***
Арсений спит до упора, выключив будильник в восемь утра, отключает звук и, зарывшись носом в одеяло, снова засыпает. Хотя бы раз в неделю ему необходим такой день, чтобы спать столько, сколько хочется, ни о чем не переживать и не думать. Когда он просыпается, телефон, разумеется, привычно горит всеми огнями, но Арсений может думать лишь о том, как сильно тянет шею. Он находит какую-то мазь, втирает её, морщится, потому что щиплет, но улыбается — ни о чем не жалеет, все нравится, официант, повторите. Арсений только к вечеру собирается по делам клуба: он слишком трепетно относится к тому, как все выглядит внутри, так что всегда лично выбирает мебель, шторы и все остальное. И вот сейчас ему хочется поменять диваны в общей зоне, поэтому едет в Икею — там больше выбор — и шатается там часа три, фотографируя артикулы тех вариантов, которые ему нравятся. Несмотря на то, что следов на своей шее он не смущается, шарф всё-таки повязывает, чтобы не собирать кривые взгляды всех встречных и поперечных бабулек и яжматерей. Впрочем, он по натуре петербуржец, так что такой образ — светлый джемпер, серый шарф и темно-серое пальто — ему идёт. Арсений так или иначе определяется с тем, что он хочет, оплачивает пять диванов и оформляет доставку, выбивает скидку и какие-то ништяки — язык более чем хорошо подвешен, — перекусывает в кафе и встаёт в пробку на шоссе. Неудивительно, конечно, но приятного мало. Телефон вибрирует, на секунду перестав играть музыку, и Арсений переводит взгляд на экран — все равно все стоят. Читает, улыбается и включает голосовое, потому что печатать неудобно. — Всего лишь на пару? Как говорили в старом мультике: «Маловато будет». Я рассчитывал на такие бои каждую встречу, а ты что-то расстраиваешь. Антон садится в машину, выезжает на шоссе и сразу встаёт в пробку. Он получает сообщение, видит, что там не текст, а голосовое, хмыкает, услышав голос Арсения, и не остаётся в долгу, включая запись: — Так и будешь бороться с моей шеей или уже закончишь эти детские игры? — А тебе есть, что получше предложить мне? Готов выслушать и рассмотреть варианты. Антон закусывает губы, усмехаясь, и снова включает голосовое: — Даю волю своей фантазии, лисёнок, — отправляет и даёт по газам, замечая, что машины впереди начали двигаться. Арсений срывается на какого-то долбоеба, пытающегося его подрезать, ударяет по рулю и шлёт его так далеко, что тот не вернётся. Потом слушает сообщение Антона и закатывает глаза. — А если я нафантазирую то, что тебе не понравится? — немного думает и добавляет: — Тебе понравилось на столе? Антон едет и не может ответить текстом, так что снова включает голосовое, отвечая сразу на оба сообщения: — Удиви меня, — резко тормозит, давя на клаксон. — Прости, тут долбоебы торопятся умереть. Да, мне понравилось. А тебе понравилось на кресле? — Меня тоже долбоеб один тут вывел. Понапокупают права, а тебе потом из-за них в аварию попадать. Бесят, — он поправляет чёлку и говорит уже ровнее: — Разумеется. Реальность оказалась лучше фантазии. — Отберите у долбоебов права, — раздраженно бросает Антон и тут же переключается. — То ли ещё будет, — отправляет сообщение и уже увереннее движется в сторону дома, проехав злосчастный перекрёсток. — Я заинтересован. Когда встретимся в следующий раз? Арсений съезжает в другую линию, которая хотя бы немного двигается, и открывает окно — это едва ли хорошая идея посередине шоссе, но в машине слишком душно. Антон слушает его голос и улыбается — встречи ищешь, значит. — По поводу концерта приеду, может, в пятницу. Так случилось, что до конца недели я в гордом одиночестве, так что плоды твоих творений на моей шее никто не заметит, увы, — без капли сожаления в голове отправляет сообщение. Арсений снова давит на тормоз, когда уже какая-то малолетка пытается пристроиться спереди — он, конечно, любит оказаться сзади, но не в такой ситуации, — закатывает глаза и делает пару глотков воды. И только потом слушает сообщение. — Я недоволен. Искусство должно быть увидено и оценено, я глубоко оскорблен всеобщим незнанием. Антон сворачивает с шоссе, проезжая по улице, где совсем пусто. Ни машин, ни людей, одним словом — красота. — Тебе недостаточно того, что это вижу я? — Мне недостаточно того, что этого сейчас не вижу я, — парирует Арсений. — Ты замазал все или опять в одной из своих водолазок? Какие у тебя вообще мысли касательно того, что осталось на твоём теле после меня? Он улыбается, дразнится, понимая, что момент не очень подходящий, но кого это волнует — у них постоянно на грани с безрассудством. — Слегка замазал, вышло не особо, конечно, и да — я в одной из своих водолазок. Из мыслей — мы оба психи, болит шея и спина, — Антон приближает динамик ближе, понижая голос. — Уверен, ты можешь серьёзнее, — отправляет голосовое, сворачивая на подземную парковку. Арсений облизывает губы, меняет голосовое на запись видео, проверяет дорогу — пробка стоит глухо — и включает. — Ты даже не представляешь, комета, — он дёргает вниз шарф с воротником кофты, обнажая шею и ключицу, ладонью сжимает на горле, большим пальцем ведёт по губам и обхватывает его, а потом широко облизывает, подмигивает в камеру и отправляет видео. Антон паркуется, выключая двигатель, но все ещё сидит в машине с глазами-блюдцами и тяжело дышит, мысленно посылая в