***
Утро следующего дня было очень приятным. Пока Лю Цингэ ещё спал, Шэнь уже успел знатно закупиться в онлайн режиме. Как человек с неограниченными средствами, он набрал почти целый грузовик шмоток, благовоний, чая, подкупил гаджетов и, конечно же, вееров. Он встал ещё на рассвете, а потому уже к десятому часу дня сидел нормально одетым, причёсанным, с привычным запахом тела — аромамасла спасли его от арбузного позора на его заклинательской коже, и теперь Шэнь чувствовал себя относительно комфортно. Вот если бы дома был, то цены этому дню не было бы. Курильница источала ароматы, ставшие неотъемлемой частью его жизни, как и кружка горячего чая, медитация, созерцание природы и занятия каллиграфией. Он прожил в мире романа больше, чем двадцать лет, и менять свои привычки не собирался. Томно обмахиваясь веером, он сделал упоительный глоток и вдохнул на все лёгкие –дом пропах бытовой химией, и тонкий нюх это определённо различал. Благовония сейчас воскуривались в каждом изученном уголке этого жилища, придавая атмосфере домашнего тепла и знакомого привычного уюта, от чего становилось правда светлее на душе, и это было ничто иное, как наслаждение. Включив негромко музыку, Шэнь заслушивался звуками скрипки, смотря, как свет солнца заливает сад. Ему хотелось обойти территорию, но он предпочитал дождаться пробуждения Цингэ. С ним это будет веселее — воин, с утра часто активный до мозолей в глазах, уже сто раз успевал потренировался, позавтракать, побежать адептов погонять, через пару минут тушу оленя притянет, там Чэнлуань протрёт, потом снова потренироваться, потом полетел-прилетел, и вот тебе семь часов утра наступило. Ладно, сейчас ему Система подгрузку делает, но всё ли там с ним хорошо? — Эй, жертва эволюции! Почему мой дорогой шиди так крепко спит? С ним всё хорошо? За это утро Цинцю также успел стать дерзким и резким по отношению к этой Системе. Та угрожала, фыркала, но в итоге стала дерзить ему в ответ. — Нет, лидер движения радужных ребят, не всё. Он не спит, но зато пылает истинным гневом — слабость тела знатно треплет ему нервы. Он не в силах подняться с постели. Загрузка идёт тяжеловато, всё же за семь дней усвоить все необходимые знания нелегко. Здесь главное, что мозг в безопасности, и его не повредит такая нагрузка — Лю Цингэ здорово прокачен медитациями, и это недомогание скоро пройдёт. Вот только нервы… Шэнь громко цыкнул, ускорив плавные движения веера. Его задели слова про «лидера», но на правду не обижаются. С его подачи даже жанр поменялся, так с чего быковать? Но узнав о Цингэ, в разгорячённом спорами уме возникли интересные мысли. Ослабленный Лорд пика Байчжань — это чертовская редкость, которую нельзя пропустить мимо. Раньше он обращался к Му Цинфану со своим «недомоганием», когда задалбывался руками вываливающиеся кишки удерживать — они скользкие, дискомфортно всё время с пола подбирать, как-никак, а что говорить о сегодняшнем раскладе? — Зная его любовь к подобным слабостям, он там уже кровать испепелил своей злобой. Пойду погляжу на него. Может, даже сумею вытащить на свежий воздух. Голос с открытого ноутбука приобрёл ноту неуверенности. — А может, не надо его кантовать? Лучше бы отвлёк от мыслей, ведь там сейчас такой аншлаг, что скорее именно это его добьёт. Из-за этого он не может сконцентрироваться на чём-то одном. Да и разве великий Лорд Лю позволит тягать свою беспомощную тушку? Он должен просто расслабиться, снять стресс, обратить внимание на что-то приятное. Цинцю лишь согласно покивал головой. Мысли зацепились за некоторые идеи, и пошло поехало. Расслабиться? Снять напряжение? И чтобы приятно было? Коротким щелчком закрылся веер, а чувственные губы сложились в ухмылку. Воин никуда не сможет деться, ровно как и сопротивляться. Что за чудесный день? — Я всё понял. Шэнь заразился предвкушением, и его лицо озарил лёгкий налёт смущения. В голове зеленоглазого заклинателя возник очень неплохой вариант досуга, и он неспешным шагом двинулся в сторону спальни.***
