"Sex Is Not Enough"

      Я оторопело нырнула в бассейн от ощущения тёплой воды, от души хлебнув содержимое фонтана. «Почему сладко?!» — первая мысль, — «Почему тепло?!» — вторая. Потолок, кажется, пошёл рябью на выдохе, до пены взбитая крыльями вода, попытка встать на ноги.       — Тише… — попросили сверху.       «Знакомый голос…» — прострелило в голове. Мысли путались. Подкатила слабость. Чувствовалась усталость… Не та, которая была в лазарете: от того, что хочется, чтобы всё закончилось. Всё действительно закончилось. Благополучно. Руки овились вокруг чьей-то талии, находя опору. Я встала. Правда только коленями на дно фонтана, с трудом соображая, что обхватила мать за пояс так, что под пальцами треснула тонкая исподняя рубашка. Бешено колотилось сердце, перед глазами привычные мошки. Тяжело вздымающаяся под щекой грудь с таким же грохотом внутри…       По затылку, заботливо перебирая влажные волосы прошлись тонкие пальцы:       — Ты в порядке?       — Н-нет… Да… Не знаю… — я зажмурилась, гоня дрожь, — П-получилось?       Ребекка тихо рассмеялась:       — Судя по тому, что ты от испуга порвала мне рубашку на спине рукой, которая прежде не шевелилась… Полагаю, что да.       Прикрыв глаза, я возблагодарила Маля, Мисселину, Анабель и…       — Спасибо… — выдохнула я, почему-то не торопясь разжать свои руки.       Мать вздохнула:       — Фонтан… изменился. Это больше не слёзы. Рискну предположить, что сейчас он утратил проклятие. И что-то мне подсказывает, что ты снова знаешь больше, чем все…       Поджав губы, я поднялась, оскальзываясь в воде на плитке под ногами:       — Прямо сейчас?       Осторожно обхватив моё лицо руками, чтобы заставить смотреть на себя, мама серьёзно заглянула в глаза. По коже прошёл отголосок энергии. Почти мягко. Я с удивлением ощутила, как раскрылись щиты, что… Вообще всё полностью раскрыто. Каждая мысль, каждое чувство… которых не было. Невероятно долгое время не было. И только в июле ушедшего года, когда мои ноги ступили на скалу «отбора», что-то начало подниматься из прежней пустоты. Болезненные ростки, пробивающие хитиновые скорлупы. Тот самый ледяной панцирь, призванный защитить себя саму от того, что могут снова ранить без права восстановиться. Страхи, которые были, кажется, оставлены где-то там, в мире смертных: страх любить, страх терять, страх падать, опасаясь, что подняться уже не выйдет, страх… Что даже здесь она не смогла стать примером. И… если при жизни банально не успела стать той, кому её дочь могла бы подражать, то здесь… Слишком много ошибок.       Я сглотнула, ощущая, что по щекам скользят горячие капли. Голос был хриплым, снова сложно дышать от распутывающегося внутри узелка. Слишком медленно… Хочется многое сказать, но…       — Мы похожи больше, чем кажется. Те же страхи, те же чувства, те же эмоции… Только я не умею их прятать. Да и… не хочу. Я сильная потому, что не боюсь оказаться слабой там, где мне нечего бояться. С теми, кому я могу доверять. Сейчас, в эту минуту, или всегда… Я сильная потому, что не была одна с момента попадания сюда. Меня окружали те, кто носил маску друзей, являясь врагами. И те, кто вёл себя враждебно, но оставались рядом в те моменты, когда я разбивалась… — сглотнув, я шагнула вперёд, обвивая её руками за пояс, прижимаясь и ложась щекой на плечо: — Ты можешь ненавидеть меня за следующие слова, но… Я видела врагом Фенцио, но его сломило одиночество; видела врагом Мальбонте, но и с ним та же история… Ости, Люцифер, Ади… Перечислять можно бесконечно… Даже Эрагон. Слабость в том, что мы тащим всё в одиночку. Просто… просто ты научилась этому, а я отучила себя от этого после своей смерти.       Мама вздохнула, ответно прижав меня к себе. Я всё ждала, что схлопнутся щиты, что всё закончится. Снова лёд, отстранённость, попытка сберечь хладнокровие в обстоятельствах, которые уже остались позади. Но… нет.       — Осталось научиться определять, к кому можно повернуться спиной… — тихо усмехнулась она, отстраняясь, — Пора возвращаться в школу. Тебе стоит восстановиться, прежде чем всё вернётся на круги своя…       Послышались шаги и бодрый голос Геральда:       — Правильно, позволь ей дальше лоботрясничать, чтобы курс ещё пару недель простаивал, — он заметил, как я прикрылась руками: мокрая рубашка просвечивала. Стянул мантию, поднимаясь по ступенькам и разворачивая её, чтобы накинуть на мои плечи. — Вылезай… Уроки плаванья закончились.       Я надула губы, отжимая волосы и выбираясь на бортик фонтана:       — Правильно, молодой педагог чуть не помер, а его ещё надо добить работой… И вся забота от руководителя учебного заведения…       Геральд усмехнулся:       — Чуть-чуть не считается… Жива? Да. Работоспособна? Вот завтра и проверим, — он завернул меня в свою мантию, поднимая на руки и спускаясь по ступенькам.       