***
В помещении было холодно и пусто — всего лишь стол и два стула, на одном из которых и сидел Влад, скучающе рассматривая черную стену напротив себя. Тут не было ничего, здесь ничего и не должно быть, это же допросная камера, здесь по всем законам кино должен быть только стол, к которому руки Влада прикованы наручниками, лампа — единственный источник света, и два стула. Мороку скучно, у него забрали телефон и он не может ни с кем связаться или просто что-нибудь посмотреть в интернете, он не знает, когда придет следователь и ему скучно. Благо дверь, что была за ним открылась и закрылась с характерным звуком немного развеяла его скуку, потому что этот звук предвещал хоть какой-то диалог, а строить из себя идиота и видеть злость на лицах тех, кто пытается его поймать — бесценно, потому Морок усмехается и садится на стуле поудобнее. — Итак, Морок. — начал следователь, кинув бумаги перед тем, кого они поймали впервые за десять лет. Этот ублюдок ответит за все свои грехи — Начнем с недавнего, о чем память у тебя, как у барыги, должна быть свежа. — Я не барыга, офицер, — качает головой брюнет и улыбается, продолжая с широкой улыбкой на лице и наклоняя голову. — Вообще это оскорбительно, предпочту, чтобы вы не называли меня так. — Предпочтения свои, знаешь куда себе засунь? — хриплым от злости голосом, сказал следователь, смотря на то, что этот человек даже не раскаивается и только смеётся над ним, и сел на свободный стул, перебирая бумаги по его делу. — Итак, убийство Ивана Рыжова — вашего бывшего сотрудника, что ушел из вашей сферы деятельности и попытался открыть свой собственный наркопритон, но был вскоре после этой попытки убит. Как ты это объяснишь? — Не повезло человечку, — спокойно ответил мужчина, пожав плечами и улыбнувшись, прищурился. О, Рыжов — мелкий предатель, который подумал, что можно просто попытаться отделиться от тех, кто показал ему дорогу на черный рынок и основаться самому. Нельзя переходить дорогу не тем людям, нельзя предавать и пытаться идти против их с Сашей бизнеса. — Дорожку своими маленькими ножками не тому перешел, по чем мне-то знать? У меня все чисто. — И правда, по бумагам ты чист, словно младенец, — перебирая бумаги, в которых ничего, кроме информации о том, что бизнес у Влада чистый и ни в чем странном он не замечен, как и люди, что на него работают, особенно его правая рука, сказал следователь, и это больше всего бесило его. Справедливость должна восторжествовать — наркопритон Абрикосова и Морока должен быть закрыт, но, черт возьми, на них не было ничего, кроме подозрительного убийства Рыжова, но и отпускать этого ублюдка следователь не хотел. Этот Морок — главный среди тех барыг, которых они ловили, именно он стоит во главе того, чтобы люди, у которых проблемы в жизни и зависимости шли покупать у него наркотики. Никто не знает, как Владиславу это удалось — еще десять лет назад он сам сидел за наркотики, а сейчас вот, чист как младенец и даже со справками, что не употребляет уже пять лет, с тех пор как вышел из тюрьмы. — Но мы все знаем, что это не так. — Докажите мне это, офицер — махнув рукой и с широкой улыбкой откинулись спиной к спинке стула, сложив руки на груди, сказал Влад. Он знал, как работает этот грязный мир, он знает, что его откупят, что его Саша найдет любой способ вытащить его и нагнуть абсолютно любую систему, пусть и будет потом отчитывать за халатность. Влад знает, что ему ничего больше не сделают и попытки этого погрязшего в справедливости человека лишь смешат его. Пора бы уже привыкнуть к реалиям этого мира, а этот человек живет какими-то иллюзиями. — И снимите уже эти грязные наручники, нет желания здесь находиться. Я князь и требую уважительного к себе отношения. — Князем ты на своей земле называться будешь, а тут ты — обвиняемый по 228 статье. Да ты у