The Return of the King(Возвращение Короля)

      Розовая кобыла в отражении кристального подлокотника уставилась на Принцессу Каденс, пристально вглядываясь в неё и наморщив лицо. Нет, её глаза оставались обычного фиолетового оттенка, а во рту не было клыков, к её собственному облегчению. Ее осмотр обеими принцессами Селестией и Луной определил, что пробуждение ее дремлющего полуумбрской-стороны должно было быть активировано интенсивным взрывом тёмной магии, а именно энергией, испускаемой воскрешением Сомбры. Умбры были естественными вместилищами для темной магии, и Каденс, будучи полукровкой, непреднамеренно подавила свою способность владеть нечестивым искусством. Таким образом, когда ее темная магическая сторона была открыта, она была непривычна этому и почти потеряла контроль в результате.       Королевские врачи и волшебники неустанно работали, чтобы помочь Каденс сдерживать и в конечном итоге получить контроль над собой с помощью смеси заклинаний и медитативных техник. Теперь она могла призвать все свои запасы темной магии, не рискуя стать жертвой искушений, хотя никогда не хотела бы использовать темную магию сейчас или в обозримом будущем. Всего лишь краткое превращение в "Принцессу Персефону", чтобы обмануть Сомбру, было достаточно ужасным, чтобы она могла использовать темную магию только в реальной ситуации жизни и смерти. Странным образом, использование темной магии заставляло Каденс чувствовать себя ближе к Сомбре, соединяя её с ним только она могла как его кровная родственница, и небольшая часть ее наслаждалась демонстрацией своей новообретенной силы. Однако как принцесса она была обязана Эквестрии, а не себе. — Сообщение из Кантерлота, Ваше Величество.       Голова Каденс резко опустилась с трона, чтобы посмотреть на серо-голубого кристального пони. — Спасибо, Ципконик, — просияла она, ее васильково-голубая магия заключила свиток и приблизила его к себе. Она подождала, пока Цирконик уйдет, прежде чем сломать печать и развернуть ее, интересуясь любыми новостями, приходящими из столицы. Дорогая Каденс, Прошло слишком много времени с тех пор, как у нас с тобой был момент только для нас двоих, когда наши королевские обязанности требовали нашего внимания. Если ты не слишком занята, я с радостью пообедаю с тобой здесь, в замке. Я знаю, что все было, мягко говоря, напряженно, но надеюсь скоро снова увидеть тебя. С любовью, как всегда, Тётя Селестия       Каденс снова просмотрела письмо. Все казалось...выключенным. Каллиграфия, хотя и написанная в обычном плавном стиле Селестии, была немного неровной в некоторых местах, как будто она слишком сильно копала пером. Затем была общая аура пергамента. Как оказалось, благодаря своему наследию полу-умбра, Каденс могла не только распознавать эмоции других живых существ, но и фактически переживать эмоции объектов, с которыми они недавно вступили в контакт. Письмо было пропитано гневом, печалью, завистью, чувством вины и душевной болью настолько, что у розового аликорна закружилась голова. ...Обстановка была напряженной...       После второго возвращения Сомбры последние несколько месяцев Каденс чувствовала себя более напряженной и противоречивой, чем все остальное в ее жизни до этого. Открытие, что одним из худших злодеев Эквестрии был твой биологический отец, было бы достаточно ужасно и заполнило бы целую книгу тем, насколько потрясающим было такое откровение. Но потом выясняется, что принцесса Селестия, предполагаемая тётя Каденс, та, кому она доверяла и от кого зависела с подросткового возраста, на самом деле была ее биологической матерью и лгала ей с самого начала. Как может кто-то в её положении рассчитывать вернуться к нормальной жизни после этого? То, что Каденс простила Селестию за её обман, еще не означало, что она забыла об этом.       Ещё…       Будучи одновременно соправителем Кристальной Империи и принцессой любви, Каденс должна была проявлять доброту и привязанность по отношению ко всем остальным, подавая положительный пример своим подданным. Невзирая ни на какие чувства ужаса, она считала своим долгом, как принцесса и дочь, быть рядом со своей "тётей" в трудную минуту. Кроме того, как часто Селестия приходила ей на помощь? Это была та самая Селестия, которая бросилась спасать ее, когда она была в плену у Сомбры, несмотря на то, что была вне своей стихии и магически превосходила Тёмного Лорда. Если это не было проявлением любви, то Каденс не знала, что это было.

