***
Возможно, я бы и не вспомнил о предыдущем случае, списав всё на вино, если бы однажды вечером, когда я сидел в кабинете, пытаясь рассчитать поставки зерна и провианта, ко мне не вошёл странного вида господин с рыжей шевелюрой. Одет он был в нелепый клетчатый камзол, а на губах его расплывалась улыбка. — Доброго здоровья, мсье, — поздоровался пришедший, которого я видел впервые, что странно, ведь всех помещиков, дворян и слуг, а также проживающих на моих землях крестьян я знал в лицо. — Я Вас не знаю. Что Вам угодно, сударь? — первым спросил я, видя, что господин начал интересоваться убранством весьма аскетичного кабинета. — Откуда ж Вам меня знать! — воскликнул незнакомец, крутя в руках кольцо. — А между тем я к Вам послан по дельцу. — Говорите же. Нетерпеливость моя, кажется, лишь забавляла незнакомца, так и не назвавшего своего имени, что, в свою очередь, вызывало неясное чувство. Неужто шпион? — Есть одна юная девушка, которая, скажем так, испытывает к Вам некоторого рода чувства. Хотя, нет, скорее уж она относится к Вам, как к наставнику: зачитала «Три мушкетёра» до дыр и теперь мечтает о разговоре с Вами. Незнакомец говорил жеманно. То растягивая слова, то тараторя. Неужто он и впрямь решил заявиться ко мне со сватовством? — Вы пришли сватать свою родственницу? Вот уж точно я не тот, кто Вам нужен! Не смею задерживать. Я хотел было указать незваному гостю на дверь, как тот совершенно неясным мне образом вынул из рукава маленький лист бумаги. — Узнаёте? — спросил мужчина, поднося листок ближе. Взору моему была представлена девчонка лет пятнадцати от роду. Та самая, что когда-то столкнулась со мною на площади, а после вела себя крайне глупо, фехтуя с гвардейцами. Отчего-то я всё ещё помнил её, пускай и не с лучшей стороны: в её-то возрасте уже пора было задуматься о замужестве, а не держать в руках железо. — Припоминаю. Эта молодая леди вела себя крайне нелепо. Если это всё, что Вы хотели мне сказать, то не смею задерживать. Мужчина замахал руками. — Ах, Вы столь быстры! Но нет, это ещё не всё. Мсье де Ла Фер, жизнь этой юной леди буквально зависит от Вашей милости. Она нуждается в Вас, Ваших словах и поступках. Вы ведь дворянин, и не бросите даму в беде? Я смутно представлял, чем могу помочь девчушке, которую видел когда-то давно. Наверняка, та наша с нею встреча была случайна. — Не мямлите, сударь. Если есть предложение, то говорите, — отрезал я; признаться, эта беседа уже начала утомлять. — Ах, граф, как Вы суровы. Хорошо, что не мне танцевать с Вами на балу, уверен, Вы бы охладили весь зал одним лишь своим присутствием. Бал? Неужто этот господин желает, чтоб я танцевал на балу практически с незнакомкой? Увольте! — Эту юную особу зовут Катерина. С момента Вашей с ней последней встречи многое изменилось. Изволите взглянуть? Я удивлённо посмотрел на незнакомца, достающего из-под полы странного камзола нечто неясное. Незнакомец провел рукой по маленькому прямоугольнику, и на том появилась картинка в движении. Перемещение девушке — Катерине — далось с трудом: она схватилась за голову, раскалывающуюся от боли в висках. Тело её, судя по движениям, нещадно ломит от усталости. Девушка отчаянно не желала открывать глаза и тем самым возвращаться в реальность. «Одна ошибка едва ли не стоила чести. Одна ошибка едва ли не очернила душу. И как только граф справлялся со всем этим?..» — Почему эта юная леди думает обо мне, когда ей больно? — спросил я, в ответ получив лишь тишину. Картинка сменилась. Девочка рисует на листах в клетку лилию, смутно напоминающую рисунок клейма. Потом шпагу, перо. Подруга — та самая, что была с нею на площади — протягивает Катерине ответы математических задач. — Леди несильна в расчетах, — высказал я очевидное. — Но она девушка, ей простительно. К чему это всё? И вновь вопрос остался без ответа. — Поздравляю с возвращением! — улыбается подруга Катерины и обнимает её. Кажется, Катерина не особо любит объятия —выглядит словно пытка. В её руках остро заточенный нож. Маленький, умещающийся в руку клинок, который теперь торчит из спины Катерины, подобно какому-нибудь заморскому украшению. Девушке больно. Я вижу, как по спине капает кровь, однако не в силах что-либо изменить. К стоящей в ужасе девушке подбегает взрослый, почти пожилой, мужчина, однако вместо оказания помощи он говорит, что-то рассказывает о любви, о счастье, о прошлом и будущем. Я не слышу ничего, кроме одного единственного выражения, которое заставляет моё сердце замереть. «Ты — часть моей бывшей семьи.» Вот он, тот самый кинжал в сердце. Та самая точка невозврата, после которой не хочется ни начинать новых глав, ни читать эту книгу жизни в принципе. — Её предали… В голове не укладывается. Я ведь отчетливо видел, как сильно она доверяла этому мужчине, а он хладнокровно всадил в неё кинжал. Кажется, теперь я начинал понимать, почему этот странный господин обратился за помощью именно ко мне. — Предательства пока не произошло. Это то, чего она боится, а, как известно, если человек чего-то сильно боится, то это обязательно произойдёт. Она и правда в чём-то на Вас похожа, — усмехнулся незнакомец. — Вы для неё пример, она следует этой книге, как Библии. Иногда даже мне страшно от того, как