меня на пожизненное сядешь. — огрызнулся следователь, начиная раздражённо рассказывать этому «князю» о том, в чем конкретно он обвиняется, едва ли не зачитывая всю двести двадцать восьмую со всеми пунктами, потому что Влада можно было обвинить во всем и без проблем впаять пожизненное, только вот доказательств не было. Бизнес Влада был официально зарегистрирован, у него все было чисто и по бумагам и по производству — он никогда не скрывался, платил налоги и вообще вел себя как добропорядочный гражданин, как и его правая рука, который еще сильнее раздражал. Абрикосов Саша — талантливый юрист, который в свои двадцать пять успел связаться с этим несчастным князем и после этого как-то слишком резко открыл бизнес и как-то резко тоже сошел с преступной дорожки и стал добропорядочным гражданином. Саша не был барыгой, он не сидел в тюрьме за наркоту и вообще был примерным мальчиком с приводами в полицию за драки в школе и неуправляемое поведение, за что стоял на учете, пока не доказал обратное — что он нормальный и после этого от него ни слуха, ни духа не было, пока он не открыл бизнес. Влад слушал обвинения спокойно, даже не перебил — лениво качал ногой и спокойно смотрел прямо в глаза, отчего следователь, хоть и чувствовал себя неуютно, но все же больше раздраженно, ведь улыбка с этого нахального лица так и не сошла, что ещё сильнее раздражало. — Докажите мне это, офицер, покажи мне бумаги, в которых говорится, что я виновен. — легко махнул рукой брюнет, и его нахальная улыбка все ещё не сошла с его лица. — Да что ты заладил, черт? — ударив руками по столу, громко спросил мужчина, более злорадно добавляя, прежде чем сказать. — Докажем, не переживай. Пройдемся по формальностям — полное ФИО — Кирсанов Владислав Владимирович, верно? — Кто его знает, ты мне скажи. — издевательски протянул князь, расслабленно рассматривая пустой интерьер комнаты, стараясь не рассмеяться, потому что весело было до невозможности. Он не под наркотиками, он перестал употреблять эту дрянь еще лет семь назад, пока сидел понял, что это — поганая синтетика и потом такой отходняк, что сдохнуть хочется, некачественное ведь, да и дешевое настолько, что блевать потом тянет. — Не паясничай на допросе. — прошипел мужчина, заполняя документы и очень держась, чтобы не врезать по этому нахальному лицу, но тогда его минимум бы отчитали за превышение полномочий. Как бы сильно мужчина не ненавидел Морока — этого ублюдка, что сам продает наркотики бедным людям, а потом, он уверен, присылает к ним коллекторов и сам убивает за невозможность расплатиться с долгами, прикрываясь своим бизнесом, он не может ему врезать. Он не может врезать Саше, который, следователь уверен, скоро придет сюда, чтобы отмазать этого ублюдка, Саша — слишком послушная собачонка, чтобы этого не сделать. — Ну так ты не задавай тупых вопросов. — фыркнул Влад и улыбка сошла с его лица, наконец-то, кажется, этот человек, наконец, начинал нервничать, пусть это и не продлилось долго. — Офицер, мы привели еще одного. — дверь открылась достаточно неожиданно, а его напарник выглядел каким-то смущенным и немного напуганным. — Он сказал, что вам нужно поговорить, и… Был приказ начальства пустить его. На пороге стоял Саша и в отличие от Влада не улыбался, этот юноша вообще, кажется, всегда был серьезен и за это его можно было даже немного уважать. Он лишь кивнул и зашел в камеру, и сразу же за ним захлопнулась дверь, что того совершенно не смутило. Саша не был одет по деловому, скорее он словно просто выбрался прогуляться — на нем была белая рубашка, это да, но явно не для официоза, на этой рубашке был светлый свитер, джинсы, что были достаточно свободными и держались лишь на ремне Саши. На руках у того была татуировка, на запястьях множество браслетов, в ушах серьги и несколько проколов, на глазах