В далёкой-далёкой галактике, очень далеко от реальности, где-то в мире сянься… Юэ Цинъюань и старшие ученики двух пиков Байчжань и Цинцзин боялись подойти близко к бамбуковой хижине. Как-то не очень приличные мысли возникали у главы при виде сапог Лю Цингэ, застрявших в ветках сливы, и дыры в тонком резном окне его дражайшего А-Цзю. Ученики мялись, нерешительно переступая с ноги на ногу, загадочно смотря на главу школы и надеясь, что тот всё же выудит из недр дома элегантного Шэнь-шибо страшного Бога Войны. Все отлично осведомлены о сплетнях про этих двоих, и, видимо, пришёл тот день, когда слова стали явью. Но нужно быть отчаянным придурком, чтобы, не доведи Будда, узреть великих наставников при неподобающем виде. День уверенно шагал к полудню, и у адептов накопилось множество неотложных дел, которые решить без Лордов не являлось возможным. Прекрасно зная, кто где находится, они двинулись к бамбуковой хижине в надежде добиться результата, но… Пришлось из-за любви к жизни в здоровом теле отвлекать главу. Премного уважаемый Юэ Цинъюань любезно согласился пособить адептам, отлично понимая их переживание. Будь он на их месте, то поступил бы точно также. А что ему самому думать? Лично он одобрял отношения своего нерадивого Шэнь-шиди с Лю Цингэ. Уж что-что, а легендарный заклинатель был хорошей партией для А-Цзю. Они уравновешивали друг друга, погашая избытки энергий, — у повелителя Чэнлуаня прибавилось спокойствия, взвешенности. Он вёл в этой паре вне всяких сомнений, спокойно принимая на себя всю ответственность за Цинцю, заботился о нём, не давал утопиться в застоях Инь. Теперь характер Шэня был ровен, покладист, мягок, но с внутренним стержнем, только радовал и побуждал баловать. С Лю-шиди тоже стало проще не в пример — оказывается, тот способен к терпеливости и смягчению. Было неожиданно видеть, как он, абсолютно умиротворённый, идёт на хорошие уступки, прислушивается к рекомендациям и мягко улыбается коллегам, а не пилит своим взглядом и принимает небольшое участие в совместных азартных играх, укрепляя взаимоотношения с обществом хребта Тяньгун. Его вечно яростный Яньский огонь прекратил плескаться через край, и он стал полнее, гармоничнее. Юэ Цинъюань искренне радовался, что эти двое, некогда совершенно непримиримых человека, нашли друг в друге своё счастье. На серьёзном лице с аккуратными чертами проступила тень ироничной ухмылки. Внутри хижины был страшный погром и валялись верхние одежды, принадлежность которых никто не оспорит. В зале на чайном столике покоился большой кувшин из-под вина и тарелка с недоеденными закусками. Что ж, вчера кто-то славно погудел. «Не дай Гуаньинь, чтобы там дальше я не увидел лишнего. На меня ополчатся сразу три пика. Эти двое и горемычный Аньдин. Хотя последний уже зубоскалит». Несмелыми шагами обойдя разбросанные книги и свитки, выпавшие с разломанного книжного шкафа, глава секты прокашлялся и позвал Шэня, но в ответ тишина. Идти дальше в спальню желания не было. Мало ли чего там увидеть доведётся. — Лю Цингэ! Ты здесь? Цинцю! Тишина показалась неестественно сильной. Глубоко вздохнув, Юэ всё же решился пройти дальше. Вид разломанной пополам кровати смутил не на шутку, но её пустота заинтриговала. «Куда они делись? Ученики сказали, что шум ломающейся мебели и грохот разбудили их перед рассветом. По идее, они должны были уже встать, но… Никого из них не видели». Подобрав чужие ханьфу с пола, Юэ Цинъюань бросил их на пустую постель. «Скоро вернутся. Куда они денутся? Да и если что, то с А-Цзю сам Бог Войны, что может случиться?» Но на душе как-то всё равно кошки скребли.***