она копирует Ваше мировоззрение. — Копирует? — переспросил я, сглатывая ком в горле. — Сравнение меня с Господом грешно, сударь. Покайтесь, пока не поздно. — Вы определённо ее пример для подражания, мсье де Ла Фер, — проигнорировав мои слова, продолжал мужчина. — В последнее время от лишения себя жизни её отделяет лишь то, что Вы считаете. будто это бесчестно. Чушь, верно? Мы ставили эксперимент на фэндомных перемещениях, а в её настоящем мире творится чёрт знает что. Не скажу, что испытываю к ней какого-либо рода симпатию, но как образец реакций на фэндомы она чудесна! Я испытывал неясное чувство тревоги за эту молодую особу. Она не выглядит как та, что способна наложить на себя руки из-за мужчины. Впрочем… — Вы ведь пришли ко мне не за тем, чтобы просто рассказать занятную историю? Лицо незнакомца вновь расплылось в улыбке. — Вы правы, граф. Необходимо подбодрить Катерину, а Ваше присутствие явно пойдёт ей на пользу. Если Вы согласны, то возьмите плащ — и вперёд. Бал почти начался. Я кивнул. Всякая душа стоит спасения, а судя по настойчивости моего визитера, он явно не отстанет. Незнакомец щёлкнул пальцами — и кабинет растаял на глазах, являя взору что-то новое.***
Когда я появился в зале, бал уже начался. Туда-сюда сновали дамы в платьях и господа в костюмах. Спутника моего рядом не было, так же как и объяснения, как именно он сумел изменить помещение вокруг. Быть может, это бред? С другой стороны, столь проработанный в деталях бред практически невозможен. Оглядываясь, я понимал, что Катерины нигде не было видно. Может, уместней будет называть её «Катрин»? Я неспешно оглядывался по сторонам, разглядывая обстановку, когда, выскочив из-за поворота, запыхавшаяся девчонка встречается со мной взглядом. — Ой… — растерянно произносит девочка, — извините, я не ожидала увидеть здесь… — Добрый вечер, королева, — улыбаюсь я, замечая корону на голове юной леди. Наряд её определенно странен: черный верх, синяя юбка и железная корона. Неужто все в этом времени так одеваются? Подходя ближе, я снимаю шляпу и кланяюсь: — Позвольте представиться. Граф де Ла Фер. Судя по всему, моё имя знакомо этой леди, хотя я её точно нигде не встречал. — Здравствуйте, граф, — учтиво кланяясь в ответ, говорит девочка, пытаясь не забывать о манерах, — это честь для меня, простите за мой внешний вид. Меня зовут Маргарита, но Вы можете называть меня Марго. Я замечаю, что леди без туфлей. Необычный бал, что уж тут. В остальном же она мила и обворожительна. Ребёнок, определённо ребёнок. — Что Вы, Вы прекрасно выглядите, — в знак почтения и согласно этикету, я целую ей руку. — Позвольте спросить, Вы ищете кого-то, Ваше Величество? — Да, и я подозреваю, что и Вы тоже. Я снова улыбаюсь. Необычные нравы, что уж тут. — Вы правы, я ищу Катрин, чувствую, что она должна быть здесь. Вы не знаете, случаем, мадемуазель, носящую это имя? — Вы абсолютно правы, граф, Катрин — моя подруга, я отведу Вас к ней. — Благодарю Вас. Я пропускаю девочку вперёд, покорно следуя следом. Этот вечер явно будет занятным. Остановившись у колонны, Марго решает остаться со мной, ожидая прибытия подруги. Когда у меня появилась хоть мизерная возможность привести мысли в порядок, неожиданно Марго пробивает на откровенность. — Честно признаюсь Вам, граф: я боюсь. Это первый бал в моей жизни, и происхождения я вовсе не знатного, так что постоянно беспокоюсь, что что-то может пойти не так, что я все испорчу. В свой первый бал я тоже до ужаса боялся отдавить кому-то ноги или же запнуться в речи. Я понимающе улыбаюсь ей. — Не волнуйтесь, королева, всё пройдёт так, как должно, ведь это вовсе не обычный бал. Здесь вовсе не имеет значения, из знатного ли Вы рода. Важна лишь искренность Ваших намерений, и то, что Вы пришли сюда, оставаясь самой собой. — Спасибо, Вы успокоили меня. Приятно поговорить с кем-то, кто понимает и не пытается льстить или юлить. Льстец и угодник из меня — из рук вон. — Юлить и льстить не в моих правилах, королева, — чуть хмурюсь я, — считаю это недостойным дворянина. — Да, честь дороже жизни, я помню, — отзывается девочка, заставляя меня крепко задуматься о том, говорил ли я когда-либо подобное. — Прошу за мной, ваша милость, — голос Марго дрожит, — Катрин пришла, стоит возле той колонны. Проследив взглядом, я вижу перед собой женщину с синими волосами и девушку, облаченную в донельзя короткое платье. Катрин. — А кто же эта синеволосая незнакомка рядом с ней? — спрашиваю я, следуя за девочкой через зал. — Её зовут Хелависа. И она… — Марго сглатывает, её голос плохо её слушается, — я не знаю, почему она здесь, — она беспомощно оглядывается на меня, ожидая поддержки. Я молча подбадриваю её взглядом, веря, что всё совсем скоро станет на свои места.***
