"Sex Is Not Enough"

      Настойчивый стук в дверь прервал все сновидения, только пошедшие по своему положительному сценарию. Я закуталась в одеяло, продолжая дремать и вяло отпираться от такого кощунственного пробуждения. Да ещё в такую несусветную рань. Поняв, что визитёр не отвалит по-хорошему, я с ворчанием покосилась на будильник. «Несусветная рань» была в полдень. Пришлось с матом выбраться из постели.       — Виктория?.. — послышался голос матери.       — Минутку! — я бросила мимолётный взгляд в зеркало, едва не рухнув: привычно раскрашенная шея в оттенках синевы и багрянца. — Твою мать!..       Подхватив с пола сорочку, я скользнула в неё, выудила из шкафа комплект белья и сменную одежду из тёмных брюк и водолазки, чтобы скрыть следы «преступления». Вскользь заглянув под кровать, меча не нашла. Подхватив полотенце, оставленное Фенцио на полу, рванула в ванную, импульсом отпирая замок.       — Проходи. Я быстро душ приму и поговорим…       Захлопнув дверь ванной, я привалилась к ней спиной, рассматривая яркую ягуаровую роспись на своём теле. Злило и смешило одновременно. Откладывая этот разговор, я всё равно исправно позволяю ему такое с собой делать. «С другой стороны, а кому бы ты ещё это спустила?» — хмыкнул внутренний голос. По всему выходило, что никому. Стянув сорочку, я влезла в душ, смывая пот прошлой ночи. Удавалось убедить себя, что когда-то всё же бесконечный побег закончится. Всё закончится так или иначе…       Отжатые волосы, торопливое вытирание. Едва не растянувшись на мокром полу, удалось всё же нарядиться в бельё, следом нырнуть в одежду, почистить зубы… Становилось всё больше не по себе от мысли, что сейчас состоится, возможно, самый судьбоносный в моей жизни разговор с матерью. Не представляла, с чего он начнётся и чем закончится уж точно. Хотелось верить, что моим словам она вняла. Невероятно хотелось верить, что душеспасительная беседа не последует.       Вывалившись из ванной, я, не глядя, направилась к перерытой кровати, заправляя всё и приводя в божеский вид.       — Доброе утро, — выдавив улыбку, я боковым зрением взглянула на абсорбировавшую себе стул Ребекку.       — Уже полдень, — тихо ответила она. — Утро давно прошло. С чего начнём?       Я со вздохом расправила подушки и потянулась за покрывалом, едва не вздрогнув от кипенно белого пера в своей постели. Торопливо заправив одеяло, сделала вид, что всё нормально:       — Что тебе хотелось бы узнать в первую очередь?       Ребекка вздохнула:       — Полагаю, следует начать с того момента, как ты узнала о ритуале. И о том, как к этому причастен Фенцио? Почему не донесла администрации школы? Почему не предотвратила то, что случилось?       «Как много всего и сразу…» — хмыкнул внутренний голос. Я же максимально спокойно ответила:       — После разбирательства была очень удивлена тем, что Фенцио не счёл наблюдателя за моими передвижениями необходимым. Пошла выяснять. Слово за слово, мы ощутимо поскандалили. Я умею… доводить… — «и сама этому часто удивляюсь», — На волне гнева он признался. Да, была мысль сдать, рассказать, но достаточно быстро иссякла, когда поняла одну простую истину: не убил бы меня он, Мальбонте подослал бы какого-то другого исполнителя. Мы нужны были здесь обе. А прекратить… Тебе ли не знать, что прервать ритуал можно было только одним способом: позволить Сатане сойти на землю с Шепфа под ручку. Но «курятник» счёл, что рогатый слишком много требует… Точнее, они, как раз, знают, что Шепфа чертог не покинет.       Она раздражённо дёрнула плечами:       — Дальше…       — Дальше я сочла разумным, что если Фенцио рискнул открыться, то и провернуть обряд с меньшими потерями будет разумно, раз прервать его невозможно. Сделать всё подконтрольно, параллельно развивая себя так быстро, как это было возможно. Ангел взялся за обучение, давая факультативы и дополнительные, объясняя то, что наиболее важно и нужно. Но и этого было мало… — я со вздохом опустилась на край постели, — Фенцио нашёл в столичной библиотеке занимательную книгу, в которой говорилось, что в результате обряда я должна погибнуть. Сила полукровки, пропущенная через мой талант «сосуда», должна была выжечь все ментальные связи до одной. Восстановить их возможно было, только имея достаточную собственную силу… Которой я не имела. Мне удалось разработать формулу, которая установила на вместилище тот самый «рубец», о котором говорил Эрагон…       Вскинутые в удивлении брови:       — Тебя ведь выставили из зала совета… Откуда ты знаешь о рубце?       Я хмыкнула:       — Любопытство и большие замочные скважины иногда решают множество проблем. Словом, тот самый рубец — это формула со встроенными рунами на заплатку и куча всего ещё, что заткнуло «сосуд», когда я вобрала достаточно силы. Однако… не всё так просто, — я хмыкнула. — Я бы не погибла так или иначе. Со слов Мальбонте, талант не затрагивал почти ментальные связи. То есть сила не должна была разрушить. Был бы кто-то другой, какое-то другое вместилище, и сила действительно убила бы. Но… не меня.       Ребекка со вздохом потёрла виски:       — Что ты имела в виду по поводу Непризнанных и религии?       Нервно закусив губу, я подумала, что стоит раскрыть это. Хотя тут как раз всё было более чем логично. Странно, что она сама этого не поняла с момента ссоры в столице.       — Перед тем, как было разбирательство в башне, я напоролась на Бонта. Он сунул мне в руки зеркало и убежал. Потом уже мы много и часто говорили с его помощью. Парень просил, чтобы я вытащила его из башни. Фенцио запретил настрого, рассказав и прочие детали об обряде слияния, чтобы упредить желание геройствовать. Во время разговоров Бонт упомянул, что ему принесли земную Библию. Всё начало становиться на свои места. То есть, да, мы можем уповать на теорию Дарвина про обезьян, человечество уже существовало на тот момент. А после свержения Анабель и её мужа, на Земле стали появляться Непризнанные — их дети. После родителей Мальбонте, в качестве кары, ещё не одна сотня прирождённых была наказана подобным образом. Одиночки или в парах… Не имело значения. Теоретически — Непризнанные, как в случае с семьёй Мальбонте, появляются, когда ангелы и демоны, которым стёрли память и отправили на Землю, вступали в связь, которая позволяла зачать. Своего рода полукровки. Земной мир «стабилен», он используется местными только как возможность черпать из веры энергию для собственного существования, — я закусила губу, внимательно рассматривая её задумчивое лицо. — Мальбонте говорил, что полукровки, рождённые здесь, в этом мире, подвержены «нестабильности». Слишком большой разрыв между пресловутыми «светом» и «тьмой». Там этого нет и Непризнанные могут рождаться без особых проблем. Бескрылые, но уже имеющие зачатки фракций. Наследственность подталкивала к нужной.       Послышалась усмешка:       — И с нас, судя по твоему выводу, всё пошло наперекосяк. Жимолость — отец Мальбонте. Его энергия. Демона… Я же, по наставлению нашего общего знакомого пошла в сторону Рая, немного перекроив планы… И ведь всё складывалось одно к одному: притяжение к Винчесто, сопротивление заданиям, которые давались в школе… И упорное желание справедливости. Найти убийцу, наказать… — она зажала рот руками, глухо проговорив, — И всё наизнанку от вскользь брошенной реплики о том, как могущественен Свет…       Я задумчиво кивнула, глядя на непреклонного несгибаемого серафима. Снова разлетающиеся шелухой надменность, холодность, высокомерие. Подрагивающие пальцы, скинутый капюшон, взирающие в одну точку глаза, она сопоставляла всё, что удалось узнать нам обеим. К сожалению, во мне самой всё ещё плескалось недоверие к матери. Слишком острое. Понимание, что она может и дальше пытаться вернуться в столицу, занять кресло… Чем это обернётся?.. И невольно же вспомнились слова Мальбонте о том, что я каким-то образом умудряюсь подвести всех, с кем сближаюсь, к мысли о том, какие шаги предпринимать. Какой путь выбрать… В случае с Ребеккой, я понимала, что стоит быть терпеливее. Её устоявшийся мир не терпел бунтов за редким исключением.       Закусив губу, я поинтересовалась у матери:       — Что ты планируешь делать? Чью сторону примешь?       Она закусила губу, немного затравленно взглянув на меня:       — Я много думала о твоих словах. Много анализировала, что ты, даже не обладая достаточными сведениями, смогла перевернуть ситуацию на общее благо. Геральд рассказывал о муштре, занятиях, дружбе с наследником Ада, которая помогла снизить количество жертв. Кто-то из бывших учеников донёс, что Люцифер запретил наносить смертельные удары в обход указаниям отца. Это… было достойно, — опустилась голова, заслонив бледное лицо от моего взгляда короткими пшеничными волосами. — Ранили слова о Мальбонте, но ещё больше, твой страх, которого я уже не ждала увидеть. Страх утрат. Снова и снова. В мире бессмертных это кажется почти иррациональным. И всё же? Я причинила тебе боль не один раз. Словами, делом, отчуждённостью, недоверием… И ты всё ещё хочешь, чтобы в этой войне мы были союзниками?       Я сглотнула:       — Мне сложно доверять тебе, но… Я сделала выводы из совета серафимов, где мы были. Как и в твоём желании защитить именно школу, а не цитадель. Мне понятно даже твоё желание избавиться от Йора, хотя я и не одобряю метода. Ты… привыкла действовать радикально. Мне не раз говорили, что, будучи вчерашней смертной, попавшей в цитадель на службу, ты умела находить лазейки, которые бессмертные не сочли бы действенными, — я хмыкнула от её удивлённого взгляда. — И такое бывало. И тем страннее было видеть, что фракция всё же наложила отпечаток на твои поступки… Ты не стала даже выяснять обстоятельства…       Ребекка махнула рукой:       — Напоминаю: иногда на это элементарно нет времени…       Усмехнувшись, я лукаво взглянула на неё:       — Эрагон мыслит так же, предпочитая нас уничтожить, словно сейчас это как-то спасёт положение. Аналогичный метод. Что до архангела… Ему вложили эту идею в голову. Как говорят в мире смертных «взяли на слабо». Ведь до серафима ему ещё пять ступеней, если не больше… Но ты этот момент не учла. Попытка заставить тебя действовать, понимаешь? Думаешь, смертью Йора, которая последовала после нашего визита, никто бы не заинтересовался? — я выжала кривую улыбку. — А дальше что? Тебе бы вручили пост обратно, чтобы ты и совет не перетравила?       Поджав губы, она потёрла ладонями лицо:       — Иногда следует действовать, а не думать о последствиях. Кресло я уже утратила. К слову, ты говорила, что знаешь о том, кто подводит ко всем этим проблемам… Есть догадки?       «Есть, но пока я их не озвучу, чтобы ты не продолжила всех травить и рушить первоначальный план…» — хмыкнул внутренний голос:       — Пока на уровне интуиции. Этого мало.       Она качнула головой:       — Хорошо… Сделаем вид, что с этим мы разобрались, — она усмехнулась. Взгляд стал неожиданно ледяным. — Как ты объяснишь это?..       Мать осторожно взяла пальцами, словно брезгуя, кусок пергамента… с портретом спящего Фенцио, демонстрируя мне. Я сглотнула, чувствуя, как почва под ногами начинает осыпаться. В голове судорожно проносилось, что портрет я оставила около кровати, даже не убрав в папку на которой рисовала. «Непредусмотрительность на грани фола…» — вздохнул внутренний голос. Скорее всего ещё и перо заметила до того, как я постель застелила. Если так, то мне уже можно паковать вещи и бежать как можно дальше.       Нервно сглотнув, я постаралась выглядеть невозмутимо:       — Тренировалась.       — Рисуя преподавателя… Голого… В постели… Так реалистично, словно своими глазами этот образ видела? Или всё же видела, Виктория?       Я потёрла ладонями лицо:       — Что ты хочешь от меня услышать?       — Правду, — холодно ответила Ребекка. — Я поверю в скандал, который привёл к тому, что вы объединились, чтобы снизить жертвы во время ритуала слияния Мальбонте. Я поверю и в то, что он взялся заниматься с тобой учёбой, даже прекрасно осознавая, что я могу стереть его в порошок лишь за то, что смотрел косо в твою сторону… Но это… — она махнула перед моим носом пергаментом, — Прошу, скажи, что я ошибаюсь и вы не…       Если бы даже я хотела соврать, румянец выдал всё вполне однозначно:       — Это закономерный итог… Да, мы сошлись и не станем это менять.       Ребекка поднялась со стула, отшвырнув портрет, сложив руки под грудью, и меряя и без того маленькую комнатушку шагами.       — Как тебе хватило ума?! Фенцио… святые угодники! Полшколы на выбор: демоны, ангелы, женщины, мужчины, внешне хотя бы приятные! Моложе значительно… — она застыла, сверля меня гневным взглядом, — Уму непостижимо… Неужели не было кого-то более достойного?! Я уже даже против Люцифера ничего не имею… Хоть есть за что уцепиться, кроме смазливой мордашки и амбиций на трон преисподней! НО ФЕНЦИО!!! Как тебе мозгов хватило, Виктория?! Он ведь безбожно стар!..       Хихикнув, я едва удержалась от того, чтобы изобразить пальцами, как это бывает у мужчин и женщин, которые делят постель, но успела себя осадить. Становилось смешно: такой укол по самолюбию… И ведь она раскусила, скорее всего, значительно раньше, но доказательств до портрета не было. А сейчас меня просто поймали с поличным, можно сказать. И всё же, я робко ответила:       — Не заметила… Бессмертным в этом плане куда проще…       — Виктория! — коротко рыкнула мать. — Ты действительно не соображаешь, что это такая изящная месть мне?! Это наша давняя война! Ты в ней лишь побочное звено и не более!..       Я склонила голову набок:       — А ты сейчас кого к кому ревнуешь? Его ко мне или меня к нему?..       Повисла пауза, она застыла, припечатав меня гневным взглядом:       — Я не вижу нужды ревновать того, к кому не испытывала и не испытываю никаких чувств! А вот ты… За тебя я здраво опасаюсь! — она поджала губы, дёрнув подбородком. — Он сблизился только для того, чтобы пользоваться тобой мне в пику!       «Это уже переходит все границы…» — гневно рыкнул внутренний голос. Я старалась оставаться безучастной, но дрожь в голосе скрыть не вышло:       — Если бы я не захотела этого сама, ничего не было бы.       Кривая усмешка:       — Жалость к поверженному?.. Так предсказуемо… А я всё удивлялась, от чего он столь охотно взялся за обучение, учитывая наше с ним прошлое. Какая низость… — презрительно искривившиеся губы, — И где он сейчас? М? С Мальбонте. Не с тобой, не здесь! Знает, старый сукин сын, что едва он вернётся и будет отираться рядом, я самолично потащу его на плаху!..       — Только за то, что я с ним сплю? — я усмехнулась. — Забывая, что он позволил мне всё же выжить. Помог во время ритуала? — «Не зная, что мою первую смерть искупил, едва не утратив собственную жизнь…». — Ты снова акцентируешь внимание на части картинки, не учитывая всё остальное. Однако, позволь поинтересоваться, почему он нас обеих пощадил в долине смерти? Мог бы отомстить… Был в своём праве.       Ребекка сжала пальцами виски:       — Всего лишь проявление слабости. В очередной раз подтвердил собственную никчемность и…       — Всего лишь проявление любви и умение прощать даже самое жестокое предательство. Всего лишь понимание, что есть что-то свыше мести и ненависти. Всего лишь знание, что сейчас от него даже в угоду власти не откажутся… — я вколачивала слова, словно гвозди в крышку гроба, правда ещё не понимая, своего или её, — Я умею любить и сочетать свою любовь с тем, что готовит иерархия. Я не разделяю… Он делает меня сильной до той меры, до какой сильным сделала его я. Мы сломали друг друга до основания, создав то, что способно выжить не из-за удачного стечения обстоятельств, а вопреки неудачным. И ты это прекрасно видишь…       Она качнула головой, словно пытаясь вытряхнуть мои слова, засевшие в черепной коробке. Очередная попытка вернуть надменную маску провалилась. Снова уселась на стул, закрыв лицо руками. Я терпеливо ждала продолжения отповеди, скандала. Чего угодно. Почему-то с души камень упал от мысли, что хоть теперь, в этом случае, лгать отпала необходимость. Я всегда ценила честность и умение быть правдивой. Сейчас же… Ложь по всем направлениям вводила в панику и ужас — одна оговорка, и всё насмарку.       