***
Антон с головой ныряет в работу, болезнь шлёт далеко нахуй и работает из дома. Ему становится мало работы, мало нагрузки, хотя на носу тур и оформление концерта. Плюс надо найти того, кто будет на разогреве. Но ему мало. В остальном все… нормально? Ночами мучают кошмары, он вспоминает те самые губы. Арсений никуда не девается, он есть, он где-то рядом, просто они теперь… коллеги? Хотя это глупо до смеха. Эд превращается в заботливую маму-утку и не даёт работать много. В тайне от него Антон ищет того, кого можно ещё продюсировать. Потому что голову надо забить еще больше. — Я подумываю о том, чтобы взять ещё одного артиста под крыло, — говорит уже ближе к новому году Антон, ужиная на кухне. — А меня мало уже? — удивляется Эд, думая, что эта затея провальная. — Что-то новое, интересное, да и денег больше, — он пожимает плечами. — В любом случае, я уже согласовал собеседование. Эд пожимает плечами. Он не верит. Думает, что Антон двоих не потянет, но они же встречаются, поэтому приходится кивать и улыбаться.***
На новый год решают снять особняк и завалиться туда всем клубом — все равно семейных мало, все холостяки и холостячки. Ну, кроме Юли, которая уже на третьем месяце. Но она все равно приходит, разве что просит не соблазнять её алкоголем и выделить отдельную спальню на втором этаже подальше, чтобы она могла уйти спать, когда устанет. А Арсений и рад уставать — когда голова болит, не до мыслей. Поэтому он помогает накрыть на стол, отвечает банальным «спасибо, и вас» на каждое поздравление с наступающим, пританцовывает под музыку и не ждёт двенадцати — ему все равно, какой там год, суть все равно не поменяется. Но когда все собираются с шампанским у телевизора, собираясь считать до двенадцати, внутри что-то щёлкает, и он достаёт телефон. Находит номер, на который не звонил больше двух недель, и отправляет сообщение, ничего не объясняя и надеясь, что ему не ответят:Делай, что хочешь, но не целуй его в полночь — не хочу думать о том, что ты проведёшь с ним весь следующий год. 23:59
***
На новый год собираются самой близкой компанией на даче Антона и Эда. Подготовка идет весь день, их ждет море алкоголя и куча еды. Девчонки что-то готовят, парни разводят камин и тащат ёлку из леса. Небольшую, чтобы пахло в комнате. Антон назначил собеседование после новогодних праздников и сейчас просто позволяет себе отдохнуть. Пахал как проклятый последние дни и сейчас просто отпускает все. Куранты начинают бить, отмеряя секунды до наступления нового года, и Антон обводит взглядом всех собравшихся и понимает, что ему комфортно, но он хочет быть в другом месте. И это самое «место» вибрирует телефоном, оповещая о сообщении. Он открывает его, пробегает глазами и, когда куранты бьют последний раз, а Эд тянется к губам, потому что это уже традиция, уворачивается и тянется с бокалом к друзьям, чокаясь. Не целует. Арсений не знает, зачем написал это. Просто порыв, глупое «хочу» и «моё». И он почему-то знает, что Антон послушается. После двенадцати — шампанское, поздравления, сообщения, звонки от родственников, чьего имени он не помнит — туман и привычная суматоха. Арсений просто отключается и делает то, что и все — пьёт, поёт, танцует, делает вид, что ему весело. Ведь именно это делают все люди на новый год? Антон весь вечер думает о сообщении, а ещё больше о том, что послушался. Потому что ему была нужна эта весточка. Потому что это блядский Арсений Попов, чьё имя хочется стереть из памяти, но оно выжжено на сердце. Он пьёт. Пьёт много и не контролирует Эда, который особое внимание уделяет почему-то Криду. Антон не ревнует — слишком пьян, чтобы сложить два и два.***