Катрин подходит к Марго и замирает в нерешительности. Словно решает, с чего начать диалог. — Добрый вечер, мадемуазель Катрин, — учтиво произношу я, целуя руку девушки, которая так и замерла в нерешительности. — Дивный бал, не так ли? — Д-да, — заикаясь, произносит девушка. Очевидно, она меня знает куда дольше, чем я её. На щеках леди выступил румянец. — Моё почтение, граф де Ла Фер, — кивает девушка, склоняясь в реверансе. — Граф, — обратилась ко мне Катрин, — позвольте представить Вам Хелавису. Хелависа, это — граф де Ла Фер. — Определённо, эта девушка обо мне знает. Стоит узнать подробности. Зазвучала вальсовая музыка — пришло время танцев. Я глядел, как вокруг формируются пары. Мужчины приглашают дам, а те, в свою очередь, склоняют головы, соглашаясь. Платья, к слову, у всех гостей, кроме четверых девушек, вполне соответствуют мероприятию. Платье Катрин же донельзя коротко: из-под него виднеются железные предметы гардероба. Очевидно, эти четверо девушек разделили металл меж собой. Что ж, «один за всех, и все за одного» им явно подходит. Я неспешно подошёл к девушке, не скажу, что она мне показалась симпатичной, однако же её взгляды на меня были весьма красноречивы, а для меня подобное проявление внимания и правда сущий пустяк: — Мадемуазель Катрин, Вы позволите пригласить Вас на танец? Катрин вздрогнула от неожиданности. Всё же не стоило подходить к ней сзади. Досадная оплошность. Судя по её выражению лица, прямо сейчас её пригласил на танец тот, о ком она грезила. Я протягиваю ей свою руку и терпеливо жду ответа. — С превеликим удовольствием, граф. Обычная танцевальная стойка: я держу её за талию, в то время, как правые руки сплелись в цепкий замок. Я поведу. — Мадемуазель Катрин, Вы столь молчаливы, что смущаете меня, право слово, — первым нарушил тишину я, отчего Катрин залилась краской. Чудная девушка. Совершенно не похоже, что она искусительница, если, конечно, это не очередная игра. — Прошу прощения, граф. Боюсь, я слишком взволнована нашей встречей, чтоб общаться с Вами спокойно. Я перехватил её руку, на мгновение отпуская: девушка отошла на два шага и, плавно прокрутившись в вальсе, вернулась, встретившись взглядом. — Отчего же? — спросил я, искренне недоумевая. Мы ведь едва знакомы. — Я слишком много думала о Вас. Кстати, хотелось бы поблагодарить Вас за тот случай в фэндоме «Сверхъестественного». Французское вино тогда вне всякого сомнения спасло мою честь. Скорее интуитивно понимая, о чём идёт речь, я кивнул. Ещё миг — и я вновь позволил Катрин сделать поворот, отчего девушка заулыбалась ещё ярче. Шаг вперёд правой, поворот, шаг назад левой, поворот. И так по кругу. Всё быстрее и быстрее. Ритм ускоряется. Девушка будто бы успокоилась, позволив себе быть менее зажатой. Полное спокойствие и безмятежность. Как давно я танцевал с кем-то? Не так уж. При дворе балы — частое явление, а меня порою, прознав о титуле и заслугах, туда приглашал сам король, отказать которому, разумеется, я был не в праве. Однако же в прошлые разы мои партнерши явно не выказывали такой палитры эмоций. — Вы считаете меня своим… — я попытался подобрать подходящее слово, — наставником, верно? — Да, это так, — Катрин смущённо улыбнулась. Отчего-то мне и самому кажется, что этим наши отношения не ограничатся. Эта девушка была сильной. Пройдя столько испытаний она сумела не просто выжить, но и остаться собою, что сложнее. Это вызывало уважение. — Мадемуазель Катрин, Вы бы согласились отправиться со мной в семнадцатый век? В Париж? — на пробу спросил я. Если она и правда чья-то шпионка, то согласится. — Вы столь хороши в танцах что, уверен, преуспели бы и во всём остальном. Вы кажетесь столь загадочной, что мне определенно стоит узнать, отчего Вы испытываете столь огромную симпатию именно ко мне. Катрин смущается. Сейчас это выглядит даже мило. — Я очень благодарна Вам за оказанную честь, однако… — Катрин опускает взгляд. — Я не смею. У меня есть реальная жизнь, семья, друзья, учёба, работа. Вы — человек, который вдохновляет меня ежедневно, и которого я уважаю; я хочу быть с Вами, но мы из разных эпох… Я не смею. — Катрин едва ли не плакала; будто ей сейчас предлагают то, о чем она грезила, но она не может себе этого позволить. — Что ж, честь дороже жизни, — отвечаю я, испытывая некоторую досаду. — Всё верно. Я рад, что Вы можете посвятить мне этот чудный вечер. Мы молча продолжили танец. Музыка всё сменялась, а Катрин отдавала всю себя, понимая, что пускай эта ночь скоро окончится, но до первой зари она будет со мною. Разве я стою того?..***
Бал подошёл к концу. Музыка смолкла. Последние аккорды всё ещё витали в воздухе. Неужели всё закончится вот так? Через несколько мгновений гости растают, девочки завтра с утра, будто ничего и не было, направятся по своим делам, а я вновь буду сидеть в своём замке, делая подсчеты зерна? Кто-то щёлкнул пальцами — и в одно мгновение все гости исчезли в голубоватой дымке. Им даже не дали попрощаться… Катрин с ужасом оглянулась. Неужто и правда ищет меня? Боится, что не успеет поблагодарить за проведённый вечер? — Обопритесь на мою руку, сударыня. Улыбка расцвела на её губах. Место, где мы оказались, было довольно странным и необычным. Мне давно не удавалось встретить рассвет, однако здесь давняя мечта стала явью, и я любовался первыми проблесками солнечных лучей, держа под руку юную леди, которая глядела на меня с теплотой. — Гефсиманский сад— это только одна из частей местности, которая расположена под западным склоном Елеонской горы, недалеко от Старого города, — объяснил мужчина, до этого щёлкнувший пальцами. — Место, где Иисус молился в свою последнюю ночь, — сказала Марго, — библейские отсылочки. А можно узнать, какого