Don't Let Me Down

      Мать Алекс никогда не любила подарки. Или не любила подарки от нее. Каждая открытка нарисованной руками маленькой Александры уже через неделю была забыта среди книг или других бумаг, а после и выброшена. На обиды девочки женщина всегда отвечала, что это ненужный перевод бумаги, а эти каракули ничего не стоят.       Детектив Миллер сидела на кухне с чашкой крепкого кофе и ковыряла пальцы. Через два часа она поедет на семейный ужин, где будет ее мать, которую она не видела больше полугода. И не хотела видеть, честно говоря. Как и все встречи, последняя закончилась крупной ссорой, после которой Алекс в очередной раз пообещала себе больше не встречаться с семьей и напилась. Конечно же, сейчас она надеялась, что такого не повторится, но в глубине души Миллер уже знала исход, а потому все еще сомневалась, стоит ли вообще куда-то ехать.       Специально для того, чтобы прийти на ужин, Алекс взяла выходной и решила не заниматься расследованием, но теперь она была готова буквально ворваться в участок и окунуться с головой в дело, лишь бы не думать о предстоящей встрече с матерью, которой Миллер с радостью избежала бы, если бы не Эмили.       Эта маленькая девочка одной улыбкой заставляла чувствовать себя хорошо и забыть о всех ссорах. Ее жизнерадостность зажигала тот огонек в сердце Алекс, который заставлял ее саму верить, что жизнь не так плоха.       Вспомнив о племяннице, уголки губ сами поползли вверх. Этой занозе даже не нужно было стараться, чтобы ее дар убеждения заработал — одни только ее большие серые глаза заставляли умилиться и сделать все для нее. Жаль только, что Алекс видела девочку очень редко, а теперь, возможно, это была последняя встреча перед неизвестно насколько долгой разлукой.       Сушильная машина издала пищащий звук, оповестив Алекс, что программа сушки окончена. Девушка оставила недоеденный крекер на краю тарелки и, поднявшись со стула, вышла из кухни. Она прошла в ванную и вытащила из машины вещи, небрежно бросив их на столик у раковины, выудила из всей кучи футболку и с шумным выдохом натянула еще теплую вещь на себя. Заправила края футболки в джинсы, а затем перешла к влажным после душа волосам, которые пока что висели некрасивыми паклями.       Миллер попыталась расчесать их пальцами, а затем сделала невысокий хвост — убрала все пряди, которым позволяла длина — и все равно волосы у лица спадали редкой челкой, прикрывая уставшие глаза и темные пятна под ними.       Алекс посмотрела на свое отражение в зеркале и на долю секунды прониклась жалостью к себе. Сестра часто ее поддерживала и говорила, что Алекс — самая красивая, и если бы она не загружала себя круглосуточной работой и обращала бы хоть каплю внимания на свою внешность, ее жизнь была бы гораздо проще и ярче.       Только вот красота гасла с каждой открытой бутылкой и каждой бессонной ночью: худое лицо становилось все более болезненным, а скулы выпирали так, будто девушка намеренно морила себя голодом; яркие глаза все больше тускнели, и жизни в них было столько же, сколько и желания видеться с родной матерью.       Возможно, она действительно могла бы быть той еще красоткой с модельной фигурой, а если бы и хотела, что и зарабатывала бы на своей внешности, но для Алекс это было неинтересно. Каждый раз, когда Кэтрин поднимала эту тему, девушка закатывала глаза и цокала на старшую сестру, не желая продолжать диалог, хотя на самом деле ей было приятно, что она способна видеть в Миллер красоту даже с таким ее образом жизни.       Алекс взяла с полки бальзам для губ и аккуратно нанесла его на потрескавшуюся кожу, затем вышла из ванной комнаты и вернулась в кухню. Остывший кофе совершенно не привлекал, однако девушка все же взяла кружку и стала медленно его допивать, заедая соленым крекером.       Она щелкнула кнопку пульта от телевизора, который включала крайне редко, и начала листать каналы. Новости, в которых рассказывали о недавно прошедшей кинопремии, какой-то странный сериал про детективов — которые, к слову, Алекс на дух не переносила, потому что они были слишком уж неправдоподобные. Она остановила выбор на каком-то шоу, где ведущий брал интервью у какой-то звезды. Не то что бы детектив это любила, но такие программы хотя бы отвлекали от работы и проблем. Лучше, чем смотреть срочные новости про очередное убийство и акт теракта, которые на удивление перестали быть редкостью. «Мы нашли подозреваемого, запросил ордер на арест», — телефон завибрировал, и Алекс почти улыбнулась, прочитав сообщение. Лучше бы она действительно работала, чем сидела в одиночестве и считала минуты до очередного скандала. «Надеюсь, ведущим детективом по делу все еще являюсь я», — быстро ответила Миллер, а следом отправила: «Спасибо».       