***
Добравшись до лифтов в Министерстве, Гермиона уже чувствовала смущение. Природа, казалось, забыла о весне и сразу перешла к лету, и это было до того, как появились первые признаки приближающейся течки. Она часто слышала, как ее мать жаловалась на приливы, и не ожидала, что ей придется иметь с ними дело, по крайней мере, лет до сорока. Ее надеждам не суждено было сбыться; теперь она боялась, что двери лифта сомкнутся и небольшая циркуляция воздуха прекратится. Двери начали закрываться, и она порадовалась, что, по крайней мере, вышла пораньше, чтобы встретиться с Бруствером, избежав скопления людей. Внезапно, почти сразу после начала движения, лифт, подпрыгнув, остановился. Гермиона на мгновение пошатнулась, привыкая к неожиданному движению. Она усмехнулась про себя, проклиная скорость Министерства на уровне черепахи в обслуживании магии лифтов. Прошло уже несколько месяцев, и на пятом уровне становилось все более опасно. Двери распахнулись, и глядя вниз, к лифту шагнул Невилл Лонгботтом. Должно быть, он понял, что кабина не пуста, и поднял на нее глаза. — Гермиона, — заговорил он, дернув плечами. — Невилл! — ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал бодро, несмотря на то, что одежда неприятно царапала чувствительную кожу. Честно говоря, ее тон был приятным только благодаря удивлению. Она не видела Невилла несколько лет, и он заметно возмужал. Ему почти пришлось нагнуться, чтобы войти в лифт. Если бы она не знала, что Невилл был добрым и мягким человеком, она могла бы испугаться, находясь сейчас в его обществе. Он вошел в кабину лифта с бОльшим изяществом, чем в детстве и мягко улыбнулся, встав рядом с ней. Двери начали смыкаться, и они стояли в тишине, закрытые в тесном помещении вдвоем. Прошло еще несколько секунд молчания, пока Гермиона пыталась придумать, что сказать, и ей показалось, что Невилл переживает то же самое, когда он неловко кашлянул в ладонь. — Я слышала, тебя можно поздравить, — наконец прощебетала Гермиона, радуясь, что нашла чем заполнить тишину. Она улыбнулась, но увидев его выражение лица, почувствовала, как исчезла её уверенность. Невилл посмотрел на нее так, словно она только что раскрыла его самую сокровенную тайну, и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но промолчал. Совершенно не вовремя Гермиона заметила, что он отрастил небольшую бородку, которая только подчеркивала тот факт, что Невилл-мальчик очень быстро стал Невиллом-мужчиной. — Я слышала, что скоро выйдет твоя новая книга… — осторожно нарушила она молчание, чтобы отвлечься от навязчивых мыслей. Его широкие плечи расслабились, как будто он только что вспомнил, как дышать, и Невилл с улыбкой опустил голову: — Да, да, она выходит очень скоро, — он снова посмотрел на нее и поднял брови, как будто вспомнил что-то. — Если хочешь, я могу достать тебе экземпляр до начала официальной продажи. — Это было бы чудесно! — мгновенно вмешался ее интеллектуальный энтузиазм, в то время как мозг пытался изгнать из головы любые ассоциации между Драко и книгой Невилла. Той самой, которую он забрал из книжного магазина. Новая волна жара, разливающаяся по ее щекам, отвлекла Гермиону. Черт возьми! Она протянула руку, чуть не уронив папку, которую схватила в последнюю минуту перед выходом из дома, и заправила прядь волос за ухо. Мгновенное облегчение от прохлады было заглушено чувствительностью ее железы, волосы скользнули по ней ощущением, похожим на мягкое прикосновение руки, и это вызвало неподходящие чувства в ее теле. Она подавила стон кашлем, словно что-то застряло у нее в горле, и пожалела, что сегодня не уложила волосы. Где-то в сумке у нее было несколько аварийных пузырьков, но она не хотела рисковать, роясь в своих вещах только для того, чтобы уронить папку и выглядеть дурой перед Невиллом. Она не знала, почему ей вдруг стало так важно не опозориться перед ним, ведь раньше она никогда не беспокоилась