Салатница

      Откровенно говоря, Мика всегда знал, что затеи Диси надо пресекать на корню, особенно, когда Дэвид так вальяжно галопировал к нему, кажется, из другого конца паддока с широкой ухмылкой на губах, коварным блеском в глазах и чем-то похожим на импровизированную мухобойку в руке. Мика закатил глаза, даже не скрываясь, отчасти зная, что Дэвид всё равно прочитал всё по его лицу, а отчасти намеренно демонстрируя Диси своё далеко не лестное мнение по поводу очередной — несомненно, невероятно дерьмовой — идеи Дэвида. — Мика, — Дэвид приземлился рядом с сидящим Микой, ухмыляясь во все зубы, и вытянулся в полный рост, делая вид, что пришёл сюда исключительно для того, чтобы отдохнуть от постоянной суеты гран-при. — Как твои дела? — Диси, чего ты хочешь? — Мика лениво прикрыл глаза, надеясь, что, если он достаточно талантливо сыграет роль «тебе здесь не рады, уходи», Диси забудет свою затею. Мика, может быть, и рад был, на самом деле, посидеть в спокойное время, пока их не разыскивали, сбиваясь с ног, все механики, но в добрые намерения Дэвида Мика не верил от слова «совсем».       Дэвид долго смотрел, раздумывая, а затем протянул молча бумажный свёрток Мике, умудрившись улыбнуться при этом ещё хитрее, чем до этого, и Мика был готов искренне аплодировать Дэвиду за это. Он был уверен, что если скривить лицо ещё сильнее, оно треснет. — Ты принёс мне почитать жёлтую прессу или в твой гараж залетела оса, и ты хочешь, чтобы я её убил? — Мика чуть вскинул брови, расправляя переданный явно дешёвый журнал, только краем глаза улавливая рядом движение Дэвида, потянувшегося перелистнуть прессу на нужную страницу. — Что это? — А ты смотри внимательно, — Дэвид довольно хмыкнул и поднялся, не намереваясь дольше задерживаться здесь. — А журнал? — Мика нахмурился, опуская взгляд с Диси на открытую страницу спортивного журнала, не пропустив, тем не менее, отмашку Дэвида и его довольное напевание «оставь себе».       Мика без интереса просматривал плохо отпечатанные листы, пока его взгляд не зацепился за размещённые на половину разворота весьма некачественные фотографии, в которых, тем не менее, явно угадывалось содержание. Мика хотел подняться и убить Дэвида за его намёки, но FIA явно не оценил бы убийство среди пилотов, даже если Диси абсолютно бесстыдным образом подсунул ему фотографии полуобнажённого Михаэля Шумахера, болтающегося на нескольких верёвках у отвесной скалы.       Пусть проклянёт Господь Дэвида Култхарда и его блядские намёки.

***

      Мика забрал журнал с собой — исключительно для того, чтобы не мусорить на трассе, убеждал себя он, но нужная страница с фотографиями на дешёвой бумаге вновь нашлась, едва за Микой закрылась дверь его номера. Мика рассмотрел снимок пристально — ему интересно, с чего вдруг подобные явно личные снимки просочились в жёлтую прессу, не гнушающуюся работой с самыми отвратительными папарацци в мире спорта. Михаэль не смотрел в камеру, полностью сосредоточенный на процессе восхождения на гору, он полуобнажён, хотя Мика вообще не назвал бы одеждой узкие короткие шорты, кроссовки и эти чёртовы чёрные плотные повязки страховки вокруг его бёдер, ягодиц и пояса. Его мышцы напряжены под загорелой упругой кожей, одна нога вытянута в сторону для лучшего упора, и Мика невольно проследил взглядом от ступни до самого края шорт, отмечая больше подсознательно влажную от пота, блестящую на солнце кожу, натянутые сухожилия и напряжённые в усилии мышцы. Мика старался не смотреть на его грудь и живот, едва видные на фотографии, вместо этого отмечая сильные руки с рельефно проглядывающей светлой веной, оценивая общее положение… И категорически запрещая себе смотреть на задницу, мать его, Михаэля Шумахера, подвешенную в тугих ремнях в бог знает скольки метрах над землёй.       Мика задумчиво покрутил в пальцах телефон, вспоминая, что когда-то (после одной пьяной ночи, о которой Диси, да и всем остальным, знать не обязательно) сохранял в записной книжке номер Михаэля с обещанием позвонить, если вдруг… захочется, и принять вызов в ответ. Он подумал о том, как Михаэль ценил свою личную жизнь и право на её неприкосновенность, о том, как сам Мика чувствовал себя, преследуемый назойливыми папарацци, о том, что, вероятно, хотел бы знать, какой именно жёлтый журнал ему стоит затаскать по судам хотя бы ради острастки…       Но они не говорили. Они Михаэль Шумахер и Мика Хаккинен, они не говорили за пределами трассы, не звонили друг другу, чтобы помочь, не искали друг у друга поддержки. Они хорошо понимали друг друга на трассе и в паддоке, не стесняясь своего чувства конкуренции, гордясь своим соперничеством и возможностью учиться у лучших. Они могли объяснять друг другу хитрости тактик и манёвров, дурачиться на пресс-конференциях, как малые дети, и хохотать над этим, игнорируя журналистов. Они могли практически всё, потому что они Михаэль Шумахер и Мика Хаккинен. Но звонить друг другу просто для того, чтобы…? Что? Мика даже не знал, чего конкретно он хотел добиться этим.       У него не было ответа на этот вопрос, но он всё равно нажал на «вызов», бессмысленно глядя на забытый на коленях журнал, раскрытый на странице со злополучной фотографией, обводя взглядом фигуру, пока в трубке телефона тянутся долгие гудки, в который раз убеждая себя игнорировать упругую задницу Михаэля, которую так хотелось сжать в руках. Хотя это утверждение для Мики спорно, потому что напряжённая мощная шея на второй фотографии и крепкие икры привлекали его внимание и пробуждали совершенно ненужные желания не меньше. — Мика? — голос Михаэля невольно заставил вздрогнуть Мику, потерявшегося в собственных мыслях. — Кхм, да, — Мика прокашлялся, беспокойно обводя взглядом комнату, и пауза уже затянулось почти до неприличия, пока Мика снова не увидел чёртовы фотографии, окончательно приняв решение. — Нужно поговорить. Это личное. Есть немного свободного времени?       Михаэль долго молчал, и Мика уже начал жалеть, что вообще решил позвонить, но Михаль вдруг ответил гораздо мягче, чем он вообще мог ожидать. — Да, хорошо, конечно… В каком ты номере? Я сейчас подойду.

