Люблю, когда ты краснеешь

— Макс, сделай им кофе. Макс вздыхает: она не прочь помогать Марку в студии, но обслуживать его клиентов — это уже слишком. Однако встает и запускает кофемашину, ни жестом себя не выдав. Им не нужны скандалы, особенно с этой парочкой… как их там, Стайнеры? Стэнфорды? — Ваш заказ, — протягивает Марк пакет. — Здесь не всё! — Старикашка нервно ворошит содержимое. — Хэнк, успокойся, — гладит его по руке жена, — Вот же наши фотографии, на этом диске. — А я просил распечатать все, что мы выбрали! — распаляется тот пуще прежнего. — Ваша секретарша вам не сказала? Макс проливает кофе. Секретарша, значит? Ждет, что Марк поправит клиента, тот отвечает: — Забыла, наверно. Как бы то ни было, мистер Стампер, по условиям нашего договора, — подвигает к ним распечатку, — вы получаете в печатном виде ровно десять фотографий. Остальные на диске. — Значит, бумагу экономите. — Окладистая борода Стампера вот-вот взовьется, как злодейский плащ. — Почему не предупредили? — Предупредили, — указывает Марк ручкой на строку договора. — И вы это подписали — следовательно, с условиями согласны. — Жульё! — Стампер бьет кулаком по стеклянной столешнице, отчего кофе расплескивается. — И это именитый фотограф. Я вас засужу к чертовой матери! Макс вздрагивает. Она должна была указать Стамперам на тот пункт договора раньше, чем они внесли предоплату. Теперь у Марка будут проблемы, и всё из-за нее. — Имеете право, — кивает он. — Однако должен заметить, что с нашей стороны никаких нарушений нет. Желаете кофе? — Да засунь ты свой кофе!.. — Стампер вскакивает. — Идем, Дорис. Макс сливается со стеной, пока за Стамперами не захлопывается дверь. Марк собирает с пола фотографии, подходит к Макс и берет ее дрожащие руки в свои. — Испугалась? — Еще бы, — утыкается Макс в его плечо. — Он же правда нас засудит. — Удачи ему. — Или плохой отзыв напишет. — Я тебя умоляю! — хмыкает Марк. — Эта деревенщина вряд ли вообще знает, что такое интернет. Еще мы не переживали из-за старого пердуна. Макс неопределенно мычит, он обнимает крепче — и груз вины падает с ее плеч. Ни пердун, ни конец света не страшны, когда рядом Марк. — Видишь, какие клиенты бывают? — шепчет он после долгой паузы. — Хорошо, что я во всём этом не один. Макс кивает — она не против помогать Марку, но… — Слышала, как он назвал тебя секретаршей? — напоминает он без капли юмора. — Слышала, только я не… — Даже попробовать не хочешь? Будешь моей секретаршей с привилегиями, понимаешь? В голосе Марка появляются игривые нотки. Макс колеблется — ради него она сделает что угодно, и всё же… — Я не признаю такие отношения, — бубнит уставясь в пол. — На работу приходят работать. — А если бы я остался твоим преподавателем? Тогда бы ты тоже не признавала такие отношения? Макс краснеет. Марк снова выстрелил в голову ее этике. — Тебе же нравится, когда я тобой командую, — добивает он. — Так какая разница, как это называется? Давай поиграем. Не понравится — прекратим. Марк прав, ей действительно нравится. Макс даже жалеет, что он больше не преподает у нее, иначе сексуальная жизнь стала бы еще интереснее. — Ладно, пойдем. Макс поворачивается в сторону комнаты за дверью, которую они называют проявочной. Марк остается на месте. — Нет, будем здесь. — Прямо здесь? — Макс оглядывает помещение. — Нас же увидят. — С улицы не видно, — кивает Марк на перегородку между клиентской зоной и рабочим столом. — А если зайдут? — Тем интереснее. Давай, Макс, у нас мало времени. И не забудь сделать мне кофе. Он садится за стол, Макс берет так и не тронутую Стампером чашку. Марк качает головой: — Свежий. Ты же не хочешь оскорбить начальника? Он ее эксплуатирует, как настоящая шовинистическая свинья, о которых орет интернет. Но Макс почему-то не чувствует себя угнетенной жертвой патриархата. Даже когда ставит перед Марком чашку со свежезаваренным эспрессо и говорит: — Ваш кофе, мистер Джефферсон. — Спасибо, — отвечает он и будто случайно касается ее пальцев. — Можешь задержаться? «Вот с этого всё и начинается», — предупреждает Макс-Разумная, начитавшаяся поучительных историй в интернете. Настоящая застывает послушным столбом. — Сядь, — указывает Марк на стул рядом. — Макс, я в курсе твоей ситуации. Ты вынуждена работать, чтобы оплатить учебу, а это ой как нелегко. Мы ведь можем говорить откровенно? Макс кивает. Марк наклоняется, она чувствует запах его парфюма. — Ты хорошо влияешь на имидж нашей компании. — Марк опускает руку под стол и