Попова проклятья. Но в долгу не остаётся, включает запись и снимает только от губ до ключиц, оттягивая горло водолазки вниз, демонстрируя яркие метки — тональник стерся за целый день. Губу кусает нарочито медленно, проходясь после языком. — В космос ты — в космос я, — шепчет хрипло, нажимая на отправку. Арсений чуть не упускает момент, когда нужно ехать вперёд — вау, они сдвинулись с места, — проезжает немного и опять тормозит. А ещё понимает, что ему надо к обочине. — Хочу быть твоей рукой, сжимать твою шею и вышибать стоны. Ты бы стонал моё имя? Тебе бы это нравилось, я уверен, потому что мне, — он опускает камеру вниз и сжимает свой пах, — очень. Антон давится воздухом, все ещё не выходя из машины, и жадно облизывается. — Арс, Арс, Арс… — он стонет в камеру, сжимая собственный член. — Вот так? — спрашивает низким голосом, смотря в экран. Арсений переключает снова на голосовое, потому что они трогаются, и пытается перестроиться в правый ряд — дрочить посередине забитого шоссе он, конечно, ещё не пробовал, но лучше всё-таки встать в стороне. — Так, только громче и мне на ухо. Или в подушку. Ты хорошо двигаешься, я заметил, и мне стало интересно, насколько ты пластичен. Антон все же решает не выходить из машины, пока они с Арсением устроили очередную игру. — А тебя природа гибкостью наградила, я тоже заметил, интересно узнать пределы твоих прогибов, — он ухмыляется, отсылая голосовое. — Я занимался танцами несколько лет, а в детстве гимнастикой из-за проблем со спиной. Да и сейчас из-за зачастую сидячей работы приходится ходить в зал, чтобы держать себя в тонусе. Мне всё-таки скоро тридцать, развлечения развлечениями, но меньше всего мне хочется на старости лет оказаться скрюченным. Антону надоедает это перекидывание сообщениями, поэтому он просто нажимает на значок видеозвонка и ждёт, пока ответят. — Теперь ещё больше хочу посмотреть, как ты извиваешься в постели, — вместо приветствия говорит Антон и хмыкает, откидываясь на кресло спиной. Арсений принимает звонок, но в экран пока что не смотрит — концентрируется на дороге, потому что игра игрой, но врезаться в кого-то — кроме Антона — совсем не хочется. — Обычно извиваются подо мной. А я показываю свою пластику на танцполе. У меня же всё-таки клуб, я периодически спускаюсь туда выступать. — Обычно, да, но не в этот раз, — усмехается Антон. — А вот на это я хочу посмотреть ещё больше, — закусывает губу, представляя, а в паху заметно начинает тяжелеть. — Кто бы сомневался, — закатывает глаза Арсений. Какой-то идиот чуть не врезается в него сзади, пытаясь перестроиться, как в компьютерной игре, Арсений снова рычит, бьёт по клаксону и шлёт его ещё дальше, чем предыдущих. От игривого настроения ни следа. — Извини, малыш, я такими темпами скоро к кому-то в задницу врежусь, потому что меня задолбали подрезать. А так как врезаться я хочу в одну конкретную задницу, — он всё-таки улыбается, — то лучше оставить наш разговор до лучших времен. Спокойной ночи, комета, — и отключается. Антон смеётся, закатывая глаза и убирает телефон в карман, выходя, наконец, из машины. Дома пусто, но ему даже нравится эта тишина и вообще, можно о многом подумать наедине, когда никто не будет мешать звонками и сообщениями. Антон выходит на балкон после душа и маломальского ужина в одних шортах и закуривает, включая обогрев пола — ноябрь всё-таки. Он приоткрывает окно на проветривание и садится в кресло, открывая мессенджер. Пишет Эду, что дома, спрашивает, как он там устроился и вкратце рассказывает о своём дне, зная, что парень ответит, но не сразу. Он переключается на диалог с Поповым и снова не выдерживает: Ну что, врезался в чью-нибудь задницу? 23:01***
Домой Арсений добирается только часа через полтора, успев возненавидеть весь мир и израсходовать весь свой запас ругательств. Из машины — сразу в душ, чтобы расслабиться и отвлечься от всей этой херни. Завтра работы столько, что он, скорее всего, останется в клубе, потому что закончит сто процентов поздно, а на работе нужно будет быть рано. Собственно, ради этого — и ещё ради кое-чего — у него в кабинете стоит раскладной диван, где в крайнем случае можно и втроём поместиться. Но вообще никто из сотрудников к нему не сунется после рабочего дня — разве что Ермаков, но тот просто дебилоид и бессмертный, — так что можно не переживать. А вообще декабрь на носу, сейчас на сон времени не будет, так что нужно пользоваться, пока есть возможность урывать хотя бы по шесть часов сна. Арсений лениво листает ленту, просматривая фотографии друзей и коллег, завидует тем, кто сейчас отдыхает на море — он бы не отказался свалить отсюда хотя бы на день, чтобы просто поплавать, выйти в море на яхте и забыть о работе. Но до марта об этом можно не мечтать, так что работаем. Вверху появляется уведомление о новом сообщении от «Кометы», и Арсений склабится — это было слишком легко.Пока нет, но если ты так приглашаешь,
то в следующий раз обязательно сделаю это :)
23:14
Я с удовольствием приму приглашение в твою ;) 23:15 Антон хмыкает, выпуская струйку дыма изо рта, и отправляет вдогонку: Планирую покататься, не хочешь? 23:15 Он забирается на кресло с ногами, укладывая руки на согнутые колени.В свою я не приглашал)
23:16
Арсений смотрит на сообщение, потом на часы и вздыхает.Извини, комета, но я очень устал.
