***
На улице была безумная жара, просто отвратительная, из-за чего Амели приходилось вместо привычной одежды сидеть в легких шортах и белом топике, чего обычно она себе не позволяла. Не то, чтобы для нее было важно соблюдать так называемый «дресс-код», даже если она дома, но все равно длинная одежда, скрывающая почти все ее тело, давно стала привычной. Несмотря на жару ей нужно было работать, мало того, что это было ее прямой обязанностью, так она еще и несколько дней назад сильно накосячила перед отцом, за что по сути и была таким образом наказана. Не то, чтобы отец был жестоким и несправедливым человеком, Амели и сама знала, насколько сильно проебалась в том деле, но можно же было сделать поблажку в такую жару и не мучить ее, а просто понять, простить и отпустить? Ладно, не так уж сильно это и важно, в любом случае ей по крайней мере больше не нужно было приглядывать за братом, уже хорошо. Марк еще вчера убежал к своим девочкам на ночевку, сказав, что везде ему лучше, чем с агрессивной сестрой наедине, родители то уехали на озеро с ночевкой, так что они остались одни, и за сутки успели поругаться раза два точно. Амели не могла его понять как бы не старалась, и чего к девочкам этим его тянет? Странный он и понять его девушке было безумно сложно, пусть она и старалась принимать его, его заскоки и его проблемы, а еще желание, чтобы сестра общалась не только с взрослыми аристократами, но и с людьми своего возраста. Не то, чтобы Амели не хотелось общаться с кем-то своего возраста, но она просто не знала, какого это, всю ее жизнь она общалась или же с ней общались из-за выгоды — она княжна, так что до того как она стала наследницей, много аристократов пытались к ней свататься, и это раздражало. День и так был паршивым и девушка надеялась, что еще более паршивым он не станет, но по закону подлости все стало хуже. Началось с того, что она услышала шум в коридоре, которого быть не должно было — не считая дворецкого, стражи и слуг, что трудились на других этажах тут никого не было, так что это уже напрягало, а потом дверь в ее комнату слишком бесцеремонно открылась, чего не позволял себе даже ее брат, всегда, пусть даже нехотя, стучась перед тем как войти. Амели даже головы не подняла, потому что документов, требующих внимания, было слишком много, чтобы отрываться от них, а настроение было ниже плинтуса из-за жары и недавней ссоры с братом, так что у нее даже огрызаться не было сил. — Амели, — запыхавшаяся Ирка подбежала к ее столу, уперев руки в колени и пытаясь отдышаться. Ее рыжие волосы растрепались из двух хвостов, было ощущение, словно она только что встала с кровати, но княжна не обратила на это внимание, как и на двух других девочек — чем-то очень недовольную Аню и достаточно смущенную Полину, которая все же тихо постучала в уже открытую дверь. — Помоги, там Марк заболел, мы не знаем, что делать. — Вызвать лекаря, что делать. — оставляя подпись на более менее нормальном договоре и откладывая его в сторону, сказала Амели, кинув быстрый взгляд на Иру. — Мы не можем! — тут же отчаянно выкрикнула девушка, подходя к Амели сбоку, чтобы не говорить с ней через стол, но та даже головы в ее сторону не повернула. — Почему? — скептически поднимая бровь и раздраженно выдыхая, спросила Амели, после чего спокойно продолжила. — Ир, ты наследная принцесса Сказочного Мира, ты действительно думаешь, что я должна объяснять тебе такие вещи? — Он… Он не совсем заболел. — запинаясь, чувствуя, что Амели это лишь раздражает, сказала Ира. — Понимаешь, мы вчера баловались… — Я знаю, что вы — идиоты, которые нормально не могут сидеть на заднице, ближе к сути, если ты не заметила, то я работаю. — все же не удержалась Амели, потому что это было абсолютной правдой — она работает в гребаную жару, у нее дел выше крыши, она устала и хочет просто пойти и утопиться в их небольшом бассейне, а не вот всем этим заниматься, еще