Послышался укоризненный голос матери:       — Геральд, она почти пять суток была на грани… Хоть пару дней…       К ней шагнул Миндер, так же благоразумно снявший мантию, чтобы серафиму не пришлось сверкать телом в просвечивающей исподней рубашке:       — Я даже больше скажу… Как только сможет ходить не заваливаясь, начнётся курс выживания для раздолбаек. В частности, углублённое изучение секиры, топора и алебарды… — тренер вздохнул, — Такой элементарный удар пропустить…       — Изверги… Я вообще-то запястья вывихнула, чтобы верёвку снять!       Издав тоскливый вой, я натянула мантию и позволила унести себя из пещеры. Ещё не до конца доходило, что теперь всё действительно позади. Травмы исцелены, новый хранитель Равновесия укрепил свой статус, Гавриил мёртв. На повестке дня оставалась пара фигур, которым подлежало кануть в Небытие. Торендо и Шепфа. И если с первым всё было чисто и прозаично, то со вторым нам явно придётся попотеть… Всем нам.       Беглый взгляд, брошенный в посветлевшие лица спутников, показал, что напряжение нескольких дней волнения за мою жизнь наконец начало таять. Появилось неодолимое желание обнять всех до единого. И ещё важнее — добраться до зеркальца. Что-то мне подсказывало, что Фенцио мог снова «счесть, что можно воспользоваться моментом» и наведаться в школу, раз уж щит откладывается ещё на пару дней. Причём, явно не с целью страстных объятий, а для очередного разноса на тему отбитых Непризнанных, которые, как обычно, влезают в проблемы с азартом мазохистов.       Я невольно улыбнулась, щурясь от солнца во время полёта в сторону школы на руках Геральда. Ветер бил в лицо, разбрасывая влажные волосы. Но всё же что-то было не совсем так. Я провела пальцами по своей шее, нащупывая амулет на длинной цепочке. Блокатор резерва… По всему, выходило, что стоит быть готовой к очередному кошмару. Перерасход. И даже довольная мысль о тринадцатой шкале уходила на второй план. Перерасходы становились всё более болезненными, как и их последствия могли устроить такую вакханалию для силы, что от моей обители и камня на камне не останется.       Процессия разделилась на крыльце школы. Миндер удалился проверять стражу, Дино и Люцифер ушли на занятия. Мама ушла переодеться. Меня же, несмотря на явный и продолжительный бунт, потащили обратно в лазарет, чтобы удостовериться в качестве исцеления и последствий оного. Ошалевшая от скорости развития событий лекарша крутила меня за плечи, осматривала крыло и пыталась найти что-то кроме пары достаточно уродливых шрамов. К сожалению, зелья с ними не справлялись — вечное напоминание и очередная загадка…       «Собственно, если предположить, что бессмертный хотел убить Фенцио, и после всего остался шрам, то почему у меня должно было стать иначе?» — подумала я, натягивая обратно мантию Геральда, за неимением другой одежды под рукой. Мама появилась в лазарете на десяток минут позже, но снова собранная, спокойная. Я с удивлением отмечала ожившие глаза, пытаясь проанализировать изменения, и решить до какой степени их хватит надолго.       Очередной мешочек склянок: зелья, порошки, настои. Всё с предписаниями по приёму. Я невольно вспомнила, как после нападения Астра похожую ношу просто спровадила в окно. Сегодня стоило всё же быть предусмотрительнее. Мне действительно категорически нельзя погибать и восстановиться как можно скорее. Судя по словам Мальбонте, штурм состоится в ближайшие несколько дней. А для того, чтобы всё учесть, следовало как можно более полно обсудить всё с Геральдом, матерью и Люци. Нужно разработать стратегию того, как поведёт себя школа… И всё же меня терзали смутные сомнения на тему того, что отряды сопротивления смогут пройти водоворот без потерь. И не школьный, а тот, что у стен цитадели. А для этого требовалось снять охрану…       На плечо легла ладонь:       — Идём, я провожу тебя в комнату, — произнесла Ребекка.       Я кивнула, тихо рассмеявшись:       — Скоро пора будет обновлять гардероб. Все тряпки с космической скоростью приходят в негодность после попадания сюда… — невольно наползла улыбка на губы, — А ты говоришь, что стоит носить светлое. Мало того, что изодранное, так ещё и в бурых пятнах. Причём, не всегда своих…       Она усмехнулась:       — Попытка не пытка… Но, да… Есть определённые недостатки.       Нервно подняв на неё глаза, я вздохнула:       — В одежде, которую с меня сняли, был амулет. Он…       — Блокировщик… — кивнула мама, — Стопроцентное подавление. Он у меня в комнате.       Выдохнув от облегчения, я огляделась по сторонам:       — Ты знаешь, как именно оно работает? Ну то есть, понятно, что, надевая на шею пленнику, мы блокируем только его силу. А можно ли как-то растянуть действие на абсолютно всех в помещении?       