Ещё и в дороге заебался, причём не так,
как хотелось бы, так что сегодня я откажусь,
пожалуй. Нагоним в следующий раз
23:18
Он выбирается из ванной, вытирается, чистит зубы и падает на кровать. Спать, срочно и до упора. Антон сникает, но откладывать поездку все же не хочет, поэтому одевается в привычные джинсы и толстовку и спускается на парковку. Сегодня хочется просто по городу полупустому, гонять нет сил. Он выезжает с парковки и включает любимый плейлист, отдаваясь скорости и чувству спокойствия и свободы. За рулём легче думается. Антон возвращается домой под утро и сразу падает лицом в кровать. Вождение отрезвило мысли, расслабило, но зов к совести так и не произошёл. Утром он просыпается не сразу, позволяя себе поспать, и только к обеду едет в офис. Нужно подготовить бумаги для завтрашней поездки в клуб, а ещё договориться насчёт рекламы концерта и согласовать порядок выступления артистов. Плюс ещё определиться с датой релиза выхода клипа Скруджи. От него, кстати, за целый день так и не было смс — значит, полностью ушёл в написание текстов. Антон рад, потому что весь этот процесс очень выматывает, но он надеется, что Скруджи не выгорит, а, наоборот, воодушевится.***
Арсений засыпает почти сразу, пропускает утром первые два будильника, потому что хочет доспать, в итоге остаётся без завтрака и прилетает на работу взъерошенный, но относительно выспавшийся. Ермаков приносит ему кофе — Арсений бы за это отсосал, но он принципиально не встаёт на колени, — в перерыв удаётся урвать кусок пирожного, а в остальном… Сумасшествие, привычное, знакомое, нервное. Арсений любит свой персонал, доверяет ему и уверен в каждом, потому что тщательно отбирает людей для своего клуба, но иногда они тупят настолько, даже имея определённый опыт, что хочется послать их так далеко, как только можно. — Ты видишь, что стулья стоят неровно? Сука, тут даже полосочки на полу, мне тебя на промили проверять? А это? У тебя косоглазие? Я что-то не помню. Тогда какого черта плакат как будто нагнулся? Это не ты перед своей женой по ночам, так что не хочу знать. И чтоб я не видел этих уебских зелёных галстуков в горошек у охраны — заставлю, как Королева Червей, перекрашивать в чёрный или на крайняк синий. Так проходит практически весь день, только во время концертов он носится по всем этажам, пытаясь успеть все и везде, а потом улыбается, как ни в чем не бывало, вип-гостям и предлагает им шампанское. Чтоб им пробки в задницы вставляли, от людей сегодня тошнит. Полностью освобождается Арсений только в начале двенадцатого, на работе ему нужно быть к семи, так что ехать домой бессмысленно, как он и думал, поэтому он прощается со всеми, закрывает дверь в кабинет, оставив себе воду, раскладывает диван, потому что там удобнее, раздевается и выключает свет. Голова болит, но спать пока не хочется, так что он тянется за телефоном. Включает музыку в наушниках, смотрит на переписку с Антоном — тот был онлайн пару минут назад, значит, не спит — и пишет ему:Сегодня был сумасшедший день.
Я как будто побывал на оргии,
где зачем-то участвовал в конкурсе
«Кто потрахается большее количество раз»,
потому что такое чувство, что я победил
с большим перевесом. По крайней мере ноги ватные.
Зато сейчас лежу. Один. В своём кабинете.
23:35
И зачем-то улыбается. Антон почти собирается спать, перед этим решив покурить, когда видит сообщение от Арсения. Улыбка непроизвольно появляется на губах, и Антон трясёт головой, собирая мысли. Усмехается, читая строчки, и представляет, как Попов стоит на пьедестале с медалью «Потрахался большее количество раз». В голову влетает абсолютно спонтанная идея, но он привык следовать своей внезапности, поэтому печатает: Хочешь я приеду? Будешь не один. 23:38 Арсений не удивляется — он был уверен, что Антон выдаст что-то подобное.Кто-то успел соскучиться?
23:39
Он включает бра, чтобы было побольше света, делает фото и отправляет ему. Антон уже начинает писать ответ, как в лицо прилетает фотография. Дыхание приказывает идти нахуй, и он лишь приближает снимок, жадно хватая глазами родинки. Хочу языком собрать твои созвездия. 23:41 И следом: Да, соскучился. 23:41 Нет смысла отпираться и придумывать хитроумный ответ, когда правда соскучился. Но поддразнить все равно хочется. Арсений вздрагивает, потому что буквально чувствует эти фантомные прикосновения, и вытягивается на кровати.Думаю, у тебя будет такая возможность.
23:43
От Антона прилетает фотография с сигаретой, и Арсений рассматривает ее, улыбается, видя следы на шее, облизывается и лишь немного хмуро смотрит на сигарету.Ты прям много куришь?
23:44
Когда? 23:44 Антон тушит сигарету, выдыхая дым в приоткрытое окно и следом закрывает его, потому что ночью в ноябре уже достаточно холодно. Вопрос Арсения ставит его в тупик, он никогда не задумывался о количестве выкуренных сигарет. Прям много. Тебя это смущает? 23:45У меня проблемы с запахом. Но это
в любом случае твоё дело, я просто спросил.
23:46
Арсений смотрит на время, рассматривает перспективу того, чтобы позвать Антона сейчас, но уже начало первого, тот раньше часа не приедет, пока они… разберутся друг с другом, на сон останется часа четыре, и то если повезёт. А такая перспектива его не очень устраивает.Давай в пятницу. Ты же, вроде, свободен.
23:47
Антон смотрит на кучу окурков в пепельнице и забирает ее, чтобы выбросить в мусор. И правда слишком много курит. Приеду к восьми, плюс-минус. 23:48 Доброй ночи, созвездие. 23:48 Подвисает, отправив сообщения и, недолго думая, переименовывает Арсения в телефоне на «Созвездие». Возвращает пепельницу на место и идёт в спальню — надо попытаться поспать.Ты хочешь ко мне на работу?
Может, встретимся где-нибудь?
В клубе уже не интересно,
мне кажется, есть ещё варианты?
