Here’s nothing left to see And no room left to breathe So pick me up and give me back my belief Evans Blue «Live to die»
Открыв глаза, Катя поняла, что находится в каком-то маленьком помещении. Вокруг было темно, не было ни одного окна, а единственным источником света служила лампа на столике. Ничем не облицованные стены были покрашены белой краской, рядом с двухъярусными койками стоял маленький умывальник. Привстав, девушка повнимательней осмотрелась по сторонам: несколько коек, прикрученных к стенам, железные двери… Неужели она попала в фэндом «Побега» или же «Побега из Шоушенка»? Нельзя сказать, что Катя предвзято относилась к роману Стивена Кинга, но всё же быть арестанткой как-то не входило в её планы на день. — Граф? — с надеждой позвала Катя, однако её вопрос в пустоту эхом отдался лишь в черепной коробке: кроме неё здесь никого не было. В маленьком зеркале, висящем на стене, Катя с удивлением рассматривала своё платье. Последнее время что-то слишком часто ей приходится носить юбки в пол. Вот уж точно девушка прошлого века! Правда, из уст отца это скорее звучало как оскорбление. — Граф, где же Вы? — на этот раз в голосе Кати прорезалось любопытство. Может, здесь всё ещё продолжается игра в прятки, а мужчина окажется где-то рядом? Открыв железные двери, а также поняв, что это можно сделать и изнутри, то есть варианты тюрем отпадают, Катя оказалась в длинном коридоре, на полу которого лежала бордового цвета ковровая дорожка, потёртая кое-где. Отметив, что она вышла из комнаты с номерным знаком девять, Катя побрела вперёд, веря в лучшее. Если шумно, значит там есть люди. Значит можно понять, где она оказалась и отыскать своего спутника. Всё ведь логично, да? Это должно сработать. Несколько поворотов — и вот, наконец, Катя попала на лестницу. Шум сверху и, — что странно — откуда-то сбоку, стал ещё более отчетливым. Мимо прошло несколько мужчин, учтиво кивнувших ей при встрече. И что за смешная мода носить подтяжки на штанах? У Кати в жизни такое было лишь с мальчишками в детском саду, а здесь так прошли взрослые парни, обсуждающие какого-то рода двигатель. Может, это какой-нибудь сбор любителей автомеханики? При всём уважении, на «Мстителей» это не тянуло, но это определённо что-то столь же грандиозное. Как только девушка поднялась наверх, она обомлела: здесь было множество людей! Огромное множество, снующее туда-сюда. Некоторые сидели за столиками, любуясь пейзажем; кто-то писал портреты; кто-то просто курил самокрутки, кидая взгляды на прохожих. Не узнать этот фэндом было просто невозможно — название само то и дело мельтешило перед глазами. Надписи были на флагах, украшающих всё вокруг; на дощечках и металлических конструкциях. Катя прекрасно знала это название, теперь лихорадочно думая о том, спасёт ли её это знание. «Британский трансатлантический пароход» — значилось на отполированной металлической конструкции. В голове эта надпись звучала как приговор. — Если бы Вы здесь были, граф, я бы попросила пустить пулю себе в лоб. — прошептала Катя, изо всех сил стараясь вернуться в форму, уняв подступившую дрожь. — Большому кораблю судьбу Титаника…***
Скорее всего, многие из ныне живущих историков, механиков и географов мечтали бы побывать на столь знаменитом судне. Рассмотреть его изнутри, увидеть живых людей, распивающих алкоголь на палубе. Это уж точно интереснее, чем снаряжать экспедиции с роботами на дно океана. Кате выпала уникальная возможность познакомиться с членами экипажа, рассмотреть украшения и наряды, а также произвести подсчеты пассажиров, спасательных шлюпок и надувных жилетов. С этими знаниями девушка могла бы заявиться к капитану или же потом самостоятельно руководить спасательной операцией, зная