Люблю, когда ты краснеешь

Марк звонит посреди ночи. Хорошо хоть не похитил из родительского дома, как обещал. — Чего тебе не спится? — зевает в микрофон Макс. — Здесь интересный вид, — отвечает Марк. — Хочу разделить его с тобой, прежде чем лечь спать. — Ну показывай, — кивает Макс и всматривается в экран. Марк отодвигается, демонстрируя окно — или, точнее, размытое пятно в форме окна. Макс только начинает прикидывать, в каком районе Сиэтла он остановился, как перед веб-камерой появляется очень стойкое доказательство того, как Марк рад ее видеть. — Твою ж овсянку, Марк! — Макс закрывает лицо рукой и видит в окошке на экране, как сильно покраснела. — Тебе… не хватило того, что было днем? Ей хватило. Ей этого приключения на парковке хватило на несколько жизней вперед. — Конечно, не хватило. Покажешь, какой вид у тебя? Макс очень хочет в пику ему развернуть камеру к окну — хотел вид, так получай. Но уже представляет шутки на тему невинности и передумывает — лицо и без них пылает. — Ты хочешь, чтобы я… разделась? — на всякий случай уточняет Макс. — Говоришь так, будто для тебя это в новинку, — подкалывает ее Марк. — Ах, воплощенная невинность. «Ну так и знала». — У меня за стеной родители, — предпринимает последнюю попытку Макс. — Тогда тебе лучше не спорить, чтобы не привлечь их внимание. Давай, Макс, раздели этот вид со мной. Марк говорит это таким тоном, что внизу живота становится тепло. Где бы Макс ни была, он повсюду с ней: в голове, в мессенджерах, в каждом сне. Она делает всё, что он скажет, и не представляет, как может быть иначе. — Нет, футболку оставь, — останавливает Марк, когда Макс обнажает грудь. — Да, вот в таком положении. Теперь опусти камеру и сними трусики. Камера едва не шмякается на клавиатуру — так сильно дрожат руки Макс. Она избавляется от белья и косится на дверь — вот будет весело, если зайдет кто-то из родителей и увидит то, что у нее на экране. И Марк, словно прочитав эти мысли, опускает руку и начинает водить ею вверх-вниз по члену. Он никогда раньше не делал этого при ней. — Нравится вид? — спрашивает Марк; пунцовое лицо Макс в уголке экрана говорит само за себя. — Тогда присоединяйся. — Но я… не умею, — выдавливает Макс и краснеет еще сильнее. — Я тебе помогу, — обещает он, не останавливаясь. — Покажи мне ускользающую невинность, Макс. Она раздвигает ноги навстречу камере и едва не задыхается, увидев себя на экране во всех подробностях. Выражения лица Марка не видно, зато очень хорошо видно выражение другой части его тела, и эта часть выражает твердое одобрение. — Послюнявь пальцы, — командует Марк. — Послюнявь как следует и погладь себя… ты поймешь, где. Макс понимает — когда-то она уже так делала. Но заниматься этим перед Марком непривычно, ужасно стыдно и… — Я смотрю на тебя, Макс. … интересно. Марк способен напрочь снести границы парой слов. Макс понятия не имеет, как ему удается превращать ее, овсяную печеньку, краснеющую от слова «член», в холст для своих самых смелых творений. Макс раздвигает свои нижние губы, проводит мокрым пальцем по такой же мокрой коже и смотрит, как рука Марка на экране двигается в одном ритме с ней. — Добавь еще палец и представь, что я тебя глажу, — слышится в наушниках его мягкий голос. — Только не рукой, а кое-чем поинтереснее. «Кое-что поинтереснее» Марк берет в руку и ритмично покачивает им перед камерой. Как же он близко… и ужасно далеко. — Ты меня дразнишь! — А ты против? — тем же неподражаемым тоном интересуется Марк. — Ну покажи, что со мной сделаешь, если не остановлюсь. «Напросился». — Смотри. — Макс медленно поднимает камеру, потом руку, которой себя ласкала, и посасывает пальцы. — Нравится вид? — Так нечестно, — протестует Марк; она слышит, как участилось его дыхание. — Ух, будь ты поближе, я бы тебя… — Но я далеко, — заканчивает Макс и облизывает кончики пальцев. — Поэтому наслаждайся видом. И Марк наслаждается — по движениям его руки это очень хорошо видно. Макс старается так, что губы побаливают. — Я накажу тебя, Колфилд, — выдыхает Марк. — Вот прямо здесь и сейчас. — Попробуй, — соглашается Макс и скользит кончиком языка между пальцами. — Ну что ж, сама захотела. Есть рядом с тобой