"Sex Is Not Enough"

      Я металась по комнате раненым зверем. Завтра утром лететь в цитадель, а с амулетами было глухо. Перекопав весь школьный арсенал, не удалось в четыре руки с Геральдом найти ничего более или менее подходящего. Либо всё слишком громоздкое для сокрытия энергией, либо не способно было скрыть разум от представителей столь высоких чинов. Я, уже отчаянно хихикая, думала о том, чтобы снова устроить какую-то хрень, чтобы отвлечь внимание совета. Но что я могла? Разве что ещё больше распсиховаться и попытаться без эвакуации снести остатки школы, заявив, что неудачно чихнула при наличии пока бесконтрольной силы.       От последнего разобрал хохот. Я нервно застыла изваянием напротив зеркала, рассматривая себя и прекрасно осознавая, что просто стоило бы отложить момент откровения до тех пор, пока всё не прояснится. Святоши не могли оставить без внимания избыток фактов о нашем участии. Должны были копать в сторону истины. И тут я на нервах решила поделиться с Люцифером догадками. Впрочем, даже если бы и нет… Достаточно наших прежних разговоров. К этим же выводам он пришёл бы и сам. Вот только не факт, что в нужной вариации. С Дино ещё сложнее — да, представители школы при желании не могли бы, вполне вероятно, найти частички разрыва ментальной памяти, где воспоминания были стёрты. То есть, разумеется, если знать, что и у кого искать — всё просто и легко. Совет может быть более дотошным…       «Я слишком часто стала истерить…» — вздохнул внутренний голос. По щекам снова бежали влажные дорожки, которые я гневно смахнула. Сила снова заинтересованно взбурлила в поисках источника проблем, наращивая обороты и готовясь, кажется, разнести источник угрозы. Я стояла перед зеркалом, пытаясь успокоить бурю внутри и дышать глубже, чтобы этого не произошло. Тем более… Угроза точно не здесь. Завтра в цитадели, будет куда более актуально. Если все советники такие же хлыщи, как этот бледнолицый, то я даже на похоронах не всплакну…       И всё же остро чувствовалась нехватка Фенцио. Прежде имея возможность обсудить всё и прийти к единому знаменателю, сейчас мой мозг впадал в ступор, пытаясь найти решение проблемы по сложному маршруту. Мне нужна была подсказка. Снова хлынули горячие слёзы: ещё недели не прошло, а я соскучилась и чувствую себя брошенной у обочины собакой.       В отражении металась нервная девица, которая любит, злится из-за разлуки, не может собраться с мыслями и…       — «О том, что творится в душе право, имеешь видеть только ты сама и, иногда, зеркало…», — вспомнила я слова Геральда. — Зеркало! Ну конечно!..       Губы растянулись в широкой улыбке, которую можно было с долей вероятности назвать безумной. Я нервно осмотрела себя напоследок и бегом выскочила на балкон. Ноги спружинили о широкий парапет, подбрасывая в воздух, и раскрылись крылья. Темень хоть глаз выколи, но я прекрасно знала, куда мне нужно попасть и как туда добраться. «И почему я раньше боялась летать по темноте одна?..» — одним взмахом поравнявшись со шпилем самой высокой башни школы, подумала я. Теперь пора было слишком во многом становиться самостоятельной. В противном случае, всё могло плохо кончиться. А мне ещё необходимо было пережить завтра посещение цитадели, для начала.       Взяв чуть правее, я заложила пару виражей вокруг башни, где располагались темницы и была прежняя обитель Бонта. Оставалось лишь молиться, чтобы комната не пострадала. Многие этажи башни, расположенные выше, были разрушены до основания. Будет очень обидно, если там одни стены, да и те будут щериться битым камнем в ночное небо. На мою удачу, та часть, которая по моим воспоминаниям принадлежала Бонту, оставалась невредимой. Стражи внизу не было, но мне уже было лень носиться по лестницам. Удалось найти удобное окно и проскочить в него.       Я застыла с приоткрытым ртом… Попала в зал разбирательства. Разбросанные тут и там бумаги, разворошённые шкафы и разорванные книги. Обломки мебели… Кто-то что-то искал, судя по всему. Вот только что может быть здесь интересного? Надо будет поинтересоваться у Геральда. Может, удастся что-то выяснить… На всякий случай прислушавшись к энергиям, я определила, что на три этажа ниже два стража и темница со знакомой энергией привкуса красного вина. Мамон… Ещё одна причина посетить башню позже и в компании преподавателей. А вот наверху, на моё счастье, никого не оказалось.       Я осторожно приоткрыла дверь, надеясь, что она не скрипнет, и выбежала в коридор. Два пролёта — нужный этаж. Я нерешительно встала напротив двери с угасшими рунами. Больше охранять там было некого. Вспомнились слова Фенцио о том, что он бы хотел запереть меня в этой башне, чтобы перестала находить приключения на свою задницу. Наивный — всё что я могла сказать. Несмело провернув ручку, я вошла в просторную комнату, осматриваясь и нервно ёжась. Всё так, словно Бонт вышел пару минут назад в душ и вот-вот появится снова. Снова обилие книг. Пергаменты на столе, исписанные ровным убористым почерком. Формулы, заклинания и что-то не совсем понятное. Набросок на углу пергамента. Я с удивлением различила собственные черты. Он умел рисовать?       Но всё же я сюда пришла не книжки одолжить…       Зеркало стояло на прежнем месте. Ростовое в высокой массивной раме. Вопрос был в том, как им пользоваться. Прежде мне достаточно было просто подумать о том, чтобы Бонт появился. Тот, кажется, улавливал посыл и без осечек возникал в отражении. Но сейчас зеркало сменило руки, а большим я пользоваться вообще не умела.       Пальцы скользнули по холодному стеклу, в надежде, что сработает хотя бы так. Должно же оно запускаться, если только ангел не связывал зеркала каким-то другим образом… Однако, поверхность пошла знакомой рябью. После чего стала полностью непроницаемо чёрной. Доносились голоса, которые невозможно было различить. Недовольные… Хлопок двери. Отражение шевельнулось, мелькнул отсвет то ли свечи, то ли лампы. Тусклый невероятно. Слуха коснулся знакомый вздох.       — Знать бы как ты там, Уокер… — прозвучало в пустоту.       Я широко улыбнулась:       — Если ты спрашиваешь о младшей… Вроде, в порядке…       Лёгкий грохот на заднем плане, и в отражении наконец появилось встревоженное лицо Фенцио. Я улыбалась, как полоумная, протянув руку и проведя пальцами по отражению. Слова из головы повылетали. Уже спокойнее — жив, дышит, даже улыбнулся, кажется, потирая рукой лицо.       — Думал, ты уже не догадаешься…       — Ну, я не очень умная последнее время… Не высыпаюсь… — я покаянно развела руками, наблюдая, как он отложил зеркало, — Эй! Куда?!..       Смех:       — Можно я сниму верхнюю одежду?       Я закусила губу:       — Можно снять и всю. Я не против…       В голове родилась пакостливая идея. Я хмыкнула, резко скользнула к двери, задвинув засов, после чего потянула завязки на платье и снова встала перед зеркалом в одном белье. Главное было не начать хохотать, когда снова посмотрит. И всё же предвкушение. Снова предвкушение. Плохо, конечно, что кроме созерцания ничего не доступно, но в текущих обстоятельствах и этого было много.       Мельком брошенный в зеркало взгляд на мгновение скользнул дальше, но тут же вернулся, загораясь. По его нынешней обители пролетел вздох:       — Виктория…       — Что? — я изобразила невинный взгляд. — Неужели не рад?!       