***
«Что он сказал?!» От шока, в горле гриффиндорки застрял тугой ком, мешающий сглотнуть. И она понимала, что слова, произнесенные Малфоем, не могли быть результатом ее мыслительных галлюцинаций. Хотя, определенно, в таком состоянии они вполне могли появиться и сыграть злую шутку. «Этого просто не может быть. Определенно послышалось.» Гермиона была изрядно вымотана. Кожа болела, настолько остро реагировала (особенно в районе шеи), что хотелось просто снять весь свой «колючий» эпидермис. Все чувства были на пределе, переплетены воедино, находясь «под напряжением», как оголенные провода. И что именно из этого нервного кома было истинным, понять невозможно. А спешный шаг, и колотящееся сердце, совершенно не способствовали попыткам успокоить расшатанные нервы, и огонь внутри. Малфой действительно довел её до состояния бешенства. Но то, как это произошло, её повергало в шок. Ведь до этого её выдержка ни разу не давала сбой. Есть и есть дела не изменит. Хотя, встретить его в этом году в школе было недюжинным удивлением. И естественно, Драко оказался не единственным восьмикурсником, который прибыл сюда для дополнительного обучения. Энтони Голдстейн, Теодор Нотт, Невилл Долгопупс, а также ещё несколько молодых людей, чьи имена она помнила достаточно смутно, пополняли этот список «неожиданности». Мысли слишком быстро преодолевали путь в голове. Если присмотреться внимательнее, то именно некоторые из парней «претерпели» изменения за это лето. Но почему она не задумалась об этом ранее?! Джинни говорила, что у большинства волшебников всплеск роста происходит в разы позже, после окончания обучения. И Гермиона упустила данный факт из виду, а это было вполне логично и имело смысл. Конечно, Грейнджер обычно не пересекалась с восемнадцатилетними волшебниками, да и сама её сущность проявилась только сейчас, оттого и яркие реакции. А вообще, если говорить о симпатиях гриффиндорки, то в этот список в основном может войти только один человек из мимолетного увлечения — Виктор Крам. Её никогда, по сути, не привлекал внешний вид возможного партнера, да и физические показатели всегда интересовали в последнюю очередь. В лидерах человеческих качеств у Гермионы были другие приоритеты: доброта, ум, храбрость, умение видеть, слышать, ценить, уважать. Любить! Хотя с последним Грейнджер была практически не знакома. Любить семью, друзей, родных сердцу людей — это одно! Но она совсем забыла о том, что есть и другая сторона медали. Вернее, Гермиона не задумывалась, что это когда-либо сможет произойти. И точно не здесь и сейчас! Встряхнув голову, она постаралась успокоить шаг и выровнять дыхание. Гермионе нужна светлая голова, чтобы собрать все факты воедино. Ведь вопрос: «А что, чёрт возьми, происходит?», требовал скорейшего ответа. Однако, еще никогда в жизни ее так не выводили из себя. А было ли это раздражением на самом деле?! Вот, что она действительно не могла понять. Чуйка, нервно покуривая в сторонке, начинала тихонько призывать разум на помощь, оглашая список всех «за» и «против». «Если я так реагирую на него, значит всего лишь оценила, как парня. Верно?! Девушкам ведь такие эмоции свойственны?!» Грейнджер остановилась, стукнув себя по лбу свободной рукой: «Ба-а… Гермиона! Вот это умозаключения! Поаплодируй себе, что ли, Кэп Очевидность! Ты, наконец-то, в полной мере ощутила себя девушкой. Надеюсь, со статусом Омеги слабоумие прогрессировать так явно не будет, и это была всего лишь твоя разовая акция. Не забудь, кстати, Малфою хоть спасибо сказать…» Грейнджер презрительно фыркнула, направляясь в башню Гриффиндора. «Как же ты меня… бесишь?! Да! Определенно! Или…» Грейнджер была в замешательстве… Вся ситуация вовсе не могла означать, что у неё появляются чувства к этому лицемерному, белобрысому куску… идиота! Он же всегда вел себя отстраненно, погружаясь в свои мысли, а его вечное недовольство, презрение и агрессия по отношению к окружающим. И как такой человек вообще мог её привлекать?! «Да, определенно красив, статен, отлично сложен… И так сладко пьянит разум, манит попробовать на вкус… Так хочется вновь почувствовать его дыхание на нежной коже, обжигающее прикосновение ладо…» Гермиона шумно выдохнула, раздраженно закатывая глаза от собственных мыслей! «Аргх-х-х… Дура!!! Просто заткнись уже!» Нет, в одном она, всё же, уверена: Драко стал просто привлекательным, и ничего большего. И для нее, как для Омеги, эти странные реакции вполне естественны, время от времени оценивать парней на чисто эстетическом уровне. На этом Гермиона решила закончить свои терзания, так как её голова остро нуждалась в тишине и покое.***