об этом. Она могла бы просто подождать, пока доберется до своего стола и вывалить на него все содержимое сумки. — Я пришлю тебе одну. Гермиона чуть не подпрыгнула от внезапной перемены в голосе Невилла. Его слова прозвучали как скрежет, низкий и мучительный. Она посмотрела на него и увидела, что его губы плотно сжаты. На самом деле он весь словно сжался, костяшки пальцев побелели, вцепившись в ручку портфеля, брови нахмурились, а плечи сгорбились. Все в нем говорило об испытываемой боли. — Невилл, ты… О-о… — она замолчала, почувствовав запах. Слабый аромат паленого дерева ударил в ноздри, и в ее голове щелкнуло. Невилл был альфой. Более того, запах Невилла был среди отобранных для неё в Программе. Он явно пытался сдержать свои феромоны, но более сладкий намек на печеный зефир в его запахе сказал ей, что он проигрывает битву. Она убрала волосы назад, пытаясь приглушить внезапную неловкую феромонную бурю, поднявшуюся в закрытом лифте. На мгновение она задумалась о том, что произошло бы, выбери она аромат Невилла среди пробирок в тот день. Она мысленно представила реакцию своей омеги на него. Хотя Гермиона не могла отрицать, что Невилл стал очень красивым, и всегда был добрым и милым, она не чувствовала к нему физического влечения. Он был другом, и она никогда не видела в нем чего-то большего. Кроме того, ее омега, похоже, предпочла наименее удобный вариант, который мог бы привлечь ее внимание. Гермиона опустила взгляд вниз, на свои ноги, и улыбнулась. Выбор омегой Малфоя, действительно был похож на попытку досадить Гермионе, из-за её длительного игнорирования альф. — Гермиона… Мне очень жаль. — Все в порядке, Невилл, — она мягко улыбнулась ему, и он ответил ей тем же, в его зеленых глазах светилось извинение, которое ей не требовалось. Двери открылись, и Невилл практически выпрыгнул из кабины. Он быстро оглянулся и неловко махнул ей рукой на прощание, прежде чем умчаться по одному из бесконечных коридоров Министерства. Когда двери лифта закрылись, она начала сомневаться в правильности решения прийти сегодня на работу. У нее еще оставалось несколько дней до течки, но, возможно, теперь, когда она провела ее с альфой, все было по-другому. Возможно, ее худшим решением станет встреча с Малфоем сегодня. Ей хотелось забыть обо всем этом, но течка приближалась, а времени у Гермионы было в обрез. Двери снова открылись, и она поспешила к своему столу, с облегчением вдыхая свежий воздух. Откинув сомнения, она приняла окончательное решение написать Малфою.***
Со стороны могло показаться, что он просто гуляет с важным видом. Драко почти ожидал, что после вчерашнего сна, она бросится к нему в объятия, как только он войдет в помещение. Он посмотрел вниз и улыбнулся, остановив расфокусированный взгляд на своих ботинках, нелепо представляя, что она подкрадывается и нападает на него сзади, как прошлой ночью. Он рассмеялся и покачал головой при этой мысли, становясь похожим на чертового шута посреди улицы. Ему было все равно, он сунул руки в карманы и продолжил шагать вперед. Когда он увидел ее, стоящую среди цветов, на губах расцвела «я знаю, что ты делала прошлой ночью» усмешка. Драко пришел вовремя, но для Гермионы Грейнджер это, должно быть, означало, что он опаздывает. Погода в последнее время стояла хорошая, апрельское солнце больше походило на июньское, но даже учитывая этот факт, она была слишком легко одета. Сиреневый топ, аккуратно заправленный в офисную серую юбку-карандаш, плотно облегал её тело. Поразмыслив, он мог бы сказать, что ещё недавно на ней была сиреневая рубашка, которую она сняла, когда ей стало жарко. Тревожило то, что сейчас было не так уж и тепло. Он выбрал костюм в маггловском стиле и даже не чувствовал необходимости снять пиджак и перекинуть его через руку. Наверняка все дело в этой удивительной копне кудрявых волос. Небрежный пучок вместе с беспорядочными свободными завитками