Антон просыпается с Эдом и… почему-то Кридом. Они втроём в одной постели, но Антон вряд ли будет акцентировать на этом внимание, потому что спальных мест мало, а людей много. Это нормально для такой масштабной тусовки. Он спускается вниз на кухню, заваривает горячий американо и падает у камина, от которого все еще веет теплом. Из проснувшихся — Воля, который сидит на соседнем кресле и уже вовсю работает. — Ты не зря мой зам, знаешь? — хмыкает Антон, салютуя ему бокалом. — Стараюсь соответствовать, — зеркалит Паша его жест соком и печатает что-то в телефоне. — Я, кстати, уточнил все у Ангела, и пятнадцатого января после обеда он будет у тебя в кабинете. — Я очень тебя ценю, конечно, но первое января, Паш, — Антон закатывает глаза, достает телефон и вбивает в календарь дату собеседования. — Ты напоминаешь мне одного человека, который на работе даже во время секса, — только понимает, что сказал, и успевает лишь округлить глаза, как в комнату заходит сонная Оксана, разрушая этот неловкий момент. Храни вселенная эту прекрасную девочку. Антон листает уведомления, кое-как разгребает почту от спама и натыкается на «созвездие», которое так и не переименовал. Перечитывает сообщение. Потом ещё и ещё. Снова цепляется глазами за последнюю фразу и кусает губу, задумываясь. Написать хочет, ладони горят, а пальцы зависли над клавиатурой. Он как дурак девственно хранит свои губы, которые крайний раз целовал только Арсений, а после лишь поцелуи в щеку, потому что… ну, Антон ведь болел. Он сейчас может снова запустить механизм. Одним сообщением, хотя по сути, механизм запустил Арсений, своим порывом. Своей фразой, от которой внутри все перевернулось и ком сдавил горло. Я ведь так не смогу от тебя окончательно уйти. Ты же знаешь. Гости постепенно разъезжаются, и на даче остаются только Антон, Эд, Крид и Макар. Антону не нравится, что Егор будто прилип к Эду, но молчит, потому что видимых причин для беспокойства нет. Он хмыкает про себя, думая о том, что будет очень смешно, если Скруджи изменяет ему с Кридом. Спихнув эти мысли на собственное бревно в глазу, он отмахивается, мол, пусть дети творят, что хотят. Потому что эти двое точно как дети - сидят играют в плойку и носятся по дому в догонялки. Они с Макаром на это лишь закатывают глаза и окунаются снова в работу. Тур –синоним к слову «пиздец», и Антон расписывает сначала все подробные детали, а уже потом организует последовательность. Но сейчас в приоритете песни, вернее, редактирование текста, которым он и занимается почти целые сутки. Материала много, он сырой как картошка на грядке, будто Эд писал все на отъебись и был все это время занят чем-то другим. Антон пытается выжать что-то из «Гоголя», следом приступая к «Панкратиону» и «Нирване». Он действительно любит этим заниматься, поэтому дни летят незаметно, близится конец праздников. Но мысли о тех глазах, что смотрели так нежно и дерзко, никуда не ушли.***
Утром Арсений просыпается с кем-то валетом на диване, сползает на пол и идёт за водой. Судя по тишине в доме, все ещё спят, только где-то на втором этаже работает телевизор. Он ставит разряженный телефон на зарядку и морщится, когда тот вспыхивает всеми цветами радуги, оповещая о сообщениях во всех соцсетях. Он разваливается в кресле вместе с холодным кофе, закидывает ноги на стул и лениво листает все вкладки и сообщения, отвечает, поздравляет в ответ, морщится, пытается быть вежливым, хотя ему плевать. Всё это радушие и напускное дружелюбие пропадут через пару дней, а ему нахер это не нужно — лучше не общаться ни с кем, чем по праздникам играть в друзей. Арсений уже второго едет в клуб и тащит Ермакова за собой, хотя тот так напился на новый год, что до сих пор мается с похмельем. А Арсений не может — ему нужно чем-то заниматься, желательно работой, потому что она отвлекает и расслабляет, как бы это ни звучало. К тому же у них уже пятого мероприятие, надо все проверить и подготовить. Он любит все делать заранее, потому что ненавидит гнать в последний момент и переживать из-за того, что что-то может сорваться и не получиться — у него все должно быть идеально, это аксиома. Он почти весь месяц существует по принципу «три часа сна это все равно сон», «воздух это еда», «энергетики и кофе вместо крови норм», «работа мой настоящий дом и не ебет». Декабрь и январь всегда такие, но в этом году все особенно дикие: все меняется хорошо, если за день, а не прямо с утра, так что периодически ему приходится даже повышать голос, хотя обычно он это не любит. Но приходится, потому что часть