B-52

***

Вечер без Чонгука проходит в баре быстро. Отчасти потому что народу много, а персонала едва ли хватает. Джиу разрывается между счетами и их организацией и залом, который надо обслуживать за всё ещё больную официантку. В итоге домой девушка приходит просто никакая, хотя было желание завалиться к начальнику и поболтать. О чём? Да просто в очередной раз устроить Чону вынос мозга. Сам состав диалога не столь важен. Однако сил на это не хватает, и младшая Пак просто отрубается, как только голова касается подушки. А на следующий день у неё уже выходной, так что встреча с Чонгуком, кажется, обламывается в очередной раз, и девушка не замечает за собой, как начальник уже просто не вылезает из её головы. Нет, нет и нет в этом ничего такого. Просто они хорошо общаются. Не важно, что переспали. С кем не бывает? Фигня вопрос, поэтому Пак не заморачивается. В свой единственный выходной Джиу просыпается и, оглядев бывшую квартиру Юнги, задумывается над словами Мина. Может, и правда стоит извиниться? Это же никого не убьёт, даже главный принцип жизни девушки не нарушит. А то как-то не по себе от того, что милый и скромный братец так к ней относится. Да он же в школе и мухи не обидел, а тут вдруг даже по лицу заехал. "Значит, любит своего парня очень сильно," — думает Джиу и начинает одеваться. Она быстро преодолевает путь до квартиры Чимина, благо она находится не так далеко, и заодно уточняет у Юнги, дома ли они. Старший отвечает, мол, да, дома, но не успевает предупредить, что девушке лучше сейчас не появляться, как входная дверь без лишних промедлений открывается. Джиу тихо проходит в гостиную и сразу натыкается на парней на диване. Юнги успокаивающе поглаживает сидящего на его коленях Чимина и что-то шепчет, а затем останавливается в немом шоке, заметив младшую. Он пытается сказать ей жестами, чтоб валила нахер, но Чимин всхлипывает и оборачивается, потому что хён вдруг на что-то уставился и перестал его обнимать. — Привет, оппа, — Джиу улыбается, а заплаканное лицо Пака вдруг потихоньку сменяется на злое. Он с силой сжимает кулаки и дёргается встать, однако Юнги вовремя хватает своего парня и усаживает обратно. — Так, Чимини, спокойно. Но нихрена ему не спокойно, а ещё Джиу краем взгляда подмечает, что щека брата как-то неестественно покраснела, словно от удара. Предположение о случившемся слишком шокирует девушку, и даже при том, что мозг подсказывает: "Юнги своего любимого Чимина никогда бы не тронул и пальцем", она выдаёт: — Юнги, ты его бьёшь? — Женщина, ты с ума сошла?! — Мин сам переполошился и случайно расслабил руки, а Чимин тут же подлетел к сестре, залепляя ей смачную пощёчину с криком: — Убирайся отсюда, тварь! Юнги знатно охуел. Джиу поджала губы и вышла, привалившись спиной к стене у двери в квартиру. Хотелось рыдать, но слёзы просто не шли. Пак через окно посмотрела в серое небо, наполненное тучами, и вздохнула. Только дождя сейчас не хватало. Как же хотелось надраться, однако с её организмом это не представлялось возможным, да и вопрос алкашкой не решить. Через пару минут из квартиры показался Мин с пачкой сигарет в руках. Он тонкими пальцами выудил одну и прикурил, жадно затягиваясь, а затем протянул пачку Джиу. — Будешь? — Нет, извини, аллергия, — отмахивается она, и Юнги понимающе кивает. Он и сам курит только на сильных нервяках, чтобы успокоиться, так что делает ещё одну затяжку и говорит: — Я б тебе тоже на его месте уебал, — Джиу на это лишь хмыкает, потому что не новость, и вообще странно, что они не избили её вдвоем. Однако следующую фразу Пак никак не ожидала услышать. — Ты зачем родителям всё рассказала? Джиу в шоке поворачивается на парня и открывает рот в недоумении. — Что я рассказала? Юнги пристально сканирует выражение лица младшей и сам немного теряется. Слишком правдоподобно Джиу офигевает, да и зачем она тогда пришла, если знала об опасности. Вариант, что это