Мать задумчиво смотрела под ноги:       — Думаю, это возможно, но, если тебе нужен именно этот амулет, то его нужно доработать, чтобы диапазон воздействия был увеличен. Если получится, Геральд и Кроули наверняка смогут работать с такого рода плетением. Правда… — она сморщилась, — Я всё меньше доверяю старику…       Мы прошли общежитие, почти не переговариваясь. Каждая варилась в своих мыслях. Я пыталась выстроить в логическую цепочку план дальнейших действий. Выстроить цепочку событий, которую предстояло запустить так, чтобы сократить снова количество жертв и выиграть. И всё же в голове крутилась пара имён. И третье. Наверняка третье… Едва ли она спустит на тормозах всё произошедшее.       Я толкнула незапертую дверь в комнату, на автомате считывая энергии тех, кто был внутри без моего ведома. Чисто и пусто… Мама закрыла дверь, прислонившись спиной к ней и прикрыв глаза:       — Насыщенный день… По счастью, он хотя бы завершился благополучно. Теперь можно сосредоточиться на насущном.       Кивнув, я сбросила мантию Геральда на постель и полезла в гардероб за чистой одеждой. Оставались только платья. К тому же, я не знала, куда дели моё оружие. Без него становилось неуютно, с учётом обстоятельств. Бельё, платье с демократичной, но свободной юбкой. Волосы всё ещё были влажными, пришлось спешно просушить полотенцем и скрутить их в пучок. Носки, кроссовки. «И плевать, что всё не в тему и не в боекомплект. Зато сегодня мне в этом удобно будет» — внутренне проворчала я.       Мама с вежливым любопытством наблюдала за моими попытками вернуться к нормальному виду, привычно расположившись на стуле. Кажется, она до такой степени привыкла к моему поведению, которое скачет из крайности в крайность, что сейчас даже простая процедура переодевания в довольно спокойном состоянии выглядела необычно…       Я со вздохом опустилась на край кровати, шнуруя обувь:       — Чего следует ждать от Лирии?..       — Не знаю… — честно призналась Ребекка, — Не сказать, что она так сильно тянулась к мужу, да и… Это была незапланированная цитаделью вылазка. Нам удалось допросить раненного ангела, последнего выжившего из троицы похитителей. Действовали не по приказу. Личная просьба Гавриила. Скорее даже требование — добраться до школы и отловить одну из нас. Цитадель знает, что щит над школой не установлен и… Виктория?.. В чём дело?       Сглотнув, я полезла в сумку, висящую на спинке кровати, и выудила амулет на восстановление резерва. Цепочка, накинутая на шею, торопливый поход в ванную за полотенцем. Подумав, я накинула ещё одно на плечи и вытянулась в постели.       — Сейчас будет перерасход. Нужно быстрее восстанавливаться. Если получится, то щит возведём завтра же утром.       Она поднялась на ноги, подходя к постели:       — Не стоит сейчас…       Но я уже расстегнула цепочку блокатора, оставляя только хрусталь, нагревшийся до температуры тела. Мир крутанулся вокруг своей оси. Я, кажется, следом за ним. Привычно взбурлившая кровь, скользнувшая из носа и рта, кровавые же слёзы. Снова будто выламываемые конечности. На лоб легло полотенце. Овившиеся вокруг запястья пальцы стремительно и без сопротивления протолкнули в резерв пару шкал энергии. На всё ушло секунд пятнадцать… Предусмотрительно смоченное полотенце прошлось по лицу, убирая выделения.       Над головой пронёсся недовольный голос матери:       — У тебя напрочь отключено чувство самосохранения…       Я выжала улыбку:       — Я за всё время здесь эту реплику слышала столько раз, сколько в крыльях перьев. И ещё столько же услышу… — я прислушалась к себе, — Тринадцатая шкала…       Ребекка поджала губы, уходя в ванную и снова смачивая полотенце:       — Это вандализм. Даже лекарь сказал, что у тебя уже тело изношено до неподобающего состояния! Пора прекращать играть с такими материями… — полотенце скользнуло по шее и открытой части груди, — Я это не из зависти говорю. Просто задумайся и посмотри на того же Эрагона и на Кроули. Они ровесники. Мало того, что старик провёл на Земле многие годы, выполняя поручения в низах иерархии, он, по рассказам, так же стремительно развивал способности нестандартным образом. И что теперь?..       Я задумчиво улыбнулась:       — Кроули выглядит как мужчина в годах, а Эрагон как холёная баба… Мне что-то ни один из этих вариантов не нравится, — я заметила, как она закатила глаза, уголки губ дрогнули, гася улыбку. — Ладно, постараюсь быть осторожнее. Вот только оно само по себе иногда происходит. Нужно быстрее восстановиться и, да… Нам нужно сходить в оружейную школы и подобрать тебе что-то удобное для защиты. А, и ещё, найти похожего плана блокатор на помещение. Чтобы гасил на сто процентов всю силу у любого из прирождённых вокруг.       Изогнувшаяся в скепсисе бровь:       — Зачем?       