Губы Фенцио дрогнули в улыбке, но остался серьёзен и взволнован:       — Я рад… И… дьявол, хочется прямо сейчас прилететь и…       Замотав головой, я огляделась в поисках того, чем можно прикрыться:       — Не стоит. Опасно. Я тоже скучаю, но желания ценой жизни… не то, что нам нужно, — стянув с постели покрывало, я замоталась в него.       Ангел кивнул. Следующий вопрос отдался в нервах скрипом:       — Прости, не хочу портить атмосферу, но… Как Дино?       Я поджала губы:       — Жить будет, если я его не поколочу. Очень хочется надавать тумаков. Встречный вопрос: как Ости и Ади?       Фенцио усмехнулся:       — Дино — идеалист. Моя ошибка, что со своей внутренней гнилью и мстительным характером, я воспитал из него подлинного ангела. Прости ему эту блажь… — он вздохнул, потерев глаза пальцами, — Не представляю, каково ему стать изгоем по моей вине.       Отведя глаза, я жёстко проговорила:       — Он не изгой. Не будь этого, он стал бы сиротой. Давай будем честными… Его право: пытаться идеализировать. Его право и пытаться плыть по знакомому течению. Но реальность такова, что-либо он примет другие идеалы, либо… либо тумаки всё ещё в силе. Так что там?..       Фенцио кивнул, не отрывая взгляда от зеркала:       — Ади пока нормально. Кроме взглядов ничего… Выжидает, кажется. Я… хотел покаяться, но, что-то подсказывает, что это не будет ему играть на пользу, а лишь сделает мальчишке больнее. Ости… Избегает всех. Делает, что требуется, упражняется с клинками, отгоняет от себя всех, кого может. Видно, что устала от такой жизни за эти несколько дней. Старается держаться ближе ко мне из чувства безопасности. Остальных не слишком хорошо знает. Словом — в обиду я её не дам. Не переживай.       Я сглотнула:       — Прошу, будь осторожен… — со вздохом, я проговорила, — Нас завтра с утра ждут в цитадели…четверых. Мать, меня, Дино и Люцифера. Разбирательство по битве, ритуалу… Дино…       — Его память стёрта полностью, тебя защищает татуировка, Ребекка вообще не знает, скорее всего, что происходит. Остаётся Люцифер… — ангел прошёлся по своей комнате, если это была она, — Полагаю, нужен амулет… Геральд… у него есть ключ от моего прежнего кабинета. Где искать амулеты, ты знаешь. Там должен быть миниатюрный, с ноготь размером Черного цвета в стальной оправе и на булавке. Расположить следует под одеждой, чтобы соприкасался с телом. Я его создавал, когда ты… мы… — Фенцио вспыхнул, неожиданно, чем заставил меня улыбнуться, — Словом, если бы нас проверяли, чтобы тебя даже Шепфа не смог прочитать. Должно помочь. Что до Дино… Он знает лишь то, что на моих руках твоя кровь…       Я наблюдала, как он за мгновение побледнел и опустился, кажется, на край кровати. Повисла гнетущая тишина. Фенцио был нервным и встревоженно смотрел в отражение, подбирая слова. Выдавив улыбку, я шагнула ближе к зеркалу, скользнув снова пальцами по стеклу на уровне его лица, словно могла бы передать это прикосновение:       — Если бы её не было, ничего из этого не произошло бы… Я не… не злюсь. Не обижена. И не виню тебя, слышишь? Кто-то проживает человеческую жизнь и любви не знает. Если любовь стоила моего смертного существования… мне грех жаловаться. Если эта любовь смогла дать тебе возможность жить… снова жить, а не пытаться скоротать вечность, чтобы просто боли не причинили… — я улыбнулась, отметив блеск изумруда мяты на дне серых глаз, — Просто подумай о том, что я всё равно буду тебя любить.       Немного тоскливый вздох:       — Мне невероятно хочется тебя обнять, — он вздохнул, откинувшись на истрёпанную подушку. — Это не особняк. Увы, мой свет. Здесь хуже, чем спартанские условия. Значительно.       Лукаво улыбнувшись, я снова отложила одеяло, в которое успела замотаться, и скользнула на постель, чувствуя, что ноги основательно подмёрзли. Сев на пятки, я задумчиво созерцала его отражение. Взгляд скользил по телу, рассматривая, словно впервые. Я улыбнулась, прослеживая за реакцией. Руки пришли в движение, скользя вслед за чёрными расширившимися зрачками. Дыхание стало глубже. Послышался треск рамы ручного зеркала, в пальцах, которые хотели бы сжать совсем не бездушное дерево.       Мои ладони очертили линию ключиц, плечи, огладили шею, приспуская лямки бюстгальтера.       — Не стоит… Иначе я сорвусь прямо сейчас и прилечу в школу… — хрипло отозвалось отражение.       — Неужели я стою такого риска? — улыбнулась, не открывая глаз, справляясь с застёжкой бюстгальтера.       Тонкая шелковая ткань сползла с рук, открывая грудь.       — Уокер… Это издевательство чистой воды… — тоскливо простонал Фенцио, — Ты стоишь десятка моих жизней. И мы оба это знаем.       Я расхохоталась, сев в пол оборота, отвечая на подёрнутый поволокой желания пламенеющий взгляд. Бретельки окончательно сползли вниз, увлекаемые пальцами, прочерчивая руки от плеч до кистей рук. Всё предельно напряжено и тело отзывается даже на собственные прикосновения. Прикрыв глаза и слушая глубокое дыхание ангела, я снова провела ладонями от шеи к низу живота. Бёдра, ноги от колен до стоп… Обратный маршрут, почти невесомо. Вспоминая, что его руки куда больше, куда более горячие. Пальцы более жёсткие, остриженные ногти. До шипения сжатая грудь…       Сглотнула, стараясь не разреветься. Не те прикосновения, но достаточно привлечь немного фантазии, и может, только может — получится. От низа живота, вверх, выше, прокатывая между пальцами твердеющие горошины поднявшихся сосков. Дыхание чуть сбивается… Он почти не бывает нежен, и мне это нравится. Ладони до красных пятен сжимают полушария груди. В моей не помещаются, он способен накрыть их одной рукой каждую. Обрывистый вздох, когда пальцы скользят чуть выше, лаская подбородок, губы…       — Посмотри на меня…       Всё же срывается пара обиженных слезинок, но послушно смотрю, потому, что он просит… Видя больше, чем могла бы. Рассматривая антрацитовый глубокий мрак в обрамлении серо-голубой радужки, темнеющей до оттенка грозового неба. Дыхание сбивается ещё сильнее. Чуть надавливая на нижнюю губу, приоткрываю рот, проводя по подушечкам пальцев кончиком языка, очерчивая их плавно, представляя снова другое. Всё ещё цепляясь за зрачки ангела, как за маяк в поднимающейся внутри буре.       Снова треск рамы маленького зеркала где-то очень-очень далеко, когда пальцы проскальзывают между губ. Средний и указательный, чуть надавливая на язык. Обводя их, вбирая фалангу за фалангой, сжимая и втягивая. Воображение работает на пределе, и я чувствую, как колотится сердце, пытаясь поймать знакомый ритм, бьющейся в отражении ярёмной вены. С приоткрытых губ, выпустивших пальцы, срывается почти свистящий вздох. Снова скольжение вниз. Пальцы очерчивают тело уже чуть смелее, проникая под кромку белья и чуть поглаживая. Всё же не то. Нет того отклика. До его первого несдержанного стона, слетающего с поджатых губ.       Ловя взгляд. Следя за всем сразу. Сидя на пятках и широкого разведя колени… Вспоминая всё от и до. Каждую минуту с момента разбирательства. Каждое прикосновение и каждый поцелуй. Пальцы ласкают чуть увлажнившиеся лепестки. Приходится немного отклониться назад, упираясь свободной рукой в постель за своей спиной. Угол меняется и лёгкий толчок срывает с губ всхлип — снова не то. Но этот взгляд уже всё привычно плавит, словно запрещая останавливаться.       