***

      Михаэль пришёл уже через несколько минут, широко улыбнулся ему на пороге, пока Мика пропускал его внутрь, жестом предлагая выпить, прежде чем перейти к разговору. Михаэль покачал головой, вальяжно развалился в одном из кресел и молча вскинул бровь, ожидая, ради чего же Мика вдруг решил пригласить его к себе, когда они оба трезвые. Мику, честно говоря, нервировало это напряжение и безмолвный диалог между ними, поэтому он решил, не ходя вокруг слона в комнате, бросить на колени Михаэлю журнал, сразу открытый на нужной странице, и опуститься в соседнее кресло. — Подумал, ты захочешь узнать, что твои фотографии попали в прессу, — Михаэль нахмурился, глядя в журнал, явно подбирая слова, чтобы хотя бы приблизительно верно выразить свою реакцию. — Откуда… — хрипло начал он и тут же прокашлялся, неловко глядя в сторону и, Мику даже казалось, немного покраснев. — Откуда у тебя вообще это? — Неважно, — Мика сам быстро отвёл взгляд, решив не позволять затее Дэвида уйти дальше него. Пусть катится в задницу со своими намёками, насколько правдивыми бы они ни были. — Моё дело рассказать, а дальше решай сам. — Хорошо, эм, спасибо, я думаю, — Михаэль всё ещё казался растерянным, и Мика не хотел торопить его, представляя, что сейчас, должно быть, чувствовал Михаэль. — Ещё вопрос. — Что угодно, — Мика спокойно пожал плечами, повернувшись к Михаэлю, и приподнял брови, поощряя продолжить. — Понравилось? — Михаэль хитро ухмыльнулся, блеснув яркими глазами, будто Мика — одна из тех журналисток, думавших, что задали Михаэлю каверзный вопрос, а на самом деле выпустивших джина из бутылки. — Что? — Мика опешил, тупо глядя на абсолютно довольного собой Михэля, жутко напоминающего всем своим видом Мефистофеля, по ошибке принимающего Мику за Фауста. — Фотографии. Понравились? — Михаэль умудрился как-то сдвинуть брови и чуть сильнее изогнуть губы так, что Мика даже усомнился в способностях Диси делать эти дьявольские лица — Михаэлю он в этом явно проигрывал. Хотя не то, чтобы для него это было непривычно, но Мика этого не говорил. — Да. Особенно задница хороша, — Михаэль, кажется, даже рот захлопнул от неожиданности, хотя и не открывал её вообще, удивившись тому, что Мика тоже мог вести эту игру, и Мика не смог сдержать про себя коварной усмешки. Все почему-то имели странную привычку сбрасывать его со счетов раньше времени. — И мне нравятся ремни безопасности. Бондаж напоминают. — О, — Михаэль как-то комично округлил рот, что с его богатой выразительной мимикой в принципе было не удивительно, но, что больше встревожило Мику, выглядело даже… мило? Симпатично? Соблазнительно? Он предпочёл бы не думать об этом ради собственного морального спокойствия. — А ты в них разбираешься? — Мика хмыкнул, честно говоря, он был бы разочарован, если бы Михаэль сдался так быстро. — А ты хочешь узнать об этом подробнее? — Мика наклонился ближе, уставившись прямо в глаза Михаэлю, ответившему тем же. Может, ему только показалось, но в медленных движениях Михаэля он вдруг увидел что-то нарочито искушающее. — А ты мог бы рассказать? — этот бесконечный обмен вопросами утомил Мику, так что он улыбнулся шире, чуть склонив голову к плечу. — Может быть, я мог бы даже показать. — В таком случае, я хотел бы посмотреть.