Голос прозвучал хрипло:       — Он воспользуется тобой, а после отшвырнёт. Сделает то, что сделала я, чтобы мне удалось воочию убедиться о неверности выбранного пути… Как ты не понимаешь этого?.. И хорошо, если так, Виктория… Хорошо, если только показать, какую боль приносит отказ… — срывающийся шёпот, — А если решит убить тебя на моих глазах? Повторить свой первый сомнительный «подвиг»?       Я поджала губы:       — После того, как подстроил аварию, он пытался меня спасти. Если бы осколком стекла горло не перерезало, вполне вероятно, управился бы… Но и это не всё, — я сглотнула, опустив глаза, понимая, что остался последний козырь, который сейчас озвучивать было глупо.       Снова тишина. Давящая, мучительная на сей раз, почему-то. Я откинулась спиной на постели, слушая дыхание Ребекки. Стоило ли это откровение того, чтобы она наконец перестала видеть лишь чёрное и белое?.. Сложный вопрос.       — Может быть… — наконец произнесла она тихо, — Но если он попытается всё же причинить тебе боль… Я приложу все силы, чтобы от него и пыли не осталось.       Выдавив усмешку, я поинтересовалась:       — Вернёмся к вопросу о материнской гордости и «обязанности любить» своего отпрыска. Что ты скажешь об этом?       Мать вздохнула:       — Горжусь… Горжусь тем, что моя дочь способна на такие перевороты, хитра и сильна там, где от неё это требуется. Горжусь тем, что ты способна в безвыходности отыскать себе выход и опорную точку, которая всё же позволит устоять на ногах… — шумный выдох, — Но совершенно не понимаю, как можно было полюбить этого белокрылого убийцу…       Я закатила глаза:       — Со мной ничего не бывает «просто». Пора привыкнуть, — со вздохом, я поднялась на локтях, глядя в её хмурое лицо. — Итак, враги мы или союзники? Должность и блага от возвращения в совет или шанс исправить историю, спасти мир, сберечь правильную трактовку Равновесия?..       Она дёрнула плечами:       — Что ты подразумеваешь под «правильной трактовкой»?       Хмыкнув, я села ровно:       — Я не просто так упомянула слова Мальбонте о «нестабильности» новорожденных полукровок. Никогда не задумывалась, почему Непризнанные рождаются в мире смертных без проблем? Там баланс стараются соблюдать… Просто потому, что, если что-то пойдёт не по плану, бесконечному источнику энергии придёт конец и мы загнёмся следом. Это даже Сатана понимал… А ведь мог бы оборвать ритуал, спустившись в одиночку и лишив нас подпитки с Земли. Просто с его появлением внизу всё покатилось бы в бездну: война, катаклизм, эпидемия, — я лукаво посмотрела на неё. — И на эту мысль, если мне память не изменяет, либо после неё, меня навела твоя гибель, к слову.       — Что ты имеешь в виду?.. — хрипло осведомилась Ребекка.       Я качнула головой:       — Вскоре узнаешь, если не будешь вставлять мне палки в колёса. Более того… — улыбнувшись, я внимательно посмотрела в серо-голубые глаза Ребекки, — Когда я буду знать всё достоверно, я дам тебе возможность решить его судьбу. Самой прикончить своего убийцу.       Шумно сглотнув, она опустила голову:       — Ты можешь ошибаться?       — Едва ли… Так вот. О «нестабильности»… Этот мир, где сама идея Равновесия должна придерживаться простого правила равенства, прогнила до той меры, что Райские почти не рождаются даже. И бесценный совет серафимов требует Непризнанных снова к свету присоединять… А Ад? Всё меньше численность, зато дети, если таковые появляются, со слов Люцифера — сильнее прирождённых, порой. Баланса здесь нет… В итоге, всякий зачатый полукровка после своего рождения проходит момент, когда светлая часть ментального поля этого мира начинает вытравливать тёмную. Эрагону, который уже больше трёх тысячелетий вещает свою волю от имени Шепфа, это выгодно. Он ненавидит полукровок по объективным причинам. Я могу это понять. Но из-за своей мести и ненависти он подвёл мир к той черте, с которой не вернуться. Сознательно вводя мир в состояние дисбаланса, он с чистыми руками знает, что даже охоту на такого рода пары и плоды их любви открывать нет нужды: сами умрут. В противном случае, слишком явная диспропорция сил была бы, ты не находишь? — я прочистила горло. — Мальбонте был зачат в момент перемирия и родился тогда же. Силы были равны. Он получил поровну тёмного и светлого начала. А вот все последующие…       Я красноречиво умолкла, поджав губы.       Ребекка качнула головой:       — Но что, если он и не должен был родиться вовсе? Что если…       Меня начало накрывать, ответ прозвучал довольно грубо:       — Услышь себя… Сейчас обе фракции вырождаются, фактически. Их связи смахивают на внутрисемейные. Стоит выйти из колеи, и мы перестанем топтаться на месте. Не будет этой необходимости уговаривать совет для спуска к смертным, появятся сильные дети, которые сами способны будут предотвращать то, что творится на Земле, и больше не будет такого явного дисбаланса, когда в наказание за связь между фракциями казнят, — я отдавала себе отчёт, что её это ранит, но всё же произнесла. — Винчесто был бы жив, если бы вышестоящие готовы были смириться с падением власти. Подумай об этом.       