Вдох-выдох…       Поиск нужного ритма… Он часто не сдержан. Я так не умею… как он… И хочется больше, сильнее и глубже. Лепестки расходятся, принимая упругие толчки в собственное тело, сжимаясь кольцом, начиная подходить к призрачной грани. Почти жалобный стон, до разрядки бесконечно далеко. Ласка всё более требовательная, фаланги проходят до упора, вспоминаю, как расходились его пальцы, поглаживая жгучие стенки, лаская, раззадоривая, дразня. Шум дыхания сродни волне прибоя. Громко, обрывисто, возбуждённо. Немного легче. Пальцы ласкают более обрывисто. Слишком быстро, обводя и задевая напряжённый узелок нервов, чтобы всё же поймать знакомую волну восторга. Повожу бёдрами, в надежде на чудо, которого не будет. Чуть яростнее. Улавливая краем сознания знакомый шёпот, который прежде касался виска, шеи, груди, губ. Нельзя сбиваться… Иначе не выйдет…       — Кричи… — молотом по остаткам сознания.       Перехватив мутный взгляд, кусаю губы, не могу не подчиниться. Прокатывается уже до боли знакомая волна… Первая волна подходит к границе, но утекает, стоит только замедлиться. Ещё более яростно и глубоко до предела. Сгибаются пальцы, задевая какую-то мифическую точку внутри, заставляющую снова и снова подрагивать, искать нужное стремительное движение. С губ срывается крик и мелко подрагивающее тело сводит сладкой судорогой, заставляя повалиться на спину, продолжая эту пытку. Но мышцы сжимаются, разливаясь фейерверком, заставляя смять пальцами свободной руки покрывало. Широко раскрывшиеся крылья и изгиб почти до хруста…       Всхлипы, крик, почти оглушают, разлетаются, ударяясь о стены прежней обители Бонта в башне. Плевать на стражу, которая может услышать. Плевать на всё и всех. Искусанные губы пунцовеют и вкус крови уже не эфемерный. Нарастающая скорость и стиснутая пальцами до синяков грудь. Сжатый сосок отдаётся импульсом острой и сладкой боли, прокатывающейся по позвоночнику к низу живота. Вспышка перед глазами разливается по пространству, увлекая болезненный ветерок откликнувшейся в последний момент жимолости. Энергия лишь плеснула через край, добавив оргазму лёгкие нотки ягод в надежде на ласку мятной прохлады, которая знает меня до капли…       Всё заканчивается… Мне слишком не хватает его тяжести, его тепла и успокаивающего поцелуя…       Вздох:       — Всё равно не то…       Хриплый тихий смех:       — Зато как зрелищно… — я отметила как он провёл ладонью по лбу, смахивая выступившую испарину, — Ты невероятно красива…       Я закусила губу, неуверенно поднявшись на локтях. Немного кружилась голова. Темень за окном сгустилась до такой степени, что даже с изменённым зрением лететь никуда не хотелось.       — Побудешь со мной, пока я не усну?.. — натянув покрывало до подбородка, я легла на бок, глядя в зеркало.       — В комнате Бонта спать не лучший вариант… Впрочем, едва ли башня сейчас охраняется так же как прежде… — ангел вздохнул, поднявшись на локте и чуть ближе подвинув свечу, — Как ведёт себя твоя сила?       Я пожала плечами, подоткнув под щёку подушку, чтобы лучше его видеть:       — Откликается только когда мне страшно или злюсь. В остальное время… Нужно взять Миндера в оборот и… — я отметила поджатые губы и полыхнувшую в гневе серость, — В чём дело?       Он качнул головой:       — Не важно. Спи…       — Но…       — Виктория, завтра сложный день. Тебе нужно отдохнуть. Утром сходи к Геральду и попроси его открыть мой кабинет. Если ещё ничего не вынесли после бойни, амулет найдёшь на второй полке…       Я нахмурилась:       — Переводишь тему?       — Не хочу устраивать никому не нужный скандал.       Вздохнув, я прикрыла глаза:       — Расскажи что-нибудь. Пожалуйста…       Тихий смех из которого испарилось напряжение:       — Сказка для Виктории?       Кивнув, я подтянула к груди колени и вслушалась в спокойный глубокий голос, рассказывающий о всё ещё пугающем меня мире. Какие-то легенды, почти не пересекающиеся с земными. Истории и предания. Про Фидеро и Шепфа. Про сумасшествие, которое навлекает сад Адама и Евы.       Сон опускался на голову клочьями. То укрывая бархатом, то прерываясь, едва голос замолкал. Я не услышала момента, когда зеркало снова стало обычным, как и не уловила момент опустившейся на комнату тишины. Самое главное, что удалось выяснить — пока всё сравнительно спокойно. Все живы из тех, кто мне дорог.       Пока живы…              Геральд удивлённо вытаращился на меня, когда я в дикую рань уже караулила его у кабинетов. Вопросов не возникало. Кабинет Фенцио открыл без проблем. Только удивлённый вопрос о том, откуда я знаю, что там вообще есть хранилище. Пришлось ехидно усмехнуться, соврав о занятиях с амулетами. Резонный вопрос о том, чем бы эти побрякушки могли помочь, пришлось оставить на потом.       Я выскочила во внутренний двор школы, по сети определив, что Люцифер уже ожидает остальных. Короткий обмен репликами, демон с облегчением пристегнул неприметный амулет к своей одежде. Выцепив его зрачки, я максимально сильно попыталась продавить память, но блок активировался, продолжая без сбоев скрывать сознание. Проблема была решена как минимум на это время. На одно посещение. А сколько их ещё будет впереди. Решено было пока оставить камень в оправе у Люци от греха подальше.       Мать вышла во внутренний двор, окинув меня мрачным взглядом:       — Ты собираешься лететь в цитадель в этом?       Я вскинула бровь, оглядев себя в отражении окна. Чёрное платье с разрезом до середины бедра до пола и с воротником стойкой, открытые руки, за спиной привычные ножны, рукоять скрыта волосами. Поверх чёрный плащ с капюшоном, ботинки, сумка через плечо.       — Ну да… А в чём дело?       Она скептически поджала губы:       — Это цитадель Света… — последнее слово было произнесено с нажимом.       — Напоминаю: я будущий демон.       — Посмотрим… — язвительная усмешка, она обернулась к собравшимся, оглядывая нас, — Цитадель далеко. На драконах мы доберёмся куда быстрее и не так устанем.       «Просто кто-то свои золотые крылышки напрягать не желает…» — хмыкнула я, но мысленно отправила импульс Лою.       — Я полечу на Фыре.       Повисла неуютная тишина. Мать чуть приподняла брови, но совладала с удивлением, только проговорив:       — Рада, что ты смогла получить собственного дракона.       Сморщившись, я смерила её почти презрительным взглядом:       — Я не владею им. Он мой друг в первую очередь, а не предмет и не вещь.       Насмешка после упоминания дружбы:       — Как скажешь, Вики.       — Виктория, — устало оправила я.       Я приложила руку козырьком к глазам, выглядывая Лоя. Дракон показался довольно быстро, плавно спикировав во внутренний двор. Тычок носом в плечо. Я улыбнулась, проведя ладонью по его шее. Остальные драконы встревоженно переступили на месте, косясь на оборотня. Заинтересованный взгляд, с любопытством. Человеческий. Даже зная, кто он, всё же было сложно поверить в существование человека в драконьем теле.       — В столицу, Фыр… Мы летим в столицу, — дракон опустился, помогая мне забраться на свою спину, я прижалась щекой к его шее, прошептав. — Быть может, мы с тобой задержимся чуть дольше…       Покорный кивок:       — Фыр!..       Улыбнувшись, я снова погладила его шею:       — Спасибо.       Ребекка оседлала своего дракона, со вздохом посмотрев на нас ещё раз:       — Прошу вас следить за каждым словом, за каждой мыслью и стараться быть предельно собранными.       Дино спокойно ответил:       — Нам нечего скрывать.       — Летим. Быстрее начнём — быстрее закончим, — проговорил Люци, забравшись на спину своего дракона.       