нарисованные стрелки, а на лице — черная маска, словно у них до сих пор был коронавирус. Каштановые волосы у него были растрепаны, словно он едва ли с кровати встал, а карие глаза были слишком уж уставшими. В руках у него были документы, которые он кинул на стол под раздражение на лице следователя и перевел взгляд на Влада, когда тот обратился к нему. — Сашенька! Ты так долго, я начал за тобой скучать. — усмехнулся Влад под спокойный взгляд карих глаз, прекрасно зная, что как только они вдвоем выйдут отсюда и сядут в машину — Саша выскажет ему все, что о нем думает. И о том, как волновался за Влада, как в первый раз и о том, какой он безответственный, и о том, что Влад мог подставить под удар весь их бизнес, если бы спалился хоть на чем-то, и о том, что в таких случаях нужно обвинять кого-то одного, желательно самую низшую единицу системы, которая и не в курсе происходящего на вершине, а не подставляться под удар самому, и еще много о чем, только это будет потом, сейчас он просто наслаждается тем, как Саша выглядит, его голосом и то, как он решает его проблемы, хоть и прекрасно знает, что Мороку это не нужно. — Предлагаете мне отпустить его, словно ничего не было? — крутя в одной руке ручку, а в другой держа документы, опровергающе абсолютно любые даже мысли о том, что Влад может быть причастен к наркоторговле, злясь от этого и хмурясь, раздраженно спросил следователь. — У вас нет доказательств против него, лишь догадки, вы не имеете права вторые сутки его здесь держать. — совершенно спокойно кивнул Саша, поднимая на него совершенно незаинтересованный взгляд, пока Влад лишь скучающе рассматривал ногти, словно ему не за тридцать, а лет пятнадцать, и он не взрослый мужчина, а девочка-подросток, до которой мама пытается достучаться своими словами. — Не учи меня, сосунок. — раздраженно откинув принесенные Сашей документы на стол, подальше от себя, прокричал следователь, ударяя от несправедливости ситуации руками по столу. Неужели он и правда должен отпустить этого ублюдка, снова, за неимением доказательств? Да что же за проклятье такое? — Поверь мне, я докажу, что этот ублюдок виноват. — Мне плевать на ваши убеждения, есть закон. — все еще спокойно, вздыхая еще так устало, словно объясняет ребенку очевидное в сотый раз подряд за два часа, сказал шатен. — И по этому закону я имею полное право сейчас забрать Влада отсюда, маленький ты кусок справедливости. — к концу фразы голос шатена стал более язвительным и на губах видимо играла улыбка, потому как его глаза прямо-таки светились от удовольствия. — Ты пытаешься запугать меня? Думаешь я не знаю, что убийство Рыжова — на ваших руках? Вы — ублюдки, что хотят монополизировать чертовы наркотики, совсем страх потеряли? — потеряв всякое самообладание, закричал мужчина, прекрасно зная, что по уставу он не может так общаться с подозреваемыми, да и этих людей он этим не вразумит — Влад скучающе посмотрел на Сашу, совершенно игнорируя крик следователя и кажется, шепотом начал ныть ему о чем-то, потому что шатен раздраженно закатил глаза, вздохнул под ухмылку Влада и вновь открыл пустые карие глаза, которые свидетельствовали лишь взглядом о том, насколько шатен устал. — Да когда ты успокоишься, чего ты хочешь? У каждого есть цена — власть, деньги, девочки… — шатен усмехнулся и глаза его лукаво блеснули. — Или мальчики? Чего хочешь ты? — Чтобы ваши задницы до конца дней гнили в тюрьме. — с раздраженной ухмылкой сказал следователь, на что Саша лишь покачал головой, то ли говоря, что этого не будет, то ли вновь показывая усталость. — Ванька твой встанька, — усмехнулся Абрикосов, пожимая плечами и в упор глядя своими темными глазами на следователя так, что у того по спине мурашки побежали. — Сдох по своей тупости — развернул бизнес там, где таким Ванькам-встанькам разворачивать