Ребекка вздрогнула:       — Его вообще должны были сослать на землю! Как прирождённого! Кара была неравнозначной!       — Верно, — я кивнула. — К слову… Медальон. У тебя есть медальон, на котором, скорее всего есть руна притяжения. Адмирон перед казнью отдал мне свой перстень с «начинкой» из ваших волос. Символ близости и единства. У тебя должен быть… — я осеклась, наблюдая, как она суетливо запустила руку за пазуху, извлекая золотой тяжёлый амулет в виде медальона с агатом в крышке, — А теперь примени формулу прояв…       Она махнула рукой, скривившись от подсказки:       — Я знаю, что нужно делать… — короткий пасс пальцами, щёлкнула крышка. Формула, и на внутренней стороне крышки вспыхнула куда более аккуратная руна, выполненная филигранно и точно, — Уму непостижимо… Я почти не снимала… его. Когда?!..       Плечи матери опустились. Прижатая к губам ладонь подрагивала. Мне было жаль её в этот момент. Хотелось подойти и обнять, однако, стоило мне попытаться встать с постели, как она выставила раскрытую подрагивающую ладонь, предостерегая все попытки приблизиться. Я покорно осталась на месте, рассматривая растерянность на утратившем надменность лице. Мечущееся по комнате: «Это невозможно!», повторяемое раз за разом, тихие всхлипы.       Это душило…       Я всё же поднялась с постели, преодолевая её страх и боль, опустившись коленями на пол, отбирая медальон, в котором так же лежали связанные пряди волос. Недоверие, растерянность, боль… Я осторожно подалась вперёд, притягивая её ближе к себе, прижимая к плечу за затылок. Водопада из слёз не ожидала, но водолазка невероятно быстро стала влажной. Плетьми опустившиеся тонкие руки. Обессилено и уже явно не понимая, как это вообще можно было пропустить…       Она отстранилась, смахивая беззвучно текущие слёзы:       — Про медальон я думала в последнюю очередь. Я не расстаюсь с ним никогда. Даже во время сна. Руну нанесли давно, скорее всего… Когда ещё я позволяла себе оставлять его в шкатулке своей спальни в цитадели, — подрагивающие губы сжались в нить, она колюче посмотрела на меня. — Вот к чему приводит любовь, Виктория. К тому, что мы теряем. Всегда теряем тех, кто нам дорог… Здесь, в этой части мироздания любви не существует. Есть лишь потребности, власть и желание делить постель…       Поджав губы, я отстранилась, поднимаясь на ноги:       — Фенцио не из этого теста. Мы оба сражаемся за наше будущее. И оба знали на что шли, приведя ритуал в исполнение. Нам обоим нужна свобода от Равновесия в его нынешней форме, — я сглотнула, взглянув на портрет через плечо и переведя глаза на мать. — Когда-то я могу оказаться в положении Анабель. И я буду сражаться за своего ребёнка. Проливая кровь и стремясь спасти любой ценой, если это потребуется.       Гневный вздох:       — Через мой труп! Только не от него…       Я усмехнулась, отведя глаза:       — Время покажет. Ты всё ещё не дала мне внятного ответа: союзники мы или же нет.       Ребекка потёрла лицо ладонями:       — Ты заставляешь меня делать выбор между долгом и желаниями…       — И что из этой пары преобладает? Кто вообще твой «долг» предписал? Фракция?.. После победы Мальбонте они утратят свой смысл, — я хмыкнула. — А желания? Стереть в порошок Фенцио? Посадить меня под арест? Уничтожить обоих предателей? Ведь по сути я не лучше него…       Она махнула рукой:       — Ты не знала во что ввязывалась!       — Ой ли?.. Как раз я очень хорошо всё знала. Как и настояла на проведении ритуала. Я тоже предатель… И, повторю то, что сказала в столице: ты вольна отдать меня совету, как только я передам остаток сил Мальбонте.       Очередная дрожь. Ребекка обняла себя за плечи, больным взглядом скользнув по моему лицу:       — Я не… не смогу им тебя отдать, даже если очень захочу. Быть союзницей полукровки я не собираюсь, но, — она сглотнула, решительно кивнув. — Но за тебя и твоё будущее продолжу сражаться даже против совета и всех небес, вместе взятых… Мы — союзники. Ты и я…       Я задумчиво склонила голову набок:       — Почему?       Почти злой оскал, перетёкший в усталую улыбку:       — Потому что люблю тебя… Ты — моя дочь…       — Потому что обязана?       Мать закатила глаза, пережав пальцами переносицу, выдавив уже знакомое мне определение:       — Несносная…              Геральд смерил нас с матерью подозрительным взглядом при появлении в собственном кабинете. Нервный и немного растерянный серафим, улыбающаяся девица, привычно увешанная оружием… Диспозиция ощущалась в каждом последующем слове и движении. Я только хмыкала, слушая их вялую перебранку по поводу щита. Наконец на меня внимательно посмотрели, сканируя на состояние ментальных связей. В конечном итоге оба заключили, что к очередной перегрузке я подготовлена.       Когда демон встал со своего места, я лукаво подняла глаза:       — Просто щит? Без заморочек?       Геральд вскинул бровь:       — Ты опять свои танцы с бубном решила устроить? — я картинно пожала плечами. — Ладно, бес с тобой. Какие варианты дополнений?       