и куча бесполезной информации поступает в ее мозг от этих детей. — Я вижу, вижу. — тут же примирительно сказала девушка, отходя на шаг назад, чтобы в нее чем-нибудь не прилетело, не то, чтобы у Амели и правда был очень дурной характер, но та явно не в настроении, хотя, в настроении она бывает редко. — Да, хватит, Ир. — Аня закатила глаза на попытки подруги и подошла ближе, после чего уперлась руками в стол Амели, недовольно глядя на девушку, что и глаз не оторвала от документов. — Амели, он твой брат, позаботься о нем. Я знаю, что твои родители уехали, как и наши, но так уж вышло, что он заболел, войди в положение. — Я еще раз повторю — я не врач, вызовите лекаря, вы прекрасно знаете, кто я и что я, и медицинские навыки у меня отвратные. — посмотрев прямо в глаза напротив, спокойно сказала девушка, видя как серьезно относится Аня к тому, чтобы с ней поспорить. Они недолюбливали друг друга, потому что три года назад Амели, видите ли, отвергла чувства Иры, а еще она очень плохо относилась к Марку, и Аня, как хорошая подруга, решила, что ненавидеть Амели и постоянно с ней цепляться языками и хмуриться, закатывая глаза в ее присутствии — нормально. — Но ты разбираешься в темной магии. — спокойно сказала Аня, заставляя Амели напрячься. Да, это было правдой — темная магия не была под запретом, но она была опасной, так что мало кто вообще изучал ее и практиковал, но Амели была одной из тех, кто немного залез в эти дебри. — Какое это имеет отношение к моему брату? — нахмурившись, вновь опуская голову к документам, все же спросила Амели, не особо вчитываясь в содержание документа. — Понимаешь, Марка вроде как…прокляли? — заметив, что рука девушки слишком сильно сжала документ, который она начала слишком медленно опускать, чтобы положить на стол, Ира продолжила достаточно быстро. — Понимаешь, мы вчера перестарались, и на наш зов реально ответила какая-то хрень и напала на нас, никто не пострадал, но она прокляла Марка. Мы подумали, что это шутка, но сегодня утром он лежал весь бледный и у него все тело в чем-то черном, пожалуйста, помоги нам, он может умереть! — И вы его оставили одного? — сказала девушка слишком спокойно для человека, который хотел убить всех этих людей, ибо — а какого черта они оставляют человека, который находится при смерти одного, если они вообще могли просто позвонить? Ладно, они бы не дозвонились, ну да все равно в принципе. — Да, а что нам нужно было делать? — на эмоциях спросила рыжая, всплескивая руками и замечая, что Амели смотрит на нее не как на идиота, а как на самого отсталого человека на планете, при чем молча и серьезно. — Я вас убью.***
Амели выгнала этих несносных детей как только они переместились в комнату, где до этого все они спали. Те, конечно, порывались помочь, но шатенка была слишком раздражена, чтобы хоть что-то слушать, поэтому просто выставила их за дверь. С одной стороны это было неправильно, а с другой — это касалось ее брата и конкретно сейчас в помощи она не нуждалась. Ее брат был безумно бледным, что вызывало опасения потому, что этот придурок умудрялся загорать даже у бабушки на даче, а вот тут эта так сказать «природная бледность» выглядела чуждо на ее брате. Он лежал и тяжело и часто дышал, будучи не в состоянии даже глаза разомкнуть, и выглядел очень болезненно, отчего даже смотреть на него было безумно больно, но Амели просто приходилось это делать. Будь ее воля она бы отвернулась, потому что брат слишком сильно походил на труп, около которого хотелось плакать и сетовать на то «зачем ты покинул нас так рано». На его таких же бледных руках расползались темные узоры проклятья, которые и высасывали из него буквально всю его жизненную силу. Вздохнув, чтобы успокоиться, потому что на Марка сложно было смотреть даже когда он просто простужался, а теперь он по сути проклят, она все же подошла к нему, притрагиваясь одной рукой к его холодному