Я ничего не слышу, Я затыкаю уши. Я ничего не знаю, И мне никто не нужен! Дыши, дыши, дыши… «Дыши» Lumen
POV Оливье де Ла Фер Приключения в чуждом мне времени только начинались. Этот опыт вне всяких сомнений можно назвать увлекательным. Катрин бодро шла по улице, наверняка радуясь знакомым местам. Мне же, скажу откровенно, наблюдать её в подобном настроении немного непривычно, даже неловко. Неужто Катрин и правда может быть столь безмятежной? Безо всяких серьёзных выражений лица и постоянного напряжения… Девушка весело щебетала о том, что нам непременно стоит зайти в лавку за съестным. Разумеется, говорила она это, добавляя новые слова из её времени, отчего я практически не удивился, когда эта юная особа вместо ярмарки привела меня в огромное здание из кирпича и какого-то неизвестного мне материала; на вывеске была ровная надпись черными буквами, где было написано «супермаркет». — Ничему не удивляйтесь, делайте как я, — наставляла Катрин, подходя к прозрачным дверям, открывающимся — как странно! — совершенно без чьей-либо помощи. Внутри было достаточно людно. Откуда-то сверху играла музыка, а дамы и господа с корзинками сновали то тут, то там. Катрин спешно шла, беря корзинку и проходя через железное ограждение. — Турникет, — сказала она, ожидая, пока я перестану смотреть по сторонам. — Идемте, нам нужны продукты. Кажется, я попал в огромный лабиринт, сотканный из множества ходов, тупиковых ветвей и едва различимых подсказок. Бесчисленные повороты изматывали. Катрин же, хоть и была в этом месте впервые, ловко ориентировалась, кладя в корзину то хлеб, то сыры. — Позвольте, я помогу Вам, — искренне пожелал я, заметив, что после очередной упаковки воды корзина явно потяжелела. Впрочем, был бы я повнимательней изначально, а не глазей на новшества, взял бы тяжести ещё в самом начале. Странным было то, что здесь, в отличии от моего времени, дамы, как я имел удовольствие заметить, носили куда более тяжелые ноши, в то время как юноши и мужчины, в большинстве своём, ограничивались мелочью, вроде странного вида холодных хлебных лепёшек чудаковатой формы. Катрин без вопросов отдала потяжелевшую корзинку, и направилась к фруктам. — Оливье, Вы будете яблоки? Боюсь, в дороге остальные фрукты могут повредиться. Хотя, можно и пару бананов взять, конечно. Но мне лично яблоки предпочтительней. И даже не из-за Мориарти. Хотя, Эля бы точно про него сейчас вспомнила. Умный представительный мужчина, был на балу вместе с Шерлоком. Катрин быстро говорила, вертя в руках красные сочные плоды. — Так приятно, что мультифэндомные меценаты выделяют нам финансирование. Можно поесть фрукты первого сорта! — девушка восторгалась — это очевидно. Вопрос в том, что именно её так развеселило. — Вы так радуетесь обычным яблокам? — удивился я, видя, как на её лице промелькнула тень печали. — Или воспоминания скорее дурные? Катрин не ответила. Может, я затронул что-то слишком сокровенное? Впрочем, судя по тому, как она обычно вела себя за столом, нетрудно было догадаться, что к чему. Девушка молча набрала несколько яблок в маленький прозрачный пакет — это слово она когда-то уже говорила — и молча направилась к женщине, одетой в форму, чтоб та, положив яблоки на какое-то устройство, прикрепила сверху бумагу с надписью. — Это ценник. Продавец взвесила фрукты и обозначила цену. Оплата в конце — на кассе, — тихо пояснила Катрин, видя моё недоумение. — Нет, граф, я люблю яблоки. Просто странно покупать первый сорт. Давно так не делала, из-за проблем с финансами приходилось довольствоваться третьим сортом — там, где яблоки либо подгнили и нужно срезать лишнее, либо вот-вот подпортятся — так, что необходимо сразу съесть. Грусть на её лице была лишь мгновение. Следом шёл гнев: необузданный и беспощадный. Кажется, одним лишь взглядом Катрин была готова испепелить всё живое на своём пути. — Это из-за отца и его… престарелой