Салатница

      Последнее, что помнит Макс, — он в Монако. Это не точно, возможно, он в Париже или Вене, Максу всё равно; в его крови, кружа голову, алкоголь пополам со сладким дурманом выкуренной марихуаны, он где-то за пределами собственного сознания, вне его маленького хрупкого человеческого тела, и эта магия сводит с ума. Макс танцует, утопая в громкой музыке, вокруг него плотная толпа людей, таких же возбуждённых, взбудораженных, разгорячённых; кто-то трётся о него сзади, кладёт широкие ладони на его бока, управляя движениями. Максу всё равно. Максу наплевать.       Он подаётся назад, ближе к чужому крепкому влажному телу, танцует так свободно и беззаботно, будто завтра не наступит, не думая даже о том, что откровенно трётся задницей о бёдра его незваного партнёра; музыка в его теле проникает насквозь, резонирует, кажется, где-то в самих его костях тяжёлыми низкими битами, вызывая дрожь по коже. А, может, он дрожит от горячего надсадного дыхания, пахнущего такой же сладостью и лёгкой алкогольной горечью, обжигающего его шею и щеку, когда мужчина прижимается к нему вплотную, кожа к коже, утыкаясь носом куда-то то в висок, то в волосы.       Музыка меняется, ритмы битов переходят один в другой, и Макс разворачивается в обнимающих его руках, не стремясь вырваться. Ему безразлично, кто так настойчиво хочет его тела, не стесняясь даже своего стояка, упирающегося в бедро Макса, всё, чего он хочет — танцевать и расслабляться, забыв о мире снаружи, отдаваться музыке, эйфории и пьянству, забыв обо всём, что и кто ждёт его в его безрадостной жизни, забыв даже о том, кто он такой и как его зовут. Хотя, кажется, с этим Макс уже успешно справляется.       Мужчина перемещает свои руки на его задницу, сжимая пальцами маленькие упругие ягодицы до синяков, управляя их движениями, пока Макс кладёт руки на его широкие плечи, периодически дёргая крупные густые кудри, маняще мельтешащие где-то у лица Макса, когда незнакомый мужчина пристраивает голову на плече Макса, чтобы стать ещё ближе во время их и без того излишне интимного танца. — Не хочешь познакомиться поближе? — Макс запрокидывает голову, намекая, чего хочет в данный момент, и мужчина, на удивление, не подводит его, быстро целуя своими полными мягкими губами всю влажную кожу, куда только может дотянуться в таком положении, не отстраняясь слишком далеко. — Мы могли бы делать это в более… приватной обстановке. — Сможешь сделать так, чтобы я своё имя забыл? — мужчина хмыкает с совершенно очаровательной наглостью и самоуверенностью, кривя красивые губы в широкой ухмылке, и быстро тащит Макса куда-то внутрь клуба.       Макс мало следит за происходящим, его тело всё ещё охвачено громкой музыкой и постоянным настойчивым желанием двигаться без остановки, а в голове странная похоть в коктейле с сильным опьянением и чем-то совсем невнятным, что Макс не может объяснить даже сам себе. Мужчина со спины выглядит смутно знакомым, будто Макс уже видел его с такого ракурса несколько раз, и он только надеется, что ему кажется. Он толкает Макса в какую-то комнату, он предполагает, что это одна из VIP-лож, за которые приходится отвалить больше, чем Макс зарабатывает за месяц, и тут же прижимает Макса к стене, бесцеремонно целуя, будто Макс уже принадлежит ему. — Скажешь своё имя, детка? — мужчина целует его несколько раз, и Макс вдруг понимает, что несколько раз видел эту сияющую белозубую улыбку в своём крохотном домашнем телевизоре, с помехами в эфире и блёклыми цветами, после каждой трансляции с рукой на своём твёрдом члене представляя, что поздравлять с наградой его придёт не очередная девка, никогда не задерживающиеся рядом с ним, а Макс. — Подожди. Ты Дэн Риккьярдо? — Макс высоко скуляще стонет, когда Дэн грубо целует его в шею, а потом кусает где-то совсем рядом с яростно бьющейся веной. — Это что-то меняет? — Дэн явно напрягается, видимо, ожидая, что сейчас его быстрый секс на одну ночь превратится в сплошной геморрой. — Ничего, — Макс фыркает, с трудом оттолкнувшись от стены, когда его придавливает сильное тело Дэна, и тут же падает на колени, вцепляясь пальцами в крепкие бёдра Дэна. — Теперь буду дрочить по памяти, а не на тебя по телеку, — Дэн, кажется, хочет как-то прокомментировать это, но Макс уже расстёгивает ширинку его узких чёрных джинсов, стягивая их до колен вместе с бельём, обнажая его уже возбуждённый член, который тут же накрывает губами, облизывая от основания до влажной крупной головки. Дэн громко стонет, вцепляясь пальцами в его волосы, и дёргает на себя, не грубо, но настойчиво, показывая, где он сейчас ему нужен. — Макс, — он отстраняется на секунду, вскидывая глаза на задыхающегося Дэна, явно очарованного этим зрелищем, и поясняет, когда он непонятливо хмурит брови, — моё имя. Макс. Хотя можешь продолжать звать меня «деткой», и все будут довольны.