и потному лбу, смахивая черные волосы, а второй беря ладонью его руку, чтобы рассмотреть узоры. Она задумчиво провела пальцем по его руке, прежде чем вздохнуть. Не то, чтобы ей было сложно изгнать эту хворь или ей было жалко ту тень, на которую она нашлет проклятье брата, просто было немного грустно и слегка обидно. Обидно, что вот именно с Марком это приключилось, что ему больно и что он так плохо выглядит. Грустно было от того, что эти ребята постоянно занимаются какой-то ерундой и думают, что это сойдет им с рук. Вот чисто из любопытства, уйдет ли у них это или нет, потому что даже самой младшей из их компании уже шестнадцать и Амели думала, что у них у всех мозги уже должны были появиться, но видимо нет, раз они до сих пор на ночевке духов вызывают, кошмар какой. Снять это проклятие для того, кто хотя бы немного углублялся в изучение темной магии не было сложностью, да, было боязно за свою душу, которую она может потерять, если сделает что-то не так, да, было страшно, что брату от этого может быть больно и было просто-напросто страшно оступиться и потерять этого придурка, но родного человека. Успокоилась девушка лишь тогда, когда все черные узоры с тела Марка ушли, когда бабка, что заколдовала ее брата и теперь была вынуждена «переселиться» на другого человека, пришла ее запугивать, но вскоре исчезла, а брат стал дышать ровнее и спокойнее. Только тогда, когда Амели была уверена, что больше его жизни ничего не угрожает, и то она проверила это еще несколько раз, чтобы быть на сто процентов в этом уверенной, она смогла расслабленно выдохнуть. Только тогда она вышла к девочкам, что на удивление покорно ждали ее у дверей комнаты и сказала, что все в норме, но входить нежелательно. Она не злилась на них, у нее не было ненависти на них за их отвратительный поступок, вся ее ненависть ушла, когда состояние брата нормализовалось. В любом случае она ничего не могла сделать — брат любит этих людей, они дороги ему, так что она не может требовать от него или них прекращения общения, им комфортно вместе и это нормально, а попытаться объяснить им, что лучше не лезть во что-то чертовски опасное и глупое — самоубийство… Она пыталась и каждый раз ей говорили, что «да, конечно, мы понимаем» и спустя два дня они вляпывались в новую историю. Амели понимала, что Марк всегда будет вляпываться в какие-то истории, возможно, с возрастом их станет меньше, возможно нет, но он — ее брат, и несмотря ни на что она будет его защищать, даже если они постоянно грызутся и кричат о ненависти друг к другу. После этого, взяв с каждого персональное обещание не трепаться об этом, иначе влетит всем поголовно, и сказав, что за собственное молчание она хочет, чтобы ее до конца дня никто не трогал, пока она находится в этой комнате и наблюдает за состоянием брата, ей это позволили. Никому из девочек не хотелось проблем, так что ей просто позволили делать все, что ее душе было угодно — у нее не было космических запросов, слуги принесли ей обед и ужин к двенадцати и шести соответственно, также принесли сладостей и чая, пока она, удобно расположившись на мягком диване с множеством подушек удобно устроилась за документами, периодически подходя к брату, чтобы убедиться, что с ним все хорошо. Время клонилось к вечеру, когда брат все же пришел в себя, и Амели не подлетела к нему, справляясь о его самочувствии, не разрыдалась от радости, что он пришел в себя, она, лишь глянув на то, что тот приходит в себя тихо улыбнулась и продолжила читать документ. Марк в свою очередь не задавал тупых вопросов по типу «Где я? Кто я? Что случилось? Почему ты здесь?» он молча приподнялся на локтях, простонал, видимо, вспоминая, что произошло, оглядел комнату и задержал свой взгляд на сестре, что спокойно сидела в нескольких метрах и делала вид, будто его тут нет. Иррационально это грело душу — Амели всегда была рядом, абсолютно всегда, да она