Она могла бы еще посидеть на кухне и понадеяться, что передача в телевизоре вдруг станет интереснее, но Алекс решила выйти пораньше и прогуляться, чтобы отвлечься от навязчивой мысли все-таки открыть кухонный шкафик и достать бутылку виски.       Ее мать не любила алкоголь. Просто не переносила. Алекс было пятнадцать, когда она впервые попробовала водку — друзья позвали на день рождения — тогда она напилась, а мать посадила ее под домашний арест и запретила общаться с теми ребятами. Девушка пообещала себе и матери, что больше никогда в жизни не притронется к «отвратительному напитку, превращающему людей в животных», только когда ссоры с ней начали учащаться, а сама Алекс начала взрослеть и понимать, что к чему, руки сами тянулись к бутылке, купленной знакомыми старшеклассниками, а голова прекращала обрабатывать информацию. Побеги из дома становились чаще, компании все веселее, и Алекс просто перестала контролировать норму, ее организм попросту привык к тому, что опьянение — гораздо более приятное и спокойное состояние, чем вечные переживания по поводу ссор с матерью. Она научилась прятаться, скрывать покрасневшие глаза, скрывать запах перегара, хоть это было очень сложно, ведь ее мать была слишком чуткой женщиной.       А когда она выпустилась из школы, и компания распалась, Алекс съехала из дома, оставила мать, хоть та была против. Только прошлые приключения и привычки остались с ней: как только Алекс оказалась одна, она поняла, что уже не спрячется от той тяги к алкоголю, и вроде бы безобидные вечера с вином и домашним заданием по юриспруденции стали вполне обычными, однако в какой-то момент они стали утром, днем и ночью — и вместо обычного кофе с молоком на завтрак, Миллер добавляла каплю коньяка, шла на занятия и думала, что все в порядке, пока ее однокурсница не заметила зависимость.       Та, конечно, ничего никому не сказала, однако предупредила Алекс, что ей может это стоить. Тогда Миллер задумалась и почти осознала проблему. Попыталась избавиться от зависимости и продержалась всего пару недель, а после день рождения друга, много пива и текилы — и все по новой.       Другой попыткой бросить пить стало окончание учебы, когда она подавала документы в департамент полиции Нью-Йорка. Медицинские осмотры, тренировки, куча анализов… Алекс практически трясло на протяжении двух месяцев, пока все не успокоилось, и первое время она действительно верила, что все хорошо, ей повезло и больше не нужно переживать по поводу алкоголизма. Только вот встреча с матерью ее сломала, снова. После этого последовали долги разбирательства с комиссаром отделения, где Миллер, чуть не плача, умоляла дать ей еще шанс.       Алекс накинула на плечи куртку и вышла из дома. Сейчас она понимала, сколько она может времени провести трезвой, и что может ей помешать, однако надежда на то, что она может быть сильнее, хоть немного, но помогала не думать о том, чем все может закончиться.       На улице медленно темнело, становилось холоднее, но вместо того, чтобы поймать такси, Миллер решила прогуляться — дорога заняла бы не больше сорока минут.       Проходя мимо цветочного магазина, Алекс вдруг остановилась. Стоило ли покупать матери цветы? Вроде как она их любила, но букет дарит не ее любимая дочь… Стоило ли стараться?       Тем не менее, девушка решила зайти в магазин и выбрала букет с сиренью и белыми розами, обернутыми в нежно-розовую бумагу. Ее мать любила сирень — воспоминания о детстве все-таки иногда всплывали в голове Алекс. Когда она была маленькой, за домом, в саду мать выращивала несколько кустов сирени. И поздней весной аромат цветов всегда заполнял все в доме, а несколько букетов всегда стояли в разных комнатах. Когда Александре было около пяти, она помогала маме удобрять кусты и срезать лишние ветви, а после ей нравилось лежать под цветами и ловить солнечные лучи между ветками.       Может, в этот раз ей бы понравилось, и вместо недовольного цоканья Алекс бы получила благодарность, хоть раз.       