Во время ужина Грейнджер всё так же была сосредоточена на своих мыслях. Некоторые вещи не давали ей покоя. Скопление большого количества народу в Большом зале, постоянный шум, галдеж голосов учащихся не способствовали для ее успокоения. Чувство голода отошло на задний план, оставляя прекрасную возможность сомнениям одолевать разум, предоставляя всё больше и больше территории для новых вопросов. Что тут сказать, — настоящий террор собственного головного мозга. Помимо запахов еды в воздухе витали побочные приторные ароматы, которые откровенно мешали трезво рассуждать. Однако, не нужно быть талантливым и одаренным членом Ордена, чтобы понять, кому они принадлежали. «Альфы…» Благодаря помощи Джинни, и гигантской куче исторических справочников и альбомов с различными сведениями о знаменитых семьях волшебников, она смогла вывести для себя практически определенную закономерность, что целостно помогало определить саму сущность Альф. «Кто же ты, "Северный олень?"» — звучал девичий шепот при просмотре каталога самых знаменитых представителей и женихов данного «вида». И к ее великому сожалению, все они были как на подбор, а своим видом раздражали ещё больше с самого первого взгляда. Истинный Альфа, независимо от возраста, чаще всего являлся видным представителем чистокровной семьи: более-менее высокий, широкоплечий, подтянутый, с аристократичными чертами лица, с пронзительным и глубоким взором, что добавляло его загадочному образу немалую долю шарма. Однако именно от этого взгляда Гермиона полностью ощущала на себе волну презрения, недовольства, контроля, надменности. Еще тогда Грейнджер поймала себя на мысли, что все эти «персоны» ей кого-то смутно напоминают. С самого юношества, по слухам волшебного мира, Альфы умело использовали свою красоту и обаяние для обольщения множества равнодушных бет и миленьких омежек. Последние же были на определенном счету, ведь заполучить такое «сокровище» считалось поистине редкой возможностью. По словам Джинни, поиск такой «реликвии» можно было приравнять к охоте. И Гермиона в полной мере осознавала, почему. Уже летом она вполне ощутила себя так называемой «жертвой», которую раздевали взглядами, пытаясь заполучить в цепкие лапы, с целью элементарного заточения «в цепи» и вожделенного траха с первобытными инстинктами. Альфы пытались представлять себя самыми искусными и умелыми любовниками, но, естественно, большинство связей с ними заканчивались по прошествии всего лишь одной ночи. Создавать отношения, на их взгляд, было слишком глупо и скучно. Зачем отдавать себя целиком и полностью только одному человеку, когда перед тобой, как на витрине пекарни, разложены такие вкусные, никем не тронутые «лакомства»? А заполучить Омегу стало истинным соревнованием, словно великое блаженство. Тешить свой эгоизм, статность и самолюбие, будь то с её согласия. Или же против. Никого не волновало. Самым желанным было удовлетворение животных инстинктов: вдалбливаться в текущую, сочащуюся обильной смазкой Омегу, особенно во время гона, сцепиться узлом, пульсируя, и обильно кончать внутрь снова и снова, доводя Омегу до криков, конвульсий и бессилия. Поэтому Грейнджер хотела сделать всё возможное, чтобы остаться незамеченной, неприступной. Она не готова была подчиняться своим инстинктам, которые так некстати проснулись именно в этом году, хотя определение так называемой «матери природы» у девочек происходит гораздо раньше. Судьба или случайность?! Сейчас это не важно. Вновь Гермиона должна бороться за себя ради доказательства того, чего она на самом деле стоит. И плевать на проклятую истинную природу. Лечь под какую-то статную и лицемерную мразь не входило в планы храброй гриффиндорки. «Да ебись оно конём!» Ей не нужна никакая сцепка или «истинный». Грейнджер и без него прекрасно справится. Мельком со своего места Гермиона рассматривала каждого из парней, в ком заметила сильные внешние изменения. Чувствовала она себя слегка ошеломленной, так как аромат вышеупомянутых Альф сбивал с толку. Это как смешать разные приторные стойкие ароматы духов в парфюмерном и доводить себя адской смесью до потери обоняния, смерти вкусовых рецепторов или, что ещё хуже, аневризмы головного мозга. «Почему сегодня всё не так, как обычно?! Это не к добру…» В то время, как у всех этих «самцов» были явные поклонницы, большинство других учеников, казалось, не были так взбудоражены, как Гермиона. Внезапно она почувствовала обжигающую струю воздуха, которая прошлась легким током по ее позвоночнику. Кожу неприятно закололо, вызывая