любовницы. Клянусь Вам, что не посмею оставить этого просто так. И вновь пустой и непроницаемый взгляд. Будто бы Катрин ушла в себя. Куда-то глубоко-глубоко. Так, что и не достать. Лишь проходя мимо отдела с винами, взгляд девушки оживился, скользнув по красному французскому вину. Катрин хоронила эмоции внутри, делая каменное лицо и идя вперед с поднятой головой. Шла, откровенно оберегая левую сторону; держась за грудь. Непокорная. Всеми силами старающаяся прятать слёзы. Девушка, отчаянно нуждающаяся в поддержке значимого для неё человека. Словно корабль, попавший в шторм и всеми силами ищущий маяк. Что ж, если маяк из её бухты перегорел, то кому как не мне стать для неё новым?..***
Во время моих размышлений Катрин успела добрать всё необходимое, а также оплатить покупки. Кассовая лента — я узнал, что диковинная чёрная движущаяся полоска называется именно так — оказалась достаточно вместительной. — Пакет, будьте добры. Оплата наличными, — улыбнулась Катрин сидящей за монитором — ещё одно новое слово, которое мне удалось запомнить — даме. Женщина подняла на меня взгляд. — Доброго дня, сударыня, — вежливо поприветствовал я, беря у Катрин пакеты. — Благодарим Вас за Ваш труд. От недоумевающего выражения лица этой дамы меня отвлекла рассмеявшаяся Катрин. Взяв меня под руку она, тихо замяв ситуацию, отвела меня в сторону. — Позвольте, мадемуазель Катрин, разве что-то не так? Вы оплатили покупки, всё честно. В глазах Кати плясали яркие огоньки. Интересно, она таким образом пытается сдержать смех? Если это так, то я рад тому факту, что эта девушка наконец сочла что-то в своей жизни столь занятным. — Всё честно, да. За это и ценю. Ой, то есть… — Катрин медлила, подбирая слова. — Вы рассмешили меня своими манерами. Теперь уже пришло моё время удивляться. — И что же, позвольте узнать, с моими манерами? Катрин смущенно опустила взгляд. — В моём времени так себя не ведут. Не скажу, что вежливость не в чести, но сейчас время женственных мужчин. Порой даже обычный комплимент путают с хамством и подкатами… Мужчины пытаются добиться расположения женщин при помощи грубостей, наглых приставаний. Помните, как де Вильфор… — Прошу, не стоит вспоминать об этом наглеце! — вскипел я. Еще бы немного тогда и — даже представить страшно. — В целом, Ваши слова мне понятны. Пусть это звучит и странно. Вы поэтому сами носите корзинки в магазине? — Катрин молчала, впрочем, здесь и так всё кристально понятно. — Можете не отвечать. И как только можно жить в подобном мире, где всё вверх дном? — К слову, — будто припомнив, добавила девушка: взгляд её был лукавым, — помниться, Вы учили меня манерам своего времени, так вот, думаю, что теперь, раз уж мы оба очутились в моём — пришла пора и Вам… Как Вы там говорили: «непослушных кобыл лупцуют хлыстом». Подобной наглости я не мог и ожидать, тогда как не столь давно и правда говорил с нею именно так. Невиданная дерзость, на которую отчего-то совершенно не хотелось отвечать плетьми, как бы я точно поступил, услышь подобное от кого-то другого. — Идемте, Оливье, Если Вы так заинтересовались кассовой лентой, то и метро должно Вам прийтись по вкусу, — как ни в чём ни бывало продолжала Картин, считая свою игру явно занятной. На улице обилие новых слов захлёстывало. Стоило нам выйти из «продуктового лабиринта», как на меня обрушилась громкая музыка с едва различимыми словами. Пусть звучание было невдалеке, казалось, что шум пробрался в голову и теперь методично бьёт изнутри. В голове шумело. — Катрин… В следующий миг, если мне не изменяет память, я почувствовал, как земля уходит из-под ног, а перед глазами словно проплывает всё цветастыми пятнами. Катрин обеспокоенно забрала у меня пакеты, поддерживая пока мы медленно шли к лавочке. Благо, их на центральной улице предостаточно. Музыка стихла. Слова девушки вновь обретали смысл. — … в порядке? Выпейте воды, прошу. Я