Цингэ давно проснулся, но оставался в постели. Крепкое и закалённое в боях и вечных тренировках тело умоляло хозяина не двигаться, да и действительно — повода, как такового, срочного не было, ровно как и сил просто даже сесть, вот он и валялся в удобной кровати, неспешно обдумывая вчерашнее. Про своего лже-Цинцю, которого любил, про то, что раньше никогда не победил бы Ло Бинхэ, про то, что мир совсем не такой, как он привык понимать, и про то, что в реальности есть огнестрел и джинсы. Понемногу он начал замечать, что в голове возникают образы и знания, которые он получал от загрузки, и это его взволновало. «Вот где пекло. Воруют органы, есть трансвеститы, феминистические движения и Фредди Меркьюри умер. Куда идёт эта цивилизация?» Крепкие руки натянули одеяло до самого носа. Цингэ лежал и смотрел в зеркальный потолок, отмечая своё недостойное состояние для легендарного заклинателя. Его клеило по-чёрному и следовало бы отвлечься. На тумбе рядом обнаружился пульт от телика. Блеснула неплохая идея, как убить время. «Только никакого мыла. Прошу, пусть это будет что-то другое. Канал про жизнь диких животных или что-то в этом духе». Взяв тонкий пульт, Цингэ нажал на кнопку. Огромная плазма замерцала кадрами, и заклинатель здорово удивился — на весь экран сияло крайне подробное во всех моментах парное совершенствование двух парнишек, отчаянно отдающихся зову страсти. Выглядело ничего так, вот только его не смущало абсолютно ничего ровно до того момента, пока в голове не возник образ любимого Цинцю. А тот словно поселился в его голове — образ прекрасного мужчины, чьи длинные чёрные волосы укрывали резные плечи, а одежда тесно обнимала накачанное тело. Как он гладил себя, как дышал. Как невозможно сладко целовался и насколько же это на самом деле жадно у него выходило. А его запах… Сколько очарования в нём одном! Разве не мог он не привлекать Цингэ? Шэнь такой ласковый, открытый, с самыми прекрасными глазами во всех мирах, его руки столь нежны и приятны, что хотелось его прикосновений ежеминутно. А ещё Цингэ входил в безумие, когда Цинцю дышал ему в шею и соблазнял лишь одним фактом своего присутствия. Мужчина видел в мыслях, как прикусывает его губы своими зубами, пробуя на вкус языком, раздвигает для углубления поцелуя, как с них срываются сладчайшие стоны, смешанные с его именем. Брать его нежно, мягко, как и его улыбка. Щедро выцеловывать эту тонкую резную шею, ласкать черченный пресс, провести кончиком языка по дуге аккуратно сложенной стопы. Провести с нажимом двумя пальцами по гибкому хребту, приглашая выгнуться под нужный угол. Укусить за упругую ягодицу и наградить звонким мокрым от семени шлепком. Намотать шёлковые волосы на руку, провоцируя посмотреть на себя через плечо взглядом, полным умоляющего: «Еще, сильнее!» Как же хотелось, чтобы этот хитрый лис уснул у него на груди глубоким крепким сном с зацелованными губами, разморённый сексом и удовольствием. Стоило только подумать об этом, как его скулы начинали пылать адским румянцем — благо, правой руки это совсем не касалось, и Богу Войны удавалось сохранять всё это время подобие сдержанности, не впадать в глобальное отчаянье от физических потребностей и не дракониться от недостатка интимного внимания, которого так сильно хотелось получить от самого изящного мужчины в мире. Он его хотел невероятно сильно, но сейчас смущался от того, что это всё может стать реальностью. Да, он уже смело целует его. Да, он получил его признание. Да, он спит с ним в одной постели и смело держит в крепких объятиях. Он больше не робеет от своего порыва, но сгорает пламенным румянцем из-за представления несравненного блаженства. На экране пошла демонстрация проникновения до упора, пошлые стоны наполнили всю спальню, и гордому