23:50
Арсений садится, тянется за бутылкой и делает несколько глотков — горло неприятно саднит из-за того, что орал весь день. Вообще было бы неплохо поесть, но вставать лень. А дёргать кого-то как-то некрасиво, да и поздно уже. Антон лежит на кровати раскрытым, потому что жарко, отопление, кажется, на максимум. Мой хороший знакомый владеет рестораном в центре, там вместо обычных столов в зале — небольшие комнаты. Чаще всего их используют под переговоры или для уединения. Туда бронь на месяцы вперёд, но если согласен, то завтра сходим туда. 23:52 Он любит это место. Часто для переговоров, но пару раз был и просто так в большой компании.Скажешь название, чтобы я мог прочекать все?
Не очень люблю спонтанности, мне нужно
так или иначе все контролировать.
Если это не проблема, конечно.
23:54
Антон усмехается и принимает просьбу абсолютно нормально, однако трудно удержаться и не подъебнуть: Значит, дрочить мне, пока мы на охуенной скорости влетаем в поворот — тут ты мне доверяешь, а с выбором места, где мы проведём вечер — нет. Sun&Moon. 23:56Там я все контролировал: ты держал один рычаг,
я — второй, так что можно было не переживать.
Более того, ты был не слишком против, значит,
тоже доверял мне.
23:57
Арсений почему-то улыбается — они знакомы без году неделя, а у них уже столько общих моментов, что даже поразительно. С Антоном спокойно: говорить о работе, флиртовать, дразнить друг друга, обсуждать что-то обыденное — вообще неважно. И это безумно ценно, потому что в силу профессии Арсений может найти подход к кому угодно, а с Антоном ему не нужно даже прикладывать усилия. Я мог запросто перепутать педали, лисёнок. Огромных трудов стоило сохранять здравомыслие, пока ты своей ладонью устраивал мне пиздец. 23:59 Мистер «мне все надо держать под контролем». Завтра в восемь я заеду за тобой, и мы поедем в этот ресторан. 00:00 Антон отправляет сообщение, улыбаясь, и следом пишет пожелание спокойной ночи, завершая диалог. Арсений свыкнется с тем, что за него тоже могут принять решение.Я был бы оскорблен, если бы ты спокойно реагировал на то,
что я делаю, потому что знаю, что у меня хорошие руки.
Так что все, как надо.
00:00
Арсений гуглит ресторан, проверяет адрес, внешний вид, помещение внутри, меню, остальные детали, к которым привык и в которых разбирается, находит информацию про владельцев, читает отзывы — узнает практически все, чтобы быть готовым, и только потом пишет следующее сообщение:Вообще, я буду на машине. И на твоей
мы уже ездили. Может, просто подъедешь
к клубу и поедем на моей?
00:02
Антон уходит в оффлайн — видимо, уснул, — так что Арсений тоже откладывает телефон и падает на кровать.***
Антон просыпается, потягиваясь на кровати, и понимает, что не может себе позволить ещё спать. Тянется к телефону и видит непрочитанное сообщение, хмыкая от его содержимого. Хорошо, поедем на твоей. Доброе утро, лис. 09:34 Антон выходит из душа сразу на кухню, чтобы поставить готовиться кофе, пока будет выбирать одежду. Решив, что сегодня скрывать засосы нет необходимости, он надевает черную рубашку с зеленым галстуком и костюм изумрудного цвета с зауженными брюками. Убирает отросшую вьющуюся челку в сторону, цепляет любимые кольца и часы. Оглядывает себя в зеркало, кивает отражению и выходит на кухню, по дороге оставляя сумку в прихожей. Кофе и сигарета на балконе перед выходом — по традиции. Антон вызывает такси, решив, что нет смысла даже на работу брать машину. Хватает пальто, когда Яндекс.Такси показывает, что водитель уже ожидает, и выходит из дома. Антон сразу окунается в работу. Оксана почти с порога осыпает его новостями и внезапными срывами встреч, будто сегодня все разом решили подвести его. Он не злится, не эмоционирует слишком сильно — не позволяет статус. Просто пересогласовывает, уточняет, собирает проекты на проверку от рекламы, принимает расписания каждого, сверяясь и уточняя даты. Отвечает в основном за Эда, но так как он ещё и в хороших отношениях с Даной и Кристиной — ещё и за них. К семи вечера голова тяжелая, без способности соображать. Он устало трет виски, открывает окно пошире, проветривая помещение. К Арсению будет выдвигаться только через полчаса, поэтому останавливает себя от дел на завтрашний день и даёт мозгу разгрузку. На улице холодно, так что он кутается в пальто, все ещё его не застегивая и закуривает, ожидая такси, которое должно приехать через семь минут. Приехав к клубу, Антон на входе кивает охране — его уже знают, уточняет, на месте ли босс и идёт привычной дорогой до кабинета. Стучит пару раз, но изнутри никакого ответа не происходит. Он дёргает ручку, и та не поддаётся, значит, Арсений отлучился. Антон достаёт телефон и открывает диалог: Арсений Сергеевич, не очень профессионально заставлять ждать своего партнера, который приехал на встречу в указанное время. 19:49***