покорно взял воду из рук девушки. Глоток, второй, третий… — Оливье, как Вы? — Чувствую себя глупцом. Я могу спать под мушкетные залпы, но становлюсь сам не свой из-за какой-то музыки двадцать первого века! Нелепо! — Позвольте, это не просто музыка, а русский рэп на полной мощности из колонки. Тут и мне поплохело, уж поверьте. Катрин улыбалась. Очевидно, старается приободрить. — К тому же, не стоит недооценивать мощь сенсорной перегрузки. Ваше тело не привыкло к подобному потоку информации: новые слова в большом количестве, громкая непонятная музыка, странные взгляду одежды, мигания светофоров… Ваше тело просто не справляется, всё в новинку. Мне тоже было тяжело в Вашем времени: другой уровень чистоты воздуха, иное питание. — Катрин старается при помощи фактов объяснить мою беспомощность. Выглядит достаточно странно. — Это не делает Вас слабее. Я помню, как Вы помогали мне и сделаю то же для Вас. Всё честно. Катрин права. — Впрочем, совсем скоро мы попадём в фэнтези, а там для нас обоих будет новая ситуация. Можете себе представить летающих людей, у которых крылья вырастают после обучения? Я представил себе девушку, на спине которой сами по себе появляются огромные крылья. И на ангелов Божьих в моей фантазии это было схоже весьма и весьма отдалённо. — Смутно. Больше напоминает древнегреческий миф о Дедале и Икаре. Икар забыл наставления отца; он не летит уже следом за ним. Сильно взмахнув крыльями, он взлетел высоко под самое небо, ближе к лучезарному солнцу. Палящие лучи растопили воск, скреплявший перья крыльев, выпали перья и разлетелись далеко по воздуху, гонимые ветром. Взмахнул Икар руками, но нет больше на них крыльев. Стремглав упал он со страшной высоты в море и погиб в его волнах, — по памяти процитировал я, видя удивление на лице своей спутницы. — Вы не слышали этой истории? — Слышала, — опровергла Катрин. — Просто непривычно, как Вы цитируете наизусть. Приятно удивлена. Бросив взгляд на руку с часами, девушка засуетилась. — Думаю, следует поторопиться. Еще ведь билеты до Торпы покупать. Идёмте, в метро быстрее всего. Только… Катрин достала из сумочки ватные кружочки — спонжи, если судить по надписи с упаковки — и начала их рвать. — Что Вы делаете? — непонимающе спросил я. — Для подстраховки. В метро очень шумно, боюсь, если что-то случиться перед самым прибытием поезда. В общем, так будет лучше. Это в уши, чтоб приглушить шум поезда. Да и громкоговорителей в этом общественном транспорте предостаточно. Пожалуйста, Оливье. Мне так будет спокойней. Ни одной не озвученной мысли. И правда поражает. Согласившись применить спонжи по назначению, как только мы войдём в метро, я заметил облегчение на лице спутницы. Что ж, очередное приключение начинается.***
Я изменил своё мнение о приключении, только войдя в метро. Давка, множество людей, из-за чего можно потеряться в толпе плохо пахнущих тел. Нет, не скажу, что в мушкетёрском полку такого не было — и похуже бывало. Однако голос диктора о приближающихся станциях, а также переходы по невероятно огромной карте метрополитена… Даже Катрин, которая уже бывала здесь, вынуждена была пару раз сверяться с картой. Что уж говорить обо мне. И, да, Катрин была абсолютно права на счет шума: гул стоял невероятный. Будто вновь под Ля-Рошелью оказался. — Мы выходим на следующей станции, — сквозь шум прокричала Катрин. Благо, спонжами я всё же решил не пользоваться: чем быстрее привыкну к правилам этого времени — тем легче будет в дальнейшем. Когда двери вагона раскрылись, Катрин ловко провела меня по станции, быстро обходя других пассажиров и одновременно читая маршрутные вывески. — Сюда, идемте. Осторожно, ступеньки, милорд, ступеньки, милорд. От неожиданного обращения я чуть не оступился. Неужто Катрин позабыла мой титул, перепутав с иным вельможей? Английским вельможей в столице России двадцать первого века. Как же! — Милорд?.. — переспросил