Мы взмыли в небо, направляясь привычным маршрутом. Для меня, по крайней мере, он уже был знаком. Потому, я просто уткнулась лбом в шею Лоя, пытаясь подумать о том, что будет дальше, как стоит себя вести и справится ли амулет. Взгляд скользнул по Дино и Люциферу: оба в собранной уверенности. Меня же снова успокаивало только наличие оружия. Немного гнева от того, что приходится работать цирковой обезьянкой для советников цитадели, и внутренняя кобра насмешливо подняла голову. Она стала похожа на оттенки моей энергии. Сине-зелёный сгусток силы, занявший положенное место, заполнив прежнюю пустоту. Силе не нравилось, что мы покидаем знакомые места, не нравилось, что приходится сдерживаться, не вредить.       «Частичка Маля, которая так же жаждет возмездия и кары для тех, кто поспособствовал его заточению?..» — подумала я. Кобра чуть кивнула. Показался раздвоенный язык. Я усмехнулась, понимая, что на тропе войны пока осталась одна. То ли шпион, то ли наоборот. Суетливо отмахнувшись, я уловила начавший срываться снег и накинула капюшон привычным жестом.       К моему удивлению, мы пролетели ворота, охраняемые куда больше, чем раньше, с опущенной решёткой, отделяющей город. Всё изменилось. Столица смахивала на тот же суетливый клоповник, что и прежде. Начинало нарастать напряжение. Драконы пошли на снижение, приземляясь на широкой площадке перед сверкающим зданием цитадели. Здесь погода словно изменилась. Взвесь облаков продолжала скапливаться, но снег не падал. Всё же на себе обитатели не экономили, в отличие от жителей. Я слезла с Фыра, оглянувшись на город, примерно припоминая, куда бежать в случае если…       «Если я вломлюсь в его дом… Стража, разбирательство…» — встревоженно пронеслось в голове. Но он ведь говорил, что замок может принять меня. Признать, как… как кого? Помотав головой, я обернулась ко входу. Мать с прямой спиной шагнула к отворяющимся воротам чертога Света. Тяжёлые створки расходились медленно с ощутимой вибрацией по белому мрамору площадки и ведущей к воротам лестницы. Смахивало на дешёвый фарс. Эта громада может в своих недрах сберечь чуть ли не всех небожителей разом… Вот только нужно ли спасать заведомо обречённый расходный материал?       Из ворот показалась знакомая фигура.       — Цитадель приветствует вас, — чуть поклонился Йор.       Я качнула головой в ответ, отметив чуть более ожившую улыбку. Тем не менее, на мать он посмотрел с лёгкой опаской. Хотелось усмехнуться: две лошади, на обеих сделаны ставки. Только одну, как ему кажется, он сможет приручить, загнав на ипподром для стопроцентной победы.       — Какие прогнозы? — надменный ледяной тон матери уже был привычен.       Лицо архангела дрогнуло. Кажется, эта высокомерная холодность у него тоже сидела в печёнках. Испарина, забившаяся в гневе на лбу венка. И всё же голос прозвучал спокойно и эмоций не выдал.       — Они в напряжённом ожидании, но всё же, на мой взгляд, угрозы от Мальбонте пока не видят. Не воспринимают всерьёз.       — Самонадеянные индюки… — скривилась Ребекка, — Как бы боком не вышло… Недооценивать монстра — себе дороже.       Архангел снова опустил голову, приглашающе, поведя ладонью в сторону ворот:       — Вас уже заждались. — внимательный взгляд, брошенный на меня, — Виктория, рад вас видеть. Наслышан о… — он сглотнул, перехватив оскал Люцифера, — Словом, Миндер прекрасно поработал над вашими навыками. Рад, что смог посодействовать этому…       — Позже мы это более детально обсудим, — бросила мать, проходя мимо него. — Пора запомнить, что я решаю, что ей нужно, а что…       — А что нет? — я усмехнулась, без обиняков взяв Люцифера под локоть и двинувшись следом. — Рискну предположить, если бы не содействие достопочтенного архангела, кто-то был бы уже бездетным. Хотя, вас, матушка, это едва ли огорчило бы…       Ребекка закатила глаза, но ничего не ответила. Люци усмехнулся, покачав головой. Губы Йора дрогнули, скрывая едва не проскочившую саркастичную улыбку. Безучастным оставался только Дино. Бледный и нервный. Мы шли за архангелом и матерью по тёмным коридорам. И снова место обманутых ожиданий. Излишне мрачно. Если это место было оплотом Рая, то я всё больше тянулась к преисподней. Там хотя бы изначально понятно, чего ждать…       Исподволь я наблюдала за Йором. Он брёл впереди, почти бесшумно. Сложенные в рукава мантии руки были ощутимо сжаты в кулаки, что прослеживалось через тонкое сукно. Молчал, едва ли приязненно сверля спину моей матери взглядом. Я подняла взгляд на Люцифера. Тот сдержанно кивнул, отпустив мои пальцы со сгиба своего локтя.       Я подошла ближе к архангелу:       — Не стоит забивать себе голову. Я благодарна вам. Остальное не имеет значения.       Он чуть повернул голову, нервно взглянув на меня:       — Рад, если мог быть вам полезен. — сухо, чуть надтреснуто.       «Играем на повышенных ставках…» — хмыкнула я, поинтересовавшись:       — Как вы относитесь к Мальбонте?       Бледность, дёрнувшиеся в судороге плечи. Он прикрыл глаза на мгновение, силясь снискать терпение. Вопрос не застал его врасплох, но напрягало присутствие Ребекки и это выглядело бы почти странным. Почти, если бы не азартно загоревшийся взгляд в противовес ответу:       — Как и все в этом месте, в цитадели, я не признаю Мальбонте. Чем больше мы будем говорить о нём, тем более могущественным он становится.       — Попахивает бредом, — я вскинула бровь. — Всё равно, что бояться бороться с сорняками в саду, из опасений, что их станет больше.       Он поджал губы, едва слышно процедив:       — Не здесь и не сейчас, прошу.       Я кивнула, вернувшись на исходную. Стало жаль плетущегося в самом конце процессии Дино. Без слов пойдя рядом, я обхватила пальцами его ладонь. Чуть удивлённый взгляд оторвался от пола. Невесомая благодарная улыбка. Пальцы сжались в ответ. Мелькнувшая в зрачках мысль, которую он позволил считать: «спасибо». Кивок…       — Всё будет хорошо… Я рядом… — зачем-то проговорила я шёпотом.       — Знаю, — он сглотнул. — Только я этого не заслуживаю…       Ответить я не успела. Мы подошли к внушительным дверям. Снова массивность и тяжёлое отполированное дерево. То, что способно защитить. То, что скроет звуки и спрячет важное и нужное от недостойных ушей. Йор со вздохом потянул за ручки и двери неожиданно легко и бесшумно отворились, пропуская нас в просторный зал.       Я спокойно прошла вперёд, утягивая Дино за собой и встала между парнями. Взгляд скользил по высокому помосту, на котором полукругом сидело четверо серафимов. Пятое кресло пустовало. Я чуть скосила глаза на мать, отмечая, как она вцепилась в него взглядом, как сжались руки в кулаки. «И ведь всё ещё верит, что своими стараниями его добилась…» — хмыкнула я про себя. И всё же, одного из присутствующих я уже видела в школе. Тот самый златокрылый держатель посоха. Он перехватил мой взгляд — чуть насмешливый пренебрежительный кивок, словно персональное приветствие.       Серафимы смотрели на нас почти с безразличием, однако, напряжение начало нарастать. Чувствовалось, что всерьёз нас никто не воспринимает. Не та сила, с которой стоило бы считаться. Только мать удостоилась лёгкого наклона головы от сидящего в центре серафима в белых одеждах. Он внимательно посмотрел на неё, протянув мягким, почти певучим голосом:       — А вот и пятый верховный серафим… — произнесено было словно с издевкой.       