могла говорить как ненавидит проводить время с ними, что они раздражают и тупят на каждом шагу, но то, что она была рядом все это время, а Марк более чем уверен, что провалялся большую часть суток, и правда радовал. — Чтобы ты не говорила, а ты любишь меня. — довольно протянул Марк, садясь на кровати и прислоняясь спиной к широкой, дубовой спинке кровати и с блеском в глазах смотря на сестру. Настроение на удивление было разговорчивым. — Конечно люблю тебя, придурок, как может быть по другому? — даже не отрываясь от бумаг, усмехнувшись, сказала девушка и почему-то Марка это задело, он и сам плохо понял почему, просто ее нынешние слова разнились с действиями, так что это вызывало как минимум обиду, очень сильную обиду. — Да? — зло усмехнулся Марк, притягивая колени к себе и обнимая их руками, но не переставая цеплять за живое сестру и указывать на ее ошибки. — И когда называешь меня последними словами? И когда мы ругаемся как черти? Я вообще не понимаю, почему мы ругаемся, это как будто само происходит. — но как-то само по себе чувство злости прошло и в словах уже стала явно проскакивать обида, которой обычно их диалоги не отличались. — Знаешь, я смотрю на то, как Анька играется со своим младшим и мне так завидно. Почему у нас не так? — он спрашивал это с грустью, правда желая получить разумный ответ. Несколько лет назад он искренне думал, что Ами ненавидит его, а он не может понять за что, а потом агрессия на ее агрессию стала защитным механизмом и на причины этой злости стало плевать, но сейчас почему-то хотелось расставить все по полочкам. Возможно, это последствие проклятия так на него действует, кто его знает. — Потому что у Аньки статус ниже и на ее плечи возложена не такая большая ответственность, да и ее мамы решают все вопросы. — на удивление спокойно, даже не закатив глаза и не огрызнувшись, сказала девушка, все еще не оторвав взгляда от бумаг, но уже скорее всего забыв всю информацию из них. — Эй, наши родители тоже не забивают болт на нас, особенно папа. Отец еще не знаю, я его побаиваюсь, но… — Марк потупил взгляд, опуская его на простыни, потом спрашивая, не то, чтобы робко, но с опаской, что сейчас хрупкое спокойствие сестры вновь ни с того, ни с сего покачнется и весь их диалог перейдет в очередную ссору. — Хэй, как они могут быть виноваты в наших отношениях? И вообще конфликты обычно начинаешь ты, может у тебя проблемы с агрессией? От тебя так и хлещет пассивная агрессия. — он не хотел этого говорить, но решил, что лучшая защита — это нападение, так что он уже был готов к воображаемой ссоре. — Пассивная агрессия? Пф, я бы это назвала по-другому. — девушка усмехнулась и ее глаза заблестели, но грустная улыбка быстро сошла с ее лица, а глаза также быстро потухли, когда она просто пожала плечами и неожиданно для Марка добавила. — Иногда я пассивно суицидальна, это немного другое. — Чего? — не совсем понял Марк, и подумал было, что он ослышался, но сестра была слишком серьезна, да и не отличалась она чувством юмора, так что юноша сказал, вероятно, самую глупую вещь, которая заставила его самого нервно засмеяться. — Т-ты меньше всего на суицидника смахиваешь. Ты уверена, что хочешь убить себя, стоп… — Успокойся, я пиздец как устала от жизни, но убивать себя не хочу. — все же отложив бумаги и проведя рукой по лицу, стараясь сохранять самообладание, начала Амели, думая, что если это вот такая способность выговориться, то… — Я боюсь того, что будет или не будет после смерти, я не хочу причинять вам боль — я беспокоюсь за тебя, за родителей, за твоих подруг, за то, что будет с княжеством, я беспокоюсь обо всем этом, но и сложить всю свою работу на ваши плечи я не могу. — она расслабленно откинулась спиной на спинку дивана, пока Марк пораженно все это слушал, потому что он был готов услышать, что угодно, но не это, а потом она спокойно и с легкой улыбкой посмотрела на него, прежде