~*~

— Сюда, Ваше Высочество. — Почтительно произнес королевский стражник-пегас, ведя молодого аликорна по широким коридорам замка Кантерлот. Не то чтобы она в этом нуждалась. Во время обучения принцесса Каденс поселилась в замке и провела много часов, исследуя его, посвящая памяти каждый уголок и щель старого здания. Тем не менее, она оценила этот поступок, даже если это было сделано по приказу Селестии, и последовала за пегасом в королевский обеденный зал.       Огромные двойные двери распахнулись, открывая взору светло-фиолетовые стены, белые мраморные колонны и шахматный черно-белый кафельный пол. Даже спустя все эти годы комната оставалась прежней. Селестия была в некотором роде сторонницей перемен, называя себя "традиционалисткой" и предпочитая сохранять декор замка таким, каким он был ещё до её правления. И всё же, по крайней мере, она допускала незначительные изменения, чтобы приспособиться к возвращению Луны,       Селестия, сидевшая справа от длинного стола, повернулась на стуле и усмехнулась. — Привет, Каденс! Проходи и присоединяйся ко мне. — Затем она посмотрела вниз на королевскую стражу. — Благодарю вас, Галан Тру. Вы свободны. Пегас почтительно поклонился, сказав: — Да, Ваше Высочество. Прежде чем повернуться и закрыть за собой дверь.       Каденс медленно опустилась на свое место. Даже без ее эмпатических способностей она могла сказать, что материнская улыбка Селестии была вымученной. Конечно, её радость от встречи с тайной дочерью была искренней, но она была окрашена скрытой тревогой и неуверенностью. Кроме того, внутри старшей кобылы бурлила сильная любовь, любовь, которая не предназначалась для Каденс, это было совершенно ясно. — Ну, эм, как...как ты? Улыбка Селестии дрогнула, и она вздохнула. — Честно говоря, ужасно. Я... — Она остановилась, крутя копытом в воздухе. Наконец, она пробормотала: — Я все еще влюблена в С-Сомбру. В комнате ненадолго воцарилась тишина. Каденс приподняла бровь. — И это всё? У белого аликорна отвисла челюсть. —Ты...ты знаешь? — Ну, я и есть принцесса любви. Я знала это раньше тебя. — О-о, ну теперь ты понимаешь, в чём проблема?       Почесав подбородок, Каденс задумалась. В последний раз она видела Селестию или Сомбру в комнате Сомбры после его второй стычки с этими продажными охранниками. Несмотря на обстоятельства, это был действительно приятный момент, учитывая, что это был первый раз, когда она была в комнате со своими биологическими родителями без того, чтобы они пытались убить друг друга. Она читала их эмоции, шокирующе обнаруживая давно похороненную, но не забытую любовь внутри Селестии. Сомбра, сидевший на другом копыте, излучал вихрь эмоций, которые чуть не сбили Каденс с ног: гнев, сожаление, месть, капелька противоречивой привязанности. Но никакой любви, по крайней мере, не активной.       В сердце Сомбры всё ещё оставались следы любви к Селестии, но больше к той кобыле, которой она была раньше, чем сейчас. Он всё ещё любил её, но это было всё. Теперь его любовь предназначалась другой, некой пурпурной золовке Каденс. Это был запутанный вопрос для другого дня. А сейчас она должна была сообщить эту новость матери как можно мягче. — Селестия, дело в том, что Сомбра он...он не любит тебя. Глядя в сторону, Селестия постучала копытом по столешнице. Она сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем снова встретиться взглядом с Каденс. — Но...он ведь может...верно? Сомбра ведь может снова полюбить меня, правда? Это убивало Каденс, чтобы разбить надежду в этих розовых глазах, но это должно было быть сделано. — Нет, он...влюблен в какую-то другую... Мне очень жаль. Селестия уставилась на свои копыта. — Это Твайлайт, не так ли? — Когда Каденс не ответила, она горько кивнула. — Я так и знала. Спасибо тебе, Каденс, за твою честность.       Каденс подошла к другой стороне стола и крепко обняла Селестию, погладив её по голове крылом, как это делала принцесса солнца, когда она была моложе. Оцепенев, Селестия ответила ей тем же, уткнувшись лицом в грудь. Изо рта Селестии вырвались тихие вздохи, ее грудь вздымалась в такт рыданиям. Как бы ни радовалась Каденс своему положению, помогая пони найти себе пару, именно чувство разбитого сердца кого-то другого иногда заставляло её сожалеть о том, что она принцесса любви.