кладет ее на колено Макс. — Но твоя одежда не соответствует деловому этикету. Ты не думала, что могла бы носить что-нибудь… подчеркивающее твои достоинства? Макс неразборчиво мычит в ответ. Сейчас она внутри феминистского сценария ужасов и по законам жанра должна трястись от страха. Или вскочить да выплюнуть в лицо угнетателю все умные слова, которым научил интернет. Вместо этого Макс думает, что юбка действительно открыла бы доступ к ее… как это называют, женской чести? — Думаю, твоей зарплаты достаточно, чтобы позволить себе такую одежду, — продолжает Марк и скользит к ее бедру. — Или тебе мало? Мало. Ей всегда его мало. — Ну… я… — Не стесняйся, — шепчет Марк и гладит смелее. — Ты достойна лучшего. Хочешь большой, — низким голосом, — твердый оклад? — Да, м-мистер Джефферсон. — Тогда подойди. Марк отодвигается на кресле, ноги Макс едва слушаются. Он берет ее ладонь и кладет на застежку своих брюк — вот и обещанный «оклад». — Смелее, Макс. Рот у тебя не только затем, чтобы с клиентами общаться. От этой фразы она краснеет так, что могла бы стать знаменем всех, кто борется за свободу от подобных начальников. Бесстыдным, лицемерным знаменем. — А можно… — дыхание Макс перехватывает от возбуждения. — Можно я сначала вас поцелую… по-настоящему, мистер Джефферсон? — Конечно, — откидывается Марк на спинку кресла. — Залезай. И впивается в ее губы. За то, как он целует, можно простить даже то, что прогрессивная общественность зовет притеснением. Всех бы так притесняли. — Будет приятнее, — шепчет Марк ей в рот, — если ты это снимешь. Указывает на свой ремень, Макс опускается. Она знает, что делать, но будет приятнее, если Марк поможет. — Что? — комментирует он с завораживающей мягкой агрессией. — Должностная инструкция нужна? — Да, — поднимает Макс голову. — Научите меня, мистер Джефферсон. И любуется собой его глазами. Раскрасневшаяся, на коленях, умоляющая сломать ее принципы — Макс себя обожает такой. Марк оттягивает волосы, отчего ее накрывают мурашки. — Объясняю на пальцах, — говорит он и раскрывает большим губы. Макс облизывает его и медленно всасывает. Вот чего ей не хватало. Марк задает ритм ногтями, щекочет уголки рта, вталкивает туда палец, и так снова и снова. Макс прикрывает глаза, забывается — и тут что-то упирается в ее шею. — Продолжай, — командует Марк, потирая ее членом. Похожее он делает во время прелюдии. Понарошку душит, постепенно сжимает капкан пальцев, своим теплом расплавляет ее сопротивление. И Макс по капле тает, обтекает член ртом, готовая растечься по полу. — Пожелания? — утвердительно спрашивает Марк, поймав ее взгляд. — Да. — Макс глубоко вдыхает и тараторит: — Мистер Джефферсон, пожалуйста, трахните меня. — Ай-ай-ай, — покачивает он головой. — Как ты могла, — подхватывает ее на руки, — предложить такое, — бросает на стол, — своему начальнику? И срывает с нее джинсы. Трещит ткань белья, скрипят ножки стола — вскрик Макс всё заглушает. Марк берет ее резко, впечатывает в стеклянную столешницу: та ледяная, а Макс горит. Марк поднимает ее над столом, насаживает сильнее — вот власть, которую Макс обожает. Власть, которая всегда на ее стороне. И тут хлопает дверь. Макс застывает, Марк тоже останавливается. — Я у вас зонт забыл, — объявляет Стампер через перегородку. — Или это вы у меня его сперли? Шаркает по студии, бормоча под нос. Макс взглядом спрашивает: мы так и будем? Будем, толчком отвечает Марк и ускоряется. Стол скрипит в такт шагам Стампера. — Эй, вы где? — негодует он над самым ухом. — Где твоя чертова секретарша? Не хочет помочь клиенту? «Чертова секретарша» бы извинилась и поднесла дорогому клиенту остывший кофе, но уж очень занята. Стампер так близко, вот-вот заметит — от этой мысли по телу пробегает горячая волна. Да и пусть заметит, думает Макс. Пусть смотрит, пусть говорит что угодно. Она опускает руку, ласкает себя и Марка. Фигура Стампера ломается в стеклянной перегородке, как в кривом зеркале — и тут женский голос: — Хэнк, твой зонт в машине. Фигура удаляется, всё мельче и толще с каждым движением. С каждым движением мир всё уже, всё меньше лишних звуков — лишь вздохи да скрип. Макс чувствует приближение оргазма, свешивает голову с края стола — и падает в тягучее беспространство. Ее качают горячие, теплые и снова горячие волны, у каждой прикосновение Марка. — Ну что, — спрашивает тот, потягивая уцелевший кофе, — пойдешь ко мне на полную ставку? Макс зевает, окидывает его задумчивым взглядом и выдает: — Подумаю.