Добро пожаловать в Мультифэндом: любовь во время зимы

Быть бы мне деревом на берегу реки, Стужею северной корни мои крепки. Горечью горькой листва на моих руках, Выпью глотком одним воду твою, река. Как была горем — теперь обернусь бедой, В небе три зори, а мне не видать одной. Полны тоскою кисельные берега, Плачь молоком своим, плачь обо мне, река. «Река» Мельница

       Кажется, весь Арбат на мгновение застыл во времени, стоило лишь незнакомому мужчине произнести следующее:        — Ты набрала проходной балл. Поздравляю.        Лишь кажется, ведь на самом деле никому из прохожих не было никакого дела до мужчины, чей голос был на удивление сух и скрипуч. Такой, будто кто-то не смазал петли на дверях.        — Я пока не сдавала никаких экзаменов, — отрезала Катя, чьи мысли то и дело метались от книги к книге. Нужно узнать фэндом. Узнать, во что бы то ни стало! — Меня устраивает выбранная мной специальность.        — Сдавала-сдавала, — он снова усмехнулся. Граф де Ла Фер сделал шаг вперёд: рука его непроизвольно потянулась к бедру. Было очевидно, что он готов к защите. Незнакомец же, заметив сей жест, лишь улыбнулся. — Держи.       Он протянул Кате рыжеватую бумажку, напечатанную типографским способом. Имя и фамилия Кати были выбиты на пишущей машинке. С удивлением девушка смотрела на документ, не в силах отвести взгляда. «Поздравляем! Вакулина Екатерина, Вы зачислены на первый курс института Специальных Технологий г. Торпы. Начало занятий — первого сентября».        И ниже, мелким шрифтом: «По поводу поселения в общежитие обращаться…»        Катя кивнула. Теперь происходящее стало ей куда более очевидным. Не сказать, конечно, что желание идти на поводу этой реальности увеличилось так же.        — Вновь решили сделать меня первокурсницей… Занятно! Нет, правда, У Вас прекрасный университет и я получила бы массу удовольствия, обучаясь в нём. Плюс, не нужно сидеть на курсах — летом вообще голова не варит, а уж на дистанционке и представить сложно — но Вам ведь известно, что я — мультифэндомщица, и вряд ли смогу обучаться все курсы. Меня снова перекинут куда-то, даже не спросив.        Мужчина молчал. Обдумывает? Не был предупреждён заранее? Как бы ни так, уж кого, а его уж точно должны были заранее уведомить о некоторых особенностях Катерины.        А если не поступать ни в какой вуз Специальных Технологий?.. Хотя, это сомнительная затея: в Москве Катя подругу явно не отыщет. Даже в фэндоме «Шерлока» с самым лучших детективом-консультантом — не отыщет.       Нужно соглашаться: так есть хоть какой-то шанс понять, чего от неё желают. Бродить же по столице просто так казалось той ещё глупостью.        Катя оторвала глаза от бумаги. Устало подняв взгляд на человека, который дал ей этот лист, она обреченно вздохнула. Человек, сидевший рядом, вдруг снял очки. Его глаза были самыми обыкновенными. Карими.        Ну а чего ещё ждать-то? Что у него вообще нет глаз? Что глаза нарисованы на бледных слипшихся веках? Что глаза зашиты суровой ниткой, что глазницы пусты?.. Это ведь просто фэндом, а не фильм ужасов с тревожной музыкой.        — Мадемуазель Катрин, Вы вовсе не обязаны слушать господина, который даже не представился, — напомнил Оливье. Звук его голоса возвращал в реальность.        — Меня зовут Фарит, — сказал незнакомец очень негромко. — Фарит Коженников. Если вам обоим это так интересно.        — Не Лилия Попова — и на том спасибо, — фыркнула Катя, тем самым вызвав у мужчины заметное удивление. — Завтра быть в Торпе, хорошо. Всего Вам доброго.        Катя даже не смотрела на то, куда уходит Фарит. Сейчас куда важнее было другое: она всё ещё находится с графом де Ла Фер в двадцать первом веке, на Арбате, буквально в центре столицы России. Тот факт, что Оливье не задаёт уйму вопросов совершенно не означает, что он их не имеет, а если у самой Кати голова идёт кругом, то у бедного французского дворянина — и подавно.        Образы в голове спутывали сознание. Ещё миг — и картинка перед глазами Катерины окончательно стёрлась, представляя девушке совершенно иное…        — Я хотела бы сменить имидж, — уверенно произносит Марго, сидя на берегу реки. Солнечные лучи щекочут спину девочки, в то время как ее глаза полны решимости: нет времени на дурачества.        — Спрашиваешь совета или ставишь перед фактом? — лукаво поддержала беседу Хелависа, осматривая подопечную. — Ты уже и сама достаточно сильна в магии преображения, чтоб поменять цвет кружева на своем платье.        Катя с интересом осматривает одежду подруги, всё еще сидящей к ней спиной. Очередная ирония — платье абсолютно напоминает куда более тунику, чем бальный наряд.        Марго обернулась.        На миг оторопела уже Катя, ожидающая увидеть что угодно, но только не принять тот факт, что её подруга так сильно изменится за это время: в глазах девочки всё ещё плескался детский интерес ко всему новому, она явно была счастлива наблюдать за проплывающими по небу облаками, сравнивая те с барашками и угадывая, которое из облаков больше напоминает заспавшегося кота, однако… Марго явно повзрослела. Взгляд её был задумчив, пухлые губы сжаты.       Катя не понимала принципа работы магии, пускай и была уверена, что в ней всё же есть какие-то закономерности; зато она отчётливо видела, как в один миг русые длинные кудри её подруги будто бы кто-то остриг чуть выше плеч, а сами волосы стали синими.        — Так-то лучше.        Марго явно была довольна собственным преображением, в то время как у Кати вся голова была забита лишь темами девиантного поведения. Впрочем… Приглядевшись повнимательней, Катя отметила, что глаза подруги всё еще столь же велики, а детская непосредственность, пускай и отошедшая на второй план, всё еще теплится в зрачках. Вместе с тревогой, рвущей, судя по всему, душу.        — Почему я её не слышу? — с некоторым надрывом спросила Марго, глядя на наставницу. — Вы говорили, что нужно дать время. И я ждала. Прошло полтора года! Освоила навыки выживания в лесу, научилась рыбачить и выслеживать дичь. Знаю заклинания метаморфоз первого порядка. Умею читать чувства людей, которых вижу. Вы же буквально научили меня заглядывать в души, при этом не причиняя боли другим. Я сумела справиться с собственной болью, научилась варить медицинские зелья. А Вы всё ещё не отпускаете меня в академию чародейства, не говоря уже о том, что… — Марго проглотила засевший в горле комок. — Я не слышу мыслей Кати. Как бы сильно не старалась, не вслушивалась по вечерам, пытаясь уловить хотя бы её настроение. Иногда мне становится чуть холоднее, однако это уж скорее холод ночи, чем чувства Кати. Или она…        Я вижу тебя. Ну же, прекрати смотреть будто сквозь! Прекрати думать о том, что меня нет ни в одном из миров! Только не после того, как я ищу тебя везде и всюду!        Шумящий поток воды не останавливался ни на миг.        — … она мертва? — всё же спросила Марго, отчаянно не желая слышать ответа. — Я поэтому не могу услышать её мысли? Поэтому не чувствую ничего, кроме холода?        Хелависа молчала.        Река продолжала свой поток. Вообще, шум воды должен успокаивать. Но это, очевидно, не тот случай.       Ответь же! Что за странная педагогическая метода?..        — Не скажу, что ты почувствовала бы её смерть, — протянула Хелависа, — однако зная с твоих слов о твоей подруге и видя её на балу — крайне сомневаюсь, что эта девушка сдалась бы без боя. Марго, посмотри на меня.        Что за отсылки к «Гарри Поттеру»?..        Хелависа положила руку на плечо девушки, стараясь успокоить и ободрить.        Нейролингвистическое программирование как способ снизить тревожность, — хмыкнула Катя. — Ну-ну. Сама эту кашу заварила, а теперь… Менталистка!        — Сейчас я не могу сказать наверняка о том, где находится Катя и что с ней. — Видя реакцию девочки, Хелависа постаралась сделать тон менее строгим. — Я не могу, но ты — в состоянии. Помнишь, чему я тебя учила?         — Собранность, сосредоточенность, спокойствие, да, конечно, просто… мне нужен якорь, снова. — застенчиво, почти шёпотом произнесла Марго, но глаз не отвела.        На лице Хелависы промелькнула сложная череда эмоций, которую Катя не успела разобрать.        — Что ж, хорошо, тогда сосредоточься. Попробуй представить себе Катю. Закрой глаза, если так образ получится более детальным. Помни, важна каждая мелочь.        Катя замерла, не смея пошевелиться. Неужели, Марго в состоянии переместить её — не только ментально, но и физически — с Арбата в Аальд?        — Представь, — вкрадчиво продолжала Хелависа, — какие у твоей подруги волосы, глаза, телосложение. Если будет проще, представь её в том же образе, что был на балу.        Катя, наблюдая издалека, видела, как под сжатыми веками бегают глаза подруги — явный признак фантазирования и припоминания необходимой информации.        — Может, пока что самым дорогим её человеком и является кто-то иной, но всё же. Попробуй обратиться к ней мысленно.        Как бы сильно не старалась Марго, Катя так ничего и не услышала. Впрочем, ей и незачем: она ведь всё видит в режиме реального времени. Считывать человека по мимике, позе и телодвижениям не так уж и сложно.        Катя медленно подошла к подруге, аккуратно кладя руку ей на плечо. Здесь она — бестелесный фантом, не имеющий никакой власти. Ну а вдруг…        Открыв глаза, Марго неосознанно притронулась к своему плечу.        Ты выросла, дорогая.        Аальд растворялся. Звук собственного голоса эхом звучал в голове Кати. Хотя, постойте-ка, кажется, она слышит что-то ещё. Что-то знакомое, и…        — …трин!        Голос становится всё настойчивей. Сюр медленно исчезал, пелена спадала, а на её месте медленно проявлялось обеспокоенное лицо Оливье.        — Мадемуазель Катрин, — уже громче. Кажется, ей в лицо плеснули водой. Девушка оторопело моргала, стараясь отогнать наваждение. — Катрин, молодым леди не подобает глядеть в одну точку, словно Вы под гипнозом. Очнитесь!        Капли небрежно стекают по волосам. Что ж, очевидно это — лучшее из решений. Пощечины от мужчины на улице явно выглядели бы куда более странно. А уж учитывая его силу, того и гляди добрые прохожие позвонили бы в полицию.        — Я её видела, — спешно отвечает Катя, — видела Марго и Хелавису. Они были у реки. Сперва Марго перекрасила и остригла себе волосы при помощи магии — она уже и такое умеет, только представьте! А потом они заговорили обо мне. Помните о связи? Марго переживает, что так и не научилась слышать мои мысли в другом мире. Она даже решила, что…        — Не мямлите, Катрин, — отрезал Оливье, прекращая тем самым ненужную рефлексию. Строгость его голоса была подчас пугающей.        — … что я погибла.        Ответом послужила тишина. Звенящая в ушах, раздражающая барабанные перепонки и царапающая нервы. Казалось бы, что в этом такого, Кате-то наверняка известно, что это — наглая ложь, а она осталась вживых даже после злополучного «Титаника».        Оливье, ответьте же хоть что-то!        — Буду признателен, если Вы научитесь-таки говорить вслух. — Кажется, на его лице не дрогнул ни один мускул. — Мой друг д’Артаньян, помнится, тоже однажды решил, что я, Портос и Арамис погибли в схватке с гвардейцами его Высокопреосвященства, — флегматично ответил Атос. — Однако я жив и стою перед Вами. И Шарль лишь несказанно обрадовался этому факту.        — У Шарля нет попыток парасуицида: он не режется намеренно и не тревожится по поводу и без, — парировала девушка.        Оливье лишь пожал плечами. В его разумении те, кто самолично пытаются свести счёты с жизнью, всего лишь глупцы, не верящие ни в себя, ни в Господа. А посему — не всё ли равно. Люди умирают каждый день, это неизбежно.        — Вы живы, Катрин. И Ваша подруга будет рада этому факту. Сейчас она не одна, а со взрослым опытным человеком, который, вне сомнений, за нею присмотрит, — Атос был по-прежнему флегматичен, казалось, подобное для него отнюдь не видится проблемой. Определённо Вы, граф, столь же умны и благородны, как описывал…        Катя не успела даже закончить мысль, как столкнулась взглядом с наставником.        — Катерина, если Вы ещё раз помыслите о том, что благородство — редкость в Вашем времени, или же возжелаете пулю в висок от моей руки, то клянусь Богом, Вы… — Оливье де Ла Фер не договорил. Он отметил искрящиеся зелёным огоньки — глаза девушки, наполненные лукавством. — Вы несносны, Катрин!        — Знаю, Вы говорите мне об этом не впервые, однако от меня не скрылся и тот факт, что Вас это совершенно не так раздражает, как Вы пытаетесь показать,  — парировала девушка. — Но я искренне постараюсь более не вспоминать о пулях; мне, знаете ли, и Титаника хватило. О благородстве не могу сказать того же, Вы скоро и сами всё поймёте.        Переживания отступили: Арбат, мирное небо над головой, мужчина, которому можно всецело довериться. Чего ещё можно желать?        — Спасибо, мсье Оливье, — искренне поблагодарила Катя, чувствуя, как противный ком в горле исчез.        Учтивый кивок головы служил именно тем ответом, что был так необходим. Наверное, стоит уже начинать думать над дальнейшим планом действий.        Ведь жизнь продолжается!