я удивлённо. — А, что? Это из песни. Из кинофильма о трёх мушкетёрах. — Вы, кстати, так похожи на Атоса, — с улыбкой сказала проходящая мимо женщина. — Сударыня, я крайне этому рад, — подыграл я. Женщина же на мои слова будто расцвела, зашагав чуть ли не вприпрыжку. — Я правильно применил косплей, Катрин? — переспросил я у с нежностью глядящей на меня спутницы. — Да, мсье, — с напускной серьёзностью ответила Катрин. — Надеюсь, Вы будете столь галантны, придержав двери столь юной мадемуазель? Катрин явно была игриво настроена. Что ж, иногда можно и немного подурачиться. Войдя в здание вокзала — так это место называлось, судя по табличке — я на миг оторопел. Всё было такое огромное. Множество стульев, окошек, каких-то непонятных мне электронных мигающих устройств от которых снова начало рябить в глазах. Катрин уверенно подошла к одному из окон, где её поприветствовала девушка, попросившая предоставить документы и указать город следования. Всё прошло на удивление спокойно. Мы просто сядем на поезд, который тихо довезёт нас до необходимой точки на карте. И никаких загнанных лошадей. — Однажды, помнится, один из Ваших друзей загнал до смерти нескольких лошадей. Впрочем, простите, это было в «Десять лет спустя». Спойлеры. Я поднял взгляд на Катрин. Она столь часто упоминает факты из моей жизни, что порою становится не по себе. — Только не говорите, что Вы научились читать мысли. — На психологии и не такому научат, — отшутилась девушка. Интересно, зачем одному из моих друзей: Шарлю, Арамису или же Портосу загонять лошадей? Да ещё и нескольких. Наверняка, дело это было спешным и крайне важным. — Поезд прибудет через полчаса. — сказала Катрин, отдавая мне мои документы, выданные на время многореальностных приключений, и билет. — Предлагаю выйти на перрон и подождать там. На перроне и правда оказалось посвежее. И как вообще люди умудряются выживать в таких климатических условиях? Для виноградников это отличное солнце, но для жителей города — истинный солнечный апокалипсис. Мы присели на лавочку под тентом. Подальше от людей, поближе к маленькому фонтанчику — хоть какая-то иллюзия прохлады. Катрин допила воду из бутылки и начала озираться в поисках урны. Поблизости, увы, таковых не было. — Давайте сюда, — попросил я, — всё равно хотел размяться. Искренне надеюсь, что Вы не успеете заскучать. Катрин практически научилась не смущаться: теперь её выдавал лишь лёгкий румянец. Я отошёл. Вокруг нас было не так уж много людей: одинокие пассажиры сновали туда-сюда в поисках нужных им поездов. Надеюсь, я правильно запомнил все вышеперечисленные слова и не перепутал их значения. Глядишь, такими темпами я сумею не только выучить сложный русский язык, но и успешно использовать его. Кстати о языке, в двадцати метрах от меня находится лавка с, если судить по вывеске, газетами, журналами, и даже книгами. Может, здесь есть эти таинственные «Три мушкетёра»? Обратившись к продавщице, которая подтвердила мои предположения на счёт необходимой мне литературы, я решил ознакомиться с предисловием. Знакомые места и имена радовали. Погодите-ка, кажется, здесь кое-что весьма любопытное. Переведя взгляд на второй абзац, я заметил будоражащие воображение строки: «Воспоминания графа де Ла Фер о некоторых событиях, которые произошли во Франции к концу правления Людовика тринадцатого и в начале царствования короля Людовика четырнадцатого». Выходит, именно благодаря моим мемуарам появилась на свет эта книга? Я поблагодарил женщину, удивлённо переводящую взгляд с меня на книгу — очевидно, я выдаю себя куда больше, чем хотелось бы и она тоже заметила моё сходство с героем романа -, и оглянулся в поисках Катрин. Быть может, она не знает сего дивного факта и самое время поведать ей об этом. Постойте-ка… Обернувшись, я заметил, как Катрин беседует с неким господином, явно имеющим дурные намерения. Чёрт побери! Не