Послышалось шевеление, и я подняла глаза чуть выше. За спиной главного серафима на небольшой подставке сидела белая ворона. Птице, кажется, было скучно, и она любопытно рассматривала нас, молча крутя головой и едва заметно моргая.       — Мне казалось, что кресло вашим решением я утратила, — спокойно проговорила мать.       — Ты оступилась, Ребекка.       — Не мне вам рассказывать, что это происки прихвостней полукровки.       Советник холодно смерил её взглядом:       — И тем не менее… Твой опыт и знания позволяли избежать этого, как нам казалось. Уважение утрачено, и заслужить его впредь будет не так просто, как прежде…       — Я именно этим и занимаюсь, отстаивая школу, — скривилась Ребекка.       — Рад слышать, — главный советник утратил к ней интерес, почти механически повернувшись к нам. — Виктория, Дино, Люцифер. До нас довели информацию о произошедшем накануне. Предательство сверженного престола Фенцио, слияние Мальбонте, смерть Сатаны… Какова ваша роль в этом?       Дино сморщился, стараясь осадить подступающее раздражение:       — Я не знал о планах моего отца.       Главный советник посмотрел на ворона, потом снова на нас:       — Зачастую самые близкие люди, такие как дети и родители, на деле оказываются друг от друга невероятно далеки. Что же с ритуалом? Люцифер и Виктория, как вы угодили в эту ловушку?..       Я спокойно выдержала проницательный ледяной взгляд:       — Текст ритуала требовал кровь дочери серафима, рождённого на Земле, и сына демона, что ни разу не ступал на Землю. И, разумеется, физическая часть Мальбонте. Таковы были исходные элементы, — почти подражая его манере, произнесла я.       — Ты хочешь сказать, что это было не добровольно?       «Вполне добровольно, но вам об этом знать нет нужды…» — хмыкнула я, ответив:       — А как вы сами считаете, советник?       Он поджал губы, переведя взгляд на ворона. «Только открой клюв, и я выдеру тебе все перья…» — мрачно подумала я. Птица безмолвствовала.       — Но Сатана был явно причастен к появлению Мальбонте, — серафим испытующе перевёл взгляд на Люцифера. — Не верю, что сын хозяина Ада не знал об этом.       Люци открыл было рот, но я опередила:       — Причастен. Пытался остановить слияние и оборвать ритуал, лишив его одного из ведущих элементов. Или вы не помните? Разве он не приходил к вам с желанием сойти в мир смертных с Шепфа для соблюдения баланса? Помнится…       — Помолчи… — Люцифер опалил меня взглядом, — Я не знал.       Механическая улыбка советника в красном:       — Откуда же в этом случае такие детали известны Непризнанной?       — Я достаточно тесно общаюсь не только с Люцифером, но и с другими демонами. Слухи в этом мире разносятся не менее быстро, чем на Земле. Что до Сатаны… Мы несколько раз сталкивались с ним, и о визитах в цитадель он упоминал лично.       Я прямо физически чувствовала сверлящий мой висок взгляд матери. Хотелось усмехнуться. Ставки были слишком высоки, а я оказалась кладезем сюрпризов, которые ей было не осилить. Старший советник снова посмотрел на ворона. Тот продолжал молчать. Я ощутила дрогнувшую руку Люцифера и прикрыла глаза, опасаясь, что он вытянет ладонь из моих пальцев, но он продолжал держать, как ни в чём не бывало.       — Отец пал. Я в ожидании обряда вступления на престол.       — Сомнительно, но мы обдумаем это, — проговорил советник, накануне посетивший школу.       Я вскинула бровь:       — Что вы собираетесь обдумывать? Преисподняя живёт по принципу престолонаследования веками. Расшатывание устоев вам удовольствие доставляет?       — Ад по праву мой. Я единственный из живых наследников Сатаны и не имею конкурентов. Престол мой по праву! — стиснув зубы, проговорил Люци.       Главный советник усмехнулся:       — Не думаю. Нового повелителя Ада изберёт совет серафимов, после чего Шепфа…       Я не выдержала:       — С какой стати? Вы снова хотите получить автономию преисподней и стычки с двух фронтов? Мальбонте едва ли станет сидеть в стороне, пока вы будете пытаться надломить…       — Виктория, ты слишком много позволяешь себе встревать, — холодно проговорила мать. — Помолчи до тех пор, пока не спрашивают тебя лично. У Люцифера есть свой язык.       Повернув голову, я саркастично усмехнулась:       — Он мой будущий предводитель, — советники от этой новости зашептались, вынудив повернуться к ним. — Ваши решения ещё больше подвергают риску Равновесие. Преисподняя должна остаться за Люцифером, а не за послушной вам марионеткой.       — Ад принадлежит Шепфа, как творцу и созидателю этого мира, — усмехнувшись, произнёс старший советник, с любопытством рассматривая меня. — Прислушайся к матери, девочка. Она знает этот мир куда лучше.       Я приторно улыбнулась:       — Шепфа принадлежит только его замкнутый чертог. Зато вам, должно быть, очень выгодно вещать свою волю, выдавая её за волю «творца», — механическая улыбка стекла с лица главного, он напряжённо сжал руки в кулаки, ожидая продолжения. — Люцифер достаточно введён в курс дел происходящего в Аду. Его примут демоны. А вот примут ли они вашу подстилку, насильно усаженную на трон — большой вопрос.       Старший советник сморщился:       — Довольно! — от его удара кулаком по столу, кажется, содрогнулись стены, голос бывший мелодичным и мягким обрёл мощь громового раската. — Люцифер не дорос до места Сатаны и не достоин его. Он полон спеси и высокомерия, но позволяет какой-то девчонке говорить от своего имени с теми, до кого ей не дотянуться никогда в жизни!       Не удержавшись, я фыркнула:       — Да упаси Мальбонте до вас дотягиваться… Я в другую сторону иду вообще-то.       — Помолчи… — прошипел советник, гневно опалив меня взглядом.       — А ведь она права, — Люцифер усмехнулся, — подстилка совета у власти Ада… Прекрасная идея. Вот только я бы на вашем месте остерёгся от принятия таких решений. Что до Виктории… Даже отец признавал, что через несколько лет она станет прекрасным политиком в чертогах преисподней. Я разделяю его мнение.       Советник в красном продолжал неотрывно смотреть на меня весь разговор:       — Аду нужен тот, на кого мы можем положиться. Мы не доверяем Люциферу.       «А к вам оно прямо избыточное…» — хмыкнула я, уже открыв было рот, чтобы вставить очередную колкость, но пискнула, когда рука Люци сжала мою ладонь до хруста. Пришлось обиженно умолкнуть. Кажется, я уже высказала всё и даже больше, чем всё. Придётся помолчать…       — К слову о доверии… — протянул старший советник, смерив меня почти презрительным взглядом, — Виктория слишком рьяно поддерживает идеи Мальбонте по нашим данным. Слова, дела… поощрение идей и распространение слухов по школе. Есть некие сомнения, что её участие в ритуале было запланировано и добровольно…       — И почему я не удивлена?.. — риторически поинтересовалась я.       Послышалась усмешка Люци. Но нас, кажется, даже не услышали. Советник совладал с лицом, указав на дверь рукой:       — Ты должна удалиться, чтобы мы могли обсудить ещё несколько вопросов без твоих любопытных ушей.       Мать впервые хмуро и с угрозой посмотрела на советников:       — Вы считаете, что она причастна к возрождению чудовища?..       «Я ещё и разработала изменения в изначальный план, чтобы выжить самой и помочь сохранить больше жизней бессмертных…» — хмыкнул внутренний голос. До чего же было смешно, что эти заносчивые хлыщи до сих пор уверены, что держат руку на пульсе. Как бы я не упиралась, как бы не отбрасывала идею самостоятельного продвижения, а мать всё же добилась чего-то с подачи кого-то из них, сумела развить талант и стать силой с которой считались. Так отчего я, такая же Непризнанная, как когда-то она, не могу обойти её лавры уже сейчас?       