Я осторожно поднялась на локтях, всё ещё чувствуя слабость и подтянулась к изголовью, притянув подушку:       — Ты можешь сколько угодно ругаться после следующей реплики, но Фенцио в самом начале произнёс потрясающую в своей верности фразу: лиши прирождённого магии, стяни его крылья нитью, лиши привычного уровня использования навыков, и он станет куда более смертным, чем любая из нас при жизни, — она продолжала с непониманием смотреть на меня, пришлось поинтересоваться. — На своём уровне развития ты в состоянии хоть как-то навредить магией и силами тому же Эрагону или Торендо?       Мама нахмурилась:       — Нет, но…       — В том-то и дело, что «но». Я уверена, что Йор добровольно нас не выдаст, но случиться может всякое. Физическое преимущество здесь никто никогда не берёт в расчёт. Прирождённые до такой степени привыкли к тому, что по щелчку пальцев можно решить любую насущную проблему, что забывают об этом, — я неожиданно улыбнулась, начиная хохотать от воспоминаний. — К слову, местных можно просто удивить, встав к плите и начав готовить… Ну да ладно… Суть не в этом. Итак, я сейчас немного приду в себя, сходим в оружейную, подберём тебе что-то, потом стоит всё же поговорить с Геральдом. Завтра с утра необходимо будет установить щит и… и мне нужно поговорить с Люцифером.       Умолкнув, я раскрыла резерв, втягивая как можно больше рассеянной энергии. Кажется, побывав на волоске от гибели, я действительно начала ценить то, что имела. Тело, энергию, силу, жизнь… Стоило немного потянуть резину, и всё бы завершилось весьма плачевно. Но мне повезло, кажется. В очередной раз. «Надо будет спросить у Мисселины, что за книга о фонтане, или о легендах… Если выдрали страницы, значит скрывали ещё одну часть о Мальбонте и о низости Шепфа, запретившем матери молиться о своём дитя…» — я сжала зубы, чувствуя, как сила поднялась на волне отголосков злости.       Ещё пара шкал резерва подлито через прикосновение. Я попыталась возмутиться, но мама только махнула рукой, пресекая возможный бунт. Прозвучал тихий вопрос:       — Так что ты знала о фонтане?       Я вздохнула, подвинувшись на постели и похлопав рядом с собой:       — Меняемся местами. Непризнанная будет рассказывать легенду серафиму. Или дочь матери… Как тебе удобнее.       На моё удивление, Ребекка замешкалась на десяток секунд, но всё же легла рядом, скинув капюшон и глядя в потолок. Замешательство… Я, кажется, могла его руками пощупать. Она исправно шла на контакт, кажется, поняв, что от меня прятаться как минимум глупо. Послышалась тихая ругань, с края постели улетели белые туфли. Она задумчиво покосилась на люстру, протянув, чтобы это звучало максимально спокойно:       — Почему у меня ощущение, что я снова вернулась на двадцать лет назад до всех этих идиотских событий, пришла в детскую и сейчас буду читать тебе книжку со сказками Андерсона?..       Я повернулась на бок, со смехом глядя в её профиль:       — Сегодня я твой Андерсон. Да и девочка… выросла… — я со вздохом провела пальцами по гладкому золотому перу на сгибе её крыла, — Не жалей о том, что не успела там. Здесь… куда интереснее, хоть и страшнее в сотни раз. Я… поймала себя на мысли где-то в начале декабря, что за двадцать два года там, в мире смертных… Даже ничего не получила ценного из воспоминаний. Мы проходили насильственное чтение. Мне даже выбить из своей головы нечем было, — по комнате пролетел мой вздох. — Зато здесь за какие-то несколько месяцев столько всего… Действительно пугающего и красивого. Сильные воспоминания. Эмоции от экзаменов, крылоборства, полётов, драконов, балов и множества того, что помогло. Любовь, которая выбьет на сто процентов что угодно, разорвёт даже навязанное воспоминание… Словом, жалеть без толку…       Она чуть усмехнулась, с какой-то прежде незнакомой горечью:       — Тебе было всё же проще, Виктория. Ты не оставляла в мире живых ребёнка, зная, что на мужа полагаться нельзя. Не оставляла маленькую девочку, которой должна была стать примером для подражания, — она со вздохом положила ладони на живот. — Но вернёмся к легенде…       Я улыбнулась, глядя на неё:       — Это не легенда. Точнее, вторая её часть точно не легенда. Когда Мальбонте начал расти, а с ним стали расти его силы, его мать, Анабель, приходила к фонтану, прося у Шепфа помилования и сил на то, чтобы суметь его удержать от плохих поступков, чтобы светлая и тёмная части усреднились и не уничтожили его. Высший счёл, что дитя не достойно такой милости. Он запретил молиться о мальчике. Запретил просить о нём, о снисхождении и помиловании, — на моём лице проскочила насмешка. — Прекрасен и един «Господь» во многих ликах… Вот только поступки совершает, как последняя мразь. Если, конечно, он вообще тот самый создатель… Фонтан был проклят его велением и искренней любовью матери, исполнился солью горьких слёз, которые перестали исцелять. До сегодняшнего утра… — я умолкла, нерешительно взяв её за руку, — Я не была уверена, что ты станешь его просить о моей жизни…       Мама чуть повернула голову, всматриваясь в моё лицо. Негодование и отголосок обиды, но она всё же вздохнула, внимательно рассматривая черты, кажется, пытаясь понять, где разошлись дороги хорошенькой девочки с косичками и набором фломастеров и бессмертной, которая уже демон для тех, кто верит в неё, но в то же время Непризнанная для тех, кто не способен видеть больше и дальше собственного носа.       