Из плюсов — сегодня вечером будет новый (хотя он уже знает его чуть ли не досконально) ресторан, из минусов — все остальное. А ещё сегодня в клубе какая-то официальная движуха, и его могут дёргать постоянно, так что нужно соответствовать. После завтрака Арсений открывает шкаф, придирчиво рассматривая свой гардероб, надевает белую рубашку, серую жилетку с кожаными вставками, синий костюм, состоящий из приталенного пиджака и классических штанов практически в обтяжку. Тёмный галстук, крупные часы, ботинки, очки в узкой оправе — и в ванную, чтобы пригладить щетину. Смотрит на себя в зеркало, улыбается — «я сам себя ай лав ю», — захватывает все необходимое, скинув в сумку, и выскакивает из клуба. Арсения цепляют едва ли не с порога, и он, надев привычную улыбку, идёт работать. Сначала последние подготовки, после — само мероприятие, общение с заказчиками в перерыве, обед, прощание, подготовка к следующему мероприятию, снова вип, шведский стол, потребность выглядеть хорошо и не переставать улыбаться — в этом он мастер. Самое главное, что требуется Арсению на работе — память и креативность. Память — потому что нужно помнить десятки имён одновременно, сотни деталей, связанных с тем или иным событием, и тысячи мелочей, без которых бы настал пиздец. За столько лет работы он выработал даже свою особенную схему — при первой встрече найти у человека какую-то запоминающуюся вещь, которая бы закрепилась за ним настолько, чтобы не было проблем с именем. Одно мероприятие в день — ерунда, два — нормально, три — напряжённо, четыре — сумасшествие. Сегодня три, но долгих и утомительных, так что за день Арсений успевает дважды выпить и трижды протрезветь, поэтому вечером он провожает последних гостей с почти светлой головой — не считая усталости, — задерживается у Ермакова, чтобы уладить последние вопросы касательно завтрашнего дня, и как раз идёт к своему кабинету, чтобы забрать вещи и выходить, когда получает сообщение от Антона. Он улыбается, выходит из-за угла, ступая бесшумно, видит, что Антон стоит к нему спиной, подходит к нему сзади и, развернув лицом к себе, припечатывает к стене. — С моей стороны это было бы очень грубо. Таких партнёров не огорчают, — он улыбается ему в губы, дразнясь, упирается ладонями по обе стороны от его бёдер, а коленом — между ног, прижавшись вплотную. Антон ухмыляется, встречая его напор, по которому, признаться, скучал. И сейчас почти задыхается, облизываясь. — Сейчас только я, Арсений Сергеевич, — шепчет в губы, слегка наклоняя голову, вспоминает его же фразу, сказанную не так давно в кабинете. Он смело потирается о колено Арсения и смотрит прямо в глаза, гадая, кто на этот раз сорвётся первым. Арсений забирается пальцами под два слоя одежды, дергает на себя, буквально впечатывая в свое тело, потом второй рукой поднимается выше, к шее, слегка оттягивает воротник рубашки и улыбается — следы все ещё заметны. Он целует его под подбородком, прихватывая губами кожу, ладонями сжимает его ягодицы, плавно ведёт бёдрами, притираясь, и кусает мочку его уха. — Можем сорваться и проверить мой стол на прочность или оставить это на потом и поехать в ресторан? Я, в принципе, голоден в обоих смыслах, — Арсений скребет ногтями по его спине, снова слегка кусает в шею и улыбается — сегодня коллекция следов пополнится. — Сначала это, — хриплым полушепотом произносит Антон, обхватывая ладонями его лицо. Секунду смотрит в глаза и накрывает его губы своими. Руку перемещает на загривок, впутывая пальцы в тёмные пряди, другой рукой расстегивает пуговицу на пиджаке, скользя под него, сжимает чужую талию. Придвигается ближе, дергая на себя, рычит в поцелуй, останавливается, касается своим лбом лба Арсения, и тяжело дышит. Арсений одной рукой обнимает его за шею, а второй скользит по груди под рубашкой вверх, касаясь ногтями и пуская мурашки по телу. Целует также агрессивно, нетерпеливо, напористо, прижимаясь к нему всем телом и рыча в чужие губы. И вообще плевать, что они в коридоре и в любой момент их могут увидеть. Касается его губ, посасывает по очереди, прикусывает и скользит языком дальше. Слегка потирает коленом его пах, задевая яйца, ладонью поднимается выше по телу и грубо трёт один сосок, зажав между пальцами и слегка оттягивая. Даёт пару секунд на передышку и снова целует, вторгаясь языком в его рот, словно это его собственность, дергает его волосы, переходит на второй сосок и не отстраняется, не позволяя им отодвинуться ни на сантиметр. Антон глухо стонет в чужие губы, оттягивая зубами нижнюю. Ладонь скользит на ягодицы, сжимая их поочерёдно, второй рукой он нетерпеливо вытаскивает рубашку Арсения из брюк, касаясь горячего тела напрямую, царапая и сжимая спину. — Открой… — рычит между поцелуями-укусами, — блядскую… — прихватывает зубами губу, втягивая и отпуская, — дверь. Обе ладони опускаются на ягодицы, прижимая к себе теснее. Губами скользит по колючим скулам, прикусывая кожу, ведёт носом, вдыхая знакомый запах. Арсений смеётся ему в губы — сорвался всё-таки, — достаёт из кармана брюк ключ, раза с третьего вставляет его в замочную скважину, поворачивает и впихивает Антона в свой кабинет. Пинком ноги захлопывает дверь, бросает ключ на диван — лишь бы не пролетел мимо, — отпихивает Антона к столу, вцепившись в лацканы его пиджака, и стягивает его. Целует, кусает, сползает на шею к ключицам, дергает чужую рубашку, распахивая, нависает над Антоном, скользит по его шее, одновременно расстегивая свою рубашку и стягивая её вместе с пиджаком. Антон рассматривает полуобнаженное тело перед собой, отталкивается от стола, прижимаясь к Арсению, и подхватывает под бёдра, заставляя обвить себя ногами, разворачивается и сажает его на стол, меняясь теперь местами. Губами опускается на шею, кусая и ведя языком ниже к ключицам, проходясь по кадыку и ложбинке. Ладонями ведёт от внутренней стороны бёдер до рёбер, царапая нежную кожу, переходит к соскам, лаская их то губами, то пальцами, прокручивая между подушечками. — В клубе неинтересно, да? — шепчет низко, после снова обхватывая сосок зубами, широко пройдясь языком. Арсений сжимает коленями его бёдра, поджав ноги под себя, и не позволяет отстраниться, запускает руки под его рубашку, а потом и вовсе