Главный советник чуть усмехнулся, словно считывая моё выражение лица:       — Виктория излишне подвержена влиянию избранной фракции и романтизирует идеи Мальбонте. Полагаю, без её согласия бывший престол не мог бы столь легко провести обряд…       — Я беру ответственность на себя за её присутствие во время разговора, — отчеканила мать. — Моя дочь в праве знать то, в чём её обвиняют.       — Мы не можем рисковать тайнами совета в угоду протекции матери над дочерью. Ты не имеешь на неё должного влияния, Ребекка. Девчонка всеми силами пытается обособиться от тебя, что в какой-то мере вызывает уважение, — проговорил советник в красном. — Попытка провозгласить себя директором школы была пресечена ею, все попытки давления на преподавательский состав тоже. Виктория позволяет себе заявиться в цитадель вооружённой, словно в упрёк, выказывая недоверие совету в отношении своей безопасности…       Я вскинула бровь:       — Это действительно вопрос моей безопасности. Дайте-ка подумать: меня пытался изнасиловать студент школы, ангел, на секундочку; мне ломали позвоночник; после — битва, в которой безоружной я бы просто не выжила… Про ритуал вы и сами знаете… — губы растянулись в улыбке, — Почему я должна доверять и безоружной приходить туда, где мне самой не оказывают доверие, предпочитая выставить за дверь для обсуждения каких-то эфемерных вопросов, которые якобы моих ушей не достойны, но почему-то меня касаются?..       Снова послышались шепотки. Короткое совещание, словно в подтверждение моих мыслей и слов. Губы матери подрагивали, сдерживала то ли гнев, то ли отвращение. Знать бы ещё к кому. С ней уже не считались, как прежде. Свою власть она утратила, едва был проведён обряд. Сейчас же оставалась простым серафимом без прежних ниточек влияния и места в совете. «Должно быть обидно, считать себя умнее, но при этом не иметь никаких рычагов давления…» — чуть ехидно подумала я.       Мать поджала губы, снова безучастно посмотрев на меня:       — Ты слышала, что сказали. Тебе следует покинуть зал и подождать нас…       — Понятно. Доверие — понятие растяжимое… — я развернулась на каблуках, выпустив руки парней и пошла к двери.       В проходном коридоре никого не было. Воровато оглядевшись, я прижалась ухом к двери. Стоило выйти, в зале началось бурное обсуждение. «Сволочи… ладно, будем вспоминать детские навыки…» — подумала я, опустившись на колени и прижавшись ухом к довольно крупной замочной скважине. Голоса оформились и стали вполне различимыми. Мне не удалось сдержать торжествующую улыбку.       — Ребекка, твоя дочь знает, что с ней сделал ритуал слияния полукровки? — поинтересовался главный советник.       — Не думаю.       — Что вы имеете в виду? — удивлённо поинтересовался Люцифер.       Советник в красном сложил ладони перед лицом, соединив кончики пальцев:       — Есть некий феномен «рубцов» на энергии, которые могут нащупать лишь серафимы и специально обученные ангелы, приближённые к Шепфа, — в его голосе послышалась насмешка. — Снова упущение, серафим.       Раздражённый голос Дино:       — Но ритуал чуть не убил Викторию!       Главный советник серьёзно посмотрел на оставшихся в зале:       — И тем не менее, она выжила, получив этот самый «рубец». Я почувствовал его, едва она переступила порог цитадели. Наша энергия — своего рода сосуд, как вы знаете. Порой он пуст, порой полон до краёв. Когда перетекающая сила идёт под высоким давлением, сосуд может лопнуть. В этом случае, велика вероятность, что бессмертный умрёт. Но ей удалось выжить. Сосуд был повреждён, но восстановился, получив «рубец», как напоминание и своего рода заплатку. И в её случае он чувствуется почти физически…       Мать раздражённо дёрнула плечами:       — Что вы хотите этим сказать?..       Серафимы переглянулись. Главный саркастично усмехнулся:       — Она убила самого Сатану. Откуда такая сила?       — Виктория училась у лучшего мечника цитадели. Её навыков вполне могло хватить… — проговорил Люци.       — Мальчик мой, ты считаешь, что обычная Непризнанная без какого-то скрытого таланта способна на такое даже по воле случая? — устало поинтересовался главный советник. — Рискну предположить, что вольно или нет, но Мальбонте отдал ей часть своих сил во время ритуала.       Дино нервно дёрнул плечами, с вызовом посмотрев на советников:       — Силу не так просто присвоить. Это чужеродный элемент, который способен убить, если не подойдёт тому, кто принимает его. Как это возможно?..       Советник в красном задумчиво развёл руками:       — Маль сам по себе был сгустком энергии тогда. Если предположить, что Виктория «сосуд», то часть энергии могла осесть, переливаясь, став частью её, впитываясь в резерв и оседая на «стенках» вместилища.       «Часть энергии, ещё и на стенках… наивные…» — хмыкнула я, вспоминая, как пыталась адаптировать формулу из книги адской библиотеки рунами под то, чтобы заполненный «сосуд» не рвануло от переизбытка впитанного. Ещё и этот «рубец»… В сущности, могла временная заплатка из руны и формулы, которую воспроизвёл Фенцио, под воздействием силы, стать и рубцом. Стоило покопаться в библиотеках, чтобы узнать больше. Если, конечно, подобного рода литература вообще существует.       Снова голос Дино:       — Но почему Виктория выжила, абсорбировав часть силы? Мощь полукровки слишком велика для Непризнанной, чтобы подчинить её себе и совладать…       Люци усмехнулся:       — У меня странное ощущение, что ты жалеешь о том, что она выжила.       — Не неси ерунду. Я рад, что Виктория осталась с нами… — раздражённо ответил ангел. — Просто не понимаю…       — И всё же она это сделала… — спокойно констатировал демон.       Советник обратился к матери:       — Ребекка, я буду ждать личных докладов о развитии Виктории от тебя. Малейшие отклонения от нормы и изменения от поведения до энергии.       — Доклады? — мать ответила почти с гневом. — Я не девочка на побегушках.       Усмешка:       — Ну ты же хочешь вернуть доверие и снова занять своё кресло?..       Гневный вздох матери. Послышались приближающиеся к двери шаги. Я нервно подорвалась с колен и рванула к окну, стараясь унять дрожь в коленях и руках. Ожидалось, что выйдут все, но зал покинули только парни. Я безразлично покосилась на дверь, жалея лишь о том, что теперь подслушать не выйдет.       — Как ты? — Дино тронул моё плечо.       — В порядке. В полном. — огрызнулась я. — Скорее бы закончить с этим бредом и отдохнуть. Всего несколько часов прошло, а уже всё бесит. Ещё и столичная погода — дерьмо слякотное, как и всегда… Хорошо, что не пришлось переть через город.       Люци вскинул бровь:       — Когда ты успела побывать в столице?       Я затравленно прикусила язык:       — Не бывала прежде. В книгах читала о местных погодных условиях. Что вся энергия идёт на прочие нужды, а погодные условия подвержены изменениям сезонов расположения острова цитадели относительно земли, — стараясь выглядеть уверенно, я дёрнула плечами. — Кто бы меня сюда таскал, да и зачем бы прежде?..       