Почему именно ты?

***

Саша не понимал, почему именно его оставили в живых — причем все монстры обходили его с такой хирургической точностью, что хотелось разрыдаться. Ну почему именно он, кто и пошел на это все, зная, что плата за попытку свергнуть князя — смерть, кто желал этой смерти от рук того, кто может это сделать, не мог умереть вместе со всеми. Это и есть его персональное наказание? Абрикосов лишь оглядывался назад — на трупы девочек, которые не заслуживали смерти, которые ее не жаждали, маленькие, светлые человечки и то погибли, а он… Почему князь оставил его в живых? Саша мог лишь надеяться, что его убьют более изощренным способом. Конечно, он заслуживал большего наказания, чем простенькая смерть от темных монстров, учитывая, что, в свое время, он предал Морока. Саша не хотел об этом вспоминать, но ему не было страшно — он хотел, чтобы Морок разозлился, он хотел вывести его на эмоции так, чтобы князь захотел его убить, он делал это уже всю его карьеру, постоянно мешая его планам — порой незначительно, но его никогда не преследовали, а Морок выходил из проблем всегда сухим, словно они его даже не волновали. Он не боялся смерти — он ее жаждал, он хотел избавиться от всего — от всех воспоминаний, от боли и ответственности, которая давно, многие годы, мертвым грузом лежала на его плечах, но не мог — сам себя он убить не мог и это было самым ужасным проклятием, как бы многие не называли это даром. Многие назвали бы даром, насколько сильно магия защищает своего хозяина, но для Саши это было лишь проклятьем — он хотел умереть, он множество раз пытался нанести себе хоть какой-то вред, он пил яды, он пытался утопиться, повеситься, он прыгал с высоченных мостов, но никогда не умирал — магия, словно издеваясь над ним, заставляла его жить дальше, залечивала все раны физические, не позволяла истечь кровью или лишиться воздуха на слишком долгое время. Саша устал от этого — он уже не помнил, когда в последний раз спал, когда в последний раз ел — надеялся сдохнуть от усталости или голода, выглядел он просто ужасно — разбитый, тощий, ребра едва не разрывали его грудную клетку, а мешки под глазами были очень темными, словно бы он специально нарисовал их черными тенями. Именно поэтому он согласился на предложение девочек свергнуть князя — у него самого духу бы никогда не хватило пойти на подобную тупость, хотя, может быть, если бы его душу терзали воспоминания о прошлом еще несколько долгих, тяжелых лет, может быть он бы и решился на это сам. Абрикосов все еще помнил, сколько людей ему пришлось убить, когда он работал на Влада — на поистине жестокого и безжалостного человека, по крайней мере в первые годы своего правления. Саша не хотел вспоминать все эти перекошенные в страхе, агонии, ненависти, боли и всем прочем лица — их было слишком много за его молодую жизнь и ему было попросту страшно о них всех вспоминать. Пока он работал на Морока он не мог спать из-за кошмаров, помогало лишь сильное снотворное, действие которого быстро сходило на нет, он не мог есть — его всегда тянуло опустошить желудок черт знает почему, и ему просто было страшно. Его ненавидели все, он не мог жить в этом давлении, страхе и одиночестве. Он пытался противостоять жестокому князю — пытался объяснить, что это все — ненормально, отвратительно, ужасно, он не хочет больше никогда в этом участвовать, но Влад его словно не слышал. Они сильно ссорились до тех пор, пока Саша — импульсивный юнец, просто не ушел, сказав на последок Мороку пару ласковых. Все остальные годы он прожил в страхе и воспоминаниях, не в силах выбраться из этого самостоятельно. Он боялся, что Влад будет преследовать его, зная, что бывает с теми, кто хамит или неуважительно относится к князю, но ничего не было. Морок оставил его с этой ненавистью к себе, с этими воспоминаниями, один на один и это худшее, что он мог сделать — Саша быстро понял, что одиночество сжирает тебя быстрее всего. — Почему ты меня не убил? — Саша не кричит это, он спрашивает таким убитым, тихим голосом, что, если бы у Морока была бы душа, ему даже стало бы жаль старого друга. Влад подходит к нему спокойно, поначалу даже намереваясь обнять того, кого давно не видел и по кому ужасно скучал, чтобы не наговорил в прошлом. Абрикосов совершенно потерян и убит — он оглядывается на окровавленные, изувеченные и изуродованные трупы тех, кто минутами раньше стоял возле него, на что Морок может лишь вздохнуть, Саша скорее всего догадывался, почему Морок пощадил именно его, но либо боялся это озвучить, либо не понимал, за что это наказание именно ему. Хотя… Саша умный мальчик, все он понимает. — Ты не боишься смерти, ты ее жаждешь. — Морок говорит также тихо, наблюдая за тем, как Саша зажмуривается и отворачивается, когда слышит, что монстр недалеко от них начинает пожирать труп какого-то стражника. Влад не может не признать, что это мерзко, но за столько лет он просто привык, а вот Саша со своей мирной жизнью затворника скорее всего отвык от всего этого. — Твое наказание должно быть более жестоким. — Влад знал, что именно этого Саша как в равной мере боится, так и жаждет, он думает, что ежели его накажут, то боль из сердца за все грехи, за все загубленные жизни, уйдет от него. Если бы Морок мог, он бы посмеялся над его глупостью, но еще доля уважения и солидарности к этому человеку у него осталась — Саша слишком много раз помогал ему раньше. — Станешь пытать? — спрашивает Саша, все еще зажмуриваясь и закрывая руками уши, когда существо перебирается к другому трупу, который лежал совсем рядом и звуки пожираемой плоти становятся просто невыносимыми. — Да. — кивает Влад под чужой судорожный, но смиренный вздох, в любом случае Саша — умный мальчик, на другое и не рассчитывал. — Но не твое тело, — Влад аккуратно приподнимает Сашину голову пальцами за подбородок, заставляя того посмотреть на него. Стеклянные карие глаза ничего не выражают, ни страха, ни животного ужаса, ни интереса, ничего — Саша ждал этого, непонятно готов он к этим мукам или нет, но они оба знают, что никому нет до этого дела. Голубые глаза напротив опасливо, но тем не менее привычно блестят, как блестят перед тем, как отдать приказ снести голову предателю. — А твою душу.