Первое, что почувствовала Гермиона — мягкое теплое прикосновение к закрытым векам. Она улыбается лучам солнечного света, которые окрашивают темный мир за ее веками в нежно-оранжевый цвет. Шелковистая текстура под ее телом скользит по коже, как нежные волны, плещущиеся о дно неподвижной лодки.
Она проводит руками по голому животу и улыбается. Она в том же наряде, в котором легла спать — простой топ, едва прикрывающий живот, и маленькие шортики, чтобы легче переносить ночную жару. Погода стоит непривычно тёплая для этого времени года.
Свет, угрожающий просочиться сквозь веки, говорит ей, что сейчас, должно быть, утро. Гермиона открывает глаза и садится, ожидая, что увидит лучи, пробивающиеся в окно спальни. Вместо этого она наблюдает море золотистого шелка, ритмично движущееся вокруг нее на многие мили. Она щурится, пытаясь разглядеть за лучами солнца, которые тянутся к ней, где небо встречается с глянцевыми волнами. Прямо перед огромным и мощным солнцем мелькает маленькая черная тень. Она исчезает из виду, когда вздымается шелковистая вода.
Гермиона неуверенно поднимается на ноги, наслаждаясь прикосновением шелка к голеням. Она поднимает руки к глазам, чтобы закрыться от яркого света, и пытается посмотреть на его источник. Она напрягает зрение, пытаясь сфокусировать взгляд на маленькой тени перед солнцем. Ее ноги начинают дрожать под напором волн, и Гермиона вытягивает руки, пытаясь удержать равновесие на безжалостной поверхности. Она отводит взгляд от солнца, опуская глаза вниз на свои босые ноги, которые сражаются за устойчивость на движущемся полу.
Гермиона смотрит вверх как раз вовремя, чтобы увидеть, как впереди нее в небо вздымается материя. Поднимается до тех пор, пока не остаётся только полоска света над шелковой стеной. Ее глаза следуют за шелком, когда он опускается ближе к ней, тепло от солнца исчезает, оставляя ее в тени. Она сгибает колени и расставляет ноги еще шире, готовясь к золотой волне.
Шелк вырывается из-под ног, становясь волной, угрожающей обрушиться на голову. Гермиона инстинктивно хватает ртом воздух, когда исчезает устойчивая поверхность. Она должна была испугаться, сердце должно было забиться быстрее, а глаза — расшириться от шока. Но вместо этого она смотрит на надвигающуюся золотую простыню, когда ее спина приземляется на что-то удивительно мягкое и гибкое. Она прижимает руки к лицу и закрывает глаза, ожидая, когда мягкая тяжесть простыни коснется ее рук.
Почувствовав прикосновение шелка, она открывает глаза и протягивает руку под простыню, наблюдая, как ее пальцы погружаются в золото. Она улыбается, вспоминая, как делала это раньше, прячась от матери в постели, в надежде провести побольше времени теплым утром в своих простынях. Эта мысль позволяет ей расслабиться на матрасе и просто наслаждаться шелковыми простынями, ласкающими ее голые ноги.
Она замирает, почувствовав, как чья-то рука обхватывает ее ступню. Сердце колотится от испуга, и Гермиона испытывает искушение отдернуть ногу. Но рука мягко и нежно сжимает ее, прежде чем скользнуть вверх по икре. Знакомый мятный запах, сопровождаемый пряным древесным ароматом, просачивается сквозь простыни. Она не знает почему, но это успокаивает ее. Когда вторая рука скользит вверх по другой ноге, она открывает глаза и улыбается золоту.
Мягкие губы прижимаются к ее животу, и от ощущения щекотки у нее вырывается тихий смех. Она наклоняется и запускает руку в волосы, почти такие же мягкие, как шелковые простыни на ее коже. Руки скользят вверх по ее бедрам к талии, ее собственная рука опускается вниз по затылку мужчины и по его плечу, когда он добирается до груди, оставляя на пути к её лицу мягкие нежные поцелуи.