Она прикрыла глаза, переплетая наши пальцы. Слова опять звучали тихо и обрывисто:       — Попав сюда, я молилась, считая, что отклик должен быть. Ведь Шепфа ближе, чем когда-либо… Я ошибалась. Ни единого знака, ни единого ответа. Нам говорили, что у него есть на то причины и поводы. Что ему не интересна наша суета и мелочи жизни своих «детей». Уже став серафимом, я стала чувствовать его… Это просто смахивает на «давление» на разум. Нескончаемое в столице и куда более слабое здесь, — Ребекка закусила губу, распахнув глаза и глядя куда-то поверх моей головы. — И утром… Мальчишка… Тот, кого я считала источником наших бед, смертей… Отклик был почти незамедлительным. Это было так… неожиданно…       Я с любопытством поднялась на локте:       — Как это было?..       Мама улыбнулась, прикрыв глаза:       — Стало тепло, запахло цветами… Жимолость в ночном саду. У твоей бабушки она цвела, едва сходил снег и прекращались холода. Я помнила этот запах долгое время и была удивлена тем, что встретила его там. В пещере… Твоё тело начало светиться, следом вода в фонтане. Из глаз статуй сначала потекла кровь, а следом прозрачная вода. Чистая, словно это действительно слёзы. А дальше, весь свет скопился в ране, которая начала медленно затягиваться. Мне казалось, что под потолком прошло северное сияние. Зелень листвы жимолости, синева ягод и белые-белые отблески цветов. — улыбка стала шире; — И голос. Спокойный… Как, чёрт, как на болоте. Спокойный, уверенный: «Всё будет хорошо…». Вот так просто…       Откатившись на спину, я прощупала резерв, задумчиво наблюдая одиннадцатую заполняющуюся шкалу. Отличие от цитадели было прямо-таки ощутимым. Там ещё к утру казалось, что я не восстановилась вовсе. Здесь же, в школе… «Всё просто — я черпаю энергию из всех миров, как и Мальбонте. Здесь восстанавливаться проще, поскольку школа является узлом между мирами куда более постоянным… Кстати, надо посмотреть, как резерв будет вести себя в Аду…» — со вздохом подумала я.       Ребекка неожиданно зло посмотрела в потолок:       — Как легко можно разочароваться в собственной вере, поняв, что всё может быть совершенно иначе… Я не оправдываю поступок родителей мальчишки… Растерзанная девочка…       — Всё было не совсем… так, как ты знаешь. Не было никакого конфликта между Мальбонте и сестрой Эрагона. Но, да, отец мальчика допустил фатальную ошибку, надавив на неразвитые блокировки. Девочка погибла сразу. Анабель не смогла бы вернуть её жизнь, даже имей полный резерв, — я вздохнула, чувствуя, что превратилась в дотошную училку. — Ты ведь знаешь, что при полностью иссякших щитах и шкалах, вместилище может взорваться, если не начать сразу восстанавливать резерв. Это не у всех происходит так, как у меня — довольно быстро. Словом, его отец видел будущее. Предсказатель, просмотревший судьбу девочки и увидевший, что Мальбонте убьют. И он сделал этот шаг раньше… Вместилище её взорвалось, создав вспышку энергии, привлекая внимание Шепфа. А дальше, всё как в истории, но с одной оговоркой… — я поджала губы, чувствуя, как кобра внутри подняла голову, раскрыв капюшон от моего нарастающего гнева, — Ребёнок… Как я когда-то. Ребёнок, которого оставили без защиты родителей, был изгоем. Его ловили, как зверёныша. Судьба, которую сломал ряд фатальных ошибок, но которая получила право на возрождение. Ты видела его силу, слышала его отклик. Так скажи мне, мам… Кто же достоин быть на вершине? Безучастный убийца, который из жажды сохранить своё место готов был пожертвовать ребёнком и жертвовал теми, кого за ним отправлял? Или же выросший ребёнок, который пришёл по твоему зову, доказав, что его сила способна на чудо, которого Шепфа не показывал никогда?.. Ни в смертном, ни в бессмертном мире, обе части которого мы видели…       Ребекка молчала. Я же получила возможность просто расслабленно слушать её и свое дыхание. Казалось, что в этот самый момент я распознавала и чувствовала её эмоции. Щиты так и не вернула, оставаясь открытой. Я неуверенно пропустила через всё ещё соединённые ладони немного энергии, предвкушая попытку закрыться, но она даже не дрогнула. Две энергии как-то робко переплелись, словно пытаясь друг друга распробовать и изучить. Очередная ступень доверия, которую совместными усилиями удалось преодолеть без какого-то труда.       