дьявола, мы здесь делаем? А ведь и правда, что это ещё за неизведанная часть бала? Неужто это место и правда то самое, что описывалось в Библии? — Стоите перед выбором, — тонко улыбнулся маг, — заметьте, что я даю такое право очень немногим. А варианты таковы, что вы можете вернуться в свою реальность, и окажетесь там в то же время, в которое её и покинули. Или же вы можете уйти в любой из миров на выбор и остаться там, но время в ваших мирах будет продолжать свой ход независимо от вас. Решайте. Выбор между реальной жизнью и вымыслом. Учёба, работа, семья были на одной чаше весов, а на другой — возможность путешествовать с героями по их вселенным. Казалось бы, выбор очевиден. Катрин смотрела на меня с грустью: очевидно, я и правда много значу для неё. Однако это наши последние мгновения вместе. Этот рассвет воистину дарил множество чувств и эмоций. — Я возвращаюсь, — решительно сказала Эльмира. — Я возвращаюсь, — вторила Аня, с поднятой головой. Катрин молчала, глядя на меня. Ждёт моего одобрения? Или порицания? И отчего вдруг её интересует моё мнение? У Вас явно есть своя жизнь, живите же ею! — Честь дороже жизни, Катрин, — поняв без слов всё то, что она хотела сказать, произнёс я. — Я возвращаюсь, — надтреснутым голосом сказала Катрин. — Я остаюсь, — выдохнула Марго, виновато посмотрев на девочек, а потом повернулась к Хелависе, — я уйду с Вами. Катрин оторопела. Широко раскрыв глаза она смотрела переменно то на Марго, то на девочек, чьи лица отражали тот же шок. — Ты это сейчас серьёзно? — уверенно спросила Катрин. Очевидно, у неё есть стержень. — Да, Катя, прости, но я уже всё решила. — То есть, ты отказываешься от семьи и друзей, ради призрака своей оперы, так? Уходишь с мисс, которую встретила пару минут назад, которая поёт колыбельные, называя это роком? Я всё правильно поняла? — Катрин была на взводе. Если бы у меня была шпага в ножнах, то здесь явно была бы дуэль. — Вот такая я тварь, — грустно улыбнулась Марго, — дома мне ничего не светит, Катя, если не хуже. А Хелависа, — Марго снова поворачивается к певице и смотрит ей в глаза, — спасает меня каждый раз. С ней я буду на своем месте, а если и умру там, то не от своих рук. Катрин подбирала слова без нецензурной лексики. Я стоял сзади неё, надеясь, что она чувствует мою поддержку. Почему-то сейчас мне было даже жаль её. Сцена, развернувшаяся далее, едва ли была мне до конца ясна, однако я точно понял, что одна из подруг Катрин решила-таки уйти в мир иллюзий. И это разбило Катрин сердце. Мгновение тянется медленно. Сожаление, осуждение, грусть — всё это смешалось в безумном потоке. Хелависа обнимала Марго за плечи. И весь мир сжался в одно лишь мгновение: пустота сменялась чем-то неизведанным. Надеюсь, мы с Вами еще встретимся, мадемуазель Катрин. Вы сильная девушка и явно выросли за те годы, что мы не виделись. До скорого свидания.***
***
На долгое время наступила тишина. Я мог спокойно заниматься своими делами, не тревожась гостями прошлого или же будущего. Сперва это казалось абсолютно нормальным: я выполнил условие соглашения и мог спать спокойно. Единственным, что изредка заставляло меня вспоминать, что мадемуазель Катрин и бал не почудились мне, была вальсовая музыка, иногда играющая на балах моих знакомых господ, и синее кружево. Не выходил у меня из головы и тот факт, что где-то в этой огромной Вселенной обо мне и моих друзьях написан целый роман. Однажды, стоит признать, из чистого интереса я спросил на парижской книжной ярмарке работы Дюма-отца, на что все продавцы лишь развели руками. Такой истории у них не нашлось. Полная печали чужая мысль пронзила сознание в тот момент, когда я спускался по лестнице к садовнику. На мгновение я будто бы оказался скован по рукам и ногам дикой печалью чужого голоса: «Граф, если бы Вы были здесь, то наверняка составили бы мне компанию.» Катрин. Ведь только она каким-то неведомым образом умеет пробираться ко мне в голову без спросу. Невиданная дерзость! Отдышавшись от странного приступа мигрени, который прошёл так же быстро, как и наступил, я всё попытался понять, отчего эта девушка вновь в минуты душевной боли вспоминает именно обо мне. Я всего лишь мушкетёр, а отнюдь не мессия. И для чего только ей понадобилась именно моя компания, а не компания сверстниц? Увы, на эти вопросы у меня не было ответа.***
«Граф, дайте мне сил, объяснить подросткам очевидную истину и не рехнуться!» — мысленно услышал я уже на следующее утро, едва успев доесть свой завтрак. Из очевидных плюсов было то, что девушка всё же нашла компанию более подходящую ей по возрасту, чем моё, пусть и мысленное, общество. На этот раз мысли Катрин казались экспрессивными. Судя по всему, ей ничто не угрожает. Так отчего же она вновь думает именно обо мне? Странно.***