просто недоразумение, они с Чимином почему-то не рассматривали. Видимо, нужно разъяснить ситуацию. — Приехала ваша мать. И я почти голый из душа выхожу открывать двери: "Здрасьте" такой. А потом Чимин сзади подлетает и, обнимая меня со спины, говорит: "Милый, кто там?". Дальше что было, догадаться нетрудно. "Ты мне больше не сын! Отвезу тебя обратно в Пусан, завтра же вернусь с отцом..." и бла-бла-бла. Представив картину, Джиу сглотнула. Отца боялась даже она, потому что он у них человек старой закалки, который не смотрит на пол и возраст. Если надо, возьмёт ремень, и отхреначит. Плевать ему, что Чимину уже третий десяток. На горячую руку и Джиу зацепит, как нефиг делать. — Теперь ясно, чего он... — девушка прикусила губу, вспомнив красные от слёз глаза брата. Однако, каким боком Джиу вышла виноватой в этой ситуации, она не понимала. Зато точно была уверена, что валить ребятам надо отсюда немедленно, иначе отец действительно достанет Чимина и исполнит все угрозы матери. — Я им ничего не говорила. — Минни мне сказал, что ты его шантажировала. Если выгонит, спалишь его. Как видишь, ты тут больше не живёшь, а родители... — Я понимаю, к чему ты, — перебивает парня Джиу, открывая переписку с матерью. Там красуется только одно единственное сообщение: "Остановилась у брата, всё в порядке", которое Пак сразу же показывает. — Вполне возможно, что они решили навестить нас двоих, пока мы не разъехались. А я забыла написать, что сменила жилье. — Или слила всё в звонке. Или удалила смс. В любом случае, правды мы уже не узнаем, да и зачем? — Действительно, ты прав, — кивает Пак. Пофиг уже, что там о ней подумает Чимин, сейчас важнее спасти брата от своего косяка и родительского гнева. — Я чемодан ещё не распаковывала, возвращайся к себе на квартиру и Минни прихвати. Родители завтра приедут, я в них не сомневаюсь, и тогда это плохо кончится. Не думаю, что кто-то из вас нормально перенесёт резкий разрыв. — Этого не будет. Мы останемся вместе. Хоть из страны придётся уехать, но Чимина я никому не отдам. — Из страны не надо, просто делай, как я сказала. За вещами потом заеду. — А сама куда? — безразличным тоном спрашивает Юнги, но про себя думает, что Джиу лучше, чем кажется. Она могла бы просто забить на проблемы Чимина и свалить, но просит Мина уберечь его и даёт все условия для успешного выполнения этой просьбы. — Да есть у меня один вариант, — девушка потирает красную от удара брата щёку и улыбается. — Чонгук? — без особых размышлений спрашивает парень. Ну потому что кто ещё-то? И Джиу кивает. — Чонгук. Что ж, похоже, столкновение с Чоном всё-таки неизбежно, как и небольшое нарушение принципов Джиу. Она думает, что же делать теперь, как начать разговор, но быстро выкидывает лишние мысли из головы, надеясь, что парень сам подойдёт. Поэтому Джиу прощается с Юнги, напоминая ему поторопиться с переездом, а затем сваливает в бар, останавливаясь у барной стойки на разговор с Хосоком. Не идти же сразу к начальнику. Сам Чонгук в это время с ума сходит. Он заходит в кабинет и невольно представляет, как бы разложил Джиу прямо на своём рабочем столе. Парень закатывает глаза и спрашивает сам у себя: — С каких пор я такой больной извращенец? "С тех пор, как согласился принять это розоволосое чудо на работу, а потом имел неосторожность с ней переспать," — подсказывает подсознание, но Чон его шлёт нахуй и показывает средний палец. Он не хочет признавать, что Джиу его привлекает, потому что их жизненные устои, как параллельные линии, никогда не пересекутся. Ни о какой долгосрочной перспективе тут и речи идти не может, а других Чонгуку не надо. Он слишком правильный и слишком любит стабильность. Пак Джиу и "стабильность" — это понятия несовместимые. Все Чонгуковы отмазки и "не хочу, не буду" работают только до того, как во время очередной проверки зала, он натыкается на младшую Пак, весело болтающую с Хосоком и Чаном у стойки. — Ты