Флорист любезно сообщила, в каких условиях должны находиться цветы, Миллер молча кивнула, благодаря девушку, и вышла на улицу, медленно двинувшись в нужную сторону. Было прохладно, и Алекс остановилась у ближайшей скамьи в сквере, положила на секунду букет и надела куртку. Осмотрелась, и на глаза попалась знакомая машина, стоявшая недалеко от сквера. Детектив взяла букет и, не сводя глаз с машины, подошла ближе, параллельно доставая телефон из кармана.       Алекс осмотрелась, выискивая глазами владельца, который мог оказаться рядом, но, так никого и не увидев, сфотографировала номер машины и отправила Кристоферу с подписью: «Проверь, угол 5-й авеню, Вашингтон-парк».       Появилось рвение заняться работой, только любое движение Алекс могло бы покараться за несоблюдение устава и отсутствие значка. Нахмурившись и еще раз осмотревшись, Алекс пошла дальше, так никого не увидев. Может, эта находка могла бы помочь делу, только Крис снова будет ухмыляться, что это его заслуга.       Наверное, Алекс специально не торопилась, не хотела слишком много времени проводит с матерью, поэтому по пути зашла еще в кофейню, заказала американо и попросила покрепче, чтобы мысли не рассыпались из пока еще трезвой головы. Горячий, горький напиток не только приводил в чувства, но и неплохо согревал.       За дверью уже было шумно, даже как-то не хотелось рушить то веселье, которое уже началось. Без нее. Алекс даже развернулась и прошла несколько ступеней вниз, но вдруг остановилась: детский радостный восклик заставил ее замереть, поэтому девушка вернулась и решительно нажала на кнопку звонка.       Секундное молчание за дверью, затем шаги, и вот дверь открылась. — Алекс, — нежная улыбка сестры не могла не заразить. — Ты пришла.       В ответ детектив лишь пожала плечами и попыталась нахмуриться, но с искренней улыбкой сделать это было тяжело, поэтому она просто опустила взгляд и молча прошла. — Вообще, — заговорила Кэтрин, пока Алекс снимала куртку. — Дэвид был уверен, что ты в последний момент откажешься, но Эмили так ждала тебя… — Алекс! — Кэтрин замолчала, а детектив посмотрела за сестру и заметила племянницу в ярком розовом платье. — Привет, заноза, — улыбка Александры потеплела, она прошла дальше по коридору навстречу девочке и обняла ее. — Ты так выросла. — Мы давно не виделись, — хихикнула Эмили. — Пойдем, я приготовила яблочный пирог. Ты же любишь яблоки? — Очень, — усмехнулась Миллер и вслед за племянницей прошла в столовую, все крепче в руке сжимая цветы.       Стоило только встретиться глазами с матерью, как в горле Алекс встал ком, а в груди появился опасный трепет. В голове все еще появлялись варианты того, как исчезнуть отсюда без жертв и ссор.       Девушка молча поздоровалась с мужем сестры и подошла к матери, которая трепетно расправляла листики роз, видимо, подаренных семьей Кэтрин. Увидев младшую дочь, женщина выпрямилась, а взгляд на секунду потерялся, после чего вмиг охладел.       Они не виделись почти год, и все это время и Алекс, и ее мать жили в спокойствии, но вот снова. Как дежавю. В прошлый раз тоже была неловкая пауза. — С днем рождения, мам, — тихо выдавила из Миллер и подошла ближе к ней, протягивая букет.       Женщина сощурилась, отчего морщины в уголках глаз стали еще ярче, чем были: — Спасибо, — она приняла букет и рассмотрела его. — Сирень… и розы, — протянула она, а в ее глазах Александра заметила слабую попытку вспомнить годы детства дочери. — Они вместе долго не живут. — Я знаю, как ты любишь сирень. Я подумала, тебе понравится.       Женщина молча поставила цветы в вазу, сняв с них бумагу, которую потом смяла и выбросила. Алекс в это время села за стол, а рядом с ней разместилась ее племянница, которая взяла телефон и увлеченно стала показывать фотографии со своих прошлых выходной, где они с родителями ходили в аквапарк.       Когда все сели за стол, Дэвид открыл бутылку вина и любезно предложил разлить напиток по бокалам, и пока он не дошел до бокала Алекс, девушка схватила графин с соком, чтобы лишний раз не наблюдать укоризну матери, которая, все же, появилась на ее лице. — Неужели взялась за голову? — Нет, я уже все равно не буду хорошей дочерью, — без интереса ответила Алекс, делая глоток сока, а следом закидывая в рот кусочек сыра. Все начинало идти по старому сценарию, и как бы Миллер не старалась отвечать правильно, все ее слова были неверными, ведь мама всегда права, мама никогда не ошибается. — Мне завтра утром на работу. — Все еще копаешься в трупах? — а мать как специально распаляла огонь. Она не любила и не понимала выбора Алекс работать в полиции, хотя прекрасно понимала, что это всегда было желанием девушки. Единственным, которое сбылось. — Давайте об этом не за столом? — Кэтрин ненароком встряла в диалог, чтобы не распалять нарастающий конфликт. — Мамочка, с днем рождения!       