что-нибудь… — Марк проводит рукой по члену, — моего размера? Макс оглядывает комнату и мотает головой. — Но ты же говорила, что папа любит перекусить по ночам, поэтому у вас в столовой всегда стоит ваза с фруктами, — не унимается Марк. — Бананы там тоже есть? «Твою ж феноменальную память через овсянку!» — И как ты себе это представляешь? — громко возмущается Макс, тут же зажимает рот и снова переходит на шепот. — Мама, папа, можно я возьму банан и себя им… это самое? — Только не забудь вернуть на место, — с совершенно серьезным лицом отвечает он. — А то как же папин ночной перекус? — Марк! — хихикая одергивает его Макс. Марк даже не улыбается. — Я же обещал тебя наказать, и ты согласилась. Так что бегом за бананом. И Макс становится не до смеха. Благодаря Марку она сделала многое из того, о чём раньше и подумать стеснялась, но засовывать в себя посторонние предметы — это чересчур. — Марк, пожалуйста, не надо, — просит она и видит на экране свой умоляющий взгляд. — Я не хочу такое наказание. — Тогда проси прощения. Макс уже собирается сказать «прости», однако вовремя вспоминает: Марк не принимает извинения на словах. Под этой фразой он может понимать что угодно. — Как ты хочешь, чтобы я попросила прощения? — Повернись ко мне задом и стань на четвереньки. Так, чтобы я всё видел — я имею в виду, вообще всё. Макс переставляет ноутбук на тумбочку и размещается на кровати, как сказал Марк. Оборачивается к экрану и видит себя такой, какой никогда не видела. — Что там у тебя за спиной, зеркало? — слышится голос Марка в наушниках. — Да, но… Макс замолкает — понимает, что плевать он хотел на все «но». В прошлый раз перед зеркалом она едва не лишилась чувств от стыда, а потом от удовольствия. Как Марку всегда удается превращать первое во второе? — Повернись так, чтобы видела в зеркале себя и меня. И только Макс занимает нужное положение, в коридоре слышатся шаги. Только этого не хватало. — Хорошо, а теперь… — Подожди, — обрывает его Макс. — Там кто-то ходит. — Ладно, пока буду любоваться, — отвечает Марк. И любуется — на экране прекрасно видны все подробности процесса. — Ну Марк! — Что? — самым невинным голосом переспрашивает он. — Разве я делаю что-то плохое? Разве я делаю так, — сжимает пальцы сильнее, — или так, — скользит к головке, — или вот так? — Ты опять меня дразнишь! — Присоединяйся. Макс прислушивается — из коридора больше ни звука. — Хорошо. Что ты хочешь, чтобы я делала? — Засунь в себя палец и подвигай им. Макс подчиняется и видит в зеркале, как рука Марка подстраивается под ее темп. — Теперь второй, — шепчет он. — И ускоряйся. Непривычно ощущать в себе собственные пальцы — привыкла, что всё делает Марк. Но если закрыть глаза и представлять его… — Разведи пальцы, — просит Марк. — Покажи мне свою дырочку. От этой фразы Макс чувствует, как горит лицо. Однако внутри горит сильнее, и становится еще горячее, когда она разводит пальцы. Макс представляет Марка позади и от этой мысли непроизвольно толкается бедрами в его направлении.  — Ах, маленькая развратница, — восхищенно стонет Марк. — Что же ты со мной творишь! Макс видит на экране, что она с ним творит — точнее, что он сам с собой творит. От этого еще жарче, и она насаживается на оба пальца до основания, а потом двигается в темпе Марка. — Умница, — выдыхает он. — Теперь засунь палец себе в попку. Только сначала послюнявь… — Нет, — крутит головой Макс. — Я так не хочу, Марк. Это… неестественно. — И что же неестественного в том, что у тебя есть такая часть тела? — Но она не для этого. — Ну ты же творческая натура. Так почему бы не использовать свой потенциал по максимуму? — Я… я боюсь, — выдает последний аргумент Макс. — Это, наверно, больно. — Не больно, если ты будешь осторожна. Давай, Макс, медленно и аккуратно. Она слюнявит кончик пальца и вводит в себя, представляя на его месте палец Марка. С непривычки мышцы болезненно сжимаются. — Расслабься, — ласково шепчет Марк. — Потрогай себя снаружи, пока не привыкнешь. Макс гладит себя и чувствует, как кожа становится мягче и горячее. Всё еще стыдно, но это уже тот стыд, из которого получается удовольствие. — Теперь входи. Только не спеши. Макс аккуратно проникает