снимает её с него, чтобы получить больше доступа к телу. Обхватывает его лицо руками, поднимая вверх, снова целует и оттягивает нижнюю губу. — Неинтересно, — спокойно отзывается ему в губы, — я за эксперименты и что-то новое, а в кабинете уже такое клише. Но с тобой и оно сойдёт. Антон то ли рычит, то ли стонет, прижимая голову Арсения к своей шее, ногтями ведя от поясницы до лопаток. В кармане брюк начинает вибрировать, и он, ругнувшись, на ощупь достаёт телефон, надеясь, что это не его парень соскучился. — Да, — рявкает в трубку слишком резко, закусывая губы в попытке заглушить стон, потому что именно сейчас Попов решает присосаться как следует. Динамики слишком громкие, поэтому голос собеседника слышен не только Антону. — Тох, бронь на девять, ты подъедешь? — голос друга звучит спокойно, но к концу вопроса становится заинтересованным, ведь Антон не выдерживает и глухо мычит, отодвигает Арсения, оторвав его от своей шеи, и хищно заглядывая в глаза. — Ты там с Эдом, что ли? — Приеду, встреча в силе, просто партнёр опаздывает, через часа полтора буду, придержи комнату, — нетерпеливо произносит Антон и обхватывает ладонью подбородок Арсения, притягивая ближе. Арсений притормаживает, когда Антон берет телефон, сначала вслушивается — вдруг что-то серьёзное и по работе, тогда, как бы ни хотелось проверить его на прочность, лучше бы сделает паузу, но потом он понимает, что ничего важного, и снова прижимается к шее. Слушает сбивчивый рычащий голос Антона, не отпускает, когда тот пытается оттянуть, и рядом с одним уже алеющим засосом оставляет ещё один. Антон смотрит грозно, а Арсений лишь игриво мажет кончиком языка по его губам, сползает по скуле к свободному уху и, вцепившись в мочку, больно кусает, оттянув. Потом методично посасывает, вырисовывает линии за ухом на шее, спускается ниже и жалит уксусом основание шеи. — Да, с Эдом, — хрипло говорит Антон в его губы, сбрасывая вызов, и откладывает телефон на стол в сторону. А потом это «с Эдом» — и Арсений звереет: пихает Антона в грудь, отстраняя от себя, толкает на диван и падает сверху. Закидывает его ноги к себе на бедра, проезжается стояком между его ягодиц и прижимается вплотную, до искр сжав его член через ткань. — С Эдом, значит? — елейно интересуется Арсений. — А он так умеет? Он хаотично скользит губами по его шее, плечам и груди, бёдрами потирается о его пах, ладонью сжимает член, свободной рукой пережимает его горло, заставляя откинуть голову, а потом и вовсе перехватывает его запястья и крепко сжимает их над головой Антона. — Нет уж, комета, с Эдом у тебя такого не было, — выплевывает он ему в губы и массирует головку члена сквозь ткань большим пальцем, давит безымянным пальцем и мизинцем на яйца. Антон судорожно сглатывает, смачивая пересохшее горло, и глухо стонет, подаваясь навстречу действиям Арсения. В голове мутнеет, он дёргает руками, пытаясь выпутаться, и ловит потемневший взгляд синих глаз. — Не говори так уверенно, — Антон отвечает низким полушёпотом, ухмыляется, закидывая ногу на поясницу Арсения, надавливает и прижимает к себе ближе, толкаясь в его ладонь. — Иди ко мне, — тянется корпусом наверх, разрывая цепкую хватку, и за плечи дёргает на себя. — Я говорю так, как считаю нужным, — выдыхает Арсений ему в губы, сжав его подбородок и приблизившись вплотную, — так что это ты не будь так самоуверен. Он скользит одной рукой по его ноге от бедра к колену, закидывает себе за спину и спускается ниже, мнет ягодицу, бедра, сдвигается по телу вверх, поднимается к шее и сжимает ее, потому что успел заметить, что Антону это нравится. Снова жалит поцелуем в шею, скулу, находит губы — те припухшие, красные, с трещинкой посередине, и Арсений чувствует чуть солоноватый привкус на языке. Опускает руки ниже, по-хозяйски устраивает ладони на его заднице и ухмыляется ему в губы. Проезжается стояком между его ног, слегка прогибается в спине, чтобы быть еще ближе, и дергает за волосы, заставляя откинуть голову, чтобы снова скользнуть по шее, но уже с другой стороны — тут еще много свободного места. Антон хватает запястье Арсения на своей шее и давит сильнее, хрипло простонав. Отклоняет голову, давая больше пространства, и кусает мягкую кожу предплечья, цепляется за чужую пряжку ремня, дергает на себя, отчего их члены соприкасаются теснее, проезжаясь друг по другу. Он слышит тихий рык в шею, а следом — жалящий укус, от которого только сильнее звереет и вынимает ремень из шлевок, расстегивая ширинку и спуская ниже брюки Арсения, накрывает его член ладонью и давит большим пальцем на головку. — Либо ты спустишься вниз и отсосешь мне, либо уже я окажусь сверху, — сбивчиво, низко говорит Антон, запуская ладонь в чужое белье, обхватывает горячую головку прохладными пальцами. — Ты же обожаешь принимать решения, — вздергивает брови, ловя взгляд, — решай. Арсений лишь закатывает глаза — его эта напыщенная грозность Антона только забавляет, — подхватывает его под бедра, поднимая выше по дивану и заставляя почти свеситься с одного его края, сам сползает ниже, закидывает его ноги себе на плечи, согнув в коленях, чтобы было удобнее. Поднимает на него взгляд снизу вверх, дразнясь, касается языком головки, а потом сразу насаживается почти до упора. Втягивает щеки, создавая вакуум, утробно рычит, скребет ногтями по внутренней стороне его бедра и тягуче сосет. Отодвигается, выпускает член, крутит головой, касаясь только головки и скользя языком вокруг нее, а потом снова утыкается носом в лобок, прикрыв глаза. Антон давится воздухом, упираясь