прядей, спускающихся на шею и плечи, был едва ли не больше её головы. Проследив взглядом за одной из капель, стекающих вниз по ее шее, он забыл, о чем думал, потерявшись в воспоминании о клубничном вкусе на языке. Она сдула со лба выбившуюся прядь и раздраженно посмотрела на часы. Гермиона подняла глаза и заметила, что он идет к ней. Она бросила на него раздраженный взгляд, словно обвиняя в том, что она «кипит» на солнце. Это могло бы дать результат, если бы его мысли не были сосредоточены на ее розовых щеках, маленьких завитках, выбивающихся из пучка, и том факте, что она одета не по собственному дресс-коду. — Не знал, что тебе нравится это место, — сказал он, направляясь к Гермионе и разглядывая золотые буквы над ней. — Не нравится, — отрезала она, поворачиваясь, чтобы войти внутрь, — просто мы оба знаем его. Драко рассмеялся вслед её удаляющейся фигуре. Он догнал ее в несколько больших шагов и, вытянув руку над ее головой, положил ладонь на деревянную дверь. Было почти комично настолько сильно он возвышался над Гермионой, даже учитывая ее высокую причёску. Она была так близко, что, пошатнувшись на ступеньках, прижалась спиной к его груди. Когда она повернулась к нему, Драко почувствовал ее сладкий запах. Гермиона посмотрела на него так, словно точно знала, о чем он думает, и, судя по румянцу на ее щеках, была, вероятно, права. Он позволил ей серьёзно вглядываться в его лицо, встречая ее выразительные глаза. Что-то грохотало в глубине его сознания, словно глубоко под землёй со своими цепями сражался титан. Желание опустить голову и провести носом по ее шее затуманило разум. Он попытался подавить его, но ее запах только усилился, как будто он уже поддался порыву. Он почувствовал, что начинает отключаться, в то время как аромат клубники и роз овладевал его сознанием. Собрав последнюю волю, он одним ударом ладони распахнул дверь, и это нарушило тот транс, в котором они пребывали. Она рванула вперед, как будто он ужалил ее, ускользая в кафе. Но было поздно, он уже видел выражение ее глаз, и то, как приоткрылись ее губы. Драко улыбнулся про себя и последовал за Гермионой. Сейчас они оба чувствовали особый магнетизм. Она не могла этого отрицать. Гермиона выбрала самый дальний столик в задней части кафе и скользнула на мягкое сиденье. Он сложил пиджак и повесил его на зеленый бархатный стул с другой стороны столика, прежде чем отодвинуть его и сесть напротив. Драко откинулся на спинку и оценивающе посмотрел на нее, пока она пристраивала рядом с собой сумочку. Он прищурился, решив, что в ней есть нечто странное. Возможно, дело было просто в окружающей обстановке; она выглядела здесь неуместно, ведь яркие тропические обои и яркие неоновые вывески всегда были далеки от обычной библиотечной эстетики Грейнджер. Взволнованная. Он использовал бы это слово, чтобы описать ее. Ее щеки окончательно окрасились розовым, как будто она потерла их горячей розовой водой, и вокруг нее возникло что-то вроде статического электричества — аура, которая заставила его почувствовать странное облегчение, пока он продолжал смотреть, как она роется в своей сумке. В конце концов она остановилась, провоцируя мысли о наличии в этой маленькой сумочке всей её жизни. Она бросила заглушающее заклинание, прежде чем пристроить какой-то небольшой прямоугольник себе на колени. — Итак, мы должны поговорить о… — Привет, Драко, как ты сегодня? — перебил он, изобразив преувеличенную радость в своем голосе. Судя по тому, как опустились ее веки, его поддразнивание сработало. — Рада слышать, что с тобой все в порядке, у тебя больше нет проблем с этим зельем, не так ли? — он наклонил голову и убрал из голоса энтузиазм, словно отвечая самому себе. — Есть вообще-то… — Когда ты закончишь разговаривать сам с собой, Малфой, мы сможем поговорить о том, зачем пришли сюда? — он увидел, что она запустила руки в волосы, как будто полностью потеряла терпение. Драко