непобедимому заклинателю стало вконец плохо — у него два дня назад появился билет в страну «могу позволить себе с тобой все», но… «Будь мне немного легче, я бы всенепременно овладел им». Дело вовсе не в безнравственном канале и этих двоих лицедеях — на них настолько плевать, что даже жалко парнишек, которые так старались. Просто Лорд пика Байчжань стал слишком одержимым своим шисюном и не может воспринимать подобного без участия возлюбленного. Из глубин его натуры начало выходить нечто разнузданное и животное, заставляя терзаться необоримым желанием, замешанным на кроваво-красном стыде его скул. Он хотел Цинцю уже очень давно и не желал себе отказывать сейчас хотя бы в мало помогающем рукоблудии во имя облегчения тяжести своих мечтаний. Ленивое и слабое поджарое тело немного поёрзало в постели, выдавая беспокойство и возбуждение, но внезапно тончайшие рецепторы осязания уловили приближение того, кого хотелось разложить здесь и сейчас под собой, давая волю фантазии, но как же было противно от своей собственной немощности! Эта загрузка лишила его возможности воплотить мечту многих лет, сделав куском бревна в постели в самом буквальном смысле! Настолько паршиво не было уже очень давно, и черноглазый заклинатель обречённо вздохнул, устало прикрывая глаза. Пусть лучше этот красивый и столь желанный Цинцю думает, что он спит. Злосчастным пультом в один миг выключили телевизор, и Бог Войны на удивление правдоподобно прикинулся спящим. Лёгкий щелчок дверной ручки оповестил о приходе Мастера Сюя, и в спальню вместе с ним вошёл самый обожаемый запах на всём белом свете — запах чайного дерева. Лорд пика Байчжань чуть было не разоблачил свой спектакль сильным желанием начать глубоко вдыхать этот аромат, но удержался, с трудом поддержав образ дремлющего человека. В свою очередь Цинцю заметил, как его божественно прекрасный шиди притворяется спящим сурком, при этом укрываясь до самого носа. «Ты реально думал, что я поведусь на этот цирк? Ничего, сейчас я покажу тебе настоящий спектакль!» Мягкой поступью, стараясь сдержать себя от резких движений, Шэнь присел на постель у ног воина. Тот старался притворяться как мог — лежал слишком неподвижно и было видно, что он напряжён, но румянец, точно из цвета персиковых садов, лишь сгущался. Ох и забавный же этот Лю! Шэнь не удержался от широкой светлой улыбки, решив, что ни за что не остановится. Хитрый взгляд изумрудных глаз поднялся к зеркальному потолку и заклинатель понял, что нужно устроить хотя бы скромное шоу, достойное его целевого назначения. Тихим вкрадчивым голосом, но с неконтролируемой радостью Мастер Сюя поинтересовался у смущённого мужчины, решив перепроверить информацию по поводу самочувствия. Всё же лучше самолично переспросить. — Мой бесценный, почему ты не встаёшь? Тебе плохо? Сильная слабость? Цингэ лишь шумно разочарованно выдохнул, сожалея о своём раскрытии, и слабо кивнул головой в знак согласия. Он действительно не может собраться в кучу, так его кошмарит эта загрузка. В добавок сильное возбуждение мучило его глобальнее, чем что-либо ещё. Но странные интонации его голоса… Что-то происходит? Чёрные глаза прищурились, стараясь обнаружить ответ на лице Цинцю. Тот внешне был спокоен, но его глаза давали понимать, что тут всё не просто так. Здесь гарантированно был подвох. Шэнь Цинцю все знали, как человека хитрого и злопамятного, способного на грязные уловки и действительно жуткую месть. Сказать честно, то таким же сомнительным талантом обладал и Шэнь Юань, который успешно осел в теле заклинателя. Разница между ними двумя в этом была хоть и не большая, но очень значимая. А-Цзю был параноиком и видел во многих моментах необходимость применения подобных финтов ради выживания, не исключая даже время сна, а Юань, когда щемили