Я закусила губу:       — Стража школы имеет определённое помещение для дежурств?       — Да, рядом с арсеналом комната отдыха. А что?       «Точно… Чёрт, надо ещё в арсенал наведаться и в хранилище амулетов… Найти глушащие и какое-то оружие для матери… Заказ в столице уже сделать не успеем, чтобы полностью соблюсти параметры, увы. Придётся работать с тем, что уже в наличии…» — пронеслось в голове. Я нагло плюхнулась на стул преподавателя, выудив из стопки чистый пергамент, и написала на нём формулу щита, сделав отводки под руны. В голове пронеслось то, как выстраивался щит над лагерем Маля. Стоило сделать не менее слабую версию.       — Так, ну, если вдуматься, «маячок» и оповещение для стражи, чтобы знали точку входа в пределы купола, где искать тех, кто влез на нашу территорию. Дальше… Хм… Отключение амулетов слежения и сокрытия энергии, кроме тех, которые уже находятся на территории школы, — я пощекотала подбородок кончиком пера, рассматривая Ребекку и Геральда. — Какие ещё функции на ваш взгляд стоило бы прописать?       Демон поскрёб ногтями в затылке:       — С учётом, что прежний щит только отслеживал вход и выход учащихся, преподавателей и студентов, этого уже много. Разве что, добавить ментальный след, на случай, если вторгшийся достаточно расторопен, чтобы оказаться в школе и спрятаться.       Я пожала плечами, вписывая руну аркана. Полностью боевая модель формулы щита. «Жаль, что про аркан я не вспомнила, когда защиту над лагерем устанавливали. Впрочем, там спрятаться явно сложнее, чем в школе».       — Стоит ещё по периметру руны поддерживающие начертать. Для подстраховки. На случай, чтобы даже после определённой изношенности, щит не рухнул в обстоятельствах аналогичных тем, что произошли после битвы под стенами школы. — закусив губу, проговорила я. — И восстановить темницы со встроенными блокаторами сил в первую очередь. Боюсь, если обычные лазутчики начнут отлавливаться скопом, то пришлют кого-то посерьёзнее. Повязать повяжем, но стоит быть предусмотрительными…       Ребекка поморщилась:       — Совет не станет жертвовать силами, которые могут пригодиться для защиты столицы. Скорее лазутчиками и ограничится. Не больше. Архангелы… все, кто обладает какой-то достойной мощью, остаются для защиты цитадели. Эрагон не станет подставляться.       Я кивнула:       — Рационально… В общем, формула будет выглядеть вот так. Думаю, можно выдвигаться.       Два молчаливых кивка. Старшие поднялись из кресел, рассматривая пергамент. Ребекка задумчиво вскинула глаза, оторвавшись от рун, повисла невысказанная усмешка, но спросила вполне серьёзно:       — Тоже Фенцио надоумил?       — Нет. Сама додумалась.       Геральд хмыкнул:       — У неё ещё таланта не было, когда все эти формулы и руны в ход пошли. Прирождённым с талантом это не нужно. А тут… — он неожиданно расхохотался, — Помню, в башне, до соревнований Непризнанных мисс Уокер тренировалась в надежде раскрыть шестую шкалу. С перепугу выдала всё, что было… Перерасход, шестую открыла, но перед этим сдёрнула с нас все щиты, какие были, — он с усмешкой покосился на Ребекку. — Твоя дочь в этом плане — твоя копия. Находит выход, где для бессмертных его нет. Зато как забавно было слышать: «Это же элементарная математика и физика!».       Она спокойно улыбнулась, неожиданно мягко для своей привычной мимики. Я едва удержала брови на месте, когда Ребекка тихо проговорила:       — Бессмертные часто обесценивают знания, которые Непризнанные приносят с собой…       Кивнув, я вышла из кабинета:       — Завтра мне нужно будет сходить с тобой в арсенал.       Мать вскинула брови:       — Зачем?       — Подобрать оружие.       Она сморщилась, покидая кабинет директора следом:       — У меня достаточно развиты силы, чтобы суметь отбиться почти от кого угодно.       — А физические? Вспомни ситуацию в башне и Рондента. Если твои силы будут заблокированы амулетом, нужно иметь что-то в запасе. — напомнила я, — Ты уверена, что сможешь одолеть Эрагона в поединке с силой? Со сталью шансов выжить всё же несколько больше…       Геральд хмыкнул, искоса взглянув на Ребекку:       — Она права.       Мать сморщилась:       — Ладно, раз вы так уверены в том, что если можете им что-то противопоставить… В конце концов, у него были тысячи лет на то, чтобы оттачивать любой выбранный навык. От физических, до сил прирождённого.       Я коротко рассмеялась:       — Фенцио, опять же, однажды произнёс слова, которые заставили меня отнестись внимательнее к такого рода мыслям. «Есть ряд амулетов, гасящих магию. Есть путы, связывающие крылья… С их применением ты становишься человеком даже больше, чем была. Тогда всё решают руки и физическая сила. Ловкость и умение владения своим телом в условиях боя…». — я выдержала паузу, рассматривая своих сопровождающих: — В мире, где решающую роль имеет магия, о том, что она может иссякнуть, никто не задумывается. Ведь для этого существуют стражи. Охрана… А успеют ли они оказаться рядом в нужный момент? Воспротивятся ли приказу сверху для твоей защиты? Едва ли…       Преодолев коридоры, мы наконец вышли на крыльцо. Я раскрыла крылья, в один уверенный взмах взлетая над башнями школы. Крылья нравились всё больше. Сравнивала с тем, что было прежде и видела разницу. Вспомнилась первая тренировка с