локтями в подлокотник, не отрывая взгляда от этого блядства снизу. (Не)натуральное искусство, а не Арсений. Антон вплетает ладонь в тёмные пряди, перенося вес тела на одну руку, несильно сжимает, не толкается в глотку, только гладит по макушке, закатывая глаза от удовольствия. — Арс… Блять. Арсений старается не смеяться, потому что может зацепить зубами, а это пиздец неприятно. Так что лишь продолжает тягуче сосать, то беря до конца, то снова обхватывая только головку. Он упирается локтями в диван, чтобы было удобнее, одной рукой по-прежнему водит по внутренней стороне бедра Антона, изредка царапая и щипая, а второй трёт шов, сжимает яйца и слегка оттягивает их, крепко обхватив в кулак. Водит большим пальцем по натянутой чувствительной коже, едва ощутимо касается ногтями и зажимает член у основания в кольцо. В какой-то момент Арсений выпускает член изо рта, оттягивает крайнюю плоть и дразнит кончиком языка щелку: щёлкает по ней языком плашмя, скользит по уздечке, дует на головку и снова насаживается ртом, пропуская до горла. Кислород обжигает лёгкие, Антон жадно глотает воздух, слегка прижимая затылок Арсения к своему паху, заставив замереть. Пресловутые фейерверки разлетаются внутри, ударяясь о внутренности. Он сжимает ладонью кожу дивана, царапает ногтями и трется щиколоткой о чужие лопатки, подмахивая бёдрами. Антон дёргает загривок Арсения назад, заставляя посмотреть в глаза, и подвисает, смотря на то, как тот втягивает щеки, берет член глубже и снова поднимается, внутри лаская головку языком. Самое настоящее порно только для него одного. У Арсения губы от слюны блестят. Красивый. Антон непроизвольно толкается глубже, желая чувствовать его ещё сильнее. Арсений спокойно реагирует на движения руки Антона, соглашается на то, что нравится самому, а в противном случае пустит в ход зубы, чтобы не слишком командовал, но Антон не дурачок, так что все хорошо. Арсений слегка трется носом о лобок, закрывает глаза, задерживает дыхание и замирает на какое-то время, чувствуя, как Антона плавит, потом выпускает его член и обхватывает его рукой. — Мне чисто интересно — он уже знает про нас? Или ты везунчик? — он крепко держит его член, не позволяя отстраниться, водит по нему кулаком, большим пальцем трёт головку, а сам наклоняется и больно кусает его за выпирающую косточку на бедре. — Ты спал с ним хоть раз за это время? Или не хотелось? Зато со мной хотелось, ты вряд ли будешь отрицать, — он поднимает его член, прижимая его к животу, широко ведёт от головки по всей длине, по очереди сосёт яйца, поднимается выше и снова насаживается ртом. Обхватывает плотно, сжимает, скользит языком по венам, отодвигается и снова присасывается к его коже, но на этот раз на внутренней стороне бедра, чтобы наверняка. — Простонешь мое имя, когда будешь кончать? Ты уже делал это, но я хочу ещё. — Быстрее… блять, я сейчас кончу, — Антон выгибается дугой, чувствуя, как Арсений плотнее сжимает горло, проталкивая член глубже. Он на грани: сжимает плечи, подмахивает бёдрами, прикрывает глаза и дрожит всем телом. — Если ты так просишь, — снисходительно отзывается Арсений и обводит языком головку. — Смотри — я напуган и уже делаю то, что ты хочешь, — и ускоряет движение головы. Сосёт резко, немного грубовато — нарочно, — помогает себе рукой, мнет его яйца, свободной рукой теребит и царапает его соски, изредка поднимает глаза и следит за реакцией Антона. Какой податливый, даже поразительно. Больно сжимает его бёдра, не позволяя сильно рыпаться, управляет ситуацией сам, чувствует, как член на языке пульсирует, обхватывает только головку, трёт чувствительное место под ней и зажмуривается, когда ощущает солоноватый привкус на языке. — Арс, Арс… А-арс, — задыхается Антон и с силой впивается ногтями в чужие плечи. Стоны заполняют комнату так, что где-то на краю сознания он думает, что его вполне могли услышать за пределами кабинета, но так похуй сейчас. Имеет значение только эта яркая вспышка, закончившаяся огромной, сносящей все волной удовольствия от рта и рук Арсения. Арсений медленно сглатывает, распрямляется, тянется к лежащему на полу пиджаку за салфеткой, аккуратно вытирает губы и подбородок, бросает её на стол и встаёт с дивана. — Да, что и требовалось доказать, — наклоняется, чтобы чмокнуть Антона в губы, поднимает свою рубашку, жилетку и пиджак, одевается и отходит к зеркалу. Расправляет одежду и причёску, надевает очки и смотрит на Антона через отражение. — Что ж, я, конечно, перекусил, но все ещё голоден. Твой друг нас все ещё ждёт, нужно ехать. Антон расслаблен, едва приходит в себя после оргазма, а этот уже стоит одетый. — Когда-нибудь, — говорит он с усмешкой, застегивая ремень, — я привыкну к твоим резким сменам настроения, — встаёт, поднимая с пола рубашку, надевает и приглаживает заломы, сверху накидывая пиджак, — а пока я все ещё в ахуе, — подходит к нему и заглядывает в глаза, придерживая за подбородок. — Спасибо за минет, лисёнок, — чмокает коротко в нос и отходит к двери, поднимая пальто. — Едем? Арсений слегка качает головой — за минет его ещё не благодарили, это даже как-то странно отчасти, — потом кивает, захватывает пальто и сумку и следом за Антоном выходит из кабинета. Возвращается за ключом — странно, как он не затерялся между складками, учитывая, как Антон извивался на диване, — закрывает кабинет и идёт к обычному выходу. Прощается с охранниками, накидывает пальто, но не застегивает его, выходит на улицу и подходит к своей машине. Ставит на подогрев, кивает Антону, мол тот