все происходящие события наперёд. Неплохо бы ещё воду в океане подогреть, чтоб люди не замерзли, да-да. Где Катя, и где подсчеты, скажете тоже! Девушка стояла, глядя на гладь океана. Какое счастье, граф, что Вас нет здесь со мной, очень надеюсь, что в Берри Вы в полной безопасности. Катя не знала, радоваться ли ей тому, что графа здесь нет, ведь так ему точно не свалится на голову балка; или же огорчаться тому, что теперь она вновь одна. Наверное, всё отмеренное ей счастье уже прошло, а теперь началась полоса безнадежности. А может, граф всё же здесь? Корабль огромный, на нём множество людей. Может, Катя просто плохо искала?.. Катя оглядывалась, всматриваясь в лица людей. В какой-то миг все глаза, носы и рты смешались воедино. Кажется, голова девушки шла кругом… С другой стороны, что дворянину семнадцатого века делать на судне начала двадцатого? Здесь ему явно было бы страшно неудобно как из-за шума, необычных нарядов и этикета, так и, разумеется, из-за того, что должно произойти в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое апреля. Переживать за себя куда легче, чем беспокоиться о близком человеке. Девушка мысленно фыркнула: «с каких это пор он стал ей близок? с танца в саду, дуэли с де Вильфором? насмешками над её манерами?». Если Атоса здесь нет, а быть его здесь и не должно, то нужно лишь радоваться, ведь подобной участи Катя, видит Бог, не жаждала никому. Пора отвлечься. Девушка рассудила так, что, судя по всему, это фэндом «Титаника», а не реальные исторические события. Значит, где-то здесь должны быть Роза и Джек… Интересно, они уже познакомились? Как вообще можно понять, в каком именно моменте ты находишься… Айсберга не видно — и слава графу. Каждый раз, граф, когда я думаю, что всё наконец пришло в норму, происходит что-то, переворачивающее мир с ног на голову. Я бы жутко хотела, чтоб Вы были здесь, как бы эгоистично это ни прозвучало. Этого же, впрочем, и боюсь. Теперь Катерина думала о том, что делать дальше: знакомиться со всеми или искать план эвакуации при чрезвычайных ситуациях. Учитывая тот факт, что Катя планировала поступать в магистратуру на психолога кризисных ситуаций, этот случай — лучшая из возможных практик. Остаться бы еще в живых при этом. А может сперва пойти к капитану и объявить по рации приметы графа де Ла Фер: имя, возраст, телосложение? Может, он всё же здесь, и представился всё тем же французом-дворянином, а Катя всё же сможет его отыскать? Если он здесь, — думалось девушке, — то я должна отыскать его во что бы то ни стало. Вдруг с ним что-то случилось? Его могли арестовать, принять за психически ненормального или… Катя начинала бояться собственного воображения. Хватит думать сердцем! Думай головой! Я обязана верить людям, граф. Выбранная мной профессия подразумевает доверие, а здесь уйма мужчин и я понятия не имею, что мне делать. Я одна. Одна. И мне страшно. Жених Розы, помнится, едва ли не опрокинул на неё столик. Катя поёжилась: думать о возможном насилии как-то не хотелось, но мысли то и дело возвращались к самому неутешительному. С другой стороны, нравы в семнадцатом веке еще более суровы: без мужчины-защитника, будь то отец, брат или же муж, девушки едва ли могли выйти куда-то дальше ограды собственного дома. Я справлюсь, мсье де Ла Фер. Да, порой хочется выть от боли, пустить пулю в лоб, но я обязана справиться. Ради Вас. Ради себя самой. Катя спрашивала у всех подряд, видели ли они человека высокого и статного, с благородной осанкой и голубыми глазами. Может, попытаться самостоятельно нарисовать портрет-фоторобот? И мысли о происходящем здесь и сейчас, как ни странно, были куда спокойней проблем двадцать первого века. Последнее время Катя всё реже вспоминала о