Люблю, когда ты краснеешь

Кевин Маккалистер на экране хватает стоящую впереди девушку за задницу — это первая часть его хитрого плана побега от бандитов. Макс прикрывает глаза и кладет голову на плечо Марка — можно и поспать, она уже много раз видела этот фильм и знает, чего ждать. Но пальцев Марка под своим платьем она никак не ждала. — Ты что творишь? — одними губами произносит Макс, сводит ноги и кивает на родителей, сидящих рядом на диване. — Это он сделал! — заявляет Кевин с экрана и показывает на второго бандита. Марк еле заметно кивает — мол, я тут не при чём, — отодвигает белье и продолжает ласкать Макс. Она пытается его остановить, но Марк хватает руку Макс и кладет поверх застежки своих брюк. Они оба накрыты пледом, и со стороны всё выглядит невинным объятием, однако ситуация в штанах Марка очень далека от невинности. — Не надо, — шепчет Макс так, чтобы только он услышал. — Я так не хочу. — Тс-с, — отвечает Марк еще тише. — Не будем привлекать внимание. Одной рукой он раздвигает нижние губы Макс, а другой нажимает на ее пальцы. Марка всегда заводят неудобные ситуации вроде этой, он еще за столом начал приставать. Макс пытается вывернуться, но Марк царапает ее клитор. От неожиданности Макс сжимает кулак, и член Марка моментально реагирует. — Ах ты развратница! — выдыхает Марк в ее ухо. — А говорила, не хочешь. Макс и правда хочет. Две недели прошло с тех пор, как врач предписал ей воздержание, и Макс уже хочется выть. Ей, по-хорошему, даже думать о сексе нежелательно — но как же не думать, когда по утрам Марк упирается в нее своей эрекцией, слишком тесно прижимается в душе, ходит по дому без рубашки, а потом обнимает Макс перед сном. Еще недели три назад она стеснялась заниматься любовью на парковке торгового центра, а сегодня была готова умолять Марка остановиться посреди трассы, завалить ее на капот и трахнуть на виду у всех, кто едет по этой дороге. Увы, они слишком поздно выехали и не могли себе позволить даже пятиминутную остановку. — Так и знал, — шепот Марка прерывает ее мысли. — Ты уже мокрая. Макс чувствует, как краснеет — потому что это правда. Больше она ничего сделать не успевает — из телевизора несется громкая энергичная музыка, и Марк скользит пальцем в такт. Макс зажимает себе рот и с трудом сдерживает вскрик. «Ты напросился», — думает она, глядя на Марка, сжимает его член еще крепче и быстро двигает рукой. У Марка с самообладанием получше, однако теперь и он громко выдыхает. Родители увлечены фильмом и ничего не видят, но Макс на всякий случай кладет поверх пледа диванную подушку и продолжает. Марк берет ее руку в свою и подстраивает движения Макс под темп музыки, уже невозможно быстрый. Сам ласкает ее в таком же темпе, Макс чувствует, что плед вот-вот сползет — и тут фильм прерывается рекламной заставкой. — Ну что же такое! — возмущается папа. — Могли хотя бы на Рождество обойтись без рекламы? Им бы только нажиться на нас, скажи же, Марк? Тот кивает с универсально-равнодушным выражением лица, как будто не ему сейчас делают приятно. Макс этот трюк не удается. — Ты вся красная, — замечает мама. — Может, выйдешь с нами проветриться? — Я… — с трудом произносит Макс, — лучше окно открою. — Тогда позовешь нас, — говорит папа и выключает звук. Родители выходят на террасу, Макс и Марк остаются на диване. Теперь можно никого не стесняться — Марк, кажется, думает так же и шепчет: — Спорим, я доведу тебя до оргазма раньше, чем закончится реклама? Макс усмехается — он поставил перед собой невозможную цель, на это обычно уходит гораздо больше пяти минут — и шепчет в ответ: — Спорим, я сделаю то же самое с тобой? — Идет, — соглашается Марк и скользит пальцем так активно, что Макс уже не может усидеть на диване. Она косится на террасу — мама с папой мило болтают и даже не смотрят в их сторону. — Марк, — стонет Макс, — можно я к тебе на колени сяду? — Нельзя, — строго отвечает он. — Сиди где сидишь. «Что ж, ты сам этого хотел». Макс сжимает кулак и работает им еще активнее. Член Марка такой твердый, и у нее столько интересных идей насчет него: сесть сверху, опуститься на колени и взять в рот, стать на четвереньки и позволить Марку быть сзади… Раньше Макс не привлекал ни один из этих сценариев, но сейчас она готова на всё, лишь бы быть поближе к Марку. — Дам тебе совет, Колфилд, — шепчет он своим неподражаемым преподавательским тоном. — Если хочешь