его не надо. — шатен склонил голову и продолжил говорить так, словно ему забавно рассказывать об этом. Больной ублюдок. — Земля чужая — разрешения не спросил, долюху не засылал, ну и теперь лежит такой грустный, холодный и мертвый. — Саша прыснул со смеху, пусть его смех можно было различить лишь по звуку и по тому, как светились его глаза. — Ты ублюдок, ты понимаешь, что это чистосердечное? — злорадно усмехнулся следователь, но заметил странный взгляд, который на него бросил Влад и то, как Саша расслабленно сложил руки на груди. — Пф, я тебя умоляю, насмешил. Я не сказал, что это сделали это мы. Мы чисты. — Саша кивнул на наручники Влада, потому что руки он поднял мгновенно, словно они продумывали это. — А теперь отпусти его, дядь, да мы и пойдем с миром, — раздраженно, но понимая, что у него и правда нет доказательств, кроме собственных догадок, которые к суду не пришьешь, он все же достал ключи от наручников и открыл их, чтобы Влад тут же освободил руки и начал потирать запястья, которые, несомненно болели и затекли, пусть и провел он здесь не так много времени. — Смотри, будешь отказывать от денег — не на что жить останется, — хлопнув Влада по плечу и толкнув к выходу, тот и не сопротивлялся, что странно, даже стало немного интересно, что это за отношения такие, когда подчиненный начальника отчитывает. — Бывай, дядь! — и махнув рукой, они оба ушли из допросной, когда следователь раздосадовано вновь ударил рукой по столу. Все без толку. — Я ненавижу тебя, как ты меня достал. — стягивая немного маску с лица, чтобы Влад видел его раздражение, сказал Саша, пока старший забирал свой телефон и вещи. — Сколько тебе нужно, чтобы полюбить меня опять? — спокойно, с расслабленной улыбкой на лице спросил Влад, наклоняя голову к Саше, чтобы только он слышал, на что тот вновь отреагировал очень эмоционально. — Иди знаешь куда? — слегка смущенно, хоть и привыкнув к таким выпадам, поднял голос Саша, отчего на них обернулось несколько людей, заставив Влада рассмеяться, а Сашу буквально выбежать из полицейского участка и скрыться в машине, что стояла неподалеку.***
Наркотики — зло и Влад всегда это знал, только вот все равно проебался и оказался в тюрьме, благо дали не так много. Чёрт возьми он был бедным студентом третьекурсником, который просто хотел влиться в коллектив, вот и стал баловаться дурью и сам не заметил, как подсел. Гребаная синтетика, она настолько вызывает привыкание, что хочется на стенку лезть от того, что в организме ее не хватает. Владу было плохо без дозы, он так хотел ещё раз ощутить этот кайф, что в моменты просветления становилось страшно. Он больше ничего не помнил — дурь разъедала его воспоминания и было страшно просыпаться где-то в непонятных местах и не помнить кто ты, где ты, как сюда попал и что произошло. Но Влад уже не мог слезть. Он кололся, принимал таблетки, занюхивался и все ему было мало, без дозы его выворачивало и ему было плохо настолько, что он уже не мог ночевать дома. Мама беспокоилась о нем, как бы не называла конченным наркоманом, а Влад не мог заставлять сердце старой женщины разбиваться каждый раз, когда он обдолбан. Тело ломило и болело, он выл от боли как подзаборная псина и чувствовал себя просто последним человеком на этом свете. Наркотики не так хороши как о них говорят — это сущее зло, с которого ты уже не слезешь, однажды попробовав. Это не так весело, как показывают в сериалах и фильмах, конечно, экстаз от них есть, но большую часть времени занимает боль, галлюцинации, отходняк, тошнота, ломка и все остальное, поэтому, ради нескольких минут удовольствия не стоит губить свое здоровье. Мороку тоже было очень сложно слезть с этой дряни и получилось лишь тогда, когда он попал в тюрьму. Туда он попал по собственной тупости — связался со своим барыгой, чтобы узнать не