чего тут забыла в свой выходной? — недовольно бурчит начальник, подходя к счастливой троице. Старшие оборачиваются в недоумении, а Чан резко бледнеет, сменяя улыбку на грустное выражение лица. А всё потому что Чонгук необычно сердитый. — А нельзя? Между прочим, я вчера за тебя вкалывала. Отошёл уже от похмелья? Ступор. Будто ничего не случилось. Джиу всё ещё та же дерзкая заноза в заднице, а он себе тут голову ломает и крышей едет. Да ладно?! — А ну пошли, — Чонгук хватает девушку и буквально выдёргивает её со стула, так что Джиу еле успевает устоять на ногах, после чего они остаются наедине в кабинете начальника и стоят какое-то время молча. Пока Чон с мыслями собирается. — Горишь желанием обсудить произошедшее? — спокойно спросила Пак, прерывая затянувшееся молчание. Чонгук с силой выдохнул. "Горю желанием повторить это прямо здесь, но для начала и обсуждение сгодится," — думает он, кивая. — Не волнуйся, у меня не было никаких скрытых мотивов. А из очевидных: только хорошо провести время. Ладушки? Да хоть блинчики. Что Чонгуку-то теперь делать? Чувства у него не то, что смешанные. Такое ощущение, что ему просто взяли и влили в голову весь имеющийся запас эмоций и смешали в дикий коктейль, который в алкогольном аналоге зовётся "Доброе утро". Выпил — и сразу "доброе" утро. От волнения и переизбытка мыслей голова у Чонгука кружится, а к горлу подступает тошнота, и даже Джиу замечает, как Чон зеленеет. — С тобой всё окей? — спрашивает она, убрав чёлку со взмокшего лба парня, и расстояние между ними сходит до минимального. Достаточно, чтобы Чонгук смог схватить Джиу и поцеловать. И он это делает. Одно запястье девушки перехватывается правой рукой Чона, а левой он подхватывает Джиу вверх и усаживает на край своего стола. Затем вниз летит всё, что мешается, и Пак устраивается поудобнее, пока между её разведённых ног становится Чонгук, тут же приближаясь к желанным губам. Обычно он делал всё максимально медленно и нежно с другими девушками. Джиу же хочется брать резко, вжимать пальцы в её бёдра до покраснения, прикусывать губы до крови и оттягивать волосы Пак, наматывая их на кулак, до первого стона боли. Кажется, конструктивного разговора у них не выйдет. Они отстраняются друг от друга, тяжело дыша и обдавая друг друга горячим дыханием, так что губы быстро пересыхают, и новый мокрый поцелуй спасает ситуацию. Одновременный стон глушится где-то между их губ, и руки рефлектрно сжимают то, что им попадается, Чонгуку — задница девушки, обтянутая джинсовой юбкой, а Джиу — шея Чона, в которую Пак вцепляется до небольших царапин. Поверхность стола шатается, как корабль в десятибалльный шторм, но им абсолютно плевать. Джиу затыкает своё сознание, кричащее, что два раза с одним человеком — это уже начало пиздеца, потому что девушку просто вжимают спиной в деревянную поверхность, а внутренняя часть её бедра соприкасается с чем-то твёрдым и очень горячим. И как только в голове появляется мысль о том, как стоящий колом член Чонгука окажется внутри неё, девушка вздрагивает от мурашек и протяжно мычит в поцелуй, сжимая ноги хоть для какого-нибудь трения. Она уже жалеет, что надела сегодня трусы, потому что, судя по ощущениям, их сейчас хоть выжимай. — Твою мать, — срывается с её губ, за что по заднице тут же прилетает звонкий шлепок, а твёрдый взгляд карих глаз заставляет испуганно сглотнуть, словно под дулом пистолета. Однако длится это всего секунду, и снова горячий язык Чона врывается внутрь рта девушки, отобрав у неё всякую возможность выкрикивать ругательства. Хотя, он был бы не против шлёпнуть её ещё разок. Или десять. "О господи," — проносится в мыслях Джиу, когда без всяких церемоний ладонь Чонгука проникает под топ и с силой сжимает грудь девушки. Тело горит в невыносимом возбуждении, поэтому даже когда топ Джиу летит с неё туда же, куда и рубашка Чонгука, им двоим всё равно не становится холодно. Чон