Этим же днём, когда я сидел в кабинете, производя необходимые подсчёты, мою голову будто сжало в тиски от боли. Эта мигрень была странной, не такой, какая бывает обычно, если мне вдруг хлебнулось лишнего. Я вижу, как Гримо испуганно подходит ко мне, молча помогая расстегнуть ворот камзола, а после — протягивает графин воды. — «Граф де Ла Фер, молю Вас о милости ко мне. Молю, если не о счастливой жизни, то о спокойствии души. Молю Вас о милости ко мне и снисхождении. Я не знаю, как мне быть дальше, и что делать. Мне нет здесь места. Я только Ваша: телом и душою, перед Богом и людьми. Только Ваша.» Очевидно, Катрин рыдала, рыдания застревали в горле, а тело её ломило, будто при лихорадке. Кому, если не мне известно это всепоглощающее чувство потерянности, и разбитости?.. Это определённо переходит все мыслимые границы! Молить меня о чём-либо… Разве я! хоть чем-то похож на Господа Бога? Уверен, у Арамиса больше опыта в общении с Господом, однако и без друга я понимал, что ситуация у этой юной мадемуазель определённо вышла из-под контроля, раз уж она признаёт себя моею, лишь бы только я обеспечил её защиту. А что я могу поделать, находясь в своём замке и понятия не имея, где находится она? Едва ли я успел отдышаться и прийти в себя, как очередная мысль поразила мой разум: «Я только Ваша, граф. Телом и душою, перед Богом и людьми. Спасите меня от этой боли, что рвёт мне душу.» Спасите… Явная просьба, нет — мольба — о помощи. У мадемуазель точно не всё в порядке. И раз уж она молит о спасении именно меня, то судя по всему иных выходов из ситуации она не видит. Я всем сердцем пожелал быть рядом с нею. Где бы она ни находилась, она явно не заслуживает того, чтоб лишь мысленно искать меня, моля о спасении. Никто не заслуживает подобной участи. Я пожелал быть с нею, клянясь себе, что постараюсь хотя бы облегчить её боль. Узнать, что же такого произошло в жизни столь юной мадемуазель, что она буквально признаёт себя моею. Пожелал — и растворился, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Вот уж Гримо, вышедший за лекарем, удивится, не застав меня…***
Отдышавшись, я понял, что оказался на Королевской площади — я был здесь столь часто в былые годы, что узнал бы это место из тысячи. Вокруг веселятся какие-то молодые люди, звонко смеясь и то и дело глядя на маленькие прямоугольные квадратики в своих руках. Такой же был у того господина, что показывал мне сцены из жизни Катрин. «Граф де Ла Фер, я всё еще молю Вас о благосклонности ко мне. Если мой мозг шутит подобным образом, то я наверняка должна быть в психиатрии.» Я ждал, когда вновь услышу чужую мысль. Её мысль. Быть может, с её помощью я сумею найти Катрин быстрее. Так быстро, пока не стало поздно. Меня окликнули. — Граф?.. Обернувшись на знакомый голос, я был в растерянности, возможно, — и сам бы себе в этом не признался — немного напуган, находясь, абсолютно точно, в Париже, но таком чужом для меня. Но этот голос оказался нитью Ариадны. — Ох, судьба благосклонна ко мне сегодня хотя бы в чем-то! Здравствуйте, мадемуазель Катрин. — а прям передо мной абсолютно точно стояла именно она. Никаких видимых ран на теле или же бинтов. Уже хоть что-то хорошее. Я старался говорить как ни в чем ни бывало, однако реакция девушки оказалась донельзя странной: Катрин замерла, не смея пошевелиться. Кажется, одно движение — и она точно упадёт, не выдерживая столь огромного потрясения. Дыхание девушки стало тяжелым, она закрыла глаза. Когда она сжала свою руку в кулак, явно стараясь таким образом вернуть себе чувство контроля, я осознал, что необходимо предпринять что-то самостоятельно. Сейчас Катрин явно не в лучшей форме. Я быстрым шагом сократил расстояние, кладя руку девушке на плечо и смотря ей прямо в глаза, оценивая ситуацию. — Мадемуазель Катрин, с Вами всё в порядке? Может, присядете или обопрётесь на мою руку? Катрин вздрогнула, а потом её затрясло. И что прикажите делать! Судя по всему, у девушки шок. Причём из-за меня. Ситуация — лучше не придумаешь! Я аккуратно приобнял Катрин за талию, медленно отводя к ближайшей скамье, боясь, как бы она не упала ненароком на твердую землю и не ударилась головой. Та шла безропотно, словно не до конца понимая, веря без каких-либо доказательств. Будто безвольная кукла. Что за с ней стало за время, пока мы не виделись?! — Мадемуазель Катрин, Вы можете сказать, где находитесь? — спросил я, действуя чисто по наитию. — Я… — девушка перевела взгляд на коричневую скамью. — Я в Париже, на главной площади, — глаза её были чуть прищурены, а уголки губ подрагивали. Я выдохнул, поняв, что критический момент прошёл, присел рядом, всё ещё поддерживая девушку, будто боясь, что та может неожиданно потерять сознание. Кажется, по её щекам начали течь слёзы. Что делать с плачущими девушками я знал не лучше, чем то, что делать с девушками в предобморочном состоянии. Такие вещи больше по части Арамиса. — Это косплей, — выдает внезапно Катрин, отчего я и вовсе теряю нить повествования. — В Париже много косплееров, «Три мушкетёра» — популярный роман. Вы назвали имя, так как я не так уж давно засветилась в новостях. Всё просто и логично. — Катрин тараторила, не давая мне вставить и слова. — Хорошо играете, костюм прекрасен! И при чём здесь мой костюм?.. — Но позвольте, мадемуазель Катрин, о чём Вы? Мои дражайшие друзья не имеют к моему нахождению здесь никакого отношения, да и я бы многое отдал, чтобы понять, как здесь оказался! Костюм мой, как Вы изволили выразится, вполне обычен, по правде говоря, я как раз переоделся к обеду, когда попал сюда. А то странное слово, похожее на тамплиеров, что оно означает? — Что, простите? — переспросила девушка, изо