чем продолжить. — Я не хочу причинять вам боль, даже если самой мне очень больно, я не говорю вам обо всем этом и о том, что со мной происходит лишь потому, что все это мое личное. Я кричу на вас и пытаюсь оттолкнуть, чтобы вы не были идентифицированным моими врагами, как самое дорогое, что у меня есть. Я боюсь вас всех потерять. — сказала она очень серьезно, а потом вдруг засмеялась и махнула рукой в его сторону, добавляя как бы между делом, словно чтобы разрядить слишком серьезную ситуацию между ними. — А, ну и еще потому, что ты косячный, из-за этого я тоже часто на тебя кричу. Ты как будто не понимаешь, что в мире есть много плохих людей, да родители пытаются отгородить тебя от этого, но это не значит, что этого нет вовсе. Ты всем пытаешься помочь, я этого не понимаю, просто… — девушка слишком тяжело вздохнула, словно сейчас готовилась задержать дыхание, прежде чем утопиться. — Я княжна и наследница, но из-за того, что я родилась не с членом между ног спрос с меня гораздо больше, чем был бы с тебя, если бы ты не отказался от наследования и не выразил бы желания уйти в магию. — Я… Я и не подозревал, что на тебе это как-то отразится. — Марк искренне не знал, что сказать на такое. Они с Амели разговаривали редко, обычно у нее было очень много работы, и раньше юноша считал это лишь отмазкой, чтобы не проводить с ними время, но теперь словно все это обретало совершенно другой смысл. — Вот черт, я теперь себя так отвратительно чувствую. — Все в норме, я не должна срываться на тебе, я это понимаю, но иррационально мне хочется криками донести до тебя то, что я беспокоюсь. Я боюсь за тебя, я боюсь тебя потерять, ты — самое дорогое, что у меня есть, но ты как будто специально лезешь туда, куда не просят и приносишь проблемы, которые стоит решать. — она сказала это достаточно серьезно, а потом хмыкнула и пожала плечами. — Я не говорю, что это плохо, я говорю, что это может тебе навредить, и я тоже могу тебе навредить. — Подожди, ты не можешь мне навредить, без обид, но мне глубоко наплевать, что ты про меня думаешь, я знаю, что ты не со зла. — усмехнувшись в начале, но достаточно серьезным тоном продолжая говорить, сказал Марк, даже слегка передвинувшись на кровати, чтобы выглядеть и говорить серьезно. — Я знаю, я могу навредить тебе в плане магии. — кивнула девушка и это заставило Марка прыснуть со смеху. — Ты? В плане магии? Ты ничего не перепутала? — смеялся юноша, смахивая воображаемую слезу с глаз, пока не заметил, что сестра, видимо, говорит это на полном серьезе. — Ты же знаешь, что я практикую и темную магию вместе с базовой… — безразлично пожала плечами шатенка, как только Марк перестал смеяться и вновь начал ее слушать. — Я не всегда могу ее контролировать, крупно повезло, что за девятнадцать лет у меня еще не было срывов и меня не окрестили монстром, но все же. — Погоди, я читал про темную магию и если ее часто не использовать, то все будет в норме. — медленно и с тактом говорил брюнет, на что он увидел лишь то, как сначала Амели кивнула на его слова, а потом опустила взгляд. — Ты же… не так часто колдуешь. — с подозрением сказал мальчик, в потом увидел, что сестра вовсе от него отвернулась и долгое время молчала, либо подбирая слова, либо потому, что ей было чертовски стыдно. — Амели, не молчи. — Ты многого не знаешь, Марк. — с тихим вздохом сказала шатенка, и ее этот звук был таким полным усталости и боли одновременно, что Марку очень сильно захотелось ей помочь. — Чего? Хэй, можно было рассказать брату про то, что используешь темную магию. — совсем не весело засмеявшись и попытавшись встать с постели, на что Амели конечно же, очень выразительно на него посмотрела и пришлось залезть обратно, сказал юноша. — Нет нельзя было. — огрызнулась старшая слишком грубо, отчего закрыла глаза и выдохнула, пытаясь успокоиться, потому что срываться и кричать, снова, не хотелось. — Это