Демон скрыл усмешку, мазнув по мне взглядом, но больше никак не среагировал. Мать вышла спустя пару десятков минут. Раздражение, волнами исходившее от неё, можно было ощутить руками. На нас даже не взглянула. Прямая спина, будто шпагу проглотила. Стремительным шагом она двинулась к выходу. Я снова ухватилась за локоть Люцифера, перехватив взгляд, который говорил: «всё потом обсудим». Пришлось послушно кивнуть и пойти за Ребеккой.       Она задумчиво подошла к оживившимся драконам, но словно встрепенулась, взглянув на ворота цитадели, ведущие в жилую часть города.       — Прогуляемся, — не предложение, а сразу утверждённая мысль, не оставляющая выбора.       Знакомая влажная взвесь. Запахи сырости, мокрых перьев и плесени. Меня это не трогало. Остальных, кажется, тоже. Дино провёл здесь детство. Люци, возможно, бывал с отцом. Мать и вовсе, скорее всего, жила здесь после школы всё время, пока служила на благо цитадели. Кажется, от меня ждали любопытства, но мой мозг судорожно переключился в привычный режим удержания равновесия на скользкой брусчатке безликой улицы.       И всё же, краем глаза я отметила увеличившееся количество патрулей стражи. Бессмертные бегали по улицам кто с оружием, кто с провиантом. Город готовился то ли к осаде, то ли к тому, чтобы отбить грядущее нападение.       Дино нервно поёжился:       — Я уже десятки лет сюда не возвращался… Последний раз с отцом, когда… — его взгляд стал колючим и больным, наткнувшись на Ребекку.       Люци сплюнул на мостовую:       — Как здесь можно жить? Место отбросов, невзирая на близость к верхушке… — кривая усмешка, — Ад пуст, все бесы осели здесь.       Я с матом оскользнулась, крепче ухватившись за его локоть под хрипловатый после брани смех:       — Да уж… «Цитадель Света», а выглядит как средневековая периферийная дыра на отшибе какого-то обнищавшего вассала. Ангелы всё больше разочаровывают…       Дино смерил меня чуть насмешливым взглядом:       — В цитадели проживают и демоны. Так что, в степень убогости этого места вложились и те, и другие.       Нас на несколько секунд разделил взвод архангелов, патрулирующих город. Я криво усмехнулась, проследив за полной амуницией угрюмых солдат. Поясные ремни с флаконами зелья, надраенное оружие, уже подготовленное к вероятной схватке. Время не теряют.       — Они ждут очередную мясорубку, расходуя силы на то, в чём нет смысла, — ворчливо протянула я. — Лучше бы укрепления возводили.       — Здесь вполне достаточно оборонных объектов, Уокер, — отозвался Люцифер. — Поверь, цитадель подготовлена к стычке в сотни раз лучше, чем школа.       Мать уловила краем уха наш разговор, подходя ближе:       — Они готовятся защищать столицу.       Люци вскинул бровь:       — Ну, разумеется. Нас ведь защищать не нужно. И школа, и Ад в пролёте. Только пернатые задницы серафимов достойны спасения.       — Для них главное — отстоять оплот, собравший лучшие умы Рая, — мать раздражённо вздохнула. — Совет отказался как-либо укреплять школу. Лишь подачки из необходимого, но не более. Обвинили меня в том, что я допустила кровопролитие…       Я отметила дрогнувшее лицо и колючий взгляд, вцепившийся в громаду цитадели с отвращением. Отвращением, пожалуй, даже не к ним, а к себе самой. «Не справилась…» — читалось в привычной надменности. Если бы не её предыдущее поведение я бы даже устыдилась, что к части событий лично приложила руку. Но… Мне отчего-то было забавным, понимать, что она действительно исполнила свою функцию, после чего стала отработанным материалом. В ней отпала необходимость. И теперь она будет выгрызать власть зубами, если придётся, чтобы доказать, что и без чужой помощи способна добиться к себе уважения.       Мать дёрнула плечами:       — Ад проверяют подчинённые цитадели престолы и архангелы и он временно закрыт для демонов. Так же отказано в укрытии учащимся школы с небоевыми талантами. Необходимо обдумать и принять решение о том, как отстоять школу, — её плечи распрямились, дрогнули золотые крылья. Кажется, только что обрубилась нить, связывающая всесильного серафима с прежней компанией властолюбцев. — У них свой мир, который рухнет, если не сумеют дать отпор. Свой мы сохраним даже ценой жизней.       Люци сжал руки в кулаки. Предплечье под моей ладонью напряглось, и это ощущалось как стальной прут.       — Заносчивые ублюдки… — он треснул кулаком в поддерживающую козырёк какой-то лавки балку, по дереву пошли трещины, и оно надломилось.       — Чш-ш-ш… — я чуть сжала пальцы на его предплечье, проговорив почти шёпотом, — Справимся. Выбора нет. И Ад вернём.       Он прикрыл глаза, считая до пяти, чтобы не разнести что-то поблизости до состояния пыли. Пальцы чуть погладили перекатывающиеся под одеждой и кожей мышцы, пропуская под напряжённые блоки импульс жимолости в попытке успокоить. Демон чуть наклонил голову, мотнув подбородком из стороны в сторону, возвращая себе контроль над эмоциями. Тёплая ладонь накрыла мои пальцы, и он посмотрел на замерших в предвкушении приступа гнева Ребекке и Дино.       — Всё в норме. Виктория права. Рано или поздно, я получу то, что принадлежит по праву, искоренив всех предателей и перевешав их во внутреннем дворе родового замка. — проговорил он, после чего чуть тише проговорил уже мне лично: — И только попробуй откинуть копыта, прежде чем поможешь мне вернуть дом, Виктория.       Я хмыкнула, боднув его лбом в плечо, но промолчала.       Мать хрипло произнесла:       — Наступило время разочарований… Разочарований во мне, в цитадели, в Фенцио…       Я уловила гримасу боли на лице Дино. Дальнейшее сорвалось с насмешкой:       — В Фенцио как раз я не разочарована. Он сделал то, что счёл правильным после твоего предательства и причинённой боли. Его силы воли хватило довести свою месть до конца.       — Я считала его хорошим человеком, — отчеканила мать, вцепившись в моё лицо надменным взглядом.       Дино горько рассмеялся от её наивности:       — Хорошим? Да он вас искренне ненавидел. Поводов было предостаточно, как и желания мести, — взгляд сместился ко мне почти болезненно. — Но цена его ненависти слишком высока.       Ребекка усмехнулась:       — Где ненависть, всегда есть место любви, — усмешка стала шире. — Вот только его месть — проявление слабости. Не сумел ответить сам и встал под знамёна монстра. Это банальная слабость. Слабый мужчина не заслуживает никакого уважения и снисхождения… С ним даже рядом встать — унижение.       Я расхохоталась, как безумная, сверля её взглядом полным отвращения:       — Боже, ты до сих пор веришь, что тебя после всего дерьма ещё можно было любить? Ты ценишь лишь власть, чужие возможности, которые можно обернуть себе во благо, а после отбросить отработанный материал, — я отметила нотку горечи в её лице, снова сменившуюся сдержанной отстранённостью, и продолжила, чтобы всё же уколоть. — Непризнанная. Такая же как все, лишь с какой-то ему одному видимой чистотой при всей гнили. Ты не заслуживала ни его уважения, ни любви, ни тех благ, что довелось вкусить.       — Он был слаб в своём желании пойти на поводу у вчерашней смертной. Слаб потому, что пошёл против заведённых устоев, но тем же и подкупал. Желанием увидеть смертную в мире бессмертных, которая должна была стать привязанной собачкой, благодарной за брошенную в нужный момент кость, — оскалилась мать, делая шаг ко мне и пристально глядя в глаза. — Вот только я не собачонка, Виктория. Не была и не буду. Он понял это, только лишь рухнув с постов и став ниже, хуже и слабее меня. Непризнанные во все времена были ширпотребом, который не пробивался выше поста архангелов. Он же не гнушался даже склонить голову перед той, кого прочие презирали… — оскал перетёк в язвительную колкую усмешку, — Собачонкой была не я, а он, не знавший прежде какой-то другой любви, кроме сыновьей. Он тянулся к моим рукам, добровольно вкладывая в них своё сердце, лишь бы его не отшвырнули, а наоборот погладили…       Я механически улыбнулась, чувствуя, что последние связи утратили какую-то почву. Кроме ненависти и отвращения, к ней я больше не испытывала ничего. И тем больше понимала Фенцио. Прежнего Фенцио, который действительно был обозлён и на эти два десятка лет между поцелуями двух разных женщин одной семьи. «Семьи?.. Да я скорее поверю, что меня аист принёс, чем в то, что я из неё вылезла когда-то…» — истерически хохотнул внутренний голос.       — Ты всё же собачонка. Собачонка из которой выкормили среднестатистическую сторожевую дворнягу, кормя с руки и балуя вниманием до тех пор, пока ты не вцепилась в хозяйскую руку и не попыталась перегрызть её с целью увечить и доказать, что ты справишься и сама, — я широко усмехнулась, отпустив Люцифера, шагнув вперёд, вставая с ней лицом к лицу, чуть подавшись вперёд, чтобы слышала только она. — А теперь я сделаю тебе очень больно, надеюсь. Не Фенцио тебя пнул достаточно высоко, чтобы ты взлетела. Просто удачно подвернулся. Нет… Кто-то из этих хлыщей цитадели. А знаешь почему? Потому, что им нужен был серафим, у которого осталась смертная дочь, если ты не поняла после разбирательства. Ты. Ничего. Не. Достигла. Сама, Ребекка Уокер… Тебя протащили, как ту же собачонку за шкирку от дворовой будки до элитной псарни за короткий срок только для того, чтобы полукровка смог возродиться. Вот и всё… Живи с этим, если сможешь…       Я отступила назад, холодно глядя в побледневшее лицо, превратившееся в восковую маску. Не дрогнул ни один мускул. Только прикрытые глаза с бегающими под тонкими веками зрачками. Резко взметнувшаяся тонкая ладонь со свистом рассекла воздух, врезавшись в мою щёку со звонким хлопком. Голова дёрнулась, увлекаемая движением. Я улыбнулась, снова повернувшись к ней:       — В этом вся ты. Аргументы иссякли и обнажилась истина. То самое лицо за безразличной маской. Больно, правда? Хочешь, я подставлю другую щёку, чтобы ты утвердилась в своей «силе» ещё раз? — повернув голову для удобства, я улыбаясь смотрела в вечный лёд, застывший на мраморе надменности. — Бей. Ты же сильная…       Она прикрыла глаза, развернувшись на каблуках и направляясь обратно к цитадели. Молча. Чуть ссутулились плечи, словно отсыревшие от мокрого снега крылья непомерным грузом тянули вниз. Но мне, пожалуй, впервые… Было неимоверно плевать. Действительно плевать. Чужой человек. Щека горела, но я даже боли от гнева не ощущала. Только разодранное в клочья чувство, которое всё же вынуждало оправдывать часть её поступков тем, что она — моя мать. Моё прошлое.       Я натянула капюшон плаща до самого носа, посмотрев на застывших в нерешительности парней:       — Хочу задержаться. Нет желания с ней даже рядом находиться. Люцифер, если не затруднит, отправь Фыра в местный загон для драконов. Я позже вернусь в школу… Дорогу запомнила.       Демон кивнул, вложив руки в карманы и спокойно направился следом за Ребеккой. Ему не нужно было объяснять смысл произошедшего. Пожалуй, в этот момент мы понимали друг друга как никогда хорошо. Пришлось прикрыть глаза. От ненависти метавшаяся внутри сила требовала выхода. Или же предчувствовала что-то… Кого-то…       Мир провалился в темноту, и я начала падать, перестав ощущать собственное тело…       Тёмная коморка, снова взгляд со стороны, откуда-то из затенённого угла, куда свет свечей не дотягивался, словно меня могли заметить. Стол, заваленный картами, над которым склонился Мальбонте. Предстоящий театр боевых действий, словно уже знакомую мне шахматную доску удерживали фигурки ангелов и демонов. Большинство из пергаментов перечёрканы красной линией, словно показывая точки грядущих нападений. Взгляд выхватывал и тех, кто стоял в тенях, как и я. Только живых. Представители повстанческой армии.       — Меня интересует только победа. Любыми средствами… — обрывисто и с кривой усмешкой проговорил Мальбонте, — И я её получу так или иначе. Раз мой план тебе кажется бестолковым, предложи своё, старик…       От угла отделилась тень. Я вздрогнула, отмечая измождённое лицо Фенцио с усталыми тенями под глазами. Я сглотнула, понимая, что меня физически нет рядом. Повлиять не могу. Доступно лишь наблюдение… Ангел задумчиво осмотрел разложенные карты, после чего ткнул пальцем в ту, на которой были смазано набросаны очертания школьного замка.       — Следует отрезать караваны с провиантом к школе.       Мальбонте сморщился:       — На кой чёрт мне сдалась школа? Первостепенная цель — цитадель.       — Понимаю. Но следует учитывать политическую обстановку. Ребекка, как мы знаем, пыталась запросить подкрепление для защиты учащихся, но не преуспела. Совет не готов распылять армию на два фронта, ослабляя оборону столицы, что логично. Но каков шанс, что тех же учеников, по требованию совета, Ребекка не отправит на подмогу цитадели, чтобы вернуть расположение серафимов?.. — почти ленивое пожатие плечами, — Молодые умы более податливы влиянию. Те, кто могут пополнить твою армию, в конечном итоге падут под стенами цитадели, не принеся никакой пользы нашему делу. Отрезав поставки питания, мы физически лишим их сил и возможности преодолеть путь от школы до столицы.       Мальбонте усмехнулся шире. На лице играл азарт охотника и понимание. Понимание того, в чём могут крыться причины нежелания Фенцио сразу замахнуться на излишне лакомый кусок. С другой стороны, ангел был прав, и я каким-то внутренним механизмом улавливала противоречия, терзающие полукровку. Наконец он насмешливо произнёс:       — Ты хитёр, Фенцио. Но в тебе угасла прежняя ярость. Где она?..       — Ярость хороша в двух случаях: когда нет выхода и цена жизни стирается; или же когда ты уверен в исходе сражения, которое завершится победой. Наша армия должна стать больше, а пополнить её пока удаётся лишь беглыми демонами и ангелами, которые не в состоянии спастись в одиночку, — ангел криво усмехнулся. — Школьники только кажутся неприспособленными к бою. Та же Непризнанная доказала, что при должном желании получить справедливость и сохранить свою жизнь, даже не имея ничего можно сражаться.       Мальбонте усмехнулся, взгляд стал проницательным. Снова недоверие, что истрёпанный событиями и матерью девицы он всё равно смог привязаться к девушке. «Только ли привязаться?» — саркастично подумал полудемон, склоняясь над картами, ещё раз оценивая положение дел. Внутри растревожено металась светлая часть, вспоминающая прохладные женские руки, поглаживающие лицо, и поцелуй в лоб. Разрядом тока — взгляд на непроходящий след от тех самых пальцев на широком запястье Мальбонте. Он потёр его, словно желая смахнуть. Снова вспышка боли и агонии от слияния, прерванная сладостью ягод жимолости, после которой боль отступила, а по нервам тараном рванулся девичий крик. Боль девчонки, которая обещала, что лишь разделит с ним, была почти физически ощутимой… А в итоге забрала полностью.       Не поднимая головы, Мальбонте хрипло бросил через плечо:       — Отрезать школе поставки провизии. Всех сопровождающих караваны брать живыми.       Тени сгустились, роняя меня куда-то ещё глубже во мрак…