жизни в реальном мире, теперь же всё то, что она заталкивала подальше в подсознание, рвалось наружу. Тяготы жизни наваливались всё сильнее, словно бушующее в шторм море. Если бы всё дело было в умении плавать… Здесь важнее уметь оставаться на плаву, а для этого, к сожалению или к счастью, необходимо избавиться от всего тянущего душу балласта. Наверное, прозвучит смешно, впрочем, это мои мысли, граф, и я имею полное право думать, что пожелаю… Хорошо, что Вы сейчас не со мной и не слышите всего этого бреда. Раньше я боялась предательства. А теперь я боюсь стать мягкой. Вы делали меня мягче положенного, граф. Даже не взирая на Ваши нравы, я и до этого о них читала — не в новинку! Может и к лучшему, что так всё сложилось. Я далеко не эмпат и должна быть… Как там одногруппники говорили: «из стали и с холодной головой». Господи, граф, если бы только я сумела Вас здесь отыскать… Впрочем, Вам же лучше, будь Вы вновь в Берри, в своем графстве. Катя с грустью глядела на море. В такие минуты как никогда хотелось стать с ним единым целым, растворяясь в воде. Раньше она так и делала, преодолевая расстояния от бортика до бортика в бассейне, освобождая голову от назойливых мыслей. Сейчас, конечно, можно было бы пойти и выпить. Надраться в хлам… Что там пьют на нижней палубе? Вряд ли это будет изысканное вино, но всё же. Нет, нельзя! Нужно держать себя в руках. Разум — единственное, что сейчас может помочь ей выжить в надвигающейся буре людских слёз и паники. Необходимо держать голову холодной, остудив при этом колотящееся сердце. Сантименты — дефект, ведущий к проигрышу. Ни в коем случае нельзя сдаваться! Катя быстрым шагом шла на верхнюю палубу, ища графа Оливье де Ла Фер. Спрашивать всех вокруг становилось утомительно: с каждым вопросом отказов становилось всё больше; надежда Кати угасала. Я всё ещё только Ваша: телом и душой, перед Богом и людьми. Может, граф, так оно и к лучшему: предать не может лишь тот, кого не существует. Но я постараюсь. Я сделаю всё, что от меня зависит. Кинув последний взгляд на море, как на своего единственного друга в сложившихся обстоятельствах, Катя тяжко вздохнула, до боли сжимая зубы.***
Тем временем на носу судна разворачивались куда более оптимистичные события. Солнце продолжало ярко светить, слепя глаза двум молодым людям, стоящим на одном из самых опасных участков корабля. Оба парня были одеты довольно неказисто: коричневые рубашки, серые неброские и достаточно потрепанные, будем откровенны, пиджаки. Кате было сложно судить, соответствовали ли подтяжки блондина моде этого времени, но в одном девушка уж точно была уверена — стоит ей сделать несколько десятков шагов, и она сможет познакомиться с живой легендой. Улыбаясь, Катя смотрела, не решаясь подойти ближе. Джек и его приятель выглядели безумно счастливыми. Они не соответствовали моде этого времени, не были богачами, выиграв билет на этот злополучный корабль. У них не было престижной работы и акций какой-нибудь фирмы, не было драгоценных камней. Катя так же сомневалась, что у них есть хоть одно высшее образование на двоих… И всё же они оба были счастливы. — Моё почтение, мисс, — окликнул Джек девушку, которая смущенно замерла, не зная, имеет ли она право вмешиваться в происходящее. — Не встречал Вас здесь ранее. Позвольте представиться, меня зовут Джек, а это мой друг. — Фабрицио Росси, мисс, — учтиво поклонился парень, хитро подмигнув. — Вы тоже решили попутешествовать, а заодно и взглянуть на статую свободы? Лично я считаю, что она уже показалась на горизонте, просто еще столь мала, что мы не можем ее разглядеть. А Джек со мной не согласен, только представьте! Катя улыбнулась. В фильме они казались взрослее. Сейчас девушка видела перед собою мальчишек, которые были младше её одногруппников. Неудивительно, впрочем, Джеку ведь и в каноне семнадцать, если память её не подводит. — Меня зовут Кейтлин, — представилась Катя, в очередной раз радуясь тому, что её имя хорошо звучит на многих языках.