может ли он тоже раскидывать закладки и получать за это хоть немного денег. Его барыга, как потом стало понятно, оказался не самым чистым человеком, ибо без зазрения совести позволил это Владу, но когда об этом узнал тот, чьи наркотики они распространяли и кого подставили, ибо Влад умудрился спалиться в первую же неделю и попасть в полицию, Морок честно думал, что его убьют — в тюрьме или люди того человека, уже неважно и страх этот разъедал саму его душу. Он даже в изоляторе сидел как на иголках — дёргался, ловил белку, кричал, что его убьют и был достаточно буйным, за что его нередко приводили в чувства ударами. Владу было безбожно плохо, просто невыносимо — он готов был расплакаться и молить о том, чтобы его защитили, потому что его накачанный наркотиками мозг думал, что все вокруг подосланы тем человеком и хотят его убить. Ему было страшно и он вел себя как истеричный идиот, за что постоянно получал. А потом его резко отпустило, когда он узнал, что тот человек умер, а всех барыг, принадлежавших ему, посадили в тюрьмы в разных городах и как-то так сложилось, что никто из них не попал в одну тюрьму с Владом, что одновременно успокаивало и пугало до чёртиков. Время ломки, кажется, было самым отвратительным, и на удивление в такие моменты озарения о том, что «я больше никогда в жизни не буду употреблять дурь» не приходило. Несмотря на всю боль, на всю непонятную агрессию, на периодический резкий подъем или спад температуры, на невозможный озноб, когда было настолько плохо, что и пошевелиться было больно, несмотря на тахикардию и бессонницу, организм все равно желал дозу — потому что с дозой все эти чувства отошли бы на второй план, а на первый вышла бы эйфория. Бросил он не резко, невозможно резко бросить курить и закидываться наркотой, иначе последствия будут еще хуже, чем от ломки, но и в реабилитационном центре он никогда не лежал, потому что в тюрьме такого не было. Он бросил почти сам — конечно, из тюрьмы можно было заказать наркотики и тебе бы привез их доверенный человек, прикинувшись твоим родственником. Было не сложно найти доверенное лицо, благо, последний человек, которого Влад помнил и который вроде как тоже был связан с наркотиками все еще был ему должен — Саша, просто идеальная подсадная утка и Влад не пожалел бы им воспользоваться. Абрикосов, как и обычно, был немногословен и предан — поднял трубку едва ли не с первого гудка, и когда ему завуалированно, потому что над душой Морока стояли несколько надзирателей, объяснили, чего от него хотят, Саша сказал, что понял и скоро навестит. Абрикосов, черт его знает где, но доставал наркотики и умудрялся проносить их Владу, Морок не интересовался, откуда у двадцатилетнего пацана есть доступ к наркотикам и сказал, что Саша может постепенно уменьшать дозировку, ибо Влад хочет бросить эту дрянь. Саша лишь удивленно моргнул, словно не понял, что именно сказал брюнет, но вскоре наркотики, которые он проносил, уменьшались в дозировке и через три года упорной борьбы с собой, со всей болью, со всеми ломками, с постоянной тошнотой, бессонницей, депрессией и придумываем грандиозного плана того, чем он будет заниматься, как только выйдет, Владу удалось слезть с этой дряни. Из тюрьмы он вышел совершенно чистым и с горящими глазами, а встречал его Саша, что преданно ждал его возвращения.***