конкретно, предоставлялся удобный шанс, просто такое настроение или ещё чего-нибудь из списка действительно абсурдных причин. И он тоже умело пользовался своим превосходством. Лорд пика Байчжань это знал, как имя своего меча, стопроцентно. Шэнь сейчас затеял каверзу. Жаль, что только в реале он не угадал с разбором реакций. Одеяло натянулось ещё выше, пряча пылающее лицо. Всё. Ему крышка. «Цинцю, твою мать, иди придумай себе что-нибудь более занимательное, чем издевательство над временно бессильным человеком!» Шэнь прикусил нижнюю губу, думая, что сейчас у него самая выгодная позиция, чем когда-либо. Лорд пика Байчжань невероятно редко бывал столь немощным и очень даже правильно делал, что в такие моменты прятался чуть ли не от всего мира, даже от Цинцю. Даже под одеялом от Цинцю. Когда гордый тигр не может охотиться, идут охотой на него самого. — Мой бесценный, мой дорогой шиди, я так волнуюсь! Позволь осмотреть тебя. Голос звучал наигранно взволнованным, и будь этот заклинатель змеем, то свернулся бы кольцами вокруг жертвы. Тонкие пальцы ухватились за край одеяла, намереваясь стянуть его, но чужие руки не позволили лишить хоть какой-никакой защиты. Но Шэнь только начал. Его кровь закипела от бурности собственных мыслей и страстного желания увидеть этого роскошного принца варваров во всей прелести его божественной наготы. Тем более, этот Бог Войны ещё в том злополучном халате, а значит, нет никаких преград. Одеяло начало подбираться снизу, да так медленно, что впору было помереть от паники. Шелест любимого голоса так коварен и сладок, его так хотелось, но именно сейчас Цингэ был слаб телом — он хотел бы отдать все свои силы на проявление своей любви, обласкать его так, чтобы Шэнь задыхался от яркости ощущений и сорвал свой серебряный голос в иступленных стонах, но… Этот змей доведёт его сейчас до разрыва сердца своими выходками, воспользовавшись столь ненавистной слабостью. Если он решится на близость, то, увы, они не смогут это сделать надлежащим образом, а если просто возбудит и оставит мучиться, то Лю гарантирует — он нанесёт Шэню непоправимого счастья и причинит невероятно сильную любовь. Он паниковал от незнания истинных намерений этого элегантного Лорда. Но разве Лорд пика Цинцзин из робкого десятка? Он сделает только так, как захочет, а именно — в этот момент доведёт своего мужчину до сокрушительного оргазма. Он очень не против познать тело этого красавчика и понять, как оно реагирует, но сейчас он хотел лишь одного — узнать, как он выглядит во время занятий любовью и как примет его изощрённую ласку. Однозначно, это должно быть прекрасно и даже очень. Разве может его принц отказать ему в столь простом желании? Очевидно, нет, даже если бы он был против. — Ну же, позволь мне рассмотреть тебя ближе. Я хочу прикоснуться к тебе везде, где только руки достанут! Одеяло забралось выше щиколоток, и ослабленные ноги попытались спрятаться, еле поджимаясь в коленях. — Цинцю, опусти одеяло. Немедленно! Шэнь лишь оскалился на этот приказной тон, заводясь ещё больше. — Нет, мой милый, ты в моих руках, и никто тебе не поможет. Прямо здесь и сейчас я хочу от тебя небольшой милости. Разреши мне узнать, каков ты под семью слоями одежды, и усладить свой взор! Неожиданно резко одеяло вообще улетело на пол, и Шэнь жадно рассмотрел стройные сильные ноги, старательно скрываемые последним защитным барьером банного халата. Как хорошо, что не было лишних тканей, иначе пришлось бы повозиться больше, чем нужно, когда он хотел всего и сразу. Лю зажмурил глаза, стараясь смириться с властью над собой, но выходило крайне плохо. Он не способен примириться с подобным фактом, но ощущения, которые последовали дальше, заставили широко распахнуться чёрные глаза и уставиться прямиком в зеркальный потолок. Его бесподобный