Салатница

      Обычно они оба любят подольше поспать с утра, но иногда случаются дни, когда Макс встаёт рано, чтобы позавтракать в одиночестве. Дэн понимает, что сегодня — один из таких дней, когда просыпается от того, что никто не греет его бок, а грудь обдувает прохладный утренний ветер из приоткрытого окна. С кухни слышно приглушённую закрытыми дверьми музыку, и Дэн лениво улыбается, по-кошачьи неспешно и вальяжно потягиваясь на смятых простынях и одеялах. Шторы в спальне плотно задёрнуты, едва вздымаясь от лёгкого сквозняка, и в комнате уютный тёплый полумрак, но Дэн всё равно торопится покинуть постель, уже преисполненный бодрой утренней энергией. Дверные петли не скрипят, когда Дэн крадётся на кухню, надеясь немного подглядеть за Максом, пока тот не заметит, что больше не один.       Макс сидит за барной стойкой почти полностью спиной к двери, так что Дэниелу видно из его положения помимо спины и затылка только немного его бока и ног. Он смотрит в открытое окно, за которым тихо гудит и шумит всё ещё сонное Монако, из стоящего рядом на столешнице открытого ноутбука играет радио (Дэн точно уверен, что никто из них такое не слушает, но слабо представляет, где и зачем Макс вообще нашёл радио), что-то лёгкое и попсовое, кажется, на итальянском, Дэн узнает несколько знакомых слов и фраз. Макс сидит в одной футболке — цвета папайи, явно стащенной у Дэниела, — и её длины едва хватает, чтобы прикрывать его ягодицы, оставляя бледные красивые бёдра взгляду Дэна, его спина чуть ссутулена, когда Макс опирается локтями о столешницу, чтобы обхватить кружку с кофе обеими ладонями. Бледное солнце, пробивающееся сквозь грязноватое стекло — им обоим недосуг его мыть, — освещает лицо и руки Макса, его волосы кажутся почти пшеничными, такими очаровательно встрёпанными, на светлой коже блики света и светлые тени, и Дэниел бы многое отдал, чтобы сейчас без зазрения совести пялиться в его глаза и заново узнать, как меняется их цвет в персиковых и золотистых лучах.       Дэн крадётся к Максу, стараясь не выдать себя ни шумными шагами, ни слишком громким дыханием. Макс, кажется, не подозревает о его присутствии, поэтому Дэниел осторожно склоняется над его плечом, прежде чем ткнуть пальцем в одну из веснушек на его молочно-бледном бедре.       Макс кричит от неожиданности, едва не расплескав кофе, и Дэн бессовестно хохочет над этим, заслуженно получая несколько ударов ладонями по бокам и животу. — Веснушка, — он всё ещё широко и невероятно довольно улыбается, когда Макс на него смотрит с откровенным возмущением. Он безмолвно открывает рот, пытаясь найти слова, чтобы достаточно выразить всё его недовольство детским поведением, но в результате только фыркает, потянувшись за поцелуем. — Я вообще-то пил кофе, — всё же говорит Макс, когда Дэниел прерывает поцелуй, удобно обняв его со спины и устроившись подбородком на его плече. — Ты пил кофе, сидя тут со своими веснушками, ты сам напросился, милый мальчик.