Влад не очень понимал, какого хрена они забыли на похоронах Рыжова, но Саша все мозги ему выебал насчет того, что они обязаны там быть, и поэтому он купил себе новый костюм и черную рубашку, а еще шубу, на деньги Влада, между прочим. Паршивец мелкий, пусть Морок и не мог отрицать, что ему безумно шло. Они пять раз до выхода из дома поругались, потому что Влад не хотел туда идти, а Саша говорил, что будет странно и подозрительно, если они не придут и не выскажут свое сожаление. А еще Рыжов был ему должен, не такую большую сумму, но для Абрикосова, который деньги любит просто до одурения, даже копейка была важна. Именно поэтому они сейчас стояли перед церковью чертовой поздней осенью, Влад мерз, а Саша, в шубе, скорее всего уже словил тепловой удар, но Влад был бы только рад — тогда он бы не слышал очередного нытья Саши, чтобы Влад вел себя прилично на похоронах. Морок закатывал глаза и говорил, что он ведет себя нормально, на что Саша усмехался и напоминал ему о том, как он словил белочку на похоронах и пытался достать труп из гроба, плача и крича о том, что он жив. Абрикосов тогда сделал вид, что не знает этого сумасшедшего, а когда Влад протрезвел, Саша ему такую лекцию прочитал, что тот аж полгода не пил. — Я жрать хочу. — наклоняясь к Саше, чтобы тот услышал, сказал Влад, но тут же получил недовольство младшего и удар в плечо и его это лишь сильнее насмешило. Саша так серьезно к этому относился, что Влад хохотал над ним, пока шатен, явно мстя за это, купил себе шубу с его карточки, а потом сказал, что перепутал карты. Гаденыш мелкий, знает, что ему за это ничего не будет. — Тебе лишь бы пожрать. — пихая парня в плечо, прошипел шатен, на что Влад постарался скрыть улыбку, которая расползлась на его лице от вида недовольного юноши, но у него не получилось. — Мы на похороны пришли. — к ним подошел кто-то, уточняя, кто они покойному, на что Влад лишь посмотрел на Сашу «мол, ну объясняй, кто мы этому предателю», а Саша лишь на секунду завис, чтобы потом включить режим актера. — Здравствуйте, — тут же состроил гримасу боли и страдания на лице Саша, во что видимо даже этот человек, похожий на священника, может помощник, черт его знает, поверил ему, что было странно. — Мы друзья покойного. — он платком, который, словно фокусник, достал из рукава, удивив даже Влада, как бы промокнул глаза от слез, пока Влад на это фыркнул и попытался не расхохотаться в церкви. — Мы пришли вернуть долг… Ой, то есть, проводить в последний путь. — Даже сейчас думаешь про деньги, мелочная сучка. — не раздраженно, более издевательским и снисходительным голосом, кладя руку Саше на поясницу и притягивая к себе, чтобы дать какому-то человеку пройти, протянул Влад, ухмыляясь и лениво наблюдая за тем, как священник объявляет о начале церемонии. — Заткнись. — вновь прошипел Саша, у которого настроение с самого утра было так себе, также лениво наблюдая за тем, что там происходит. Церемония шла слишком долго, а в церкви было слишком жарко, отчего Саша начал потеть и обмахивать себя собственной шубой. Прошло всего-то минут двадцать, Влад в своем черном пальто, возможно, даже слегка мерз, пусть и мерзли у него лишь руки, которые он отморозил на холодном воздухе. Священник что-то там монотонно бубнил себе под нос, в помещении невозможно воняло всевозможными духами разных особ, ладаном, свечами и всем тем, чем обычно пахнет в церквях, Влад не разбирался, ему было плевать, он в церкви всего-то в третий раз, так что ему вообще плевать чем и как тут пахнет. — Пиздец жарко. — на выдохе сказал Саша, обмахивая себя шубой, держа ее в одной руке, а другой рукой опираясь на Влада, чтобы расслабить ноги, тот был не против, но не мог не предложить самый логичный вариант. — Ну так ты шубу сними. — наклоняясь и шепча это едва не в самое ухо шатена, сказал Влад, на что получил раздраженный вздох и взгляд «ты ничего не понимаешь». — Да сейчас, блять. — пихнув Влада в руку, сказал Саша, прижимая шубу теперь к себе, явно красуясь и улыбаясь так радостно, что Влад со смеху прыснул. — Все должны видеть какую я шубу себе купил. — Ага, на мои деньги. — усмехнувшись, напомнил Влад, тут же получив еще один пинок в руку, желая рассмеяться еще громче. — Заткнись. — в очередной раз прошипел Саша, вставая ближе и вновь возвращая взгляд к