удивился, что сегодня ее оказалось легко вывести из себя, в то время, как он собирался сделать так, чтобы она, пусть и неохотно, но сочла его забавным. — Сразу к делу, хорошо, будь по-твоему, Грейнджер, — пытаясь сдержать раздражение в голосе, он сложил руки на груди и выпрямился. Он не хотел признаваться, что уже начинает чувствовать, как его охватывает разочарование. Драко ожидал, что теперь она, по крайней мере, будет с ним ласкова, особенно после вчерашнего. Он выжидающе поднял брови, и в конце концов она поняла намек и подняла маленькую потертую кожаную книжку со своих колен. — Эта книга у меня совсем недавно, она принадлежит мужчине… — Гермиона остановилась и придвинулась немного ближе к нему, осторожно оглядываясь по сторонам, —… альфе… который видит те же сны, что и мы, и… Драко наклонился вперед и взял у нее книгу, игнорируя небольшой всплеск в глубине сознания, когда ее пальцы коснулись его руки. Сначала дело. Пока она говорила, он лениво листал страницы. — … от этого не избавиться… никогда. Очевидно, мы будем… — она внезапно замолчала. Сглотнув, Гермиона смотрела прямо на книгу в его руках. — Жить с этим всю оставшуюся жизнь? — закончил он за нее, резко захлопнув книгу и благоговейно проведя рукой по кожаной обложке. Он сосредоточился на ощущении маленьких трещин кожи под своими пальцами, игнорируя хмурый взгляд, который, без сомнения, омрачил ее прелестные черты. — Ты знал? — в ее голосе звучало удивление, как будто обладать такими знаниями было только ее привилегией. Он мог бы закатить глаза. Он не был уверен, почему ее резкие манеры так беспокоили его. Драко оказался между своими завышенными ожиданиями и усталостью от ее странного поведения. Гермиона преследовала его во сне прошлой ночью, а теперь отталкивает… Снова. Какое бы отвратительное настроение ни овладело ею, он не хотел мириться с этим. Совершенно. — Конечно, — он осторожно положил книгу на стол перед ней. — У меня есть такой же. Дневник его предка долгое время передавался из поколения в поколение семьи Блэк. Когда стало ясно, что он альфа, мать отдала его ему. Альфы принадлежали к линии Малфоев, но они не осмеливались вести учет таких личных дел, это была ответственность, которая лежала на плечах главы семьи Малфой. Одна из обязанностей, которую его отец так и не смог выполнить, так что книга была лучшим вариантом. Он знал об омегах больше, чем о себе, и вот она сидит перед ним, зная об альфах, вероятно, больше, чем об омегах. Если бы он был в настроении, то обязательно подшутил бы над иронией происходящего. — Что с ней случилось? — прорвался сквозь оцепенение ее голос. Он поднял глаза и увидел, что ее лицо исказила печаль, и Гермиона пыталась скрыть это за маской, но Драко уже хорошо изучил ее. — Мой отец сказал бы тебе, что она выполнила свой долг перед семьей, произвела на свет наследников и прожила остаток своих дней как послушная и преданная жена. Она опустила взгляд на свои подрагивающие руки, которые лежали на столе. — А что бы сказал ты? — едва слышно произнесла она, несмотря на комок, образовавшийся в горле. Он не мог смотреть на нее, начиная рассказ. Это была деликатная тема, Драко провел годы, отвергая попытки сводничества своей матери, испортив их отношения почти безвозвратно: — Я сказал бы, что она выбрала честь семьи, а не свое собственное счастье. Совершила ошибку, повторять которую я не намерен. Я сам выберу себе невесту. Гермиона усмехнулась, и он снова посмотрел на нее, испепеляя взглядом. — Правда? — с сарказмом спросила она. — Да, — грубо ответил он, призывая ее вести себя осторожнее. Какое-то время они сидели в тишине, погруженные в собственную холодную войну, с мыслями об их словесной перепалке. В конце концов, она вздохнула и полезла в сумку, вытащив небольшую стопку бумаг: — Контракт? — нахмурился Драко. — Контракт Программы действительно охватывает только то, что происходит, пока участники находятся