Люблю, когда ты краснеешь

— Спасибо, что почтили нас своим присутствием, мисс Колфилд. — Марк с удовольствием отмечает, как она прячет глаза. — А теперь, Макс, раздай, пожалуйста, эти материалы. Она плетется к преподавательскому столу, явно в смятении от приветствия Марка. Он уже простил Макс опоздание, но сообщи ей об этом сейчас — испортишь эффект от следующей фразы. — Умница, — шепчет Марк, когда Макс возвращается к его столу с оставшимися бумагами. На ее лице мелькает улыбка, и Марк во всеуслышание добавляет: — Спасибо, Макс. Тема нашего занятия — цвет в фотографии. Он рассказывает, как пользоваться цветовым кругом, поглядывая на Макс. Марк определенно хорошо на нее влияет: если раньше Макс боялась слово сказать, то теперь отвечает даже там, где не уверена. Всё ради его похвалы — ради нее Макс Колфилд вывернется наизнанку, да еще спляшет в прыжке, и Марку это очень нравится. — Теперь к практике, — объявляет он. — Каждый из вас не выходя отсюда сделает фото, где будут хотя бы два сочетающихся цвета. Времени у вас, — косится на часы, — пятнадцать минут. Класс оживает: кто спорит, кто перебирает позы, кто накидывает на другого платок или куртку нужного цвета. Макс же как всегда — отходит к окну и прицеливается своим полароидом. Марк видит там минимум два потенциальных кадра, однако Макс их не замечает. «Подсказать ей? Нет, иначе будет не за что хвалить». Макс посматривает то по сторонам, то в направлении окна, и наконец подходит к Марку. Он приподнимает брови, поняв, что она задумала. — Хочешь сфотографировать меня, — утверждающе спрашивает Марк. — Попробуй, вдруг станешь единственной, кому удалось сделать мой портрет качественным. — Здесь он лукавит, но Макс об этом знать не обязательно. Она колеблется, и всё же ловит Марка в видоискатель. Макс отходит на шаг, примеряет разные ракурсы и тихо зовет: — Мистер Джефферсон? — Слушаю. — Вы могли бы… — Макс делает такое лицо, будто сейчас предложит нечто еще более непристойное, чем их обычные занятия. — Взглянуть в окно? Марк показательно задумывается. Конечно, мог бы, только сначала помучает Макс ожиданием. — Так уж и быть, — он тайком подмигивает. И поворачивается к окну, поймав взгляд Макс. В ее глазах — счастье от согласия Марка, предвкушение, постыдное удовольствие от их тайных отношений. Как же он всё это любит. Макс кладет на преподавательский стол полароидный снимок, Марк косится на него. — Нет, смотрите, пожалуйста, вон туда. Марк снова отворачивается к окну и слышит щелчок. Макс распечатывает фото и показывает результат: Марк в темно-синем пиджаке и более светлой рубашке вполоборота перед окном, янтарные лучи перекликаются с оранжевыми стенами и теплым деревом стола, а на столешнице — снимок с зеленым листом клена, уже тронутым ржавчиной осени. — Это же триада, — вслух восхищается Марк. — Смотрите и учитесь у Макс великолепному чувству цвета. — Какая умница выискалась, — цедит Виктория Чейз и уже в полный голос добавляет: — Мистер Джефферсон, это несправедливо! Она явно сфотографировала тот листик раньше, чем сюда вошла. — Тем самым подав нам всем пример, как важно замечать красоту под ногами, — парирует Марк. — Спасибо, Макс, отличная работа. Она с улыбкой краснеет. Марк очень хочет потереться об эти щёки, только не лицом — от таких мыслей в брюках становится тесно. Огромной силой воли он заставляет себя обратить внимание на остальных студентов и досидеть до звонка. Все уходят, Макс же приближается к преподавательскому столу и ждет Марка. — Ты сегодня превзошла саму себя, — выдыхает он в ухо и прижимает ее к