шагнула вперёд, взявшись пальцами за прутья решётки и глядя в его глаза:       — Было видение. Буквально минут двадцать назад. Картинка та же, только теперь я видела в ней тебя.       — И что я там делал? — посерьёзнев, поинтересовался демон.       — Кричал, — я нервно сглотнула. — Время на исходе. Всё скоро начнётся.       Люци потёр лицо ладонями, почти с тоской взглянув на меня:       — Я пытался поговорить с частью легионеров адской армии. Не знаю, поняли ли они вообще, что я хотел донести… Боюсь, это идиотская затея, Виктория. Кровь прольётся так или иначе.       Кивнув, я переместила руку на его ладонь, обхватывающую прутья. Слишком холодная, словно он не согревался тем же способом, что сам мне когда-то подсказал после первого экзамена. Пальцы прошлись по сбитым усыпанным шрамами фалангам. Снова вскипала ненависть к Сатане. Я помотала головой, хрипло выдавив:       — Прольётся, ты прав. Нам лишь нужно постараться сделать так, чтобы её было меньше, чем желают те, кто пытается в ней утопить возрождение полукровки, — я закусила нижнюю губу, испытующе взглянув на Люцифера. — Нам нужен не кровавый тиран, готовый на всё ради власти как совет, Шепфа и…       — И мой отец? — он усмехнулся. — Может ты и права. Я тоже видел тебя. И ты тоже кричала. Взахлёб. Это выглядело… страшно. Не менее страшно, пожалуй, чем в тот момент, когда отец свернул тебе шею. Мне едва удалось успокоить Мими и увести в комнату…       Я отвела глаза, пряча улыбку. Почему-то в голове проплыл рассказ чертовки о том, как они росли вместе. «Ведь даже в условиях нового мира стоило бы давать право выбора всем без исключения?..» — снова взглянув в лицо Люци, я склонила голову набок:       — Она нравится тебе?       Демон вскинул брови:       — В аду не появлялось свах… Хочешь быть первой?       Я расхохоталась:       — В жизни всё нужно попробовать. Сегодня я купидон, завтра у тебя родится дочь, и ты назовёшь её Викторией в честь той, что заставила тебя раскрыть глаза на свою любовь.       Камера дрогнула от хохота Люцифера:       — Вот ещё! Как корабль назовёшь, так он и поплывёт. Нет уж. Я бы не хотел, чтобы моя дочь была такой занозой в заднице, как ты для Ребекки, — он лукаво взглянул сквозь прутья. — Наслышан, как ты общаешься с матерю и не могу удержаться…       Он изобразил шутливые аплодисменты. Я так же шутливо поклонилась. Однако, напряжение продолжало расти. Улыбки и смех испарялись, словно высасываемые стенами темницы. Чуть крепче сжав ладонь на пальцах демона, я тихо проговорила:       — Чем бы не закончилось… Не бойся ничего. Если мы ключ — то эта дверь должна быть открыта нами. Теми, кто знает, что за последней преградой. И всем чем можно заклинаю: сбереги наши разговоры в тайне. Твоя жизнь важнее моей. Для твоего народа.       Люци хмыкнул, поймав пальцами свободной руки мой подбородок и заглядывая в глаза:       — Если когда-то случится время моего правления, ты присоединишься к моему народу?       — Без сомнений, — я улыбнулась, отступив от решётки. — Отдохни теперь. У меня предчувствие, что времени почти нет.       Он кивнул, снова отступая в темноту камеры.       Без прощаний и лишнего трёпа. Немного разрядившаяся угнетающая атмосфера снова опускалась на плечи, и я торопливо побежала по лестнице в сторону выхода. Пришло время действовать по совету Фенцио. А именно — подготовиться. В голове уже носилось, что стоит с порога сразу лететь в свою башню. Перебирать гардероб времени не было. Комбинезон я Мими так и не вернула. Как раз он-то подойдёт в случае стычки идеальнее некуда. Да и ножны что на спине, что на бедре цепляться не будут…       Я выскочила из башни к взволнованным стражам. Один из них направился внутрь, видимо проверить обстановку после моего визита. Второй придержал меня за плечо:       — Виктория, верно?.. — кивнув, я удивлённо вскинула брови, ожидая продолжения, — Быстрее лети в школу.       — А в чём дело? Что-то случилось? — по коже побежали предвкушающие мурашки.       — Пока нет, но серафим Ребекка со стражей обыскивают школу и учащимся приказано вернуться в свои спальни.       — Спасибо! — я нервно улыбнулась, и раскрыла крылья, едва он убрал руку с моего плеча. — Всего доброго!       «Твою мать! Бонта опять ищут!» — работая крыльями на пределе возможностей, орала я внутренне. Ругала себя на чём свет стоит… Стоило потребовать для ознакомления раскрыть её энергию. Если бы не отказала, по раскинутой сети можно было бы определить её расположение и при необходимости перепрятать бедолагу Бонта. Я сжала зубы, заложив вираж вокруг школы и нервно оглядывая крытые галереи и коридоры.       На моё везение в одном из переходов промелькнули золотые крылья и белое платье матери. Я со вздохом спикировала прямо в арку, проехавшись ногами по мраморному полу в попытке затормозить. Затормозить удалось только после встречи со стеной. Сморщившись, я потёрла отбитый бок и повернулась к матери:       — Что за дьявольщина происходит?       — Пора бы догадаться. Выполняю работу вашего любимого директоришки…       Я удивлённо вскинула брови:       — Ну, не такой уж он любимый… — смысл слов дошёл не сразу, — Так. Стоп! Ты же заключённая! Кто тебе право дал здесь шнырять и обыскивать все углы?       Мать усмехнулась:       — А ты чего так заволновалась, дорогая? Есть что скрывать?       Хохотнув, я презрительно сощурилась:       — Не-а. Тебя половина школы готова порвать в лоскутки, при том, что ты ещё сегодня успела всех выбесить. Вот думаю, где тебе безопаснее: в клетке через стенку от Люци или всё же спокойно вернуться в свои комнаты, раз уж…       Рывок за горло. Лопатки с треском впечатались в стену школы. «Это тебе не Фенцио, тут ручку под голову не подложат, чтобы я затылок не отбила…» — с тоской подумала я, глядя в оскаленное лицо матери. Секунда… всего секунда, но вот надменность снова наползла на своё законное место. Высокомерная холодность и словно этой гневной вспышки по ней не прокатывалось. Она склонилась к моему уху, щекотнув мочку дыханием:       — Пора принять на веру, что я не твоя подружка, Виктория. Я уже давно не Непризнанная. Я — серафим. А тебе, девочка, не стоит забываться. И стоит быть ещё более осторожной, раз уж ты решила оказаться «по другую сторону осадного рва». — Она вернула мне недавно подпущенную шпильку и отступила.       Я открыла было рот, чтобы ответить вертящимися на языке словами о том, что у кого-то корона на ржавом гвозде в черепе держится, но не успела… Вдалеке раскатисто пронёсся какой-то грохот, и школа содрогнулась. По переходу побежали архангелы. Мы с матерю встревоженно переглянулись.       Из дверей показался Миндер, с оскалом махнув мне рукой:       — Виктория, живо в укрытие! Серафим, вам не стоит оставаться на виду!..       Послушно побежав к ангелу, я поинтересовалась:       — В чём дело?       — Сатана с армией у стен школы, — Миндер осторожно отвёл меня за локоть в сторону. — Иди к себе. Помни всё, чему я учил. Знаю, что на заднице ты не усидишь. Оружие, всё, что есть, одежда максимально удобная и…       Я кивнула:       — И зелье усиления регенерации. Знаю. Спасибо…       Резкое привлекающее движение за затылок. Я удивлённо ощутила его губы, прижавшиеся к моему лбу:       — Будь осторожна и не умирай ни в коем случае…       — И вы… — я широко улыбнулась, пряча за этой полубезумной улыбкой страх, и понеслась к своей башне.       «Если есть в этом мире хоть кто-то слышащий молитвы, кроме Шепфа, прошу… пусть мы выживем…» — встревоженно металось в голове.