помню, как преодолел разделяющее нас расстояние. Застал я то, как какой-то наглец, от которого дурно пахло дешевым алкоголем, приставал к Катрин, желая, чтоб та… Не особо понял, что именно желал этот господин, протягивавший Катрин свой телефон, однако намерения его явно носили враждебный характер. — Немедленно уберите руки от мадемуазель и идите своей дорогой! — вскипел я, видя попытки наглеца распустить руки. — Слышь, ты кто такой вообще? — рьяно отвечал мне мужчина, даже не думая останавливаться. — Иди куда шёл! Девушка, может, мы всё же найдем место по-у-е-ди-нён-ней? — Отстаньте от меня! — ответила Катрин, становясь в закрытую позицию. Но кажется, этому мужлану было невдомёк, что означает слово: «отстаньте». Он пылко, исторгая множество нецензурных слов, кинулся к Катрин. А уж этого я, как истинный дворянин, себе позволить никак не мог. Мерзавец! Одним резким движением я использовал свой излюбленный прием того самого вида боя, когда нет ни шпаги, ни мушкета. Мужчина с грохотом повалился наземь, потирая ушибленное плечо. — Проси прощения у мадемуазель, — прошипел я, становясь прямо перед наглецом. — И не смей впредь вести себя с дамами любого сословия подобным образом. Она ведь сказала, что Ваша компания тяготит её. — Миль пардон, тысяча извинений, — виновато произнёс мужчина, корчась на земле. — Прошу, только уберите от меня своего мушкетёра двадцать первого века. «Мадемуазель» — ну у вас и ролевые игры! — Оливье, прошу Вас! — вскрикнула Катрин, испугавшись, очевидно, теперь уже за жизнь незнакомца. Отпустив, пускай и нехотя, я перевёл взгляд на спутницу, которая, едва ли мужчина отошёл, судорожно сглотнула. — С-спасибо, Оливье, — её голос чуть дрогнул, что заставляло меня насторожиться. — Это было очень неожиданно. Идемте, только что объявили наш поезд. — Вы в порядке? — участливо поинтересовался я, на что в ответ получил лишь сдержанный кивок. Катрин явно не желала обсуждать произошедшее. И почему она, зная о ментальной связи, просто не подумала обо мне? Странно это всё. Мы сели в поезд как только проверили наши паспорта. Закрытое купе как нельзя лучше подчёркивало нервозность моей спутницы, которая сперва то и дело опускала взгляд, потом барабанила пальцами по столику, а потом и вовсе начала бубнить что-то себе под нос. Очевидно, произошедшее сегодня беспокоит Катрин. Пока я думал о том, как лучше начать разговор, Катрин, подняв голову, заговорила. — Мой отец меня предал. Самый близкий человек оказался предателем! — Катрин почти кричала, срывая горло. — И как теперь жить? Она действительно спрашивает «как теперь жить» у меня? Спрашивает о том, как жить после предательства близкого человека у меня, того, кого так же предали, но, что страшнее, кто предал сам, вздёрнув любимую женщину на первом же суку, даже не спросив о том, что произошло. Очевидно, у Катрин сегодня не самый лучший день: поход в магазин и яблоки высшего сорта, тяжёлая корзинка, а потом ещё и наглый пьяный мужчина. Риторических вопросов может быть гораздо больше. Как прикажете сосуществовать, когда я совершенно утратил доверие к противоположному полу, а Катрин считает всех мужчин лживыми предателями? Неудивительно, что в какой-то момент нервы заставляют о себе вспомнить. Поезд медленно набирал скорость. Катрин трясло от обиды и боли разочарования. Девушка, старающаяся изо всех сил быть сильной, сломалась. Она всё ещё ждёт ответа. Что ж, уж лучше горькая правда. — Так и живите, — в страхе, с болящим сердцем и раной на душе. Живите, двигаясь на встречу новому и неизведанному, пока есть такая возможность. Живите, услаждая мой взор и слух. Живите… — А если у меня не хватит сил? — уже тише спросила девушка. Я поднял взгляд. Она ведь и правда ждёт этого ответа. Но что страшнее — ждёт его именно от меня. Не стоит обнадёживать. Равно как и лишать надежды на счастливое будущее. Только правда. — У Вас — хватит.