Она со вздохом качнула головой:       — Он ведь тоже убийца, но его мотив теперь мне хотя бы понятен. Не знаю, смогу ли простить то, что произошло с нами, но я постараюсь… — кривая усмешка, — Член семьи, чёрт его побери…       Я хихикнула, потерев лицо ладонями:       — К слову, о бабушке… Помнишь её рассказ, о том, как дед в последние дни беременности в алкогольном угаре попытался её прикончить?.. — мама неуверенно кивнула, — А теперь вспомни шрам на ключице Фенцио…       Повисла короткая пауза, после чего смех почти с истерическими нотками:       — Полный набор…              Ребекка неуверенно переступала с ноги на ногу, стоя у входа в оружейный арсенал школы, пока я придирчиво нарезала круги вокруг неё с сантиметровой лентой, измеряя и заставляя поднимать в вытянутой руке гирьки, чтобы определить вес оружия. Где-то в дебрях стоек и стеллажей раздавался хохот Геральда, едва не заставивший нас поседеть, после реплики матери из серии: «У меня ощущение, что замеры не для оружия, а для заказа гроба…». Скептически выгнув бровь после этих слов, я сделала пометку в пергаменте и скрылась в стеллажи, припоминая все моменты, когда видела её с оружием.       А это был целый один раз. Во время стычки под стенами школы… Оружие в тот раз было подобрано не очень удачно, мягко говоря. Слишком длинное, слишком тяжёлое. В довесок ко всему бессменное облачение: слишком неудобные рукава. Изменять собственному «стилю» она едва ли станет, но в условиях боя, можно понадеяться, что эффектность уйдёт на второй план, уступив необходимости выжить. Вот только успеет ли она её стянуть… В этом был самый главный вопрос выбора подходящего снаряжения.       Я понимала, что Миндер такое бы не одобрил: у неё не натренированы руки, хват и фиксацию положения клинков придётся ещё долго отрабатывать, как и стойки и всё остальное… Было невероятно весело от того, до какой степени я увлеклась процессом, сама для себя припоминая все детали того, как стоит действовать при наличии оружия. И ещё «смешнее» было от того, как я вздрогнула от стенда с рубящим оружием.       Геральд вышел с парой ножей из-за стеллажа, когда я пыталась пристроить в руки матери очередной меч:       — Может, стоит попробовать нечто более женственное. Но, да… Это несколько опаснее… Слишком близко придётся подпустить врага для собственной атаки… — протянул он.       Вскинув брови, я сдула спадающую на глаза прядь:       — То есть?       Демон пожал плечами:       — Судя по тому, что я помню во время стычки в долине смерти, магия развита в обеих руках. Такое же явление «амбидекстера», как в управлении оружием. Ребекка, — он чуть ехидно поклонился, — вербально управляет силой с обеих рук в равной степени. Так почему бы и оружие не взять короче и парное? Вспомни Ости… Сай она тоже выбрала, помнится, не от скуки. Мечи — не её. И такой же навык работы с силой обеими руками.       Воздержавшись от комментариев насчёт такого своеобразного сравнения, Ребекка с любопытством покосилась на оружие в руках директора школы:       — Допустим. Позволишь? — она протянула раскрытую ладонь.       Пожав плечами, Геральд передал ей ножны. Показались лезвия парных клинков с закрытой рукоятью длиной от локтя до запястья. Мама задумчиво вытянула руку, прислушиваясь к мышцам. Следом второй клинок в том же положении. Удивлённо приподнявшиеся брови и благосклонный кивок. Руки не подрагивали — уже прогресс.       Я хмыкнула, покрутив в пальцах ножны:       — Вполне удобно. Вот только выделяться будут. Белые бы, чтобы не сразу в глаза бросились.       — Один момент… — Геральд, посвистывая, скрылся среди стоек с оружием. Спустя минуту раздался отборный мат и грохот, заставивший нас обеих подскочить, — Вот… Такое чувство, что в арсенале можно экипировать серафима, не выбиваясь из образа.       В мои руки легла аналогичная пара ножен светло-серого оттенка. Я хмыкнула, развернув маму лицом к лавке:       — Поставь ногу… Вот так, да, — отведённая в сторону пола одеяния. — Скажи, если слишком туго…       «Кстати, вполне женственно и удобно. Другой вопрос, что рукава действительно могут мешать…» — подумала я, подгоняя ремни фиксаторов на её бёдрах. Чуть наискось расположив ножны, я отобрала клинки, установив их в креплениях, проверяя не заедают ли клапаны на рукоятях. Всё сопровождалось вежливым любопытством. Отряхнув руки, я провела ладонью, предлагая пройтись. Парные ножны не сковывали движения, однако мама невольно застыла, пытаясь понять, как извлечь клинки.       Я пожала плечами:       — Придётся слегка наклониться. Впрочем, есть вариант прикрепить их на предплечья, но это уж слишком явно и будет мешаться.       — Чем-то всё равно приходится жертвовать. Если бы у тебя был плащ, например, можно было бы пропустить поясничные перекрёстные ножны… — демон отвёл свою мантию, повернувшись к нам спиной, демонстрируя названный элемент экипировки с ножами средней длины, которые я видела.       