всех сил стараясь не потерять сознание. — Тамплиеры, —медленно повторил я, — возродились? Катрин мотнула головой. — Нет, не думаю. Косплей — это когда люди переодеваются в персонажей. Одежду подбирают, аксессуары… — девушка перевела дух, впервые за долгое время подняв на меня взгляд. Я видел в её зелёных глазах испуг, интерес и непонимание. Я же увидел разницу меж той уверенной в себе Катрин, пожертвовавшей на балу самого Сатаны подъюбником ради подруги и щеголявшей в натирающем железе, и нынешней Катрин — в чьих глазах блестят слёзы, а сама она невольно дрожит. — В каком странном времени Вы живёте, мадемуазель Катрин, — усмехнулся я, — да и Париж, как я вижу, сильно изменился, столько зелени вокруг. Я с трудом узнал Королевскую площадь, в моё время она выглядела совсем по-другому. Здесь намного чище сейчас, Вы не находите? Неожиданно, но вопрос возымел должный эффект: девушка сумела переключиться на происходящее вокруг. — И правда, — ответила Катрин; я заметил, как расслабляются её скованные напряжением мышцы. — Могу ли я пригласить Вас осмотреться? Уверяю, где-то неподалёку находится дивный фургончик с мороженым, говорят, оно лучшее во всём Париже. Теперь она похожа на себя прежнюю. Это радовало меня. — Ох, так у вас продают это диковинное лакомство? Я слышал о нём, но никогда не пробовал. Что ж, любезная мадемуазель Катрин, мне будет очень приятна наша прогулка, — я подал Катрин руку, замечая в её глазах изумление, шок и — впервые за этот день — ощущение безопасности. Она явно доверяла мне очень сильно, хоть знала всего несколько дней. Или же не дней? Мы шли в уютном молчании, думая каждый о своём, любуясь красотами города. «Ах, господа, если б вы только знали, как мне нравится жить в Париже!» — говорил д’Артаньян, только лишь приехав в этот город. Катрин угостила меня мороженым, которое продавал господин на берегу Сены. Наверное, стечение обстоятельств было странным для нас обоих. Но вместе уж точно будет легче со всем разобраться, нежели поодиночке.***
Находясь в замке, мне было гораздо легче присматривать за Катрин. За первым же приемом пищи она смущенно взяла самую малость, говоря, что не голодна. Платья, что пошила ей вызванная мною портниха, имели тугие корсеты, которые отлично подчеркивали донельзя тонкую талию. Кожа да кости! Эта девушка вообще скоро растает в воздухе. Когда же эта юная леди мысленно обратилась ко мне в моём присутствии, я поперхнулся воздухом от неожиданности: «Граф, я всё лучше понимаю, отчего именно Вы при прочтении так запали мне в душу.» Она явно испытывает ко мне определенного рода симпатию. Я был столь удивлен этим открытием, что даже не сказал Катрин о силе её собственных мыслей. — А как Вы живёте в своём времени? — однажды во время прогулки по саду спросил я у Катрин. Кажется, этот вопрос расстроил её. — Я живу с мамой в квартире: у нас две комнаты, кухня и ванная. Раньше, мы жили втроём, вместе с отцом, но теперь… — девушка опустила взгляд. Я не торопил с ответом. — Теперь мы вдвоём. Места хватает, не дворец, конечно, но за отопление платить явно меньше, чем за замок. Впрочем, Вы вряд ли знаете о коммунальных платежах. Я знаю лишь то, что Вы всё ещё грустны. — А Вы счастливы? — неожиданно спросила девушка. — В той же мере, что и Вы, — осмысленно ответил я, глядя прямо в глаза. Она была напугана. Как помочь ей выйти из порочного круга?***
В библиотеке мадемуазель Катрин читала мне стих из своего времени, отчего я почувствовал тревогу. — Какое же горькое оно, ваше будущее, — прошептал я, — какое жестокое… Мне хотелось помочь юной леди, оградив её от тьмы этого мира. на что она вновь поразила меня: «Вот черт! Нашла что почитать, идиотка! Граф, Вы слишком много для меня значите, а я Вас еще и расстроила!» Она и правда тревожится о моём душевном состоянии. Тогда как я гораздо старше и опытнее её. Воистину необыкновенно! — Это Бродский. Мне и правда стоило бы выбрать что-то иное, простите. Может, «Мороз и солнце — день чудесный»? — Нет, мне понравилось. Просто Вы были столь … экспрессивны, что я немного расчувствовался. А после Катрин спросила меня о чести и бесчестии. О том, нормально ли проявлять эмоции. — Никогда не стыдитесь собственных слёз, мадемуазель. Если Вам нужно побыть одной, я покину Вас. Спасибо за приятную компанию. Я решительно не понимал, что творится в её сердце. Что могло так сильно ранить её в столь молодые годы? Развернувшись, я быстрым шагом иду по направлению к выходу. Ей определённо необходимо побыть в одиночестве. На миг я остановился у двери, когда девушка, сломанным голосом, таким чужим и неестественным, произнесла одно лишь слово: — Спасибо. Обернувшись, я так и не решился ей ответить. Я улыбнулся и молча вышел, думая о том, насколько несправедлив этот мир. что подбрасывает нам раз за разом такие испытания.***