По-французски, например… — Я решила, что мне нужны перемены в жизни, знаете то чувство, когда всё с ног на голову, и просто не знаешь, за что хвататься?.. Вот это и привело меня сюда, я так думаю. — Хочу заметить, мисс, что для искательницы приключений Вы слишком грустны, — покачал головой Джек, становясь на удивление серьёзным. — Может быть, мы с Фабрицио можем чем-то помочь? — Я потеряла трёх дорогих мне людей, — неожиданно для себя самой сказала Катя. Наверное, здесь всё равно уже ничего не исправить, так хоть выговориться можно. — Трёх! Представить страшно, что происходит с ними… Хотя, мой отец ушел к престарелой любовнице, подруга ушла в другой мир, а… — Катя замолчала, не зная, что сказать о графе де Ла Фер. Кто он ей: наставник, коллега о поискам Марго, любовь всей её жизни, защитник в сияющих доспехах? Так, ладно, любовь определённо нужно вычеркнуть — это уже ни в какие ворота, да и доспехов у графа нет — только шпага. — … я недавно рассталась — волею рока, не иначе — с дорогим мне человеком. Катя находилась в состоянии клиента на психотерапии. Наверное, слёз уже просто не оставалось. Мозги обязаны взять верх над сердцем — так будет правильно. — В общем, я сама не знаю, чего сейчас хочу. Просто… Джек и Фабрицио внимательно слушали, пусть и не каждый день им приходилось выслушивать молодых леди, буквально с первых секунд знакомства. Про себя парни тихо радовались, что Катя не плачет, ведь как успокаивать плачущих девушек они не имели ни малейшего понятия. — Оглянитесь вокруг, — тихо произнёс Фабрицио. — Что предстаёт перед Вашим взором? — Море, — выдохнула Катя. — Глядите же, мисс, прямо перед кораблём плывет дельфин. Наверное, ему очень страшно, он совсем один, может быть, отбился от стаи или потерялся. Опустив взгляд Катя и впрямь заметила маленького дельфина, упорно плывущего вперёд, буквально в метре от корабля. Ещё немного — и его могут поранить винты двигателя. — Что бы Вы посоветовали этому дельфину, видя ситуацию сверху? — продолжил парень: Катя смутно начинала понимать, к чему он клонит. — Свернуть вбок, — с лёгкостью ответила девушка. — Думаю, скорость течения позволит ему этот манёвр без риска напороться на винты. Джек улыбнулся. — А почему он не делает этого? — Потому что не видит полной картины. В его понимании сзади огромная махина, убивающая всё на своём пути, и единственное спасение — плыть вперёд. Правда, у него могут иссякнуть силы, и тогда… — Катя на миг умолкла, обдумывая ситуацию. — погодите, Вы хотите сказать, что мне следует прибегнуть к рефлексии? А это умно, стоит признать! Никакая машина Воланда не сумеет меня остановить! Джек смутился от обилия непонятных слов в речи девушки. — Знаете, мы с Фабрицио здесь уже довольно давно и сделали ещё одно интересное наблюдение: дельфин может отплыть от корабля, пару раз он уже так делал. Он плывёт перед «Титаником» не потому, что боится смерти от остановки, а потому что ему это нравится. Он катается на волнах. Присмотритесь! И Катя удостоверилась в том, что так и есть. Дельфин правда по собственной воле плывет в метре от судна. А ведь этот вид считается одним из самых умных млекопитающих на планете. — Как сёрфинг, — прошептала Катя, любуясь. Вот он — ответ на загадку. Не из-за кого-то, а ради чего-то. По собственной воле и ради собственного наслаждения. — Это потрясающая психотерапия! — Знаете, есть вещи, способные сделать всё ещё лучше. Взгляните. С этими словами Джек, схватившись рукой за канат и подтянувшись на руках, закричал те самые слова, которые уж точно известны всем зрителям; слова, обозначающие полную свободу. — Я — король мира! К возгласу Джека присоединился ещё один, более резкий, принадлежавший Фабрицио, и третий — тихий, но уж точно не менее пылкий. Катя кричала, стараясь заглушить шум волн, бьющихся о борт корабля. Это действительно был тот миг, когда понимаешь, что жизнь всё ещё продолжается.***