~*~

      В этот момент время не имело значения для Селестии, равно как и холод или темнота, поскольку она неподвижно стояла внутри камеры подземелья. Прошло почти два часа, а она не шевельнула ни единым мускулом, склонившись над спящим жеребцом. Он все еще был так красив, и, несмотря на все, что произошло между ними, ее сердце все еще болело за него. Она вспомнила ту ночь, когда Сомбра призвал к перемирию при условии, что Селестия войдет в Кристальную Империю одна. Оказавшись там, они встретились на вершине самого высокого шпиля замка, и после жаркого спора они провели короткую битву, прежде чем поддаться своей страсти. Именно там, под светом бледной луны, они соединились воедино, что привело не только к зачатию Каденс, но и к ее собственной вечной любви к темному королю.       Красные глаза медленно открылись, и Селестия напряглась, надеясь, что их обладатель снова заснет. — Почему кобылы смотрят, как я сплю? "Ну, вот и все." — П-привет, Сомбра. Хорошо спалось? Сомбра принял полулежачее положение. — Что ты здесь делаешь, Селестия? Даже будучи на фут выше и стоя, кобыла почему-то казалась намного меньше своего пленника, который продолжал смотреть на нее с раздраженным презрением. — Мне было интересно... Сомбра нетерпеливо покачивал ногой. — Дааааааааааааа? Селестия топнула копытом. — Ты сказал, что никогда не переставал любить меня. Неужели это была ложь? Выражение лица умбра несколько смягчилось, он явно не ожидал такого вопроса. Он обдумывал это несколько минут, прежде чем ответить: — Я был абсолютно честен. Я все еще люблю тебя, Селестия, но я не влюблен в тебя. Между нами многое изменилось. — Итак, — проглотила Селестия, — Ты двигаешься дальше. Вот так просто? Сомбра недоуменно уставился на неё. — А почему бы и нет? Ты так же сделала. Меня не было там тысячу лет, и я знаю, что за это время у тебя было несколько мужей и много детей. — Это было совсем другое дело! — Взревела Селестия. — Мне было одиноко. Неужели ты думаешь, что я хотела отослать тебя, чтобы просто встречаться с другими жеребцами и любить их, все время помня о том, что я сделала с тобой? — Я тоже был одинок, — холодно ответил Сомбра. — Ты что, думала, что я просто вернусь к тебе? Мне нужна была взаимосвязь, и я её нашел. — С Твайлайт? — Гнев Селестии исчез, сменившись болью. — Почему ты выбрал именно её? Следуя ее примеру, Сомбра спокойно посмотрел на Селестию. — Она говорила со мной. Ты никогда не пыталась задавать вопросы или узнать меня таким, какой я есть. Твайлайт предложила мне то, чего ты никогда не делала: дружбу. Селестия низко опустила голову. — Сомбра... — начала она, протягивая ему копыто. — Все кончено, Селестия. Наше время истекло. Прими это. Предложенное копыто бесполезно опустилось рядом с Селестией, её разум был потрясен этими восьмью простыми, но разрушительными словами. Она всхлипнула, когда слёзы потекли по ее алебастровому лицу. — Как пожелаешь...Сомбра.