происходящему. — Напомни чего мы сюда пришли? — со вздохом в который раз спросил брюнет, едва не кладя голову Саше на макушку. Тот был ниже Влада и это вполне можно было бы устроить, если бы не боязнь опять получить под ребра. — Ты — пожрать, я — долг вернуть. — спокойно пожал плечами шатен, как будто это самая очевидная вещь на свете, а потом, снизив тон голоса, пояснил, как будто Владу было дело, кто там у Саши в должниках ходит. — Он пятьдесят тысяч занимал два месяца назад — подох, а долг не вернул. — Надо хоть поплакать для приличия. — не обращая внимания на то, что ему рассказывает шатен, сказал Влад, зная и желая, чтобы Саша опять включил актера. Это всегда было забавно, хоть что-то веселое. — А, точно. — Саша не очень громко, но достаточно, чтобы не подумали лишнего, начал выдавливать из себя всхлипы, которые едва не тонули в смехе Влада. Это выглядело слишком смешно и даже под угрозой того, что его статус может упасть в глазах семьи Рыжова, Влад не мог перестать улыбаться. Спустя минуту Саша отвернулся и занюхался какой-то пахучей жидкостью, от которой у него на глазах появились так нужные ситуации слезы. — Мой лучший друг! Я теряю сознание. — он театрально закатил глаза, приложил руку ко лбу и упал, видимо, думая, что его кто-то поймает, потому что он громко прошипел от столкновения с полом и гневно посмотрел на Влада, который аж двумя руками рот закрыл, чтобы не расхохотаться. Саша быстро и смущённо встал и его гнев мгновенно обрушился на Морока. — Ты меня не поймал, придурок! — громче, чем нужно было в церкви, ударяя парня по руке, вызывая у того смех и недоумение, крикнул Саша, складывая в недовольстве руки на груди. Он был смущён и зол, его лицо пылало, а эта скотина имела наглость смеяться над ним. — Зачем ты упал вообще? — между смехом, спросил Влад, смотря на злого шатена, который, если бы они были не в церкви, прибил бы его. — Отшибленный что ли? — Для эффекта, дебил. — проворчал шатен, смотря на мертвенно бледного Рыжова, а потом неожиданно даже для себя сказал. — Может он притворяется? — Влад вновь получил удар по руке и прошел от боли. — Ущипни его. — Не буду я его щипать. — тут же скривился от омерзения брюнет, сложив руки на груди. — Ущипни я тебе сказал. — настоял на своем шатен, поворачиваясь к Владу лицом, но тот лишь закатил глаза и прошипел на него. — Чтобы ты мне дома мозги выебал, что я его трогаю? — вздернул вопросительно бровь брюнет, на что Саша цокнул языком как бы говоря, что Влад как бы прав, но шатен этого не признает. — Нехуй трогать чужих мужиков. — тут же процедил шатен, зло смотря на Влада и чувствуя прилив ненависти просто от мысли, что Морок мог прикасаться к кому-то другому. — Пришибленный блять. — тихо ругается Влад и на какое-то время они оба замолкают, пока Саша медленно оглядывается, чтобы оценить обстановку и вновь наклоняется к Владу, чтобы сказать свое важное замечание по поводу происходящего. — Сколько родственников приехало, и все за наследством, а унаследуют — долги. — Саша усмехнулся и на них обратил внимание какой-то родственник Рыжова, смотря на них с таким презрением, что любому стало бы стыдно, которому он тут же не без улыбки сказал. — Извините. — через несколько минут, которые они провели в тишине, пока речь священника не закончилась и он не дал родственникам начать подходить к гробу, Саша обратил внимание на то, что за долг можно спросить у священника. Тем не менее он все же сказал. — Так что нам пятьдесят кусков вернет кто-нибудь, нет? — заметив, что недалеко от них проходил священник, который на пару минут хотел отлучиться по свои делам, Саша с широкой улыбкой на лице сказал. — О, уважаемый священник! — Вот идиот. — с улыбкой закатил глаза Влад, потому что все это было слишком смешно и смотреть на всю происходящую глупость без улыбки было невозможно.