Фенцио. Частная, а не та, где я после видения и Бонта в окне башни растянулась в траве школьного двора. Когда приходилось с надрывом пытаться как-то выправить собственные возможности. Помнила, как тянуло спину от бесконечных попыток за меньшее количество махов достигать шпиля башни…       Перед глазами встала картинка того, как мы столкнулись в воздухе над садом. Трава, энергии, неудержимое желание целовать, жаться, чувствовать всё полностью и острая паника от того, что могут застать, выдать. Как было опасно тогда. Как стало опасно теперь… Сколько обстоятельств всплыло с тех пор, и сколько всего переменилось… Я даже не учитывала тот факт, что почти безболезненно приняла своего убийцу, что без особого ступора приняла мотив Мальбонте. Как-то излишне спокойно отнеслась к своему древнему родству с ним. В очередной раз думалось только о том, до какой степени моя жизнь была скучной до того, как я сюда попала, чтобы сейчас стремительно войти в цепочку событий и начать переставлять звенья себе в угоду.       «И если бы не было этой поддержки, не было того, кто нашёл в себе силы наконец оставить двадцатилетнюю месть в прошлом, открыться будущему… Что со мной было бы тогда? Ну… Выжила бы после ритуала. А дальше? Снова смерти, новые враги…» — я оглянулась через плечо на Ребекку. Она не приближала к себе никого, кроме Йора. Готова была пожертвовать своим союзником, который, даже не уловил до нашего разговора проблему и собственную ошибку. Она не искала союзников вовсе. После Гавриила, пожалуй, я была бы так же насторожена со всяким, кто приблизится сильнее, чем я готова подпустить.       В голове всё же отчётливо пронеслось: «Уокер слишком разные…».       Я невольно хмыкнула от того, что так и не рассказала матери о том, что, если бы не Фенцио, вполне возможно, что она бы вовсе не родилась. Как не родилась бы и я.       «Я могу ошибаться, но почему у меня ощущение, что в одиночку в этой битве не выстоять?» — взгляд сместился на Геральда. Я всё ещё не доверяла преподавателю. Слишком много тайн, слишком мало сведений о нём самом и того, что могло бы мотивировать его помощь, которую он исправно оказывает мне. Хотелось растрясти Фенцио, всё узнать, но этот бдительный хранитель чужих секретов лишний раз в чужой адрес рта не раскроет. Это одновременно и восхищало меня в нём и вызывало негодование: беречь чужие тайны не меньше собственных, а в какие-то моменты и больше.       Геральд не стал приземляться на ближнем к школе берегу реки. Пролетев русло, он пошёл на снижение, встав ближе к лесу на противоположной стороне. Я последовала за ним. Сложившиеся крылья, ноги ткнулись в рыхлый речной песок, уходя по щиколотку. В итоге я с визгом клюнула носом вперёд, едва не свалившись. Демон с хохотом поймал под живот.       — Н-да… Тебе надо нашего крылоборца-заику в оборот взять. Иначе не скоро научишься управляться. Слишком большие для тебя…       Я подняла глаза, тихо поинтересовавшись:       — Вы признали меня демоном?       — Меня мало… — усмехнулся демон, — Нужно отдать Ад Люциферу. Он получит право признания тебя, как своей подданной. И вот тогда я цитадели не завидую. И Эрагону в том числе. Не знаю, как с позиции силы, но своим длинным языком ты его точно до острой шизофрении доведёшь. Только учти, что у нас тут нет клиник для душевнобольных бессмертных… Тем более такой мощи.       Хихикнув, я обернулась к матери, стоящей разведя руки в стороны с прикрытыми глазами. Текла отголосками энергия. Она сделала несколько шагов вперёд, определяя прежний контур барьера. Чуть нахмуренные брови. Несдержанный в голосе гнев:       — Я не знаю кто и когда щит ставил в первый раз, но у меня странное ощущение, что его пытались латать, накладывая поверх уже имеющегося что-то новое. Невозможно определить контур. — она вздохнула сквозь стиснутые зубы.       Вскинув бровь, я поинтересовалась:       — Это что-то меняет?       — Почти ничего… — встревоженно ответил Геральд, — Кроме того, что остаточный эффект старого щита может перебивать новый. Это как… радиопомехи. Так, кажется, называется у смертных. Перекрывающие каналы силы, которые мешают нормальному плетению.       Я плюхнулась задницей на песок:       — Теперь подробнее и для совсем глупых.       Геральд со вздохом утроился на песке рядом, взяв веточку и выписывая формулу, которая задаёт щит:       — Это — база. База, которая тысячи лет была над школой. Она была уже не стабильной, изношенной. То есть, если не прислушиваться, толком ничего не найдёшь. Почти как в той ситуации, когда ты пыталась себя угробить после…       Послышался тихий рык:       — Что значит: «пыталась себя угробить»?! — уперев руки в бока спросила мама.       Я опустила глаза, не решаясь даже рот раскрыть. Геральд поднял руки, умолкнув: разбирайтесь сами. Если подерётесь, то я разнимать не полезу. Пришлось признаться:       — После Астра я… Я попыталась разбиться. Взлетела так высоко, что крылья замёрзли, развернулась спиной и…       — Идиотка… — Ребекка прижала ладонь к глазам, — И ты ещё меня обвиняешь в излишне радикальных решениях?!..       