легкий зуд во всех нервных окончаниях. Мужская рука тронула ее легко за плечо, заставляя выйти из транса, и это прикосновение не по-доброму жгло. Будто сквозь толщу воды её звал чей-то голос, приближаясь всё ближе и ближе. «Гермиона?! Это ведь моё имя. Кто-то звал меня?!» — А? Что?! — спросила девушка, словно очнувшись от марева. Возле нее стояли Невилл Долгопупс и Энтони Голдстейн, взгляды их казались слишком обеспокоенными, и, очевидно, она была тому причиной. — Гермиона, ты в порядке? — тихо проурчал Невилл. Она чуть не упала со своего места, услышав пленительный мёд голоса, посмотрев на него так, словно увидела впервые в жизни. Как будто её тело замерло, подчиняясь приказу его мягкого бархатного тембра. Никто больше даже не поднял глаз. Как будто люди с голосами, которые физически вибрировали вокруг них, были обычным явлением. Невилл в замешательстве уставился на неё. — Что… ты… сейчас… ты это мне? — поперхнулась Гермиона. — Грейнджер, что с тобой? На тебе лица нет, — Энтони сильно напрягся, поддержав странный разговор, но его голос лишь добавил сотрясающего трепета и вибрацию в ощущения ошеломленной девушки. Гермиона слабо ахнула и, схватив чашу, быстро допила остаток тыквенного сока, прежде чем встать и постараться ретироваться из зала. Она начинала задыхаться. — Мальчики, не сейчас. Простите, — пробормотав, сорвалась с места. Грейнджер сломя голову бросилась бежать, пытаясь пробиться через толпу учащихся. Неведомая сила давила на голову и заставляла сердце биться о ребра, словно птица в клетке. Напряжение начинало спускаться к животу, закручиваясь сильнее, образуя жаркий узел. Шею кололо нещадно, а между ног стало слишком влажно. Она начинала течь. Гермионе срочно надо было покинуть это место, ведь если Альфы почувствуют ее запахи и выделения, начнётся животное кровавое месиво. Каждый из этих особей постарается претендовать на текущую Омегу, пуская в ход свои феромоны, лишая возможности не только мыслить, но и дышать. А соответственно, быть пришибленной таким количеством «тяжкого груза» при столь сильном действии для Омеги — смертельно. Как хорошо, что она успела более или менее прозондировать почву даже на такой случай. Двинуть кони раньше времени по собственной глупости было бы позорно. «Лучшая подруга мальчика, который выжил, она же — Гермиона Грейнджер, выстоявшая перед атакой самого Волан де Морта и его армии и получившая орден Мерлина, пала под феромонами неконтролирующих себя самцов. Класс. Новость дня. Просто бомба. Рита Скиттер из "Ежедневного пророка" была бы вне себя от счастья! Какая самоирония» Вылетев из залы словно ошпаренная кипятком, Гермиона абсолютно не обратила внимания на пристальный взгляд серых глаз, которые неотрывно следили за всеми её действиями целый вечер. Ей стало намного хуже. Реакции усиливались, прошибая потом и обжигая и без того горящую кожу. В лёгких не хватало воздуха, в горле стоял ком, который было невозможно сглотнуть. Гермиона спряталась в ванной для девочек, пытаясь остыть, прежде чем решить, что делать далее. Она не могла придумать объяснения, почему её ощущения усилились и накатывали, словно волны сумасшедшего цунами. Чувства накрывали с головой всё больше и больше, а глаза затягивало пеленой. «...Маразм крепчал, дерево гнулось… А Герм от похоти загнулась. Какой бред, Грейнджер. Видать, разовая акция слабоумия всё еще в силе и не была такой уж разовой, да?! Если так будет каждый раз, этот учебный год ты ТОЧНО не переживёшь.» Выход из столь щекотливой ситуации сейчас был лишь один: надо немного подождать, даже если это займёт время. Ей надо прийти в себя и заодно обдумать происходящее. В дальнейшем можно просто стараться не пересекаться с Малфоем, Ноттом, Голдстейном, Невиллом и другими. Так или иначе, избегать их будет лучшим решением. В любом случае, учеба не стоит на месте, а значит выбора, как такового, у неё нет. Конечно, данный поступок можно было бы посчитать за трусость. Но если выбирать из двух зол наименьшее, данные разборки — убийственная трата её нервных клеток. И если она хочет спокойного существования, уж лучше обезопаситься от подобных ситуаций. А это, на самом деле, не так уж и сложно. И даже если придётся потерпеть. Она ведь Гермиона Грейнджер, с лёгкостью преодолевающая все трудности. Не успела перевести дыхание, как услышала приближение шагов и знакомый аромат морского бриза. Напряжение давало о себе знать, но легкий шлейф не отталкивал, а совсем наоборот. С закрытыми глазами ей хотелось поддаться, довериться. Но услышав где-то сбоку едкую ухмылку, поняла: «Твою же ж…»***