Цинцю улёгся между его ног, откинув полы халата и без зазрений совести разглядывал его стоящий твёрдый член, склонив голову набок. На голые белые бёдра рассыпались чёрные длинные волосы Шэня, и стало немного щекотно. На красивом лице зеленоглазого заклинателя читался восторг и возбуждение. — Цингэ, слово даю — на тебе нет ни одного цуня хоть самую малость чего-то непривлекательного. Тонкая кисть руки мягко скользнула по паху, и ловкие пальцы обхватили весьма внушительное достоинство, ощущая тяжесть и жар. От такого поворота событий великий заклинатель опешил и совсем не знал, как реагировать, но его зеленоглазый Лорд не дал ему и мгновения на раздумья. Рука сделала несколько поступательных движений вниз-вверх, и Лю понял, что больше не дышит. Он совершенно безучастно смотрел в зеркало на то, что происходит, серьёзно полагая, что это всё мираж. Казалось, что все нервные окончания сейчас покинули его тело и сосредоточились там, где белая нефритовая ладонь сжимала его естество, порождая пожар. У него не осталось никаких возражений, и разум захлестнуло желание большего. Короткий момент движения тела горячо любимого мужчины между ног, и в зеркале блеснул стеклянный бок пузырька с маслом. Острые зубы Шэня прикусили корковую пробку, открывая флакон, и с хитрым взглядом он посмотрел в зеркальный потолок. За ним наблюдали слишком внимательно. Эти чёрные глаза кружили голову. Хотелось показать им нечто интересное. Масло холодное — тонкой густой нитью оно потекло из горлышка, неспеша растекаясь по головке и медленно стекая по всей длине члена, вымазывая сомкнутые пальцы. Рука ослабила и без того нежный захват, но пальцы не разомкнулись. Парой незатейливых движений масло распределилось. Возникли странные непривычные ощущения — тонкая кожа одновременно согревалась и охлаждалась. Лю бросило в мелкий озноб от этого контраста и того, что он видел. Удобнее умостив голову, Шэнь закрыл пузырёк и сладко улыбнулся. — Итак, мой шиди, зачем зеркало висит на потолке? Рука медленно задвигалась, и Лю тяжело задышал, плотно сомкнув губы. На красивом лице пролегла тень возбуждения и недовольства. Хотелось более быстрого темпа, но, видимо, здесь никто не пошевелится исполнить его желание, пока он не даст ответ. Открывать рот совсем не хотелось. Только не разговоры. Не сейчас. — Скажи мне, и я сделаю всё, что ты захочешь. Изумрудные глаза коварно блеснули в свете солнца, проникающего сквозь пологи белых шифоновых занавесей. Смотреть на Шэня в таком положении уже настолько хорошо, что Цингэ готов был кончить так, без любой причины. Чувственные губы слегка приоткрылись, и лёгкий поток дуновения заставил Бога Войны содрогнуться. Мать честная, что это за масло? Холодно! Его всего укрыла рябь мурашек, и из горла сорвалось шумное дыхание. Рука задвигалась интенсивнее, но резко остановилась. Теперь ощущалось приятное жжение, разом с которым вены расширились от напора горячей крови. В голове было пусто, но раздражение от прерывания начало брать верх. Взгляд чёрных глаз негодующие посмотрел в отражение зелёных. Те лишь прищурились, и через мгновение рука направила член к губам. Звучный поцелуй в головку, а потом уста приоткрылись, вобрав её в рот под тихий стон. Чистое безумие. Цингэ терялся в экстазе и распирающей похоти от такого зрелища. Казалось, что его охватил жар такой силы, что внутренности готовы были стать пеплом. Так хорошо приятно. Он никогда такого не испытывал. Цинцю углубил проникновение, двинув головой несколько раз, а потом сжал губы туже, с причмокиванием вытянув член из плена своего рта, вновь подул на него. Лю Цингэ казалось, что его достоинство окунули в прохладную воду, и жар понемногу стал спадать, не позволяя дойти до кульминации. Действительно, пытка ещё та. Лучше ответить. — Цинцю. — М-м? Шэнь