Кэтрин всегда была любимицей. Даже когда завалила экзамены, и ей пришлось идти на пересдачу, даже когда забеременела в семнадцать от первого парня, с которым переспала и который ее кинул, как узнал. Даже когда с первого раза не поступила, куда хотела. Мать всегда ее поддерживала, любила и защищала, что бы ни произошло. Кэтрин ничего не приходилось делать, чтобы заслужить любовь.       С Алекс было не так. И даже сейчас она видела в глазах матери, как она гордится старшей дочерью, как она искренне улыбается и благодарит ее за поздравление, в то время как букет младшей дочери уже стоял забытым на кухонном столе.       Тост за тостом, одна бутылка вина опустела, открылась вторая. Только в день рождения мать Миллер могла выпить и не жаловаться на то, какой же алкоголь вредный и отвратительный. Повзрослев, Алекс начала замечать какие-то различия между словами и действиями матери — даже спорила с ней по этому поводу — однако все равно именно детектив оказывалась виноватой, ведь это она была зависима. — Мне идти пора, — посреди разговора Алекс встала из-за стола. Ей было очень скучно: все разговоры проходили мимо нее. Самое полезное, что она смогла выловить для себя — это то, что Кэтрин действительно переезжала в Канаду из-за работы мужа. — Нет, Алекс, пожалуйста! — Эмили схватила ее за руку и попыталась остановить. — Ты же обещала, мы с тобой поиграем! — Д-да… точ… — Пускай идет, — отрезала мать Алекс, перебив девушку. — Вряд ли этот вечер станет веселее с таким унылым лицом.       Миллер на секунду прикрыла глаза, стараясь проглотить эту колкость матери, хоть и хотелось ответить. — Не закатывай глаза, Александра. Или, думаешь, что твои вечные пьянки в барах интереснее, чем ужин с семьей? — женщина все продолжала накалять обстановку, и Алекс уже понимала, к чему все идет. Ей оставалось только быстро уйти, чтобы обычные препирания не переросли в более крупный конфликт. — Мне завтра утром на работу — еще раз об этом говорю, — тихо ответила детектив, не поворачиваясь к матери. — Эмили, прости, я постараюсь приехать завтра, и мы поиграем. — Ты на утро уже забудешь об этом. — Мама! — вмешалась Кэтрин. — Пожалуйста, не сейчас.       Женщина поставила бокал на стол и повернулась в сторону внучки: — Эмили, запомни, пожалуйста, она никогда не исправится. Такие люди, как Александра, не умеют держать слова. — Я пошла, — отрезала Алекс и пошла в сторону выхода. — До встречи, заноза. — Подожди, Алекс, — Кэтрин решила пойти за младшей сестрой, почувствовав, что слова матери ранили ее. Она остановила Миллер в коридоре у самой двери и начала тихо говорить: — Ты же знаешь ее, она специально тебя провоцирует. — Она правду говорит: неизвестно, что будет завтра. — Алекс… — девушка склонила голову набок, умоляя сестру изменить свое решение.       Миллер начинала закипать. Идея пойти на ужин действительно оказалась дурацкой, ведь она действительно оказалась лишней: — Я не нужна здесь. Мне не стоило приходить вообще, — Алекс почти прошипела. — Она даже не ждала меня! — Не веди себя как ребенок, прошу тебя. — Я не… — Миллер попыталась возразить, но замолчала. — Черт, — ладони коснулись лба, а веки на секунду опустились. Сейчас бы только не потерять самообладание. Еще немного, и это выльется в катастрофу. — Кэти, дорогая, — в дверном проеме показалась мать девушек, но она даже не посмотрела на младшую дочь. — Пойдем ко всем.       Очередной укол в самое сердце. Каждый раз, каждую встречу, Алекс надеялась на хоть какое-то проявление любви, на какое-то внимание — даже сейчас ей было нужно это, но снова мимо. Снова дикое разочарование и обида. — Это невыносимо, — сквозь зубы произнесла Миллер и, зацепив плечом Кэтрин, уверенным шагом вернулась в столовую и резким движением схватила открытое вино. Затем она подошла к матери. — За тебя, мама, — едкая улыбка, а затем поднесла горлышко бутылки к губам и сделала глоток. Терпкий напиток приводил в чувства, а стук в висках наконец стал тише.       Алекс вышла из квартиры, оставив молчание матери и мимолетную ненависть в ее глазах позади.