День был длинным. Гораздо длиннее, чем можно было бы себе представить. Катя, нашедшая компанию в лице Джека и Фабрицио, теперь сидела рядом с ними на нижней палубе, глядя, как Джек рисует портрет маленькой девочки и её отца. Девчушка стояла, любуясь волнами и звонко смеясь, пока её отец крепко держал её за талию, страхуя. Возможно, именно такие детско-родительские отношения и являются эталонными; те, где доверие идёт рука об руку с воспитанием и контролем. Впрочем, Катя давно не маленькая девочка, да и крепко держать её никто не станет. Попросив у Джека чистый лист и огрызок карандаша, Катя решила тоже хоть на мгновение стать художником. Несмелый набросок — ничего более. Может, девушка и сумела бы нарисовать портрет по памяти, однако не видела в этом никакого смысла: во-первых, это всё равно выйдет не столь точно — навыки рисования с натуры ещё куда не шло, а вот по памяти выводить пропорции — это уж слишком; а во-вторых, что более важно, терзать себе душу ещё и на бумаге — чересчур сильная боль, которую невозможно будет унять. Рисовать море, с виднеющимся на закате солнцем, тучками на небе и лучами, ласкающими волны, — куда лучшая идея. Жаль, что здесь нет цветовой палитры и всё зависит лишь от нажима карандаша. С другой стороны — Катя горько усмехнулась — как-то раз отец сказал ей, что она видит всё только в чёрных и белых тонах. Разговор, разумеется, шёл о престарелой любовнице. Ах, как же отец распинался о том, как хороша эта женщина: умеет наводить порядок в однокомнатной квартире, мыть посуду и готовить пирожные. — «Катя, ты просто не знаешь, какая она хорошая женщина. Видишь мир только в черном и белом!» — «Так познакомь меня с этой замечательной женщиной, — парировала девушка. — Давай сходим вместе в кафе и поговорим, или в кино, в театр, филармонию, парк, в конце концов. Выбирай любое место и время. Или сними наконец свои розовые очки. Может, это не я вижу твою престарелую профуру в чёрном цвете, а ты — дальтоник. Такой вариант ты не рассматривал?» Да, Катя не лезла за словом в карман. Она держалась за сердце, принимала таблетки, лишь бы восстановить нормальный ритм, но молчать, когда её обделяют, не смела. Кажется, в тот раз отец прямо перед ее носом понёс своей «даме сердца» огромную куриную тушку, посоветовав Кате, которая перебивалась суповыми наборами, сходить на рынок. Да-да, с их-то новым финансовым положением! — У Вас слишком сильный нажим, мисс. Катя вздрогнула от того, как тихо подошел Джек. — Не подходите со спины, прошу Вас! — отчаянная мольба в её голосе не могла оставаться незамеченной. — Простите. Джек взял в руки рисунок Кати, профессиональным взглядом осматривая детали. Джек видел, что плавные линии внизу переходили на резкий нажим сверху. Кажется, в какой-то момент девушка была готова проткнуть бедный лист острием карандаша. — Кое-где проблемы с тенью — она слишком явная, но в целом очень даже неплохо, — приободрил парень. — Знаете, что мне нравится в живописи больше всего? То, что я вижу множество людей вокруг, подмечаю детали. На Вашем рисунке, Кейтлин, по воде бегут круги. Это отображение силы работы двигателя? Катя горько улыбнулась. — Это символ того, что каждое действие имеет последствия. Бросив камень в воду мы получаем рябь. Это неизбежно. — А Вы философ… «Психолог» — хотела