работников ожидаемо заболевает, приходится дёргать других, менее опытных, и из-за этого он живёт, ест и спит в клубе пять дней в неделю. Уже в конце января, после очередного мероприятия, Арсений едет домой, но сворачивает на первую попавшуюся улицу, чтобы поужинать и не готовить, и видит знакомый ресторан — Космос. Макар. Антон. Он улыбается воспоминаниям, паркуется и заходит в здание. Довольно облизывает губы, когда ему находят место, берет меню, делает заказ и откидывается на спинку кресла, а потом видит проходящего по залу Макара и поднимает руку в приветственном жесте. Тот наверняка скажет Антону, что он здесь, но Арсению плевать.***
Январь всегда страшный месяц, потому что сейчас делаются планы на год вперёд: согласуются форматы, даты, съемки, часть интервью на конец зимы и дальше по огромному списку. Собеседование проходит лучше, чем ожидалось, и Антон уже готов подписать договор, но что-то тормозит. Хочет посмотреть получше, послушать, понаблюдать. Да и парнишка не против, так что пока все на договорённости. Он в прямом смысле ночует на работе, даже купил удобную подушку на офисный диван, чтобы голова с утра не ломила. А то Дима уже закатывает глаза, как только тот появляется в его кабинете. Эд тоже вливается в работу и вовсю записывает песни, переделанные Антоном, пока сам Антон организует съёмки клипа на «Долину спящих». Он полюбил эту песню больше остальных, хотя в «Гоголя» вложил всю свою боль. И пусть мир не узнает настоящего автора, он будет знать, что текст нашел отклик в сердцах людей, хотя бы с помощью Скруджи.***
День не особо задался с утра, все в суматохе, но к вечеру Антон решает позвонить другу, с которым давно не слышался. — Макар, привет. Макар видит, как ему машет Арсений, и довольно кивает, подходя ближе, но останавливается, чувствуя вибрацию в кармане. — Антон, здорова, — глазами извиняется перед Арсением и пожимает ему руку. — Слушай, давай я перезвоню? Тут в ресторан Арсений как раз зашёл, я тебе наберу позже. Арсений на мгновение вдыхает невпопад, услышав знакомое имя, но вида не подает — отвечает на рукопожатие и учтиво ждёт, пока Макар освободится. Антон выпрямляется на кресле, сглатывает, говорит в трубку хриплое «хорошо» и быстро сбрасывает. Арсений прямо сейчас там. Первое желание — сорваться и поехать. Второе — сдержать себя и в сотый раз напомнить, что выбор уже сделан. В тысячный раз убедить себя, что выбор правильный. Макар удивляется такой быстрой смене настроения друга, но решает разобраться позже, возвращая все внимание гостю. — Какими судьбами, Арсений? — кивает на кресло напротив, будто спрашивая, не против ли он, если Макар присядет. Арсений с улыбкой дёргает головой, приглашая присоединиться, берет у официанта столовые приборы и переводит взгляд на Макара. — На работе устал очень, дома лень что-то готовить, поэтому я заехал — мне очень понравилось в прошлый раз. Шикарное заведение с интересной идеей, я в восторге, — он знает, как таким людям, как он и Макар, важно слышать комплименты в сторону их детищ, так что не скупится на них. Более того, сейчас это искренне. Макар слушает и расплывается в улыбке, потому что действительно гордится своим рестораном. Он был первым, построенным почти с нуля. Это уже потом пошли регионы, но этот самый особенный. — Кстати, хотел сказать, что концерт — бомба, вы с Антоном постарались на славу, — Макар восторженно улыбается и подмигивает ему. Арсений кивает, когда ему приносят напитки, делает глоток и переводит взгляд на Макара. Внутри ощетинившимся котом сидит желание сделать что-то глупое. — Спасибо. Концерт и правда неплох, на его подготовку ушло немало времени, но самое главное, что цель, с которой все вообще было придумано, была достигнута, так что я спокоен. — Это похвально, вот что значит, когда два профессионала встречаются, — Макар откидывается на спинку кресла. — Давно я вас тут не видел, кстати. Работы много? Сейчас после нового года вообще кошмар начался, наверное, у меня у самого тут мероприятие на мероприятии, но не так масштабно. Да и от Антона последнее время ни слуху ни духу. Арсений