выиграть спор, послюнявь свою руку. Макс так и делает. Марк дышит чаще и подается навстречу, его головка приятно скользит в ее ладони. — Что же ты творишь, — выдыхает он, и от этого Макс пробирает дрожь. — А если я так сделаю? Марк облизывает свою руку и работает уже тремя пальцами: двумя раздвигает складки ее кожи, третьим поглаживает клитор. Макс ахает и ерзает так, что едва не роняет плед. — Почему я один стараюсь? — с восхитительной строгостью возмущается Марк. — Давай-ка, не ленись. Макс никак не может этого стерпеть и сжимает его член как никогда сильно. Марк издает неразборчивый звук, но не останавливает, и она переключается на головку — это ему особенно нравится. Макс косится на террасу — и ловит папин взгляд. От этого сердце падает, только не в пятки, а чуть повыше. — На нас смотрят, — подтверждает Марк. — Они вот-вот поймут, что мы делаем это, — надавливает на клитор, — и это, — разводит ее нижние губы еще сильнее, — и даже это. Он берет руку Макс в свою, облизывает ее ладонь и возвращает на член. Макс разрывает от противоречивых чувств: страха попасться и желания продолжать. Она снова смотрит на террасу — папа уже отвернулся — и тут Марк одним пальцем толкает весы в голове Макс. Желание перевешивает, Макс громко дышит — как хорошо, что они наедине. Она на грани, еще немного, и… И тут реклама заканчивается. Макс умоляюще смотрит на Марка, но тот включает звук, и с террасы слышатся шаги родителей. — Как вовремя я докурил! — громко объявляет папа и плюхается на диван, мама садится рядом. «Как не вовремя», — мысленно возражает Макс. Но Марк, похоже, так не думает — он возвращает ее руку под плед и возобновляет ласки. Громкой музыки, как назло, больше нет, а значит, они могут попасться. Макс пытается отстраниться, но Марк удерживает ее и продолжает эту сладкую пытку, да еще и ускоряется. Краем глаза Макс видит, как папа что-то шепчет маме, та смеется — а потом всё расплывается, и удовольствие бьет в голову. Кевин на экране сталкивается с птичницей и кричит, за его криком никто не слышит, как громко дышит Макс. Она зажмуривается, зажимает рот рукой, чтобы не выдать себя, и подчиняется ритму своего тела. Макс вот-вот упадет, но Марк подхватывает ее, прижимает к себе и продолжает ласкать. Макс выдыхает ему в грудь всё, что об этом думает. — Что, птичница такая страшная? — подает голос папа. — Твоя мама тоже в свое время ее испугалась, да, милая? Макс подавляет смешок и краем глаза видит, как родители снова смотрят на экран. Осталась одна проблема — большая и твердая, которая активно трется об ее руку. И Макс намерена решить эту проблему как можно быстрее. Марк дышит громче, когда она опускает руку, и Макс вспоминает одно видео, которое случайно нашла на его ноутбуке. Она запускает вторую руку под плед, поглаживает яички и слышит, как дыхание Марка учащается. Макс смелеет, аккуратно сжимает их — и слышит, как Марк с трудом сдерживается. — Голову мне на колени, — шепчет он таким тоном, что она всё понимает. Макс подчиняется. Марк накрывает ее голову пледом, Макс обхватывает губами его член и помогает себе пальцами — не часто Марк позволяет делать это с рукой, и оттого еще интереснее. Марк громко выдыхает, надавливает на ее голову, кончает Макс в рот, и она всё глотает. Под пледом почти нет воздуха, и от этого ощущения еще ярче — даже вкус спермы кажется лучше, чем обычно. Макс поднимает голову, чтобы посмотреть на Марка — она всегда смотрит на него в такие моменты. Но их близость прерывает мамин голос: — Кто хочет пирожное? Последнее осталось. Марк наклоняется, каким-то чудом не уронив плед, берет пирожное и засовывает его в рот Макс. Но немного промахивается, размазав по ее губам крем, и только тогда Макс понимает его хитрость. — Фто ты фделал! — как можно естественнее возмущается она. — У меня фот фепефь гфязный. — Прости, не хотел, — улыбается Марк; в его глазах читается «да неужели, и почему бы это». — Помочь? Макс мотает головой и дожевывает пирожное. А потом внимательно смотрит на Марка и медленно облизывает губы. Рождественская ночь подходит к концу, вот-вот все разойдутся по спальням. Но Макс помнит, что в этом доме есть душевая кабина, заманчиво узкая кровать в ее комнате, опустевшая к утру гостиная, мягкий ковер рядом с елкой и еще много мест, которые предстоит сделать приятными неприличными воспоминаниями. А значит, их праздник на двоих только начинается.