было поправить Катя, но, смутившись, умолкла. Да, в это время уже известно о Зигмунде Фрейде и Карле Юнге, но вряд ли молодым девушкам доступны курсы по психологии. Да и какой из неё специалист, она и свой-то внутриличностный конфликт уладить не может. Джек взглянул на верхнюю палубу, откуда послышался какой-то странный шум. Катя тоже подняла взгляд, заранее зная, что увидит молодую красивую девушку — Розу, с труднопроизносимым полным именем, облаченную в платье. Девушку, горделиво смотрящую вдаль и думающую о суициде. К Розе спешно подошел молодой человек — ее жених, имя которого Катя никак не могла вспомнить. Тот попытался что-то сказать, однако Роза быстро поклонившись, удалилась. Короткая сцена запала в сердце Джека, не сводящего взгляда с красивой незнакомки ни на мгновение. «Вот так и начинается любовь» — с грустью думала Катя, понимая, что ей почувствовать подобное, увы, не дано. Может, граф де Ла Фер был единственным, к кому Катя могла испытывать хоть какие-то чувства? Однако он всё ещё лишь герой литературного произведения. И даже если бы это было не так, его сейчас нет рядом. Да и вряд ли появится. Какого черта всё это вообще происходит? Неужели Катя после всего пережитого не заслуживает спокойствия? Её мир только-только начал восстанавливаться. А теперь она вновь одна…***
Время шло своим чередом. Мало-помалу темнело: солнце полностью скрылось за горизонтом. Возвращаться в свою каюту, где, судя по всему, живут еще трое девушек, Катерине не хотелось. Да и не в соседках дело, просто на общение с людьми нужны эмоциональные силы, которых у Кати сейчас совершенно не было. Несмотря на увещевания Джека и Фабрицио, девушка так и осталась на палубе, глядя куда-то вперёд. Катя и сама не знала, высматривала ли она айсберг или же статую свободы. Когда совсем смерклось, девушка все же решилась осмотреть корабль. Переходы, множество кают, огромные трубы из которых валит густой серый дым. Всё это было новым и неизведанным. Катя бездумно шаталась то тут, то там, изредка поднимая взгляд на звёздное небо. Может, и он видит те же звёзды? Почему его нет на этом корабле? А что будет, окажись он здесь? Граф, если бы Вы были здесь, смогли бы Вы спасти меня от этого удушающего чувства? — острая и леденящая душу мысль разбивала реальность на осколки. Одна же из мыслей, неожиданно пришедших Кате в голову, немного взбодрила её: именно этой ночью Роза попытается покончить с собой, спрыгнув в морскую пучину. Не каждый день удается увидеть попытку суицида: можно быть где-то неподалёку, вмешавшись, если что-то вдруг пойдёт не по плану. Это определенно будет полезный опыт для неё, как для будущего психолога экстремальных ситуаций. С этими мыслями Катя быстрым шагом направилась к носу корабля — кажется, это будет происходить именно там. Да, так и есть, часовые стоят чуть дальше, Джек все еще любуется звездами, лежа на лавочке. А сама Роза… Катя усмехнулась. Да, так и есть. Горделивая и богатая красотка бежит к бортику, перелезая в своем длинном красном платье через перила. И кто вообще совершает суицид на каблуках и в платье? Демонстрантка! Цвет платья, разумеется, с места Кати было очень сложно разглядеть: вокруг тьма, спасала лишь память о просмотренном фильма и об утренней встрече. Роза стоит на бортике, намереваясь прыгнуть. Чёртова суицидница с демонстративной акцентуацией характера: если бы хотела, уже бы прыгнула, а ещё спустя миг — была накручена на винт и похоронена в воде, становясь кормом для рыб. Катя всё ждала, когда же подойдет Джек. Вот и он. Уже бежит. Да, всё по сценарию. Ровно так, как и положено. — Мадемуазель Катрин, остановитесь! — слышит Катя до боли знакомый голос, обращенный, как ни странно, не к ней…