саркастически дёргает уголком губ и слегка дёргает плечами. — Да как-то не выходит. Точнее как… Мы не встречаемся больше. Не в том смысле, — после паузы поясняет он, — Антон же у нас человек занятой, — Арсений улыбается максимально ласково, но от этой улыбки хочется повеситься. — Мы все ещё партнёры, у Скруджи концерт через месяц с небольшим, все в порядке. Может, как-нибудь все вместе после концерта приедем сюда отметить, если все пойдёт по плану. Я буду только рад — мне нравится это заведение, повторюсь. Макар слушает и дёргает губы в ухмылке. Он не слепой, да и Антон ему слишком дорог, чтобы не замечать это состояние «нон-стоп на работе, лишь бы не думать». Макар хороший друг, он не лезет, особенно сейчас, хотя хочется. Ему Арсений кажется безразличным, но это так натянуто, что вот-вот треснет. Но Макар все ещё хороший друг. — Да, Антон говорил про концерт и про тур ещё… Не нравятся мне их туры, потому что Скруджи всегда на веселье, ему нравится, а Антон впахивает сутками и держится на честном слове, — он останавливает себя, потому что слишком много откровений для малознакомого человека. — Но, ладно, вывозит, значит, распределяет силы. В любом случае, я всегда рад видеть вас у себя. Вместе или нет — не важно. Для тебя всегда будет забронирован столик, только предупреди хотя бы за пару часов, — смеётся, поправляя волосы. — И после концерта обязательно нужно. Такой масштаб. На словах про Скруджи Арсений неосознанно напрягается и сжимает кулаки. — Ну, одно дело стоять на сцене и пытаться петь, а другое — впахивать и делать все идеальным. Но мы же знаем, кто на виду и кого любят, — он снисходительно улыбается и разводит руками. — Впрочем, они и сами разберутся, я отвечаю только за площадку, все остальное в любом случае меня не касается. Макар слушает и кивает согласно. Отношения Скруджи и Антона их не касаются, но от него не скрылся жест Арсения, что даже не удивило. — Помню, как много Антон мучался с площадками. Их выгоняли, заламывали цены, срывали мероприятия, но сейчас, надеюсь, все будет хорошо, и вы не прекратите сотрудничество, – Макар как отец переживает за состояние Антона, потому что тому, что говори, что ни говори — все будет делать как решил сам, даже наплевав на свое здоровье в угоду работе. — Он пашет, конечно, как проклятый. Недавно свалился с простудой и пытался в офис улизнуть, потому что нужно было все контролировать, — смеётся и качает головой. — Непрошибаемый. Арсений дёргается и резко поднимает глаза. Антон болел? И, конечно, продолжал работать, потому что черта с два признается, что ему плохо. Он хмурится и поджимает губы — ну что за человек. Впрочем, он такой же, так что было бы глупо на него наезжать или выражать недовольство. Да и кто он ему, в самом деле? — Это так на него похоже. Надеюсь, ему сейчас лучше, потому что в такое время болеть таким людям, как мы с ним, противопоказано. — Не до конца, но, в целом, здоров, — Макар пожимает плечами. — В офис вылетел как пуля, когда температура упала и горло прошло. Зато сейчас снова на износ и от витаминов отказывается, потому что их с едой надо пить, а вся его еда — кофе и энергетики, — причитает, как мамочка, Макар, начиная злиться на друга, к которому относится, как к семье. Арсений фыркает и качает головой. — Вот идиот. Ну естественно, нет же рычага давления, чтобы он нормально ел, а этому просто пле… — Арсений тормозит, поняв, что сказал лишнего. Делает глоток, стараясь вдохнуть нормально, и продолжается уже спокойнее: — Может, тебе найти способ как-то повлиять на него? Он же себя совсем загонит. — Я пытался. Но тут у него вечное «я не устал», а Эд днями и ночами на студии, записывает новые песни. Он же написал там целый альбом недавно, вот и пропадает. Да ещё и клипы у них, плюс Антон уже вовсю туром занимается… — начал перечислять Макар, заводясь все больше. — На днях поеду к нему и вытащу сюда или привезу еду. Как ребёнок, ей-богу. Арсений закатывает глаза, качает головой и накручивает макароны на вилку. Отправляет в рот, пережевывая, и даёт себе время осмыслить. — Уж пожалуйста. Я знаю, что на него