может садиться, если хочет, сам отвечает на сообщения Ермакова, обещает приехать завтра к восьми и садится в автомобиль. Адрес уже вбит в навигатор, так что он просто тыкает на нужную позицию и выезжает с парковки. — Красивое место, кстати. И с налогами все хорошо — история почти чистая, так что похвально. Твой друг профессионал. — Мне чисто интересно, — повторяет слова Арсения, сказанные в кабинете, — ты будешь проверять от и до каждое место, в которое я буду тебя приглашать? — выгибает бровь, по-хозяйски устраивая ладонь на его колене. — У тебя какие-то траблы с контролем? Арсений спокойно сдвигает ногу немного правее, с ухмылкой взглянув на Антона, и кивает. — Да, а это проблема? Мне нужно иметь всю информацию о месте, о человеке, о возможных проблемах, чтобы быть готовым ко всему. Ненавижу сюрпризы. — Никаких проблем, — Антон удобнее устраивает ладонь на его колене, поглаживая большим пальцем. — Невозможно контролировать все, но можно снизить риски. В работе это хорошо, но, Арс, ты вообще расслабляешься? Постоянно все держать под контролем выматывает. — Я и не напрягаюсь, если честно. Просто это мой образ жизни — кто-то только работает, кто-то только отдыхает, кто-то миксует. Мне проще, когда я знаю, чего ждать от ближайшего дня, и понимаю, что буду делать в той или иной ситуации, потому что у меня заранее продуманы миллионы схем поведения. Я могу подобрать подход к любому человеку, быстро найти решение в любой ситуации. У меня связи практически везде, несколько квартир по городу, при желании я просто по щелчку пропаду со всех радаров, и меня никто не найдёт, — он тормозит на светофоре и смотрит на Антона. — И вопрос не в недоверии, если что, а исключительно в моей безопасности и спокойствии. — Были какие-то ситуации, что повлекли за собой такой образ жизни? — настороженно спрашивает Антон, беспокоясь, что переходит черту, хотя это в их ситуации звучит смешно. — Разумеется. Мне почти тридцать, Антон, и я во всем этом варюсь чуть меньше десяти лет. Меня и подставить пытались, и обманывать, и грабить, и клуб жгли, и мероприятия срывали… Я хреново с людьми схожусь. У меня обычно люди относятся к разным категориям, и я стараюсь их не мешать, чтобы была своя манера поведения для каждого. Есть всего два человека, которым я доверяю от и до, но я их знаю со старшей школы, и они вытаскивали меня из такой задницы, куда бы и самый отчаявшийся девственник не полез. А так… — он дёргает плечами, крепче сжимая руль, — жизнь в любом случае непредсказуема, поэтому я стараюсь предсказать то, что в моих силах. Антон слушает и проникается ещё большим пониманием, потому что их бизнесы пересекаются, и каждый повидал на своём пути уже много дерьма. Он лишь сжимает колено Арсения сильнее, показывая, что понимает. — У нас хоть и не идентичный бизнес, но в общем и целом одна хуйня и люди мрази, — хмыкает, вспоминая, что было, когда они с Эдом только начинали, на что приходилось идти Антону и что он получал по итогу. — Я в принципе никому не доверяю, так как-то легче что ли… Да и чуйка выработалась, время и нервы целее. Арсений согласно кивает и даже улыбается, стараясь, однако, не отвлекаться от дороги, потому что сложный перекрёсток. — Чуйка тоже. Я многих а-ля будущих партнёров разворачиваю ещё на этапе знакомства. Те обижаются и не понимают, как так можно, а я просто сразу сращиваю, что к чему, и, если не вижу смысла рисковать, даже не пытаюсь что-то предпринять. Делать мне, что ли, нечего. Он делает паузу, обдумывая, следует ли говорить дальше то, что хочется, но потом решает действовать, как привык, и честно продолжает: — К слову, если бы ко мне пришёл чисто Скруджи, я бы договор не подписал. Я не верю ни ему, ни в него, — он всё-таки отвлекается от дороги и смотрит на Антона, — я поверил тебе. — И как? Не пожалел? Вопрос не только про работу, оба это понимают. — Ну, — Арсений насмешливо дёргает уголком губ, — его я видел один раз и мельком, а мне нужно увидеть его на сцене, чтобы понять, что он действительно хороший артист, — а не просто хорошо трахается, потому что вряд ли такой человек, как Шастун, довольствовался бы полумерами, — так что пока ничего конкретного сказать не могу. А во всем остальном… — он слегка поправляет воротник рубашки, обнажая засос, — меня все более чем устраивает. Он не хочет притворяться и изображать, что ему нравится Скруджи или что между ними с Антоном что-то «охуеть вау с первого взгляда». Им скучно, не хватает ощущений, заебывает рутина, а они друг друга поджигают, забирают из реальности, и это именно то, что нужно. — Не нужно быть ясновидящим, чтобы разглядеть твою неприязнь. Все твои взгляды, поведение и то, как ты себя держишь рядом с ним, говорят за тебя, — Антон поправляет челку, смахивая ее в сторону. — На самом деле я веду себя с ним максимально тактично, потому что всё-таки не знаю. Я могу составить мнение, опираясь на первое впечатление и ту же самую чуйку, но подтвердить или опровергнуть её — только с учетом каких-то фактов, а их пока нет, потому что, как я сказал, я не видел его в деле вживую. Вот будет концерт в декабре — тогда посмотрим, может, я и рассмотрю его с другой стороны, а пока лишь остаётся задаваться вопросом, что в нем такого, что ты на него клюнул. Он говорил об этом абсолютно спокойно. Знает ли он, что Антон с Эдом вместе? Разумеется. Волнует ли его это? Нисколько. Влияет ли это как-то на их взаимоотношения с Антоном? Едва ли. Даже наоборот — подогревает интерес. — Верно, — Антон улыбается уголками губ, — ты многое не знаешь.