торцу. Макс смотрит, как вчера, когда сидела на этом же столе — сверху вниз, но взгляд выражал подчинение. Так она каждый раз реагирует на похвалу — не улыбается приосанившись, как та же Виктория, а удивляется, будто миллион выиграла. Стоит почаще говорить Макс приятное, думает Марк, и начать прямо сейчас. — Поцелуй меня, — просит он и немного отодвигается. Макс поднимается на носочки, тянется к губам Марка. Он не сразу отвечает — пусть в кои-то веки сама проявит инициативу, — и она облизывает его губы. Марк открывается навстречу, представляя, что еще Макс может сделать языком. — Умница. Марк обхватывает Макс за ягодицы — пусть почувствует, как он ее хочет, и застесняется по уши. Они долго целуются, дыхание Макс становится рваным. Вот в таком состоянии с ней можно делать что угодно. — Сюда. — Марк садится и указывает под стол. Макс недоуменно таращится: — Что ты хочешь сделать? — Научить тебя кое-чему. — Марк тянет ее за руку. — Я знаю, ты справишься. Из-под стола Макс смотрит уже удивленно-заинтересованно. Так она разглядывала Марка, когда впервые увидела его раздетым, да и сейчас тем же взглядом наблюдает, как он расстегивает брюки. — Хочешь потрогать? Макс смотрит с видом «как вы посмели, мистер Джефферсон» — и всё же хочет, Марк это чувствует. Он отодвигает белье рукой Макс, и приятная теснота ее ладони подтверждает догадку. Это лишь начало — начало конца ее невинности. — Продолжай меня целовать. — Макс хочет подняться, Марк удерживает. — Не там, здесь. Ее губы складываются в безмолвный вопрос, и Марк припечатывает ответом: — Да, я хочу лишить твой ротик невинности. Разве ты против? Макс, кажется, не определилась. Краснеет до кончиков ушей, и всё же не убегает, даже из-под стола вылезти не пытается. В этом вся Колфилд: маленькая тайная шлюшка, которую всегда нужно подталкивать. — Я… не знаю, что надо делать. — Я подскажу. Марк притягивает ее за подбородок, щекочет щеки головкой — от этого они румянятся еще сильнее. Макс приоткрывает рот в удивлении, и Марк, пользуясь моментом, вводит член между ее губ. — Поработай язычком. — Марк нажимает на ее голову. — Нежнее. И Макс облизывает его: несмело, будто пробует на вкус, постепенно ускоряясь. Об этом Марк фантазировал, наблюдая, как она ест мороженое, однако реальность превзошла ожидания. Он приподнимает лицо Макс — смотри, мол, мне в глаза — и ловит ее взгляд, полный смущения пополам с интересом. — Отпусти себя, — шепчет Марк, направляя Макс. — Ты можешь… еще лучше. Все его ощущения сосредотачиваются внизу, в ее рту. Макс раскраснелась, ее губы блестят — как же ей идет разврат. Приближаются чьи-то шаги. Макс вздрагивает и выпускает член изо рта, Марк тянет ее голову обратно. Даже если сейчас зайдут ректор, президент и Папа Римский, даже если Марка уволят, порежут на куски и сожгут заживо, он всё равно не остановится. Ни. За. Что. Марк громко дышит, вцепляется в волосы Макс и извергается в рот. Слышит, как она давится, но не отпускает, пока черная пелена перед глазами не рассеивается. — Глотай, — выдыхает он и чувствует, как Макс подчиняется. Он гладит ее голову, приподнимает и смотрит в лицо. На нем смешались удивление, немножко смущения и довольство собой. Так Макс реагирует на отличные оценки, и в этот раз она определенно заслужила высший балл. — Умница. Теперь Макс смотрит на него, как на бога. Марк вытирает ее губы и ставит точку поцелуем. — Поехали ко мне, — шепчет в этот старательный ротик. — Там с тобой и закончим. Макс кивает и впускает его язык. Она и правда умница — Марк знает, что до утра убедится в этом еще не раз.