бесполезно давить, потому что он в любом случае знает, как для него лучше, и вряд ли кого-то послушается, но попробуй зайти с другой стороны. Ему нельзя загнуться, от него слишком многое зависит, да он и сам себе не простит, если в какой-то момент выпадет из колеи и не сможет заниматься любимым делом, – он переживает и волнуется, но может только говорить с другом Антона, потому что тот сам сейчас недосягаем. Но это не значит, что ему все равно. — Вообще, не понимаю, куда смотрит Выграновский. Но, в любом случае, я попытаюсь до него достучаться, — Макар поднимается. — Ладно, пойду, дела ждут. Приятного вечера, заглядывай чаще, — улыбается дружелюбно, протягивая ладонь для рукопожатия. — Да, конечно, — Арсений встаёт и сжимает его руку в ответ, медлит пару мгновений, а потом всё-таки добавляет: — Когда будешь с ним разговаривать, пожелай ему от меня удачи. И пусть заботится и о себе, а не только обо всех вокруг. Впрочем, он едва ли это осознает, так что можешь не говорить. И спасибо, — он кивает на еду, провожает его взглядом и садится на свое место. Почему он вообще волнуется из-за того, кто решил уйти? Ему должно быть плевать. Это правильно. Только вот не работает нихера. Макар кивает, обещая передать слова и достучаться до Антона. Он уходит в свой кабинет, потому что работа ждать точно не будет, на ходу пишет смс Антону, что приедет к нему завтра и заберёт в ресторан, и ему абсолютно плевать на количество дел. Шастун получает смс, когда организм уже начинает отключаться от количества информации, общения и истощения. Он не спал уже часов двадцать и ел только то, что принесла ему Оксана, потому что заметила, что босс постоянно занят. Антон потягивается, хрустит суставами и встаёт. Сегодня снова ночует в кабинете — нет сил ехать домой. Он звонит Эду, чтобы спросить про запись, но слышит на фоне какую-то возню и резкое «блять, подожди». А после спокойный голос своего парня, только тот дышит будто бы чаще и голос слегка хриплый. Антон хмурится, но организм слишком устал, чтобы сейчас всерьёз задумываться об этом. Не сосал же ему там кто-то, в самом-то деле. Качает головой, удивляясь, что такая мысль вообще влетела в голову, и прощается. Он расправляет диван и почти падает лицом в подушку, успев только проверить будильник, а дальше — сон.***
Антон просыпается по будильнику, глухо простонав. Идёт в туалет, чтобы элементарно почистить зубы и умыться. В офисе ещё пусто, что неудивительно. Он потягивается, поправляет одежду и приводит себя в более-менее порядочный вид. Есть не хочется, только покурить и выпить кофе, поэтому он накидывает пальто и выходит из офиса. В кофейне рядом берет американо и идёт в ближайший парк, чтобы просто прогуляться, освежить мысли, настроиться. Антон заметно похудел, скулы острее, джинсы свободнее. Редкие тренировки в зале, и те остались забыты. Ему это не нравится, но сейчас просто такое время. Он не до конца выздоровел, но сейчас привычно наплевать на застёгивание пуговиц пальто. Идёт медленно, отпивает кофе и затягивается сигаретой. В голове между ворохом мыслей о туре и концерте мелькает Арсений. Сегодня обещал заехать Макар, и вчера в его ресторан приезжал Попов, так что рассказа не избежать, главное самому не начать расспрашивать. Все это ни к чему. Они же просто коллеги. В офис возвращается спустя минут сорок и сразу садится за компьютер, начиная очередной поиск, переговоры, планирование. Он оттягивает момент договора насчёт концерта с Арсением. Сначала надо убедиться, что все идеально, проверено и точно, а уже потом отправлять ему все файлы. Уйди из моей головы, мне надо работать. Арсений косо поглядывает на календарь, плохо понимая, когда Антон соберётся обсуждать концерт. До него осталось три недели, а на связь он до сих пор не вышел. Он решает подождать конца месяца, а потом уже написать — пока ещё есть время, к тому же у него дел и так достаточно. Антон не маленький и ответственный, так что явно не будет тянуть просто так. Напишет, когда будет необходимо, а пока Арсений будет заниматься остальным мероприятиями — у него их и так перебор, нет времени