кончиком пальца. Мышцы снова сжимаются, однако это скорее приятно, чем больно. — Как тебе? — спрашивает Марк. — Непривычно. — Понимаю. Теперь погладь себя изнутри. Чувствуешь, как горячо стало? Там действительно становится горячо. Макс и подумать не могла, что в этом месте тоже бывает возбуждение. Мысли о неестественности отступают, хочется продолжать исследовать себя. — Хочешь поглубже? — Хочу, — кивает Макс. «Я правда это сказала? Я правда этого хочу? Твою ж овсянку, да». Проталкивает палец еще немного и чувствует приятную заполненность, а еще любопытство. Рука Марка на экране повторяет ритм ее движений. — Теперь добавь палец в другую дырочку и представляй меня. — Но я же… ты же меня так разорвешь. — Разорву, и тебе это понравится. Макс не просто нравится — ее уносит от пальцев с двух сторон сразу, от того, как Марк дышит, от осознания, что он наблюдает. Не хватает только… — Марк, — выдыхает она, — я хочу видеть твое лицо. — Смотри, — разрешает он и поднимает веб-камеру. Смотреть уже мало, хочется ощущать его повсюду. Макс поворачивается, садится перед ноутбуком, раздвигает ноги так, чтобы Марк всё видел, и ласкает себя снаружи второй рукой. Теперь они особенно близки, он дышит особенно громко, и Макс уже не может сдерживаться. — Марк, я сейчас… — Я тоже. Давай вместе. Двух пальцев внутри уже не хватает — особенно, когда на экране такая внушительная альтернатива. Макс засовывает третий и насаживается до основания. Ощущений так много, что голова вот-вот взорвется. — Глаза открой, — возвращает ее в реальность голос Марка. Макс открывает глаза, смотрит — и едва не лишается чувств от того, что видит. Марк ласкает себя в совершенно безумном темпе, и она ловит его темп, представляет его снаружи и внутри. Тело кажется таким легким, вот-вот взлетит — от этой мысли Макс приподнимает ноги и действительно взлетает. Марк не останавливается, и она тоже не останавливается, снова взлетает от каждого движения, вскрикивает и зажимает себе рот. — Макс? — слышится обеспокоенный папин голос из-за двери. — Всё в порядке? — Да, — с трудом отвечает она. — Я просто… кино смотрю. И держит руку на крышке ноутбука, готовая в любой момент спрятать «кино». В наушниках слышится громкое дыхание Марка. Шаги в коридоре не успевают затихнуть, как он снова делает себе приятно — так активно, будто только и ждал возможности попасться. Еще чуть-чуть, и… — Смотри. Он опускает камеру — и Макс едва не кончает снова вместе с ним. — Как тебе вид? — шепчет Марк. — Впечатляет? Еще как впечатляет. Но ее сил хватает лишь на то, чтобы неопределенно выдохнуть в ответ. — А теперь представь, что я сказал всё это слизать. Как тебе идея? — Ну… — Макс представляет и заливается краской. — Я не знаю. — Узнаем, когда вернешься. Давай я завтра тебя заберу? — Я не могу, — вздыхает она. — Мы с родителями давно не виделись, будет некрасиво с моей стороны уехать так быстро. — Хочешь, чтобы я закончил карьеру из-за мозолей на ладонях? Макс снова краснеет, но почти сразу же смеется. Марк — единственный, кто умеет превращать ее смущение в позитивные чувства. Кстати, о смущении… — Ты же меня совсем не фотографировал ни в процессе, ни после, — вспоминает она, и тут же видит хитрую ухмылку Марка. — Или?.. — Или, — кивает он. — В Скайпе тоже можно делать скриншоты, вот я и сделал парочку… десятков. — Твою ж овсянку! — Макс изо всех сил пытается оставаться серьезной, не выдерживает и хихикает. — Надеюсь, это не пойдет на фотосток? — Нет, качество не то. Оставлю их для себя. — Точно только для себя?  — С тобой, так уж и быть, поделюсь. И кстати, Макс, после всего, что сегодня случилось, я обязан сообщить твоим преподавателям, что ты временно не можешь посещать занятия по причине… ограниченной подвижности. — Но у меня нет никакой ограниченной подвижности. — Будет, — с совершенно серьезным лицом обещает Марк. — Я тебя так затрахаю, что ходить не сможешь. — Стесняюсь спросить, это было вместо «спокойной ночи»? — Можно и так сказать. — Ты сделал всё, чтобы моя ночь не была спокойной. — Ты тоже, — улыбается Марк. — До встречи. Я помню свое обещание. Вопреки ожиданиям, Макс быстро засыпает. Это ее первая за две недели ночь без кошмаров.