Следующее происшествие случилось под покровом ночи. Я спал, когда неожиданно услышал в мыслях отчаянный голос, полный боли: «Пожалуйста… Я только Ваша, пожалуйста. Граф… » Неужели в моём замке Катрин грозила опасность? Кто-то из слуг позволил себе дерзость? Или же в замок пробрался вор? Памятуя о том, где находится гостевое крыло, я, спешно накинув халат поверх сорочки, поспешил туда. Каково же было моё удивление, когда я при свете свечи увидел, что простыни смяты, а на подушке проступает влага. Скрипнула закрывающаяся за мной дверь. Судя по позе девушки и влажным дорожкам от слёз, ей явно приснился кошмар. — Мадемуазель Катрин, Вы в порядке? — тихо спросил я, в надежде, что девушка уже проснулась. Но она молчала. — Мадемуазель Катрин, — голос мой стал настойчивее, — проснитесь! Я прикоснулся к её плечам, осторожно потряхивая. Катрин смогла разомкнуть тяжёлые, будто свинцовые, веки и пробормотать: — Я в порядке. Чушь! Не так ведут себя люди, у которых всё в порядке! — Не думаю, что это честный или, по крайней мере, до конца обдуманный ответ, —я старался говорить спокойно и тихо. — Честь дороже жизни, — на автомате произнесла Катрин. Честь в мире бесчестия. Как Вы юны, мадемуазель… — Довольно любопытное жизненное кредо. Как Вы себя чувствуете? — осторожно поинтересовался я, боясь спугнуть откровенность. — Не знаю, — кратко ответила девушка. — Почему Вы здесь? — Я и сам не знаю, — ответил я, понимая, что к реальному ответу она сейчас не готова. Убедившись, что жизни невольной спутницы ничто не угрожает, я покинул комнату. Идя по коридору, я размышлял над случившимся, ведь прекрасно помнил, как сам проходил подобное дважды после смерти Анны. Несомненно, в жизни девушки тоже что-то произошло, что-то, о чём она пока не готова говорить. Могу ли я жалеть её, но, что важнее, примет ли она подобное отношение?***
Дни потихоньку текли своим чередом. Мы с мадемуазель Катрин постепенно привыкали друг к другу. Она оказалась на удивление интересным собеседником. Живой девушкой, интересующейся как литературой, так и танцами с фехтованием. Всегда буду помнить выражение лица Гримо, когда я сказал ему, чтоб он подготовил две шпаги для нас с Катрин. Всё было относительно спокойно, я даже сумел убедить Катрин питаться по расписанию, а не тогда, когда еще немного — и голодный обморок. Увидал бы её Портос, чей обед состоит из пяти блюд… Каким-то невиданным образом я осознал, что привязался к этой девушке. Став раскрепощённей, она даже проявляла характер, что не могло меня не радовать. В чём-то мы всё же были похожи. Именно поэтому, когда в один из вечеров я услышал в её мыслях прощание, я опешил. Не верю, что она могла бы себе позволить свести счёты с жизнью! Только не она! Не здесь и не сейчас! «Граф, Вы так много для меня сделали, а я даже не успела с Вами попрощаться.» А сразу после и я сам растворился в воздухе.***
«Он, граф де Ла Фер, дворянин, человек чести. Понятие, которого в моём времени, увы, практически не существует. У нас разный возраст, он куда более мудр. Познал много боли, а потом пытался забыться в вине. Хотела бы и я так, но это девиантное поведение. Я обязана была помнить, что это всё лишь временно: Он остался в Берри, я — переместилась дальше. Дурацкий квест! У нас с графом разный социальный статус, возраст, время, страна… Граф, Вы обязательно будете счастливы. Я помню канон. Продолжения своей же истории не знаю. Да и смысла нет. Ведь я только Ваша: вчера, сегодня и завтра. Вне зависимости от реальности. Только Ваша.» Поток её мыслей казался быстрой рекой. Неужто эта мадемуазель решила, что я теперь куда-то от неё сбегу? Совершенно недостойно дворянина! — Мадемуазель Катрин, Вы в порядке? Вставайте же. — окликнул я девушку. Она вскочила так быстро, как только могла. — Граф?.. Я не особо понимал, где нахожусь, но был уверен, что вместе мы обязательно со всем справимся.***
Пешая прогулка изрядно вымотала мою спутницу. Она с каждым шагом шла всё медленней, держась за сердце. И всё же не останавливалась. Неужто боится навлечь мой гнев тем, что отстанет или же попросит о привале? Упрямая! — Мадемуазель Катрин, я вижу, что Вы порядком устали, — заметил я, видя, как Катрин, изо всех сил старающаяся не отставать, то и дело тяжело переводит дыхание, как-то странно прислонив левую руку к корпусу. — Давайте устроим привал. «Вот Вам и прелести перемещений, граф, таблетками здесь и не пахнет.» — Вам нехорошо? — я хотел уж было взять её за руку, посчитав пульс, однако Катрин уверяла, что всё в порядке. Я желал выбранить Катрин за халатное отношение к приёмам пищи, за быстрый темп ходьбы и за то, что она отказывается от помощи. Почему-то я видел в её взгляде немую мольбу о том, чтоб закрыть эту тему. Несносны. Катрин, Вы просто несносны!***
Наш второй с Катрин бал проходил в разы лучше первого. Теперь я знал, что из себя представляет эта девушка. Да и танцевала вполне сносно. Быстро учится. Единственным, что омрачало наше пребывание здесь, был господин де Вильфор: Катрин боялась, что тот может совершить что-то неподобающее. Кто знает?.. Шаг вперёд правой, поворот, шаг назад левой, поворот. И так по кругу. — Не думаю, что мне стоит опасаться чего бы то ни было раньше времени. Я могу за себя постоять. «Только если меня не зажмут где-нибудь в тёмном углу, граф»… Не советую быть одной в тёмных углах, в таком случае. После танцев мы, поблагодарив друг друга, разошлись по разным комнатам, пожелав друг другу доброй ночи. На очередную девичью мысль я лишь улыбнулся: «Граф, Вы так дивно танцуете вальс»… Я готовился ко сну, когда вдруг понял, что что-то не так. Зудящее тревожное ощущение