Последнее, что она видит, прежде чем закрыть глаза — пряди белых волос. Каким-то образом она знает, что если продолжит смотреть, то он исчезнет в золотых простынях. Вместо того, чтобы исчезнуть, он наваливается на нее всем своим весом. Тепло, исходящее от его торса, напоминает, что он здесь и он настоящий. Гермиона лежит молча и греет дыханием его грудь, ее слепота только усиливает ощущение его прикосновений к ней — мягкие волоски, прижатые к коже голени, давление его бедер, пальцы, обхватившие ее грудную клетку.
Она ждет с нарастающим предвкушением, она просто дышит и сосредотачивается на тех участках, где его теплое тело прижимается к ней. С каждым вдохом она все сильнее впитывает его запах. Это вызывает у нее странное чувство, как будто что-то мурлычет в глубине ее сознания. Она следует за ароматом, пока ее нос не задевает мягкую кожу. Она понимает, что это его шея, когда пряный древесный запах усиливается, посылая медленный жар вниз по ее телу. Его волосы касаются ее лица, а затем она чувствует его дыхание на пульсирующей шее. Она отворачивается, предоставляя ему полный доступ. Это не просьба, а призыв.
Его рука скользит под ее спину, подтягивая ее тело ближе. Он крепко прижимает ее к груди и утыкается лицом в обнаженную шею. Он вдыхает ее запах, как будто ему не хватает кислорода, выдыхает теплый воздух в ее шею. Ее позвоночник покалывает, обнажая ее уязвимость. Она наслаждается тем, что это выдает ее. Пальцы крепче сжимают его плечо, когда его рука за спиной еще сильнее придвигает девушку к себе. Он атакует ее с двух сторон, целуя ее железу на шее, в то время как снизу его пальцы прижимают ее грудь к своей. Гермиона выгибается всем телом в кольце его рук. То, как кончики его пальцев впиваются ей в спину, заставляет ее чувствовать себя драгоценностью, чем-то, что нужно поглощать и смаковать. Он держит ее так, словно ему требуется каждая унция самообладания, чтобы не поглотить ее полностью, и с каждым властным прикосновением его губ, пульсация между ее ног только усиливается.
Ее губы искажает порочная улыбка, она одновременно чувствует себя и вещью, и хозяйкой. Когда его язык скользит по чувствительному месту на ее шее, она задыхается и обхватывает его ногами. Она пытается притянуть его бедра ближе к себе, хотя он уже довольно сильно прижат к ней. Кажется, что им никогда не будет достаточно близости.
Он рычит ей в шею и откидывается на колени, крепко держа ее за спину и увлекая за собой. Гермиона задыхается, когда он поднимает ее, и внезапное движение заставляет открыть глаза. Краем зрения видит его белые волосы, в то время как его губы ползут вверх по ее шее, пока она устраивается у него на коленях. Ее грудь, крепко прижимаясь, медленно скользит вниз по его теплой коже. Сильные руки обнимают ее, прижимая к нему, как будто он боится, что она оттолкнет. Гермиона вздыхает и выпускает его волосы, когда поцелуи достигают ее подбородка.
Ее медленный спуск заканчивается, и она крепче сжимает его плечо, когда его возбужденный член прижимается к ее промежности. Ее решимость рушится от ощущения твердости между ног. Гермиона чуть откидывает голову назад, и ее карие глаза встречаются с его серебристыми. Драко Малфой. Он не дает ей времени подумать об этом, он вжимается в нее и сильно прижимает член к ее щелке.
Ее рот открывается с хриплым удивленным стоном, и она прижимается лбом к его лбу. Когда он еще сильнее прижимает ее к себе, она стонет… И это звучит как шепот с придыханием — «Драко».
Держа его за волосы, Гермиона притягивает его лицо ближе к себе, и прижимается губами к его губам. Он стонет ей в рот, и это посылает еще одну волну возбуждения по ее животу вниз, к промежности. Что-то в глубине ее сознания настаивает, что она не должна делать этого с ним. Но вместо этого она подается бедрами вперед, отвечая на его толчки, когда он засовывает свой язык ей в рот. Она стонет от прикосновения, и ее ногти впиваются в кожу на его спине. Между ними только тонкие кусочки ткани, но она этого не чувствует, настолько сильно он прижимается к ее клитору.