плевать в потолок. Ближе к обеду приезжает Макар с целым пакетом еды. Антон смотрит огромными глазами на все это и думает, что друг реально психанул. Илья вытаскивает его из-за стола насильно и подталкивает к дивану, расставляя на кофейном столике их обед. — И не зли меня, Шастун. Ты скоро прозрачным станешь с таким режимом, уже вон, — Макар кивает на свободную водолазку, — вещи болтаются. Антон на этот монолог лишь закатывает глаза, но от еды не отказывается, притягивает к себе любимый салат, стейк и сырные палочки. Он помнит, когда крайний раз их ел, и к горлу подкатывает ком. А тем временем Илья продолжает: — И так думаю не только я — Арсений просил пожелать тебе удачи во всем твоём нынешнем пиздеце, а ещё просил заботиться о себе, а не обо всех вокруг. Услышав знакомое имя, Антон резко поднимает глаза на друга и замирает, дослушивая. Арсений… переживает? Он хмыкает, прикрыв глаза, и откидывает голову назад, начав нервно смеяться. — Хорошо, — прижимает к переносице пальцы. — Передай Арсению, что я его услышал. А вообще, чего это ты с Поповым начал общаться? — выгибает бровь. Макар цокает, отпивая чай из стаканчика. — Он просто приехал в ресторан ужинать. Один. Если тебе интересно, — смотрит с ухмылкой. — С чего ты взял, что мне это интересно? — спрашивает Антон, жуя, а внутри какое-то облегчение. — Арсений свободный человек, вообще не было бы странно, если бы он приехал не один. — Ага, — кивает Макар, соглашаясь. — Он очень был недоволен, что ты не успел выздороветь и полетел на работу и ещё… — Может, ты ему ещё и расписание скинешь, когда я в душ хожу? — Антон раздражён. Он пытается забыть, пытается убедить себя, что не проебался, но каждый раз Попов всплывает в памяти, разговоре, а теперь ещё и от друга слышит. — Скину, если ты забьешь хер на себя совсем, — спокойно отвечает Макар, оставляя стаканчик на столике. — Давай о другом, — просит Антон, продолжая есть свой обед. Ты всюду. Ты проник уже везде. Как мне забыть тебя, если ты уже под кожей?***
Девятнадцатого января все идёт не по плану с утра: заболевает ведущий утреннего мероприятия, на ходу приходится искать другого и вводить его в курс дела, потом люди опаздывают и начало сдвигается, в итоге на подготовку следующего мероприятия остаётся совсем немного времени. В итоге Арсений впервые садится только вечером, уставший в ноль, но к нему врывается заказчик последнего мероприятия и закатывает скандал. Самое мерзкое — на ровном месте и без повода, но Арсений настолько устал, что у него даже нет сил разбираться — он молча слушает его, потом предлагает свалить по хорошему, потому что в противном случае его придётся спустить с лестницы. Новая порция оскорблений и проклятий, но Арсений лишь смеётся — у него их целый ящик: писем, открыток с запугиваниями, ему не привыкать. Он хмыкает и удивленно приподнимает брови, когда в десять приходит сообщение от Милоша: Птичка на хвосте принесла, что у тебя был дерьмовый день. Поэтому жду тебя на улице с лучшей шаурмой в городе и твоим любимым кофе. Отказы не принимаются. 22:02 Он мог бы отказаться, как привык, но ему сейчас настолько не хочется что-либо контролировать, что он просто берет свои вещи и спускается на улицу. Видит широкую улыбку Милоша с кульком шаурмы в одной руке и стаканом кофе в другой, дергает его на себя, целует и только потом садится в машину. — С чего такая щедрость? — Не все же тебе играть в мать Терезу и всем помогать. Арсений кивает и расслабляется, откинувшись на спинку кресла. Ему не хочется думать — только есть, пить и слушать музыку. А Милош понимающий — он не будет спрашивать и давить. Он отвлекается, лениво уплетает шаурму, потом вытирает губы и пальцы и как раз тянется к сумке, чтобы достать пакет, куда можно было бы убрать мусор, когда видит машину, едущую прямо на них по перпендикулярной дороге. Они стоят на светофоре, и машин вокруг немного, а эта несётся на полной скорости прямо в их сторону. — Милош… Милош, назад, сука, назад! — он хватает руль, дергает его в сторону, потом слышит визг шин, сигналы других автомобилей, глухой удар, и наступает пустота.