разомкнул пальцы и переместил их на мошонку, ощутимо поглаживая. Цингэ тяжело сглотнул, стараясь подобрать слова. Тяжело сосредоточиться, когда тебя долбит чувственное удовольствие, и мозг в тумане от этих ласк. — Оно для наблюдения. Вязкое и терпкое чувство плавило и разморило Лю, не способного сказать что-то ещё на эту тему. Но зато наружу рвались другие слова: — Я хочу кончить. Не балуйся. Я на пределе. Шэнь утробно засмеялся, вновь обхватив член рукой и неспешным темпом продолжил свою пытку. — Мой дорогой, твой ответ слишком размытый, но так и быть. Я сам сгораю от вожделения. Хочу тебя. Гибкое тело зашевелилось, и теперь Шэнь лёг на спину, оставаясь головой на бёдрах. Одной рукой он помогал себе не выпустить член изо рта и активно задвигал ею, задавая единый ритм, а второй потянулся к собственным штанам. Быстро приспустив их, начал удовлетворять себя сам, изредка поглядывая на Цингэ через отражение. Лю не мог не смотреть в зеркало и отвести взгляд от столь горячего зрелища. Его шисюн столь великий развратник и явно испытывает удовольствие от происходящего. Он стонет, его лицо столь блаженно, будто во рту не член, а изысканный десерт, и он без всяких мыслей ласкает себя перед ним. До слуха дошли мокрые звуки, жар и теснота чужого рта дарили немыслимое наслаждение. Мышцы ослабленного тела напряглись, и довольно скоро от переизбытка столь великого множества потрясающих ощущений Цингэ понял, что приближается к финалу. Задыхаясь, хватаясь руками за простынь, он хрипло заговорил. — Сейчас… я сейчас… Но Цинцю не останавливался. Его стон прервался, и он принял ртом до упора, почти достигнув собственного оргазма. От глубины и резкости движения Лю закончил буквально в момент, и лишь когда Шэнь отпустил его, он излился с шумным придыханием себе в руку. Тяжёлая отдышка была у обоих, они оба румяные и вспотевшие, на их лицах читалось блаженство, и они смотрели друг другу в глаза через зеркало. На красных губах Цинцю расцвела счастливая улыбка, и он прикрыл глаза. Цингэ же разморило настолько, что он совершенно лишился сил. Даже простынь отпустить был не в силах — пальцы не разжимались. Его голова была словно на качелях — всё поплыло, и ему стало настолько легко, что показалось, будто он стал бестелесным духом. Этот оргазм был действительно сокрушающим. Столь ярких впечатлений Лю Цингэ никогда не испытывал. Этот опыт он запомнит на всю свою жизнь, и это благодаря невероятно прекрасному мужчине, которого так любит. Как только он вернётся в норму, они обязательно утонут в ласках. — Знаешь, теперь я рад, что ты так порочен. Шэнь открыл глаза, внимательно оценивая Лю. Его пылающее лицо было столь прекрасно, когда выражало удовольствие. Не сравнить с вечно напряжённым видом — оказывается, эти красивые черты могут преобразится и сделать его действительно ещё краше. Он достиг, чего так хотел. Теперь Цинцю знал, как сильно был к лицу этому воину оргазм, и, чтобы видеть эту красоту, он будет приставать к нему как можно чаще. — Правда? Мы только встали на праведный путь. Погоди, там дальше ещё веселее будет. Улыбка на расслабленном лице Лорда пика Байчжань была вялой от общего состояния тела, но искренней. — Погоди, дай только восстановлюсь. — Этот Лорд будет ждать с нетерпением! Цинцю сел на постели, уже обернувшись к нему лицом, продолжил: — А ещё я хочу посмотреть, как на тебе сидят джинсы. Чувствую, будешь ругаться, но переживёшь. Я многое отдам, чтобы видеть твой подтянутый зад в чём-то более обтягивающем. После Шэнь коварно подмигнул ему и поднялся с постели, гордо продефилировав в ванную и придерживая одной рукой свои полуспущенные штаны. Получилось элегантно и манерно даже без веера. Цингэ усмехнулся. Да уж. Лорд Цинцзин хорош в любом виде. Не зря говорят, что подлецу всё к лицу. Или к заднице.