Я приложила усилия, чтобы смотреть на ножны, а не ниже. Когда мантия вернулась на место, мама выпала из ступора, хлопнув глазами и старательно давя румянец. Стараясь не хихикать, я подняла взгляд на забранные решётками окна школьного арсенала:       — Так, первая тренировка завтра во второй половине дня. В первой ставим рано утром щит, потом я наконец проведу занятия и…       — И будешь отдыхать. Или получать трёпку от Миндера. А с серафимом я сам базовые навыки отработаю.       Мама окончательно смешалась, пытаясь определиться и не запутаться в противоречивых мыслях и эмоциях. Старательно давя хохот, я вышла из просторного зала с оружием, обронив через плечо:       — Как вам будет угодно… Доброй ночи. Давайте в семь утра на крыльце…       Два молчаливых кивка, краем глаза усмешка в сверкающих голубых глазах демона. Едва ли между ними что-то вообще может появиться… «Хотя, кто может знать? Мир меняется с такой скоростью, что уже и не сообразишь, кто следующий с кем сойдётся. Единственное, что немного настораживает — что может дать Геральд из того, что она ищет?..» — думала я, неспешно бредя в сторону общежития.       Темнело быстро, и я отмахнулась от идеи наведаться к Люциферу. Тем более, стоило быть внимательнее, а ещё лучше опять поговорить втроём с Дино. Так картинка выходила более полной. Старшие, конечно, больше повидали, и мир этот знают лучше. Но за молодёжью будущее. Их дети наследуют этот мир. «Хотя, помнится, твоё стремление стать мамашей когда-то через пару сотен лет… Или, когда там Равновесие нормализуется, ещё некоторых родителей собирается повеселить…» — хохотнул внутренний голос. От этой реплики в своей голове я судорожно залилась краской, понимая, что едва не лишила себя права на такую возможность попытавшись откинуться. Стало стыдно…       В башне, как всегда, абсолютно тихо. Я внутренне не в первый раз благодарила Фенцио за это отселение. Как и не в первый раз думала о том, что с момента переезда в башню, стала куда более самостоятельной, не уповая на то, как хорошо моя соседка ориентируется в школе. Мысли в типично женском ключе вернулись к тому, что как только всё будет позади, я не затягивая слиняю к смертным на терапию волшебного шопинга. Тряпок в шкафу осталось нереально мало, в сравнении с тем, что было до того, как проблемы стали сыпаться, как из рога изобилия.       Отперев комнату, я толкнула дверь, скользнула внутрь и устало прислонилась к ней, захлопнув. Рука нажала кнопку выключателя света…       Сердце сделало кульбит:       — Виктория… — крайняя степень недовольства на лице Фенцио, рассматривающего меня обещала порку.       «Лучшая атака — это нападение…» — подумала я, вскинув подбородок:       — Уже двадцать два года как Виктория… И вообще! Ты окончательно страх растерял! Прилетать в канун установки щита! Перед битвой и…       Провёрнутый в замке изнутри ключ, рывок за затылок, привлекающий в поцелуй. Я пискнула от неожиданности, чувствуя, что проваливаюсь в знакомый водоворот. Пальцы вцепились в отвороты плаща почти до судорог. Внутри взвихрилась жимолость, стоило мятному ветру без какого-то сопротивления пробраться под блоки. Обхваченное ладонями лицо, не позволяя перевести дух, отстраниться. Отчаянный поцелуй, словно в попытке убедиться, что беда миновала. Я послушно расслабилась, подняв руку и скользнув кончиками пальцев по его щеке.       Воздух кончился, и я обеспокоенно заёрзала, отстраняясь и прижимаясь лбом к его лбу. В прижатом теле Фенцио сердце долбилось, кажется, сверху до низу, отдаваясь вибрацией в моём. Ритм бешеный, дыхание сбитое. Словно только-только прилетел.       — Почему ты не сказала?..       Я подняла глаза:       — Когда бы? После ранения почти провалилась в беспамятство. Только сегодня утром «вытащили». Но, скорее всего, Маль тебе уже рассказал всё, — уткнулась носом в его шею, гася свет в комнате, на случай, если кто-то решит полетать в темноте и сможет рассмотреть через балконную дверь эту занимательную картинку. — Сейчас как раз собиралась связаться с лагерем и отчитаться, что уже всё в норме…       Нервное движение, сдвинувшее воротник платья, обнажая шрам от плеча до ключицы. Рваный вздох. Тёплые жёсткие пальцы скользнули от одного края до другого, поглаживая шероховатую текстуру. Ангел прикрыл глаза:       — Мне уже страшно улетать.       — Больше некого бояться, мне кажется. С Лирией я справлюсь, надеюсь… Ох-х… — я осеклась, подняв глаза на Фенцио, — Тебе нужно вернуться и просмотреть всех, кто есть в лагере. Память… Может быть крыса. Гавриил знал, что Астр мёртв. Знал, что из-за меня…       Тёплые губы прижались к моему лбу в темноте:       — Ты когда-нибудь поймёшь, что в этом мире связи между родителями и детьми продиктованы не только кровью, но и ментальной связью. Мы… узнаём, если дети или родители погибают. Сразу. Для этого не нужны шпионы, — овившиеся вокруг талии и плеч руки притиснули накрепко. — Мне бы хотелось такого рода связь и с тобой иметь, чтобы…       Я нахмурилась:       — Правильно, чтобы прилетать, едва я на грабли сигану и получу шишку. Нет уж. В конечном итоге всё закончилось. Я цеплялась за жизнь, и меня в очередной раз спасла твоя коллекция амулетов, — хмыкнув, я выудила из-за пазухи хрустальную подвеску. — И я тринадцатую шкалу раскрыла…       По комнате пролетел вздох:       — Я когда-нибудь с тобой окончательно свихнусь. В душ и спать… — заключил ангел, — Тебе ещё стоит восстанавливаться. Я не понаслышке знаю о ранах, нанесённых бессмертными с целью убить…       Послушно кивнув, я поплелась в ванную, стягивая на ходу одежду. «Очередной шанс выспаться, когда кошмары отступят… Может, как раз сегодня мне это нужно, хоть и опасно до одури…» — вздохнул внутренний голос. Из комнаты слышалось шебуршание: ещё несколько оборотов ключа в замочной скважине, поворот балконной щеколды, запирающей обитель. Я стянула платье и бельё, спроваживая всё в стирку, и шагнула в душевую, включая воду, встав под тёплые струи воды.       «Почему несмотря на опасность, мне спокойно от того, что он рядом?» — с каким-то внутренним вздохом пронеслось в голове. Отяжелевшие от воды крылья опустились, прижавшись к спине. Не удивилась, когда по плечам скользнули тёплые пальцы, поцелуй во влажный затылок. Продетые под крыльями руки обняли поперёк живота, прижимая к груди. Я невольно улыбнулась от того, что душевая башни мне казалась маленькой. Я ошибалась. Места хватало, даже с учётом крыльев, достаточно громоздких у обоих.       Фенцио вздохнул:       — Кажется, пора начинать молиться нашему новому божеству, чтобы всё удалось, и мы наконец смогли уйти из этой истории туда, где я с тебя глаз не спущу, чтобы не попадала в неприятности, — и почти сразу усмешка в плечо. — Но что-то мне подсказывает, что даже это не гарантирует стопроцентной безопасности.       Я усмехнулась, откинув голову на его плечо:       — За эти дни я осознала достаточно, чтобы утратить большую часть собственной беспечности. И мне действительно стыдно за то, что так глупо попалась… Но, если бы не завязался бой, и, если бы я не попыталась сбежать, скорее всего Гавриил бы просто в отдалении от школы отрубил бы мне голову и спокойно вернулся в столицу… — я вздохнула: — Нападение не было приказом совета серафимов. Его собственная инициатива…       Угнетающее молчание, прерываемое только шумом воды в душевой и глубоким нервным дыханием. Я развернулась в его руках, уткнувшись лбом в плечо, подставляя спину горячей воде, утягивая в это тепло одним шагом. Страх отступал, оставляя только невнятный отголосок чего-то, что удалось избежать. Мягкая ласка пробежавшихся по пояснице пальцев заставила крылья дрогнуть, плеснув водой на стену кабинки.       Поддел пальцами подбородок, внимательно заглядывая в глаза:       — Я рад, что всё позади. Как и рад, что одну опасность удалось нейтрализовать… Но всё же зол, хоть и понимаю, что это было неизбежно.       Я потянулась к его губам, поднимаясь на цыпочки. Привычная попытка убедить в том, что всё прошло. Почти невесомый ответ, осторожно привлекающее за затылок движение, вжатые в кафельную стену лопатки. Контраст прохлады плиток и жара воды и тела. Реакции снова начинают играть в догонялки. Даже в этом положении: кто достигнет предела желаний первым? Он или я?..       Всё обрывается на одной реплике:       — Виктория, мы оба знаем, чего хотим, но сегодня я предпочту пожертвовать близостью… Тебе нужен отдых.       Кивнув, я ещё раз прижалась поцелуем к его губам:       — Хорошо… Побудешь со мной, пока я не усну?       Он отключил воду, покидая душевую, и протягивая мне большое полотенце:       — Разумеется… Дать возможность перевести дух и самому убедиться, что всё позади, — лёгкая улыбка. — К тому же, меня отпустили из лагеря в большей мере, чтобы проверить как Мальбонте справился с благословением и исцелением.       Я завернулась в полотенце, ощутив, как прикосновение его магии высушило волосы:       — И как? Справился?..       — Вполне. И ведь ирония в том, что легенды прошлого всегда рисовали мальчика разрушителем. Никто никогда не брал в расчёт светлую половину. Целитель из него не хуже… Впрочем, полагаю, что не без твоей подсказки…       Улыбнувшись, я выскользнула в спальню, почти бегом забираясь под одеяло, оставив полотенце на полу у кровати. Просевшая следом постель, знакомое кольцо тёплых рук, привлекающее близко-близко. Щекотка мятного ветра уже где-то на уровне рефлекса. Я прикрыла глаза, вдыхая запах его тела и проваливаясь в крепкий безболезненный сон.       — Спасибо, что прилетел…