не давало мне покоя уже пару минут. Прислушался. Вокруг всё было спокойно. И тут чужая отчаянная мысль пронзила меня. «Граф»… «Катрин», — молнией пронеслось в моей голове, и я опрометью бросился к своей спутнице. Влетев в комнату Катрин, я на мгновение остолбенел от представшей глазам картины: вид девушки, прижатой к стене каким-то мужчиной, привёл меня в ярость. Подбежав к начавшему оборачиваться на шум де Вильфору, я отшвырнул его от Катрин, которая сползла вниз по стене, тяжело дыша. — Я вызываю Вас на дуэль, подлец, — прошипел я, изо всех сил сдерживаясь, чтоб не убить хама на месте, — завтра на рассвете, и только попробуйте не явиться! Я ударил бы Вас, но не хочу прикасаться к чему-то столь мерзкому. Исчезните. Проводив выбежавшего из комнаты де Вильфора ледяным взглядом, я повернулся к Катрин. — Вы в порядке? — обеспокоенно спросил я, подходя к сидящей девушке, садясь рядом. Я протягиваю руку, стараясь успокоить, однако реакция на это простое действие оказывается более чем странной: — Не прикасайся ко мне! — воскликнула Катрин. Я видел, как Катрин дрожит, всхлипывая, вздрагивая от любого звука, исходящего из коридора. Словно боясь, что де Вильфор вернётся. — Я не прикоснусь к Вам, обещаю, — сперва опешив, сказал я и медленно сделал пару шагов назад. Девушка недоверчиво подняла взгляд. Теперь я заметил, что её ночная сорочка сейчас порвана. Девушка опомнилась раньше, проследив за моим взглядом. Катрин в панике схватила простынь, закутываясь в неё как в броню. — Отвернитесь! Я молча отвернулся. Может, не стоит смущать мадемуазель своим присутствием? Она и так не сильно-то доверяет мужчинам, а уж теперь — и подавно. — Хотите ли Вы, чтобы я ушёл? Взгляд Катрин остекленел. Еще недавно находящаяся на волне эмоций девушка вошла в ступор. — Уйти? Что? Почему? — Просто у меня создалось такое впечатление, что Вы не хотите находиться в одной комнате с мужчиной, — пояснил я, по-прежнему не поворачиваясь. — Да… То есть, нет. — Катя смутилась. — Простите, всё столь сумбурно. Я… — девушка протяжно выдохнула, пытаясь привести мысли в порядок. — Я хочу, чтоб Вы остались. Так будет спокойнее, да. А вот это уже странно. Она действительно просит меня остаться? Впрочем, если ей так спокойней… — Хорошо. Я подошёл к столу, на котором стояла бутылка вина и пара бокалов, и, отодвинув один из стульев, сел. — Присоединяйтесь, мадемуазель. Я не думаю, что сейчас Вы сможете уснуть, а хорошее вино поможет скрасить эти часы. Катрин встала, чуть пошатываясь направляясь к столу. Её всё ещё трясло. — Это бургундское или каберне? — Сейчас узнаем, — хмыкнул я, разливая вино по бокалам. Чуть пригубив, добавил: — Каберне, причём неплохое. — Отлично. Девушка залпом осушила бокал. — О, я вижу, Вы не отказались бы от добавки, — не скрою, я удивился. Общего у нас было всё больше и больше, — только будьте осторожны, закусывать здесь нечем. — Ничего страшного. В этом времени вино менее крепкое. Несколько минут мы пили в тишине. Я неспеша потягивал вино, не настаивая на разговоре, прокручивая в голове всё произошедшее и попутно разглядывая обстановку в комнате. Беспорядок, что неудивительно. Даже кочерга не на своём месте… Наверняка, Картин пыталась защититься с её помощью. Я чуть нахмурился, осознавая, и уже хотел было прервать молчание, но Катрин опередила меня: — Скажите, граф, а почему Вы вообще пришли? Я, при всём желании, не могла издать столько шума, чтобы он долетел и до Вашей комнаты. Вот и пришла пора серьёзно поговорить о голосах в голове. — Я не знаю, как объяснить это, да и не уверен, что Вы готовы это обсуждать. — Думаю, обсуждать это сейчас лучше, чем… — девушка умолкла. Она действительно имеет право знать. — Дело в том, мадемуазель Катрин, что я, судя по всему, слышу Ваши мысли. Девушка застыла. Её взгляд остекленел. — Что, простите? — Я слышу Ваши мысли, — спокойно повторил я, готовясь к удару. Однако его не последовало. — И что скажете? — только и спросила Катрин, спокойно допивая бокал. — Скажу, что Вы иногда одариваете меня комплиментами, которых я не заслуживаю, мадемуазель, — усмехнулся я, — не стоит беспокоиться, я вовсе не читаю Вас, как открытую книгу. Я слышу совсем не всё. — Вы уверены, что только комплиментами? Ситуация в целом довольно-таки странная. Я с подобным ещё не сталкивалась. — Катрин явно запаниковала. — Я тоже, как Вы понимаете, — кивнул я, — можем, так сказать, провести эксперимент. Граф, Вы слышите мои мысли… — Да, — кивнул я. Вы спасли меня от де Вильфора. — Вы снова правы. Отлично. Граф, давайте ещё выпьем, у меня голова кругом. — Если Вы уверены, что ещё в состоянии. — но судя по всему, метаболизм у Вас отменный. — Вы плохо меня знаете, я училась у лучших, — усмехнулась Катрин. У Вас. Мы пили вино половину ночи. Вели беседы обо всём на свете, а иногда просто молчали, подходя к окну и глядя на звёздное небо. Я вспомнил, как впервые услышав мысли этой девчонки, удивился. Как поразился, когда увидел то, с каким восхищением она глядит на меня. А теперь все мысли, жесты и слова казались такими правильными и привычными, а сама Катрин — интересной, а не навязанной, что я даже думать не хотел о том, что было бы, опоздай я хоть на несколько минут в эту самую комнату.