кое-как отрывается от вишнёвых губ Джиу, не оставив на них и следа от прежнего вкуса, и спускается ниже, покусывает шею, словно хочет съесть немного плоти девушки, но тут же зализывает все пятна и слегка посасывает кожу, ставя сверху алую метку и каждый раз вызывая целый табун мурашек. Пак уже не знает, куда себя деть, потому что внизу живота тянет, воздух какой-то слишком бескислородный, отчего кружится голова, и руки сами тянутся к уже расстёгнутой ширинке джинс Чонгука. Блядские джинсы. Снова они. Ловкие пальцы Джиу без труда справляются с единственным препятствием в виде пуговицы, а затем штаны просто падают вниз с лёгким движением голени девушки. Чон, не думая, переступает их и отпинывает подальше, после чего придвигает Пак вплотную к себе и слышит довольный стон, про себя думая, какая же Джиу мокрая. Он это чувствует через два слоя белья, и от этого башню сносит окончательно. Чонгук стаскивает девушку на пол, разворачивает к себе спиной и толкает её обратно на стол, только в этот раз уже не лёжа. Джиу просто нагибается, прислоняясь голой грудью к плоской поверхности, а в это время её юбка и трусики не без помощи парня падают вниз. Чону не приходится долго подготавливаться, он одним движением размазывает смазку по члену и с хлюпающим звуком входит в девушку, отчего она резко выгибается и сталкивается спиной с крепким торсом Чона. Он ухмыляется, глядя на тяжело дышащую Джиу и ждёт, что же она сделает, если сейчас замереть. Точнее, сбавить темп. Чон медленно проходится мимолётными поцелуями по откинутой шее девушки и почти невесомо гладит её внизу живота, дразняще не опускаясь ниже. — Ты будешь двигаться, твою мать?! — рычит Пак, тут же получая ещё раз по заднице. Короткое "Ах!" вырывается из её рта, когда вместе с ударом Чонгук резко входит до упора и начинает остервенело толкаться внутрь Джиу, а затем подносит два пальца к её пересохшим от частого дыхания губам. — Соси, — шепчет он, задевая губой мочку уха Пак, и она послушно выполняет приказ. Даже не просьбу. Джиу посасывает оба пальца с такой страстью, словно делает минет, глубоко втягивая фаланги и обходя кончики языком, и Чонгук невольно представляет на месте пальцев свой член. Прикрывает глаза, чтобы представить её перед собой на коленях, ужасно возбуждённую, с красными щеками и мокрым от природной смазки подбородком. Чонгуку кажется, что он такими темпами кончит быстрее, чем планировал, поэтому уже достаточно влажные пальцы выскальзывают изо рта девушки, и тонкая нить слюны опускается с губ на грудь Джиу, пока Чон ведёт рукой вниз, к её промежности. Стоит ему начать массировать клитор круговыми движениями, как девушка начинает задыхаться, цепляясь за край стола. Она уже не может стоять прямо, ноги дрожат, поэтому Чонгук опускается на своё удобное кресло и тянет Пак на себя, тут же насаживая её на член. Схватившись за подлокотник, Джиу закинула голову назад и положила её на плечо парня, пока он продолжал одной рукой терзать её сосок, а другой — надавливал на клитор. И когда Пак со стоном сжалась, Чонгук сдвинул ладонь на её бедра, чтобы задать ещё более жесткий темп. — Я... — выдохнула Джиу, уже сама толкаясь навстречу Чону. — Вот блять... Движение пальцев Чонгука ускорилось. Он даже не шлёпнул её за мат, потому что понимал: наказанием получше станет эта сладкая пытка диким трахом. С остальными Чонгук занимался сексом. Джиу он неистово трахал. — Иди сюда. Схватив её за подбородок, Чон повернул лицо девушки к себе и впился в её губы в последний раз, одновременно совершая резкие толчки, мычание Пак шло по нарастающей, пока она не содрогнулась в оргазме, с тихим всхлипом выдыхая и тут же понимая, что кончила первой. Чонгук сжал зубы, прикусив плечо Джиу, сжимающей его член слишком сильно, и, ещё несколько раз войдя, с громким стоном вышел, кончив себе за бедро. Охуевшего Хосока, который заходил узнать, что за звуки, так никто и не заметил...