С каждым движением его языка ей становится все труднее и труднее отстраняться и она сдается. Когда он откидывает голову назад и снова начинает целовать ее в шею, она поднимает подбородок, подставляя ему уязвимую плоть.
Он трется зубами о ее железу, и она не может удержаться, чтобы не толкать бедра еще быстрее. Он отвечает ей сильным давлением зубов, и отчаянная мольба «альфа» срывается с ее губ.
— Моя, — шепчет он в шею, прежде чем вонзить зубы в ее железу… И она позволяет ему.
***
Гермиона мгновенно проснулась и выпрямилась в постели. Быстро осмотревшись, она поняла, что находится в своей спальне. Она растерянно и ошеломленно оглядывалась по сторонам, пытаясь привыкнуть к окружающей обстановке. Глаза расширились из-за воспоминания, и она судорожно потерла рукой шею. Она с облегчением закрыла глаза, понимая, что это был просто еще один сон. Она все еще оставалась невостребованной. Гермиона передвинула руку с шеи к лицу, убирая густые кудри, упавшие на лоб.
Дыхание успокоилось, но особого облегчения она не почувствовала. Это становилось постоянным проклятием. Каждую ночь она видела его во сне и сомневалась, была ли причина в том, что он занимал большую часть ее мыслей в часы бодрствования, или это было типично для омеги, пережившей течку с альфой.
Она посмотрела на часы у кровати. У нее оставалось еще около часа до подъема, но Гермиона знала, что после этого сна уже не сможет заснуть. Низ живота мучительно ныл, она продолжала так же отчаянно нуждаться, как и в его объятиях. Она посмотрела на ручку верхнего ящика прикроватного столика, чувствуя вину.
Было бы неправильно снова встретиться с ним после этого. Она все равно не может сейчас смотреть ему в глаза. Она пряталась от него после встречи с Министром.
Это может осложнить ее реакцию на него, когда они увидятся. Может ли все стать намного хуже, чем сейчас?
Он никогда не узнает, значит вреда не будет.
Она вздохнула, наконец убедив себя в своём решении. Она потянулась к верхнему ящику и вслепую ощупала его, боясь, что передумает, если посмотрит. Она слишком нуждалась в этом, чтобы отступить. Коснувшись бархата, она обхватила рукой знакомую вещь. Она вытащила сумочку из прикроватной тумбочки и захлопнула ящик.
Она положила сумку на грудь под одеяло и нащупала отверстие.
— Теперь пути назад нет, — тихо сказала она себе, просовывая туда руку.
***
Драко Малфой проснулся с улыбкой на лице. Ее решимость, должно быть, ослабла, если прошлой ночью она смотрела на него такого, какой он есть, и все равно поцеловала. Она попробовала позволить себе иметь то, что хочет, даже если это было только в мечтах.
Она была прекрасна в том мире, который вызвала в воображении прошлой ночью, сияние золотых простыней отражалось на ее загорелой коже. Она блаженно улыбалась, когда он ласкал ее тело.
Он выпрямился в постели, зевая и вытягивая руки, позволяя им упасть рядом с собой на одеяло. Они туго натянули одеяло на его затвердевшем члене. Ощущение было приятным, но не настолько, чтобы вызвать сильную реакцию. Он ухмыльнулся, как будто только сейчас понял, что возбужден, и сунул руки под одеяло. Драко провел рукой по животу, просунул пальцы под резинку нижнего белья. Как раз в тот момент, когда его рука продолжала движение сквозь небольшой островок волос на лобке…
Дверь распахнулась:
— Ты когда-нибудь встанешь? Мы ждали тебя к завтраку пятнадцать минут назад.
Драко закрыл глаза и откинул голову на спинку кровати, чувствуя себя побежденным.
— В последний раз, Блейз, — Пэнси Паркинсон вошла следом за ним, стуча каблучками по полу.