опасно, все опасно, я не хочу тебя в это впутывать. — Я могу помочь! — тут же закричал Марк, комкая в руках простыню, которая оказалась рядом, сердце стучало, как и кровь в висках и Марку искренне хотелось помочь. Он не знал, как и чем, но очень хотелось. — Нет, не можешь, без обид, но ты не главный герой какого-нибудь фильма, ты не можешь помочь. — раздраженно сказала Амели и провела руками по лицу, закрывая его и явно больше не желая говорить на эту тему. Они молчали какое-то время, не зная, что и сказать. Марк неловко потирал шею, потому что ему и правда было немного неловко и стыдно, он не ожидал всего этого, он, конечно, глубоко в душе знал, что сестра любит его и никогда не обидит, что все хорошо, и у них просто такие вот семейные разногласия, или что у сестры такое странное выражение любви, но он никогда не думал, что она таким образом пытается его защитить. Марк ничего не знал о светской жизни, пусть и был князем с рождения, он был прямым наследником по закону, но его это никогда не интересовало. Он всегда был свободным и плевать хотел на всю эту политику, экономику, отношения в светском обществе и так далее, всю его жизнь его интересовала лишь магия и все, что с ней связано, а ну и еще обеспечение народа всем необходимым, но он никогда не задумывался о том, что его это решение ударило по Амели. Он никогда не знал, а чего хочет она, потому что никогда не интересовался, он знал, что Амели беспрекословно выполняет все поручения отца, что она помогает ему во всем, что она также помогает папе в его делах, что помогает гражданам, что помогает в Сказочном мире, но он никогда не думал, что Амели может этого не хотеть. Его сестра редко говорила о своих желаниях к чему либо, она всегда делала ровно так, как было необходимо и всегда бесилась, если все шло не по плану, но теперь выходило, что она просто привыкла к этому. И Марку стало так стыдно за свое поведение, захотелось еще миллион раз извиниться за то, что он причинял и приносил столько проблем. Амели же пыталась успокоиться, не зная, что еще сказать. Она не хотела вываливать на брата все, что ее тревожит, не хотела, чтобы тот чувствовал себя виноватым перед ней, потому что по сути он ни в чем не виноват — Марк был свободным, он был энергичным и веселым и просто не захотел плясать под чужую дудку. Амели была другой, она не знала другой жизни и не собиралась жаловаться на свою. У нее не было плохим детство, юность или настоящее, она любила все, что делает, любила приносить пользу и чувствовать себя нужной, так что она никого не винила в этом, и наверное зря она все это рассказала Марку, теперь тот будет думать, что он в чем-то виноват, хотя это не так. — Я не пытаюсь выставить себя какой-то ничтожной или слабой, я не нуждаюсь в твоей помощи, жалости или еще в чем-то, я хочу, чтобы ты знал, что я не ненавижу тебя. — спустя долгое время сидения в тишине, все же нашла в себе силы сказать Амели и эти слова не дались ей сквозь боль или тягость, она правда хотела донести это до брата. — Я знаю… — подавленно сказал Марк, а потом усмехнулся и вдруг сказал. — Мне кажется это наш самый длинный диалог без ругани… — Ага, мы ведь обычно только собачимся. — спокойно пожала плечами Амели, расслабленно качая ногой. — Не думаю, что мне очень нравится говорить тебе, что у меня на душе, но я понимаю, что это необходимо. — Я…Я не могу пообещать, что не буду больше приносить проблемы. — с неловкой усмешкой произнес Марк, почесав рукой затылок. — Я понимаю, тебе семнадцать, у тебя жизнь только начинается, учитывая, что скорее всего долголетие родителей нам передалось, просто не умри. — усмехнулась девушка, а потом достаточно грустно и серьезно добавила. — Я не думаю, что смогу пережить если тебе будет плохо, больно или ты, не дай Бог, умрешь. Пообещай, что несмотря ни на что переживешь меня. — Обещаю. — спокойно сказал Марк, потому что иначе он не мог сказать.