там, он ничего не говорит о том, что делать в промежутке. Я подумала, что мы могли бы использовать что-то всеобъемлющее, — она протянула ему бумаги, и от этого вида по его телу пробежали мурашки. Неужели она действительно собирается свести их отношения к нескольким пунктам в документе? — Подведи итог, — резко сказал он, чувствуя, как с ужасом сжимается его грудь. — Если, — она остановилась на мгновение, — ты решишь подписать его, — она понизила голос и наклонилась ближе к нему, — мы будем вместе во время моей течки, пока не разберемся во всем. — А как насчет остального времени? — та часть, которую она, казалось, так хотела утвердить, не включенная в контракт Программы, внезапно стала не стоящей уточнения. Ее глаза разглядывали те предметы интерьера за его спиной, которые вовсе не были ей интересны, и он это знал. — Уточнение в разделе 5A. Драко поднял контракт и начал листать разделы, в то время как она провела рукой по голове, приглаживая пряди, выбившиеся из прически. Его глаза бегали слева направо по печатным буквам, и каждое слово поднимало очередной волосок на затылке. Его магия сверкнула на кончиках его пальцев, а губы плотно сомкнулись. Он захлопнул контракт и, туго свернув его рукой, махнул в ее сторону. — Не хочешь, чтобы тебя видели со мной? Ее глаза расширились, и розовые щеки, казалось, вспыхнули ярко-красным, когда она запинаясь произнесла: — Нет, нет, Малфой, это не… Это как в Программе, в перерывах между течкой, мы притворяемся, что не знаем друг друга, пока все не выясним. — В Программе совсем иначе, не нужно избегать человека, которого ты не знаешь. Это все равно что сказать, что ты не хочешь появляться со мной на публике, — он покачал головой и бросил бумаги обратно на стол. — Тут не в чем разбираться. Если бы я пригласил тебя на ужин прямо сейчас, что бы ты сказала? — Малфой… Все это было очень неожиданно, и я… — Я был терпелив с тобой, я дал тебе время подумать, хочешь ли ты отношений со мной. Но ты сначала притягиваешь, а потом отталкиваешь. Одно дело быть со мной ночью, когда никто не знает, но как только начинается новый день, ты снова становишься холодна. — Он поднял руку и ткнул пальцем в контракт. — А потом у тебя хватает наглости… Зелья сна без сновидений, чтобы разрывать связь в промежутках между течками? Неужели все это так мало значит для тебя? — Малфой, это не то, что я… — ее лицо было таким же красным, как розы, аромат которых источали ее феромоны, но сейчас это вызывало у него отвращение. — Если ты думаешь, что у меня так мало самоуважения, чтобы подписать эту бумагу, то ты явно не знаешь меня, — он встал со стула. На этот раз у его альфы хватило здравого смысла промолчать, отступив на задворки разума, как раненному зверю, который прячется от гнева Драко. — Это временно… Он снял пиджак со стула и перекинул его через руку. — Я не собираюсь становиться грязным маленьким секретом, пятнающим твою безупречную репутацию, Грейнджер, — он слишком резко толкнул стул. Деревянные ножки ударились о стол, и все внимание посетителей, казалось, сосредоточилось на нем, когда он рванул прочь. Драко было все равно, он слишком разозлился. После всех его попыток, она не согласилась бы даже на одно свидание с ним. Гермиона думала, что он ниже нее, чтобы хотеть от него чего-то большего, чем сущность альфы для облегчения течки. Она не захотела даже попытаться узнать его настоящего. Он вошел в Программу, опасаясь, что воспользуется какой-нибудь несчастной омегой, но оказалось, что это омега воспользовалась им. Он облажался. Драко старался делать вид, что его щеки не горят от унижения и гнева, пытался не обращать внимания на боль, растущую внутри. Если она хочет быть холодной, он может подыграть ей, по крайней мере, это будет его гребаное решение. Должно быть, со стороны он выглядел как сердитая грозовая туча, несущаяся по улице. Искры на кончиках его пальцев были ярким тому подтверждением.