Драко собрал все силы, чтобы снова посмотреть вперед, прекрасно зная, что малейший шанс на освобождение испарился, как только она вошла. Его рука выскользнула из нижнего белья.
Она не столько села, сколько плюхнулась в одно из кресел посреди комнаты Драко.
— Это не завтрак, это бранч*. — Она закинула ногу на ногу и поправила юбку, чтобы скрыть до смешного крохотный участок кожи, не выставленный на всеобщее обозрение, — это очень популярно в Америке.
Блейз, стоявший за её спиной, закатил глаза, что, по крайней мере, вызвало улыбку на лице Драко.
— Ну, в любом случае, — он обошел кресло, на котором сидела Пэнси, и потянул одеяло в изножье кровати, — Драко, ты опоздал.
Блейзу повезло, что погода в последнее время стояла хорошая. Если бы его обнаженная грудь оказалась на холодном воздухе, Драко заколдовал бы этого человека. Ему также повезло, что одеяло остановилось у резинки его боксеров и не далее.
Драко заколебался, наклонил голову и уставился на Блейза сквозь ресницы. Тот повернулся спиной и шагнул назад.
— Похоже, ты предпочитаешь лежать в постели, чем проводить время с друзьями. — Его голос звучал так, словно ему больно, но Драко знал друга достаточно, чтобы услышать дразнящие нотки.
Воспользовавшись тем, что все взгляды были прикованы к Блейзу, он стянул с себя одеяло, поднялся с кровати и направился в ванную.
— Драко! — крик Пэнси отдался в ушах, и он понял, что его заметили. До того, как Драко стал альфой, он, вероятно, смутился бы из-за того, что его поймали красующимся в нижнем белье с эрекцией, но теперь он просто ухмыльнулся и пожал плечами.
— Я видел хороший сон.
Он не стал дожидаться их ответа. Покачав головой, Драко направился в ванную.
— Это из-за нее? — Он не ответил, просто открыл кран, плеснул себе в лицо водой и смотрел, как капли стекают по его улыбающимся губам.
— О-о-о, из-за нее?! Это та самая ведьма-омега, о которой ты говорил? — голос Пэнси, казалось, повысился на октаву, когда его хозяйка повела своим милым маленьким вздернутым носиком, словно вынюхивая сплетни.
— Когда ты собираешься сказать нам, кто она? — Блейз появился в дверях, бесцеремонно нарушая уединение Драко.
— Блейз, — предупредил он с улыбкой, — я ведь говорил, что не могу тебе сказать, — Драко выпрямил спину и позволил воде скользнуть ему на грудь. Он поднял руки перед собой в знак капитуляции. — Правила программы.
Он подошел к душевой кабине и наклонился, чтобы включить воду, давая ей возможность нагреться.
— С каких это пор Драко Малфоя волнуют правила, — усмехнулся Блейз, прислонившись к дверному косяку.
Драко улыбнулся, почти про себя, и сложил руки на груди. Он приподнял бровь, глядя на Блейза
— Джентльмены не болтают.
Ему нравится хранить секрет от друзей. По крайней мере, ему не придется слушать, как Блейз смеется, думая, что Гермиона Грейнджер внезапно упадет перед ним на колени. При мысли о ней, стоящей на коленях, внизу живота растёт напряжение. Образ девушки мокрой после душа, берущей его член в рот, возникает в голове, и он должен совладать с собой, прежде чем заработает стояк прямо перед другом. Блейз никогда не позволит ему забыть об этом.
Он снял полотенце с радиатора и прижал его к животу.
— А ещё джентльмены не смотрят, как их приятели принимают душ.
Блейз фыркнул и подмигнул ему, как будто смог заглянуть в его мысли. Он повернулся на каблуках и вышел из ванной.
— Десять минут, Малфой.
* Бранч — английский термин «brunch» происходит путем слияния двух слов «breakfast» (завтрак) и «lunch» (ланч). Бранч — это поздний завтрак выходного дня, перетекающий в ранний обед. Утренний прием пищи приходится на интервал с 11.00 до 15.00 часов