Обиженно надув губы, я опустила голову к коленям:       — Мне было страшно. Импульсивный поступок, который мне не позволили привести в исполнение. Закончилось благополучно…       Пожалуй, впервые мне захотелось действительно сбежать от матери, сверкая пятками, и оказаться как можно дальше. Справедливое негодование, злость. «Неужели ей правда не плевать?..» — вздохнула я внутренне, рассматривая её, меряющую шагами берег. Бессмысленная попытка успокоиться. В конце концов короткий взгляд, вздох.       — Позже это обсудим… — коротко обронила она, — Продолжайте.       Геральд кивнул:       — Так вот… Старый щит не имел каких-то изысков. Его поле, которое всё ещё остаётся из-за долгой эксплуатации, может разрушать новый. Может вытягивать из него энергию. Понятно?.. — я задумчиво кивнула. — Для того, чтобы получить стабильный контур, нам нужно либо расширить поле, либо сузить его.       Склонив голову к плечу, я тихо поинтересовалась:       — Зачистить старый контур, точнее все их, возможно?       — Теоретически… — уклончиво ответил Геральд, — Проще действительно на пару футов сдвинуть контур. Но и тогда нет гарантий, что все связки нового щита будут работать без сбоев.       Я со вздохом встала на колени, запустив пальцы в песок и перестраивая каналы ментального зрения на нужный уровень. Получилось не сразу, но тонкая мерцающая завеса, словно битая яичная скорлупа с несколькими слоями всё же выстроилась. Привычное ощущение каждого камня, каждой травинки по контуру парящего острова школы. Я сглотнула, пытаясь разобраться в том, почему эта часть ещё держится. Вспышками показались опорные точки. Грубо… слишком грубая работа — рун нет. Просто укрепляющая формула, но не больше. Не так, как с тем, что было установлено над лагерем. В голове очередной раз промелькнула мысль о том, почему они — взрослые и умудрённые жизнью в этом мире, не берут в расчёт такие простые частности?       Не открывая глаз, я извлекла из песка одну ладонь, выведя на песке круг и ткнув пальцем в часть, где находились мы. Несколько штрихов. Энергия медленно утекала из вместилища. Пока всего одна шкала, но получилось указать примерное расположение точек. Три части мозаики.       Я потянула носом воздух, открыв глаза:       — Три формулы. Если затрём их, остаток контура рассеется… — я лукаво улыбнулась демону, — Теоретически.       Геральд поджал губы:       — Сейчас?       — А чего тянуть? — я пожала плечами, поднимаясь на ноги. — Достаточно нарушить целостность формулы. Скорее всего наносили на скалу. Источник можно прощупать сетью. Просто в поиск задать не энергию, а конструкцию формулы.       Мать кивнула, раскрывая крылья:       — Через двадцать минут на этом же месте. Думаю, времени хватит более чем.       Я спокойно кивнула, глядя, как она взлетела, торопливо скрываясь в небе. Взмыла следом, направляясь к узловой точке на востоке. Геральд взял центр. Голова немного очистилась… Всё было просто и понятно — добраться, стереть формулу, вернуться, установить щит, испытать среднего качества перегрузку и всё войдёт в нужное русло.       И почему-то я испытывала стыд…       «А, собственно, с чего бы?» — поинтересовался внутренний голос, — «Тот момент — просто минута слабости, когда казалось, что после чужого прикосновения ты даже улыбки своего мужчины не достойна…». Всё же в тот момент я получила нужную поддержку. Меня не бросили. А упадок, который был в тот момент — закономерен. Страхи вчерашней смертной. «Право прирождённого»… Едва удержавшись от того, чтобы сплюнуть в полёте от отвращения, я зависла над деревьями на окраине острова, раскинув поисковую сеть.       Чуть левее ощутимое изменение поля. Уже не очень-то стабильно удерживающееся заклинание купола. Я со вздохом направилась туда, куда вёл маячок. С трудом, но как-то различалась энергия серафима Кроули. Невольно поджав губы, я внутренне ворчала, что старикан мог бы и предупредить о том, что сам пытался когда-то в бородатые годы устанавливать щит. «Кстати, интересно, а кто был Непризнанным в то время?» — с любопытством подумала я, подлетая к скале и снова раскидывая сеть, чтобы определить, на каком булыжнике стоит искать каракули создателя.       — И почему я не удивлена?.. — хихикнула я, рассматривая размашистую надпись прямо на видимом участке скалы.       С усмешкой размяв пальцы, выдернула энергию и силу, чтобы попрактиковаться до кучи. Огонь покорно соскочил с кончиков пальцев, кроша уступ, стоило встать ногами на землю. Внутренняя змея довольно взвилась, отстреливая застоявшуюся силу, разнося камень в мелкую крошку. Пятна гари и копоти, трещины, почти сбитая формула. Я ещё раз раскинула энергетическую сеть, чтобы проверить целостность. Остатки щита с этой части парящего острова осыпались.       Зато Сеть преподнесла сюрприз в виде трёх незнакомых энергий. Я испуганно вздрогнула, разворачиваясь и выдёргивая меч из спинных ножен, но уже не успевала катастрофически. Ощутимый удар утяжелителем почти в висок заставил свет в глазах померкнуть. Сознание отрубалось и мир погружался во тьму. На последних крохах удалось забросить поисковый импульс матери и Геральду. Но вот уловить, поймали ли его нападающие, я уже не могла…       Над головой с усмешкой прозвучало:       — Удивительное везение сегодня… И этой сукой нас пугают? Да её же двумя пальцами прищёлкнуть можно!..       «Дай мне оклематься, и твои кишки пойдут на шнуровку моих собственных корсетов…» — проваливаясь в темноту, подумала я…